Призрак Оперы

      На следующий день ситуация повторилась. Эмма нервничала во время завтрака и на репетиции еле могла сосредоточиться. Она превратилась в комок нервов, и последнее, о чем она думала, это пение. Её слишком волновали мысли о подземном логове и руках, появляющихся из-за черной занавески. − Мисс Свон. Пожалуйста, не отвлекайтесь! – потребовала Малена с редкой суровостью в голосе.       Эмма густо покраснела. И тут же почувствовала, как тепло разливается от щек до шеи и кончиков ушей. − П-простите, − прошептала она, ненавидя себя за дрожь голоса. И подбородка.       Она много раз пыталась научиться себя контролировать, но пока не преуспела. Она терпеть не могла, когда на неё кричали. Малена не кричала. Она слегка повысила голос, но Эмме и этого хватило. Ей не нравилось, когда к ней обращались лично на глазах у всей группы. Ей не нравилось, когда её ругали на глазах у кого-то. Она чувствовала себя жалкой.       Лили странно взглянула на неё, беззвучно спросила: «Ты в порядке?» Эмма улыбнулась и кивнула. − Просто немного отвлеклась, − тихо ответила она, чувствуя, как кончики ушей порозовели еще сильнее, а внутри все сжалось. − С самого начала, пожалуйста! – потребовала Малена, теперь уже явно раздраженная. – Nella fantasia!       Хористы запели. В том числе и Эмма. − Nella fantasia io vedo un mondo giusto, li tutti vivano in pace e in onesta, Io sogno d'anime che sono sempre libere .Come le nuvole che volano, pien' d'umanita in fondo all'anima, − тихо пела она. Она заметила, что Малена все еще смотрит на неё, и поняла, что это похоже на имитацию, а не на пение. Если бы у Эммы хватало смелости петь громче. Но теперь она начала нервничать. Так бывало, когда её ругали. Она начинала тревожиться и сомневаться в себе. А вдруг она перепутает слова? А вдруг увлечется и случайно запоет громче, чем примадонна Руби? Это было бы ужасно. Желая избежать взгляда Малены, Эмма опустила голову и уставилась на листы в руке. Она притворялась, что читает тексты песен, которые они репетируют, но на самом деле корила себя.       Что, черт побери, с ней творится последние дни? Ей и правда нужно взять себя в руки. Вспомнить, как нужно себя вести во время репетиции, и не привлекать к себе внимания. Иначе окружающие заподозрят, что что-то не так, а это последнее, что Эмме было нужно. Она не хотела привлекать к себе внимание, не хотела, чтобы Лили или Руби начали задавать лишние вопросы. Она не могла… Если… Если кому-то удастся вытянуть из неё секрет… Это станет катастрофой. О Призраке Оперы не должен знать никто. Ведь никому не было о ней известно, пока Эмма случайно не очутилась в логове. И Эмма была полна решимости сохранить эту тайну. Просто нужно держать рот на замке. Не так уж сложно, не так ли?       Эмма пела, как и должна была. Она не отрывала взгляд от листов с нотами и текстами песен, но испытывала нечто вроде покалывания в затылке. Стойкое ощущение, что на неё смотрят. По коже побежали мурашки, но оглянуться она не осмелилась. Она не хотела, чтобы Малена её снова отругала, но не могла избавиться от ощущения, что кроме хора и Малены здесь есть кто-то еще. У неё возникло стойкое впечатление, что здесь была Призрак. Наблюдала за ними. Слушала их. Она ведь говорила, что любит музыку. По спине Эммы пробежала дрожь, но она не была уверена, что эта дрожь означает что-то плохое.       