New Game+ - Wishes of the Black Heart

Прикрыв глаза и прикинувшись спящим, Джинву внимательно подслушивает чужой разговор через раздраженно ворочающегося в тени Докчи Игриса. Немногим ранее ему удалось зажать свою изворотливую звездочку в одной из кабинок мужского туалета и, преодолев небольшое сопротивление, наконец-то запихать в его тень Игриса. Сам Джинву предпочел бы оставить ему еще парочку теней, но Докча пока не мог замаскировать своей аурой присутствие сразу нескольких теневых генералов. Еще был сложный выбор между Игрисом и рвущимся выслужиться Беру, но Джинву все-таки сумел наступить на горло желанию обернуть Докчу в пупырчатую пленку и оставил с ним уже знакомого его звезде Игриса. Реакцию Докчи на внезапное — а оно будет внезапным, потому что самоконтроль что у Беру, что у него самого был исключительно хрупким, и кое-кто совершенно не помогал его сохранять, — появление гигантского человекоподобного муравья предсказать он бы ни за что не взялся. На Игриса тоже, но с ним Докча был хотя бы знаком. Джинву откровенно не нравится разговор. Мрачный ублюдок цедит слова так, словно они платные, а Докча… Его первое впечатление было, что Докча буквально одержим этим человеком. Не на словах, конечно, Джинву даже не представляет, что нужно сделать с его засранцем, чтобы тот признал нечто подобное вслух. Да он даже сомневается, что Докча вообще осознает, как выглядит его что бы то ни было со стороны. Но то, как он идет вперед, не останавливаясь, не задумываясь о себе, безрассудно соглашаясь на все, что этот ублюдок оставляет ему… Как неосознанно использует его как эталон, мерило для всего окружающего, как неизменную константу, аксиому, определяющую, что такое «Ким Докча». Это рука, протянутая к спине уходящего в отчаянной попытке не удержать даже — просто дотянуться. Джинву ненавидит это. Докча, его звезда, его глупая звезда… ему не нужно гнаться за слепцом, не видящим дальше собственного задранного носа, когда он уже намного, намного больше этого беспросветного идиота. Хрупкий, но стойкий, слабый, но сильный, лживый, но болезненно честный, человек-противоречие, едва сдерживаемый оболочкой из плоти хаос. Но, когда Джинву держит его в руках, в нем нет ни космического холода, ни стеклянных осколков с острейшими краями, которыми впиваются даже в укрытые броней ладони бесконтрольные потоки энергии. Когда-то ему казалось, что в них словно прячутся слова и фрагменты историй, но в конце концов это оказались всего лишь безумные сновидения медленно растворяющегося в собственном разуме монарха. И все же… когда Джинву держит его в руках, ему кажется, что у Докчи нет тела вовсе. Что он — это шар света, живого, пульсирующего, бьющегося в руках пойманной птицей, но такого невероятно теплого. Это на редкость сюрреалистичное ощущение, ведь одновременно он ощущает под пальцами тонкую ткань и горячую упругую — живую! живую! — плоть под ней. Докча одновременно реален и нет, точно как он сам, так долго проведший в пустоте, что сам не понимает, может ли считать себя живым. Но он здесь и дышит, а пока дышит он — будет дышать и Докча. Без тени никто не знал бы, что такое свет, но без света не существует и тени, а самый яркий свет рождает самую темную тень. Он не знает света ярче, чем сияние его далекой звезды, его древнейшей мечты, внезапно упавшей в его ладони и ставшей реальностью. Она еще не ослепляет, еще нет, но однажды, оперевшись на его руку, она снова будет сиять ярче самого ярчайшего осколка, а он станет тенью у ног своей звезды. Своего спасения. Своего ##. Беру испуганно стрекочет в подсознании, и Джинву отвлекается, чтобы его успокоить. Он не совсем понимает, что могло напугать одного из его сильнейших воинов, но… догадывается. Что-то в его голове серьезно сломано, и, если он долго думает о чем-то — о ком-то, — его уносит слишком далеко в воспоминания о прожитых тысячелетиях. Это не так уж страшно, на самом деле, просто… лишнее. Зачем ему это одиночество и меланхолия, тоска об оставленном позади прошлом и недостижимым мечтам, когда его настоящее и будущее прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки? Джинву гонит от себя дурацкие мысли и снова прислушивается к недовольному ворчанию Игриса. С ним сложно не согласиться — мрачный ублюдок не разговаривает, а сквозь зубы