Призрак Оперы

− Спокойной ночи, Эмма, − улыбнулась Белль и слегка сжала ее руку. – Сегодня ты замечательно пела. − Спасибо, − Эмма улыбнулась в ответ. – Спокойной ночи. − Ничего себе, выглядишь усталой, − прокомментировала Руби, догнав Белль. − Я и устала, − чуть усмехнулась Эмма. – Мне кажется, так я никогда не уставала! − Тогда лучше ложись спать, − прервала будто из ниоткуда появившаяся Малена. – То же самое касается и вас двоих, − она перевела взгляд на Белль и Руби. – Мисс Лукас, пообещайте, что позже я не встречу вас в коридорах. − Обещаю, − Руби хватило смелости фыркнуть. − Я надеюсь, что обещание вы сдержите, − Малена бросила на Руби довольно строгий взгляд. – И если я… буду позже обходить коридоры, не услышу ли я смех из вашей комнаты? − Нет, конечно, − успокаивающе сказала Руби, и Эмма заметила, как кончики её ушей слегка покраснели. – Буду тиха как мышь. − А вы, мисс Френч? – Малена покосилась на Белль. – Вас тоже не будет в коридорах? − Нет, − торжественно пообещала Белль, при этом ей удалось выглядеть куда искреннее, чем Руби.       Малена улыбнулась ей и, наконец, обратила внимание на Эмму. − Вам, мисс Свон, думаю, нет нужны напоминать, чтобы вы вели себя тихо и не бродили по коридорам? − Нет, − подтвердила Эмма, улыбаясь. Сегодня вечером она вовсе не собиралась выходить в коридоры. − Прекрасно. Рада слышать, что вас еще не сбили с пути истинного, − язвительно произнесла Малена.       Белль и Руби ухмыльнулась, а Белль поспешила заверить: − Мы бы никогда не стали сбивать Эмму. − Если, конечно, она сама не попросит, − добавила Руби и заработала еще один строгий взгляд от Малены. − Руби! – Белль ткнула её под ребра.       Эмма вновь усмехнулась. Ей были очень симпатичны и Руби, и Белль. Они были так добры к ней. Это помогало ей чувствовать себя как дома.       В этот момент в коридоре появилась Лили. Она одарила Эмму теплой улыбкой. Кажется, она хотела что-то сказать, но Малена её опередила. − Лили, дорогая, − она протянула руку и сжала плечо дочери. – Отрадно видеть, что ты следишь за отбоем.       Эмма изо всех сил старалась не расхохотаться, увидев выражение лица Лили. Та драматично закатила глаза и слащавым голоском произнесла: − Да, мамочка.       Теперь посмеивалась Руби – улыбка Лили, адресованная матери, была извиняющейся лишь наполовину. − Ладно, хватит болтать, − казалось, Малена изо всех сил старалась выглядеть суровой. – Ложитесь спать, − продолжила она, сверкая глазами. – Все. Завтра репетиция начнется рано утром, мадам Карлотта вряд ли оценит, если вы опоздаете.       Первой повиновалась Белль. Улыбнулась Эмме на прощание и поспешила к себе в комнату.       Руби мудро последовала её примеру. − Спокойной ночи, − она похлопала Эмму по плечу. – И пусть тебе не приснится репетиция. − Постараюсь, − усмехнулась Эмма. – Спокойной ночи, − она проводила взглядом Руби, скрывшуюся в том же направлении, что и Белль. − Спокойной ночи, − улыбнулась Лили, зевая и прикрывая рот рукой. – Боже, я вырублюсь, едва голова коснется подушки. А ты? − Я на это надеюсь, − Эмма улыбнулась в ответ. – Спокойной ночи, Лили.       Губы Лили изогнулись в легкой полуулыбке. Затем она перевела взгляд на Малену. − Спокойной ночи, мам, − тем же милым голоском сказала она. − Иди спать, Лили, − скомандовала Малена.       Они обе рассмеялись, и Лили скрылась в коридоре.       Эмма на мгновение замерла и покосилась на полутемные коридоры. Будто ожидала кого-то увидеть. Кого-то, кто всегда был здесь, когда в опере становилось тихо и никто не мог её увидеть…       Эмма чуть не подскочила, когда ощутила мягкое прикосновение к плечу. − Извините, − тут же сказала Малена. – Я не хотела вас напугать. − Нет, это я виновата, − поспешно сказала Эмма и покраснела, взглянув на учительницу. – Я просто… задумалась. − Понятно, − чуть усмехнулась Малена. – Мне это знакомо.       Эмма молча кивнула. Может, не стоило перед сном представлять темные фигуры, расхаживающие по опере. − С вами все в порядке? – спросила Малена, приподняв бровь. − Да, конечно! – поспешно ответила Эмма.       