Призрак Оперы

− Эмма? Эмма?       Эмма резко распахнула глаза и так дернулась, что у неё закружилась голова и пришлось зажмуриться. Мысли хаотично перемешались, она секунду не понимала, с чего начать. Она находится в своей комнате, в собственной постели, ей тепло и уютно, под головой подушка, сверху одеяло. Все было как должно быть.       Но тогда почему Лили оголтело стучит в дверь и зовет её? Ерунда какая-то. − Эмма? Эмма?! − Д-да? – отозвалась Эмма, отметив хрипотцу в своем голосе. − Ты в порядке? – спросила Лили и тут же объявила: − Я захожу!       Эмма не успела ответить, дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Лили. Она уставилась на Эмму, её темные глаза были широко раскрыты. – С тобой все нормально? − Д-да, − предположила Эмма, усаживаясь на кровати. – А что? − Уже одиннадцать часов! – воскликнула Лили. – Тебя не было ни на завтраке, ни на репетиции! Я так волновалась!       Эмма спустила ноги с кровати. − Уже одиннадцать?! Я проспала? Но я никогда… − она осеклась, когда к ней вернулись воспоминания.       Странная прогулка по катакомбам оперы. Она промочила свои чудесные белоснежные туфли. Манящая, зовущая музыка. Богатый голос с хрипотцой. Женщина, играющая на пианино. Белая маска. Страх. Ощущение, будто мир расплывается перед глазами. Инстинктивно Эмма дотронулась до затылка. Если бы она упала навзничь, то от удара остался бы след. Коснулась лба, где была бы шишка, упади она лицом вперед. Но ничего не было. Ни на лбу. Ни на затылке. Эмма зажмурилась и сосредоточилась, пытаясь удержать туманные воспоминания, пока те не исчезли, как ускользающий сквозь пальцы песок. Она вспомнила, как испугалась белой маски, скрывающей половину лица женщины. Она вспомнила, как Призрак приблизилась. Как у Эммы подогнулись колени, когда опустошение и страх, наконец, взяли верх. Но она не помнила, как упала на пол.       В голове промелькнуло еще одно воспоминание, и Эмма изо всех сил попыталась его удержать. Она не помнила, как упала на пол, потому, что не падала. Теперь, сфокусировавшись, она смутно вспомнила, как её подхватили сильные руки. Буквально не дав упасть. Эмма помнила, как дернулось её почти безвольное тело, когда Призрак… подняла её? Несла на руках?       Должно быть, так и было. Иначе как Эмма очутилась в своей постели? Если бы не Призрак, она бы до сих пор лежала в подземном логове. Вероятнее всего, лицом вниз на твердом полу.       Эмма почувствовала укол разочарования. Ну почему она здесь, а не по-прежнему там? Она ведь так и не договорила с Призраком. Она так о многом хотела её расспросить. Эмма застонала, почувствовав, как воспоминания медленно ускользают. − Эмма? Эм, ты в порядке?       Обеспокоенный голос Лили пробился сквозь туманные воспоминания, и Эмма осознала, что закрыла лицо руками. Видимо, это не слишком обнадеживает, когда за тебя переживают. Она поспешно убрала руки и взглянула на Лили. Что ей сказать? Что с ней все в порядке, и она просто проспала? Эмма не была уверена, что у неё получится толком соврать. Она никогда не просыпала. Никогда.       Эмма не успела ответить, Лили поинтересовалась: − Почему ты в одежде?       Эмма поспешно оглядела себя. На ней до сих пор было белоснежное платье для выступлений в хоре. Конечно, это не играло в пользу версии «Я в порядке», но все же она испытала облегчение от мысли, что Призрак не стала её раздевать. Эмма вдруг почувствовала, что краснеет. − Эмма?       Эмма тут же оглянулась на подругу. − Я… − Боже, она даже не знала, что сказать! С Эммой это редко случалось, но сейчас был один из таких моментов. Но сказать что-то надо было. Что-нибудь. Лили выглядела очень встревоженной. Эмма должна была что-то сказать. Несколько волшебных слов, которые бы успокоили подругу. – Я так устала прошлой ночью, что даже не переоделась.       Лили уставилась на неё, и Эмма съежилась. Что бы она ни хотела сказать, этого говорить не стоило. Теперь Лили, видимо, удивилась еще больше. Эмме пришлось продолжать говорить. Объяснение в любом случае было странным. − У меня разболелась голова, − добавила она. – Сильно. − Ах вот оно что, − сказала Лили, и Эмма вздохнула с облегчением.       