New Game+ - Wishes of the Black Heart

Прогулка до Донме тянется ужасающе медленно. Джинву не уверен: то ли они с Докчей просто могли передвигаться намного быстрее, то ли эта группа еле плелась. В любом случае, они чертовски мешались, но Докча явно что-то задумал, когда согласился пойти с ними. Они идут позади всех, но это не добавляет ни капли приватности: замглавы слишком явно подлизывается, и остальные постоянно оборачиваются, чтобы посмотреть на них с интересом и опаской. Джинву чувствует себя животным в зоопарке. Очень редким и плохо изученным, но все же животным в клетке. В этом нет ничего необычного — на пике славы на него еще и не так пялились всем миром, — хотя и раздражает, но куда сильнее его бесит невозможность нормально разговаривать. Чат весьма удобен и (за исключением функции удаления сообщений) продуман, и почти не мешает даже в бою, но Джинву скучает по живым голосам. Голосу. Он хочет слышать интонации, тоны, каждое придыхание и запинку, порой несущие больше информации, чем сами слова. Ему интересно, что будут делать созвездия и комки шерсти, если они начнут обсуждать свои планы вслух. {СДВ: что собираешься делать?} {КДЧ: собирать информацию} Острый, расчетливый взгляд плохо вяжется с расслабленным лицом, но Джинву уже привык. Истинные эмоции Докча прячет очень глубоко, надежно накрывая слоем из различных масок и фальшивых чувств. Джинву уверен, что даже у его масок есть маски, но тем ценнее моменты, когда ему позволяют заглянуть хотя бы под верхний слой. {КДЧ: они мне мешают} Верхний слой — это заботливый лидер, хороший друг, сильный и целеустремленный человек, немного надоедливый и иногда дурно воспитанный, но все равно притягивающий к себе людей. {КДЧ: я могу просчитать последствия своих действий, но не чужой глупости} {СДВ: слишком много переменных?} Под ним — серая мораль и отсутствие принципов. Жесткость, переходящая в жестокость. Острый, расчетливый, гениальный ум, использующий людей как пешки в своей партии против непобедимого врага. Холодный расчет вместо человеческих чувств. {КДЧ: слишком много переменных} {СДВ: так какой план?} Все то, чем он пытается отпугивать подобравшихся слишком близко людей. {КДЧ: сначала в любом случае Чансин} {КДЧ: потом… посмотрим} Но копни еще глубже — и сможешь заглянуть в бездну. Бесконечное одиночество, невыносимая боль и беспросветное отчаяние сплетаются между собой в непроглядную тьму. У этой бездны нет дна. Докча уверен, что хорошо скрывает ее, но Джинву потребовалось меньше суток, чтобы осознать ее существование, а до него… никто не хотел смотреть. {КДЧ: и еще одно} {КДЧ: мне пока нельзя убивать людей самому, так что…} Кем становятся забытые дети, крики о помощи которых продолжают игнорировать снова и снова? Джинву знает ответ слишком хорошо. {СДВ: тогда я убью их для тебя} Они становятся монстрами. {СДВ: если пообещаешь мне награду, Докча-я} Докча предсказуемо не обещает ему ничего, но Джинву ничего и не ждал. Все, что ему нужно, он может взять сам, если захочет, способов более чем достаточно. Он просто не хочет ничего ЛОМАТЬ. Да и Докча слишком драгоценный для этого. Станция Донме отличается от остальных. Во-первых, здесь удивительно многолюдно. Во-вторых, все очень хорошо организовано. Платформа больше похожа на военный лагерь — у них есть даже штабная палатка. Джинву не успел отслужить, пробудившись раньше, но не узнать характерный дизайн было сложно. В-третьих, только часть людей хорошо вооружены и сыто выглядят. Оставшиеся хоть и не кажутся изможденными, но совершенно очевидно заняты грязной или противной работой, пока вооруженные… надзирают. Кажется, что-то отражается у него на лице, потому что Докча кидает в его сторону предостерегающий взгляд. Возникающий следом в голове голос ни черта не помогает. {КДЧ: у них есть еда, место для сна и даже переработки не очень серьезные. Лучше, чем было у меня в компании} Вообще не помогает. Джинву поглубже засовывает руки в карманы, чтобы никто не заметил его стиснутых кулаков. Эти люди буквально РАБЫ, а Докча говорит, что ему было ХУЖЕ? Ему точно нужно помогать СПАСАТЬ этот мир? {СДВ: кем ты был до всего этого?