Shapeshift

Примирись лишь в сердце со врагом — И тебя блаженством ошафранит С.А.Есенин

***

      Гермиона отчётливо улавливает запах озона и крови. Металлический, тяжёлый. Вокруг абсолютная темнота. Ни единого источника света. Будто мир погружается в хаос, а солнце умерло. Грудь сдавливает волнение вперемешку с… Возбуждением? Азартом? Кажется, время стремительно летит вперёд, пока ей удаётся на всех четырёх конечностях стоять на месте.       Потянувшись, она расслабляется, а острые когти взрыхляют что-то мягкое, влажное. Хвост неистово виляет из стороны в сторону, стряхивая капли дождя, и девушка даже покачивается.       Вдруг перед глазами вырисовываются очертания высоких деревьев. Тёмные ели, раскинув свои ветви, стоят друг за другом, изворачиваясь в странные зигзаги, цепляясь за соседние и образуя непроходимые колючие стены по обе стороны от головы. Ветра нет, а небо, избавившись от грозовых облаков, кажется таким близким, что до него можно дотянуться рукой. Серебряная луна бледным лучом указывает на единственный путь. Вперёд.       Где-то там, на линии горизонта мелькают маленькие фигуры людей. Они что-то кричат, но едва ли их слова можно разобрать.       Её макушки касается прохладная ладонь, зарываясь пальцами в шерсть. Гладят нежно, но настойчиво. Будто за что-то хвалят. От невидимки волнами исходят сила и власть, заставляя в истоме подчиняться.       Гермионе хочется повернуться и увидеть человека рядом. Хочется узнать, что она здесь делает, где находится и чего от неё ждут. Но у неё не получается. Изнутри поднимается горячая нега ожидания, а из горла вырывается утробный рык, когда чья-то рука с силой сжимает её загривок.       До боли знакомый глубокий голос ударяет по чувствительному слуху, вынося кому-то вердикт и отдавая приказ: — Убей их, грязнокровка. Убей их всех.       Собственное тело откликается много быстрее, нежели сознанию удаётся обработать информацию. Сорвавшись с места так стремительно, Гермиона может лишь наблюдать за тем, как фигуры на горизонте становятся всё ближе. С раскрытой пасти капает слюна, язык царапается о клыки, а мышцы напрягаются до такой степени, что возможен риск судороги. Отчётливое желание вонзить зубы кому-нибудь в глотку и сжимать челюсть до тех пор, пока не послышится хруст, заполняет нутро.       Эйфория охоты. Вот что она чувствует.       Каждый новый темп сильный, резкий. Из-под массивных лап летят клочки грязи. У беглецов нет шансов. Они спотыкаются, падают, тормозят, чтобы помочь своим подняться и скользят по мокрой земле. До цели остаётся так мало. Стоит просто прыгнуть, и её жертва будет поймана, но она позволяет считать, что у них есть шансы. Рычит, даёт о себе знать.       Рыжая шевелюра мелькает где-то сбоку, и она не выдерживает, нападает.       Её когти задевают широкую спину парня, что с болезненным криком опускается на землю и разворачивается. Палочка в чужой руке испускает слабое свечение, но он не атакует. Лишь испуганно смотрит на неё. Его окликают. — Рон!       Он дёргается, но не успевает среагировать. Звериные челюсти крепко вцепляются ему в горло, и слышится лишь булькающий звук.       Гермиона с криком слетела на пол, ударяясь о каменную поверхность. В панике попыталась осмотреть себя, но на улице было ещё темно. Собственно, в комнате тоже. Холодный воздух из приоткрытого окна отрезвлял, и влажная кожа покрылась мурашками. Кинувшись к столу и нашарив палочку, она произнесла заветное: — Люмос!       Белый свет заструился из кончика виноградный лозы, позволяя, наконец, увидеть, что все части тела остались неизменными. Только волоски встали дыбом.       Дыхания категорически не хватало, и девушка поняла, что начинает задыхаться. Пытаясь сделать глубокий вдох, она наткнулась на боль в груди. Но стараясь её игнорировать, стискивая зубы до скрежета, упрямо прибегала к совету МакГонагалл про дыхательную гимнастику.       Вдох. Голова закружилась. Выдох. Пульс отдавал в виски, перегружая мозг громким звуком.       Вдох. Дрожь отступила, а древко в ладони жалобно затрещало. Выдох. Теперь взгляд мог сфокусироваться на чём-то конкретном.       Простояв так пару минут, Грейнджер с тихим смешком опустилась обратно на кровать. Стоило ли ей обдумывать этот сон? Определённо, нет. Иначе точно свихнётся. Но все эти годы дружбы с Гарри и Роном научили её игнорировать разумные доводы. В конце концов, этот кошмар казался таким реальным. Почему она вообще готова была убить по приказу? Почему именно Рона? И кто её «спустил с поводка»?       Явно тот, кто мог позволить себе такое грубое обращение. Она перебирала всех, кто так или иначе её оскорблял. Драко Малфой? Нет, ладонь, гладившая её, была женской. Да и голос, казалось, тоже. Пэнси Паркинсон? Навряд ли. Кто-то из Пожирателей? Возможно. Явно кто-то знакомый и до одури неприятный. Хотя тогда казалось, что от этого тембра и могущественной ауры она готова была биться в блаженных конвульсиях и вилять хвостом.       Обернувшись, девушка убедилась в его отсутствии и облегчённо кивнула. Она думала, что после разговора с директором ей станет лучше и все ужасы хотя бы на время перестанут её преследовать. Очередное заблуждение. В голову лезло только одно имя, которое можно было соотнести со всеми факторами, но ей не хотелось даже думать о нём, не то что произносить.       Стоило отвлечься и не загонять себя ещё больше, когда с трудом удалось успокоиться. Уснуть ей не удастся, так что пришлось застелить постель. Лучшим вариантом было подготовиться к этому дню.       Поэтому Гермиона, прошмыгнув мимо комнат подруг, быстро приняла душ, смывая мерзостное послевкусие сна и пот с тела, оделась и двинулась на улицу. Все ещё спали. Линия горизонта только-только начала окрашиваться в алый. Роса, скопившаяся на траве, оставляла мокрые разводы на джинсах, а пар едва заметными облаками вырывался изо рта. Птицы ещё молчали, только доносилось редкое уханье сов. Природа замерла в ожидании рассвета.       Было так спокойно, что хотелось остаться в этом мгновении навсегда.       Гриффиндорка не имела конкретного направления и медленно прогуливалась по округе замка. Пахло хвоей и сырой землёй. Над головой в сторону леса пролетела пара фестралов. Она и забыла, что может видеть этих существ. Ужасные и красивые одновременно, они служили напоминанием о всех этих годах. Будто шрамов было недостаточно.       Хижина Хагрида, которую восстановили первым делом, сейчас снова гордо возвышалась на окраине. Из дымохода валил дым, но света в окнах не было. Проснулся ли лесничий? Может, ушёл на обход. Гермиона не стала рисковать. Если уж ей не удалось выспаться, то другим прерывать отдых она не хотела.       Немного подумав, она двинулась к озеру.

