Shapeshift

Все мы исполняем танец под непостижимую мелодию, которую наигрывает над издали невидимый музыкант А. Энштейн

***

      Тишина. Мёртвая тишина. И болезненно бьющий в глаза солнечный свет. Это всё, что успела принять Гермиона, когда проснулась. Голова болела, горло саднило от жажды, а мысли путались так сильно, что едва удалось опознать, где она находится.       Приподнявшись на локтях, девушка поняла две вещи. Первое: это спальня старосты Пуффендуя. Второе: она абсолютно одна. На изголовье её кровати висела родная дорожная сумка. На столе, где на обыденной жизни ставили крест, лежала её палочка. На древке, если присмотреться, можно было различить тёмно-коричневые пятна. Рядом стояло несколько склянок с зельями.       Отлично. Ей хотелось воды.       Раздражённо вздохнув, она осторожно опустила ноги на пол и замерла, схватившись за край чистой рубашки. Её переодели. И даже помыли. Ну или обтёрли от крови и прочего, что ещё оказалось на её теле. О том, что на ней использовали очищающие заклинания, она не помнила.       Глубокий вдох позволил приструнить мечущийся голос в голове, который пытался доказать, что всё произошедшее было сном. Но записка и виды зелий отмели все сомнения. Потребовалось неимоверно усилие, чтобы развернуть желтоватый лист бумаги. «Мисс Грейнджер,       Я не уверена, буду ли рядом, когда вы проснётесь, но надеюсь вы хорошо себя чувствуете. На столе стоит порция зелий для лучшего и скорейшего восстановления организма. Старайтесь пить каждое ежедневно после еды. Все оставшиеся раны должны будут затягиваться в ближайшее время. Если этого не произойдёт, немедленно обратитесь ко мне. Ваши друзья пытались проникнуть сюда, поэтому в целях безопасности не буду освещать вашу ситуацию в данном письме. И настоятельно рекомендую вам поговорить с профессором МакГонагалл. Может, она даст вам разрешение посетить кабинет профессора Снейпа ради поисков нужного вам вещества, которое я не могу предоставить. С наилучшими пожеланиями, мадам Помфри»       Гермиона расстроенно покачала головой. То, как целительница подбирала выражения, могло быть даже забавным. Если б не тот факт, что всё это забавным не было. Учтивость и сочувствие вызывали только усталость и апатию. Моргнув, она выдохнула и сунула в задний карман джинс инструкции и палочку. Ей определённо нужно что-то делать. Сколько часов она провалялась без сознания? Десять? Восемнадцать?       Друзья, наверное, сошли с ума, раз пытались увидеть её, несмотря на запрет директора. Но готова ли она с ними встретиться? Определённо, не сейчас. У неё даже не было причины, по которой она могла в действительности длительное время находиться в постели. Только если сказать, что перестаралась с заклинаниями? Краем глаза заметив зеркало у одной из стен комнаты, она двинулась к нему, рефлекторно приподнимая края одежды.       От страшного рванного отпечатка пасти Фенрира остались только уродливые рубцы. Две глубокие впадины от клыков: в районе последней пары рёбер и параллельно пупку. Несколько продолговатых чередующихся по размеру линий от резцов, и два очевидных углубления на пояснице. Рана выглядела зажившей. Только небольшое покраснение смущало. Видимо, проблем у мадам Помфри не прибавится.       Было ли отсутствие каких-либо других следов результатом работы целителя? Или всё это хвалённая волчья регенерация? Затаив дыхание, Гермиона осторожно закатала рукав рубашки и тут же разочарованно застонала.