} {КДЧ: тестировщиком в Минософте} Джинву почти слышит, как сосредоточено сопит Беру, записывая новую информацию в уже ставший подозрительно длинным черный список. Интересно, как много уцелело от этого Минософта теперь? {КДЧ: а что?} {СДВ: просто любопытно} Докча безразлично пожимает плечами. Кажется, его не особо трогает бывшая работа, и Джинву отпускает тему. На некоторое время. У него всегда будет шанс разобраться позже. Тем более что нахальный ублюдок снова пытается привлечь его внимание. Джинву меряет его взглядом и демонстративно отворачивается. Это вовсе не значит, что он перестает за ним следить — из его тени таращится достаточно глаз, — но Докча ловко влезает между ними и вынуждает обращаться к нему, а не к «Ю Джунхеку». Джинву все еще удивляется, как хорошо работает этот безумный план, хотя уже должен был привыкнуть. Планы Докчи — гениальность, граничащая с безумием, или наоборот, никогда нельзя сказать наверняка, и ему это безумно нравится. Хаос такая же неотъемлемая часть сути Теневого монарха, как и его тени, и его тянет к подобному со страшной силой. Хаос невозможно контролировать, но можно аккуратно направить — то, что ему никогда не удавалось, и что виртуозно делает Докча. — Наш Представитель хотел бы встретиться с Ю Джунхек-нимом. Мы могли бы… — затягивает знакомую песню нахальный ублюдок, но Докча прерывает его взмахом ладони. — К сожалению, мы очень спешим, — говорит он, вполне достоверно изображая огромное сожаление. — Но, конечно, мы бы могли задержаться ненадолго, если бы только… Джинву мог бы даже ему поверить, если бы в тот же самый момент Докча не трепался у него в голове. {КДЧ: скажи ему, что мы хотим Чансин} — Чансин, — весомо роняет Джинву, стараясь сымитировать неповторимую манеру речи мрачного ублюдка. Не то чтобы это было сложно. Просто нужно использовать короткие слова и произносить не больше одного за раз. — Увы, нам все еще нужна Чансин, — практически поет Докча, с надеждой вглядываясь в чужое лицо, но выражение быстро сменяется надменным, стоит ублюдку отвести взгляд. — Но у вас ее нет, — заканчивает он уже совсем другим голосом. Все, что пытаются говорить ему после этого, Докча презрительно отметает. — Вы можете подготовить встречу, когда мы вернемся, — наконец-то «сдается» он, порядочно помотав зампредставителя нервы. — Если нас устроит результат, думаю, Джунхек-сси не откажется задержаться для обстоятельной беседы. Ублюдок радостно трясет башкой и подходит как-то совсем близко, пока Докча ничего не подозревает. Он делает что-то странное. Джинву не знает, что именно, но магическая энергия колеблется вокруг них слишком сильно, чтобы списать все на естественные флуктуации, и это НИКУДА НЕ ГОДИТСЯ. {СДВ: Докча} Это единственное предупреждение, которое Джинву делает, прежде чем сократить расстояние между ними до нуля за два шага. Нахальный ублюдок вздрагивает, когда он внезапно появляется в поле зрения, бесшумно и неотвратимо, и выпускает на свободу часть убийственной ауры. Докча вздрагивает секундой позже, когда Джинву крепко хватает его за локоть. — Мы уходим, — с нажимом повторяет он, буквально волоча беспечного идиота за собой. — Сейчас. {КДЧ: у тебя талант, Джинву-а} Докча делает вид, что ему ужасно неудобно бежать за ним, хотя на самом деле Джинву делает все, чтобы тому не пришлось сильно напрягаться. Тащить кого-то подобным образом может быть весьма болезненно, но он идет не слишком быстро, не поднимает руку слишком высоко и не тянет сверх необходимой видимости. Со стороны, впрочем, должно выглядеть довольно жестко. Маленькое шоу не проходит бесследно. Нахальный ублюдок пялится им вслед с отвисшей челюстью, явно делая для себя какие-то выводы. Джинву решает ему немного помочь, а они так удачно добрались до края платформы… Докча очаровательно ойкает, когда Джинву дергает его на себя и одновременно выпускает локоть. Инерция — жестокая стерва, но сегодня она на стороне Джинву, и Докча мгновенно теряет равновесие и оказывается не в состоянии сопротивляться, когда Джинву обхватывает его за талию одной рукой и спрыгивает на пути. Выбор у него небольшой — или упасть лицом вниз, или позволить себя спустить, — но Джинву уже успел узнать его достаточно хорошо, чтобы догадаться, какой он предпочтет. Если предоставить ему