После репетиции большинство студентов направились в столовую, чтобы пораньше перекусить. Эмма держалась особняком, не участвуя в компанейской болтовне. Уткнулась носом в книгу. Это был лучший способ избежать разговора. Ей не хотелось случайно встречаться взглядом с кем-либо. Когда они выходили из зала, её догнал Киллиан и спросил, о чем она думала во время сегодняшней репетиции. Дескать, это было чересчур заметно. Эмма подверглась «дружеским подколам» за то, что думала о чем угодно, кроме того, о чем нужно. Даже если остальные не заметили, то теперь наверняка обратят внимание. И спросят.       Эмма перевернула очередную страницу книги, которую якобы читала. Думала она сейчас вообще о другом. Её мысли витали вокруг логова Призрака и самой Призрака. Она ждала сегодняшнего вечера. Увидит ли она Призрака сегодня? Или Призрак упрямо останется за занавеской? Эмма гадала, долго ли она будет там скрываться. И сколько Эмме придется извиняться за то, что она упала в обморок. Она чувствовала, что уже наизвинялась. Но, видимо, Призраку было мало. Когда же ей хватит?       У Эммы не было ответов на этот вопрос. И она сомневалась, что получит их сегодня. Призрак не производила впечатления человека, который отвечал прямо на поставленные вопросы. К сожалению. Но Эмма могла и подождать. Она могла бы придумать другие предлоги, чтобы возвращаться туда вновь и вновь. И однажды Призрак выйдет из-за занавески, правда? Конечно, она же не сможет прятаться вечно.       По крайней мере, Эмме хотелось в это верить. Она должна была в это верить. Иначе она сойдет с ума. Ведь ей отчаянно хотелось еще раз увидеть Призрака. Да, однажды она её видела, но лишь мельком. Она увидела белую маску и густые длинные темные волосы. И только. Ну почему она тогда грохнулась в обморок!       Эмма вернулась к себе в комнату. Сейчас ей меньше всего хотелось находиться среди людей. Она не хотела смотреть кому-то в глаза. Все же в своей комнате гораздо безопаснее.       Она плюхнулась на кровать, легла на живот, скрестив лодыжки в воздухе, и вновь открыла книгу. Она соврала Призраку, когда сказала, что ей не нравятся «дурацкие» любовные истории. Вообще-то нравились.       Особенно «Гордость и предубеждение». Что на это скажет Призрак, если узнает? Посмеется или начнет высмеивать Эмму? Эмма вновь взглянула на зеркало. Что сейчас делает Призрак? Прячется за занавеской? Эмма сводила себя с ума, гадая, что же там скрывается. Прошлой ночью ей приснилось, что там еще один потайной ход. Ведущий к выходу. Призрак пользуется им, чтобы подышать свежим воздухом. Ведь она живет в логове. Время от времени ей приходится выбираться. Иначе бы она сошла с ума. Любой бы сошел.       Эмма машинально перевернула очередную страницу. Может, Призрак сейчас читает? Книгу Эммы. Эмме почему-то понравилась эта мысль. Ей вообще нравилось что-то предлагать Призраку. Не только еду. Конечно, еда важна, но развлечения тоже необходимы. За чем можно скоротать время, живя в подземном логове? Эмма не заметила там ни одной книги. Наверняка Призрак иногда с ума сходила от тоски. Эмма бы наверняка чокнулась, живя в подземелье. Музыки, доносившейся сверху, определенно недостаточно, чтобы скрасить день.       Эмма встала с кровати и подошла к зеркалу. Не для того, чтобы полюбоваться на свое отражение, а чтобы толкнуть зеркало. Слегка. Просто, чтобы убедиться. Ведь можно же чуть-чуть надеяться?       