Shapeshift

Разум дан человеку, чтобы он понял: жить одним разумом нельзя. Эрих Мария Ремарк «Жизнь взаймы»

***

      Утро вышло ужасным. В горле была пустыня, а в голове трезвонили колокола. Живот болезненно сжимался, во рту будто кто-то умер. Отвратительный запах и вовсе добивал организм. Гермиона старалась открыть глаза, но каждый раз натыкалась на режущий свет и тут же отказывалась продолжать эти попытки. Лежать приходилось на чём-то мягком и удобном. Годрика ради, что вчера произошло?       Она с тихим стоном осторожно пошевелилась, приподнимаясь на локтях. Нужно было понять, как удалось докатиться до того, что хотелось уснуть и более никогда не просыпаться. Если опираться на факты, то за окном было светло, и она, определённо, лежала в какой-то комнате. Судя по твёрдому переплёту дневника под подушкой, в своей. Уже хорошо. Однако как она здесь очутилась, оставалось вопросом.       Через минут десять Грейнджер всё же смогла осмотреться с максимальным прищуром и мандражом во всём теле. Лежала она на краю кровати, а рядом на полу стояло ведро с сомнительным содержимым. Учитывая тошнотворный запах, вывод напросился сам. На тумбочке стояло антипохмельное зелье и запотевший стакан воды. От вида маленького пузырька с тягучей жидкостью золотистого цвета к горлу подкатил рвотный позыв. Она тут же согнулась над ведром, опустошая желудок до конца.       Почему так плохо?       Даже после аппарации так сильно не подкашивало. Гермиона тихо вздохнула, пытаясь подняться на ноги. Это удалось после череды ругани и судорожной попытки удержать равновесие. Взгляд метнулся к зеркалу, и захотелось умереть.       Взъерошенные спутавшиеся волосы и жёлтые синяки под глазами. Вчерашняя помятая и грязная одежда. На джинсах в области колен виднелись въевшиеся разводы травы, а рубашка выглядела так, будто её пытались снять пещерные люди. Швы под мышками лопнули, а несколько пуговиц отсутствовало. От пожелтевших рукавов пахло спиртом. Ещё один ком встал где-то в глотке, но его удалось затолкать обратно. Слюна была вязкой, и язык прилипал к нёбу.       Дверь с громким хлопком распахнулась, и Грейнджер схватилась за голову. Казалось, вместо мозга там находился шаман с бубном, устроивший дикий пляс. На пороге стояла Джинни, ужасно весёлая и довольная воспроизведённым эффектом. — Добрый день, пьяница. — Джинни, пожалуйста, будь добра просто помолчать. — Голос был низким и хриплым. И Гермиона основательно не понимала, почему являлась пьяницей. — Хрена с два. Ты должна мне, подруга. Я спасла твою великолепную задницу от МакГонагалл, сказав ей, что подмешала тебе в сок водку. Представляешь, она даже не спросила, где я её нашла!       Оптимизм и хорошее самочувствие Уизли угнетало. На момент захотелось ударить её, но навряд ли хватило бы сил. Гермиона стояла-то с трудом. — Никогда бы не подумала, что увижу пьяную тебя. — Можно поменьше насмешек и побольше фактов? Иначе, клянусь Мерлином, если меня затошнит, я буду целиться в тебя.       Джинни звонко рассмеялась, но на всякий случай отступила. Видимо, хмурый вид подруги внушил страх. — Ладно, расслабься. Ты всё помнишь? — Я ничего не помню. И состояние у меня близкое к смерти, так что, пожалуйста, либо рассказывай, почему мне плохо, либо выйди и закрой дверь.       Злость была обоснованной, так что Джиневра не обиделась. Только хихикнула и поспешила поведать о том, как она с Луной на пару тащила Грейнджер сначала до Хогвартса, а потом и до комнаты. Упомянула внезапную встречу со взволнованной Минервой, не забыла самоутвердиться победой в нескольких партиях в шахматы и пошутить про запор в Трёх метлах.       И на вопрос про грязную шутку, просто пожала плечами. — Тебя толпа мужчин из туалета выгоняла.       