Призрак Оперы

      На следующий день Эмма бросилась к себе в комнату с рюкзаком, битком набитым едой для Регины. День тянулся жутко медленно, но теперь, наконец, она могла сделать то, что хотела. Закрыть дверь в свою комнату и подойти к зеркалу. Она чувствовала лишь удовлетворение, когда толкнула плечом старое зеркало. Оно скользнуло в сторону с резким звуком, от которого у Эммы волосы на затылке встали дыбом, но было не до того. Она была слишком взволнована, увидев за зеркалом уже знакомый туннель. − Наконец-то! – пробормотала она.       Она ждала этого с нетерпением целый день. Наконец-то она смогла проскользнуть за зеркало, чтобы навестить Регину. Во время репетиции Призрак не присутствовала, и Эмма почувствовала странное разочарование. Она так привыкла, что Регина где-то рядом, осознание её отсутствия наполнило Эмму чувством пустоты. И она хотела знать, почему Регины не было сегодня во время репетиции Эммы с хором. Не то чтобы Регина «была ей чем-то обязана», конечно, нет, просто Эмма так привыкла к её присутствию. Она чувствовала себя спокойно, зная, что наставница здесь и следит, чтобы она пела так, как должна. Когда Регины не было, Эмма странно нервничала. И это влияло на её пение. По крайней мере, ей так казалось. Возможно, разум играл с ней злую шутку, но Эмма была уверена, что присутствие Регины имеет значение.       Эмма проскользнула за зеркало и осторожно вернула его на место. Идя по темному коридору, она сообразила, что забыла фонарик, который дала ей Регина. Ну что ж. Она не собиралась возвращаться и искать его. Она могла стерпеть и темноту. Сегодня вечером она и впрямь не боялась. Она была слишком сосредоточена на том, чтобы как можно быстрее добраться до логова Призрака, и заметила, что идет едва ли не вприпрыжку. Почему? Как однажды выразилась Регина, немного странно, что Эмма предпочла компании сверстников компанию женщины, живущей в подземном логове. Дело было в том, что Регина очаровала Эмму. Невероятно. Сильнее, чем когда-либо мог кто-то из её ровесников. Регина была мистическим созданием. Окруженная туманом и всякий раз притягивающая Эмму все сильнее. Частенько, побывав в логове Призрака, Эмма чувствовала себя как под гипнозом и была уверена: сегодня тоже будет. Потому, что сегодня вечером она собиралась петь. В дуэте. Она очень нервничала. Получится ли у неё вновь? Она боялась, что нет. И что тогда произойдет? Регина будет так разочарована, если Эмма потерпит неудачу. Да Эмма и сама в себе разочаруется. Очень. Она не хотела терпеть неудачу. Она хотела это сделать. Хотела добиться того, чтобы Регина гордилась ею. В животе Эммы образовался ком, пока она шла по темному коридору. Но не от страха. Это было раздражение. Во время ужина в столовой появился Жозеф Буке. Скорее всего, он был пьян. Он наговорил глупостей. Ерунды какой-то. Эмма подозревала, что он пытался напугать Анну. А может, просто сказался алкоголь. Эмма все еще помнила, что он говорил. − Его кожа подобна желтому пергаменту, вместо отсутствующего носа черная дыра. Вы должны быть всегда настороже. Или он накинет на вас волшебное лассо!       Конечно, он говорил о Призраке оперы, Эмме пришлось вцепиться в стол, чтобы не закричать. Ей этого хотелось. О, как ей этого хотелось! Как он посмел превратить Регину в страшилку, которой впору пугать младших студентов? Он и впрямь считал, что это смешно? Или он был настолько глуп? − Регина не такая, − бормотала Эмма в безмолвный коридор. – Она не… Она не монстр! – она действительно не была монстром, и Эмма была очень рада, что переполох повлек появление не только Малены, но и мистера Голда. Жозефу Буке не хватило смелости повторить свое маленькое «выступление» на глазах у руководства Оперы Гарнье. Вместо этого он пробормотал, что хотел бы съесть бутерброд, прежде чем вернуться к работе. Мистер Голд не стал слушать его заявления, просто сказал, что это его последний шанс. Жозеф Буке уходил невероятно угрюмым, но Эмма не чувствовала ничего, кроме удовлетворения. Она втайне надеялась, что он накосячит и его уволят. Он заслужил это за свои слова о Регине. Её кожа не была похожа на желтый пергамент. У неё был нос, и Эмма сомневалась, что у Регины есть волшебное лассо. Но даже если бы было, она не была тем монстром, каким её изобразил Жозеф Буке. Эмма знала лучше. Эмма знала правду.       