Грязнокровка

      Позорное клеймо на её предплечье не исчезло. Всё те же аккуратные, местами скачущие буквы красовались на коже блеклым осязаемым пятном, показывая ей и окружающим, кем она являлась на самом деле. Мимолётный проблеск злости затмили печаль и подавленность. Жаль. На момент даже показалось, что одно проклятье избавит от другого, но чего она, собственно, ожидала. Волшебное исчезновение творения тёмной ведьмы?       Минус на минус, оказывается, не всегда даёт плюс.       И теперь ей придётся носить две метки. Два ужасных напоминания.       Поправив рубашку, Грейнджер подняла взгляд и осмотрела своё лицо. Под глазами залегли тёмные круги, а щёки не сильно впали. Она похудела. Наверное, не удивительно, если учесть, сколько времени они провели в бегах, а потом и в сражениях. О качественном питании и речи не шло. Волосы были взъерошенными и запутанными. Ей потребуется слишком много времени, чтобы привести их в порядок, потому девушка отмахнулась.       Она прошла войну, в конце концов. Маловероятно, что кому-то будет дело до её причёски. В отражении не было никаких признаков того, что нынче ей придётся раз в месяц исчезать где-то в лесу. Уши на месте, клыков не видно. Усы тоже не выросли. Это позволило дышать более свободно.       Собравшись с мыслями, аккуратно сложив все зелья в свою сумку и закинув её на плечо, Гермиона двинулась на выход. Дверь тихо заскрипела, но в тишине этот звук стал настолько громким, что девушка в ужасе подпрыгнула, осматриваясь по сторонам. Но никого не было. Один шаг, другой. И вот она осторожно двигалась навстречу неизвестности.       Как разговаривать с друзьями? Как объяснить им своё исчезновение и запрет МакГонагалл на посещение? Переживёт ли она вообще своё первое обращение? Эта мысль пронзила её, как гром средь ясного неба, заставив остановиться прямо в дверях большого зала.       Он был неполностью восстановлен. Безжизненный потолок, местами битые окна, трещины в стенах и на полу, но столы стояли ровно и ломились от обилия еды. Видимо, эльфы оправились от сражения и вернулись к своим обязанностям. Остались только студенты Хогвартса, некоторые их родители и несколько незнакомых добровольцев. Ни авроров, ни людей из Министерства.       Мнимая иллюзия порядка.       Во главе преподавательского стола восседала директор Хогвартса. Она выглядела куда лучше. Одежда была свежей, лицо расслабленным, из-за чего многие глубокие морщины разгладились, придав женщине более мягкий и беззаботный вид. И даже этот забавный колпак был на её голове. Гермиона слабо улыбнулась, выдерживая внимательный взгляд, и даже медленно кивнула, пытаясь успокоить своего любимого профессора и заверить, что она в порядке.       Даже если это неправда. Она далеко не в порядке, и ей срочно нужно обсудить всевозможные детали её… Болезни? Проклятия? Особенности? Мерлина ради, день только начался, а она уже устала и хотела забиться под кровать и плакать.       Насмешливо фыркнув самой себе, Грейнджер не сразу заметила удивлённые взгляды со всех сторон. Видимо, её внезапное и взбалмошное появление не оставило никого равнодушным. Кто-то начал перешёптываться, кто-то вовсе не пытался понизить голос и в открытую обсуждал Золотую девушку.       Но когда прежде гриффиндорский стол начал аплодировать, его поддержали все. Точно. Одна из героев войны. Две рыжих и одна темноволосая макушки отделились от основной массы и помчались к ней, заставляя в панике сделать шаг назад.       Джинни, Гарри и Рон бежали к ней со всех ног со счастливыми выражениями на лицах, и Гермиона ощутила острый укол вины. Они ведь даже не знали, что бегут к самому опасному существу в этих развалинах. Годрика ради, она ведь могла быть страшнее самого Пушка. Но её друзья не знали этого. Они приблизились к ней так стремительно, что манёвр для побега был невозможен.       Три пары рук сжимали её крепко, до непонятного щелчка в позвоночнике. Не к добру. Дыхания начало не хватать, и Грейнджер стала паниковать. В какой-то книге писалось, что волчьи замашки могли проявиться от любой сильной эмоции. А сейчас ей было страшно. И страх усилился, когда покрасневший Рональд потянулся к ней за поцелуем.       