Точно. Она вспомнила. Поход в Хогсмид, несколько бокалов огневиски и… Беллатрикс. Эта упрямая взбалмошная женщина действительно была там. Никакой логики и ответственности за свои действия. Они ведь подрались, и Гермиона попыталась укусить её. Или что вообще это было? Непонятный акт физического насилия, направленный на тёмную ведьму. При том неожиданный для обеих.       Она сделала себе очень важную пометку: никогда более не пить ничего, что имеет хоть малейший градус. Мало того, что щенок внутри постоянно грызёт сознание, обнажая инстинкты, так ещё и алкоголь оказал разрушительное воздействие.       Вот почему она ввязалась в этот сомнительный спарринг. Удивительно, что смогла выйти победителем. В голове раздался раздражённый лающий смех. Ладно, не удивительно. В грубой силе она превосходила Беллатрикс, но если бы у той получилось вывернуться и схватиться за палочку, шансов у Гермионы не осталось бы.       Перед глазами всплыл образ Лавгуд, стоявшей на выходе и рассматривавшей её и Лестрейндж как животных в зоопарке. Она видела их. Видела тёмную ведьму, видела их нежелание вступать в открытую конфронтацию. Ох, и что теперь происходило в этой загадочной голове? Как Луна себе это объяснила?       Нужно с ней поговорить. Попросить молчать и никогда не участвовать в дискуссиях о Пожирательнице. Иначе та точно придёт по их души. Из соображений чистого морального удовольствия.       Гермиона представила, как ведьма загоняет её в угол и, пытая очередной дозой круциатуса, смеётся: «Я была права, грязнокровка! Нужно было слушать тётю Беллу, а не блистать своими знаниями. Ты ведь на самом деле ничего не знаешь, правда?» — Ужасно выглядишь, кстати.       Она вздрогнула, встречая сочувственный взгляд Джинни. А то ей не удалось рассмотреть себя в зеркале, спасибо за информацию!       Из горла почти вырвалось едкое замечание. Почти. Но подруга успела вытащить из кармана письмо, пахнущее всё тем же дешёвым одеколоном. Неужели в аврорате недостаточно платили за такую опасную работу? Бред. Скорее вечная привычка Рональда не обращать внимание на собственный внешний вид. Ещё один раздражающий фактор. — Ладно, мегера, успокойся. Выпей зелье и ответь моему брату. Буду надеяться, что в этот раз ему хватило мозгов не писать всякую ахинею. — Я сейчас крайне не устойчива, так что передай привет Гарри, на случай если этот кусок пергамента всё же загорится. — Договорились. Ох, жду не дождусь его реакцию на твою дебютную попойку. — Джиневра Молли Уизли, если ты посмеешь написать хоть слово, клянусь всеми богами и существами этого и иного мира, ты будешь жалеть об этом даже после смерти!       Джинни захохотала, скрываясь за дверями. Бежать за ней смысла не было. Похмелье удручало, а потому пришлось выпить это треклятое зелье. Как и ожидалось, оно полезло обратно, а содержимое ведра около кровати пополнилось.       Удержав за зубами множество вариаций нецензурной лексики, Гермиона ограничилась стаканом воды и заторможенно уселась на стол. Распечатав конверт, она пробежалась взглядом по корявым буквам и вздохнула. Каллиграфией здесь и не пахло, но было приятно получить от парня весточку.       Второе я раздражённо откликнулось на упоминание «парня», но она успешно это проигнорировала, сосредоточено вчитываясь.       «Дорогая Гермиона, Мы очень по тебе скучаем! Прости, что не смог выразить это в прошлом письме. У нас с Гарри всё хорошо, мы здоровы, если не считать парочку ссадин и царапин. Но будем честны, этим мерзким гадам досталось куда сильнее. Кстати говоря, мы сейчас выслеживаем Рабастана и Долохова, они, вроде как, спелись и везде появляются вместе. Среди ребят ходят слухи, что Сивый что-то задумал, потому что стали пропадать дети… Не уверен, что он их убивает, но будь, пожалуйста, осторожна. Этот пёс ещё тогда положил на тебя глаз, и я беспокоюсь, что мы с Гарри не окажемся рядом в нужный момент. Надеюсь, ты будешь в порядке. Обожаю тебя, твой Рон».       