Свет в окне

      На работу Кадзуха приехал с опозданием — начальница встретила его с саркастичной улыбкой и приподнятыми в удивлении бровями.       — Ты опоздал? — слышится насмешливый тон.       — Прошу прощения за опоздание, — поклонился он в извинении.       — Ой ладно тебе, Каэдэхара, это прям подарок.       Ну… Может быть, в этом есть какая-то доля правды: Кадзуха никогда еще не опаздывал на работу, всегда пунктуальный и собранный. Просто стыдно немного стало сразу после командировки опоздать на работу почти на целый час из-за пробок. Ну и как бы совсем не важно, что начальница, которая давно была в курсе его семейного положения, сама дала добро на подобного рода опоздания в случае чего.       Полдня было успешно потрачено на составление документации о проделанной работе. Кадзуха — главный инженер по автомобильной промышленности, в его обязанности входит контроль качества продукции, потому отчет должен был быть большим и подробным, что всегда вызывало, наверное, самые большие трудности. Не потому, что составлять сложно, а потому, что информации много, и ужать ее в основную, но подробную мысль было весьма проблематично.       Перерыв на обед, после — проведение вступительной лекции для новых сотрудников и снова гора бумаг с отчетами о проверке качества материалов. Кадзуха зашивается со всем этим завалом так, что совсем не замечает времени. Звонок телефона помог немного отвлечься от нескончаемого количества букв и цифр, заставив его кинуть взгляд на время: полшестого вечера.       — Да, мам, — Кадзуха зажимает телефон плечом, размашисто черканув свою подпись на проверенном документе.       — Уже почти шесть, — напоминает ему женщина. — Сам заберешь Хару или мне сходить?       Кадзуха бросает взгляд на наручные часы, в сомнении поджав губы. До конца рабочего дня осталось полчаса, но, зная себя и свою работу, он снова задержится на час минимум.       — У меня куча работы, — выдыхает устало в трубку, подпирая рукой голову.       — Ну ясно, — слышится вновь разочарованный тон. — Кадзуха, она по тебе скучает. Тебя не было дома две недели и ты снова отдаешь всего себя работе вместо того, чтобы провести с ней немного времени.       Лекции Кадзуха не любил еще со времен университета, но спорить с матерью — не самое лучшее решение. Да и права она, как ни крути: он и правда сбегает от своих отцовских обязанностей, погружаясь с головой в рабочий процесс. Как будто стоит начать менять расстановку приоритетов уже сейчас.       — Ладно, ты права, — выдыхает, протирая лицо ладонью. — Поработаю ночью.       По произнесенному ласковым тоном: «Пока, милый», — Кадзуха понял, что она улыбнулась. И самому вдруг почему-то захотелось улыбнуться так, как давно уже не улыбалось и не хотелось: представил радостное лицо дочери, которую по вечерам из садика забирала только бабушка.       Собрав все нужные папки с бумагами, Кадзуха наспех накидывает на себя пальто, даже не удосужившись застегнуться, и за десять минут до конца рабочего дня — начальница уже свалила, так что один раз согрешить можно — пулей выбегает из фирмы, чтобы не передумать. Сомнения грызут, да и страшно как-то вот так бунтовать, он ведь даже в университете прогуливал пары исключительно по уважительной причине.       — Это ради дочери, Каэдэхара, успокойся, — бормочет сам себе под нос, когда садится за руль.       Сделав три глубоких вздоха, Кадзуха заводит машину и выезжает с подземной парковки, в моменте решив заехать в какую-нибудь кондитерскую, чтобы купить мелочи ее любимых пончиков. Ну и крепкий кофе для себя любимого, чтобы лишний раз не переживал.       Волнения было больше из-за того, что это, по сути, первый раз, когда он сам забирает дочь из сада. Как-то так в их семье сложилось, что походами в сад занималась его бывшая жена: Кадзуха часто ездит по командировкам и работает допоздна, из-за чего совсем не высыпается. Сейчас это бремя перешло на его маму, но он все равно старается помогать ей хотя бы в этом — все же она уже не молода. И вот… Сегодня, впервые за два с половиной года, Харука увидит его чуть раньше, чем обычно. Почему-то эта мысль взрывается изнутри маленькими фейерверками: до того она приятна.       