Полюби меня, если сможешь

Булатов посмотрел на часы, поправил перед зеркалом воротник рубашки, оглянулся на дверь спальни.       — Жень, ну ты скоро там?       — Иду-иду, — протараторила Мура и наконец выбежала в коридор. Батя, обернувшись, застыл, подозревая, что имеет сейчас весьма глупое выражение лица. Женька и правда была хороша — с распущенными волосами, безукоризненным макияжем, в прямом ярко-синем платье, едва прикрывавшем колени. Закрытый, достаточно простой наряд вполне можно было считать сдержанным, даже скромным — если бы не оголенные ноги, так и притягивавшие взгляд. Нет, ну она что, это специально? Если Мурашова будет вертеться перед ним в этом наряде, ему явно будет не до картин. Вот ведь вредная девчонка…       — Что? — напряглась Женя, по-своему расценив его взгляд, и принялась крутиться, оглядывая себя со всех сторон. — Мне не идет? Плохо сидит?       — Все отлично. Сидит идеально, — успокоил Булатов, наконец отведя взгляд. Повернулся к зеркалу, пытаясь завязать галстук. — Тьфу ты, черт…       — Давай помогу, — Мура, потянувшись к нему, затянула узел галстука, поправила воротник пиджака, смахнула с плеча невидимую соринку. Окинула Батю восторженным взглядом снизу вверх. — Шикарный мужчина в шикарном костюме… Сама себе завидую, — и, приподнявшись на носочки, быстро чмокнула в щеку.       — Поехали уже, — усмехнулся Булатов, приобняв ее за плечи.

***

Народу в просторном светлом зале набилось неожиданно много. Дамы щеголяли открытыми плечами и сверкали бриллиантами, мужчины, затянутые в строгие костюмы, по большей части откровенно скучали. Впрочем, несколько личностей заметно выбивались неформальным внешним видом — небритые мужчины в потрепанных джинсах, экстремально накрашенные женщины, кое-кто выделялся разноцветными волосами.       — Надо же, даже не думал, что выставки у нас вызывают такой ажиотаж, — заметил контр-адмирал. Они с Женей остановились у картины, представлявшей собой большое разноцветное пятно, перечерченное какими-то кругами, линиями и точками. — Ничего не понимаю в абстракционизме…       — Я, если честно, тоже, — покаялась Мура и кивнула в сторону висевшей рядом картины: утренний деревенский пейзаж с деревянными домиками и позолоченными солнцем березами. — А вон та, по-моему, симпатичная. Булатов ничего не успел ответить — от группки мужчин, что-то живо обсуждавших между собой, отделился один парень и живо замахал рукой.       — Женька! Мурашова! Вот так встреча! Мура, быстро обернувшись, заметно напряглась, но тут же расплылась в улыбке.       — Ромка?! Привет… Если честно, не ожидала тебя здесь увидеть…       — Почему не ожидала? Ты же помнишь, я после школы в художественную академию поступил, вот, теперь выставляюсь понемногу… Женя, с заметным нетерпением перебив, повернулась к Булатову.       — Батя, познакомься, это Рома Гордин, мой бывший одноклассник. Ром, а это Иван Михайлович, мой… — на секунду запнулась, — мой начальник.       — Очень приятно, — чисто из вежливости произнес Булатов, крепко пожимая безвольно-женственную руку молодого художника. Совсем не ко времени пробудившееся чутье подсказывало контр-адмиралу, что этот паренек с лицом капризного Апполона тип весьма скользкий и себе на уме. Вот черт… А вечер так хорошо начинался…       — Нравится? — Роман кивнул на картину. — Это моя. Тут, в зале, есть еще несколько моих картин. Мура с Батей переглянулись.       — Да я, если честно, не очень понимаю в искусстве, — осторожно произнес Булатов.       — Да и я тоже, — подхватила Женя, старательно сверкая улыбкой. — Ты лучше расскажи, как сам, как наши? Видел кого-нибудь? А то я давно никого не встречала… Роман пожал плечами со скучающим видом.       — Как-то не приходилось сталкиваться, я же на малой родине давно не был, все больше по загранкам мотаюсь, то Париж, то Милан, в Питере и то редко бываю, в Москве теперь живу… Ты лучше о себе расскажи, как ты вообще, где? Я ж помню, ты еще в школе об армии грезила, не выбросила эту дурь из головы? Небось в штабе каком-нибудь сидишь? Женя бросила на Булатова быстрый взгляд, пряча улыбку.       — Точно, в штабе, — подтвердила весело.       — Скучно, наверное?       — Когда как, — невинным тоном отозвалась Мура, чувствуя на себе насмешливый взгляд Бати. Похоже, ситуация начинала его забавлять.       — Ну понятно, — хмыкнул Гордин и, исхитрившись, стянул с подноса пробегавшего мимо официанта сразу три бокала с шампанским. — А…       — Вот черт, — вырвалось у Жени невольное. Какая-то рассеянно бродившая по залу женщина испуганно охнула, глядя сначала на свой пустой бокал, а потом на залитое вином платье Муры.       — Девушка, милая, простите, пожалуйста… — застрекотала виновато.       — Ничего, бывает, — процедила Женя, с досадой рассматривая бордовые потеки на тонкой ткани. — Где тут у вас туалет?