Малена внимательно изучала её лицо. − Вы уверены, мисс Свон? Я за вами наблюдала несколько дней, мне показалось, вы притихли. − Нет-нет, − Эмма снова покраснела. – Я и правда в порядке. − Хорошо, − кивнула Малена. – Я вам верю. Но пообещайте, что, если вас будет что-то беспокоить, вы придете ко мне. − Обещаю, − почти торжественно сказала Эмма и одарила свою учительницу ободряющей, как она надеялась, улыбкой. − Идите спать, мисс Свон, − улыбнулась в ответ Малена. – Уже поздно. − Хорошо. Спокойной ночи, − пожелала Эмма. − И вам, Эмма. Добрых снов. − Спасибо.       Наконец, Эмма ушла в комнату. Она прислушалась к удаляющимся шагам Малены и обругала себя. Напомнила себе о необходимости держаться как обычно. Нельзя было привлекать лишнее внимание Малены. Или кого-то еще, если уж на то пошло. Эмма подавила зевок и растерла кулаком слипающиеся глаза. Она и впрямь устала. Сильно устала. Последние три дня выдались тяжелыми. Разговор с «Призраком». «Призраком оперы». Женщина сама так себя назвала, когда разговаривала с Эммой, но была ли она честна? Эмма рассматривала вероятность того, что это все же чья-то неудачная шутка. Однако с тех пор она побывала в склепе еще несколько раз и не нашла никаких укромных уголков, где мог бы кто-то спрятаться. Ни потайного люка, ничего.       Нет, это была не шутка. Это нечто другое. Где-то в опере действительно скрывалась женщина. И она говорила с Эммой. Женщина, которую она, как ни странно, не боялась. Эмме было любопытно. Да. Очень любопытно. И она хотела еще раз поговорить с этим… призраком. Хотя бы недолго. Просто взглянуть. Хоть что-то. Эмма не могла отпустить эту историю. По крайней мере, теперь, когда она поговорила с… кем бы она ни была. Детективные романы её больше не устраивали. Она хотела узнать больше об этой женщине. Кто она и откуда пришла. Её имя. У всех есть имя. Включая призрачных женщин, скрывавшихся в опере. Эмма хотела найти её и задать множество вопросов. Ей хотелось докопаться до сути происходящего в опере. По крайней мере, она старалась себя в этом убедить. Поскольку не осмеливалась признаться себе в том, что на самом деле хотела еще раз услышать, как эта женщина говорит или поет бархатистым, низким голосом, казавшимся неземным. Её голос холодил и обжигал одновременно. По телу бежали мурашки, но не только от страха. Было что-то еще. Что-то… Что-то… Эмма вспомнила, как у неё волосы на затылке встали дыбом, когда женщина заговорила. Это же страх? Да. Она должна была перепугаться до смерти, ведь её дразнил какой-то «призрак». Почему же она не боялась? Почему испытала странное умиротворение? Несмотря на то, что «Призрак» не угрожал, нормальной реакцией был бы страх. Так положено.       Эмма моргнула, осознав, что стоит, сжав дверную ручку, как дура. Надо ложиться спать.       Она переоделась в пижаму. Мягкая голубая пижама пахла домом. В ней Эмма всегда чувствовала себя в безопасности. А потом она легла спать. Но спать совсем не хотелось. Она без конца прокручивала в голове таинственную встречу. Встречу с «Призраком Оперы». Это казалось неправдоподобным, и все же загадочная женщина подтвердила. «Призрак Оперы». У Эммы по спине побежали мурашке, она плотнее закуталась в одеяло.       Почему она не может отпустить эту историю? Ведь следовало бы. Она знала, что так надо. Это был единственный разумный выход. И рассказать бы кому-нибудь. Кому угодно. Возможно, Руби. Она бы ей поверила. Но Руби могла передать услышанное кому-то еще, чего Эмме почему-то не хотелось. Она не знала почему, но была уверена, что хочет встретиться с этой женщиной вновь.       Она вздохнула и перевернулась на живот. Если бы получалось думать только о репетициях. Сегодняшний день был не просто трудным, а невероятно трудным. Но почему-то она не могла думать ни о чем, кроме таинственной женщины, с которой столкнулась в склепе. Ну, не визуально. На самом деле она с ней не встречалась. Она только услышала её голос. О, какой это был голос! Она будто посмеялась над Эммой. Женщину явно позабавили её вопросы. А потом она исчезла. Испарилась. Ушла. Но куда? В этом-то и загвоздка.       