В коридоре, как обычно, было темно, но сегодня Эмма не боялась темноты. Ей не терпелось как можно скорее добраться до логова. Она с нетерпением ждала урока с Региной, но в то же время немного волновалась. А вдруг у неё не получится? Вдруг в прошлый раз ей просто повезло? Что, если она лишь случайно смогла взять самую высокую ноту и больше у неё не получится? Регина будет так разочарована. И Эмма тоже. Ей хотелось бы доказать, что она достойна стать следующей ученицей Регины. Она так хотела, чтобы Регина ею гордилась. И, возможно, она надеялась, что Регина сожмет её в объятиях, чтобы ободрить, как в прошлый раз, когда у Эммы получилось. Эмма была готова принять что угодно, если это приведет к тому, что Регина вновь возьмет её за руки.       Почему она так сильно этого хочет?       Что ж… Эмма была не уверена, что знает ответ на этот вопрос. А даже если бы и знала, он её не слишком волновал. По крайней мере, пока.       В логове было тихо, когда Эмма вошла. Почти устрашающе тихо. Свечи слегка мерцали, но Эмма ничего не слышала, и это её немного разочаровало. В душе она надеялась, что Регина будет сидеть за фортепиано. Или, может, даже петь. Эмма так любила, когда Регина пела.       Но сегодня вечером в логове было так тихо. Регина вообще здесь? Эмма нахмурилась. Может, Регина забыла, что она сегодня вечером придет? Может, она передумала проводить урок? А может, она напилась и заснула где-то в логове. Регина любила вино, Эмма это знала. Может, мысль, что Регина пьяна, не такая уж дикая. А может, Регина просто прячется в тени и наблюдает, как она иногда делала. Это не первый раз, когда она пугала Эмму внезапным появлением. Иногда Эмма подозревала, что Регина не «просто» замечательная певица, но и волшебница. Откуда тогда у неё способность исчезать и появляться вновь, как она иногда делала? − Эй? – окликнула Эмма.       Ответа не последовало, но когда глаза Эммы привыкли к темноте, она увидела очертания человеческой фигуры. Регина. Она стояла спиной к Эмме. Её тело было скрыто привычным черным плащом. Но почему она так неподвижна? Что происходило?       Эмма нерешительно подошла к ней. Встала так, чтобы разглядеть её лицо. Выражение его было странным. Она безучастно смотрела прямо перед собой. В руках она держала дневник Кристины. Эмма сразу узнала маленькую книжицу с цветочным рисунком. Регина прижимала её к груди. Так нежно, будто это был новорожденный ребенок, а не дневник.       Эмма гадала, какие тайны скрывает этот дневник. Она так хотела найти ответы на эти вопросы, но прошло совсем немного времени, и её внимание переключилось на нечто другое. На то, что Регина все еще никак не реагировала на её присутствие. − Регина? – нерешительно окликнула Эмма. – Регина, ты… − она осеклась и удивленно приоткрыла рот, когда увидела случайную слезу, скатившуюся по её щеке. Эмма ахнула. Регина… Регина плакала! Меньше всего Эмма ожидала увидеть в логове слезы его хозяйки. Боже, Регина плакала! Это зрелище повергло Эмму в панику, она понятия не имела, что делать. Не знала, о чем спросить. Если вообще спрашивать что-то нужно. Какова была вероятность того, что Регина ей ответит, если Эмма спросит, почему она плачет?       