Кто же ты?

Яркий свет, исходящий от тела Люцифера, казалось, выжигал глазницы. В тёмных пыльных королевских покоях стало так светло, как в самый солнечный день лета. Три пары широких белоснежных крыльев с алыми опахалами отражали золотое свечение и рассеивали блики на стенах калейдоскопом. Фарфоровая кожа Короля переливалась чистым перламутром. А в янтарных глазах-лужицах плескался жидкий огонь. Аластор никогда за всю жизнь не видел что-то настолько прекрасное. Словно ожившая величественная мраморная статуя из готического собора времён Средневековья. Воплощение божества. А впрочем… Тонкие изящные алые рога, тёмные у основания, и чёрный хвост, рассекающий воздух как плеть, напоминали о настоящей природе существа перед ним. Все сказанные ему оскорбления Аластору показались не более чем соринкой в глазах, которую можно было смахнуть один острожным движением. Он попытался сглотнуть, но к собственному ужасу обнаружил, что сейчас у него во рту было суше, чем в пустыне, а язык казался слишком тяжёлым, чтобы сказать что-то внятное. — Я ведь просил тебя остановиться, — проговорил Люцифер глубоким демоническим голосом. Что-то в его позе и мимике было будто надломлено и разбито. — Думаю, я ясно дал понять, что не слушаюсь приказов, — Аластор усмехнулся, — Было глупо полагать, что я изменю свои принципы. Радио-демон всё ещё стоял у стены, к которой его отбросила волна света. Он не решался подойти ближе к его сиющему источнику, предпочитая соблюдать дистанцию, пока его Король не вернётся в свою миловидную форму, что он по-видимому не собирался делать в ближайшее время. — Но я надеялся, — начал падший ангел, но затем остановился и сжал руку в кулак, и невысказанная мысль так и осталась висеть в воздухе, как облако дыма. — Надеяться только дураки, — отряхивая свой костюм, отчеканил Аластор, — Умные люди предпочитают просчитывать всё наперёд, чтобы было меньше разочарований в жизни, — демон ухмыльнулся, поправляя лацканы пальто, пока маленький клочок бумаги не выпал из-под ровных складок прочной ткани. Бушующее над головой пламя Люцифера вмиг вспыхнуло и исчезло, а его глаза снова приобрели приятный янтарный блеск, а крылья медленно сложились за спиной. — Наверное, ты прав, — блондин неловко улыбнулся, мысленно признавая тот факт, что дурак в этой комнате всё же есть. Медленными ровными шагами Люцифер подошёл к Аластору, наклоняясь, чтобы поднять выпавшую из красного пальто бумажку.              — Ты кажется уронил, — подал скомканный листок падший ангел, улыбаясь собеседнику.              Аластор наклонил голову, выражая немой вопрос.              — Это не моё, — Радио-демон панически пытался вспомнить все последние бумаги или письма, прошедшие через его руки, особенно те, которые ему не было позволено трогать, однако ничего в голову не приходило.              Ведущий аккуратно взял скомканный листок и развернул его. Материал был до странности белый и чистый. Ровным и размашистым почерком были выведены только три слова:              “peccator redimitur. Michaelis”              — Люцифер, я даже не могу разобрать написанное, — Аластор развёл руками, отдавая листок обратно в угольно-чёрные тонкие руки, — Я без понятия, как это оказалось у меня. Владыка Ада внимательно рассмотрел бумажку, и вдруг рухнул на колени, закрывая лицо руками и прерывисто дыша. Страшная мысль скользнула в голову Радио-демона, заставив его сердце пропустить удар. Одна мысль. Всего лишь одна, но готовая посеять страх в костях демона. “Михаил…” Точно, пока архангел наносил удары, он вполне мог успеть вложить что-то в подкладку пальто. Аластор прикусил нижнюю губу от осознания того, что его оставили в живых, только чтобы передать послание. Михаил точно знал, где окажется Радио-демон. Он всё просчитал. А ведущий послужил ходячим почтовым ящиком в заранее спланированном