Полюби меня, если сможешь

Домой группа возвращалась гражданским рейсом. Неподалеку от места их пребывания как раз случилось какое-то ЧП, так что Пригов с Булатовым, недолго думая, решили выделить в помощь местным спасателям вертолет, который изначально должен был доставить бойцов обратно. С другой стороны, задание выполнено, они совершенно свободны, и так даже лучше — у ребят хотя бы будет время отоспаться и отдохнуть в ближайшей гостинице… В самолете, пока Бизон пытал стюардессу на предмет «нам бы чего-нибудь перекусить», Булатов то и дело косился в сторону сидевшей впереди Муры, которая уснула почти сразу, как только самолет набрал высоту. Совсем измучилась девочка… Может, выпросить для нее у Пригова пару отгулов?..       — Бать, ты чего такой задумчивый? — пробормотал Тарасов с набитым ртом. — На еду даже не смотришь…       — Тебе бы только пожрать! — махнул на него рукой командир.       — Так ты не будешь? — оживился Бизон и потянулся к второй порции. — Тогда я съем. Голодный как волк… Булатов только усмехнулся, и не думая возражать. Ему самому куда больше хотелось спать.

***

В гостинице ребята сразу же разбрелись по номерам — все-таки бессонные ночи давали о себе знать. Наружу выбрались только вечером, когда большинство постояльцев, наоборот, разошлись. Бизон первым делом потопал в ресторан, намереваясь восполнить все, что успел потратить за время вынужденной голодовки. А Батя направился дальше по коридору, безошибочно находя нужную дверь. Женя открыла в одном гостиничном халате и с феном в руках. Выглядела она куда более свежей и отдохнувшей, чем несколько часов назад, что не могло не порадовать.       — Жень, ужинать идешь? При упоминании еды Муру слегка передернуло. Хотя последний раз ей удалось перехватить разве что случайно раздобытую командиром шоколадку из привокзального ларька, есть не хотелось совершенно. А вот совсем другое желание нахлынуло не к месту, но неудержимо…       — Нет, что-то не хочется, — мотнула головой Женя, отчего влажные волосы упали на лицо.       — Ты что, совсем не голодная? — бросил Булатов, изо всех сил стараясь не пялиться в сторону кое-как одетой подчиненной. Мура отложила на тумбочку фен, расслабленной кошачьей походкой приблизилась к командиру, так удачно застывшему посреди номера.       — Очень голодная, — выдохнула ему в губы, и Булатов непроизвольно вздрогнул от этого бархатисто-вкрадчивого голоса, который куда больше подошел бы какой-нибудь актрисе специфических фильмов. — Ты даже не представляешь, насколько… Батя замер, выдавив напряженную улыбку.       — Мурашова, ты какая-то странная в последние дни… Женя вместо ответа сделала еще шаг к нему — и Булатову пришлось отступить, опускаясь на широкую гостиничную кровать. А в следующую секунду — он и вздохнуть не успел — Мура очутилась у него на коленях, без лишних церемоний потянувшись за поцелуем. И Батя не смог ей отказать, прижимаясь к ее губам и смыкая руки на талии. Женя, впрочем, сегодня не была настроена на невинные поцелуи и покорную нежность — немного отстранившись от командира, слегка толкнула его в грудь, опрокидывая на прохладные простыни. Затем с дразнящей неспешностью развязала пояс халата, потянула с плеч махровую ткань… Булатов прерывисто выдохнул, не в силах оторвать взгляда от открывшейся ему картины — от будто светящейся в полумраке атласной кожи, от соблазнительно-плавных линий фигуры, от так маняще закушенных губ… А когда Мура наклонилась ниже, почти нависнув над ним, понял, что еще немного — и все предохранители слетят к чертовой матери. От запредельной близости ее горячего обнаженного тела, от прикосновения распущенных, чуть влажных пшеничных локонов, от тягучего, сладкого запаха кожи, смешанного с острым явственным возбуждением… Мура прижалась еще сильнее, наклонившись к нему совсем близко. В сумраке номера ее глаза сияли каким-то особенно ярким, почти фантастическим светом — и это необъяснимо парализовало его.       — Жень, ты чего? — выговорил Булатов хрипло, как зачарованный смотря в эту полыхающую чем-то безумным синюю бездну.       — Мы несколько раз могли погибнуть в этой чертовой командировке… Я просто хочу осознать, что жива, — тихо и неожиданно серьезно ответила Мура, глядя ему в глаза. — Мы живы. Батя вновь вздрогнул, вспоминая окрасивший небо взрыв. Просто еще один момент из тех, когда мог ее потерять… И закрыл глаза, прерывисто выдыхая, когда жаркие губы нетерпеливо прижались к нему в какой-то лихорадочной ласке. Сегодня она была какая-то другая. Незнакомая. Не просто порывистая и страстная — он знал ее и такую. Нет, сегодня все было иначе. Как в лихорадке… Властно, жарко, требовательно, совершенно бесстыдно… Она будто что-то кому-то хотела доказать. Урвать наслаждение изо всех сил. Даже что-то большее, чем наслаждение. И заодно — свести его с ума окончательно…       — Мурашова, что ты творишь… — только и смог он пробормотать пересохшими губами, сжимая в кулаке простыню. Женя подняла на него глаза — шальные, захмелевшие, затуманенные. Медленно провела кончиком языка по губам, не отводя взгляда.       — Ну могу же я доставить удовольствие своему мужчине, — шепнула жарко, и Булатова на несколько секунд перемкнуло — то ли от этой бархатисто-обещающей интонации, то ли от этого собственнического «свой мужчина», то ли от смысла слов… Буря утихла не сразу. Булатов открыл глаза лишь в тот момент, когда Мура обессиленно опустилась на него, еще вздрагивая от последних волн медленно откатывающего удовольствия.       — Я люблю тебя, — шепнула, тяжело дыша. Булатов тихо улыбнулся, обнимая ее одной рукой.       — Я знаю, девочка. Знаю… ... Он не помнил, сколько они так лежали, не разрывая этой максимальной близости, не желая лишаться удивительного чувства полного, всецелого единения. И лишь когда в дверь настойчиво постучали, Мура вздрогнула, испуганно посмотрев на командира и торопливо, как-то воровато отодвигаясь.       — Женька, ты вообще ужинать собираешься? — послышался из коридора бодрый голос Тарасова. — Учти, все самое вкусное пропустишь!       — Борь, я уже сплю, — пробормотала Мура, делая сонный голос и стараясь не смотреть на Булатова, который изо всех сил пытался сохранить серьезное лицо. — Завтра. Все завтра.       — Ну и ладно, — ничуть не расстроился Тарасов. — Мне больше достанется. Смотри на завтрак не опоздай, спящая красавица… Ты Батю, кстати, не видела? Не знаешь, где он может быть? Булатов прикусил губу, стараясь не засмеяться во весь голос.       — Понятия не имею, — абсолютно невинным тоном отозвалась Женя, с трудом сдерживая нервный смех. — Небось дамочку какую-нибудь уже успел подцепить, что ты, нашего командира не знаешь?       — И то верно, — хмыкнул за дверью Бизон. — Ладно, спокойной ночи… Когда стихли шаги в коридоре, Булатов с угрожающим видом развернулся к Муре.       — Так, а ну-ка расскажи, что это вы с Бизоном обо мне знаете, чего я сам не знаю? Женя наивно хлопнула ресницами:       — Бать, да я просто так ляпнула, чтобы он отстал… Командир продолжал сверлить ее нарочито суровым взглядом.       — Просто так, говоришь? Ой, Мурашова, смотри у меня…       — А то что, накажешь? — хихикнула Мура и тут же получила легкий шлепок. — Ай!..       — Еще как накажу, — кровожадно пообещал Булатов и навис над ней, бесцеремонно потянув вниз тонкое одеяло. — Мало не покажется… Женя с любопытством наблюдала за ним, даже не пытаясь прикрыться. Мелькнула игривая мысль, что дразнить его, оказывается, тоже весьма интересно. И последствия с грядущей расплатой за эти штучки весьма интригуют. В конце концов, не всегда же ей быть для него покорной пай-девочкой…       — … Если ты каждый раз будешь меня так наказывать, я рискую стать ну очень плохой, — довольно протянула Мура, нежась в тесных объятиях.       — Я тебя любую выдержу, — с усмешкой обнадежил Булатов, целуя ее в макушку.