Этого «ах вот оно что» было достаточно, чтобы она поняла: объяснение получилось достоверным. Наконец-то. Головная боль – правдивая причина. − А сейчас тебе лучше? – встревоженно спросила Лили, и Эмма отметила, что у неё и впрямь болит голова. Она терпеть не могла ложь. − Вообще-то еще побаливает, − призналась она, благодаря свою счастливую звезду за то, что голос звучит хрипло. Это добавляло искренности её версии. − Ты и правда немного бледная, − заметила Лили. – Хочешь, чтобы я позвала маму или еще кого? − Нет-нет, в этом нет необходимости, − сказала Эмма. – Я в порядке. Просто надо встать и… − но едва она попыталась встать с кровати, как у неё закружилась голова и пришлось снова есть. Наверное, проявились последствия ночного обморока. − Ничего себе, − Лили приблизилась на шаг, будто хотела помочь Эмме. – Ты явно не в порядке, Свон!       Идея согласиться была соблазнительной. − Но надо встать и… дела делать. Я пропустила завтрак и первый урок! − Не бери в голову, − твердо сказала Лили. – Эм, ты плохо себя чувствуешь. Конечно, на занятия сегодня ходить не стоит. Я скажу маме, что ты заболела. Это вообще не проблема. − Но я… − Нет, − твердо ответила Лили и слегка улыбнулась. – Да ладно, Эм, я знаю, как ты увлечена, но выглядишь ты так, будто тебя на ночь не пустили в комнату, − она рассмеялась, как бы дав понять, что это была лишь шутка. Эмма сегодня никак не могла сосредоточиться ни на пении, ни на общении, лишь слабо улыбнулась. Может, и впрямь неплохо поболеть денек. − Я могу для тебя что-то сделать? – продолжила Лили. – Может, ты голодна? − Я и правда немного проголодалась, − призналась Эмма. − Я раздобуду тебе сэндвич, − с улыбкой пообещала Лили. – И чашку чая. Точно не хочешь, чтобы я маму привела? − Нет! – снова съежилась Эмма. – Просто легкая мигрень. Вовсе не обязательно её звать. Мне просто надо немного отлежаться в темноте, и я буду в порядке. Думаю, уже на ужин приду. − Ладно, ладно. Я сейчас вернусь, − сказала Лили. Сочувственно похлопала Эмму по плечу и вышла из комнаты.       Эмма тихо сидела на кровати, потирая затылок, будто и впрямь ударилась. Но этого точно не было. Призрак поймала её до того, как она ударилась головой о твердый каменный пол. Эмме стало чертовски любопытно. Призрак не обнаружила доброты по отношению к ней во время их короткого диалога в подземном логове. Она была жестока к Эмме. Холодна и тверда. И все же не дала Эмме упасть и получить травму. Почему? Призрак огрызалась, насмехалась и была злой, но, вместо того, чтобы напасть, как наивно полагала Эмма, она поймала её, подняла на руки и не дала разбиться. И отнесла в её комнату. Прошла целый подземный ход. Она могла бы оставить Эмму беспомощно лежать на полу, может, даже избавиться от неё в подземном озере. Эмма вздрогнула от одной мысли об этом. Но Призрак этого не сделала. Вместо этого она помогла ей. Проявила доброту по отношению к ней.       Эмма пошевелила ногами. Босыми ногами. Где её туфли? Прошлой ночью на ней были туфли, в этом она была уверена. Она точно это помнила. Может, они слетели, когда Призрак её подняла. Или когда несла её по подземному туннелю. Но в то же мгновение Эмма нашла взглядом свои белые балетки. Их аккуратно поставили возле обогревателя. Должно быть, дело рук Призрака. На губах Эммы появилась слабая улыбка. Призрак не просто подхватила её и отнесла в постель. Она еще и сняла с Эммы промокшие туфли и положила перед обогревателем, чтобы они не испортились. Определенно, это проявление доброты. Эмма в этом не сомневалась.       В дверь тихонько постучали, и появилась Лили. Она несла поднос с бутербродами и чашкой чая. И шоколадку. − Это от мамы, − пояснила она, увидев, что Эмма смотрит на плитку шоколада. – Я ей сказала, что ты неважно себя чувствуешь, а она считает, что шоколад – лучшее лекарство от головной боли. – Девушка слегка усмехнулась. – А еще она спросила, есть ли у тебя аспирин? Если что, просто скажи мне, я тебе принесу. − Спасибо, есть, − ответила Эмма, вспомнив, как её собственная мама заботливо сунула в чемодан несколько упаковок аспирина.       