К счастью, Минерва заметила изменения в её поведении и недвусмысленно прочистила горло, когда даже лесничий Хогвартса попытался встать со своего места. — Во имя Мерлина, Рубеус, сядьте. А вы, молодые люди, вернитесь на свои места. Мисс Грейнджер только пришла в себя, а вы её уже на тот свет отправить хотите своими медвежьими объятиями? У вас ещё будет время на проявление привязанности, поздравления и прочее. А сейчас у нас завтрак, так что будьте добры.       Предостережение повисло в воздухе, из-за чего все тут же вернулись к трапезе. Хагрид начал что-то обиженно бубнить себе под нос, а вскочившая троица поспешила вернуться за стол. Джинни аккуратно потянула её и усадила рядом, будто закрывая от парней. И тогда Гермиона поняла, что её подруга была лучшим человеком на свете.       Даже не зная о том, что случилось, младшая Уизли вела себя так, будто никакой войны не было, никто не валялся при смерти, а через несколько минут они отправятся на занятия и всё вернётся в прежнее русло. Закидывая на тарелку подруги парочку сэндвичей и позволяя той осмотреться, младшая девушка шикала на брата.       Джиневра казалась расслабленной. Будто с её плеч упал непосильный груз. Волосы потеряли прежний медный блеск и были собраны в высокий хвост. Голос звучал несколько ниже и… тусклее? На руках виднелись ссадины и заживающие кровоподтёки. Её палочка выглядывала из-за пазухи. Неудивительно. После долгих лет борьбы за жизнь, любой бы стал осторожничать и держать оружие в зоне досягаемости. Одежда пусть и была чистой, но местами виднелись потёртости и дырки. Её мать определённо была бы недовольна, если бы могла это видеть.       Невилл по другую сторону стола мягко улыбался, кивая головой. Он был рад видеть её живой и здоровой. Хотя сам едва ли выглядел таковым. Несколько хмурый и задумчивый. Явно чем-то озадаченный. Свежие шрамы на его лице придавали ему больше брутальности, и сейчас навряд ли кто-то посмел бы над ним издеваться. Не после того, как от его рук пала Нагайна. Парень выглядел много старше своих лет.       Хотя кого этим можно было удивить? Все они не походили на детей уже давно. Да и не ощущали себя так же.       Даже Полумна, которая, по своему обыкновению, проигнорировав условное разделение людей на факультеты, сейчас сидела по правое плечо и смотрела на Гермиону более осмысленно. Не как раньше. Да и внешний вид был более…нормальным? Никакой пёстрой одежды, странных очков или заколок. Её волосы были распущены, а на шее красовались заживающие царапины. И вся эта нормальность выглядела… Ненормально. Даже её мягкая улыбка, затрагивающая мутно-голубые глаза, будто кричала: «Я знаю. Всё будет хорошо».       Рональд выглядел, как… Рональд. Грейнджер покачала головой. Длинные рыжие волосы были взлохмачены ещё больше, чем её собственные. Чёлка всё время лезла ему на лицо, заставляя дёргать головой или рукой, чтобы убрать её. Над правой бровью красовалась красная шишка, а левое запястье было обмотано серым бинтом. Он весьма неаккуратно поглощал пищу, пытался говорить с набитым ртом и иногда даже плевался. Случайно, конечно, но всё ещё отвратительно. На гладкой щеке красовался свежий порез. Видимо, неудачно побрился.       Гарри был уставшим, но довольным. Он упрямо нарезал яичницу в своей тарелке на маленькие кусочки, будто старался отвлечься. На его щеках и подбородке появилась тёмная щетина. Под левым глазом жёлтый синяк, а нижняя губа лопнула от широкой улыбки, которой он одарил её ранее. Судя по тому, как он иногда двигал плечами, у него были ещё какие-то травмы. Но, видимо, не сильно его беспокоящие, раз он продолжал это терпеть вместо того, чтобы обратиться к мадам Помфри.       От них пахло потом. И чем-то странным. Неприятным.       