Этот пёс не только положил глаз, но и на зуб попробовал. И это в момент, когда её друзья были неподалёку. Она начинала понимать, почему мадам Лестрейндж становилась такой неуравновешенной, когда что-то выходило из-под её контроля. Чистая первобытная ярость срывала все ориентиры. Она попросила не упоминать о работе, о Пожирателях, которые и без этого слишком активно участвовали в её жизни.       Ей хотелось узнать, как дела у парней, что творилось у них на душе. Но Рональд игнорировал её пожелание и просьбу. Замечательный парень и лучший мужчина в этом мире. Первым порывом было отыскать этого рыжеволосого идиота и затолкать письмо ему в глотку. Или другое отверстие. У Гермионы складывалось чёткое впечатление, что он временами видит в ней не девушку, а мать. Или сестру.       Она ужаснулась своих мыслей и попыталась успокоиться. Но скомканный листок бумаги уже был зажат между пальцами. Ещё чуть-чуть, и можно смело выкидывать испорченное письмо.       Мало того, что ей написали о том, чего знать не хотелось, так ещё и это детское «обожаю тебя». Им что, по пять лет? И ладно, это она бы стерпела, но вот покровительство и гиперопека были лишними. Мерлина ради, вчера вечером она надрала задницу Беллатрикс! Конечно, после того, как та надрала задницу ей самой, но факта это не меняет.       Схватив чистый пергамент и чернила, Гермиона принялась остервенело писать ответ. Перо в руке дрожало.       «Рональд Уизли,       Я истинно надеюсь, что кто-нибудь устроит тебе взбучку, так как я этого сделать не могу. Почему Гарри пишет девушке о своих чувствах и переживаниях, а я получаю информацию о «врагах», будто являюсь вашим тайным агентом или мракоборцем?! Мне не интересно, чьи следы вы нашли, за кем следите и как проходят ваши операции, потому что МОЯ война закончилась. Я устала сражаться и переживать, так что уважай мой выбор. Надеюсь, у вас всё получится. Желаю удачи.       Гермиона».       Она отправила сову сразу, как спустилась к обеду. От обилия ароматной еды желудок жалобно заурчал и сжался. За столом уже сидели её друзья и несколько настороженно на неё поглядывали. И только Луна счастливо ковырялась в своей тарелке, не обращая внимание на окружающий её мир.       И Гермиона последовала её примеру, накладывая полную тарелку мяса. Пару сосисок, куриная ножка, ароматные тефтели. Кто бы знал, что после похмелья нападает дикий голод. Она с некоторой задержкой поглощала пищу, пока не осознала, что натворила.       «Браво, Гермиона, ты буквально наорала на Рона через письмо. Ещё бы добавила, что мракоборец из него не очень».       Чувство стыда накрыло с головой. Рон пытался заботиться о ней, а вышло то, что вышло. Она сорвалась на него ни за что. Поддалась звериному порыву из-за интоксикацией алкоголем. Что вообще значило «моя война»? Пока парни сражались во имя спокойствия жителей магической Британии, она нагло якшалась с Пожирательницей. Конечно, не по собственной воле. Хотя помогла ей вчера уйти из добрых соображений.       Вот именно! Она помогла ей.       Если копнуть чуть глубже и поразмыслить над этим, то можно прийти к выводу, что Гермиона более не считала Лестрейндж врагом. Скорее условно опасным фактором вроде мчащегося автобуса. Замешкаешься — собьют. Успеешь перебежать дорогу, и ты цел и невредим. К сожалению, ей удавалось только первое.       Гермиона покачала головой, останавливая себя. Её парень сам виноват в этом небольшом срыве. В следующий раз будет думать, что писать. А если его это обидит и он более не станет с ней общаться через письменный носитель, то выход был. Можно было написать Гарри, который более чутко и внимательно отзывался на её просьбы.       Грейнджер махнула рукой на вопрос Джинни о странной атмосфере в большом зале и сосредоточилась на себе.       Ещё нужно было выцепить Полумну.