цедит угрозу за угрозой, и это категорически неподходящий способ общаться с его компаньоном. Но кое-что выбивается. Джинву думал — видел, — как сильно Докча одержим своим мрачным ублюдком, но прямо сейчас, когда они наконец-то встретились и обменялись больше, чем парой слов, разве не должен Докча испытывать восторг? Какой-нибудь трепет? Восхищение? Нетерпение? Нет, это что-то не то, может, удовольствие? Или обиду, что объект его одержимости ведет себя как полнейший козел? Но нет. Ничего из этого. Единственная эмоция, которую Докча транслирует всем ТЕЛОМ, которое у него намного честнее всего остального, это РАЗДРАЖЕНИЕ. Настолько сильное, что оно отражается даже на лице, скапливаясь в уголках почти ставшей оскалом улыбки. Но раздражение, это то, что чувствует он сам? Не Докча? Джинву вглядывается еще пристальнее. Он давно забыл смысл слова «приватность» и отслеживает буквально все, что может помочь ему разобраться в хитроумной ловушке по имени Докча. Джинву слушает его дыхание и считает удары сердца. Его новое — нынешнее — тело не обладает подобной чувствительностью, но Игрис все еще Мастер Меча с обостренными до нечеловеческих пределов чувствами. Дыхание, сердцебиение, микросокращения мышц и даже течение крови в сосудах — он может почувствовать все это и заметить мельчайшие изменения. Раздражение сменяется настороженностью. Джинву не слишком вслушивается в то, что говорит мрачный ублюдок — ценности в его словах не больше, чем в нем самом, но мгновенно реагирует, когда Докча неожиданно напрягается. — Вижу, ты нашел себе спутников, — одновременно произносит ублюдок, и Джинву моментально сбрасывает напускную сонливость, открывая глаза и давая виновнику скачущего настроения Докчи как следует прочувствовать вес его взгляда. Это не оборот речи, а суровая реальность: Джинву уверен, что его глаза сейчас светятся ничуть не тусклее, чем у ублюдка. — И сторожевого пса. Насмешка звучит в прежде безэмоциональном голосе, и Джинву больше не хочет оставаться сторонним наблюдателем. Два скользящих шага — и он занимает законное место за плечом Докчи и скалит зубы. — Гав, — с мерзкой ухмылкой отвечает Джинву быстрее, чем Докча успевает вставить хотя бы слово. Ублюдок хватается за меч, Джинву материализует любимый кинжал, предвкушая долгожданную возможность надрать кое-чью самодовольную задницу. Узкая ладонь на груди застает его врасплох. Докча бросает на него короткий взгляд из-под ресниц и снова отворачивается к мрачному ублюдку, но руку не убирает. Джинву слегка наваливается на нее, не сильно, только чтобы отчетливее чувствовать чужие пальцы, и останавливается. Молчание растягивается плавленой резиной — и попахивает также, — и Джинву невольно скалится все шире и шире. Докча злится. Давит кончиками пальцев уже нарочно, и Джинву даже немного жалеет, что через плотную толстовку невозможно почувствовать короткие ногти. Это — предупреждение, причем вполне оправданное, — Джинву не стал бы начинать драку первым, если только ублюдок не выкинет что-то совсем уж опасное, но вот спровоцировать его вполне мог. Более того, активно пытался, но раз Докча так просит… Что ж, ему несложно взять на себя роль взрослого и разумного человека, не опускающегося до детсадовских разборок. Джинву отступает с улыбкой, потому что это не поражение и даже не отступление, а шаг назад иногда просто шаг назад. Как вбок или вперед, но он нарочно отступает, медленно, позволяя ладони плавно скользить вниз, постепенно отрываясь, пока Докча запоздало не отдергивает руку. Мрачный ублюдок следит за его движением немигающим взглядом. — Мы компаньоны, — раздраженно говорит Докча и даже не думает уточнять, какие именно «мы» имеет в виду. Понимать можно как угодно. — Джунхек, у меня есть вопрос… Вопросов у него куда больше, чем дневной лимит слов мрачного ублюдка, а еще Джинву с большим трудом улавливает смысл их беседы, но самое главное ему понятно и так: слишком много об этом мире знает не только Докча, но и ублюдок. Джинву пытается поставить себя на место одного из них, но получается так себе — предсказания и пророки были не самым частым явлением в его мире, да и ни один из них не производит впечатление предсказателя. Мрачный ублюдок просто мрачный ублюдок, а вот Докча… его знания были слишком подробными. Словно он читал