Но, конечно, старое зеркало не сдвинулось ни на дюйм. Эмма и не ждала, что это случится. Но чувствовала, что надо проверить. Просто чтобы убедиться. Однако теперь она пожалела, что проверила. Это было немного неприятно. Такое же разочарование, как прошлой ночью, когда, вернувшись через коридор, Эмма обнаружила, что путь, ведущий в её комнату, по-прежнему заблокирован. Наверняка Призрак занята, с горечью подумала Эмма. Возможно, она до сих пор её испытывает. Проверяет, сколько неприятностей Эмма готова преодолеть ради тайного возвращения в склеп. Да. Наверное. Может, она надеется, что Эмме скоро надоест эта маленькая игра. Но не зря её мама называла «упрямой малышкой». Она вздернула подбородок, глядя на себя в зеркало. − Я вернусь, − твердо пообещала она. – Я не остановлюсь. Неважно, как трудно это будет.       Она развернулась спиной к зеркалу и рухнула обратно на кровать. Она сомневалась, что её «кто-нибудь» слышал, и чувствовала себя глупо из-за того, что, по сути, говорила сама с собой. Где-то раздался звонок – Эмма узнала сигнал к обеду. Пришла пора уходить. Живот одобрительно заурчал. На завтрак она маловато съела, и теперь организм это заметил. Может, стоит побаловать себя шоколадкой, если она её найдет. Не только Призрак любила шоколад. Эмма спрыгнула с кровати, умудрившись споткнуться о собственные ноги. − Черт, − пробормотала она себе под нос.       Восстановив равновесие, она подошла к двери, но, дотронувшись до дверной ручки, могла бы поклясться, что слышит тихий, мелодичный смех. Эмма резко обернулась. Может, её кто-то подслушивал? А может, ей просто померещилось. Скорее всего. Эмма вновь ощутила покалывание в затылке. Ей так захотелось еще недолго побыть в комнате… ***       Обед начался и закончился, теперь послеобеденные уроки сменяли друг друга. На этот раз Эмма позаботилась о том, чтобы её не ругали за невнимательность. Она не поднимала головы и пела вместе с остальными, но, конечно, негромко. Утренний выговор заставил её задуматься. Вдруг прозвучать громче остальных было ужасно, и не только потому, что у Эммы появился секрет. Пока она пела, она чувствовала, как внутренности крутит в узел. Ей и впрямь пришлось постараться, чтобы её голос звучал громче, нежели просто шепот. Она боялась, что на неё кто-нибудь посмотрит, и боялась взглянуть кому-нибудь в глаза, пока пела. В перерывах между пением, Эмма следовала инструкциям и указаниям Малены – глубоко дышала и старалась победить тревогу, но дело было уже сделано. Она начала бояться пения. Но, к счастью, это случалось и прежде. Много, много раз. Это не было постоянным состоянием, и Эмма точно знала, как с этим справиться. Как сегодняшние уроки закончатся (и когда она выполнит свою тайную миссию), она вернется к себе. Наденет наушники и поставит какую-нибудь успокоительную музыку. Закроет глаза, будет глубоко дышать и напомнит себе, что у неё все хорошо. Что у неё хороший голос. Что Малена бы не выбрала её среди сотен других претенденток, если бы у неё не было сильного голоса. Может, не самого сильного, но у неё было мало времени его развить. Голос певца раскрывается с двадцати до сорока лет. Да, у Эммы было достаточно времени, чтобы полностью раскрыть свой потенциал. А пока она постарается победить свою тревогу, пока тревога не победила её, как это много раз случалось прежде. Она напомнила себе, что не стоит так легко поддаваться панике. Сегодня на самом деле не произошло ничего особенного. Отругали многих других хористов. Такое случалось и прежде, Эмма была полна решимости себя в этом убедить. − Еще раз, − велела Малена хору. – С самого начала.       