***

      Когда прошло две недели, и снова пришлось пить волчье противоядие, Гермиона была на грани. Мало того, что тело вновь казалось ватным, в голове раздавался волчий вой, так ещё и недосып сказывался на самочувствии. Луна кажется, избегала её, а по всему Хогвартсу поползли слухи о том, что в Визжащей хижине завелось какое-то зло.       Повелось это от Симуса, который решил, что идея пробраться туда с Дином Томасом и напиться, будет культовой. Однако Финниган утверждал, что его откинуло от окна, в которое он пытался залезть. Чуть позже весь Хогсмид стал слышать душераздирающий вой каждую вторую ночь. И опять люди утверждали, что виной всему пакостные приведения. А бедный парень нынче валялся в больничном крыле со сломанным бедром.       Только гриффиндорка знала правду и была приятно удивлена, что нынешний житель хижины решил навалять мальчишке, а не превратить его в истерзанный труп. Она подумывала навестить Лестрейндж после, но вовремя отказалась от этой авантюры. Во-первых, её тянуло туда с целью отчитать женщину за безрассудное нападение. Во-вторых, она едва ли могла соображать. И если бы её спровоцировали, велика вероятность, что выдержка бы кончилась.       Она и так не могла похвастаться спокойствием. Потому что сама МакГонагалл предпочитала наблюдать со стороны и изредка отправляла ей телесный патронус с каким-нибудь замечанием или вопросом. «Мисс Грейнджер, вы ведёте себя неподобающе; Мисс Грейнджер, настоятельно рекомендую не толкать бедных детей; Гермиона, прекрати ругаться». И это лишь единицы из множества десятков подобных сообщений.       Про Лавгуд история была самой сумасбродной. С того самого вечера, как та увидела их с Беллатрикс, что-то изменилось. Луна вечно куда-то пропадала, не появлялась на завтраках или обедах, если там была гриффиндорка, вид у неё был глубоко счастливый и потерянный. Но самой раздражающей была невозможность поймать её.       Полумна мастерски обходила её стороной, будто заранее знала, где Грейнджер попытается с ней столкнуться. Гермиона через Невилла или Джинни узнавала планы и маршрут блондинки, но извечно происходил какой-то форс-мажор. То ливень, то аномальная жара, то внезапное исчезновение. Если б на неё посреди июля упал снежный ком, а Луна быстренько прошла мимо, никто бы не удивился. И как после такого не поверить, что подруга видит будущее?       Раздражение и полная безнадёга — краткая характеристика последних нескольких недель. И всё бы ничего, с этим она могла жить. От Рона не было вестей, а вот Гарри настойчиво писал своей девушке в свободное время. Гермиона не завидовала, нет. Иногда умилялась, когда Джинни давала прочитать абзац, посвящённый ей, но чаще злилась, а потому последние три дня не выходила из комнаты от слова совсем. Только в уборную или отчитываться перед директором.       Второе полнолуние не пугало так сильно. Но в этот раз ей, определённо, негде было его пережидать. В гости к тёмной ведьме она более не собиралась. Кто знает, что произойдёт, если помутнение рассудка случится в зверином облике. Когти и клыки были в разы страшнее, нежели ногти и зубы. Да и размеры её были внушительными, чего уж говорить о силе.       Забавно, как всё сложилось. Ненависть, которую она долгое время испытывала к этой женщине, исчезла. И сейчас встреча не казалась такой страшной, скорее утомительной, потому что чужие оскорбления били в самое сердце. Конечно, страх где-то там, глубоко внутри, всё ещё царапал естество, как и обида за нанесённые шрамы, но с этим она смирилась. Когда не можешь ничего исправить, иного выхода нет.       Тяжёлый вздох сорвался с губ. Единственным вариантом, не сулящим ей травмы телесные и ментальные, стал Королевский лес Дин. Гермиона достаточно хорошо его знала, а так же заведомо убедилась в отсутствии нежданных туристов. Выбрала самую глушь, где ранее скрывалась с Гарри, подготовила всё, что могла. Опять собрала сумку, проверила и выпила зелья.       А когда настал очередной день Икс, уверенно трансгрессировала.       Удивительно, как красива была природа этого места летом. Зелёная трава, яркие и густые кроны могучих деревьев. Полное умиротворение. Тёплый ветер колыхал волосы, а редко проглядывающие сквозь листву лучи солнца заставляли щуриться и беззаботно улыбаться.       