инструкцию к этому миру, а не видел будущее во сне или как оно там работает. Другой вопрос, который Джинву задает сам себе, а нужно ли ему это выяснять? Он сомневается, что с ограничениями его сценария получится выжать этот ответ из упрямого и изворотливого засранца, но даже если и удастся — то что изменится? Какая ему вообще разница? И вот этот ответ Джинву знает точно: прямо сейчас — никакой. Докча не делает ничего, что могло бы пошатнуть его решимость довести свое задание до конца и получить свой счастливый конец, даже если придется силой выбивать его из ответственного за его перемещение между мирами. Джинву уверен, что такое количество бесплатного сыра может быть только в очень большой мышеловке. Монархоловке. Он настолько задумывается, что бы такого мог совершить Докча, чтобы Джинву пожалел об их встрече, что полностью пропускает окончание разговора с ублюдком — там все равно нет ничего важного, иначе Игрис бы его позвал. Джинву пытается придумать какие-нибудь критерии, но лучшее, что удается родить, это «не делать того, чего не сделал бы я сам», но в его случае список настолько короткий, что о нем даже вспоминать неловко. Человеческая мораль — не самая сильная его сторона. Ублюдок стремительно сбегает, оставив за собой последнее слово и прихватив девчонку с мечом, а Докча разъясняет ситуацию опоздавшим к драматической развязке. Реакция Хивон его забавляет — совести у бедняжки будет поболее, чем у него и Докчи вместе взятых, а значит ей придется крайне нелегко в будущем. Джинву интересно, сможет ли она сдержать свою клятву и стать достойным его звезды мечом. Не то чтобы он сомневался в своей способности его защищать, но в условиях апокалипсиса лишних мечей не бывает. Вот только с обычными людьми всегда есть проблема выбора стороны, которой лишены его тени. И все же, она ему нравится. Когда Докча объясняет про комнаты, Джинву мысленно дает самому себе пять. Первоначальная догадка оказалась верной, а нарисовавшийся белый комок шерсти ее еще раз подтверждает. Безопасная зона, она же смертельная ловушка. Будь это нормальным реалити-шоу, Джинву мог бы даже оценить извращенную изящность задумки, но с текущим уровнем вовлеченности даже думать об этом было странно. — Хорошо, тогда мы с Джинву осмотримся здесь. Остальные быстро расходятся на поиски свободных комнат, а Докча, вопреки собственным словам, усаживается обратно на скамейку. Джинву становится рядом, ожидая его дальнейших действий. — Не ходи, — говорит Докча через минуту. — На станции больше нет свободных комнат. Джинву кивает. Он уже знает об этом — тени все еще рыскают по платформам, оценивая обстановку, — но откуда это известно Докче — вопрос, который пока не требует ответа. — Всегда можно освободить одну или две, — Джинву пожимает плечами. Есть комната на шестерых на втором уровне, но один из ее оккупантов — ребенок чуть старше их собственного пацана, и он подозревает, что Докча этого не оценит, поэтому лучше нацелиться на соседнюю зону на семь человек. Или есть две комнаты на четыре и на два человека на третьем уровне, и он совсем не против провести восемь часов с Докчей в неком подобии приватности. Они прекрасно могут говорить и через полуденную встречу, обнимаясь при этом. Докча окидывает его насмешливым взглядом, за которым притаилось что-то острое и темное. — Человеческая жизнь для тебя совсем ничего не стоит, Сун Джинву? — Джинву, — поправляет он машинально. — Кроме тех, которые что-то значат. Докча отворачивается, пряча тень странной улыбки. «Доказательство ценности», — шепчет он себе под нос очередную непонятную вещь, пока Джинву терпеливо ждет продолжения. Докча не ответил ни да, ни нет. Ждать приходится долго. Докча играется с… чем-то в руках, скорее всего это смартфон, но даже это приходится угадывать за сыпящимися между его пальцев водопадами битых пикселей. Он хочет спросить об этом, но Докча выглядит погруженным в свои мысли, и прерывать его не хочется. Задумчивость ему идет, несмотря на все еще присутствующее в плечах напряжение. Это неудивительно, расслабляться посреди апокалипсиса вообще непросто. Джинву делает все, чтобы помочь, но Докча не доверяет ему — разумное решение, хотя и слегка обидное, — и напряжение только копится. Джинву скользит взглядом по длинной шее, так беззаботно ему