Эмме казалось, что это перебор, но мама настояла. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть. − Отлично, − Лили снова улыбнулась. – В общем, мама передает тебе привет и надеется, что к ужину тебе станет лучше. − Уверена, что станет, − теперь и Эмма улыбалась. – Спасибо, что принесла поесть. И поблагодари маму за шоколадку. − Обязательно, − Лили поставила поднос на маленький прикроватный столик. – Поправляйся, ладно? − Непременно, − пообещала Эмма.       Лили ушла, а Эмма тут же схватила сэндвич и жадно откусила большой кусок. Боже, как она была голодна! Она и не помнила, когда в последний раз была так голодна.       Может, это из-за обморока? Или из-за головокружения? Она откусила еще кусок. Ветчина и сыр. Ммм! Отличный бутерброд. Возможно, лучший в её жизни. По крайней мере, сейчас ей так казалось. Прожевав кусок, Эмма отпила глоток обжигающе горячего чая. Немного поплевалась, но все же проглотила. Она чувствовала себя каким-то жадным зверем, когда откусила еще кусочек тоста, затем отпила глоток из чашки, и так, пока бутерброд не исчез, а чашка не опустила наполовину. Черт возьми, она и впрямь проголодалась сегодня! Наверное, от шока. Вызванного обнаружением женщины в подземном логове. Эмма вспомнила белую маску, скрывавшую половину лица женщины. Вспомнила изумление и страх. И пожалела о своей реакции. Пожалела о том, что отшатнулась и едва не задохнулась от ужаса. Теперь, когда она целой и невредимой вернулась в свою комнату, благодаря доброте Призрака, эмоции изменились.       Вспоминая события прошлой ночи, Эмма начала видеть их глазами Призрака. Эмма показалась ей глупой маленькой девочкой, случайно вошедшей к ней в дом без приглашения. Глупая маленькая девочка задавала вопросы, а потом упала в обморок, как принцесса из мелодрамы, когда Призрак выполнила её просьбу. Позволила Эмме на себя взглянуть.       Эмма покачала головой. Она была не слишком вежлива ночью. Теперь она это осознавала. Ввалилась в чужое жилье, накинулась с расспросами, а потом грохнулась в обморок из-за одной лишь белой маски. А Призрак наградила её за глупость – отнесла в безопасное место. Возможно, она была холодна и неприятна, но она не бросила Эмму на произвол судьбы в сыром подземном туннеле. Не утопила в глубоком подземном озере. Вот тогда бы она была настоящей злодейкой. Но Призрак этого не сделала. Значит, злодейкой она не была. Не могла она быть такой плохой. Эмма взглянула на руки и прислушалась к довольному урчанию живота. А как же Призрак, скрывающаяся в катакомбах оперы? Откуда у неё еда? Вероятно, зеркало в комнате Эммы – тайный ход, но как ей удавалось прокрадываться незамеченной? И действовать ей приходилось быстро. Кухни были далеко. Брать вдоволь Призрак не могла, ведь ей нужно было возвращаться в комнату Эммы к зеркалу. Будь еды слишком много, Призрак могла что-то уронить, раздался бы шум. Значит, еды было мало. И надо было ждать следующей ночи. Эмма быстро сообразила, что Призрак, видимо, недоедает. Ей была неприятна мысль, что женщина, которая фактически спасла её, умирает с голоду. Эмме не хотелось, чтобы так было и дальше. Она хотела это исправить. Её переполняло желание помочь Призраку, как она помогла ей. Но как? Она на миг задумалась, тщательно обдумывая, что могла бы сделать. А потом взглянула на плитку шоколада, все еще лежащую на подносе.       Эмма улыбнулась. Это немного, но это же шоколад. Все любят шоколад, правда? Она потянулась, схватила плитку и вскочила с кровати. На миг у неё закружилась голова, и она остановилась перевести дух. Как только мир перестал расплываться, она решительно направилась к огромному зеркалу. Она не была уверена, что Призрак ей обрадуется, но наивно сказала себе: плитка шоколада все исправит. Никто не может сказать «нет» шоколаду.       Эмма заметила, что зеркало задвинуто. Естественно. Ведь призрак старалась не привлекать внимания. Разумно.       