***

      Утро явно не задалось. Сначала кошмар и недосып, потом внезапный дождь, заставивший её промокнуть до нижнего белья, прервать прогулку и в спешке вернуться в замок. А сейчас Джинни сидела рядом с ней на завтраке и жаловалась на ужасную погоду, на отсутствие парня рядом и на МакГонагалл, которая подняла её ни свет ни заря. И только Луна, удивительно бодрая и весёлая, загадочно улыбалась по ту сторону стола, определённо зная причину, по которой их собрали. — Почему ей приспичило отправить нас в задницу мира, когда на небе разверзся ад? И почему твоё лицо похоже на эту самую задницу? — Я уже жалею, что дала тебе магловскую литературу. — Нет, не жалеешь. Не ври хотя бы себе. — Джиневра намазывала на круассан клубничный джем и поэтому не заметила, как подруга поморщилась и медленно кивнула. — Почему только нас троих? — Только мы получили благословение денгдита. — Луна мечтательно ахнула, когда крекеры на её тарелке сложились в какой-то рисунок коровы. — Луна, пожалуйста, ешь, а не занимайся художеством. У нас много дел, — Гермиона предвидела головную боль. Сразу двух подруг ей не осилить, — МакГонагалл попросила пополнить запасы аконита и когтей грифона. — Ладно. Но мы зайдём за вкусняшками. А ещё ты мне расскажешь, почему меня избегаешь и что такое страпон.       Грейнджер отчаянно застонала, пряча покрасневшее лицо в ладонях.

***

      Косая аллея встретила троицу шумом, суетой и мерзкими лужами. Гермиона поморщилась от обилия далеко не самых приятных запахов, но уверенно двинулась в нужную лавку. Ей потребовалось с добрых пять минут, чтобы отправить Уизли в желанный магазин сладостей, но та упрямо отказывалась оставлять её. «А вдруг тебя похитят?». Это смешно. Её все знали как подругу Гарри Поттера, который, на минуточку, одолел Тёмного лорда. Навряд ли кто-то хотел с ним связываться, похищая, травмируя или угрожая ей.       Положение спасла Полумна, которая зашептала про каких-то существ и помчалась к тротуару разглядывать землю, помогая редким червякам передвигаться. Компания точно требовалась блондинке, поэтому Джинни отступила.       Кутаясь в мантию и оглядываясь так, будто за ней действительно кто-то следил, Гермиона прошмыгнула в нужную лавку, не снимая капюшон. Не хватало шальных фанатов. Если её узнают, то сразу начнутся нескончаемые вопросы про их Золотое трио и войну. Этого не хотелось.       Чтобы купить достаточное количество аконита, потребовалось целое состояние. Может, поэтому многие оборотни игнорировали факт существования зелья? Только волчья отрава обошлась в несколько сотен галеонов, и это без учёта других ингредиентов. К счастью, у неё они были. А аконит нужен и для других зелий, так что старушка, стоящая у прилавка, осталась не заинтересованной, но упрямо предлагала присмотреть что-то ещё.       Гермиона лишь отмахнулась и поспешила уйти. Про когти грифона она нагло солгала, чтобы не вызвать лишних подозрений. Подруг на улице не оказалось. Видимо, дождь всё-таки заставил их куда-то спрятаться. Ходить и искать их по магазинам не хотелось. Они всё равно договорились в обед завалиться в «Дырявый котёл», так что можно встретиться и там.       Чтобы скоротать время, было решено посетить книжный. Он как раз маячил светлой вывеской напротив. Гриффиндорка осторожно вошла вовнутрь, и по ушам болезненно ударил звон колокольчика, а нос уловил любимый запах. Удивительно, но тут царил полумрак, разгоняемый редкими плавающими по воздуху свечами. Было тепло. Никто не вышел её встречать, других посетителей тоже не наблюдалось. На какой-то момент проскользнула мысль, что владелец забыл закрыть дверь. Она спокойно скинула капюшон и вдохнула полной грудью.       В любом случае она уже здесь, так что стоило хотя бы осмотреться.       Лавка представляла собой двухэтажную галерею книжных шкафов. Около каждого была табличка, оповещающая о разделе и теме предлагаемого материала. Вот промелькнули «Тёмные искусства», чуть дальше показались «История магии» и «Учебники школьной программы всех курсов». Девушка не удивилась, когда заметила, что за надписью «Магловедение» скрывались всего лишь три тоненьких книги. В них едва ли можно насчитать три сотни страниц. Скудно. Собственно, она и без того знала, что познания волшебного мира о тех, кто магию заменил технологиями, были мизерными.       Проглотив короткую вспышку недовольства, Гермиона поднялась по лестнице и завернула в один из проходов. Нужный ряд нашёл её сам. «Магические твари». Она упрямо рассматривала все тома на полке, брала некоторые и ставила обратно. По ощущениям прошло достаточно много времени, но никак не удавалось отыскать хоть какое-то упоминание своей сущности. Пришлось быстро пролистать несколько бестиариев, но результатов не было. Шум дождя стал стихать.       Возможно, ей следовало найти хозяина этого кладезя знаний и, соврав про какое-нибудь эссе, спросить, где находится нужное?       Она почти развернулась, но взгляд зацепился за металлическую решётку в дальних дверцах, вынуждая двинуться туда. Пахло старостью и затхлостью. А ещё воском. Одна единственная свечка парила над пыльным, покосившимся шкафом. Указательной таблички не наблюдалось.       Подозрительно.       На полках стояли явно потрёпанные временем фолианты. Кожаные края стёрлись, страницы грязно-жёлтые. Переплёт у большинства был треснут, порван или вовсе отсутствовал. Некоторые датировались, и каково же было удивление, когда гриффиндорка смогла разобрать «XV в.». Почему к такому раритету относились так посредственно? Если эти книги действительно были написаны в указанные века, то их следовало бы прятать и беречь куда лучше.       «Хотя они и так находятся в заднице мира»       Гермиона хотела себя ударить. Почему она ругается как её друзья? Существовало столько эпитетов, чтобы описать всё это, а она прибегла к такому низкому выражению. Ужас.       Пробежавшись глазами по некоторым корешкам, она наткнулась на занимательный факт. Большинство названий было на других языках. Русский, японский, немецкий. Единственное, что точно удалось разобрать, французский. Флёр немного учила её в своё время, и красивая извилистая надпись «loup» заставила вздрогнуть. — Волк. Неужели?..       Гермиона осторожно выудила фолиант, открывая первую страницу и тут же подпрыгивая от неожиданности. На потёртой бумаге расположилось застывшее цветное изображение.       Волк. Много больше любого другого, косматый. Морда была несколько вытянутой и узкой, грудь широкой, а передние лапы длиннее задних. Гибкий хвост заканчивался кисточкой. Шерсть цвета смолы. Блестящая, гладкая. Но пугал не его знакомый внешний вид. И даже не то, что в пасти он сжимал оторванную человеческую руку, а по сторонам виднелись очертания изуродованных и окровавленных тел. Нет.       До икоты и мурашек пугал его взгляд. Существо словно было живым и смотрело прямо в душу, желая её поглотить. Абсолютное и неоспоримое безумие в удивительно человеческих зелёных глазах. Подобным взглядом её одарила Беллатрикс в своё время, так что распознать эмоцию не составило труда. Внизу страницы аккуратным почерком красовалась подпись. Короткая фраза из трёх слов:

«Bete du Gevaudan»

      Кровь стыла в жилах. Перебирая всё известное на чужом языке, Грейнджер решила, что спросит об этом Делакур или воспользуется оставленным ею словарём, когда представится возможность. Так было меньше шансов на ошибку. Осмотрев и полку, и фолиант, она так и не нашла ценник. А купить этот экземпляр хотелось.       Поток воздуха ударил в спину, и Гермиона не сразу поняла, что улавливает настойчивый аромат духов. Она в панике захлопнула книгу и, прижав её к груди, ринулась из тёмного угла. Её не должны здесь видеть. Особенно разглядывающей сомнительного содержания рукописи. В голове бегущей строкой неслось «Бежать. Бежать, как можно скорее». Но только она зашла за угол, как тело встретило преграду. Она с кем-то столкнулась, и этот кто-то тут же повернулся к ней, заставляя сделать нервный шаг назад и поднять взгляд.       Сердце ухнуло.       В метре застыла тёмная бесформенная фигура. На какой-то миг показалось, что это дементор. Но заколдованная свечка проплыла в опасной близости, и стало ясно, что перед ней простой человек в чёрной мантии. Пульс ускорился, отдавая в виски. Это не может быть Лестрейндж, верно? Она мертва. Что делать? Что ей делать?       И пока Гермиона металась в своих мыслях, незнакомец снял накидку, укладывая её на сгиб локтя.       Это женщина. На узкие, истинно аристократические плечи рассыпались блондинистые волосы, обрамляя и без того красивое изумрудное платье. Вшитые в него нити золота и серебра, переливаясь, отражали пламя свечи. Кожа её бледная, на вид нежная. Льдисто-голубые глаза, алые тонкие губы.       Перед ней стояла сама Нарцисса Малфой.       Панический крик почти вырвался из горла, но был вовремя спрятан за кашлем. Она сильнее сжала книгу в попытке спрятаться за ней. Всё это было слишком для нервной системы. — Признаю, не ожидала увидеть вас, мисс Грейнджер. — Ага. — Что за ага? Она сама себе удивилась, но в данный момент это было единственным, на что способен её голос. — Красноречиво. — Женщина поджала губы в непонятной гримасе, но быстро вернула себе выражение уверенности и хладнокровия. — Послушайте, я думала сделать это в более подходящей обстановке, но коли мы встретились, позвольте принести свои извинения за всё, что произошло с вами в моём доме. И за то, что не вмешалась при возможности.       Нарцисса выглядела так будто не хотела это говорить, будто заставляла себя. Из вежливости? Гермиона про себя усмехнулась. Из-за принуждения. Возможно, Гарри поставил ей и её сыну определённый список условия за свою защиту. Ещё был вариант, что этой женщине что-то требовалось конкретно от неё. Какая-нибудь услуга или помощь. Хотя что в этом мире могло пошатнуть леди Малфой и заставить её обратиться за помощью?       О право, кто вообще вот так извиняется? Будто запугивая. Изнутри поднялось раздражение. Его сменила злость. Но и эта эмоция быстро исчезла, когда удалось уловить громкий частый стук. Пульс? Женщина напротив волновалась. И Гермиона вынуждена была начать мысленный отсчёт, чтобы хоть как-то собраться.

Один, два, три…

— Ладно. — «Ладно»? И… Это всё?

Десять, одиннадцать…

— А что ещё я должна сказать?       Нарцисса растерянно стояла и смотрела на неё. Удивлённая, выбитая из колеи и в целом возмущённая. Её руки крепко сжимали мантию, тонкие брови приподнялись, из-за чего несколько глубоких морщин пересекли лоб. Сейчас впервые на ней стали заметны последствия войны. Тени под глазами, небольшая сутулость, неестественная худоба.       Гермионе даже стало её жаль. Столько времени принимать у себя сборище Пожирателей смерти и самого Волан-де-Морта, прислуживать им, выслушивать все их планы, включающие твоего родного сына… Наверное, это тяжело. И больно. Не иметь возможности ничего исправить и изменить, в бессилии соглашаться и выживать. Миссис Малфой проделала впечатляющую работу.