Множество пособий было прочитано за короткий срок с целью найти информацию, возможно ли избежать боли от превращения или хотя бы уменьшить её. Но нигде об этом не говорилось. Мадам Помфри лишь покачала головой: «Извините, мисс Грейнджер, но лучше не рисковать. Обезболивающее зелье может негативно сказаться на вашем теле, и кто знает, какие будут последствия».       Гермионе тогда захотелось плакать. Потому что переживать агонию раз за разом так ужасно. Какое-то время она рассматривала идею воспользоваться магловским лидокаином или любым другим анестетиком, лишь бы не чувствовать, как меняется тело. Но всё равно отказалась от любой авантюры.       Чем ниже садилось Солнце, тем более безразличной она становилась. Либо она пыталась навязать себе эту мысль. В какой-то момент вовсе начались разговоры с собственным я. — Это одноразовая акция, Гермиона. Но она ежемесячная. Зато ты слышишь и чувствуешь много лучше других. Ага, и судорожно пытаюсь не задохнуться или не оглохнуть. Теперь ты сильная. Да, и чертовски опасная, а ещё дёрганная и психованная. Если вдруг меня доведут до горячки собственные друзья, я устрою такое шоу! «Я могу в любой момент вырвать твою трахею». Что за чушь была в твоей голове?!       Одиночество в глухой чаще всё-таки было лучшим выбором. Потому что если её кто-то услышит, то велика вероятность отправиться в больницу Святого Мунго. Хотя ещё немного, и она самолично пойдёт туда сдаваться.       Остановившись около поваленного ствола, она перевела дыхание. Сумку повесила на сучок, джемпер аккуратно сложила на дерево, а после осмотрелась. Только редкое пение птиц, назойливое жужжание насекомых и тихий шелест травы. Где-то там проскочила лань. Спокойствие природы ощущалось таким близким и одновременно далёким.       В прошлый раз её одежда превратилась в куски непонятной материи. Поэтому с наступлением темноты она решила от неё избавиться. И даже с учётом того, что вокруг никого, кроме представителей лесной фауны, не было, она покраснела. Трясущимися руками сминая нижнее бельё, с поразительной скоростью засунула его под остальную одежду. Не дай Мерлин, кто-то узнает об этом. Или, ещё хуже, увидит. «Нудизм среди деревьев» — кричащий заголовок в каком-нибудь Пророке.       Обнажённая кожа покрылась мурашками. Странное ощущение. Стоять голой посреди ночного леса и лицезреть целое ничего. В прошлый раз процесс метаморфоз запустился после взгляда на луну, так может…       Один шаг, второй, и вот она вышла на небольшую опушку. Приближать свои мучения — самая гениальная её идея. Но, на удивление, верная.       Стоило бледному свету коснуться её, внутри что-то щёлкнуло. Каждая часть тела стремилась измениться, перестроиться. Позвоночник вновь скручивался, кости ломались, лопались, смещались, и всё происходило куда быстрее, нежели месяц назад.       А боль была такой же. Интенсивной, удушливой. На языке появился металлический привкус, когда зубы стали деформироваться. Цепляясь пальцами, а в последствии и когтями за землю, Гермиона пыталась соблюдать ритм дыхания. Глубокий вдох через ноздри. Оглушительный треск в районе грудины. Медленный выдох через рот. Мир вновь утратил краски и свою насыщенность.       И всё начиналось заново. Вдох. Выдох. Агония и желание исчезнуть из этого мира. И в этот раз рядом нет тёмной ведьмы, которую можно умолять о смерти.       Окончание превращения было тем же. Тяжёлое массивное тело рухнуло на землю, и Грейнджер замерла, прислушиваясь.       Досчитав до десяти и привыкнув к морде перед глазами, она попыталась встать. Сначала на одну лапу, затем на другую. И вот все четыре конечности крепко держали её на земле. Сейчас не нужно было ни от кого бежать сломя голову и думать о выживании. Поэтому можно сосредоточиться на себе.       Она осторожно шагнула, вынося руку и погружая когти в почву для лучшей устойчивости.       «Давай, Гермиона, ничего сложного в ходьбе на четвереньках нет».       Если учесть печальный предыдущий опыт, то это наглая ложь. Ей было неудобно и максимально некомфортно, потому что казалось, что она выглядела не как зверь, а как ребёнок, который только учится передвигаться и делает это максимально странно.       