Эмма несильно толкнула зеркало. Ничего не произошло. Ладно. Ну, прошлой ночью зеркало не было задвинуто как следует. Отодвинуть его было совсем нетрудно, но теперь, когда оно стояло как надо, похоже, это потребует времени и усилий. Но у неё получится.       Эмма толкнула зеркало еще раз. На сей раз чуть сильнее. Опять ничего не получилось. Упрямое старое зеркало. Еще раз. Никакого результата. Эмму охватило разочарование, и она сильно толкнула зеркало плечом. И еще раз, на сей раз ей пришлось прикусить губу, чтобы не вскрикнуть от боли. Она чуть не вывихнула плечо и начала опасаться худшего. Что ей не удастся отодвинуть зеркало и открыть скрытый проход.       Ничего не происходило. Зеркало не сдвинулось. Ни на дюйм. − Нет! – пробормотала Эмма.       Она не хотела смотреть правде в глаза. А реальность заключалось в том, что зеркало было как-то закреплено. Призраком. По вполне очевидной причине: Призрак не хотела, чтобы Эмма сегодня повторила свой неожиданный визит. В любом другой день, впрочем, тоже. Заблокировав зеркало, она эффективно покончила с этим. Эмма расстроенно выпятила нижнюю губу. В горле встал предательский ком. Почему стоит ей расстроиться, как она тут же готова расплакаться? Почему она не может злиться, как все? − Это нечестно! – сказала она неподвижному зеркалу и еще раз толкнула его от бессилия.       Конечно, ничего не произошло. Ну, разве что старое зеркало дрогнуло в раме. Ворча под нос, Эмма разорвала упаковку и сунула в рот кусочек плитки. Шоколад был вкусным, но она была слишком расстроена. Все должно было пойти совсем не так. Она просто хотела сказать «спасибо» Призраку. И извиниться за свою подростковую реакцию на её маску. И всё. Она не хотела ничего плохого. Эмма провела рукой вверх-вниз по раме. Может, Призрак боялась, что Эмма расскажет о ней своим друзьям? Или приведет друзей на увлекательную экскурсию?       Но Эмма уже решила, что никому об этом не расскажет. Ни единой живой душе. Она сохранит тайну Призрака. Она вздохнула и взглянула в зеркало. Не могло это так закончиться. Она этого не хотела. Если бы она не упала в обморок, как дура. Если бы не испугалась маски… Возможно, Призрак бы не стала блокировать зеркало. Эмма злилась на себя. С чего она так перепугалась, что аж потеряла сознание? В конце концов, это была всего лишь маска. Эмме и прежде доводилось видеть людей в масках. Почему в этот раз она так отреагировала? Она поджала губы. Потому, что эта маска скрывала половину лица женщины. Почему? Эмме стало любопытно, задавалась ли теми же вопросами Кристина. Ведь наверняка Кристина тоже столкнулась с женщиной в подземном логове. Опера Гарнье была большой, но все же двух Призраков не вместила бы.       Эмма слегка усмехнулась, и в её сознании всплыл образ Кристины, лежащей в подземном озере. Кристина утонула. Кристина бродила по склепам. Кристина знала Призрака Оперы и…       Нет. Эмма твердо покачала головой. Она отказывалась верить, что женщина, которую она встретила вчера в подземном логове, была причастна к смерти Кристины. Возможно, они были знакомы, и Призрак научила Кристину петь, но убить? Это не укладывалось у Эммы в голове. Прежде всего, для чего Призраку убивать девушку, которую она учила петь? Отношения между наставником и учеником требуют определенной связи, так? И, судя по тому, что Кристина рассказывала Руби, эта связь у неё с Призраком была. Взаимопонимание. Убивать Кристину Призраку нет смысла. Если только они не поссорились. Но какая ссора могла стать причиной убийства? Да ни одна, правда?       Эмма поджала губы. Если подумать, то Призрак и Кристина могли поссориться. Возможно, серьезно. И сгоряча было сказано много неприятного. Могла ли Кристина пригрозить Призраку разоблачением? Или… Может, это был просто несчастный случай. Может, ссора была, Кристина выбежала из логова в слезах. И сгоряча побежала не в ту сторону. А может, случайно наткнулась на озеро? Упала и не смогла выбраться? Да. Это было логично. Велика вероятность, что так и было. Несчастные случаи происходят, к сожалению, иногда со смертельным исходом. Это ужасно и бессмысленно, но такова жизнь.       