Призрак Оперы

      На другой день после ночного визита Призрака у Эммы голова шла кругом. Она изо всех сил пыталась сосредоточиться, но едва дождалась наступления ночи.       Но когда все укромные уголки и закоулки Оперы Гарнье погрузились в темноту и мучительный день, наконец, закончился, ничего не произошло. Эмма долго не ложилась спать и ждала. Ничего не происходило. Она забралась в постель и притворилась спящей. Ничего. Ни мягкого шороха ткани. Ни мягкого голоса в ухе. Ни прикосновений мягкой руки. Эмма была неслыханно разочарована. Она так надеялась, что таинственный «Ангел музыки» навестит её вновь.       Разочарование длилось до утра. Потом у неё появилась надежда, и она принялась с нетерпением ждать, когда вновь наступит ночь. На этот раз она сразу же залезла в постель, натянула одеяло на голову и тут же притворилась спящей, но не спала несколько часов. Вместо этого она лежала без сна и ждала, ждала, ждала. Но абсолютно ничего не произошло. Этой ночью «Ангел музыки» тоже не пришел. Эмма вновь ощутила горький привкус разочарования. Это было нечестно. Она так надеялась на визит странного ангела. У Эммы было множество вопросов к этой женщине. Кто она, откуда взялась и где научилась так петь? Эмма не сдавалась. Она продолжила «бессонный цикл» и принялась ждать. Прошла четвертая ночь, но ничего не произошло. А за ней пятая, шестая. Эмма была измотана. Во время одного из занятий Киллиан Джонс бросил в неё бумажный шарик. Видимо, она заснула за столом. Эмма была в ужасе. Спать во время урока. Ничего подобного с ней никогда не случалось, и сейчас тоже не должно было произойти. Она должна это преодолеть.       На седьмую ночь она сдалась и заснула, едва голова коснулась подушки. Можно было поверить, что её глубокого спокойного сна достаточно для появления Призрака, но ничего не произошло. Эмма проснулась с грызущим чувством разочарования. Она так надеялась. В самом деле. Но продолжать этот марафон она больше не могла. Ей нужно было выспаться.       Эмма не могла больше ждать и ждать. Она рисковала заболеть, если продолжать в том же духе. Она не могла допустить, чтобы эта история вышла из-под контроля. Она умудрилась почти заснуть в душе. А потом за завтраком. Это было почти смешно. Почти. После бессонных ночей сил шутить у Эммы не осталось. Как ни странно, она чувствовала себя обманутой Призраком. Хотя та не обещала вернуться вновь. Ни разу. Ни единого.       В тот день после обеда выдалось свободное время, и Эмма воспользовалась моментом – открыла блокнот и нацарапала слова песни, которую тогда пела женщина. Или пыталась петь. Она помнила почти все слова. «The day starts, the day ends; time crawls by. Night steals in, pacing the floors. The moments creep, yet I can’t bear to sleep, till I hear you sing once more».       Till I hear you sing once more. Не похоже на классическую колыбельную. Эмма вообще не слышала эту песню. Откуда она, о ком пела Призрак? Призрак. Эмма была так разочарована, что ей не удалось узнать, как же зовут Призрака. У каждого есть имя. Конечно, и у Призрака тоже. Эмме было интересно, как её зовут. Должно быть, это изысканное имя, сочетающееся с богатым и хриплым голосом. Может… Антуанетта или Джульетта. Возможно, это было по-детски, но Эмма почувствовала необходимость дать Призраку имя.       Ведь женщина, сидевшая у её кровати и державшая её за руку, на самом деле была кем угодно, но не призраком. Она настоящий, живой, дышащий человек. Она вовсе не страшная. Эмма нисколько её не боялась. Вместо этого она ощущала любопытство и хотела узнать больше. И она была разочарована, когда «Антуанетта-Джульетта» не пришла к ней через неделю. Это было нечестно. Особенно теперь, когда, наконец, Эмма почувствовала какую-то связь с этой женщиной. − Выглядит изящно, − прокомментировала Лили, плюхнувшись рядом с ней на стул. – Эм, я не знала, что ты пишешь песни. − Я и не пишу, − Эмма тут же оторвалась от каракулей в блокноте.       