Но все же… Регина плакала, а Эмма хотела с этим что-то сделать. С этим нужно было что-то делать. Обязательно. Она хотела утешить Регину, как Регина утешала её, но не знала, как это сделать. Она сомневалась, что Регина расстроилась из-за плохой погоды.       Что могло заставить плакать Призрака Оперы? Эмма смотрела в глаза Регины достаточное количество раз, чтобы знать: её разум полон призраков. Но что это за призраки? Какие тайны скрывали её черные глаза? Регина бы ей не рассказала. Она отказывалась что-либо рассказывать о себе. Эмма все еще так мало знала о женщине, называвшей себя Призраком Оперы и возмущавшейся, когда к ней обращались по имени.       И единственный человек, который хоть что-то знал о Регине, был мертв. Спросить было не у кого. Не было никого, кто знал Регину.       Эмма медленно придвинулась ближе к Регине. Ей хотелось протянуть руку и прикоснуться к ней, но у неё не хватало смелости. Она боялась, что Регина отшатнется или, может, даже накричит на неё. Поэтому она просто придвинулась чуточку ближе. Регина никак на это не отреагировала. Лишь веки дрогнули. Она моргнула, и по щеке скатилась еще одна слеза. Опять моргнула, и на сей раз одинокая слеза скатилась, оставив мокрый след на белой маске. − Регина? – повторила Эмма.       Когда Регина вновь не отреагировала, Эмма совершила очень смелый поступок. Она медленно протянула руку и нерешительно коснулась кончиками пальцев руки Регины.       На это Регина отреагировала. Она тут же отдернула руку. Затем моргнула один раз. На этот раз по её щекам не пролилось ни слезинки. А взгляд темных глаз сосредоточился на Эмме. − Так, так, − произнесла она обычным протяжным голосом. – Вот ты где. Как раз вовремя, малышка Свон. Я успела проголодаться. У тебя есть что-нибудь для меня? − Я… Да, − ответила слегка сбитая с толку Эмма. – Но… − Но что? − Ты… − Эмма резко вдохнула. – Ты в порядке?       Похоже, Регину очень позабавил вопрос. Она приподняла бровь и холодновато усмехнулась. − Ты едва вошла, а уже задаешь такие вопросы.       Эмму не поколебала манера Регины уклоняться от ответа. − Ты… ты плачешь, − тихо произнесла она. − И что? – прямо спросила Регина и подняла руку. Резким движением смахнула слезу. – Неужели ты предполагала, что я неспособна что-то чувствовать? − Конечно, нет! – твердо воскликнула Эмма, у неё кровь вскипела в жилах, когда она вспомнила, как Жозеф Буке нес свое «Призрак Оперы − монстр». – Я просто… хотела спросить почему. − Это, − ответила Регина, слегка ослабляя хватку на дневнике, – это не твое дело, малышка Свон.       Эмма ощетинилась. − Я вовсе не хотела любопытничать. Я лишь хотела помочь тебе. − Помочь мне? – приподняла бровь Регина. – Сомневаюсь, что тебе это по силам. − Если бы ты об этом заговорила, возможно, стало бы по силам, – предположила Эмма, ни на миг не веря, что Регина согласится.       Регина сухо усмехнулась. − О нет, малышка Свон. Поверь, из разговоров об этом ничего хорошего не выйдет.       Эмма наклонила голову. − Почему ты в этом так уверена? – едва слова сорвались с губ, она тут же испугалась, что перешла какой-то неведомый Рубикон. Регина прищурилась, глядя на неё, отчего Эмма склонила голову и тут же сменила тему. – Прости, − пробормотала она.       Регина никак не отреагировала на её извинения. Лишь сказала: − Теперь я съем свой ужин. А потом ты для меня споешь.       Эмма тут же отвлеклась. Тактическая смена темы сработала, и Эмма кивнула, ощутив внизу живота знакомую тревогу. Да, она споет для Регины. Охотно. Боже, а вдруг у неё не получится? Вдруг голос её не послушается? Или она отвлечется? Это легко может случиться. Особенно, когда Регина одета в это… это платье. Черное. Кружевное, очень… красивое. Напоказ было выставлено так… много тела, и Эмме на мгновение стало интересно, в каком представлении использовалось это платье. И кто его прежде носил. Выглядело оно так, будто было сшито прямо на Регину.       