Эмма не могла разобраться. Она обыскала склеп, чувствуя себя при этом круглой дурой, но так и не поняла, как женщина смогла с ней заговорить. Никаких потайных дверей. Нет, ничего. Эмма тяжело вздохнула. Она была разочарована. И злилась на эту женщину. Это она была виновата в том, что Эмма не могла уснуть. Она вновь перевернулась на спину и уставилась в потолок. Завтра придется сосредоточиться на насущном. На пении. Позвонить родителем. Эмма почувствовала себя виноватой из-за того, что была рассеяна, когда они в последний раз разговаривали. И подруга из неё так себе. Лили сегодня несколько раз обращалась к ней, но Эмма едва отзывалась. Куда это годится? Завтра надо исправить ситуацию.       Эмма свернулась калачиком и натянула одеяло на голову, пытаясь закрыться от тусклого лунного света, проникавшего сквозь шторы. Нет, она не боялась. Нет, с тех пор, как она услышала тихий голос в склепе, она не боялась. И это было абсолютно иррационально. Конечно, она должна была бояться. С ней заговорила странная женщина. Это не вполне нормально.       Но Эмма не боялась. Ничуть. Почему? Эмма предпочитала не думать об этом. Вместо этого она глубоко вздохнула и закрыла глаза. Она была готова на все, лишь бы хоть немного поспать. Считать овец, например. Из груди вырвался еще один разочарованный вздох, ей захотелось встать и еще раз проверить пол. Или, может, даже нарушить данное Малене обещание, прокрасться и склеп и еще раз его осмотреть. Просто чтобы убедиться, что в прошлый раз она ничего не пропустила. Как «призраку» удалось звучать так, будто она стоит совсем рядом с Эммой? Кто она, волшебница? Может, она умеет становиться невидимой?       Нет. Эмма даже фыркнула при одной мысли об этом. Конечно, нет. Никто не умеет становиться невидимым. Это невозможно. Как и существование таинственной женщины, навестившей её ночь. И была еще странность с запертым ящиком. Эмма сходила с ума, размышляя об этом, но остановиться не могла. Что могло храниться в этом ящике?       Эмма обдумывала ряд версий, но так ничего и не придумала. И это её сильно расстраивало. Она потянула пижаму за воротник. Почему-то стало тепло. Тревожно. Может, стоит встать с постели? Пойти посидеть у окна. Приоткрыть его с надеждой, что холодный ветерок её успокоит.       Эмма тихо выскользнула из кровати. Мельком взглянула на отражение в зеркале и вздохнула. Выглядела она ужасно. Волосы спутались. Темные круги под зелеными глазами, которые будто стали слишком велики для её лица. Она разозлилась на себя. Почему она не может просто уснуть? Почему она часами мается без сна и накручивает себя? Иногда она сама себя бесила. Она провела пальцами по волосам и глубоко вздохнула. Надо с этим заканчивать. Эмма приняла решение. Завтра она спустится в склеп и тщательно осмотрит каждый дюйм. А потом – свою комнату. И, если ничего не найдет, то отпустит эту историю. Вот так. Потому что так надо. Если продолжать в том же духе, то её приезд в Париж потеряет всякий смысл. Этого она не могла допустить. Она не могла позволить себе зацикливаться на какой-то давней истории. Это ненормально.       Эмма отвернулась от своего отражения. Подошла к маленькому столику и налила стакан воды из графина. Приоткрыла окно, чтобы проветрить комнату. Отпила глоток и вернулась в постель. Натянула одеяло на голову, чтобы не видеть ничего, кроме темноты. Пора хоть немного поспать. Эмма зевнула и упрямо зажмурилась… ***       Открыв глаза, она обнаружила, что стоит посреди какого-то коридора. И не вполне сознает, где находится. Здесь было так темно. Она ничего не могла разглядеть. − Эй? – окликнула она. – Где я?       Тишина в ответ.       Эмма пошла дальше. Она не была уверена, куда и зачем идет. Её шаги эхом отдавались в пустом коридоре. Она цеплялась руками за стены. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Пальцами она ощущала необработанный камень и слышала, как где-то капает вода. Вода. Где она, черт побери? − Что это за место? – прошептала она дрогнувшим голосом. – Где я?       