Лили приподняла бровь и прочитала вслух: − «The day starts, the day ends; time crawls by. Night steals in, pacing the floors. The moments creep, yet I can’t bear to sleep, till I hear you sing once more…». Ух ты. Как красиво. − Это не моя песня, − быстро сказала Эмма. – Это не я написала. По крайней мере, не изначально. − А кто же? – спросила Лили, и Эмма увидела, что она озадачена. Заинтригована. − Я… Вообще-то я не знаю. Просто услышала где-то, − неопределенно ответила Эмма, кончики её ушей порозовели. Честно говоря, было трудновато объясниться.       К счастью, для Лили это странное полуобъяснение сошло за приемлемое, она пожала плечами. − Ладно. Но красиво в любом случае. − Да, − согласилась Эмма. − Автор очень талантлив, − улыбнулась Лили.       Эмма кивнула, радостно соглашаясь и с этим.       Лили внимательно взглянула ей в лицо и чуть подалась вперед. − С тобой все в порядке, Эм? − Со мной? Да, все хорошо. Да, − Эмма понимала, что переигрывает, но идти на попятную было поздно. − Уверена? – Лили продолжила: − Нельзя не заметить, какой разбитой ты выглядишь на неделе. − Я выгляжу разбитой? − Да, ты, не знаю, витаешь в облаках, когда мы репетируем. Будто… ты поешь песни, которые надо, но в то же время ты где-то далеко, понимаешь?       Эмма нервно облизала губы. Наблюдение Лили было довольно точным. − Наверное, я просто… − она неопределенно махнула рукой. − Понимаю, − кивнула Лили. – У всех есть такие дни или даже месяцы. Но я считаю себя твоим другом и надеюсь, ты скажешь мне, если что-то пойдет не так. − Конечно, скажу! – поспешила заверить Эмма. – Безусловно. Но у меня и правда все в порядке. Просто выдалась парочка плохих дней, вот и все. − Хорошо, − Лили чуть улыбнулась. – Имеешь право. − Все равно спасибо за беспокойство, − усмехнулась Эмма. − Не за что, − ответила Лили. − Надеюсь, ты не примешь меня за параноика. − Нет. Ты просто хорошая подруга, − сказала Эмма.       Не то что она. Она ужасная подруга, не рассказавшая Лили правду о происходящем. Но допустимо ли это? Нет, невозможно. ***       В ту же ночь Эмма вернулась в свою постель и принялась ждать с бьющимся сердцем. Может, сегодня та самая ночь? Ночь, когда «Антуанетта» вернется, чтобы навестить её? Если бы она пришла, Эмма бы и пальцем не пошевелила. Она бы лежала неподвижно, будто мертвая. Она бы не стала снимать одеяло с лица. Она бы не сделала ничего. Даже если женщина вновь приблизится и сядет на краешек её кровати. Даже если она вновь возьмет её за руку. Даже если вновь запоет. Но после долгого ожидания, которое показалось многочасовым, тело Эммы отяжелело от усталости, а глаза закрылись сами собой. Надо было взглянуть фактам в лицо. Сегодня «Антуанетта-Джульетта» тоже не придет. От разочарования Эмма едва не расплакалась. А может, дело было лишь в усталости. − Почему ты не возвращаешься? – прошептала она в темноту. – Я не сделала ничего плохого. Я лежала под одеялом, как ты и сказала. И я никому не рассказала. Пожалуйста, не бойся. Обещаю, я никому не скажу, просто вернись. В последний раз. Пожалуйста!       В комнате по-прежнему было тихо и пусто. Разумеется. Эмма не могла заставить женщину выйти из её потайного убежища. Она со стоном откинула одеяло и уставилась в потолок, потом развернулась и взглянула на будильник. 03:45. Давненько она не спит. Надо уснуть сейчас же. Иначе завтра она вообще на человека похожа не будет. Голос до конца дня будет грубым и хриплым, и настроение, как следствие, испорченным. Эмма молча проклинала себя за глупость. Не надо было в это ввязываться. Не надо было бодрствовать и ждать визита «Ангела музыки». Ясно же было, что никто не придет. А впрочем, даже если бы она и пришла сегодня, Эмма была бы слишком усталой и измотанной, чтобы отдавать себе отчет в том, что реально, а что нет. Она запросто могла бы принять женщину в комнате за сновидение.       