Сорок один, сорок два…

— Мисс Грейнджер. — Нет, послушайте. Вы извинились, я это приняла. Вспоминать всё это мне не хочется, и если вы ждёте, что я от радости начну скакать и плакать, то вынуждена вас огорчить. В конце концов извиняться должны не вы. — Да, точно, Беллатрикс, — Мадам Малфой тяжело вздохнула. Судя по её бегающему взгляду, она что-то обдумывала, даже не обратив внимание на то, что её так нагло перебили, — До вас дошли слухи? — О том, что она может быть жива? О, да.       Грейнджер грустно улыбнулась. Сколько там раз её друзья упоминали об этом? — Я думаю… Я думаю, вам стоит знать, что это маловероятно. — Точно. Иначе бы она заявилась к вам в надежде спрятаться. А Малфой-мэнор, если мне не отказывает память, находится под наблюдением мракоборцев, верно? Так что её бы сразу схватили. И если следовать какой-никакой логике, мы можем прийти к двум вариантам. Первый: Лестрейндж мертва, и у всех, даже, простите, у вас, падает камень с души. Второй: она жива и где-нибудь прячется, зализывая раны и думая, в какую страну ей бежать. Или придумывая план мести. Но знаете что? Пусть хоть ко мне домой заявится, живой или не очень. Мне всё равно.       Гермиона застыла. Что это за монолог такой? Почему она вообще стояла и общалась с сестрой проклятой ведьмы, если ей нужно найти подруг, вернуться в Хогвартс и приступить к приготовлению зелья. Зачем она срывалась на едва знакомого человека, изливая всё, что накопилось внутри. Действительно ли она так думала? Вполне вероятно.       Столько дней без должного сна могут привести в состояние когнитивного диссонанса. Нарцисса лишь как-то грустно и разочарованно пожала плечами. Явно не жест наследницы благородного дома.       Господи, что Гермиона сказала? Что смерть родной сестры принесёт успокоение? Она тихо прочистила горло, понимая, что сболтнула что-то лишнее и весьма болезненное и уже хотела извиниться сама, но её опередили. — Что ж… Могу ли я считать, что между нами не осталось никаких обид? — Их никогда и не было, миссис Малфой. Но если вам действительно это важно, то да. Всё в порядке.       Женщина долго смотрела на неё. Скорее даже осматривала. Ледяной взгляд ощутимо скользил по телу, пока не наткнулся на книгу, и Гермионе захотелось в весьма грубой форме изъявить о том, что разговор окончен. Она даже попыталась уйти, но край собственной мантии зацепился о какую-то деревяшку, заставив глухо рыкнуть и дёрнуться. Послышался треск ткани.       Гермиона беспомощно наблюдала за тем, как свёрток выпал из порванного кармана и медленно ударился о пол, являя своё содержимое. Волчья отрава рассыпалась под ногами.       Чем она заслужила это? Почему ей не удалось элементарно сбежать? Присев и удержавшись от ругательств, девушка стала быстро перебирать веточки аконита, поглядывая на Нарциссу.       «Не спрашивайте меня ни о чём, пожалуйста. Просто сделайте как всегда вид, что я — грязь из-под ногтей, и уйдите».       Но её мольбы оказались напрасными. Леди Малфой не только осталась на месте, но и, о Мерлин, решила оказать помощь, нахмурено поднимая бумажную обёртку и разглядывая рассыпанные ингредиенты. Она молча проследила за направлением, откуда на неё вылетела девушка, отыскала вывеску «Магические твари» и осторожно потянулась в сторону, пока на неё не смотрели.       Всё случилось так быстро, что Грейнджер не успела среагировать. Ей буквально сунули в лицо свечку. Едва ли с целью навредить, но это заставило отпрянуть от неожиданности, а Нарцисса в ужасе отшатнулась. По её лицу пробежала тень страха, и женщина крепко сжала свою палочку, будто ей угрожала опасность. Будто на неё сейчас накинутся.       Она поняла.       Гермиона не думала. Бросив и книгу, и аконит, поспешила убраться отсюда. В два скачка она преодолела лестницу, дёрнула ручку и выбежала на улицу. За спиной дверь жалобно скрипнула и, судя по всему, отвалилась. Плевать. Холодный воздух ударил в лицо, но не смог успокоить разбушевавшийся разум. Пар клубнями валил из ноздрей, редкие капли дождя падали на волосы и одежду.       Прохожие странно косились на неё, и девушке ничего не оставалось, кроме как юркнуть в тёмный нелюдимый переулок, прижимаясь спиной к мокрому камню.       Почему из всех людей, кто мог случайным образом узнать или догадаться о её проблеме, стала мадам Малфой? Почему она осталась там? И как оказалась? Разве её не должны были запереть в поместье?       Воздуха стало не хватать. Лёгкие уже горели от попыток привести дыхание в норму, и Грейнджер сдалась. Цепляясь пальцами за стену, постоянно озираясь, она начала медленно оседать на землю. Всё равно, что кругом лужи, что температура для конца мая невероятно низкая. Единственное, что её заботило, — это дальнейшие события.       Что если Нарцисса прямо сейчас уже идёт кому-нибудь рассказывать о том, что Золотая девушка нынче обзавелась хвостом? Что если она расскажет Гарри? Ладно, если ему. Поттер был в восторге от Люпина и навряд ли негативно выскажется на её счёт.       А вот Рон мог. Рыжеволосый парень весьма критично отзывался об оборотнях, а если им окажется его девушка, что с ним станет? Будет ли он злиться и кричать? Что если вовсе решит вычеркнуть её из своей жизни. Она не справится с этим. Что ей нужно делать? Бежать за ледяной леди и молить о молчании? Глупо. Бессмысленно.       На стене напротив попалась размокшая вывеска. Чёрные, расплывшиеся буквы с трудом можно было прочесть, но она смогла.       «Всем оборотням, зарегистрированным и нет, срочно явиться в Министерство Магии для выяснения обстоятельств войны. В противном случае вы будете объявлены вне закона»       Перед глазами заплясали разноцветные вспышки. Замечательно. Гермиона зажмурилась, вцепившись в каменную кладку. Так было легче. Глухой скрежет на мгновения отрезвил. Это стена раскрошилась, или где-то внутри перемкнуло?       