Гермиона осознала, что начала шмыгать носом в попытке уловить запах, и застыла, с шумом выронив вилку. Все и без того внимательно смотрели на неё, а сейчас и вовсе разглядывали как какой-нибудь экспонат. Это вызывало дискомфорт и заставляло напрягать мозг, чтобы придумывать причину своего странного поведения. — Простите. Запястье всё ещё болит. — Ложь. Но её друзья лишь понимающие кивнули. Все, кроме Луны, которая тихо вздохнула. — Гермиона. — Отстань, Ронкинс. Дай ей хотя бы поесть. Три дня в отключке валялась. — Джинни направила нож, которым пыталась разрезать круассан, в сторону брата. Гермиона могла бы её предостеречь и попросить не наводить режущие предметы на близких, если бы не была шокирована озвученным фактом. — Сколько? — Три дня. Мы волновались, а МакГонагалл не сказала нам, где ты, и запретила искать. «Мисс Грейнджер нужен покой, а вы двое вечно втягиваете её в неприятности, поэтому будет лучше дать ей отдохнуть». — Рон начал кривляться в попытке повысить собственный тембр, чтобы лучше спародировать шотландский акцент директора. Это вызвало у Гермионы волну негодования и тихие смешки других ребят. — Мы начали думать, что ты вовсе… Что ты… Что ты умерла, и она не хочет нас травмировать этой новостью после всего, что произошло. Но потом мы проследили за мадам Помфри и нашли твою комнату. — Джинни говорила непривычно тихо. И это заставило весь стол замолкнуть с неопределённой эмоцией, — К сожалению, Луна проговорилась, что мы знаем, где ты лежишь, и нам надавали по шее. — Я не проговорилась. Это у вас было слишком много мозгошмыгов. — Лавгуд тихо захихикала и таинственно растянула несколько гласных, одарив шатенку таким взглядом, что той стало не по себе. Вот и странность вернулась. — Когда на небо всходит полная луна, то становится видно отражение всех звёзд на зеркале пруда. — И к чему это вообще? — Рональд даже отвлёкся от своей сардельки.       Гермиона поняла. Она в ужасе повернулась к блондинке, осматривая её так, будто видит впервые. Паника вновь сдавила грудь. Её просьба была предельно проста — никто не должен знать. Неужели профессор МакГонагалл или мадам Помфри проболтались? Или специально рассказали её друзьям? Но они ведь не знали, верно? Иначе не разговаривали бы сейчас с ней. Да даже за один стол не сели.       Ну или на худой конец постоянно косились бы. Может, Луна каким-то чудесным образом сама проникла к ней в комнату и увидела следы зубов на коже? Слишком много вопросов. Ей категорически не хватало воздуха. Она уже собиралась вскочить, но Лавгуд уложила ладонь на её плечо, заставив удариться о стол и сжаться. Первой мыслью было закричать. Второй — нагрубить. Третьей — рыкнуть, и она почти это сделала. — Миона, — Луна говорила шёпотом. Для всех вокруг она просто шевелила губами и не издавала ни звука, погрузившись в свой вымышленный мир с нарглами и кизляками. Но Грейнджер казалось, что подруга кричит во всё горло. — Всё в порядке. Они не знают. Я просто часто прибегаю к вне телесной практике, и пару дней назад увидела тебя на берегу. По ту сторону был прилив. — Что ты?       Гермиона нахмурилась, разглядывая то чужое лицо, то свои руки. Она хотела ударить Луну за её неопределённые ответы. При чем здесь та сторона. Что это вообще за сторона? Какой берег? Как с этим связано колебание уровня большой воды?       Вся магловская энциклопедия разом всплыла в её голове, и она ахнула. Приливы на прямую зависят от воздействия на них гравитационной силы Солнца и Луны. С первым она вряд ли могла соотнести факты, а вот вторая… Все пазлы сложились в целую картинку в голове. Если бы кто-то годами ранее сказал ей, что она станет понимать Лавгуд, она бы непременно запустила парочку жалящих заклинаний в этого человека.       Но сейчас девушка понимала, что за ассоциативный ряд ей привели. И если их кто-то и слышал, навряд ли осознал суть происходящего. В любом случае слова Полумны никто никогда не воспринимал всерьёз. Или вовсе не понимал. Это помогло немного успокоиться и вернуться к завтраку, но руки предательски дрожали. Да и интерес еда не вызывала.       