Эмма перевернулась на живот и разочарованно фыркнула в подушку. Это не могло закончиться так. Она не хотела, чтобы у истории был такой финал. Не тогда, когда ей удалось установить какую-то связь с этой женщиной. Её усталый разум тоже пытался устанавливать связи. Что логичнее сделать, когда кто-то исчезает? Ответ очевиден. Эмме не нужно было открывать криминальный роман, чтобы его узнать. Очевидно, нужно отправиться на поиски. Чувствуя головокружение, она фыркнула в подушку. Если «Ангел Музыки» откажется прийти, Эмме придется найти её. Завтра она воспользуется свободным временем и начнет искать. Она еще толком не определилась, где именно, но выяснит это завтра. По крайней мере, теперь у неё был план. Она не собиралась сдаваться. Подобная мысль ей даже в голову не приходила. Не зря её детское прозвище было «Любопытный Джордж». И не зря Эмма была ярой поклонницей мисс Марпл. Завтра она проведет собственное расследование… ***       На следующий день Эмма честно попыталась сосредоточиться. Она пела и чувствовала музыку так, будто вот-вот взлетит. Стоявшая рядом Лили улыбнулась и показала ей большой палец. Эмма ответила на улыбку. − Хор, это было замечательно, − похвалила Малена. – Давайте повторим. По моей команде. Раз, два, три…       Все вновь запели, и Эмма осторожно оглядела зал с высокими потолками, будто проверяя, есть ли там «аудитория». Нет, конечно. По крайней мере, Эмма никого не увидела… Возможно, кто-нибудь появится позже? Продолжая петь, Эмма почувствовала, как желудок скрутился в узел. Она действительно на это надеялась. Это был первый этап её расследования, и она надеялась, что его никто не испортит. Она должна все выяснить. Как еще она сможет получить ответы на свои вопросы? Как еще ей удастся встретиться с «Ангелом музыки»? «Ангел» перестала приходить к ней. Значит, Эмме придется разыскать её самостоятельно. Она задумалась, не совершает ли глупость, но тут же отмела эту мысль. Женщина, сидевшая на её кровати и державшая её за руку, пела, усыпляя её, и в любом случае не представляла угрозу. Напротив, она казалась доброй… Нежной. И печальной, невообразимо печальной. Эмма хотела узнать источник её печали. Она так много хотела узнать об этой таинственной женщине. Правдивы ли слухи, действительно ли она живет в катакомбах? Знала ли она Кристину (Эмма считала, что ответ на этот вопрос будет утвердительным − катакомбы недостаточно велики, чтобы вместить кого-то еще), и, что куда важнее: что она взяла из ящика Эммы? Что показалось ей настолько важным, что она вломилась в комнату Эммы? Хотя нет, она не вламывалась. Не было никаких признаков взлома. Женщина знала, как туда попасть, и в этом заключался следующий вопрос Эммы. Как ей удавалось без труда приходить и уходить? Как ей удалось так быстро исчезнуть той ночью? Может, она и впрямь волшебница?       Нет. Нет, глупая чепуха. Магии не существует. Но если поразмыслить, то возможностей жить где-то под оперой у женщины тоже не существует. Может, Эмме стоит расширить границы в отношении неизведанного?       Она чуть не расхохоталась вслух, но тут же притворилась, что закашлялась. Лили метнула на неё быстрый взгляд, но Эмма постаралась хорошо спеть и показать, что она там, где и положено. На уроке. Как хорошая и прилежная ученица. Она не хотела вызывать у Лили подозрений. Тем более что поглядывала на неё в последнее время не только Лили. Поглядывала и Руби, а это было гораздо опаснее. Ведь Руби знала Кристину. И кое-что знала об «Ангеле музыки» Кристины. Том самом Ангеле Музыки, теперь занимавшем мысли Эммы. Она понимала, что становится одержимой, но отпустить эту историю не могла. Не раньше, чем получит ответы. По крайней мере, пока у неё не появится возможность взглянуть на «Призрака оперы». Почему ей не разрешили посмотреть? Почему велели оставаться под одеялом? Можно было бы задаться вопросом, почему она последовала этому приказу, но Эмма решила этого не делать. Решила не подвергать сомнению мягкую властность в голосе женщины. Лучше не надо. Неужели Кристине она тоже никогда не разрешала смотреть? Ни разу? Но почему? Эмма не понимала. Но хотела понять. Нет, ей это было