Какая к чёрту разница? Как вообще министерство планирует искать тех, кто не пришёл с повинной? Будут приходить к каждому, кто хоть малость вызывает подозрения, с серебром и святой водой? Из горла вырвался смех. Да, забавно. Вполне вероятно, некоторые из оборотней вовсе маглы, как они будут искать их? Хотя такие обычно не выживают.       Каждый божий день с момента становления дружбы Золотого трио она рисковала здоровьем и жизнью ради чего? Ради того, чтобы сидеть в какой-то подворотне и сходить с ума от непонимания? Все умные мысли оставили её на произвол эмоций. Она смеялась. И плакала. Гремучая смесь удавкой сомкнулась на шее, и оставалось лишь смиренно пережидать бурю. — Мисс Грейнджер, вы в порядке?       В порядке? Она? Конечно, всего лишь анекдот про Штирлица вспомнила. Гермиона открыла глаза и, утерев лицо сырым рукавом рубашки, увидела перед собой чёрные туфли из кожи… Дракона? Она вновь вогнала пальцы в камень за спиной.       Только не снова, пожалуйста. Она не готова.       Нарцисса стояла с истинным беспокойством на лице. — Чего вы хотите? — Собственный голос дрожал. — Убедиться, что вы не наделаете глупостей. И что вы в состоянии трезво соображать, но судя по всему, это не так. — Я в порядке. — Покажите руки. — Зачем? — Мерлина ради, мисс Грейнджер, вы сидите в луже, маниакально хихикаете и трясётесь так, будто вас прокляли. Когда я завернула за угол, мне показалось, — Голос женщины дрогнул так сильно, что ей пришлось выдержать паузу, — Показалось, что здесь сидит Белла…       Замечательно. Теперь её сравнивают с сумасшедшей тёткой лишь потому, что её накрыл нервный срыв. Да, очередной за месяц. Но какая разница, если всё её окружение только и делает, что давит, а судьба, смеясь, преподносит новые сюрпризы. Не самые приятные. Был ли это юношеский максимализм или попытка скинуть вину за своё положение на окружающих?       Леди Малфой вздохнула. Тяжело и устало. Неужели ей не всё равно на какую-то грязнокровку? Она стояла под моросящим дождём, чего-то ждала. Судя по тому, как женщина осторожно наклонилась, протягивая руку помощи, нет. Ей не безразлично.       Гермиона смотрела на неё с открытым ртом. — Что вы делаете? — Пытаюсь вам помочь. — Зачем? — Мисс Грейнджер, ради всего святого, перестаньте задавать вопросы и поднимите своё седалище с земли. Я не кусаюсь.       Нарцисса вздрогнула, осознав, что и кому сказала. Решив проигнорировать свою грубую реплику, она упрямо потянула за плечо девушку, настойчиво пытаясь её поднять.       Та не сопротивлялась, но и не содействовала. Просто позволяла ворочать себя, словно мешок с картошкой. Из-за чего даже ударилась затылком, но ни звука не издала. Её поставили на ноги и осмотрели. Гермиона заторможенно следила за тем, как женщина что-то бубнит про нерадивых детей, ментальное состояние и руки.       Руки?       Гриффиндорка опустила взгляд на свои ладони и обомлела. Они были в крови. Кожа содрана, ногти сломаны. Когда это произошло? В какой момент мозг перестал реагировать на боль? Она обернулась, замечая на стене треснувшие камни и неглубокие борозды, пересекающие их. Это она сделала?       Нарцисса что-то шептала, орудуя палочкой. Лечила? Судя по исчезнувшим красным разводам и восстановившимся ногтевым пластинам, да. Её магия была действенной и… Впечатляющей. Она хоть понимала, что зря тратит силы и все эти ранки затянулись бы сами через какое-то время? Видимо, нет. Одежда высохла после нужного заклятия, и девушку повели прочь из переулка.       Куда они шли? Почему вдвоём и под локоть? Гермиона устала. Устала искать ответы на нескончаемые вопросы в своей голове, а потому поспешила абстрагироваться. Куда-то шли? Допустим. Шумный, воняющий потом и спиртом бар? Хорошо. Места в дальнем, одиноком углу? Замечательно!       Стоило ей опуститься на мягкое, удобное сидение, а теплу распространиться по всему телу, на стол перед ней опустился тот самый фолиант и свёрток с волчьим аконитом.       И ладно, если за второе она действительно заплатила, то книга едва ли принадлежала ей. Приподняв брови, Гермиона медленно изучила и мадам Малфой, и не многочисленное окружение, состоящее в основном из пьяных, неотёсанных мужланов. Что самое удивительное, на их нестандартную парочку всем было плевать. То ли своя доля выпитого, то ли абсолютное спокойствие и раскрепощённость заведения.       Она расслабилась. — Вам что-нибудь принести выпить? Я угощаю. — Нарцисса. Такая заботливая и учтивая. Мило. Но странно. — Огневиски.       Неожиданный вариант, но именно этого требовала душа. Отказывать себе в редком удовольствии, тем более бесплатном, грех. — Боюсь, ваш возраст едва ли подходящий для такого напитка. — Мне восемнадцать. — И давно? — Уже да. — Гермиона снова хихикнула. Голос блондинки звучал более расслабленно и мягко, пусть та иногда и косилась на неё. — Я долгое время пользовалась Маховиком времени. Мой возраст сдвинулся вперёд, так что, фактически, я совершеннолетняя.       Ничего страшного в том, что Нарцисса узнает, не было. Самый главный секрет уже знала, так что не важно. Одним фактом биографии больше, одним меньше.       Леди Малфой лишь кивнула и удалилась, чтобы вернуться с бокалом янтарной жидкости. Для себя она ничего не взяла. — Мисс Грейнджер, позвольте… — Просто Гермиона, пожалуйста. Меня укусил Фенрир перед тем, как Волан-де-Морт пал. — Девушка схватила стакан и сделала пару глотков. Горло обожгло, а глаза заслезились. Она даже закашлялась. Тяжёлый напиток. Но горячая нега внутри принесла удовольствие и нужное сейчас сосредоточение. — Никто, кроме профессора МакГонагалл, об этом не знает. Ну и Луны, но она весьма… Отдалённая от этого мира, так что её в счёт не берём. Что вы хотите за молчание?       