***

Напрасно пытаясь оттереть будто намертво въевшиеся пятна, Мура расстроенно думала о том, что вечер тоже безнадежно испорчен. А она так хотела посидеть с Батей в кафе, прогуляться по набережной — так просто, не таясь, как самая обычная пара… Но в таком-то виде куда уж… За размышлениями Женя не насторожилась, когда за спиной хлопнула дверь — мало ли, может, еще одна жертва художественной мечтательности решила привести в порядок испорченный наряд или поправить макияж.       — А я всегда знал, что ты не промах, Мурашова, — протянул от двери Рома. Женя стремительно обернулась, прикрывая руками насквозь промокший лиф платья.       — Ты что здесь делаешь? Это вообще-то женский!       — Я в курсе, — ухмыльнулся Гордин и сделал несколько шагов в ее сторону. — Просто решил немного тебя развлечь. Но ты, конечно, хорошая конспираторша: Иван Михалыч, начальник… А то я не видел, как он на тебя таращился, только что взглядом не имел! Явно же ты с ним спишь!       — А это уже не твое дело! — отрезала Мура и шагнула в сторону двери. — Пройти дай.       — И не противно тебе с таким старым хмырем трахаться? — не унимался Роман, даже не сделав попытки отступить. — Я, конечно, помню, что ты у нас девушка амбициозная, но не настолько же…       — Заткнись! — яростно прошипела Женя, вспыхнув. — Не смей вообще про него так говорить!       — Да мы вообще можем не говорить, — выдал очередную ухмылку Роман. — А заняться чем-нибудь поинтереснее… — и, наступая на Женю, попытался ухватить ее за плечи. Мура, отскочив в сторону, хотела проскользнуть к двери, но Гордин, преградив путь, снова попробовал прижать ее к стене.       — Мурашова, да хватит тебе ломаться, — забормотал, дыша ей в лицо смесью дорогого коньяка и травки. — Хоть узнаешь, что такое нормальный секс, у твоего-то, наверное, давно на часах полшестого… Женя, вовремя извернувшись, не раздумывая, ударила Гордина каблуком — прицельно в самое уязвимое место. Все-таки после стольких реальных боев с подготовленными бойцами справиться с полупьяным придурком оказалось детской задачкой.       — Ах ты сука! — взвыл бывший одноклассник, сложившись пополам. Мура, даже не оглянувшись на него, рванула к двери — и у самого выхода налетела на Батю. Булатов остановился в дверях, в несколько секунд оценив обстановку — и растрепанный вид Мурашовой, и скрючившегося одноклассника, сипло изрыгавшего невнятные ругательства.       — Шалава, — разобрал контр-адмирал в бессвязном потоке. Шагнул к пытавшемуся встать Гордину, наклонился.       — Что-что? Я не расслышал.       — Шалава твоя Женька, — прохрипел тот, уцепившись рукой за стену, — и тут же обрушился обратно, со стоном схватившись за челюсть.       — Надо же, какие нехорошие слова от деятеля искусства, — укоризненно протянул Булатов и похлопал Гордина по плечу. — Ничего, пока будешь зубы лечить, будет время прочитать пару книжек по этикету. В два шага очутился возле растерянно замершей Мурашовой.       — Пойдем отсюда, — бросил приказным тоном и, крепко ухватив за руку, потащил за собой.