необходимо. Ей нужно было раз и навсегда раскрыть эту тайну. И увидеть женщину, называвшую себя «Призраком Оперы». Женщину с необыкновенно печальным голосом…       Эмма слегка вздрогнула, когда голос Призрака вдруг эхом отозвался в её сознании. Боже, этот голос. Бархатистый, мягкий и хрипловатый. Такой голос мог усыпить, но Эмма чувствовала в нем и определенную резкость. Которая могла и оцарапать, если не соблюдать осторожность. Она вновь вздрогнула и постаралась петь громче прежнего, когда заметила, как Киллиан Джонс обернулся и посмотрел на неё. Она столкнулась с теми же проблемами, которые одолевали её всю неделю. Она пела, но мысли её блуждали где-то далеко. Ей было интересно, отчего Ангел Музыки показался ей такой грустной. Когда она пела, у Эммы едва не перехватило дыхание от её печали. Она вспомнила, как вцепилась в руку женщины, как аромат яблок заполнил её ноздри и вызвал легкое головокружение. И вновь она расстроилась из-за того, что у неё не было возможности украдкой взглянуть на этого ангела. Она устала представлять расплывчатое изображение женщины. В её фантазиях Ангел Музыки представлялась какой-то чародейкой. Она не вполне понимала почему. Возможно, дело было в хрипловатом голосе женщины. А может, это из-за её длинных пальцев или из-за шуршания одежды. Эмма вообразила нечто вроде плаща или мантии. Наверное, она представляла колдунью из-за сильного аромата яблок, казалось, повсюду сопровождавшего женщину. Свежие яблоки. Это же сказочный аромат, не правда ли?       Эмма склонилась над листом с заметками, когда Малена велела им начать новую пьесу. Она запела, но взгляд метался по сторонам, сканируя каждый дюйм Большой сцены. Она никого так и не увидела, но поняла, что вовсе не обязательно здесь присутствуют лишь хор и Малена. Возможно, здесь есть кто-то еще. И этот «кто-то» прячется. Наблюдает, как они репетируют. Эмма вновь почувствовала, как по спине пробежала дрожь, но это не было неприятно. Это было… сладостно. Такую дрожь она ощущала, читая хорошую книгу. Любовный роман.       Что? Эмма осторожно покачала головой и облизала губы, прежде чем начать второй куплет. Зачем она думает о любовных романах? Она совершает серьезную ошибку… ***       После репетиции Эмма послушно последовала за остальными хористами и Маленой прочь с Большой сцены. Но она была умна. И заведомо позаботилась о том, чтобы «случайно» забыть листки с заметками. Ей не составило труда остановиться на полпути и воскликнуть, что она их оставила. И Лили, и Руби предложили остаться и подождать её, но Эмма с улыбкой заверила, что не задержится надолго. А они пусть идут дальше. Лили пошла, а Руби на миг задержалась, и Эмма почти выдохнула с облегчением, когда она, наконец, скрылась за углом. Ей не понравился взгляд Руби. Иногда та смотрела чересчур… понимающе. Эмма напомнила себе о необходимости соблюдать осторожность в «расследовании». Ей не хотелось, чтобы Руби что-то заподозрила. Она не хотела причинять Руби боль, напоминая о потерянной подруге. Это тоже было одной из главных целей Эммы. Выяснить, что произошло с Кристиной. Ответы на все загадки имелись у Призрака Оперы. Возвращаясь на сцену, Эмма не могла не думать о слухах, по-прежнему ходивших в Опере Гарнье. Якобы Призрак Оперы убил Кристину Даэ. Когда Эмма едва приехала сюда, история напомнила байку о приведениях, но сейчас она начала сомневаться. Казалось маловероятным, что женщина, державшая её за руку и певшая ей перед сном, была способна убить юную девушку. Это казалось… невозможным. Эмма понимала, что, скорее всего, делает поспешный вывод. Понимала она и то, что люди становятся убийцами по разным причинам. Мир не всегда был черно-белым, как ей того хотелось бы. В человеческом разуме огромная серая гамма. И все же… Она слышала мягкий голос Призрака, он эхом отдавался у неё в ушах, когда она ходила по сцене, и это… Это не был голос убийцы. Не мог быть. Эмма чуть покачала головой. Если бы кто-нибудь услышал её мысли, то, скорее всего, сказал бы, что она ужасно наивна. Возможно, так и было. Может, она просто глупая маленькая девочка, которая заигралась в истории о привидениях.       