возможность выбирать, разумеется. Докча не подыгрывает на этот раз, но это и не нужно. Джинву не оборачивается, чтобы не выходить из образа, но волосы на затылке знакомо шевелятся и очень довольный Беру прячется обратно. Его хорошее настроение очень заразительно, и даже впечатавшийся в бок локоть и необходимость убрать руки не могут его испортить. Перегон до Чансин совсем короткий и очень спокойный — ни монстров, ни людей — и ничто не мешает им разговаривать вслух. А что говорить приходится вполголоса и тише, чтобы гулкое эхо не разносило их голоса по всему метро, так это скорее плюс, чем минус, — и отличный повод идти поближе друг к другу. — У Ли Сонгука есть навык, что-то вроде гипноза, — рассказывает Докча. — Он пытался использовать его на мне, но это бесполезно. Джинву усилием воли отгоняет злость и пытается думать рационально. Гипноз — это не очень хорошо для него, потому что он совсем не уверен, что его «Долголетие» воспримет его как аномальный статус, а другой защиты у него нет. Что вообще не так с этим миром, если каждый встречный так и норовит поджарить ему мозги? С другой стороны, нахальный ублюдок не особо силен и, похоже, не имеет ни малейшего представления, что применение его навыка довольно заметно. С рефлексами Джинву он, скорее всего, умрет раньше, чем поймет, что его заметили. На всякий случай Джинву разрешает Беру откусить ублюдку голову, если он вдруг начнет вести себя странно. — Где-то на станции должен быть подросток со способностью раздавать интернет, — продолжает Докча. — Я видел, как некоторые из них сидят в чатах. Думаю, именно так пророки и обмениваются информацией. Он тоже видел парочку залипших в телефоны человек, но не смог соединить одно с другим, будучи, наверное, единственным корейцем без телефона. Но что он мог поделать? Его собственный смартфон остался где-то в его реальности, и Джинву прекрасно обходился без него последние… ээээ… много лет. Очень много лет. И как-то даже не подумал, что ему может понадобиться новый, учитывая апокалипсис и все такое. Возможно, он ошибался. — Это никуда не годится, — быстро соглашается он, зарабатывая внезапный подозрительный взгляд. — Что? — Ничего. Джинву закидывает руку на узкие плечи, подгребая Докчу еще ближе. Идти становится неудобно, зато ни единого шанса удрать вперед или сделать вид, что боковая стенка несет, как минимум, божественное откровение. — Эй, посмотри на меня, а, Докча-я? — тот послушно поднимает голову, но упрямо косится в сторону. Джинву останавливается полностью. Станция станцией, но вот это вообще никуда не годится. — Глазки на меня, прелесть моя. Вот теперь на него смотрят. Очень недовольно, но порозовевшие уши выдают его с головой. Джинву использует вторую руку, чтобы стукнуть его по кончику носа. Докча смешно сводит глаза к переносице, прежде чем понимает, что именно делает, и возмущенно вскидывается. — Уже лучше, — Джинву растягивает губы в довольной улыбке на пару секунд, прежде чем безжалостно ее отбросить. Шутки и ненавязчивый флирт подождут. — А теперь серьезно. Я не очень понимаю, почему тебя так напрягает, когда с тобой соглашаются, но бессмысленные споры — не мой конек, особенно, когда ты прав. А ты, — Джинву поднимает палец вверх, чтобы подчеркнуть важность реплики. — Ты прав почти всегда. Руки на щеках не дают отвернуться и спрятаться. — Я уверен, что не давал повода сомневаться в моих словах, но если это не так… — Большие пальцы скользят по скулам, касаются уголков глаз — сухо. Хорошо. — Если что-то из того, что я говорю или делаю, тебя оскорбляет, обижает или как-то задевает, ты должен сказать. Тишина сгущается настолько, что начинает рваться по краям, открывая уродливые черные дыры и пустоту. — Иначе как я смогу все исправить? Докча молчит. И молчит. И молчит, но не отворачивается. Джинву воооот настолечко близко к тому, чтобы его поцеловать, но буквально за секунду до того, как его самоконтроль с треском лопается, Докча вздыхает. — Отпусти, — просит он, и Джинву послушно убирает руки. Ладони покалывает от желания снова прикоснуться, но отпусти — это отпусти. — Я понял. Вот только что ты понял? Джинву ждет отповеди. Он — как кот, знает, что делать не следует, но все равно