Эмма пела вместе с остальными. Пока голоса хористов взлетали, наполняли сценический зал, Эмма была на девяносто восемь процентов уверена, что слышала и что-то еще. Легкий… шорох. Слуховая галлюцинация? Ей опять почудилось или все же они были не одни? Может, где-то скрывается Призрак? В пятой ложе? Эмме отчаянно хотелось тайком туда заглянуть, но ей не хватало смелости. Она боялась, что Малена заметит и накричит на неё. И это было бы ужасно. Когда ругают один раз – это плохо, но дважды за день? Нет, ни за что. Эмме стало бы гораздо, гораздо хуже, тревога бы хлынула, как вода, прорвавшаяся через плотину.       Эмма мудро удерживала пристальный взгляд на тексте. Она не могла рисковать во второй раз.       Они отрепетировали «Nella Fantasia» и «O, Mio Babbino Caro» по три раза каждую, а потом настала очередь Руби петь соло. Теперь у Эммы появилась возможность осмотреть сценический зал. Каждый маленький уголок. Кроме того места, которое ей особенно хотелось изучить. Пятой ложи. Поскольку Эмма стояла на полу, а ложа была высоко, у неё не было никакой возможности взглянуть, есть ли там кто-то. Это было очень неприятно, поскольку Эмма была почти уверена: там кто-то все же есть. Наблюдает за ними. За ней. Может, даже забавляясь от её неловкости. Это было вполне в духе Призрака. Посмеиваться чьей-то неловкости.       Лили слегка её толкнула, Эмма поспешно обернулась и улыбнулась подруге. Не на что здесь смотреть. Вообще ничего не происходит. По крайней мере, для Лили она собиралась выглядеть именно так. Похоже, Лили так и поняла. Она улыбнулась Эмме в ответ и даже протянула руку, чтобы сжать её ладошку. Эмма ответила на пожатие, но была слегка смущена. Ей показалось, что улыбка Лили не просто дружеская. Это было прискорбно. Эмма не хотела лишний раз обнадеживать дочь Малены. Или еще кого-то, если уж на то пошло. Она подавила неуместный смешок. С нее и так достаточно приключений. Эмма никогда не была скрытной девушкой. А теперь она хранила самую, как ей казалось, большую тайну на свете. Сколь бы нелепо это ни звучало, Эмма чувствовала себя в некотором роде особенной. Это ведь ей повезло обнаружить Призрака. Ей и только ей. Ощущение собственной уникальности длилось недолго. Лишь до тех пор, пока она не вспомнила, что на самом деле её заслуг в этом немного. Она всего лишь переехала в старую комнату Кристины. Эмма сознавала, что все остальное – заслуга Призрака. Она оставила зеркало открытым. Оставила тут и там небольшие подсказки. Случайно ли? Возможно, она с самого начала хотела, чтобы Эмма пришла в её логово? Нет. Конечно, нет. Зачем бы ей это понадобилось? Сама мысль, что это было сделано намеренно, казалась глупой. ***       Когда настало время ужина, Эмма поняла, что готова вновь разыграть свою маленькую авантюру. Вместе с остальными она поднялась наверх и взяла еду. Четыре куриные ножки вместо двух.       Сегодня в меню было пюре, и, сколь бы Эмме ни хотелось, его запихнуть в рюкзак возможности не было никакой. Ей придется нести тарелку с пюре и молиться о том, чтобы не споткнуться.       Но, по крайней мере, она смогла завернуть куриные ножки в салфетки и незаметно спрятать в рюкзак. Эмма уселась за тот же стол, что и накануне, и теперь размазывала пюре по тарелке, прикидывая, сколько съесть, а сколько оставить Призраку, как вдруг откуда ни возьмись появилась Руби. − Привет, − улыбнулась она. − Привет, − отозвалась Эмма. − Не хочешь присоединиться к нам с Белль? – предложила Руби. – Места у нас много, тебе хватит. − Нет, не сегодня. Все в порядке. − Уверена? Тебе не обязательно сидеть одной, если ты этого не хочешь. − Честно говоря, я немного устала, − соврала Эмма, все еще улыбаясь. – Мне хочется… побыть одной. − Вон оно что, − усмехнулась Руби. – Поняла, − она выразительно