Её шаги отдавались эхом, когда она ходила по сцене. Это был единственный звук, нарушавший тишину, и Эмма тут же почувствовала укол разочарования. Но сдаться она была не готова. Полная решимости, она поднялась по лестнице к пятой ложе. Боже, на что она вообще рассчитывала? Найти Ангела Музыки, притаившегося за обитыми бархатом сиденьями? Эмма лишь фыркнула про себя. Это было абсолютно нелепо. Глупая маленькая девочка вела себя как идиотка и надеялась слишком на многое. Конечно, в пятой ложе она ничего не нашла. Никто не прятался за сиденьями. На полу не было никаких черных перьев. Эмма чувствовала себя воздушным шариком, у которого медленно кончается воздух. − Черт возьми! – выругалась она и сердито заправила прядь волос за ухо. – Черт! – Эмма не так часто ругалась, но сейчас это было единственное, что приходило на ум. Она топала ногами, молча надеялась, что звук будет гулким, что выяснится, будто она стоит на потайном люке. На чем-то, что пролило бы свет на тайну столь быстрого исчезновения Призрака, когда она в последний раз была в Пятой ложе. Но пол казался прочным, как всегда, и Эмма разочарованно вздохнула. Она действительно надеялась, что эта женщина была здесь. На мгновение она действительно поверила, что, может быть, каким-то образом…       Расстроенная, Эмма плюхнулась на одно из мягких бархатных сидений и немного вытянула шею, чтобы окинуть взглядом всю сцену. − Ты здесь? – спросила она в пустоту. – Если здесь, дай мне знак. Пожалуйста!       Никто не ответил. − Почему ты прячешься от меня? – разочарованно спросила Эмма. – Я не лгала, когда говорила, что никому не скажу.       По-прежнему никакого ответа. − Пожалуйста, не бойся, − сказала она и тихо вздохнула. – Я просто хочу поговорить с тобой. Поблагодарить за то, что успокоила меня в ту ночь, когда мне приснился кошмар. Ты помогла мне вновь заснуть.       Ей никто не отвечал. Она разговаривала с пустотой. Это было нелепо.       Эмма встала с бархатного кресла и спустилась по многочисленным ступенькам. Она слишком много надежд возлагала на возвращение на Большую сцену, поэтому разочарование было таким сильным. Ей было бы достаточно любой малости. Одного случайно оброненного черного перышка. Вместо этого она просто чувствовала себя круглой дурой. Глупая маленькая девочка охотится за привидениями. Глупая маленькая девочка ищет кого-то, кто не хочет быть найденной.       Её шаги отдавались эхом, когда она вернулась на сцену, чтобы забрать свой листок с заметками. Эмма бормотала себе под нос проклятия за то, что надеялась слишком на многое. И задумалась, что еще в её власти сделать, чтобы выманить Призрака из её укрытия. Может, имеет смысл попробовать запеть у себя в комнате, как в ту ночь? Призрак закончила песню. Может, она сделает это вновь. Возможно, имеет смысл притвориться, будто ей опять снится кошмар? Эмма была готова попробовать все, что угодно. − Я буду продолжать пытаться, − поклялась она вслух, присев на корточки, чтобы взять свои заметки. − Я не сдамся. Я буду продолжать, пока не увижу тебя… − она облизала губы и поправилась: − Пока не поговорю с тобой. Не знаю, боишься ли ты меня или стоит ли мне бояться тебя, но я не отступлю!       Воодушевленная своим упрямством, Эмма расправила плечи. Нет, она не остановится. И как бы глупо это ни было, сегодня она допоздна не ляжет спать, ожидая Призрака. Кто знает, может, сегодня та ночь, когда она решит… − Мисс Свон?       Эмма вскрикнула от неожиданности и уронила заметки. − М-мистер Голд, − заикаясь, пробормотала она, глядя на приближающегося мужчину с тростью. – Простите, я вас не слышала! − Это вы простите, что я напугал вас, − любезно ответил он и, опираясь на трость, изящно наклонился и собрал её заметки. – Я услышал ваш голос и подумал, что здесь, наверное, бродит компания студентов… − Н-нет, только я, − ответила Эмма. – Я забыла свои заметки и… говорила сама с собой, − она сильно покраснела.       