Гарри, молчавший всё это время, отложил столовые приборы и, видимо заметив перемену в лице подруги, тяжело вздохнул. Его внимательный взгляд был тяжёлым. Хотелось спрятаться. Он хотел поговорить. И судя по напряжённым плечам Рона, был не одинок в своём желании. — Гермиона, послушай. Кое-что случилось, пока ты поправлялась. — Если кто-то умер, пожалуйста, скажи мне об этом завтра. — Собственное раздражение было удивительным и необоснованным. Она воссоединилась с друзьями, они победили в этой тяжёлой и кровопролитной войне, и вместо душевных историй и справлений о самочувствии каждого, предпочитала гавкать на них и избегать взгляда глаза в глаза.       Сколько там дней до полнолуния?       Собственно, Поттер уже нервно смеялся, поправляя очки. — Нет. Знаешь, на самом деле всё совершенно наоборот. Мы не знали, как сказать тебе. По правде, нам даже запретили говорить об этом. И не только МакГонагалл, но и Кингсли. — И моя мама. Она в особенности. — Рональд тяжело вздохнул и поёжился, видимо, вспоминая оплеуху от миссис Уизли. — А так же половина Аврората, Хогвартса и прочее, прочее, прочее. Но ты всё равно узнаешь. Рано или поздно. Газеты, сплетни, всё это слишком быстро распространяется. — Голос Гарри понизился, что заставило поёжиться.       Последний раз, когда она видела его таким серьёзным, друг собирался идти на верную смерть. — Мальчики, чёрт возьми, если вы продолжите тянуть резину, я сама лично ей расскажу! — Джинни поморщилась. Её запах от нежного, цветочного резко изменился на мускусный, удушливый.       И Грейнджер не хотела это чувствовать. Она была не готова к таким резким переменам в организме. Прошло всего три дня, почему яд действует так быстро? — Беллатрикс Лестрейндж может быть жива.       Повисло молчание. Кажется, кто-то даже подавился. Весь зал как на зло притих, а преподавательский состав замер на своих местах. Гермиона уже мало чему удивлялась. Её судьба не может успокоиться, верно? Обязательно вставлять палки в колёса, пока она мчится вперёд на бешеной скорости. Сначала Сивый со своими гнилыми зубами. Теперь эта женщина со своим гнилым естеством.       Но ведь доказательств того, что Беллатрикс жива, не было. Получается, причин для волнения быть не могло. Потому что если девушка начнёт думать об этом, всё станет ещё хуже. Да уже становилось на самом деле. Ей нельзя нервничать, а на неё выливают такую новость. Внутри что-то болезненно натянулось и с треском лопнуло.       Грейнджер стойко молчала. Недоумённые, сочувствующие взгляды друзей начинали надоедать. Чего они ожидали? Криков? Слёз? Вполне возможно, что когда она останется одна в своей комнате, то позволит себе выплакаться вдоволь. Но явно не сейчас, когда на неё направлено внимание всего зала. Что это вообще за резкие перемены настроения?       Сделав глубокий вдох и сжав кулаки, она чётко ощутила жжение на предплечье. Будто к коже вновь приставили проклятый кинжал.

«Поговорим, как девчонка с девчонкой»

      Нет, нет, нет. Это в прошлом. Её больше не будут пытать. Почему это происходит?

«Поганая грязнокровка, отвечай мне!»

      Перед глазами на какой-то момент появились расплывчатые очертания поместья. И миниатюрный тёмный силуэт прыгнул на неё, заставив вздрогнуть.       Грудь сдавило. Ей удалось отогнать наваждение лишь в момент соприкосновения с деревянной поверхностью стола, и девушка затравленно осмотрелась.       Хогвартс.       Безопасность.       Бравый вид Рона не внушал доверия. И лишь усугублял ситуацию. — Мы поймаем её, Миона. Тебе нечего бояться. Мы с Гарри присоединились к аврорам и будем помогать с поисками оставшихся Пожирателей и их цепных псов. — Цепных?.. — Оборотни. Кингсли сказал, что все, кого обращал Сивый, могут последовать за ним, если он решит поднять восстание. Он, вроде как, их вожак. Так что их нужно либо поймать, либо устранить. Его слова. — Едва ли рыжеволосый парень видел, как с каждым словом девушка в ужасе сжималась. Он был слишком поглощён своим рассказом. И в его голосе сквозило неприкрытое отвращение, когда он потянулся, чтобы коснуться руки Гермионы. — Сюда эти шавки навряд ли сунутся, так что не переживай.       