Полюби меня, если сможешь

Кот со вздохом убрал мобильный и задумчиво посмотрел на сидящую перед ним Василису. Мура, скинув вызов, не захотела ничего слушать и на его звонки ответить не пожелала.       — Василис, ну вот почему с вами, женщинами, так сложно? — невесело бросил Ионов, хотя вопрос оказался больше риторическим. Та усмехнулась, глядя на него.       — На самом деле с женщинами очень просто, Вась. Для нас самое важное — постоянно чувствовать себя нужными и любимыми. И если женщина это видит, она становится шелковой.       — Опыт семейной жизни? — понимающе усмехнулся Кот, кивнув на золотой ободок обручального.       — Точно, — довольно улыбнулась Василиса, отпивая латте. Сейчас она мало напоминала ту шебутную девчонку, с которой их связывали весьма непростые отношения и которая чуть не стала его женой. Теперь, чуть-чуть пополневшая, сияющая спокойствием и довольством, прочно семейная, обеспеченная (очень удачно выскочила замуж), она стала гораздо рассудительней и умиротворенней. А Кот вдруг подумал, что история повторяется: ведь с Василисой их отношения тоже никогда не были безоблачными. Чем-то они с Мурой были похожи, или просто его всегда тянуло на девушек с легкой стервозинкой в характере? Она также динамила, обманывала, часто предъявляла претензии по поводу его ужасной работы, ревновала и выносила мозг, обижалась из-за всякой ерунды и норовила поругаться на ровном месте… А он терпел. Потому что любил. И упорно надеялся, что у них все как-нибудь наладится, образуется… Не наладилось: очередная крупная ссора непозволительно затянулась, а он, мотаясь по командировкам, так и не нашел времени с ней нормально поговорить, помириться. А потом случилось расформирование «Тайфуна»; начались задания под прикрытием; следом неожиданное приглашение в «Смерч»… Так и пролетели годы. Но сейчас Ионов был рад ее встретить, поговорить спокойно и без эмоций, убедиться, что у нее все хорошо: любящий и заботливый муж, маленький сын… Правильно все-таки говорят: все, что ни делается — к лучшему.       — Багире привет передавай, — на прощание сказала Василиса и, помахав ему рукой, подхватила многочисленные покупки и побежала к выходу. Кот, расплатившись по счету, еще немного посидел в одиночестве и наконец решился. Нужно было домой. Спокойно поговорить с Женькой, все прояснить… Но он уже догадывался: спокойно с ней не получится.

***

      — Жень, я дома, — Кот швырнул на тумбочку ключи, разделся, прошел в спальню. Мура, сидя у зеркала, с деловитым и сосредоточенным видом наводила порядок на столике и на голос даже не сразу повернулась. Демонстративно бросила взгляд на часы.       — Надо же, как быстро, — заметила с максимально возможным ехидством. — Я уж думала, ты вообще ночевать не придешь. Кот вскинул брови, недоуменно смотря на нее.       — С чего вдруг?       — Ну как же, — Мура яростно дернула выдвижной ящик, сметая со столика какие-то мелочи, — у тебя ведь была такая интересная встреча… Странно, как она не затянулась до утра.       — Жень, да это просто моя невеста бывшая… Мура взвилась как ужаленная.       — И ты вот так спокойно об этом говоришь?! Вместо того, чтобы ехать домой, встречаешься со своей старой подружкой? Это нормально, по-твоему?! Кот равнодушно пожал плечами, никак не реагируя на этот накал эмоций.       — Да мы случайно в кафе столкнулись, — объяснил спокойно, — поговорили немного. Она давно уже замужем, сына год назад родила… Мы кучу лет не виделись, у нас все давно уже в прошлом… Женя только недовольно поджала губы, не собираясь вникать в его объяснения.       — Жень, ну глупо же ревновать к прошлому. У нас у каждого давно своя жизнь. И нам с тобой не по шестнадцать лет, у тебя есть прошлое, у меня есть прошлое… Это совершенно нормально.       — То есть я еще и веду себя глупо? — окончательно взорвалась Мура. — Знаешь что, Ионов!.. Мне это все надоело! — и выскочила из комнаты. Кот слышал, как шарахнула дверь ванной; послышался звонкий плеск воды.       — Вот и поговорили, — констатировал со вздохом. Прошел на кухню, включил чайник, выставил на стол чашки. Достал из шкафчика банку крыжовенного варенья — знаменитого Машкиного, по какому-то особому старинному рецепту, выисканному в пожелтевших тетрадях бабушки Вари. Заварил чай — крепкий, душистый, с мелиссой; выложил варенье в стеклянную вазочку. Оставил чай настаиваться и, подойдя к двери ванной, негромко стукнул по створке костяшками.       — Мур, я там чай заварил, надоест дуться — выходи на кухню. Шум воды стих, но ответа не последовало. Ионов еще немного потоптался под дверью, потом махнул рукой и ушел. Захочет — сама придет… Но Женя своим царским вниманием его удостоить так и не пожелала. Кот слышал раздраженный хлопок двери, торопливые шаги — к нему Мура так и не вышла. Все еще обижалась. И самое загадочное — совершенно непонятно на что… Кот вяло повозил чайной ложкой в вазочке с вареньем, неспеша, но без особого удовольствия выпил ароматный горячий чай. Почему-то вспомнил, как вот такими же вечерами частенько засиживался дома у Риты — и как же просто, мирно, тепло было с ней… И разве не такой же душевной гармонии, сердечной искренности он искал, когда решил рискнуть, попробовать с Женькой все заново? Ведь он был почти уверен: теперь, брошенная, такая же разбитая, усталая, измотанная всеми бурями, она тоже нуждается в тишине, покое и равновесии… Но все, кажется, стало лишь хуже… Кот встал, ополоснул посуду, вылил остывший чай из второй нетронутой чашки, убрал в шкафчик банку варенья. Погасил свет; немного постоял у темного окна, отсвечивающего размытыми пятнами желто-оранжевых фонарей. Прошел в спальню, заметив в слабом свете бра отвернувшуюся к стене Мурашову. Почему-то был уверен, что она не спит — хотя Мура, вопреки обыкновению, даже не шикнула на него сердито, требуя немедленно выключить свет.       — Жень, может, поговорим? — спросил Кот, щелкнув выключателем и некоторое время посидев в темноте. Молчание.       — Тогда спокойной ночи, — бросил в пустоту. Снова не дождавшись ответа, Кот устроился на своей половине кровати, закинул руки за голову, рассеянно глядя в непроницаемую темноту, разливавшуюся вокруг. Вдруг особенно остро обозначилась в этот момент огромная пропасть между ними — пропасть, казавшаяся непреодолимой. И, уже погружаясь в сон, Кот устало, даже без особой горечи, спросил себя: не совершают ли они с Мурой одну большую ошибку?