Эмма почувствовала ком в горле. Она попыталась его проглотить, но, конечно же, Регина заметила. − Надеюсь, сегодня ты не собираешься падать в обморок, − сухо произнесла она, проведя рукой по плащу из перьев.       Эмма покраснела. − Я… я обещаю, что нет. − Я брошу тебя валяться на полу, если все-таки упадешь, − прямо пообещала Регина, отломив кусочек от принесенной булочки. Она запихнула его в рот, тщательно прожевала, проглотила и продолжила: − У меня нет времени нести тебя в постель. И, конечно, я не позволю тебе остаться здесь вновь. − Обещаю, что не упаду в обморок, − сказала Эмма и попыталась подавить ощущение ненужности.       Если бы Регина не хотела её видеть, она могла бы сказать об этом раньше. Может, она не слишком обрадовалась, когда минуту назад Эмма принялась задавать вопросы. Иногда она так реагировала, чтобы дать ей понять, что та перешла неведомую черту. Регина усмехнулась, не слишком впечатленная и, похоже, не поверившая в обещания Эммы. − Это мы посмотрим, малышка Свон. В прошлый раз ты не смогла с этим справиться. − А на этот раз смогу! – настаивала Эмма. – В прошлый раз я не знала, во что ввязываюсь. А сегодня знаю.       Призрак бросила на неё удивленный взгляд. − Ты так думаешь? − Да! − Хм… − Регина вновь переключилась на свою еду. Но Эмма не могла не заметить, как она время от времени вытирает щеку.       Эмма наклонила голову и прикусила губу. В очередной раз она почувствовала себя необъяснимо смелой и спросила: − Почему тебе грустно?       Регина не ответила. Просто усмехнулась. − Могу я хотя бы узнать, о чем ты думаешь? – настаивала Эмма.       Откуда взялась эта внезапная смелость? Неужели она совсем не боялась, что Регина вышвырнет её из логова? − Эрик.       Эмма моргнула. − Что? − Эрик, − снова пробормотала Регина.       Эмма была сбита с толку. − Кто… кто такой Эрик? − Эрик… тот, кто должен был быть, − мрачно сказала Регина, слегка коснувшись своей маски. − Я не понимаю… − Ты пришла сюда, чтобы петь, − резко перебила Регина. – А не задавать миллион вопросов.       Эмма придержала язык и больше ни о чем не спрашивала. Но голова её полнилась вопросами. Кем был Эрик? Почему Регина думала о нем? Эмма была совершенно сбита с толку, ей ужасно хотелось спросить. Но она боялась рассердить Регину. − Итак, − сказала Регина. – Давай начнем наш урок. – Её рот под маской изогнулся в полуулыбке. – Ты готова, малышка Свон? − Да, − пробормотала Эмма. В горле у неё пересохло и уже саднило.       И вновь Регину что-то словно бы позабавило. Еще одно изменение настроения. − Тогда разогревайся, − лениво произнесла она и откинула голову назад.       Эмма взялась за свою обычную разминку, глядя на Регину. Она видела, как Регина прикрыла глаза. Возможно, Эмма просто задумалась, но, похоже, Регине стало легче дышать. Эмма искренне надеялась, что это так. Ей очень понравилась мысль, что её голос оказывает на Регину успокаивающее действие. Возможно, она немного облегчала Регине жизнь. Может, даже успокаивала её.       Регина рассеянно напевала Эмме «до-ре-ми», и это тоже радовало Эмму. Ей так нравилось петь с Региной. Неважно, что это было лишь помыкивание, а не настоящее пение. − Немного громче, пожалуйста, малышка Свон, − протянула Регина. – Ты же пришла сюда не для того, чтобы шептать?       Вместо ответа Эмма запела громче. Её «до-ре-ми» эхом раздалось по логову, и она была уверена, что теперь у неё не галлюцинации. Регина действительно улыбалась. Её настроение менялось космически быстро, но, пока она улыбалась, Эмме было все равно.       