делает. Будет обидно, если Докча запретит что-нибудь конкретное, но он это переживет. Фантазия у него богатая. — Из того, что я знаю, этот ребенок должен стать одним из Королей, — продолжает Докча с того места, где Джинву его прервал, словно последних пары минут просто не было. — Но, думаю, они уже изменили историю. Историю? Не «будущее»? — Будет неплохо иметь его в союзниках. — Окей. Докча снова смотрит на него недоверчивым взглядом, но только вздыхает и трясет головой. Джинву практически слышит, как он ругается у себя в голове, но все равно записывает этот раунд за собой. Дальше они идут молча. На Чансин темно и пусто. И смердит кровью так сильно, что даже ко всему привычный Джинву невольно морщится и сразу же оборачивается на Докчу. Странно. Тот выглядит встревоженным — это объяснимо, но по его лицу нельзя прочесть ни страха, ни отвращения, несмотря на буквально заваленную телами станцию. Джинву подумывает взять его за руку, чтобы украдкой посчитать пульс на случай, если это не спокойствие, а шок, но тот уже вытаскивает меч и идет вперед. Ну что за бесстрашный идиот. Впрочем, на станции нет других ЖИВЫХ людей, и Джинву решает не напоминать ему об осторожности. Он знает, что Докча в состоянии за себя постоять, и нет никакой необходимости оберегать его от всего как неразумного младенца, но это не значит, что Джинву не станет этого делать. Мир в разгар апокалипсиса полон непредсказуемых опасностей, а человеческое тело невероятно хрупкое. Он держал его в руках, он помнит фарфоровую кожу, так легко расцветающую синяками. Хрупкие кости, которые так легко переломить. Его звезда была куда более хрупкой и уязвимой, чем ему казалось, когда он смотрел на нее из глубин бесконечной тьмы. Он думает… Что она отдала свои силы ему. Ярчайший свет, что удержал и сохранил его душу среди медленно разъедающей сознание бесконечной пустоты. Сила, что вырвала его из объятий вечного сна и позволила им встретится снова — в другом мире, времени, жизни. Все это его недостижимая мечта отдала ему без остатка, оставив в неоплатном долгу перед собой, но именно этот долг он с радостью будет отдавать до конца… всего. Звезды и мечты не исчезают, пока их помнит хотя бы одно существо, а он — вечен. И он — это миллиарды теней, готовых нести имя его звезды на остриях своих мечей, пока во всех вселенных не останется никого, кто не знал бы об избраннике Теневого Монарха. Джинву усилием воли возвращает себя в объективную реальность под недовольное ворчание Игриса. Ему не нравится, что Докча шлепает прямо по кровавым лужам и лезет голыми руками к трупам. Когда Джинву находит его на платформе, тот с интересом разглядывает собственную руку, по середину предплечья покрытую теневой копией латной перчатки Игриса. — Тебе никогда не говорили, что нельзя совать пальцы во всякую дрянь? — спрашивает Джинву, обхватывая его руку своей. Он даже не догадывался до этого момента, что нежность может быть раздраженной. — У тебя же есть я. — Предлагаешь совать пальцы в тебя? — огрызается Докча, выдергивая ладонь, и наклоняется к трупу под ногами. Джинву застывает. Даже его статуя в землях вечного покоя не настолько неподвижна. [Созвездие Скрытый интриган покатывается со смеху с вашего лица.] [Созвездие Скрытый интриган спонсирует 6969 монет.] Это ведь… [Созвездие Скрытый интриган сердито напоминает вам, что все участники процесса должны осознавать происходящее.] Да. Блядь. Соберись, Сун Джинву! Он медленно отводит уже протянутую руку и тоже наклоняется над телом. Труп свежий. Может, даже слишком — даже кровь еще не вся свернулась, и — Джинву не будет этого проверять, но, — еще теплый. Говорить ничего не нужно — им с Докчей хватает обмена взглядами, чтобы понять очевидное. То, что станция не была захвачена, могло означать только одно: среди нападавших не было Представителей или Королей. И оттуда же вытекает очевидное второе: сейчас эта или союзная ей группа несется сюда на всех парах вместе с флагом. Ну, их проблемы. Докча втыкает флажок на место и несколько секунд довольно вчитывается в сообщения. Джинву их не видно, но он и так знает, что там. Целевая станция захвачена, и больше можно о ней не беспокоиться, если только кто-то не отберет у них флаг (ха!) или не захватит базу (дважды ха!). А еще вместе с ней у них уже четыре станции, что еще на шаг приближает Докчу к избавлению от дурацкого скрытого сценария. Десять станций, по одной в день — довольно жесткое условие для маленьких и слабых групп, но Джинву на 110% процентов уверен, что при текущем раскладе их группа — сильнейшая в Сеуле (трижды ха!). — Давай уби… Шум в туннеле не дает Докче договорить. Джинву мысленно чертыхается — сам же догадался, что на станцию уже идут враги, и сам же забыл хотя бы одну тень отправить на разведку, а теперь уже поздно. Посерьезневший Докча смотрит в сторону Донме и недовольно морщится. Джинву его прекрасно понимает. На Чансин нет пересадки, и прямые пути полностью просматриваются в обе стороны. Выйти на них сейчас — это гарантированно попасться чужакам на глаза, и что-то подсказывало, что подружиться они не захотят. Джинву призывает кинжал. Если напасть первым… {КДЧ: стой} Он останавливается. {КДЧ: дай мне минуту} {СДВ: у нас нет минуты} Джинву перехватывает кинжал поудобнее. Он не знает, что задумал Докча, но, если оно требует всего минуту, то объяснения можно спросить и потом. Тело само принимает нужную стойку. Судя по звукам, первый человек выйдет на станцию секунд через десять, плюс еще пять, чтобы их заметить… {КДЧ: дай мне пару секунд} На удивление, это оказывается даже не фигурой речи, и через обещанную пару секунд к его спине прижимается Докча, а на голову падает мягкая ткань. Несколько секунд Джинву не видит абсолютно ничего, но потом загадочное покрывало словно светлеет и становится почти прозрачным. Докча едва слышно хихикает. {КДЧ: мантия-невидимка} О. О! Так вот зачем нужна была минута. На станцию начинают выходить люди. У первых, по местным меркам, отличное оружие и хорошая одежда, явно указывающая на принадлежность к большой группе, а вот идущий между ними человек вызывает закономерные вопросы — он выглядит так, словно его долго и тщательно избивали, и едва волочит ноги. {СДВ: тот по центру} {КДЧ: не вижу} {КДЧ: вообще кроме твоей спины ничего не вижу} Следующим из туннеля появляется паланкин. Джинву буквально чувствует, как у него отвисает челюсть, пока мозг отчаянно пытается переработать долбанный ПАЛАНКИН и восемь его носильщиков, и то, как Докча прижимается к нему совсем-совсем вплотную и кладет голову на плечо, абсолютно не помогает. Все, о чем Джинву может думать теперь, это что ему приходится стоять на носочках, чтобы так делать. {КДЧ: Король-тиран со свитой} Стоять ему явно не очень удобно, но и ничего не видеть тоже не нравится, и Докча крайне активно ерзает и трется подбородком о плечо. Джинву очень старательно старается не чувствовать спиной каждую пуговичку на его рубашке, пряжку ремня и то и дело задевающую бок рукоять Веры, но толстовка даже близко недостаточно плотная для этого. {КДЧ: давай-ка сваливать отсюда, Джинву-а} {КДЧ: только очень тихо. Это невидимость, а не бесшумность} Докча позволяет ему вести и — наконец-то! — перестает пытаться навсегда пропечатать свои пуговицы в его позвоночнике. Джинву немного жалеет, что больше не чувствует его тела, но только немного — отойти достаточно далеко все равно невозможно. Докча прижимается щекой между лопаток и обхватывает его руками, но почему-то не за пояс, что точно было бы удобнее, а словно пытается подхватить под подмышками. Разумеется, у него ничего не выходит, и до плеч он тоже не дотягивается, и руки словно нарочно очень беспорядочно шарят по груди, пока они пытаются убраться от флагштока. {СДВ: ты можешь перебраться вперед?} {КДЧ: не рискуя уронить плащ — нет} Джинву беззвучно, но очень, очень долго выдыхает. Докча, как обычно, прав: мантия-невидимка рассчитана на одного человека, и двоим под ней очень тесно, но ему слишком странно ощущать себя маленькой ложкой. Ощущение не неприятное — Джинву вообще сомневается, что может найти в Докче хоть что-нибудь неприятное, — но непривычное и до крайности отвлекающее. И он никак не может отделаться от мысли, что кое-кто не умеет нормально обниматься и пытается учиться на ходу. Каким чудом они умудряются ни разу не споткнуться о тела, не наступить ни в одну кровавую лужу и никак не нашуметь, пока перебираются к дальней