Полюби меня, если сможешь

Приказ Пригова был предельно ясный и категоричный: немедленно возвращаться в Питер.       — Багира Степанна, ты давай сворачивай свою самодеятельность! — сердито пыхтел в трубку генерал. — Ты мне здесь нужна, в КТЦ, кто операции координировать будет, Петров?       — Пригов… — попыталась было вклиниться Рита в этот поток возмущения, но была прервана совершенно бесцеремонно:       — Ближайший рейс через полчаса, будь любезна явиться в аэропорт! Завтра с утра жду тебя на службе! — и генерал повесил трубку, не дожидаясь новых возражений. Багира недовольно фыркнула и встала с неразобранной кровати, открывая чемодан. Нетрудно было догадаться, кто приложил руку (или лапу?) к звонку генерала, Ионов, очевидно, понял, что сам ни разубедить, ни отговорить ее не сумеет, вот и подключил тяжелую артиллерию в виде вышестоящего по званию. Ну, Васька, вредитель пушистый!.. И что он так задергался из-за совершенно рядового прикрытия? Подумаешь, еще одна встреча с объектом, это не перестрелка с толпой вооруженных головорезов… Да еще эти его ехидные комментарии насчет Реутова, эти бестактные вопросы и какое-то почти маниакальное желание отстранить ее от этого задания, выведя из эпицентра событий… Отец-командир нашелся, тоже еще! С Бати, что ли, пример берет? Чего он вообще полез, куда его не просили?.. Конечно, их отношения несколько изменились. Стали как-то ближе, теснее. Слишком много тяжелых событий уместилось в какой-то год — и сближение оказалось неотвратимым. Их общение той горькой осенью; история с профессором Радкевичем, когда Кот заранее почувствовал что-то неладное и так вовремя подоспел на помощь; ее ранение и казавшиеся бесконечными месяцы в госпитале; его отчаянное стремление вытащить ее во что бы то ни стало и вернуть к нормальной жизни, к работе — то, ради чего он оказался готов пожертвовать не только звездочками и службой, но и здоровьем… Рита не понимала до сих пор, что заставило его тогда так поступить. Долг дружбы? Чувство вины? Или жалость? Наверное, Кот и сам не смог бы ответить на этот вопрос…

***

Весь день Багира была как на иголках. Раздавала указания аналитикам, изучала принесенные Петровым сводки, разобрала гору отчетов, два раза успела поцапаться с Приговым… Но мысль об операции по задержанию Реутова крутилась в голове неотступно. И о том, как там Кот… Смутное беспокойство не отпускало — и избавиться от него не получалось никак. Нет, все-таки ей нужно было остаться, нужно было прикрыть… Проигнорировать приказ, послать куда подальше Пригова со всем его недовольством… Местные спецы, конечно, ребята хорошие, но Реутов тоже не лыком шит. Да еще и Вахид со своими бойцами… А Кот там один — против целой армии, без прикрытия, без поддержки… Чертова секретность, будь она неладна! В КТЦ Ионов появился только ближе к вечеру. Невыспавшийся, измученный перелетом, но — Рита вздохнула с облегчением, увидев его — целый и невредимый.       — Как все прошло? — поинтересовалась тихо, остановившись у двери и глядя, как каплей гремит чашками и включает электрочайник. Только сейчас бросилось в глаза, какой он бледный, а движения после бессонной ночи были несколько заторможенными.       — Операция провалилась, — коротко, рублено отчитался Кот. — На встречу никто не явился. Вахида взяли возле гостиницы. Реутов ушел. План-перехват результатов не дал.       — Это ведь не все? — осторожно спросила Рита, когда Ионов замолчал. Кот наконец посмотрел ей в глаза.       — На яхте была ловушка. Вахид оставил там своего смертника. Двое ребят, которые отправились проверять яхту, погибли. Капитан тоже. Там взрывчатки было столько, что хватило бы половину порта разнести в щепки… Повезло еще, что больше никто не пострадал. Багира медленно опустилась на диван.       — Так ты, получается, жизнь мне спас, — произнесла севшим голосом.       — Получается, так. Предчувствие не обмануло. Рита невидяще смотрела прямо перед собой.       — Но если бы… Кот устроился рядом с ней.       — Рит… Багира подняла на него отсутствующий взгляд.       — Что? Кот тихо вздохнул, накрывая ее руку своей. Он догадывался, какие мысли сейчас крутились в ее голове. Мысли, варианты, другие пути развития событий… Как можно было бы все переиграть, сделать что-то иначе, предотвратить, не допустить непоправимого…       — Рит, даже не думай об этом! Если бы… — помолчал, сам испугавшись того, что должен озвучить. И буквально через силу договорил: — если бы ты там была, это ничего бы не изменило. Реутов точно все рассчитал. Просто… просто погибших было бы на одного больше. — И почувствовал, как ее лихорадочно-горячие пальцы невольно вцепились в него. Что-то неуловимо переменилось. Он понял это отчетливо и остро именно сейчас, когда они сидели в комнате отдыха рядом на узком диванчике, не размыкая рук. Он уже не сможет относиться к ней так, как прежде. Слишком много всего сокровенного успело произойти между ними. Слишком много всего увидено, сказано, сделано… Тайна его разбитого сердца, в которую она оказалась посвящена. Тихая и нежная душевная близость, постепенно исцелявшая саднящие раны. Его почти безбашенная горячность, готовность вытаскивать ее из любого пекла — в прямом и переносном смысле. А потом… потом та больная зима, едва ее не сломавшая. И открытие, поразившее его в самое сердце — страх и беспомощность, скрывавшиеся под стальной броней совсем не женской силы, выдержки, стойкости. Ведь именно тогда его впервые накрыло. Не мысль, даже не чувство… Может быть, инстинкт, безусловный рефлекс. Столь непривычное желание, обжигающее своей решимостью и определенностью. То, что теперь придавало всем его словам и поступкам какой-то особый, потаенный, едва ли не сакральный смысл. Он должен был для нее это сделать. Укрыть от бурь.