Эмма покачала головой, осознав, что ломает голову, придумывая пятьсот причин. Для чего? Для того, чтобы доказать себе, что таинственная женщина из подземного логова не виновна в убийстве Кристины Даэ.       Будь Призрак хладнокровной убийцей, она бы попросту сбросила Эмму в озеро. Вместо это она отнесла её в постель. Эмма убрала руку от зеркала. Почему для неё так важна невиновность этой женщины? Почему ей так важно убедить себя в том, что Призрак не убивала Кристину Даэ?       Потому, что Эмма не хотела, чтобы она была убийцей. Просто и ясно. Она не хотела, чтобы Призрак была виновна в убийстве. Должно быть другое объяснение. Она глубоко вздохнула, глядя на свое отражение в зеркале. Объяснение, которого она никогда не получит, поскольку Призрак заблокировала зеркало. Это действительно несправедливо. Ведь Эмма не хотела ничего дурного. Ей было просто любопытно. Она просто хотела еще раз поговорить с таинственной женщиной.       Расстроенная Эмма вновь пихнула зеркало и застонала от боли. Не надо было этого делать. Теперь она еще и плечо ушибла. Она вздохнула, вернулась обратно и тяжело осела на кровать. Она была так разочарована, что в животе образовался ком, а голова слегка кружилась. Наверное, потому, что она почти не спала ночью. Так или иначе, сейчас она вновь чувствовала себя усталой. Но вместо того, чтобы просто скользнуть в постель, она предпочла встать и разыскать пижаму в комоде. Не могла же она вновь спать в своем прекрасном платье хористки. Плохо, что она это однажды уже допустила. Эмма надела пижаму, затем аккуратно сложила платье и засунула в комод. Лишь после этого она залезла обратно в постель, устроилась поудобнее и натянула одеяло до подбородка. Она вовсе не смущалась того, что собиралась вздремнуть днем. Официальная причина: головная боль, нет ничего плохого в том, чтобы поспать. Она лишь надеялась, что сможет заснуть. Разочарование жгло её желудок, подобно язве, она не могла перестать поглядывать на зеркало в надежде, что барьер волшебным образом исчезнет, если она подойдет вновь. Но она знала: не исчезнет. И она не встанет, чтобы убедиться. Это было бы несправедливо по отношению к себе. Нужно просто смириться с тем, что у этой истории такой финал. Так закончилось её очень, очень короткое расследование истории таинственного Призрака Оперы.       Эмма вновь вздохнула. Это было воистину несправедливо. Она хотела задать этой женщине так много вопросов. А теперь у неё не было этой возможности. Она сомневалась, что в ближайшее время Призрак вернется в её комнату. Если вообще вернется. Наверняка она сможет найти другие ходы.       Эмма перекатилась на бок, лицом к стене. Все лучше, чем пялиться в зеркало. Но это не слишком помогло. Теперь она представляла звук отодвигающегося зеркала и шелест платья Призрака. Эмма не знала даже имени этой женщины. Прошлой ночью она даже не попыталась его выяснить. Она лишь отшатнулась и упала в обморок только потому, что Призрак была в маске. Эмма раздраженно фыркнула. Почему маска её так напугала? И главное, почему Призрак носит маску? Хотела ли она напугать или же у маски другая цель? Этого Эмма понять не могла, и образ женщины в маске начал расплываться в сознании. Она больше не могла об этом думать и бодрствовать…       Проснулась Эмма ранним вечером, если верить будильнику. Почти в ужин. Она же обещала спуститься к ужину. А то, чего доброго, Лили и Малена решат, что она и впрямь больна. Эмма вздохнула, села на постели и потерла глаза. Она чувствовала себя еще более не в своей тарелке, чем прежде. Ей снились странные сны. В них фигурировала женщина в белой маске, скрывающаяся в тени. Но затем сон сменился на более знакомый. Эмме снилась её бабушка, Ева. Седовласая женщина взяла Эмму за руку, ласково сжала и сказала, что она не должна бояться. Эмма вновь потерла глаза. Она заново ощутила тоску по бабушке. Странная штука – горе. Кажется, что все миновало, а потом приходит сон, и тоска опять щемит сердце. Эмма сомневалась, что когда-нибудь по-настоящему смирится с потерей бабушки. Она скучала по ней. Сидя на кровати и пытаясь прийти в себя, Эмма решила спуститься в склеп и зажечь свечу после обеда. Вряд ли это поможет справиться с ноющим чувством в груди, но она это сделала.       