взглянула на огромную порцию пюре. – Подумать только. − Просто я… сегодня очень проголодалась, − Эмма съежилась, услышав, как подскочил голос. Она всегда пищала, когда врала. Или пыталась врать. Эта писклявость её уже несколько раз выдавала. − Да, я вижу, − снова усмехнулась Руби. – Но это абсолютно нормально. Пение всегда вызывает у меня волчий аппетит. Уверена, что не хочешь посидеть с нами? − Уверена, − ответила Эмма. – Но все равно спасибо. Что позвала. − Не за что, − Руби легко похлопала её по плечу и вернулась за свой столик. Эмма вздохнула с облегчением. Приди Руби буквально на пару минут раньше – она бы увидела, как Эмма запихивает куриные ножки в рюкзак. Это было бы очень некстати. Куриные ножки не самый лучший вариант для вечернего перекуса. Это было бы странно. Руби накинулась бы с расспросами, Эмма бы пропищала что-то невнятное и её бы тут же спалили.       Она съела немного пюре, хотя не была голодна. Она была взволнована приближающейся встречей с Призраком. И надеялась, что разговор получится хоть немного длиннее. Эмме так хотелось узнать побольше о таинственной женщине за занавеской. Что угодно, ценным было все…       Эмма не понимала, как ей это удалось. Один раз казался невозможным, но дважды? Этого просто не может быть. Однако ей удалось.       Как и накануне, Эмма спустилась по лестнице и проскользнула в склеп. Вернулась туда, где ей с фотографии улыбалась Кристина Даэ. Эмма взглянула на фото и задумалась, не начиналось ли для Кристины все так же. Она тоже носила Призраку еду? Эмма предположила, что это возможно. Очень даже возможно. Похоже, призрак не удивилась возвращению Эммы вчера. Видимо, эта ситуация для неё не нова. А может, она никак не отреагировала просто от скуки. Такой вариант тоже допустим.       Эмма поставила тарелку с пюре на пол. Ей нужны были обе руки, чтобы толкнуть зеркало, она аж крякнула от усилия. Это зеркало сдвигалось не так легко, как то, что в её комнате. Эмма даже подумала, что Призрак могла его нарочно заблокировать в качестве очередной проверки. Если это так, то она это сделала зря. Эмма торжествующе усмехнулась, когда старое зеркало отъехало в сторону, открыв уже знакомый потайной ход. Ей удалось вновь. Ей удалось пробраться сюда во второй раз.       Если дело так пойдет дальше, она станет маленьким специалистом.       Если дело пойдет так дальше. Эмме стало не по себе, она поправила лямки рюкзака, в котором были припрятаны куриные ножки, булочки и две плитки шоколада. Она искренне надеялась, что дело пойдет так дальше. Это казалось бессмыслицей, ведь прежде в её жизни не было такого приключения. Она никогда не искала острых ощущений за пределами страниц своих книг. Это был её мир, и её там все устраивало. Но теперь ей не хватало одних лишь книг. Теперь, когда она узнала о существовании подземного логова и таинственной женщине в маске. Нет, явно не хватало. Не теперь, когда главное острое ощущение скрывалось прямо под оперой.       Эмма старалась идти по туннелю очень осторожно. Она не хотела выронить пюре. Пюре предназначалось для Призрака. Надо следить за собой. Её шаги отзывались тихим эхом в туннеле. У Эммы закружилась голова при мысли об очередном «успешном» исчезновении. Она принялась напевать себе под нос. Снова «Nella Fantasia». Немного тренировки не повредит. Особенно после того, как она получила нагоняй за то, что отвлекалась. Её аж скрутило при одном воспоминании об этом. Завтра надо будет постараться получше. Она обязательно постарается. Конечно. Завтра она будет куда лучше сосредоточена. Ведь сегодня она получит ответ хотя бы на один из своих многочисленных вопросов.       