Купив пончики и кофе в первой попавшейся по пути кондитерской, Кадзуха возвращается в машину и в несколько больших глотков выпивает кофе — почти холодный и до ужаса невкусный. Скривив лицо от досады и резкости горечи на языке, откидывает пустой стаканчик на соседнее сидение и, пристегнувшись, выезжает на дорогу. Через двадцать минут он уже заходит в нужное ему здание, но тут же теряется, не сразу вспомнив правильный лестничный пролет. С божьей помощью решает пойти направо, с первой же попытки угадав верное направление, а после, собрав всю свою смелость в кулак, открывает дверь группы «Слонята», встретив еще одну преграду, разделяющую раздевалку и комнату, из которой во всю слышатся детские голоса.       — Что у них там происходит? — тихо бормочет себе под нос Кадзуха, без тени былого сомнения открывая дверь.       Сначала он испуганно дергается: на полу, в позе звезды, лежит тот самый воспитатель, вокруг которого собралась громко лепечущая малышня. «Ему плохо, что ли?» — проскакивает первая мысль в голове, и Кадзуха уже хотел было прийти на помощь как самый настоящий супергерой, но останавливается, когда через секунду слышится громкое, чтобы перекричать двадцать с лишним писклявых малявок:       — Если я сейчас не услышу тишины, мне придется очнуться от вечного сна и занять кучу маленьких гномов какой-нибудь работой!       И, о чудо, комната сразу же погрузилась в тишину, прерываемую искренними попытками сдержать свой смех.       — Гномики не хотят работать? — произносит воспитатель с насмешкой в полной тишине. — Злая королева Синобу отправит вас всех спать!       Кадзуха едва успевает прикрыть уши руками, чтобы не оглохнуть от яростно протянутого во весь голос: «Не-е-ет!»       — О нет, принцесса оглохла от вашего ярого крика, — театрально вздыхает парень, вскинув руки вверх. — Теперь она не услышит своего принца, который спасет ее от вечного сна!       А в следующий момент приподнимается, чтобы гора детей не задушила его своими крепкими обнимашками, и поворачивает голову вбок, замерев с самым глупым выражением лица, на которое только был способен.       — Так, гномики, — вдруг спохватывается «спящая красавица», хлопнув в ладоши, — наше содружество снова терпит отбытие маленького героя, — и уже тише добавляет: — Харука, подними лапку, я тебя не вижу.       Кадзуха, что все это время пытался не засмеяться внаглую во весь голос, переводит взгляд на тут же подскочившую дочь, что глазами устремилась сразу к дверям.       — Папа! — Она тут же поднимается на ноги и со всей силы и разгона врезается в него с радостными объятиями. — Я думала, бабушка придет.       — Ты расстроена? — улыбается Кадзуха и, подняв ее на руки, целует покрасневшую от радости девочку в лоб.       — Нет!       Харука крепко-крепко стискивает его руками и ногами в свои объятия, едва не расплакавшись от радости.       — Добрый вечер, — здоровается с ним воспитатель со скромной улыбкой.       Так, замечательно, ему стыдно за недавнее представление.       — Добрый, — кивает в ответ Кадзуха, опуская Хару на ноги. — Иди одевайся.       Активно кивнув, Харука быстро подлетает к своему шкафчику, чтобы надеть сменную одежду.       — Мы с Вами еще не знакомы, — первым начинает беседу парень, протянув руку для пожатия. — Сиканоин Хэйдзо, типа воспитатель.       — Типа? — хитро щурится Кадзуха на забавное стеснение этого парня. — Что ж, Каэдэхара Кадзуха, — пожимает чужую ладонь в ответ. — Типа отец Харуки.       — О, ну типа воспитателя еще понять можно, а вот типа отца… — поджимает губы мистер Сиканоин, мотнув головой в показушном осуждении. — На самом деле, хорошо сохранились, — вдруг переключает он тему, — я сначала подумал, что Вы ее старший брат.       