Гермиона не хотела вот так набрасываться. Тем более после того, как женщина напротив самоотверженно помогла ей, несмотря на статус крови и прочие глупые факты. Но какая-то часть буквально рвала и метала внутри, желая нападать, грубить и кусать побольнее. Лучшая защита, верно.       Нарцисса задумчиво молчала какое-то время. Не долго, но этого хватило, чтобы огневиски на столе закончилось. Поэтому пришлось заказать ещё.       И только когда второй бокал наполовину остался полон, та заговорила. — Что заставляет вас думать, что мне что-то нужно? — Честно? Не знаю. Обыкновенная логика, наверное. Любой на вашем месте, узнав «грязный» секрет заносчивой маглорождённой всезнайки, нашёл бы выгодным использовать это. — Поспешу вас огорчить, но мне это не интересно. — А мне интересно. Как вы поняли? Только прошу, не надо заводить шарманку про аконит и эту французскую ересь.       Мерлин, разбрасываться магловскими выражениями при чистокровной колдунье глупо. Но, видимо, женщина поняла смысл сказанного, потому что сложила руки на столе и чуть нагнулась, чтобы никто точно не услышал. — Вы часто дышали. Сначала я подумала, что у вас одышка или аллергия, но потом заметила, что это больше походит на… Попытку уловить запах. Звук, который случайно у вас вырвался. Рык? Фырканье? Не столь важно. Я думала, что ошибаюсь, но когда ваши глаза отразили свет пламени свечи, всё встало на свои места. Не вините себя. Жизнь с Пожирателями, среди которых есть оборотни, учит обращать внимание на такие вещи. Я пошла за вами не потому, что хотела что-то потребовать. А потому, что осознала: вы испугались куда больше меня. И я не собираюсь ничего кому-либо говорить об этом, мисс Грейнджер. — Почему? — Потому что война окончена. Сейчас мы все на одной стороне, на стороне выживших. И искать себе новых врагов, когда только-только избавились от одних, неразумно. Мой сын, вы и ваши друзья, все нуждаются в затишье без последующей за ним бури. Честно говоря, я в некотором смысле восхищаюсь вами. После всех ужасов вы упрямо двигаетесь вперёд, когда многие бы сдались и отступили. Но даже это не отменяет того факта, что вы все ещё дети, взвалившие на свои плечи непосильный груз, пока остальные стыдливо прятались и прячутся за вашими спинами. Читайте книги, ходите на свидания, учитесь или путешествуйте. Берите от жизни то, чего были лишены за все эти годы.       Они замолчали. Но это молчание было комфортным.       Мадам Малфой откинулась на спинку своего сидения, а в руке у неё оказался бокал вина, который она медленно покачивала. Она выглядела умиротворённо и довольно. Будто наконец призналась в каком-то грехе, и ей его отпустили.       Гермиона лишь цедила маленькими глотками огневиски, пытаясь удержать рвущиеся наружу рыдания и обдумывая всё это. Впервые ей указали на возраст, на потерянное время. Конечно, все эти юношеские забавы были недоступны ввиду её положения, но услышать такое от самой хладнокровной из людей? Приятно.       Женщина напротив, если её узнать, казалась отличным человеком и прекрасной матерью. И это с учётом её чистокровности.       В конце концов, она спасла Гарри.       Может, Нарцисса никогда и не поддерживала свою старшую сестру и мужа с их убеждениями? Создавала иллюзию согласия, чтобы защитить Драко и себя. Это бы объяснило её стремление помочь маглорождённой и успокоить её.       За стойкой раздачи напитков поднялся шум. Четверо крупных мужчин что-то обсуждали. Сначала приглушенно, а потом и во весь голос. Все они были пьяными и, судя по запаху, злыми. Атмосфера изменилась. Стала мрачной, тяжёлой. Будто люди здесь не выпивали и веселились, а собирали добровольцев для святого похода инквизиции. Кто-то кого-то толкнул, послышался звон стекла и завязалась неуклюжая драка. — Я говорю, Салазар тебя подери, я видел её собственными глазами, как сейчас вижу эту кружку. Чёртова Лестрейндж живее всех живых!       Сердце Грейнджер сделало кульбит, а после… Просто успокоилось. Никакой паники, никаких чувств. Нарцисса напряглась и прищурилась, осматривая её, но получила в ответ лишь натянутую улыбку и пожимание плечами. Не было ни сил, ни желания как-то реагировать на сплетни явно неадекватных посетителей. Возможно, так действовало виски. Или после небольшого срыва мозг отказывался работать и кричал о переутомлении.       Видел и видел, зачем об этом знать всему бару? За такие слухи могут отправить в аврорат и выпытывать информацию. А если она окажется неправдивой, этого человека накажут за ложную дачу показаний.       Беллатрикс Лестрейндж была номер один во всех списках. Всегда. Гермиона успела покопаться в биографии своей мучительницы и осталась впечатлённой. Самая старшая. Самая опасная. Самая неуравновешенная. Самая умная и сильная в своё время.       Внутри образовалась пустота. Такая, что Гермиона ощутила боль и поспешила встать. — Миссис Малфой, спасибо за напитки и помощь, но мне пора. — Не смею вас задерживать. Не забудьте забрать то, что бросили в своей отчаянной попытке убежать. — Женщина слабо, но искренне улыбнулась. Не пыталась удержать или заверить, что всё будет хорошо. Просто принимала её решения. — Да, извините. Но фолиант не мой. — Теперь ваш. Примите его, как знак нашего мира. Я не приму отказ.       Странный и наверняка дорогой подарок. Она хотела забрать только бумажный свёрток, но тяжёлый взгляд льдисто-голубых глаз предупреждал. Просил. Если это символ их зародившихся… взаимопонимания и уважения, то кто она такая, чтобы отказываться? Аккуратно забрав и книгу, и аконит, девушка резво двинулась на выход из таверны.       В теле царила лёгкость, а взгляд несколько мутнел. Второй бокал алкоголя явно был лишним, и это было видно по чуть плавающей походке. Она почти открыла дверь, когда уловила шёпот. И, оборачиваясь, видела движение алых губ, скрытых бокалом. — Будьте осторожны, мисс Грейнджер.       Оставалось только заторможенно кивнуть и ринуться на поиск подруг.