На сей раз Эмма шла быстрее. Постепенно она училась ориентироваться в подземных туннелях, поэтому вскоре добралась до подземного логова. Оно снова казалось пустым. Почти заброшенным, если бы не множество зажженных свечей. А плащ Призрака из перьев лежал чуточку иначе. Эмма была готова поспорить на что угодно, что сегодня Призрак уходила. Прищурившись, Эмма сквозь стекла очков оглядела логово. Где Призрак? Она её не слышала. Может, она до сих пор… не вернулась. Эмма не знала откуда, знала лишь, что не хочет упускать шанс с ней поговорить. Она останется и будет ждать её возвращения. Это вообще не проблема. Конечно, тогда она вернется в склеп позже, но это не страшно. Эмма оптимистично полагала, что сможет прокрасться в свою комнату незамеченной. Она поставила на пол тарелку с пюре и оглядела логово. Медленно провела рукой по плащу Призрака. Он был мягкий, очень мягкий. Она задумалась: где Призрак могла приобрести такую одежду? И свечи. Откуда они взялись? Кем была Призрак Оперы? Этот вопрос Эмма задавала себе вновь и вновь. Пожалуй, это главная загадка. Это и таинственная связь Призрака с Кристиной Даэ. Еще один вопрос, на который Эмма отчаянно надеялась получить ответ, но боялась задать его Призраку прямо. Она не хотела её сердить. И обнаружить, что зеркало в склепе заблокировано.       Когда же Призрак вернется, гадала Эмма, неохотно убирая руку от плаща из перьев. У неё возникло безумное желание примерить плащ, так что лучше было держаться от него подальше. Она бы не хотела, чтобы Призрак вошла и увидела Эмму в своем плаще. Это бы её наверняка разозлило. Тогда она точно заблокирует зеркало.       Эмма вновь принялась тихонько напевать себе под нос. На этот раз не «Nella Fantasia», а «Однажды мой принц придет». Иногда ей нужно было спеть что-нибудь другое, а не хоровые песни. Эмма вспомнила, как вчера её преследовало напевание Призрака, когда она уходила из логова. Ей стало любопытно: что, если бы она не напевала, а пела? Будет ли её голос отдаваться таким же неземным эхом, как голос Призрака прошлой ночью? Попробовать стоит же? − Однажды мой принц придет, однажды мы встретимся вновь. И мы отправимся в его замок и, знаю, будем счастливы вечно, − пропела Эмма и тихо рассмеялась. Кто бы мог подумать, что её пение будет так хорошо звучать в подземном логове? Её голос будто отдавался особым эхом. Казалось, словно он стал чуточку выше. Он был не такой эфирный, как голос Призрак, но все же здесь он звучал особенно. − Однажды, когда наступит весна, мы вновь обретем любовь. Запоют птицы и зазвенят свадебные колокола! Однажды мои мечты сбудутся, − последний аккорд задержался в пещере, улыбка Эммы стала шире.       Кажется, звучит даже лучше, чем на сцене. Может, дело в том, что здесь, внизу, она осмелилась петь громче? Возможно.       Эмма не удержалась и продолжила петь: − Однажды мой принц придет, однажды мы встретимся вновь. И мы отправимся в его замок и, знаю, будем счастливы вечно, − здесь её голос был подобен колокольчику. Нежному колокольчику, звучание которого наполняло логово. Услышь это Малена, она, конечно, не стала бы ругать Эмму. Окрыленная успехом, она продолжала: − Однажды, когда наступит весна, мы вновь обретем любовь. Запоют птицы и зазвенят свадебные колокола… − внезапный звук позади заставил Эмму испуганно вскрикнуть. Вздрогнув, она в замешательстве оглянулась. Боже, она так перепугалась! Она откашлялась и попыталась восстановить дыхание. – Эй? − Нет, продолжай петь, − раздался из-за занавеса отрывистый голос.       