стене, Джинву не понимает. На путях возникает небольшая заминка из-за неудачной попытки стыковки паланкина с платформой и сразу же раздаются крики, и они под прикрытием стены все-таки меняются местами. Плащ в процессе слегка распахивается, но до них настолько никому нет дела, что Джинву даже поглядывает в сторону туннеля к Донме, но рисковать так и не решается. В одиночку он бы давно убрался отсюда под маскировкой и на спринте, но вдвоем такой фокус проделать не получится, а оставить Докчу здесь… этот вариант для него не существует, пока хотя бы одно из его сердец способно биться. — Эээ? Какого черта здесь происходит?! — громко орет первым подбежавший к флагштоку охранник (из тех, что с хорошим оружием) и таращится на призрачный флажок. — Чунгмуро?! Название станции искусственным эхом разносится по группе и резко обрывается, когда человек в паланкине поднимает руку. Охрана затаскивает на платформу избитого человека и ставит на колени перед ним. {КДЧ: это Король-Тиран} {СДВ: убить его?} {КДЧ: не сейчас} — Я не знаю! — кричит раненый. — В Откровении все было не так, я клянусь! Я говорил только правду! — Значит, твое Откровение — ложь? — лениво растягивая слова, спрашивает человек из паланкина. — Нет! Это какая-то ошибка! Все остальное было правдой! — Так ты привел нас сюда по ошибке? Докча невольно ежится от неприкрытой злобы в этом голосе, и Джинву покрепче обхватывает его руками. Они в безопасности, пока их не заметят — а их не заметят, — но, случись что, избавиться от Короля-Тирана не будет проблемой. Он выглядит подозрительным, но явно слабее мрачного ублюдка, а Джинву даже не сомневается, что сможет того уделать. Довольно быстро даже. {КДЧ: еще один пророк} {СДВ: хочешь ему помочь? } {КДЧ: зачем? я не против, чтобы кто-то делал за меня грязную работу} Подчиняясь взмаху руки Короля, охранники принимаются осыпать ударами незадачливого пророка. Тот скрючивается на полу и подвывает от боли, все еще продолжая пытаться что-то отрицать. Возможно, реальность, в которой их фальшивое пророчество бесполезно. Джинву мог бы испытать определенную гордость за Докчу и его способности, но, во-первых, это означало бы, что это знание было для него чем-то НОВЫМ, а, во-вторых, что он не гордился им раньше, что тоже абсолютная неправда. Наблюдать за избиением пророка довольно противно — в нем нет ни капли гордости, ни внутренней силы, ни даже банальной злости, позволяющей до последнего не склонять голову. Для них, смеявшихся в лицо смерти не по одному разу, это зрелище жалкое вдвойне. Джинву вспоминает самого себя, дрожащими руками поднимающего меч против каменного рыцаря. Он вспоминает дыхание Антареса, поглощающее его руку. Он вспоминает ощущение стираемого мира. Он вспоминает смыкающуюся вокруг него тьму. Он вспоминает Ким Докчу, смотрящего на заведомо непобедимого монстра как на свою законную добычу. — Он мертв, ваше Величество, — чей-то голос прерывает затянувшуюся спираль воспоминаний, и Джинву возвращает свое внимание в настоящее. Докча в его руках больше не дрожит, а использует его как вертикальный шезлонг с подогревом, с комфортом откинувшись назад и наслаждаясь живым теплом. Джинву очень хочется узнать, какое у него сейчас выражение лица, но из-за плаща это невозможно подсмотреть даже через тени. {СДВ: если они пойдут к Донме, куда пойдем мы? } {КДЧ: они не пойдут} {КДЧ: если они знали про Чунгмуро, то должны знать и про Ю Джунхека} {КДЧ: никто не захочет связываться с психопатом, даже другой психопат} Джинву едва не палит их, лишь в последний момент успевая заглушить рвущийся наружу смех об удачно подвернувшуюся макушку, но ничего не может поделать с содрогающимся телом. {КДЧ: тебе плохо? } {СДВ: мне хорошоооо} Докча фыркает и треплет его по трясущейся руке, позволяя цепляться за себя, пока Джинву изо всех сил проигрывает битву с самим собой. Это не должно так смешить. Это даже не очень смешная шутка, честно, но слушать, как Докча называет психопатом своего обожаемого ублюдка, так приятно… А если он не удерживается и несколько раз совершенно случайно прижимается к лохматой, пахнущей жидким мылом из общественного туалета и звездной пылью макушке губами, то этого все равно никто не замечает.