Кадзуха немного не поспевает за сменой его эмоций — конец рабочего дня хорошо так по голове прошелся. Или это просто парень такой активный…       — Ну, я и не настолько стар, чтобы в свои двадцать пять выглядеть на сорок, — улыбается снисходительно, едва сдержав смех при виде округлившихся глаз.       — Двадцать пять, простите? — нервно улыбается воспитатель, обернувшись назад, чтобы надолго не упускать карапузов из виду. — Вау, Вы первый на моей практике такой молодой папочка.       Кадзуха тихо усмехается, кинув слегка смущенный взгляд себе под ноги, и возвращается взглядом к парню.       — Знаете, молодых парней в роли воспитателя тоже не часто встретишь, — щурится с каким-то интересом.       — Подозрительный, знаю, — усмехается мистер Сиканоин и, сложив руки на груди, опирается плечом о дверной косяк. — Не Вы один так думаете. Но спешу заверить, что я просто люблю работать с миньонами, — выставляет перед собой руки, чуть склонив голову вперед. — С психикой у меня все в порядке.       Кадзуха поджимает губы, от неловкости почесав затылок — кажется, он был слишком очевиден, хотя даже не пытался на что-то там ему намекать.       — Как она сегодня? — переводит тему, кивнув в сторону почти собравшейся девочки.       — Слегка погрустила, но мы подняли ей настроение, так что все в порядке, — улыбается с какой-то особенной нежностью парень, кинув взгляд в сторону Хару, что уже натягивала на себя куртку. — Она очень активная и дружелюбная, всегда помогает другим детям, короче, — вздыхает, переступив с ноги на ногу, и переводит взгляд на мужчину, — золото, а не ребенок.       Кадзуха прикусывает изнутри щеку, переполненный гордости за свою малышку. Губы хотят растянуться в разные стороны с такой силой, что ему приходится прикрывать рот ладонью под видом кашля, но по тихому смешку он понимает, что его снова раскусили: он слишком очевидный человек.       Попрощавшись со своими друзьями, включая любимых няню и воспитателя, Харука радостно шагает к машине, крепко держа папину ладошку в своей. Снег под ногами смешно и приятно хрустит, комочками собираясь у носка ботинка, и Хару, притормозив и себя, и папу, чуть дергает ногой, чтобы скинуть маленькую снежную гору со стопы.       Уже в машине Кадзуха интересуется у нее о проведенном дне, на что получает весьма яркий и донельзя воодушевленный рассказ. Сегодня у них был день сказок. Коллективным голосованием была выбрана сказка про Белоснежку, но поскольку разногласий в их маленьком государстве было много, было принято решение расширить возможности: несколько сказок соединить в одну. По итогу были задействованы Холодное сердце, Король лев, Зверополис и еще много всяких популярных мультиков, о которых Кадзуха забыл в то же мгновение. Правда, в итоге все пришло к тому, что все мультяшные герои превратились в гномов — няня Синобу постаралась, когда во время тихого часа Человек-паук на пару с Супер-Котом все никак не могли заснуть, вечно болтая о чем-то своем супергеройском.       — В ит-тоге, — заикается Харука, когда машина проезжает лежачего полицейского, — дядя Хэйдзо стал Белоснежкой, потому что он был единственным, кто спал на тихом часу. Так няня Синобу сказала.       Кадзуха долго обрабатывал взаимосвязь одного и второго, но как только до его заторможенного тяжелым днем мозга дошло, сдержать свой искренний смех он так и не смог, а на светофоре и вовсе лицом в руль уткнулся от невозможности всей ситуации. Теперь мозаика сложилась — вот почему бедный парень внезапно стал Белоснежкой.       — А ты чего смеешься? — Хару наклоняется вперед, полностью доверяя свое положение ремням безопасности.       — Ничего, просто настроение хорошее, — с улыбкой оправдывается Кадзуха, громко вздохнув напоследок.       Давно он так не смеялся.       Пончики, которые дразнились всю дорогу своим притягательным видом, были оставлены на десерт после ужина. Папа пусть и не запрещал их съесть прям вот в тот же момент, как Харука их увидела, но бабуля точно будет ругаться, если Хару скажет ей о том, что кушать она не хочет.       