Она была там все время и тихо наблюдала за ней? У Эммы было предчувствие, что да. Призрак все это время скрывалась там. Просто ей хотелось побыть незамеченной. Но почему? Может, она надеялась, что Эмма полезет куда не надо и это даст ей повод выгнать её? − Ч-что? – спросила Эмма.       Она не сразу осознала просьбу Призрака. Она поняла лишь одно: все это время Призрак пряталась за занавесом. − Продолжай петь, − повторила Призрак. − Э-э-э… − теперь до неё дошло. – Ты хочешь, чтобы я продолжала? – никогда в жизни Эмма не чувствовала себя глупее. − Да, − прямо ответила Призрак.       Эмма прикусила губу. − Что… э-э-э… Что тебе спеть? − Что угодно, − легко ответила Призрак. Она словно сидела на чем-то мягком. Её обычно раздраженный голос сейчас был бархатистым, негромким. Она велела: − Спой для меня, малышка Свон.       Эмма прочистила горло. И начала вновь: − O mio babbino caro, mi piace, è bello, bello. Vo' andare in Porta Rossa, A comperar l'anello! – она позволила последнему слогу повиснуть в воздухе и тревожно облизала губы. Её голос все еще звенел маленьким колокольчиком. − Продолжай, − подбодрила Призрак.       Эмма отметила – больше её голос не был скучающим. Теперь она была будто… заинтересована. Мысль, что она привлекает внимание Призрака, будоражила Эмму. Куда сильнее, чем когда она пела для Малены. − Продолжай, − приказала Призрак. − Sì, sì, ci voglio andare! E se l'amassi indarno, Andrei sul Ponte Vecchio, Ma per buttarmi in Arno! Mi struggo e mi t-tormento! –       Боже, почему она запнулась в конце? Это нечестно! Но она не могла избавиться от ощущения, будто её судит очень строгая учительница. − Последний акт. Продолжай, малышка Свон.       Эмма попыталась взять себя в руки. Вроде бы ей даже удалось. Голос звучал лишь самую малость с придыханием: − O Dio, vorrei morir! Babbo, pietà, pietà! Babbo, pietà, pietà!       Она была довольна собой. Получилось и впрямь хорошо. Голос приятный, чистый, как колокольчик. Если бы она так пела на репетиции, Малена бы её не отругала. А похвалила бы. − Неплохо, − произнесла Призрак. – Но у тебя хрупкий голосок. Как стекло, что вот-вот разобьется. И ты неправильно дышишь. Надо поработать над дыханием.       Эмма с трудом сглотнула. Горло немного сдавило. Она думала, что справилась хорошо. А Призрак за считанные мгновения превратила её в студентку-двоечницу. И это заставило Эмму дать отпор: − Лучше уж хрупкий, чем похожий на старую ржавую петлю, − пробормотала она себе под нос. − Что ты сказала? – голос Призрака был холодным и резким, как удар хлыста, но не громче, чем шипение змеи. Эмма чуть вздрогнула, у неё кровь застыла в жилах. − Н-ничего, − заикаясь, пробормотала она, вновь краснея. − Так я и думала, − голос Призрака вновь стал спокойным и… скучающим. – У тебя есть для меня что-нибудь сегодня, малышка Свон? − Д-да, − Эмма едва не споткнулась о собственные ноги, когда схватила тарелку с пюре и подошла к занавесу с рюкзаком. Она присела на корточки и расстегнула молнию на рюкзаке. Вытащила завернутые ножки и просунула под занавес вместе с тарелкой и двумя плитками шоколада. − Какой пир, − произнесла Призрак, и в голосе её прозвучала лишь легкая ирония. – Спасибо. − Не за что, − ответила Эмма. У неё кружилась голова. Сперва критика и гнев, теперь благодарность? Она не могла угнаться за переменами настроения Призрака. Вилка скрежетала, пока Призрак ела, и Эмма тут же воспользовалась случаем. − Можно тебя спросить кое о чем? − Ты