Мистер Голд слегка усмехнулся, протягивая ей листы. − Здесь абсолютно нечего смущаться, мисс Свон. Все иногда говорят сами с собой. Вот ваши записи. − Спасибо, мистер Голд. − И еще раз прошу прощения за то, что напугал вас. Это действительно не входило в мои намерения, − с улыбкой произнес он. − Я знаю, − быстро заверила Эмма и улыбнулась в ответ. – Я просто… отвлеклась на домашнюю работу. − Звучит очень разумно, мисс Свон. Хорошего вам дня. − Спасибо. И вам, мистер Голд. До свидания.       Эмма выбежала из зала с колотящимся сердцем. Он действительно поверг её в настоящий шок. Эмма молча посетовала, что он, казалось, возник из ниоткуда, но потом вспомнила, что он как-никак владелец Оперы Гарнье. Он имел право появляться где и когда захочет. Ей не пристало сетовать на это. Это она бродила по Пятой ложе без разрешения. Студентам нечего делать в ложах, и теперь Эмма испытывала легкое чувство вины. Мог ли мистер Голд узнать о её проступке? Эмма знала, что он её не видел, ведь в противном случае она бы его тоже увидела, но она совсем не умела делать равнодушный вид. Просто глядя ей в лицо, можно было с уверенностью сказать, что она только что нарушила правила.       Эмма прижала заметки к груди и заторопилась по коридору. Меньше всего ей хотелось вызвать его подозрения. Он не был студентом, как Руби или Лили. Он даже не был учителем, как Мэл. Нет, он был владельцем этого места, и, если он что-то заподозрит… Нет. Она не могла этого допустить. Она должна была сохранять хладнокровие. Перестать совершать безумные поступки, такие как возвращение на сцену и хождение в одиночестве. Она должна была прекратить расследование. Она не Шерлок Холмс и не Эркюль Пуаро. Господи, она даже не мисс Марпл. Её детективных способностей хватало лишь на разгадывание тайн в книгах. Вот и все. Эмма вздохнула, чувствуя себя одновременно смущенной и раздраженной. Она помнила о своем обещании испробовать новые способы выманивания Призрака, но теперь ей казалось, что её встреча с мистером Голдом олицетворяла реальность. Что она вообще себе думает, бегая вокруг, ища призраков и позабыв о своем пении? Ведь это было её мечтой с самого раннего детства. Неужели она отступится от мечты? Нет. У неё и мыслей таких не было. Она не могла позабыть о мечте. Она должна была решить, что важно, а что нет.       В конце концов она нагнала Лили. Возможно, та ждала её. − Лили, − окликнула Эмма. – Постой!       Лили тут же обернулась и одарила её улыбкой. − Вот ты где. Нашла свои заметки? − Да, − Эмма предъявила доказательство. – Хочешь вместе порепетировать после обеда? − Конечно! С удовольствием, − просияла Лили.       Эмма искренне улыбнулась её радости. − Отлично. Вдвоем всегда лучше репетируется.       Лили согласилась, и, когда она взяла Эмму под руку, та вовсе не возражала. ***       Весь оставшийся день Эмма усердно трудилась. Она вкладывала душу в пение и пела от всего сердца. Она изо всех сил старалась забыть свои намерения об обыске. Это было глупо. Нелепо. Тупо. Не надо этого делать. И все же забыть об этой тайне она не могла. В противном случае она боялась сойти с ума.       После ужина Руби пригласила её к себе вместе с Белль, и Эмма с радостью приняла приглашение. Это то, что ей нужно. Заводить друзей, новые знакомства. Там были Эльза и Анна, и Эмма хорошо провела время. Но все же ей пришлось сносить любопытные взгляды Руби. Та изучала её слишком пристально. Совладать с лицом Эмма не могла, лишь широко улыбалась и делала большие глотки чая. Чай был вкусный. Эмма хорошо отдохнула. Потусила с друзьями и, конечно, не вспоминала о своем провальном расследовании. Она не планировала бодрствовать этой ночью. Нет, вовсе нет. Оно того не стоило. Явно. − Твое здоровье, Эм, − Руби чокнулась с ней чашками. − Твое здоровье, − Эмма поморщилась. Её голос был слишком высоким. Слишком пронзительным. Боже, почему она так плохо владеет собой?       