Наконец, Эмма встала с постели. Подошла к комоду, открыла и извлекла повседневное серое платье. А белое не помешало бы погладить. Эмма напомнила себе сегодня же попросить у Белль гладильную доску. Захватив платье и перебросив через руку комплект чистого нижнего белья, Эмма отправилась по-быстрому принять душ. Теперь она чувствовала себя гораздо лучше. Соблюдение личной гигиены всегда и во всем помогало. Она собрала влажные волосы в конский хвост, слегка подкрасила ресницы и надела очки. Мир сразу стал четче. Совсем другое дело. Если бы она могла забыть о сне с участием бабушки. Видеть бабушку после сегодняшней странной ночи было уж чересчур. Эмма расправила плечи, вздернула подбородок и вспомнила о своих планах. Спуститься в склеп и зажечь свечу в память о бабушке. Она надеялась, что это принесет ей умиротворение. Она позволила себе расслабиться и слегка погрустить. С ней все будет в порядке. Уже в порядке.       Нет, не в порядке. Она была выбита из колеи этими снами и по-прежнему жутко разочарована. Эмма вновь взглянула на старое зеркало. Почувствовала искушение подойти и вновь хорошенько его стукнуть, но удержалась. Для чего усиливать разочарование? Надо просто смириться и двигаться дальше. Эмма знала: это самый быстрый способ. Поможет ли он в истории, включающей женщин, скрывавшихся в тайном подземном логове?       Эмма не была в этом уверена.       Эмма вышла в коридор и спустилась в столовую. Едва переступив порог, она встретила мистера Голда. В этот раз она не наскочила на владельца оперы, а вежливо улыбнулась и отступила в сторону. Мистер Голд улыбнулся в ответ, а, вспомнив, почему он здесь сегодня, Эмма молча обругала себя. Конечно. Он же присутствует на вечерних репетициях на большой сцене. Эмма знала об этом и уже неделю с нетерпением ждала возможности выступить вместе с остальными хористками. И теперь она упустила свой шанс потому, что… проспала. Кажется, сегодня был день разочарований.       Кто не был расстроен, так это Лили. Девушка одарила Эмму широкой улыбкой и спросила, как она себя чувствует. Эмма заверила, что ей лучше. И это не было враньем. Ну, по крайней мере, не совсем. Физически она была в порядке. Здорова, как лошадь. А вот мысленно и впрямь чувствовала себя… разбитой. Эмма была сердита из-за того, что её не было на репетиции, на которой присутствовал мистер Голд. Слегка расстроена из-за того, что ей второй раз за очень короткий временной промежуток приснилась любимая бабушка. И безумно разочарована из-за заблокированного зеркала в спальне. Но, естественно, Лили об этом знать не следовало.       Эмма улыбнулась подруге и поблагодарила её за сэндвич и чай. Лили только отмахнулась и порадовалась, что Эмме лучше. Эмме почувствовала себя слегка виноватой. Голова у неё и раньше болела, однако она не оставалась из-за этого у себя. А теперь она обманула подругу и пропустила репетицию, на которой присутствовал мистер Голд. Её настигла заслуженная карма. Эмма тыкала вилкой тушеное мясо. − Не голодна? – заботливо спросила Лили.       Эмма поспешно улыбнулась. − Голодна. Просто пытаюсь проснуться. Наверное, не стоило целый день спать. Настал черед Лили усмехаться. − Я рада, что тебе лучше, Эм. − Я тоже, − Эмма наколола мясо на вилку и откусила кусочек.       Дело было не во вкусе мяса, а в том, что у неё не было аппетита. Чтобы отвлечься, она поделилась с Лили тем, как расстроилась из-за пропущенной репетиции, которую наблюдал мистер Голд. − О, − Лили потянулась через стол и похлопала Эмму по руке. – Не переживай. В следующую пятницу он снова придет и послушает нас.       Эмма и впрямь оживилась. − Правда? − Конечно, − улыбнулась Лили. – Ты ничего не потеряла.       Эмма вздохнула с облегчением, даже аппетит появился. Но она все равно чувствовала себя обманщицей. Поэтому она рассказала Лили о своем сне и о бабушке. Лили ей посочувствовала и пригласила потусить после ужина, но Эмма снова слегка покривила душой. Улыбнулась и сказала, что все с ней будет в порядке. Что вовсе она не расстроена. Ну, самую малость. Она не рассказала Лили, что хочет сходить в склеп и зажечь свечу. Вместо этого сказала, что, наверное, ляжет спать пораньше.       