Она остервенело дёрнулась, избегая физического контакта. Неужели её друзья не понимали, что их слова бьют в самое сердце. Не замечали, в каком первобытном ужасе она пребывала? И плевать ей на обиженное выражение Рональда.       По лицу Гарри промчалось озарение, откликнувшееся в её душе. Он уже поднялся с места, чтобы утешить, но не успел сделать и шагу. — Мистер Уизли, что я говорила про разговоры о миссиях Аврората? В особенности, за столом. Вы распространяете министерскую тайну, и если это кто-то услышит, помоги Мерлин, что с вами сделают.       Минерва МакГонагалл. Имя её спасителя. Гриффиндорка готова была броситься к ногам женщины и расцеловать их. Но немногим позже. Дрожь пробила всё её тело. Компанию друзей едва ли можно было назвать приятной в данный момент. Поттер взвинчено качал головой, понимая, какую ошибку допустил. Джинни пыталась ударить брата, а Гермиона в панике начала озираться по сторонам.       Уйти. Нужно было уйти. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Шёпот за спиной, казалось, оглушал её. Горло сжалось в попытке удержать то небольшое количество еды, что поднялось из желудка.       Дыхание загнанной лошади рвало грудь, и девушка едва ли заметила, как начала задыхаться. Пульс отдавал в виски, а в глазах начинало мерцать.       Паническая атака? Замечательно. Только этого не хватало.       С трудом передвигая занемевшие конечности, Гермиона поспешила прочь из зала. Запинаясь о трещины в полу, отталкивая всех, кто оказывался на её пути, она упрямо двигалась вперёд. Неважно куда. Просто бежала, чтобы упереться во что-нибудь. Серые, пыльные стены мелькали по сторонам. Температура воздуха стремительно понижалась. Или это нагревалось её тело?       Чем дольше приходилось идти, тем темнее становилось. Даже несмотря на то, что где-то там, за пределами замка, солнце озаряло природу и одаривало всех теплом. Слышались отголоски птичьих песен, чьи-то глухие споры.       Гермиона врезалась в такую знакомую винтовую лестницу. Судорожно пытаясь вспомнить или придумать хоть что-то, отдалённо похожее на пароль, она услышала шаги за спиной и готова была прыгнуть на неподвижную горгулью, лишь бы её не увидели.       И пока она взвешивала все за и против своего явно не гениального плана, шаги становились громче. Отчётливые запахи зелёного чая и чего-то отдалённо похожего на кошачью шерсть ударили в нос. Кто за ней шёл? Возможно, Рональд. Едва ли представлялось возможным пережить с ним разговор без разрыва аорты. Или демонстрации агрессии.       Поэтому девушка думала лишь секунду. Уже прыгая на довольно удивлённую каменную статую, она замерла в воздухе, как если на ней использовали Левиосо. Все внутренности свело. — Мисс Грейнджер, ради всего святого, зачем вы пытаетесь залезть на горгулью? Она достаточно сварливая и не любит, когда кто-то трогает её без какой-либо причины. — Профессор? — Облегчение, которое она испытала, можно было сравнить с радостью осознания, что Волан-де-Морт мёртв.       Ужасное сравнение. Почему она вообще подумала, что это Рон? От него так явно не пахло. — Извините. — Что ж. Если вы пообещаете не пытаться более сблизиться с охранницей моего кабинета, я вас отпущу и мы поднимемся наверх. Уверена, у вас целое множество вопросов. — Хорошо.       Опустившись на ноги, Гермиона тихо выдохнула. Покосившись на каменное изваяние в момент, когда то, казалось, покосилось на неё, она настороженно отступила на пару шагов. Если это создание могло стать агрессивным от любого физического воздействия, то рисковать не хотелось. Навряд ли оно могло её серьёзно покалечить, но проверять не стоило.       Если б только её родители знали, через что ей придётся пройти, они бы никогда не отпустили её в эту школу.       Но сейчас они не знали о её существовании, вот незадача. Ощутив очередной укол вины, девушка опустила плечи. Это было для их безопасности и её душевного равновесия. Если б не заклинание забвения, кто знает, были бы Грейнджеры сейчас живы? Навряд ли.       