К счастью, её спасла Эльза, пустившаяся в пространный монолог о сложности сегодняшнего занятия. На сей раз Эмма внимательно слушала. Эльза уже третий год в опере. Было приятно заранее подготовиться к будущему. И, по словам Эльзы, занятия легче точно не станут. − Групповые репетиции нормальные, но сольные… − Эльза скорчила гримаску и добавила что-то по-шведски.       Эмма не поняла что, но уяснила, что это было ругательство. − Но тебе отлично удаются соло, − восхищенно произнесла она. – Я тебя слышала. Ты великолепна.       Эльза одарила её ослепительной улыбкой. − Спасибо, Эмма. Просто не хочется, чтобы это было так тяжело!       Все рассмеялись, а Эмма про себя подумала, как это мило. Как легко было поверить, что она по-прежнему одна из первокурсниц, которая думает исключительно о занятиях. Ей хотелось бы быть обычной хористкой-первокурсницей, у которой голова забита лишь пением. Она могла бы снова ею стать, да? Нужно было просто отринуть остальное раз и навсегда. Больше никаких призраков, никаких ожиданий допоздна. И никаких расследований. Просто и понятно. Она отпила большой глоток из чашки, будто это ознаменовало её решение стать обычной студенткой здесь, в опере. Она так устала ждать чего-то, что никогда больше не повторится… ***       Но решение Эммы прекратить охоту на призраков поколебалось в тот же миг, когда она возвратилась в свою комнату позже. Она довольно долго тусила с Руби и остальными и жутко устала. Но была вполне в силах ощутить пряный аромат яблок, наполнявший её комнату. Яблоки. Эмма оглядела пустую комнату. На кровати осталась небольшая складочка, будто там кто-то сидел. Нет, не кто-то. ОНА. ОНА сегодня была в комнате Эммы. В её отсутствие. Немыслимо. Эмма чуть не расплакалась. Она упустила шанс вновь встретиться с Призраком! Этого не могло быть. − Нет, − прошептала она.       Её решение прекратить расследование испарилось. Мысль о том, чтобы лечь спать, казалась почти невозможной. Как бы она смогла заснуть, зная, что Призрак приходила сюда сегодня ночью? Что она искала на сей раз? И искала ли? Что, если она приходила повидаться с Эммой, поговорить? Была ли она разочарована, увидев пустую комнату? Огорчена? Может, даже расстроена?       Эмма тяжело опустилась на кровать и закрыла лицо руками, борясь с желанием застонать от разочарования. Это было нечестно. Как могло случиться, что в тот единственный вечер, когда её не было в комнате, появилась Призрак?! В единственный вечер, когда Эмма не была настороже и не ждала. Она горько вздохнула. Вот что она получила за то, что отказалась от своих планов. Во второй раз за день Эмма выругалась и тут же съежилась. Её мама наверняка приподняла бы бровь, если бы услышала это. Она терпеть не могла, когда Эмма ругалась.       Чувствуя себя совершенно разбитой, Эмма плюхнулась обратно на кровать и уставилась в потолок. Подумала, что через минуту надо ложиться спать. И она ляжет. Просто нужно было… совладать со своим разочарованием. Оно жгло ей горло, как кислота, и она сердито вытерла глаза тыльной стороной ладони. Почему она вообще плачет, это же смешно. Не о чем плакать. Просто еще одна упущенная возможность. Ничего особенного. Рядовая ситуация.       Эмма вновь села и глубоко вздохнула. Теперь её красивое белое платье совсем помялось. У неё не было возможности переодеться, когда Руби пригласила её к себе. Она не могла надеть это платье на завтрашнюю репетицию. Сперва его надо погладить. А может, лучше одолжить платье у Лили? Да, так она и поступит. Надо будет не забыть спросить у неё завтра утром. Эмма провела пальцами по волосам и отметила, что они слегка спутаны. Завтра надо будет их хорошенько расчесать. Спустя мгновение она встала с кровати и подошла к зеркалу. И смотрела на собственное отражение. Она выглядела усталой. Нет, чертовски усталой, абсолютно измученной. Опустошенной. Ей требовалось несколько раз хорошенько выспаться. Погрузиться в сон на неделю. А может, и на месяц. Её зеленые глаза казались немного водянистыми