Плечевой пояс был несколько крупнее, а передние конечности длиннее задних, из-за чего приходилось учитывать непонятный центр тяжести. Стараясь распределить нагрузку на все лапы, она решила пройтись вокруг поляны. Но теперь её качало из стороны в сторону. Ещё одна дилемма. Почему её укусил волк, а напоминала она себе медведя? Такая же косолапая. Хотя стоило признать, медведи достаточно быстрые и ловкие. В отличие от неё.       Раздражённо фыркнув, Гермиона обернулась и наткнулась на хвост. Точно. У него ведь должна быть хоть какая-то функция, помимо проявления эмоций. Гепард, к примеру, использовал хвост для баланса и резких поворотов на высокой скорости. Однако, ей контроль над данной частью тела давался тяжело. Приходилось напрягать все мышцы таза и поясницы, сосредотачиваться на конкретной области и лишь тогда удавалось двинуть хвост в какую-то сторону. Собственно, попытка обрести равновесие не увенчалась успехом. Она с грохотом завалилась на бок. Если бы кто-то посмел сказать, что животным живётся много легче, чем людям, этого человека ждала бы неминуемая кара.       Окажись здесь МакГонагалл, она бы непременно отчитала её. Слишком много мыслей в голове приводят к отсутствию какого-либо результата. Потому что иногда думать бывает вредно. Хотя в её случае думать не то что вредно, а попросту опасно. Она вздохнула, поднимаясь. Нужно перестать искать решения и позволить себе действовать инстинктивно. Без лишних переживаний.       Главное не пожалеть об этом.       Прикрыв глаза, Гермиона вдохнула полной грудью. Воздух со свистом вышел из влажных ноздрей едва заметным облаком пара. Нужно идти. Не важно, как это выглядит со стороны или как ощущается. Всё требует практики, так что вперёд.       Удивительно, но стоило перестать размышлять над каждым своим шагом, как всё стало получаться.       Тело более не шаталось, а лапы не дрожали. Хвост самостоятельно подстраивался под темп и позволял обрести нужный сейчас баланс. И чем больше девушка расслаблялась, тем приятнее становились ощущения. Вот она легко шагала через поляну. Вот трусцой двигалась вперёд. А через пару мгновений уже неслась среди деревьев, не опасаясь врезаться в одно из них. Язык перевалился через нижние резцы и высунулся наружу. Собственная слюна капала на пушистую грудь, но она не обратила на это внимания.       Лёгкий ветерок трепал загривок, под лапами грустно скрипели сломанные ветки или шелестела мягкая трава. Где-то там, над головой, проносились ночные птицы в поисках добычи. Совсем недалеко паслось целое стадо оленей, а мелкие грызуны при виде крупного тёмного пятна ныряли в убежище.       Гермиона могла поклясться, что никогда в жизни не чувствовала себя такой свободной. Никаких обязательств, забот. Всё, что волновало в данный момент, это как долго её тело способно двигаться в таком темпе. Мышцы приятно горели, подушечки лап цеплялись за мягкую почву, взрыхляя её. Мерлин, и чего она боялась раньше?       Почему оборотни ненавидели своё естество, если оно было таким волнующим? Все эти эмоции заставляли трепетать. Если пить волчье противоядие, перед тобой открываются невиданные ранее дороги.       Она мягко оттолкнулась от земли, запрыгивая на небольшую скалу. Когти с мерзким скрежетом оставили глубокие борозды в камне, но ей удалось забраться. Ох, виды, раскинувшиеся перед ней, стоили всех превращений. Цветовая гамма была скудной, но если постараться и напрячь воображение, можно сойти с ума. Она зажмурилась, и под веками стала вырисовываться чёткая картина.       Чёрно-синее небо, покрытое множеством звёзд. Серебряный диск, озаряющий всё видимое до горизонта пространство. Тусклый свет, отражающийся от гладкой поверхности листьев. Но самым завораживающим стал запах. Древесная смола, свежесть летней ночи и сырость редкого мха били по обнажённой душе хуже тёмных заклинаний.       Где-то там, среди множества извилистых стволов, одинокая палатка когда-то скрыла лучших друзей от всего мира. Знакомый мотив зазвучал в голове, поднимая из омута воспоминаний зарождение надежды в момент полного отчаяния. Выкрученный звук радио, непонятный танец, подаривший отвлечение и толику веселья.       Острые уши дёрнулись. Гермиона более не чувствовала неприязнь к самой себе. Не чувствовала обиду и несправедливость этого мира. Наверное, именно сейчас она в полной мере осознала, что готова стараться ради принятия своей второй сущности.