Оказалось, Эмма нервничала из-за пения. И голос это отражал. Он дрожал и вибрировал, она чувствовала, что едва выдавливает слова. Но Регина её подзадоривала. Уговаривала. Пристально смотрела, и в конце концов, Эмма нашла в себе достаточно храбрости, чтобы начать настоящий урок. − Давай еще раз попробуем «The Phantom of The Opera», хорошо? – почти лениво протянула Регина, не вставая с пола. − Ты снова хочешь спеть со мной дуэтом? – Эмма не смогла полностью подавить волнение. − Именно, − в той же манере ответила Регина. – А теперь пой, малышка Свон. Я жду. − Да. Прости, − Эмма прочистила горло и начала: − In sleep she sang to me, in dreams she came. That voice which calls to me, and speaks my name, and do I dream again, for now I find... The phantom of the opera is there, inside my mind! − Sing once again with me, our strange duet, − пропела Регина, её голос ворвался без усилий. Богатое меццо наполнило логово так же, как и в прошлый раз. И вновь Эмме захотелось утонуть в звучании этого голоса. Её единственная просьба – чтобы Регина просто пела целую вечность. − My power over you, grows stronger yet! And though you turn from me to glance behind, the Phantom of the opera is there... inside your mind!       Эмма знала: следующий куплет – её, но отвлеклась. Расстроилась, что Регина перестала петь. Почувствовала, как внутри нарастает отторжение. И вновь её разум заполнили идиотские разговоры Жозефа Буке «о чудовищах».       Регина пристально взглянула на неё. − Пой. Сейчас.       Её голос не оставлял простор для возражений. И Эмма запела: − T-those who have seen your face, draw back in fear, I am the mask you wear- − It’s me, they hear! – в исполнении Регина это казалось протяжным, и у Эммы мурашки побежали по всему телу. Было что-то в голосе Регины, что затрагивало даже ноги Эммы. Они дрожали, во всем теле появлялась слабость. Кожу покалывало в предвкушении. Она чувствовала странное неподчинение. Все тело было будто на взводе и напряжено. Готово в любой момент воспламениться. − Your spirit, and my voice... − My spirit, and your voice... – от звучания голоса Регины Эмма задрожала, будто от холода. И все же почувствовала, как вспотели ладони. Сердце бешено заколотилось, затылок тоже взмок. Внизу живота что-то свернулось кольцом. − ’In one combines, the Phantom of the opera is there, inside my mind! – где Эмма пела «my», Регина заменяла его «your», отчего у Эммы слегка кружилась голова. Самую малость. − In all your fantasies, you always knew, − пела Регина, теперь в её голосе можно было разобрать легкий намек на угрозу. Будто эти слова её забавляли. − That woman and mystery.... − W-were both in you, − пропела Эмма и напомнила себе не заикаться. Она не должна заикаться. Особенно когда они с Региной поют дуэтом. − And in this labyrinth, where night is blind, the Phantom of the opera is here, inside my/your mind... – Ведь она точно знала, что сейчас произойдет. Знала, что должна делать. Чего ждет от неё Регина. − Beware, the Phantom of the opera! She’s there, the Phantom of the opera, − почти дрожащим голосом пропела она. − Да, − протянула Регина. – Sing for me, малышка Свон! – больше её голос не был громким. Зато он был низким и требовательным, и… Эмма и впрямь чувствовала, что Призрак Оперы в её сознании!       Эмма запела. Она позволила голосу раскрыться и про себя молилась, чтобы у неё получилось. Она чувствовала, как по мере подъема голос напрягается. Это было для неё все еще неизведанной территорией. − Ну же, − умасливала Регина. – Пой! – наконец, она встала и теперь расхаживала у Эммы за спиной туда-сюда. Будто она была хищницей, а Эмма – её добычей.       Эмма резко вдохнула, чтобы взять еще чуточку выше. Она достигла своего апофеоза. Теперь у неё начали слезиться глаза и стало саднить горло. − Пой! – требовала Регина. – Держи ноту! Контролируй себя! Возьми контроль! Это твой голос, ты можешь его подчинить, если захочешь!       Еще один резкий вдох. Голос Эммы заполнил логово. Выше, чем она когда-либо слышала, но, как ни странно, она его контролировала. Она не кричала во все горло. Нет, она пела. Огоньки свечей мерцали в логове. Земля, казалось, дрожала. А может, это Эмма дрожала. − Держись! – едва не сорвалась Регина. – Держись, или я вышвырну тебя!       