Внезапно что-то пронеслось по полу, по ногам. Эмма испуганно вскрикнула. Это была крыса! Здесь, внизу, водились крысы! Эмма ахнула и прикрыла рот рукой, чтобы не закричать.       Крысы, необработанный камень, капающая вода. Она понятия не имела, что это, черт возьми, за место, но хотела отсюда сбежать! Надо было как-то вернуться обратно в свою комнату, где тепло и безопасно. За спиной от чего-то исходил свет, и она обернулась. Ноги дрожали, она боялась упасть. Эмма крепко вцепилась в стену, желая как можно скорее вернуться, как вдруг почувствовала позади какое-то движение. Она обернулась снова и сощурилась, пытаясь разглядеть, что это. Но не увидела ничего. Только услышала чьи-то шаги. − Эй? – вновь позвала она. – Кто здесь?       Молчание в ответ. Лишь чей-то… смех. Молодой и приятный, но если прежде Эмма не боялась, то сейчас ей точно было страшно! − Кто это? – тихо спросила она и чуть более требовательно добавила: − Кто ты? − Будь осторожна… − произнес приятный, юный голос, предупреждение поплыло по коридору, как дымка. − Почему? – сглотнула Эмма.       В горле пересохло, волосы на затылке встали дыбом. − Я не была, − ответил призрачный голос. – И посмотри, что со мной произошло.       Вдруг она вышла из тени, Эмма вскрикнула и отшатнулась. Она почти боялась смотреть на девушку. На ней было длинное белое платье, длинные золотистые волосы ниспадали до талии. Её можно было бы назвать красивой, если бы не синюшные губы и призрачно белая кожа. На щеках можно было разглядеть синяки, и, когда она подняла белоснежные руки, Эмма заметила несколько кровоподтеков. И она вся была мокрая. Белое платье прилипло к телу. Пряди волос льнули к щекам. Эмма вдруг поняла, откуда раздавался звук капающей воды. Будто девушка только что восстала из подземного озера, чтобы подойти к Эмме. − Кристина? – прошептала она сжавшимся горлом.       Кристина кивнула и повторила: − Будь осторожна, Эмма. − П-почему? – хрипло спросила она. Её ладони вспотели. − Будешь спрашивать, это плохо закончится, − тихо сказала Кристина, подходя ближе. – Как для меня.       Она убрала локоны, обнажая шею, и Эмма вскрикнула, увидев иссиня-черные отметины. Отпечатки пальцев. Будто её кто-то душил. − К-кто сделал это с тобой? – прошептала Эмма, её замутило при виде следов на шее. − Будь осторожна, − Кристина покачала головой. – Не делай глупостей. − Например? – спросила Эмма. – Искать При… − Шшш! – перебила Кристина. – Не произноси этого! И никому не говори о том, что знаешь! – она вдруг бросилась вперед и вцепилась Эмме в руку ледяными пальцами. − Что ты делаешь?! Отпусти меня! – закричала Эмма и сжала запястье Кристины, пытаясь вырваться.       Боже, у неё были такие холодные руки! У Эммы мурашки побежали по всему телу. − Не могу! – прошипела Кристина. – Не могу, пока ты… − она осеклась и вновь уставилась в темноту. − Кристина? – прошептала Эмма. – Ч-что там? − Тихо! – шикнула Кристина.       Эмма закрыла рот и прислушалась. Поначалу ничего не было слышно. Только какой-то странный звук. Наподобие «клац-клац-клац».       Кристина так внезапно отпустила руку Эммы, что та пошатнулась. Но восстановить равновесие не вышло. Кристина с силой толкнула её, отчего та едва не врезалась в стену. − Беги! – крикнула Кристина. – Эмма, беги!       Эмме не нужно было повторять дважды. Она отвернулась от призрачной Кристины Даэ и побежала изо всех сил. Она на ощупь пробиралась в темноте и еле подавила крик, почувствовав, как по ноге шмыгнула крыса. Она вдруг осознала, что у неё мокрые ноги. Она шла по воде. Но этого не могло быть. Когда она здесь очутилась, не было никакой воды. Эмма побежала быстрее, но остановилась, увидев в темном коридоре развилку из трех туннелей. − Нет… − прошептала она.       Какой путь выбрать? Какой ведет наверх?       Где-то позади раздался крик Кристины. − Кристина! – воскликнула Эмма.       