подставленной, когда Докча снова склоняется над кучкой битых пикселей. Он слишком худой. Джинву может накрыть весь его загривок одной рукой и почувствовать ладонью выступающие позвонки. Он почти делает это. Почти. Воспоминание о их первой встрече бьет с размаху, прокатывается снежной лавиной с головы до ног и оседает острыми кусками льда в легких. Когда он вытащил Докчу из воды в желудке ихтиозавра, на его шее все еще были видны отпечатки пальцев ублюдка. Джинву отказывается быть как он. Он хочет быть вместо него. — Джинву-а, — зовет его Докча в блаженном неведении о творящейся в его душе буре. — Как думаешь, ты сможешь пережить ночь без комнаты? Джинву раздумывает над ответом. Земляные крысы и пока еще безымянные твари остаются низкопробными слабыми монстрами. Количество может стать проблемой, но с разблокированными территорией и рукой правителя он без проблем справится с ними даже без помощи теней. В конце концов, если верить Докче, по меркам третьего сценария Джинву практически непобедимый монстр. — Да, — это простой и очень предсказуемый ответ, но Докча все равно выглядит немного удивленным, прежде чем улыбнуться самым краешком губ. По-настоящему улыбнуться. — У тебя есть план. — Вроде того, — улыбка снова становится широкой и фальшивой, и Джинву чувствует, как предостерегающе екает в груди дурное предчувствие. — Этот план же не состоит в том, чтобы собрать группу в укромном углу и переждать ночь, пока я буду защищать вас от монстров? — Ч-что? — Докча наконец-то разворачивается и смотрит снизу вверх встревоженными глазами. Джинву немного тонет в них, но взгляд сам собой ползет ниже, падая в ямку между ключиц и намертво застревая там. — Нет, конечно, нет! — Жаль. Докча хмурится, словно решает какую-то серьезную головоломку, смысла которой Джинву не понимает. У проблемы есть уже целых два решения, но Докча все равно колеблется, словно в них чего-то не хватает. Джинву подозревает, что возможности пострадать где-нибудь в процессе, но это слишком нерациональный подход. Докча слишком расчетлив для этого. — Ты хочешь умереть, аджосси? Докча пытается сделать вид, что удивлен, Джинву даже не пытается, но девчонка все равно выглядит так, будто только что продемонстрировала превосходные навыки маскировки. — Я не хочу, чтобы ты умер. Вы оба, — продолжает девчонка и странно на них смотрит. — Это было круто, ну, как вы с Мастером. И та штука с кинжалом… {КДЧ: какая штука с кинжалом?! } {СДВ: не бери в голову} — Не волнуйся, я не умру, даже если не найду комнату, — уверенно говорит Докча. Джинву даже слышит несколько самодовольных ноток в его интонациях. Взгляд девчонки дергается с Докчи на него и обратно. — Это потому, что тот парень тебя защитит? Быть «тем парнем» не очень приятно, но само предположение греет душу и радует его черное-черное сердце. Докча же немедленно растопыривает иголки и пытается возражать, но Джинву опускает ладонь ему на плечо. — Разумеется, — говорит он, медленно поглаживая ткань рубашки пальцами. У девчонки отвисает челюсть и краснеют уши, когда она фокусирует взгляд на его руке, а Докча привычно ничего не замечает. Даже плечом дергает скорее из принципа, чем из желания сбросить его руку. Девчонка меряет его взглядом, несколько раз открывает рот, но так и не может ничего сказать. Джинву как наяву слышит поскрипывание маленьких шестереночек у нее в голове, когда она пытается сравнить его с мрачным ублюдком, но это не самая легкая задача. Они похожи, может, даже чуть больше, чем Джинву готов признавать, но он сильнее, только не пытается доказать это каждому встречному, а девчонка еще не настолько хороша, чтобы почуять это без демонстрации. Ну, детей всегда было легко впечатлить. — Возвращайся в комнату, — а вот и ублюдок нарисовался, словно почуяв, что тут о нем вспоминают. Джинву слегка сжимает пальцы на плече Докчи, но тот не делает даже попытки встать. Только поднимает голову и смотрит на опять чем-то недовольного ублюдка. Бесит. — Если будешь сражаться с монстрами, то умрешь. Как и все остальные. Докча приподнимает бровь идеально выверенным движением. В сочетании с не покидающей его губы с момента появления девчонки легкой полуулыбкой это тянет на полноценное оскорбление. Джинву тоже улыбается, но притворная вежливость ему никогда не давалась, и он подозревает, что