и покрасневшими, будто она плакала, а не была на грани обморока от усталости. Эмма тихо фыркнула про себя. Она выглядела просто ужасно. Завтра надо будет выйти, подышать свежим воздухом, чтобы на бледные щеки вернулось хоть какое-то подобие румянца. Неудивительно, что Лили забеспокоилась. Она выглядела больной. Даже волосы потускнели. Эмма приподняла золотистые локоны и перекинула через плечо, чтобы добраться до молнии на платье. Пока она стояла и устало возилась с застежкой, в глаза бросилось кое-что интересное. Зеркало висело чуть иначе. Кривовато. Конечно, оно было старое, с какими-то неопознанными пятнами, да и рама уже не блестела, как прежде, но оно не было кривым. По крайней мере, не настолько, как сегодня. Сегодня же зеркало будто покосилось в золотой раме. − Хм… − пробормотала Эмма, оставила в покое молнию и подошла поближе к зеркалу.       Ей удалось просунуть указательный палец между зеркалом и рамой. Странно. Здесь имелось небольшое полое пространство, и она была на сто процентов уверена в том, что прежде его не было. − Ладно, это странно, − признала она и слегка пошевелила рукой.       Пространство между зеркалом и рамой увеличилось. Зеркало можно было сдвинуть вправо. Смысла в этом не было никакого, но ей почему-то очень хотелось это сделать. Она ощущала восторг. Радость от нового открытия заставила её мгновенно забыть об усталости. Сейчас она вообще не думала ни об опустошенности, ни о сне. Находка была куда важнее. Куда интереснее.       Эмма нахмурилась, полностью сосредоточившись, и целеустремленно толкнула зеркало, вместо того, чтобы пошевелить рукой. Это сработало как и было задумано, зеркало сдвинулось вправо, открыв пространство. Чем сильнее Эмма отодвигала его, тем больше ей казалось, что пространство за зеркалом чем-то освещено. Эмма изо всех сил толкнула зеркало плечом. От перенапряжения она аж застонала. Старое зеркало скрипело и хрустело, от этого звука она ежилась и морщилась, но дискомфорт того стоил. Зеркало полностью отъехало вправо, оставив зияющую пустоту в раме. Теперь пространство за зеркалом было открыто, и она тут же поняла, что это. Туннель. Её старое зеркало было не просто старым зеркалом. За ним скрывался секрет. Это дверной проем, замаскированный под зеркало. Господи. Эмма покачала головой и уставилась на свое открытие. − Невозможно! – слишком громко воскликнула она, уставившись в черное пространство, в котором будто бы зиждился скудный свет. – Это… это невозможно.       Но это было возможно. Это не галлюцинация от переутомления. Перед ней действительно был проем, который вел в… Кто знает куда? Конечно, вниз, но куда именно? Эмма не знала. Но определенно хотела узнать! Её сердце заколотилось в горле, на миг она ощутила себя Алисой в Стране Чудес, собирающейся войти в некий фантастический мир, полный странных существ. Она прикусила губу и на мгновение задумалась.       Это было глупо? Да. Рискованно? Да. Может ли быть потенциально опасно отправляться в неизвестность таким образом? Безусловно, да. Может ли она заблудиться в туннеле? Да, такую возможность нельзя исключать. Думала ли она о том, что будет делать, если обнаружит в туннеле нечто неприятное? Нет. Может, имеет смысл вернуть зеркало на место и лечь спать, чтобы вернуться завтра? Да, это лучше всего. Это был бы самый разумный выбор. Но сможет ли она ждать до завтра? Неужели она и впрямь позволит этому удивительному открытию ждать до завтрашнего дня? Готова ли она пойти на этот риск? А вдруг завтра дверь каким-то образом исчезнет? Разве Эмма не пожалеет о том, что не провела расследование, пока была такая возможность? Да. Конечно, пожалеет.       Это было глупо. Рискованно. Может, даже опасно. Возможно, она заблудится. Эмма не была Алисой в Стране Чудес и сомневалась, что туннель станет воротами в фантастический мир. Но, как и Алиса, она не прислушивалась к многочисленным веским доводам разума. Тихо, как привидение, она прошла сквозь зеркало и начала путь по странному туннелю…