Она не могла ей помочь, но ДОЛЖНА была что-то сделать! Она не могла просто стоять и… ***       Эмма придушенно ахнула. Сердце бешено колотилось в груди, она проснулась в холодном поту. Но с ней было все в порядке. Она лежала в своей постели. Кожей ощущала простыню, одеяло и мягкую пижаму. Она была в безопасности. Это был всего лишь сон. Ужасный, кошмарный сон. Она глубоко вздохнула и потерла щеку. Надо выпить еще воды. Эмма моргнула, открыла глаза и слегка пошевелилась под одеялом. Она хотела убрать его с лица, но вдруг что-то услышала. Какой-то звук. Шорох. Странный шорох совсем рядом. Желудок Эммы скрутило в узел, когда она поняла, что не одна в комнате. Уже нет. Она судорожно сглотнула, соображая, что делать. Сорвать одеяло и закричать? Или сохранять спокойствие и притвориться спящей? Нет, это не выход. Она уже разыгрывала эту карту. Ночной гость, кем бы он ни был, наверняка знал, что она проснулась.       Эмма облизала губы и тихо спросила: − Есть… есть здесь кто-нибудь?       Ответ на вопрос был явно утвердительным. Эмма услышала звук шагов, снова шорох. Но никакого ответа. Горло опять сдавило, она хрипло прошептала: − Слушай, я знаю, что ты здесь, и не буду кричать. Просто, пожалуйста, отзовись.       И все же ответа не последовала. Она услышала приближающиеся шаги. Не надо было срывать одеяло, чтобы понять: «кто-то» стоит прямо над ней. Она слышала дыхание женщины совсем близко. Сердце стучало в груди. − Я не буду кричать, − повторила Эмма. – Я ничего не с-сделаю.       Опять тишина. Дыхание. Легкий шорох. А потом: − Зачем тебе кричать?       Эмма едва не вскрикнула, вновь услышав этот бархатистый мягкий голос, и смогла лишь спросить: − Ты ничего мне не сделаешь? − Нет, − ответила женщина. – Я не причиню тебе вреда. До тех пор, пока ты будешь лежать под одеялом. − П-почему? – заикаясь, спросила Эмма. − Потому, что я не хочу, чтобы ты меня увидела, − пояснила женщина. − Но почему нет?       Вопрос был проигнорирован, женщина спросила: − Ты боишься? − Да, − прошептала Эмма. − Меня? − Н-нет. Мне приснился кошмар. Когда я волнуюсь, мне обычно снятся кошмары и… − Эмма осеклась.       Для чего она рассказывает это призраку? − Кто бы мог подумать. Ты лежала неподвижно, − сказала женщина.       Похоже, её не встревожило молчание. Эмма почувствовала, как кровать прогнулась, будто женщина присела на краешек. Наверняка это должно было напугать. Незнакомая женщина в комнате. Таинственная женщина, сидящая на её кровати, будто так и надо. Странная женщина, требующая, чтобы она не снимала одеяло с головы. Эмме явно было чего бояться. − К-кто ты? – тихо прошептала она. − Я уже сказала, − ответила женщина. − Но кто ты на самом деле? − Призрак Оперы, − мягко и мелодично произнесла она. − Как тебя зовут? – Эмма не знала, откуда взялась эта смелость. − У меня нет имени. − У всех есть имя, − настаивала Эмма. − Нет. Не у всех, − сказала Призрак. Это прозвучало так решительно, что настаивать Эмма не осмелилась. Но и молчать ей тоже не хотелось. Она боялась, что женщина уйдет, если она замолчит. − Что ты здесь делаешь? – спросила Эмма. – В моей комнате.       Призрак издала легкий мелодичный смешок. − В твоей комнате? − Д-да, − неуверенно сказала Эмма. – Это же… моя комната. − Да, − согласилась женщина. – Твоя. Твоя комната. − Тебе не нравится, что я называю её своей? – догадалась Эмма по тону женщины.       Она не ответила, Эмма услышала какой-то шорох и испытала неловкость. Ей не хотелось, чтобы Призрак так скоро уходила. Хотелось поддержать разговор. − Ты опять что-то искала? – спросила она.       Призрак усмехнулась, на этот раз печально. − Возможно. − Что? − Зачем тебе это знать? − Может… − Эмма прикусила внутреннюю сторону щеки. – Может, я могла бы помочь тебе?       Призрак опять рассмеялась. На сей раз громче. − Ты не можешь. Никто не может. − Почему ты… − Ты все еще боишься? – перебила женщина.       Эмма моргнула под одеялом, жалея, что не может хотя бы на миг увидеть собеседницу. Она слышала шорох её одежды при каждом шаге, чувствовала мягкость её руки на своей, но не могла её увидеть. Кошмар все еще тяготил её. − Да, − прошептала Эмма. − Хм… − задумчиво произнесла Призрак.       