просто скалится как маньяк. — Это еще предстоит выяснить. Мрачный ублюдок мрачнеет еще больше. — Ты не сможешь стать сильнее, если другие будут сражаться за тебя, — выдавливает он, и… и Джинву просто сражен наповал. Это же целое предложение! Неужели оно все-таки умеет разговаривать не только отдельными словами. — Ты умрешь. — А мне казалось, что пророк здесь я, — ухмыляется Докча, и это снова она. Улыбка ихтиозавра. — Тебе придется подождать до утра, если хочешь узнать результат. — Я уже знаю, — огрызается явно задетый ублюдок и устраивает целое представление из своего ухода. Ну, знаете, весь этот дешевый пафос: взлетающие от резкого разворота полы плаща, продолжающие драматически развеваться, когда он уходит наверх, падающие на лицо тени, небрежно сунутые в карманы руки. Беру в его тени презрительно стрекочет, совершенно не впечатленный, и даже главный фанат ублюдка раздраженно закатывает глаза. — Придется побегать, — бормочет Докча себе под нос, явно обдумывая что-то. Джинву надеется, что план, а не авангардный метод самоубийства. — Если троих… или меняться… второй вариант… Вскоре возвращаются изрядно погрустневшие утятки, и Докча устраивает им экспресс-курс по выживанию в апокалипсисе. Тест на человечность они проходят, на здравый смысл — нет, но Докча все равно кажется довольным результатом. — Вам придется в точности сделать все, как я сказал, иначе ничего не получится, — говорит он, закончив объяснять план. — Сана-сси, Хивон-сси и Хенсон-сси, вы будете в первой группе и побежите навстречу монстрам. Гильен, ты с Джинву, и вы… — Нет, — говорит Джинву одновременно с пацаном и уступает ему возможность высказаться первым, но тот упрямо мотает головой. — Парня возьмешь ты. По крайней мере, это лишит тебя возможности рисковать собой. Докча недовольно на него пялится, и Джинву отвечает тем же, пользуясь возможностью попялиться лишний раз на сияющие в глубине черных радужек звезды. — Ладно, — наконец сдается его упрямый засранец, но это все еще слишком легко. Джинву уверен, что Докча еще не раз попытается спихнуть ему ребенка позже. *** План ужасен, но работает. Джинву призывает обратно кинжал, пробивший голову монстра, пытавшегося отгрызть их здоровяку ногу, пока женщины затаскивали его в безопасную зону. Скрытые «комнаты» на стенах, кто бы мог подумать, но было слишком удачно, если бы места хватило на всех. {СДВ: сколько? } Джинву уверен — Докча уже знает, какая зона появится следующей. Вопрос даже не в том, что кому-то придется остаться снаружи, вопрос скольким из них. {КДЧ: двое} А. Ожидаемо. Один остается с ребенком, второй сражается с монстрами, неудивительно, что Докча отправил всех нервных в другую группу, но тем возмутительнее выглядит желание подрядить на роль няньки его. Кому и что он пытается доказать? Этого ублюдка даже здесь нет! Ему нужно добраться до Докчи, но волны монстров слишком плотные и не дают отвлечься ни на секунду. Слабое утешение — они тоже не могут пройти мимо него, дальше прорывается лишь парочка подраненных крыс, с которыми Докча легко справляется, но это лишь вопрос времени, пока они не взберутся на платформу и не обойдут его. Джинву не может обернуться, но практически слышит звон вливаемых в характеристики монет. Ему надо было настоять на этом раньше. Где-то позади него Игрис растягивает тень Докчи, нанося короткий удар прямо в землю и предотвращая скрытую атаку, но буквально в тот же момент другая крыса выпрыгивает из-под ног у него самого, и Джинву вынужденно отступает, пинком отправляя крысу в толпу и заскакивая на платформу. Здесь пока относительно свободно — несколько взобравшихся монстров еще заняты последствиями шуточки комка шерсти, убравшего несколько зон прямо посреди наплыва чудовищ, — и Джинву движется в сторону Докчи, опережая волну на несколько секунд, когда… — Блядь! {КДЧ: Блядь! } Здоровенная крыса бросается на Джинву из-за колонны. И затем… — Возьми хотя бы ребенка! И сразу… — ХЕН! Через дрожащую от переполняющих их обоих эмоций связь с Игрисом прилетает образ переливающегося камешка. Джинву активирует спринт, слетая с платформы в толпу монстров на рельсах. Он не столько расталкивает чудовищ, сколько просто сшибает их собственным телом, торопясь добраться до совершенно ебанутого идиота, собравшегося… собравшегося..!