уже спрашиваешь, − лениво заметила Призрак. – А я могла бы не отвечать, но ладно уж, продолжай, малышка Свон. − Ты подсматривала, как мы репетировали утром? – с любопытством спросила Эмма. − Вон оно что, − хрипло фыркнула Призрак, и скребущий звук на миг прекратился. – Да. − Вот как, − произнесла Эмма. Она не знала, что еще сказать. − Ты весьма проницательна, малышка Свон. − Просто… У меня было предчувствие, − неловко пояснила Эмма. − Ну конечно, было. − А за зеркалом в моей комнате ты была? – нетерпеливо спросила Эмма.       На этот вопрос она ответа не получила. Лишь скрежет по тарелке.       Эмма предприняла вторую попытку. − Могу я спросить еще кое о чем?       Призрак вздохнула: − Если речь опять пойдет о моем имени, просто уходи… − Нет-нет, − поспешно сказала Эмма. Она знала, что лучше об этом не спрашивать. – Мне просто интересно… Как ты научилась петь? − Я не училась. − Как? − Однажды, когда я была маленькой, я открыла рот и запела, − кратко пояснила Призрак. – Я нигде этому не училась. Некоторым вещам научиться невозможно. − И правда… − Эмма осеклась. Она не понимала, куда идет этот разговор. Если похвалить Призрака, та, вероятно, просто посмеется и выдаст саркастичную шуточку. − Как продвигаются твои уроки? – вдруг спросила Призрак, немало удивив Эмму. − Эмм… Неплохо. Да. Хорошо. Мне нравится учиться здесь. − Но сегодня ты витала в облаках.       Эмма покраснела и мысленно порадовалась тому, что Призрак её не видит. − Да. − Почему? – просто спросила Призрак. − Не знаю. Просто… − Может, тебе стоит сосредоточиться на своей дыхательной системе вместо того, чтобы озираться по сторонам в поисках меня?       Эмма вновь решила дать отпор. − И все же ты пришла ко мне на репетицию… − Нет. Я слушала репетиции хора задолго до твоего появления, малышка Свон.       Эмма отчаянно ухватилась за эту оговорку. − Ты давно здесь?       Призрак безрадостно рассмеялась. − Целую вечность. − Да, но сколько? – настаивала Эмма. − Годы и годы. Время вопросов закончилось. До свидания.       Эмма заколебалась. − Я… увидимся завтра? − А ты придешь? – издевалась Призрак. − Да, − твердо произнесла Эмма. – Приду. − Отлично. Принеси мне яблоко. Спелое, красное. И не забывай о своих уроках. Перестань искать призрак, который может, был, а может, и нет, и сосредоточься на своем дыхании. − Ладно, − негромко проворчала Эмма. – Увидимся завтра. − О да, − протянула Призрак. – Жду не дождусь, малышка Свон.       Проигнорировав сарказм, Эмма направилась к выходу из логова, но на полпути остановилась и обернулась: − Может, ты могла бы мне помочь? − С чем? − С дыханием. И… хрупкостью. Я пыталась справиться и улучшить, и… − И теперь тебе нужна моя помощь? – усмехнулась Призрак. − Да? – нервно переспросила Эмма. – Мне просто… интересно. Ты… Похоже, ты хорошо в этом разбираешься. − Разбираюсь, − не стала отрицать Призрак. – И, может, смогу помочь. Со временем. − Правда?       Призрак не ответила. Вместо этого она сказала: − Я еще не дочитала твою книгу. Завтра отдам. − Хорошо. Замечательно. Она тебе нравится? − Очень. Так давно не читала, − она вновь замолчала, и Эмма решила понять намек. − Пока, − тихо сказала она.       Призрак не ответила. Но Эмма слышала её богатый и хрипловатый голос. Она дразняще пела: − Однажды мой принц придет, однажды мы встретимся вновь. И мы отправимся в его замок и, знаю, будем счастливы вечно…       Эмма с пылающими щеками покинула логово под этот сладостный звук. Звук голоса Призрака преследовал её по туннелю, пока она не вернулась в свою комнату…