***

      Следующий день начался сумбурно. Стоило в прекрасном расположении духа вернуться в Хогвартс, как Джинни накинулась на неё с новостью, что аврорат собирается провести повторное исследование Запретного леса и прочих прилегающих к замку территорий. На случай, если кто-то из армии Тёмного лорда всё же умудрился остаться незамеченным.       Через пару мгновений и Невилл присоединился к ним, заявляя, что вся эта поисковая делегация будет отправлена из-за доносов на Беллатрикс. А завершил всю эту какофонию никто иной, как МакГонагалл, которая изъявила желание лично поговорить со своей лучшей ученицей.       Сказка какая-то, а не доброе утро.       Обыденно и молчаливо разминувшись с горгульей на входе, Гермиона поспешила в кабинет директора. И первым тревожным звоночком стал бледный вид женщины. — Эм… Профессор? — Сегодня ночью на небольшую магловскую деревушку было совершено нападение. Очевидцы утверждают, что это медведь. Однако прибывшие на место эксперты дали понять, что медведи не утаскивают детей в неизвестном направлении и… — Подождите, вы думаете, что это я сделала? — Она не хотела перебивать директора, но волна негодования и зарождающейся обиды заставила подойти к столу и опереться на него. — Мерлина ради, дослушайте для начала, а потом давайте какие-либо комментарии. Договорились? — Минерва была уставшей. Её любимый чай стоял где-то в стороне и покрывался корочкой льда, — Я не знаю, как вам это преподнести менее травмирующее, но… Была некая агитация, призывающая оборотней явиться для выяснения их, так скажем, отношения к Фенриру Сивому. План провалился. И теперь, спустя месяц, при полной луне происходит такое. — И зачем вы мне это всё рассказываете? — Потому что, помимо волчьих следов, была найдена ужасающая куча демонстративно разорванных листовок с той самой новостью. В министерстве ведутся споры, касающиеся вашего вида, и мне не нравятся дальнейшие перспективы. Так что будь осторожна, Гермиона. Если подобное повторится, люди начнут волноваться и задавать вопросы.       Гриффиндорка нахмурилась. И что делать с этой информацией? С какой стати вообще кому-то нападать на маглов. Нет, конечно, было предположение, что это проделки Фенрира и тех, кто с ним заодно, но это не отменяло противоречий в её голове.       Это было сделано специально? Или случайность умело скрыли за напрашивающимся мотивом? Возможно ли, что «специалисты» министерства ошиблись, и там действительно был медведь? Или росомаха. Ну, это мало вероятно.       К чёрту. Пока её лично не коснулись все эти события, Гермиона не собиралась в это вникать. Пусть хоть волчий парад там устраивают, главное, что она в Хогвартсе. Прекрасно себя чувствует и контролирует. — Всё прошло хорошо? — Минерва поправила очки, пытаясь отыскать что-то среди огромной кучи писем. — О. Да. Да, как видите. Всё замечательно, не беспокойтесь. Я научилась справляться с этим. — Ты опять указала на всю себя. — Я знаю.       Она пожала плечами, улыбаясь мягкому взгляду женщины. Какой же замечательной была МакГонагалл. Чуткая, рассудительная и удивительно уверенная. — Замечательно. Можешь идти, если у тебя нет вопросов. О, Гермиона? Если увидишь мисс Лавгуд, передай, что мне нужна её помощь. — Конечно, профессор.