Почему-то угроза лишь раззадорила Эмма. Она двинулась с места. Будто её тянули за ниточку, она подошла к Регине, хоть та и не велела. Эмма просто следовала инстинкту. Так ей велел голос. Чистый звук заполнил её уши, разум, грудь, на миг её показалось, что ноги оторвались от земли. Она будто парила в воздухе. И, хотя мощь собственного голоса должна была вызвать желание закрыть глаза, она этого не сделала. Она не отводила взгляд от Регины. Призрак Оперы закрыла глаза и запустила пальцы в свои густые черные волосы. Не знай Эмма наверняка, она бы решила, что Регина в каком-то трансе.       Но потом Регина открыла глаза, и Эмма увидела, что они почти черные. Это должно было её напугать. Но не напугало. Только расшевелило, её шаги стали увереннее. Она даже хотела протянуть руку и сжать ладонь Регины, но в последний момент все же не решилась. − Да! Пой! – воскликнула Регина.       Теперь Эмма стояла перед ней, и, как ни странно, её голос зазвенел от почти приказа Регины. Её голос взлетал все выше. Возможно, он никогда не остановится. Возможно, теперь ей всегда будет хватать воздуха. Она этого не хотела. Она хотела продолжать петь, пока Регина не скажет, что у неё получилось. Её щеки пылали, а глаза щипало от непролитых слез, но она не переставала петь. − Мой ангел музыки, − вдруг почти проворковала Регина, и Эмма едва не вскрикнула на самой высокой ноте. Почти отвлеченно, но не совсем. Пристальный взгляд темных глаз Регины приковывал её к месту. Только он её удерживал. И вновь внизу живота появилось это странное ощущение. Покалывало так, что Эмме захотелось застонать. − Пой! – воскликнула Регина, и вдруг резко схватила Эмму за локоть и развернула к себе спиной.       Эмма вскинула руки. Откинула голову назад и почувствовала, как её волосы рассыпались по спине. Грудь подалась вперед. Эмму вел инстинкт. Её рот был открыт. Последняя высокая нота сорвалась с её уст чистой, потрясающе красивой мелодий, звучавшей поистине идеально. Этот звук никак не мог быть её. Это невозможно. Покалывание в животе взорвалось, подобно извержению вулкана. Подобно костру, в который плеснули бензин. Вдруг она почувствовала, как музыка разливается во всем теле, даже в самых неожиданных его частях. Непонятное, но совершенно бесподобное ощущение. Прежде она чувствовала тупую пульсацию, а теперь та преобразилась в приятное облегчение.       Позже, когда она придет в себя, то наверняка смутится, но сейчас она не могла думать ни о чем, кроме случившегося. Она только что во второй раз в жизни выдержала очень высокую ноту. Это было в два раза больше, чем самые смелые её надежды. Эмма была поражена, что оказалась способна на это.       Ну… Регина смогла заставить её сделать это. Без Регины это было бы невозможно. Это она убедила Эмму, что у неё получится. Она полностью контролировала процесс. Контролировала голос Эммы.       И Эмма вовсе не возражала.       Казалось, мелодия еще не затихла и продолжала отдаваться эхом в её голове и в логове. Она обнаружила, что отшатнулась, жадно хватая ртом воздух. И на то было несколько причин. Она толком себя не ощущала. Она контролировала лишь свой голос. А может, и нет. Возможно, голос Эммы контролировала Призрак Оперы. Но это было неважно. Голос Эммы выполнил её желание. Но за определенную цену. Её горло и грудь саднило. И кожу. И живот. Но это было совершенно иначе. Прежде она не чувствовала такого горения, теперь у неё кружилась голова, она была совершенно измучена, но вместе с тем сейчас же страстно жаждала большего.       У неё подкашивались ноги. Эмма это чувствовала. Колени подогнулись, на мгновение она испугалась, что снова рухнет на пол. Но затем она обнаружила, что вновь пятится назад.       