Эмма опять услышала шорох и подумала, что она сейчас уйдет. При этой мысли, странное дело, нахлынула паника.       Но Призрак не ушла. Эмма ахнула, когда вдруг почувствовала чью-то руку на своей. На своей руке, минуту назад высунутой из-под одеяла. Таинственная женщина держала её за руку. И Эмму это ничуть не пугало. Зато она обратила внимание, какой мягкой была рука женщины. Мягкой и теплой. − Не бойся, − мелодично произнесла она. – Тебе нечего бояться.       Эмма облизала губу и осторожно вдохнула. От женщины пахло пряно и в то же время сладко. Яблоками и чем-то еще. Аромат был сильным и совершенно уникальным. Эмма никогда не встречала и никогда не встретит похожего запаха. − Почему… почему мне нельзя смотреть на тебя? – тихо спросила она.       Откуда только смелость взялась? − Ш-ш-ш, − просто сказала женщина. − Но почему… − The day starts, the day ends, time crawls by,’ − тихо и мелодично пропела Призрак, перебивая Эмму. – ‘Night steals in, pacing the floor. The moments creep, yet I can’t bear to sleep, till I hear you sing once more... Night steals in, pacing the floor. The moments creep, yet I can’t bear to sleep, till I hear you sing once more...…       Эмма вдохнула и почувствовала искушение сжать её руку, поскольку она никогда не слышала ничего прекраснее. Голос Призрака был мягким, как бархат, сладким, как мед. Сильным, но с контролируемой хрупкостью. Казалось, вот-вот голос сорвется, но он продолжал набирать силу. У Призрака голос был поставлен так, как Эмме и не мечталось. Но дело было не только в этом. Когда она пела, Эмма слышала печаль целого мира. Голос Призрака был пронизан трагической красотой. − And weeks pass, and months pass, seasons fly. Still you don’t walk through the door. And in a haze, I count the silent days, till I hear you sing once more...       Эмма не совсем поняла, как это произошло, но её глаза вдруг закрылись. Тело отяжелело. И лишь слух оставался напряженным. Она не могла оторваться от этой красоты. Она хотела слушать песню Призрака вечно. − And sometimes at nighttime, I dream that you are there, but wake, holding nothing but the empty air. And years come, and years go, time runs dry, still I ache down to the core. My broken soul can’t be alive and whole, till I hear you sing once more...       Слезы обожгли веки Эммы. Она никогда не слышала ничего прекраснее и печальнее. В голове вертелось множество вопросов, но она не могла задать ни одного. Она пыталась открыть рот, но голос не подчинялся. − And music, your music, your music, it teases in my ear. I turn and it fades away and you’re not here... − Это так грустно, − хрипло прошептала Эмма, вдруг обретя контроль над голосом. Она попыталась сморгнуть слезы и задала один из тревожащих её вопросов: − Почему ты грустишь?       Ответа не последовало. И Эмма осознала, что больше не чувствует руки женщины. И матрас больше не прогибался. − Эй? – нерешительно позвала она.       Как мог звучать голос женщины в её комнате, когда её самой здесь не было? Эмма не могла понять. Как это было возможно? Только что она была здесь, а в следующее мгновение исчезла. Этого не могло быть. Она обратилась в слух, но пения Призрака больше не слышала. Она просто… Исчезла. Эмма не понимала. Надо было встать с постели и разобраться, но возникла проблема. Больше она не могла бодрствовать. Не могла откинуть одеяло и оглядеться в будто бы пустой комнате. Она могла лишь отдаться тяжести, заполнившей тело и разум. Ей даже страшно больше не было. Она чувствовала… умиротворение. Успокоение. Безопасность. Да. Именно безопасность. Ей было уютно лежать, завернувшись в одеяло. Никого и ничего здесь нет. Больше не будет никаких кошмаров.       Эмма знала это наверняка. Она не могла объяснить, откуда взялась эта внезапная уверенность, но доверяла этому чувству.       Мягкий нежный голос Призрака и красивая, но трагическая песня заполнили её разум, прогнали остатки кошмара, и Эмма вновь погрузилась в сон…