Лили отнеслась к её желанию с пониманием. Решив, что она достаточно рассказала о себе, Эмма перевела разговор на нейтральные темы. Погода, тушеное мясо, которое они ели, концерт для родителей, который они планировали устроить через пару месяцев. Лили переживала. В основном потому, что не знала, приедет ли отец. Он был «чуднЫм», как она выразилась. Виделись они нечасто, но на концерт он обещал прийти.       Эмма, как могла, постаралась приподнять настроение подруге. Сказала, что уверена: отец обязательно придет послушать, как поет Лили. Почему бы и нет? Та ведь именно это хотела услышать. Лили улыбнулась, снова похлопала Эмму по руке и поблагодарила за то, что она такая чудесная подруга. Эмма в ответ улыбнулась и беспокойно заерзала на стуле. Учитывая, сколько она врала в последнее время, её трудно было назвать хорошей подругой. Скорее, наоборот.       Они сидели и болтали, потом к ним присоединилась Малена, похлопала Эмму по плечу и расспросила о самочувствии. Эмма попыталась улыбнуться и ответила, что ей лучше. Головная боль почти прошла, и она жалела, что пропустила сегодняшнюю репетицию и занятия. Малена сказала, что переживать не стоит. Все иногда болеют, это совершенно нормально. Главное, что Эмме стало лучше. Улыбка Эммы сделалась шире – Малена заботилась о ней так по-матерински. Она еще раз заверила, что с ней все в порядке. Малена вновь похлопала её по плечу и сунула ей еще одну плитку шоколада. Лили беззлобно поддразнила по поводу фаворитизма, но Малена шикнула и велела им никогда об этом никому не рассказывать. Девушки рассмеялись и пообещали, что о «случае с шоколадом» никто не узнает. Малена ушла, Эмма спрятала плитку в карман платья. Она решила оставить его на потом. Приберечь до вечера, когда она снова будет в постели с хорошей книгой. Эмма любила есть шоколад во время чтения. − Это было мило с её стороны, − улыбнулась она. − Ты её протеже, − усмехнулась Лили. – Она чувствует за тебя ответственность. Сейчас это все кажется милым. Но обещаю, через пару месяцев, когда ты откроешь для себя ночную жизнь Парижа, её покровительство будет безумно раздражать.       Эмма рассмеялась вместе с подругой, но, честно говоря, с трудом представляла себя интересующейся ночной жизнью Парижа. Ей нравилось сидеть дома, читать и быть хорошей ученицей. При этой мысли она поняла, откуда растут ноги у ответственности Малены. Особенно если вспомнить, что случилось с её предыдущей протеже.       Неожиданный приступ озноба Эмма объяснила «послеобеденной слабостью». Конечно, она в порядке. По ней же видно. ***       После обеда Эмма все же спустилась в склеп, чтобы зажечь свечу в память о бабушке. Когда она вернется к себе, пожалуй, позвонит маме. После безумной ночи ей просто необходимо было услышать мамин голос. Она заварит себе чашку горячего шоколада и залезет в постель с книгой. Надо себя побаловать. Она это заслужила.       В склепе Эмма зажгла свечу и старательно отводила взгляд от висящей на стене фотографии Кристины и надписи внизу: «Нашей подруге Кристине Даэ». Эмме казалось, что сегодня она достаточно думала о Кристине Даэ. А еще она старалась не вспоминать свой первый визит в этот склеп. Когда она впервые зажгла свечу в память о бабушке и услышала голос Призрака. Глядя на мерцающую свечу, Эмма искренне пыталась выбросить из головы это воспоминание. Но едва вспомнив, избавиться уже не могла. Первый, странный и слегка пугающий разговор с Призраком, случившийся здесь, в этом склепе. Эмма покачала головой, будто это могло помочь забыть. Мысленно она всё время возвращалась к тому разговору, ко вчерашнему дню, когда впервые увидела таинственного Призрака. Почему она не попыталась рассмотреть её получше? Образ загадочной женщины в маске постепенно забывался, и, честно говоря, её это немного пугало. Она толком не понимала почему, но не хотела забывать Призрака. Страшный образ, который пел и насмехался, был легко вытеснен женщиной, которая отнесла её в комнату, не бросила на произвол судьбы, не утопила в подземном озере, не оставила лежать без сознания в холодном, сыром проходе.       