После ужина Кадзуха отправил ее в ванную, чтобы набрать в ванну теплой водички. «Я сама умею воду набирать!» — до сих пор стоит в ушах, да и он уже потихоньку привыкает к тому, что у его четырехлетки и правда получается делать все самой.       — Как тебе их новый воспитатель? — интересуется Кадзуха у мамы, перемывая всю посуду.       — А ты совсем меня не слушал, — констатирует факт женщина с обреченным вздохом, заставив своего взрослого сына едва заметно покраснеть от стыда. — Он хороший парень. За два месяца работы ни одной жалобы на него не было, дети им более чем довольны, — она жмет плечами, не зная, что еще добавить. — Молодой, но это даже к лучшему, — разводит руки в стороны. — А ты чего спрашиваешь?       — Нет, ничего, — качает головой в отрицании Кадзуха, выключая воду и стряхивая с рук лишнюю влагу, чтобы начать вытирать посуду полотенцем. — Мне он понравился.       — Ну вот и замечательно, — улыбается ему женщина, чуть растрепав его вечно собранные в невысокий хвост волосы.       Когда она ушла помогать Хару мыться, Кадзуха, оперевшись поясницей о столешницу, достал телефон из заднего кармана и полез в инстаграм. Странное недоверие маячило где-то на подкорке, не дав даже шанса на искреннюю веру в чистые намерения этого Хэйдзо. Не сказать, конечно, что интернет ему в этом как-то поможет, но по профилю в его инстаграме, наверное, можно будет составить хоть какое-то мнение. С Синобу они были уже знакомы, соответственно, подписаны друг на друга, поэтому найти в ее подписках нужный профиль не составило особого труда. Профиль Хэйдзо оказался открытым: много подписчиков, подписок, постов и актуальных, что сразу говорило о его открытости в общении. Личных фотографий у него было не так уж много среди всего доступного к просмотру обилия фото: большая часть занимали фото с друзьями, собакой, окружающими его вещами. Но те немногие фото-соло были… Ну как минимум красивыми. Этот парень сам по себе такой симпатичный получился, а тут и композиция, и харизма, бьющая по затылку даже через статичное изображение, и… Голое тело. Ладно. Кадзуха в молодости тем же грешил — у него в галерее, если поискать хорошенько, можно найти что-то подобное.       Возможно, у Кадзухи просто паранойя. К детям абы кого допускать вряд ли будут, там человека насквозь сканируют различными анализами, чтобы не пропустить ничего. Да и вряд ли какой-нибудь псих вел бы настолько активную социальную жизнь. Во всяком случае, шанс выловить подобного извращенца был невелик, а Кадзуха все еще верит в свою удачу по жизни.       После водных процедур Хару не на шутку разморило: едва не заснула на руках бабули, пока ее из ванны доставали. Уложив в кровать, Кадзуха закутывает ее в одеяло как гусеничку и ложится рядом, чтобы рассказать какую-нибудь придуманную на ходу сказку, ни одну из которых не смог закончить, потому что Харука очень быстро засыпала под его спокойный глубокий тембр голоса. И этот раз не стал исключением: не прошло и пяти минут, а Хару уже мерно посапывает в свою подушку, повернутая к папе лицом. Кадзуха улыбается как дурак, прикусив губу, пальцем играясь с торчащей рыжей кудряшкой. Полежит пару минут вот так, в полном спокойствии и настоящем счастье, а потом пойдет заканчивать проверку бесконечного количества отчетов.       Через пару минут, когда захотелось уже просто бросить все и заснуть рядышком, Кадзуха силой воли заставил себя подняться и, тихо прикрыв за собой дверь, выйти из детской комнаты. Телефон снова вибрирует от входящих уведомлений — надоело жутко.       «Я хочу видеть ее».       Даже после той трагедии, что им пришлось пережить, эта женщина все никак не может оставить их в покое. Кадзуха устал уже с ней бороться, но в память о том светлом, что все еще осталось у него на сердце, никаких крайних мер он предпринимать пока не может. И не будет: он обещал. Остается только надеяться, что это не принесет ему новых более серьезных проблем.