***

      Джинни и Луна нашли её сами. Стоило ей вырулить из-за лавки зельеварения на общую улицу, рыжеволосая девушка буквально прыгнула на неё, прижимая к себе и осматривая на наличие травм. Так искренне и дотошно. Стало стыдно за попытки игнорировать её.       Причитая на манер своей матери, Уизли не стала спрашивать, что за образец лёгкого чтения приобрела подруга и где она пропадала. Лишь убедилась в её добром здравии, щебетав о попробованных сладостях и о странностях Лавгуд, которая умудрилась скормить кровавый леденец летучей мыши. Где они её нашли, оставалось загадкой.       Джиневра даже не стала спрашивать, почему от неё пахнет огневиски, хотя определённо уловила это. Лишь обиженно цокнула языком и взяла обещание в следующий раз звать с собой. Полумна же улыбалась. Как обычно. Несколько широко и мечтательно. Приобняв за плечи, определённо всё зная, она лишь спросила: «Как твои мозгошмыги?». И удовлетворённо кивнула на ответ: «Не знаю». Этого было достаточно. Пока.       Поскольку все сделали то, за чем пришли, было решено возвращаться в Хогвартс.       Погода была нелётная, дождь только-только закончился, но всё ещё было холодно. Поэтому гулять дальше не хотелось. Согревающие чары едва ли могли удовлетворить потребность в настоящем тепле от камина.       По возвращение в замок, Гермиона первым делом отчиталась МакГонагалл, не став упоминать о внезапной встрече в книжной лавке, затем отправилась в ванную старост. К счастью, её уже восстановили. Смыв грязь, остатки слёз и небольшое опьянение, она двинулась в свою комнату, где разложила все ингредиенты на столе и поставила котелок на огонь. Французский фолиант был раскрыт рядом. Вместе со словарём.       Просчитывая в уме все пропорции, нужные для недельного запаса аконитового зелья, она поочерёдно стала отправлять их в чан. Несколько боязливо. Заунывник, валериана, измельчённый лунный камень. Ошибиться было нельзя, ведь в таком случае то, что должно быть противоядием, обратится в яд.       Люпину помогал профессор Снейп, но он был выдающимся зельеваром, а Гермиона… Она просто полагалась на знания из учебников и конспектов. Конечно, если должным образом всё изучать, можно создать шедевр. А она изучала. Достаточно долго и кропотливо, так что оставалось только следовать инструкциям в голове в надежде, что всё получится с первого раза.       Где-то там послышался стук, и гриффиндорка встрепенулась, чуть не перевернув котёл. Ей показалось? Три осторожных удара о дверь повторились. — Гермиона, ты тут? — Да, Джинни, входи.       Гермиона не была уверена, что поступает правильно, создавая себе отвлечение. Но определённо знала, что подруга не в курсе, как выглядит волчье противоядие, какие у него ингредиенты и уж тем более не понимала французский, на котором был изложен материал в книге. Поэтому не была против её компании.       Рыжеволосая макушка прошмыгнула на соседнее место и с интересом осмотрелась. По её лицу было видно, как та мечется между любопытством и непониманием.       Но Джинни молчала и рассматривала первую иллюстрацию из подарка Нарциссы. Внимательно и… Осознанно. Она видела словарь, но упорно его игнорировала. Конечно, смотреть на картинки веселее, нежели переводить что-то. — Это Жеводанский зверь? — Кто? — Ты не знаешь?       Гермиона замолчала и нахмурилась. Как так вышло, что есть что-то, о чём не знает она, но знает кто-то из Уизли? Когда мир свернул не туда? Едва успев вовремя помешать зелье, она просто уставилась на подругу. — Ну и? — Ты дала мне книгу магловских сказок и легенд, которую сама не читала? — Я не могла дать тебе то, что не читала. Потому что у меня такого нет. Об этом мы поговорим позже. Что за зверь-то такой? — Мм-м… Ладно. Я расскажу, но сначала ты. — Рыжая весело усмехнулась. — Что такое Камасутра? — Джинни, твою мать!       Грейнджер чуть не испортила всё и успела пожалеть, что не притворилась отсутствующей в комнате. Почему её подруга такая озабоченная? Но она ведь не знает, о чем спрашивает, так что обзывать её неправильно.       Тяжело вздохнув, Гермиона покачала головой. Был ли этот обмен знаниями полезным? Нет. Она всё равно сможет узнать, что это за легенда такая, но прежде потратит пол дня и пол ночи, чтобы перевести её с французского. А тут такой удобный и энергоёмкий вариант, но… — Ну так и? — Пообещай, что не попросишь показывать тебе это и уж тем более покупать. — Это настолько страшная штука?       Джинни хихикнула. На секунду показалось, что та знает, о чём говорит, и просто издевается. — Джиневра Молли Уизли, если ты специально пытаешься меня вогнать в краску, я, клянусь Годриком, позабочусь о том, чтобы твоя жизнь превратилась в ад!       Гермиона кричала, что более походило на рычание. Плохой знак. Подруга настороженно и смиренно подняла руки, и пришлось поскорее успокоиться. — Мерлин, Миона, я же шучу. Мне действительно интересно. К тому же последнее время мы так мало общались… Я скучаю по тебе.       А вот и чувство вины. Её гибкий эмоциональный диапазон пугал. Постоянная смена настроения уже угнетала. То Гермиона злится, то смеётся и плачет. А то и всё это одновременно. Она вздохнула.       Джинни права. Почти весь месяц они не обменивались новостями и переживаниями. Просто ходили кругами и при столкновении, словно отрицательно заряженные частицы, разбегались в разные стороны. По инициативе Грейнджер. Всё это так неправильно. Они были подругами. Лучшими подругами на минуточку. И то, что Джинни по привычке пыталась вытащить её из своей зоны комфорта, было милым и похвальным. Если не думать о том, что из зоны комфорта её вырвали клыки Сивого сколько-то недель назад.       Какое магловское заболевание могло обосновать её поведение? Какое-то психическое расстройство, да. — Прости меня, Джин. — Как ей объясниться? Без правды и без вранья, — Я просто устала. Слишком многое навалилось, но обещаю, я исправлюсь. — И больше не будешь меня избегать? — Я постараюсь. — Хорошо. Потому что иначе мне придётся натравить на тебя МакГонагалл.       Они рассмеялись, и Грейнджер бросила горсть аконита в котёл. Субстанция забурлила, а при очередном помешивании против часовой стрелки дым стал бледно-голубым. Идеально. Она справилась, позволив себе мимолетную вспышку восторга, и тут же переключила внимание на свою гостью.       Не стоило говорить, что директор тоже столкнулась с этой стеной. Потому что тогда велика вероятность, что на неё точно спустят Молли. Или Гарри. Или ещё кого-то, с кем она не знает, как разговаривать в данный момент.       К тому же, если верить Нарциссе, стоило обратить внимание на собственные глаза. Частенько она пугалась двух сверкающих красных точек, когда ночью бродила по дому, и в панике включала свет. Тогда на месте страшного существа оказывался рыжий Живоглот. Почему она не подумала об этом? Как могла допустить такую оплошность? Вся эта конспирация могла кануть в лету. Но был ли данный факт оплошностью? Строение её глаз не должно было меняться, если верить всем известным источникам. Да и у Римуса не наблюдалось такой проблемы. Или она невнимательно смотрела.       Что поможет избавиться от отблеска? Определённо, правильное положение головы и источника света. Но нужно было что-то ещё. В какой-то газете не волшебного мира упоминалась успешная продажа мягких контактных линз. Её зрение было идеальным, вариант такой себе. Но если ничего более не придумать, ей придётся их приобрести.       Джинни кинула в неё подушку и весело рассмеялась. Гермиона упустила момент, когда подруга успела перебраться на кровать. — Ну так и? — Я отказываюсь это объяснять. — Хэй, ты не можешь. Мы заключили сделку. — Фактически, нет. Ты предложила свой вариант, я его обдумала. И мне он не понравился. Об этом Жеводанском звере я могу узнать и отсюда, — Она кивком указала на фолиант, разливая зелье по бутылькам. — И при этом не травмируя твою психику. И свою, в особенности. — Зануда.       Гермиона согласилась.