Такие, как Лестрейндж, нашли бы их в любом случае. А так есть вероятность, что её мать и отец проживут счастливую жизнь и без неё. В конце концов, она не могла сейчас найти их. А если бы и могла, то что ей нужно было делать? Вернуть им память, рассказать про войну и огорошить новостью о том, что их дочь каждый месяц будет обзаводиться хвостом?       Определённо ужасная идея. Они не заслужили этого. Тоска вновь съедала её, но это чувство можно игнорировать. А вот пристальное внимание едва ли. Подняв взгляд, Гермиона наткнулась на удивительно понимающие глаза директора, которая впервые за все эти годы приобняла её за плечи и повернулась к статуе. — Волшебные бобы.       Зловещая скульптура открыла проход, и они двинулась наверх. Шли молча. Казалось, МакГонагалл удивительно чутко откликалась на её состояние. Гермиона на момент подумала, что та просто использует легилименцию, чтобы лучше понимать, что происходит. Едва ли она осознавала, что все чувства написаны на её лице.       Усадив её на небольшой диван, директор методично заварила чайник, выудила откуда-то имбирное печенье, и это в конце весны, когда до Рождества ещё так далеко, и опустила сервиз на столик. Чай был разлит по чашкам, угощение подвинуто поближе, а после женщина приземлилась в своё излюбленное кресло и молча делала небольшие глотки горячего напитка. Она не торопила, не задавала вопросы. Позволяла двигаться в том темпе, который был комфортным для гриффиндорки.       Гермиона вжалась в спинку диванчика и притянула свою чашку, сжав ладонями и не заметив, насколько высокой была температура фарфора. Она медленно втянула воздух через нос, блаженно прикрыв глаза. От чая пахло мелиссой. Или мятой. А ещё ромашкой и толикой цитруса. О, профессор определённо хотела её успокоить. Девушка покорно отпила немного из чашки. Затем ещё раз. И это работало.       Дыхание стало восстанавливаться, а тремор сошёл на нет. Даже мозг стал обрабатывать информацию, а не придумывать пути побега. — Мне жаль. — Мисс Грейнджер? — Мне жаль, что я доставляю вам столько проблем. Сначала моё… Положение. Потом все эти истории про Беллатрикс. Мой побег. Извините. — Гермиона, никто не должен извиняться за то, над чем он не властен. И в том, что с тобой произошло, нет твоей вины. В конце концов, ты же не сама прыгнула в пасть оборотня, верно? — Минерва слишком быстро перешла на неформальное общение. Что ж, это был хороший знак. По крайне мере Грейнджер могла расслабиться. — Нет. Но будь я более внимательна, этого бы не произошло. — Будь я чуть умнее, ушла бы на пенсию на вашем четвёртом курсе. — Это замечание было как никогда кстати. Они обе улыбнулись. — Но мы сейчас здесь. Прошлое нельзя изменить, моя дорогая. Его можно только принять. И корить себя вопросами «А что если» и «Будь я» бессмысленно. — Да, но что мне делать? — Это зависит от того, что ты хочешь. Можешь податься вслед за своими друзьями в Авроры. Можешь попробовать себя в квиддиче. А можешь отправиться в кругосветное путешествие и найти родителей. — Вы не поняли, профессор. — Гермиона ощутила на своих плечах то самое свинцовое одеяло усталости. И уверенность в правильности и уместности вопросов заставила продолжить. — Что мне делать… С этим? — Ты указала на всю себя, Мисс Грейнджер. — Вот именно. Что мне делать с собой? Как контролировать это? Как перестать чувствовать все эти запахи? Как не реагировать на шёпот за спиной? Смогу ли я справиться с тем, что теперь сидит внутри и ждёт своего часа, чтобы показаться?       Минерва опустила свою чашку на стол, сняла драгоценные миниатюрные очки и сложила руки на коленях. Гермиона заметила, как тяжело вздохнула женщина. Будто не разговаривала со своей подопечной, а принимала участие в допросе узников Азкабана. — Вы не хотели, чтобы ваши друзья знали. Почему? — Потому что это не их дело. Они навряд ли примут это. Вы слышали Рона. Для него оборотень — цепной пёс Тёмного лорда. Что случится, если он узнает, что я стала одной из них? — Нам не дано знать заранее. Он может оттолкнуть вас, а может принять, если действительно любит. Вам страшно, я понимаю. Но страх — всего лишь очередная стена на вашем жизненном пути. И будете ли вы бессмысленно биться об эту стену или же разрушите её, целиком и полностью зависит от вас. Я могу лишь дать совет и помочь в некоторых аспектах. Но для начала позвольте задать вопрос.       