Эмма моргнула, осознав, что смотрит на фотографию Кристины, а не на зажженную в память о бабушке свечу. Это было неправильно. Она пришла сюда вспомнить бабушку. Пытаясь отвлечься от тайны Кристины Даэ, Эмма отвела взгляд от фотографии и уставилась на свое отражение в старом зеркале. Несмотря на макияж и прическу, вид у неё все еще был слегка потрепанный. Глаза за очками казались немного остекленевшими, под ними виднелись темные круги. Заметно было, что она провела странную ночь.       Волосы уже растрепались и завились. Щеки были слегка бледными. Эмма ущипнула себя за левую щеку, чтобы придать лицу румянца. Но это не сработало. Лицо по-прежнему оставалось бледным, а отражение мрачным. Пожалуй, ей не стоило смотреть на себя в зеркало. Её отражение сегодня было не самым жизнеутверждающим зрелищем. Эмма вдохнула и резко выдохнула, глядя на себя. Дурацкое, старое зеркало! Зеркало, честно показывающее правду – что сегодня она выглядит ужасно!       Зеркало. Что-то шевельнулось внутри Эммы, и она тут же сообразила, в чем дело. Вновь обдумала воспоминание о разговоре с Призраком в этом склепе. Эмма вдруг поняла, что разгадка была у неё под носом. Призрак не была призраком. Она была настоящая, она дышала. Эмма убедилась в этом вчера. Призрак не могла проходить сквозь стены, разговаривать, насмехаться или петь, не будучи поблизости. Это никому не под силу, даже Призраку. А значит, должно было быть разумное объяснение тому, что Призраку удалось в прошлый раз поговорить с ней. И… Эмма вдруг вспомнила все еще тлеющую свечу под фотографией Кристины. Призрак попросту сбежала, хотя и стремительно, незадолго до появления Эммы. Ну конечно, разумное объяснение!       Эмма сощурилась, глядя на ни в чем не повинное зеркало. Протянула руку и дотронулась до стекла. Никто не мог говорить издалека. Даже Призрак Оперы. Она легонько постучала кулаком по стеклу. − Наверняка ты не просто зеркало, − тихо произнесла Эмма. – Не просто, − она внимательно осмотрела рамку.       Это зеркало было очень похоже на стоявшее в её комнате. Не такое большое, но с такой же рамой. Может быть, но это лишь подозрение, оно похоже на то, другое зеркало и в других отношениях. Господи, как она надеялась, что не ошиблась! Её сердце заколотилось в груди, когда она толкнула зеркало резко вспотевшими ладонями.       Поначалу ничего не произошло. В точности как с зеркалом в её комнате, и Эмма растерялась. Но сдавать не хотела. Она попыталась еще раз. Она заскрежетала зубами и, не обращая внимания на растущую боль в руке, толкнула зеркало плечом. Так сильно, что аж застонала, а зеркало задребезжало. Эмма не смогла сдержать улыбку и нажала еще сильнее. Зеркало скользнуло в сторону и открыло проход. Эмма не могла поверить, что у неё получилось. У неё закружилась голова, она отступила в сторону и взглянула на потайной ход, который только что открыла. Он был чуточку меньше, но пробраться сквозь него она, безусловно, могла. Сердце вновь забилось чаще, она оглянулась. Никто её не видел и не слышал. Самое удачное время, чтобы исчезнуть. Никто не знает, что она здесь, внизу. Самый подходящий момент.       Но… Эмма поджала губы, глядя на проход за зеркалом. Призрак ведь неспроста заблокировала проход за зеркалом в комнате Эммы. Она не хотела нежеланных гостей. Как она отреагирует, узнав, что Эмма все же нашла способ добраться до неё? Наверняка ужасно разозлится! И что тогда произойдет? Эмма судорожно сглотнула, провела потной ладонью по платью и нащупала плитку шоколада в кармане. Она вспомнила свой первоначальный план – принести Призраку немного еды. Возможно, она голодна. Эмма продолжала придерживаться своей версии. Призрак наверняка недоедает. И, конечно, никто не может сказать «нет» шоколаду!       Оглянувшись еще раз, Эмма мысленно послала все к черту и во второй раз в жизни прошла сквозь потайной проход за зеркалом.