Она столкнулась с чем-то. С кем-то. С Региной. − Не падай в обморок, − прошипела ей на ухо Регина. – Не смей! Держи себя в руках! − Я п-п-пытаюсь, − прохрипела Эмма. – Это все… ноги. Я не могу… стоять. − О, ради бога, − недовольно хмыкнула Регина. И крепко обвила рукой шею Эммы.       Эмма почувствовала, как у неё перехватило дыхание, когда длинные и удивительно теплые пальцы очутились на её ключице. Она прикрыла глаза, и, повинуясь инстинкту, опустила голову и оперлась на эту руку. Сейчас у неё кружилась голова гораздо сильнее, нежели мгновение назад. Чувствовать руку Регины на своей шее было почти невыносимо. − Отличное работаешь над тем, чтобы не упасть в обморок, − произнесла Регина. В её голосе слышалась лишь капля сарказма. – Возможно, завтра я тебя вознагражу и расскажу историю… − Что… что за история? – напряженно спросила Эмма. Сил не было даже поднять голову.       Регина не ответила. Она просто начала напевать, баюкая Эмму.       Эмма растаяла. Окончательно и бесповоротно. Безусловно, она этого не ожидала. Это было так же удивительно, как слезы Регины, но не расстроило Эмму, как вид плачущей Регины. Она почувствовала… другое. Исчезнувшая, было, пульсация вернулась, стоять было сложнее, чем когда-либо. Если бы не обнимавшая её Регина, наверняка бы она упала.       Регина перестала напевать и негромко спросила: − Полагаю, теперь ты чувствуешь музыку?       Эмма не могла ответить. Честно говоря, она была не уверена в том, что чувствовала. Музыку. И что-то еще. Она не могла описать. Но знала, что это чувство вновь придало ей смелости. Чтобы сделать глупость. Она хотела… Она хотела прикоснуться к Регине. Не знала, почему, просто потянулась. Она медленно подняла руку. Почувствовала легкую дрожь в пальцах, когда тянулась. К лицу Регины. Лишь однажды. Просто чтобы узнать, была ли щека Регины на ощупь такой же теплой и гладкой, как её рука.       Но когда её пальцы были всего в паре дюймах от лица Призрака, Регина будто очнулась от краткого транса. Она стремительным движением перехватила руку Эммы. Убрала руку с её шеи так резко, что Эмма чуть не упала. Она открыла глаза и взглянула на Регину. Её глаза все еще были темными. Взгляд за белой полумаской был непроницаемым. Губы сжались в тонкую линию. И она продолжала крепко сжимать руку Эммы. − Нет, − натянуто произнесла Регина. И не добавила больше ничего. − Я… Прости, − покраснела Эмма. – Не знаю, почему я… − она и вправду не знала. Не могла объяснить, почему взяла и потянулась к Регине. И не понимала, почему её так разочаровал отказ. Ведь ей так хотелось. Страстное желание почти обжигало кончики пальцев. − Больше так не делай, − велела Регина, бесцеремонно отпуская руку Эммы. − Обещаю, не буду! – поспешно заверила Эмма. Кончики пальцев все еще чесались. Она, честно говоря, и сама не знала, что на неё нашло, когда попыталась прикоснуться к Регине. – Но я же тебя завтра увижу? − Думаешь, я хочу целый день голодать? – резко ответила она. – Увидишь, конечно. Но пения не будет. Думаю, пока хватит. − Хорошо, − это Эмму устроило. Все равно она не была уверена, сможет ли завтра петь. − Я хочу, чтобы сейчас ты ушла, − все так же бесцветно продолжила Регина. – Урок окончен. − Хорошо, − повторила Эмма и поспешно схватила свой рюкзак. Она послушно засеменила к проходу, но возле него обернулась и сказала: − Спасибо. − За что именно? – ровно спросила Регина. Она отвернулась от Эммы. – За урок или за твои ощущения?       Эмма ничего не ответила. Лишь выбежала из логова. Во рту у неё пересохло, между ног ныла странная пульсация, ей безумно хотелось принять душ.       Что-то изменилось сегодня вечером. Она изменилась. Изменились её чувства к Призраку Оперы. Сейчас она сильнее, чем когда бы то ни было, ждала завтрашнего возвращения в логово…