Девушка неуверенно кивнула. Все эти переходы от «вы» к «ты» и обратно путали её. — Что вы планируете делать сейчас, когда война кончилась? — Не знаю. Все мои планы были разрушены зубами Фенрира. — А что вы планировали? — Наверное, помочь в восстановлении замка, всё же доучиться, сдать экзамены, занять какую-нибудь должность в Министерстве. Возможно, я бы нацелилась на место Министра магии. — И что вам мешает это сделать? — МакГонагалл хитро улыбнулась, будто загнала Гермиону в ловушку. Она гордилась золотой девушкой. И сейчас пыталась дать ей всевозможные варианты. — Собака внутри. — Гермиона. До полнолуния ещё столько времени. Если ты в действительности боишься сорваться на окружающих, то нужно учиться себя контролировать. Дыхательная гимнастика, какие-нибудь физические упражнения. Чтение в конце концов. Все дороги до сих пор открыты перед тобой, и не важно, будешь ты, о Мерлин, выть на луну или нет. Ты самая блестящая ведьма своего поколения, и одна из самых храбрых людей, которых я когда-либо знала. Не давай сомнениям сломить тебя. Уверена, ты найдёшь выход из этой ситуации. Я помогу, чем смогу. На данный момент, нужно лишь не обращать внимание на отвратительные манеры Рональда Уизли, перестать шарахаться от людей и пить зелья восстановления, иначе Поппи казнит нас всех. — А что насчёт аконитового зелья? Его мне тоже нужно пить, но… — Все ингредиенты в кабинете зельеварения, если он уцелел. Если нет, то можешь взять друзей, отправиться в Косой переулок и попытать удачу там. Правильно сварить зелье тебе по силам. Когда его нужно пить, уверена, тоже знаешь. — Да, профессор. — Если это всё, советую вернуться к друзьям. И не беспокойтесь по поводу Беллатрикс. Если она жива и, что более важно, психически стабильна, то навряд ли ей взбредёт в голову идея показаться толпе. К тому же ей наверняка не хватит сил справиться с вами с нынешним положением дел без палочки.       Гермиона медленно поднялась и расправила края рубашки. Если часом ранее ей хотелось спрятаться от всего мира и тихо ждать своего конца, то сейчас она была готова хотя бы побороться. Будь то проклятая ликантропия или сумасшедшая ведьма… Ладно, с ней она даже встречаться не хотела, не говоря уже о борьбе.       По крайней мере у неё появилась уверенность в завтрашнем дне. Конечно, некоторые вопросы остались нерешёнными, но разговор с МакГонагалл наполнил её странным чувством смирения. Прошлое не изменить, это верно. Поэтому оставалось упрямо двигаться вперёд, даже если было страшно. До мурашек страшно.       Думы о тёмной ведьме, о своей нынешней природе и даже о всех этих годах сражений игнорировались. Если она начнёт размышлять, то не остановится, пока не загонит себя в тупик боли и отчаяния. Поэтому похоронив всё это в той части сознания, где царила кромешная тьма, она решилась поговорить с мальчиками насчёт её странного поведения. Как-нибудь объяснить ситуацию, не раскрывая всей правды.       Сейчас не время. Ей ещё так многому предстояло научиться. — Спасибо.       Грейнджер коротко кивнула, поспешив покинуть кабинет директора, и двинулась обратно в большой зал. Если не брать во внимание довольно тошнотворный запах пыли, подросткового пота и не выветрившейся гари, а ещё постоянные сюсюканья по углам и за её спиной, жить можно было.       Большая часть людей покинула помещение, из-за чего оно казалось ещё более разрушенным. Но все её друзья сидели за столом и коротко переговаривались. Единственным отличием было наличие Хагрида рядом с ними. Взгляд зацепился за угрюмое лицо Гарри, и Гермиона сделала шаг навстречу.       Что ж, действительно пришла пора всё обсудить. И она была неумолима в своём решении вести себя так, будто ничего не произошло.