***

      Когда солнце скрылось за линией горизонта, замок погрузился в звенящую тишину, Джинни оставила её, пожелав спокойной ночи. Грейнджер, забравшись на подоконник и поджав колени к груди, грустно уставилась на виды за стеклом.       Верхушки деревьев, служащих своеобразной границей Запретного леса, мерно покачивались в такт дуновений ветра. Рядом хижина Хагрида отпугивала нарушителей правил окнами, в которых горел свет. Озеро, на поверхности которого виднелась редкая рябь, омывало крутые скалы, песчаный берег и отражало чёрное небо. Тысячи тысяч горящих звёзд поочерёдно мерцали, собирались в созвездия, название которых она не помнила или помнить не хотела.       Где-то там, куда запрещено было ходить всем, среди многовековых зелёных великанов скакали единороги, она слышала их ржание. Слышала, как над школой проносились фестралы и редкие гиппогрифы в поисках пищи или места для отдыха. И всем этим величественно правила растущая луна. Погода улучшилась, грозовые облака давно унеслись в даль, и теперь бледный свет озарял округу. Чувствовала ли Гермиона притяжение к этой серебристой половине диска? Определённо. Ей хотелось выбежать на улицу, упасть в траву и часами наблюдать.       Её всегда привлекала ночь. Но сейчас это влечение было связано не с тишиной, в которой можно было полностью погрузиться в чтение. Перебрав пальцами по палочке и прошептав «Люмос», она притянула к себе подарок мадам Малфой и открыла его, встречая знакомое изображение зверя тяжёлым взглядом. Будет ли она выглядеть так же, когда превратится?       Скорее всего. Только если цвет шерсти изменится. Хотя Римус Люпин имел более человеческое строение тела при превращении. Даже мог балансировать и передвигаться на двух конечностях. Существо, смотревшее на неё из книги, навряд ли могло таким похвастаться. Как и Сивый. Они выглядели как звери.       Гермиона покачала головой, закрывая иллюстрацию словарём. Она собиралась искать информацию, а не думать. Конечно, можно было воспользоваться каким-нибудь заклинанием перевода, но какой в этом интерес? К тому же монотонность успокаивает и настраивает на нужный лад.       А ей это требовалось. Поглаживая старинные блёклые чернила, она внимательно вчитывалась в слова. Какие-то были известны. Перевод каких-то приходилось искать.       В первой главе описывались события семнадцатого века, когда некий волкоподобный зверь-людоед стал выпрыгивать из леса и убивать людей. Гермиона ахнула, когда поняла, что держит в руках дневник с достаточно красочными описаниями.       «Существо было разумным. Оно всегда нападало внезапно, неожиданно. И на тех, кто ничего не мог ему противопоставить. Любил он вцепиться в горло, разрывая или вырывая его. Я осмотрел некоторых бедолаг. Поедал зверь в основном детей, видимо, их мясо казалось ему наиболее сладким, но особое предпочтение отдавал печени. Судя по искажённым лицам жертв, выгрызал он её, когда те были ещё живы (предположительно!).       Маглы решили устроить охоту. Неудачно. Все ловушки и капканы Волк успешно обошёл. На некоторые даже помочился. История обрела массовое обсуждение. Тогда совет волшебников заинтересовался этим. Мы долго и кропотливо занимались поиском причин странного поведения животного, даже думали, что его заколдовали. Недавний суд над Тайбериусом Сивым, оборотнем, осенил нас.       Я лично прибыл ко двору, с помощью Империуса заставил Жана Шастеля, охотника, зарядить серебро в излюбленное ружьё, а после направился в лес. Чтобы вытравить пса прямиком на облаву, мне потребовалась толика Тёмной магии, эти твари к ней особенно чувствительны». — «Loup-garou». Зверь был оборотнем. Это действительно происходило? И волшебный мир решил всё скрыть, стерев или изменив воспоминания участникам. Почему я не удивляюсь?       «Это был первый случай на нашей практике, когда оборотень превращался днём. Я потратил всю жизнь на изучение этого вопроса. Побывал во всех уголках мира, и в этом сборнике представлены все экземпляры, написанные и нарисованные моей рукой».       Гермионе не хотелось смотреть другие иллюстрации и истории. Не сейчас. Одной хватило за глаза. Её даже затошнило от того, с какой любовью владелец дневника всё это писал. Она быстро перевернула в самый конец, ожидая итогов. И нашла.       «Оборотень — существо иного рода. Я не могу отнести его ни к человеческому виду, ни к какому-либо животному, а потому выношу в новый. Это абсолютный хищник, вершина пищевой цепи. Быстрый, ловкий, сильный. Их обоняние и слух настолько развиты, что иной представитель при должной практике может распознать ложь или выследить жертву за многие мили… "       Она перелистнула. Анатомия и физиология не прельщали.       «Мне удалось понять их иерархию».       А вот это интересно.       «В стаи эти создания собираются редко. Но если такое случается, то в этих общинах можно наблюдать вожака и других членов, равных между собой. Во время полнолуния лидер имеет абсолютную власть над всеми. Если он прикажет, остальные выполнят или умрут за неповиновение. Место во главе может передаваться по наследству. Или же любой желающий может бросить вызов. В смертельной дуэли определяется новый вожак.       Так же я нашёл соответствия между внешним видом и образом жизни. Если оборотень поддаётся влиянию инстинктов, то более похож на зверя, и наоборот. Конечно, есть исключения из правил, но большинство представленных мною экземпляров подтверждают данный факт.       Нередки случаи, когда оборотень полностью утрачивал свой человеческий облик. Это объясняет, почему Жеводанский зверь нападал при свете дня. И почему братьев Ромула и Рема, по легенде, вскормила волчица.       У таких особей полностью сохраняется разум, они осознают себя и свои действия, помнят, кем были, но никогда более не вернутся в ту форму. К сожалению, риск такого исхода существует у каждого.       Лекарства от этого нет. Если вашего друга, члена семьи укусили или прокляли, бегите от него, прячьтесь и молитесь, чтобы вас не нашли»       Гермиона вновь глянула на небо, потом на записи поехавшего волшебника прошлых веков и захлопнула фолиант. Слишком много информации. Голова начала болеть. Она подумает над этим позже. Сейчас хотелось только спать.