плане. — Люцифер, ты в порядке? — вопрос сам скатился с губ, удивляя самого Аластора, что это волновало его больше, чем содержание письма. Блондин очень медленно поднял голову на звук своего имени, и посмотрел куда-то сквозь демона. Каким-то образом хрупкое тело Короля сейчас казалось ещё меньше. Наконец янтарные глаза смогли сфокусироваться на лице напротив и Люцифер улыбнулся так, как никогда не улыбался. Его волосы буквально светились, а белоснежная кожа впервые казалось живой, а не мертвенно-бледной. — Грешник искупился… — шокированно дрожащим голосом произнёс Владыка с широко распахнутыми глазами. — Что, прости? — сомневаясь в адекватном состоянии своего Короля переспросил Аластор. — Он искупился! — закричал Люцифер, живо вскакивая на ноги, крепко обнимая Аластора, что тот испугался, что блондин ненароком поцелует его. Однако падший ангел вмиг отстранился и побежал к дверям, что те чуть не слетели с петель при открытии. Топот маленьких ножек раздался в пустом коридоре. Не долго думая, Аластор бросился за ним, чтобы не потерять ангела в огромном замке. Вскоре Радио-демон наткнулся на роскошную парадную лестницу, ведущую прямо в огромный бальный зал. Высокие позолоченные расписные потолки, картины и гобелены на грозных стенах, разноцветные витражи, пропускающие солнечный свет — всё здесь напоминало о величии и могуществе королевской семьи. Посреди всей роскоши стоял Люцифер, окидывая взглядом память давно минувших дней. Аластор хотел окликнуть блондина, но вместо этого он замер и затаил дыхание. Вдруг чистый тихий голос сорвался с ангельских губ и покатился камнем вниз, отражаясь от стен бального зала: —Я видел тысячи удивительных вещей и я прожил сто жизней. Но до этого момента, я не верил в чудеса. Аластор не мог ничего с собой поделать, кроме как восторженно слушать. Это была не песня. Нет, это была исповедь, и так получилось, что демон был единственным, кому посчастливилось это услышать. Люцифер подошёл ближе к огромной стене с гобеленами, проведя пальцами по пыльному полотну, изображающее когда-то счастливых короля и королеву: — Мимолетное, как тень, время проходит незаметно. Владыка посмотрел вверх на собственный портрет, бледное безжизненное лицо с впалыми скулами, тёмные фиолетовые тени на глазах добавляли мертвенности королевскому лицу. — Ненависть, которая гнала меня вперед, ушла, и вот я оказался лицом к лицу с тем, кем я был раньше, — Люцифер резким движением сорвал огромный гобелен со стены, и тот глухо шурша упал на пол, поднимая облако пыли, и обнажая расписанную стену за ним. Аластор прикрыл рот рукой, когда прекрасный образец искусства, скрытый за официальными портретами предстал перед пустым бальным залом. Здесь сквозь века на него смотрел красивый белокурый мальчик с змеёй на руках, одетый в шляпу с широкими полями, заслоняющими его бледное лицо. — Мечты, о которых я осмелился мечтать, когда любовь была для меня всем, — Люцифер продолжал срывать плотные полотна ткани один за другим, используя свою магию. Всё больше и больше живописных пейзажей открывалось зачарованному взгляду. Стены будто вздохнули, освобождённые из холодной тюрьмы. Деревья на картинах, казалось, медленно раскачивались, шелестя густыми кронами. А тёплые лучи солнца пробивались сквозь слой краски, и нежно гладили фарфоровые щёки Люцифера. — Невинность юности, словно воспоминания об истине, возвращаются, чтобы научить прощению, — золотое свечение водопадами струилось из рук Владыки, оно растекалось по бальному залу, освещая тёмное пространство, всё становилось ярче и живее, будто иллюстрации из самой свеженапечатанной книги. Люцифер запрокинул голову назад, чтобы широко распахнутыми глазами взглянуть на искусство, и прикусил губу. Золотые локоны спутались и завитками падали на лоб, брови были сведены домиком. А в голосе короля была нотка скорби и сожаления: — Ангел, которым я был, не смог обогнать время…Но Самаэль всё ещё жив, что бы я ни сделал! — Люцифер криво улыбнулся, и дрожащей рукой заправил назад, косо смотря на Аластора, на что тот просто кивнул, не в праве нарушать идиллию момента. И тут Радио-демон заметил, что в обычных янтарных глазах мелькнула задорная искра. Владыка скинул чёрные туфли, щеголяя босиком по холодному мраморному полу и кружась в своём импровизированном танце: — И растает тяжесть прошедших лет и ночи теперь будут намного мягче, потому что боль уходит, — Люцифер вскинул руки вверх, тихо топая ножкой по полу, — Надежда — это то, что поведёт меня дальше. Внезапно холодный мрамор начал покрываться маленькими зелёными росточками везде, куда ступал Люцифер, а на их месте появлялись белые цветочки, похожие на звёзды на небосводе, такие же необыкновенные, как и падший ангел. Аластор, заметив, что земля шевелится у его ног, быстро отскочил на ступеньку лестницы вверх. И он не просчитал, ведь через пару минут весь бальный зал был усыпан маленькими цветами-звёздочками. В нос Радио-демону ударил приятный полевой аромат, словно из детства. Король Ада, казалось, вовсе не замечал, что создал живое море белых бутонов и зелёных стебельков. Он был слишком вдохновлён, чтобы обращать внимание на такую мелочь. — Я буду милостивым, как сладкое искупление! — Люцифер расправил белоснежные крылья и взмыл вверх, поднимая за собой слабый вихрь лепестков, — Когда-то слепой, теперь я вижу. Однажды был рабом, но я теперь свободен. Падший серафим выписывал мёртвые петли и пируэты в воздухе, легко маневрируя с помощью трёх пар крыльев. Белая королевская блузка придавала элегантности и изысканности образу Люцифера пока тот, полностью ушёл в себя, наслаждаясь свободой. Аластор никогда не видел Люцифера таким раскрепощённым. Возможно, когда они танцевали на глупом мероприятии Чарли, демон уловил частичку скрытого потенциала Короля, но ведущий и представить себе не мог, что это будет так… красиво. — Боже, дай мне звезду, чтобы домой мое сердце направилось домой, — Люцифер потянулся рукой к своду потолка, на секунду его волосы вспыхнули адским пламенем, но дьявольские черты, к удивлению, так и не проявились. — Чтобы воскресить часть того, кем я был! — И блондин камнем рухнул вниз, в объятия созданных им цветов. Воцарилось молчание, и всё на чём, мог сконцентрироваться мозг Аластора, было сбившееся тяжёлое дыхание Люцифера, блестящие капельки пота на его хрупком теле, искренняя улыбка мягких ангельских губ и зажмуренные золотые глаза. — Так значит, искупление возможно? — подал голос Аластор, чистый и без привычных помех. Ему казалось неправильным сделать по-прежнему, не после исповеди Владыки. Люцифер попытался встать, но едва смог удержаться на ногах: цветы доставали почти до колена, мешая ходить. И он упал. — Аластор, разве это не чудо? — смеясь от счастья произнёс блондин, — Чарли была права всё это время! Я готов на всё ради неё. — Люцифер шутливо вскинул голову, усеянную белыми лепестками, — Что там нужно архангелам? Семь добродетелей? Да хоть восемь соберу! Маленький король снова звонко рассмеялся, подкидывая над головой вкусно пахнущие бутоны, словно ребёнок. Такой ответ Аластора более чем устраивал, и он надеялся, что энтузиазм Люцифера продлится ещё некоторое время. Было до странного приятно видеть его таким. — Не знал, что ты ещё и Король Садоводства, — по-доброму пошутил Аластор, спускаясь ближе к цветочному морю, но не заходя в него, — Правда, у тебя сорт растений всего лишь один, не думал расширить видовое разнообразие? — Аластор, не знаю, как тебе объяснить, но я выращиваю цветы в зависимости от своих чувств, — Люцифер аккуратно пробирался к началу лестницы, на которой стоял демон. — Как это? — спросил ведущий, когда блондин наконец сократил расстояние между ними, и подал ему один цветок. Демон взял когтистой рукой стебелёк и повертел его между пальцев. — Это эдельвейс, он означает “драгоценные воспоминания”, — Люцифер с плохо скрываемой радостью посмотрел на собеседника, — Красивые, да? — Соглашусь, — Аластор кивнул, — Значит, вид растений коррелирует с твоими эмоциями, это довольно поэтично, — ведущий хмыкнул и наконец ступил в цветочное море к Люциферу. Однако, как только Аластор сделал это, новые бутоны стали произрастать из-под глянцевых ботинок Радио-демона. Кроваво-красный венчик и чёрная пуговка-сердцевинка мало напоминали прежние белые околоцветники. Казалось, место, где стоял Аластор окрашивалось в алый цвет, растекаясь пятном, по чистому светлому полю. Демон хотел задать вопрос о том, является ли он причиной изменения королевских чувств, но Люцифер успел перебить его смущённым вздохом: — Эти расцвели слишком рано, — блондин присел на корточки, разглядывая плод собственных мыслей, нежно перебирая лепестки. — А как они называются? — впервые Аластор пожалел о том, что не увлекался ботаникой при жизни. — Анемоны, — просто ответил маленький король. — А что означают? — с нетерпением спросил ведущий, на что Люцифер добродушно ухмыльнулся и просто вложил один кроваво-красный цветок в руки собеседника. — Кажется, кому-то пора в отель, — Владыка щёлкнул пальцами, открывая за спиной Аластора портал, — Тебя уже все заждались, — блондин подмигнул, махая рукой напоследок. Радио-демон не смел больше злоупотреблять проявленным гостеприимством, он отвесил глубокий поклон, и развернувшись на каблуках шагнул через портал. Часть его хотела оглянуться, чтобы вновь увидеть Люцифера, с прекрасным, ничем не омрачённым лицом, но гордость не позволила этого сделать. Всё-таки этот день он запомнит надолго. Через мгновение Аластор оказался в холле отеля. Лампочки везде были выключены, приборы не шумели. Однако звук протираемого стекла подсказал демону о том, что рядом кто-то есть. Радио-демон подошёл к барной стойке, весело глядя на скучающего Хаска. Запах ржаного виски и сигарет витал в воздухе, от чего вокруг царила приятная для диалога атмосфера. — Как поживает мой старый друг? — с напускной радостью начал Аластор. Но бармен даже не удостоил его взглядом, а просто продолжил протирать и так чистейшей стакан, пока звук не стал раздражать. — Хочешь сыграть в молчанку, Хаскер? — азартно проговорил Радио-демон, предупреждая об опасности данного выбора. Бармен наконец поставил несчастный стакан на стол, чтобы налить туда немного виски из соседней откупоренной бутылки, и окинуть быстрым взглядом Аластора, подмечая некоторые изменения в его привычном образе. — Что это? — спросил Хаск, указывая стаканом на алый цветок, торчащий из нагрудного кармана пальто Радио-демона. — О, я буду рад тебя просветить. Это анемоны, Хаскер, и это очень… — Ха, — глухой смешок прервал речь Аластора, и тот вопросительно поднял бровь, ожидая разъяснений, — Босс, я бы не советовал ходить с этим цветком на людях, Вам это не идёт. Радио-демон грозно посмотрел на бармена, что Хаск быстро замолчал, осознавая, что некоторые черты в общении с Аластором пересекать нельзя. — Я готов тебя выслушать, Хаскер, — позволял Аластор высказать тому свою точку зрения, — Мне это нужно. Бармен снова подлил себе алкоголь, и получив разрешение на озвучивание мыслей, ударил кулаком по столу. — Моны-шмоны, кто Вам эту дурь сказал, — усмехнулся Хаск, — Это же обычная Ветреница, у меня на родине она в каждом саду росла просто так, — бармен сделал пару глотков и продолжил, — Ветреница — это цветок не взаимной любви, вот поэтому никто такое и не дарит. Глаза Аластора будто остекленели, он сильнее сжал несчастный стебелёк, а слова Люцифера эхом отдались в голове. “Эти расцвели слишком рано”. Что, чёрт возьми, это значит?