Цундэрэ

Even in a crowded room my eyes search for you only.

***

Сынкван смотрит на кухонные часы - время близится к семи часам вечера. На работу Джонхану ещё рано, а о других своих планах он не рассказывал, но, тем не менее, торопливо куда-то собирается. Набегавшись по квартире, наскоро запихивая в рюкзак всё необходимое для ночной смены, включая заботливо приготовленный соседом ужин, Юн, перед уходом, залетает в комнату Бу, чтобы попрощаться. — Буду дома, как всегда, к половине шестого, — заметно нервничая, он смотрит на время в телефоне, — Не скучай тут без меня со своими отчётами, — он мельком приобнимает младшего, выбегая в коридор. — А ты куда так рано несёшься? Английского же сегодня нет, — Сынкван выходит из спальни в след за ним. — Чхве пару дней назад попросил кое-где кое-что забрать, а я благополучно забыл про это, — и когда Юн Джонхан прекратит говорить загадками. — Что забрать то? — Да посылку с почты, там какие-то штучки для тусовки по случаю др, — на середине открывания входной двери Джонхан внезапно вспоминает то, что, как раз, всё никак не успевал рассказать, — Точно! Я же не говорил: у Чхве через неделю с небольшим день рождения, он вечеринку закатывает. — Это я уже понял, — Сынкван скептически смотрит на соседа, которому обычно лень стакан воды ему принести с кухни, когда тот сам находится на кухне, а тут - целая посылка, ради которой надо ещё куда-то ехать. Удивительно, как другие люди нас меняют. Стоя уже одной ногой за пределами квартиры, Юн останавливается и как-то подозрительно лыбется, еще больше пугая Квана. — Кстати, тебя он просил позвать в обязательном порядке, можешь плюс один кого-то взять. — Чего?! — Сынчоль пригласил его? С каких пор они стали друзьями? Видимо, с тех самых пор, когда Джонхан стал носить с собой еду даже домой к Чхве, чтобы тот угомонился с беспокойствами о нём. Наверное, Сынчоль сильно благодарен Квану за такую заботу об их общем друге. — Всё, целую, пока! — последние слова Джонхана были уже еле слышны из-за закрытой двери. Помимо забот, связанных с подготовкой документов о результатах прохождения практики и отчетности по последней рабочей неделе, у Сынквана теперь появилась ещё одна: кого звать в качестве «плюс один». Одна часть него уверена в том, что, если он позовёт Мингю, то точно не прогадает. Им будет весело вместе и с незапланированными знакомствами проблем быть не должно.  Другая часть каждый день вспоминала о лучшем друге, который с головой ушел в работу, а Бу использует это как оправдание их редким встречам. Сынкван пишет им обоим, задавая вопрос про планы на восьмое августа, надеясь, что эта загвоздка сама как-нибудь разрешится. Так и выходит. Пока трудоголичный Вернон работает в поте лица, не находя времени на ответ, Мингю отвечает в течение пяти минут. И, к удивительному облегчению Бу, отвечает отказом, ссылаясь на давно назначенные другие планы. Теперь, как минимум, не придётся выбирать. Вернон отвечает ближе к ночи, когда Сынкван уже успевает отчаяться и подумать, что друг просто решил его игнорировать. Сначала Хансоль просит подумать, а спустя минут пятнадцать, пишет, что всё-таки сможет присутствовать. Рядом сидящий с ним на остановке Джису довольно улыбается, ведь ему совсем не сложно заменить друга в свой долгожданный выходной, если это, в перспективе, поможет его счастью.

***

— Вы где?

— Совсем скоро будем)

— А конкретнее?

— Через 20 минут…

Вернон недовольно кривит лицо, выключая телефон. Всё, что угодно может случится в этом мире: снег может пойти летом, пустыня - стать морем, пингвины могут начать летать в облаках, но Сынкван никогда не перестанет опаздывать. И ведь умудряется всегда выдерживать этот интервал в двадцать минут. Всё бы ничего, но Чхве сам приходит на столько же раньше назначенного времени, поэтому период ожидания возрастает до выводящих из себя сорока минут. Но разве можно обижаться на человека, который потом бежит к тебе с распростертыми для объятий руками, а после очаровательно оправдывает себя совершенно неправдоподобным образом. Каждый раз Вернон только утомленно вздыхает, понимая, что друга не изменить. … Джонхана с Сынкваном трудно не заметить издалека, ведь, помимо привлечения всеобщего внимания громкими подколами и смехом, эти двое выглядят сногсшибательно. В дуэте они будто оба раскрывают внутреннюю уверенность, демонстрируя миру свою неотразимость. Но глаза Хансоля прикованы только к одному из них.  На Сынкване сегодня, вроде, не надето ничего особенного, волосы уложены как обычно, и походка та же, но это, наверное, долгая разлука сделала своё дело, преподнося Бу в лучшем свете. Стоило Вернону увидеть эту парочку, выходящую из-за поворота - выражение его лица в миг смягчилось, сменяясь на интерес наблюдения за их хаотичностью. Но когда они тоже заметили его - почва ушла у Чхве из-под ног, потому что Сынкван ему улыбнулся, так солнечно, как только мог. Бу улыбался всё время, пока они шли к Хансолю, заставляя того забыть все свои недовольства из-за опоздания, всю усталость после множества рабочих дней, все беспокойные мысли, оставляя в голове лишь фокус на лучшем друге. Бегущей строкой в душе Вернона звучит одна единственная фраза: Как же ему этого не хватало. Но ни за что не признается в этом Сынквану, потому что снова затрагивать тему каких-либо чувств будет черевато окончательным разложением его нервной системы. Ребята подходят, и Вернон, наконец, чувствует то тепло, что не согревало его слишком долго. Их объятия с Сынкваном тянутся, кажется, целую вечность, но он готов позволить вечности не кончаться, готов позволить чужим рукам вокруг своей шеи задушить себя любовью и теплом, лишь бы так было всегда. Но шум оживленной улицы выводит Вернона из приятного, но короткого транса, вынуждая снова окунуться в неидеальный мир. Джонхан, всё это время не знавший куда деться от неловкости при виде слишком уж чувственных объятий, привлекает к себе внимание коротким приветствием и, молниеносно обнявшись, тянет их обоих в сторону нужной им улицы. По дороге к дому Сынчоля, разговор, кто бы удивлялся, преимущественно вёл только Сынкван. Его друзья друг с другом виделись поскольку постольку, и, в силу своих интровертных натур, точно не планировали резко начать сближаться. Но Бу это не особо-то и смущало. В основном, он расспрашивал Вернона о его работе и о Джису, иногда комментируя что-то для Джонхана, который был от слова совсем не в теме.

***

Квартира Сынчоля находилась в здании, которое было больше похоже на фешенебельный отель, чем на обычный жилой дом. Да и район был очень близок к центру города. Сынкван, конечно, подразумевал, что этот Чхве Сынчоль далеко не из бедной семьи, но не думал, что настолько. Джонхан как-то забыл упомянуть, что его сокомандник живёт в дорогущих апартаментах в элитном комплексе. Они бы тогда, что-ли, взяли подарки поприличнее, чем серебряный браслет, прикольная кепка и разговорник английского языка для детсадовцев. (Последний подарок - фирменная издевка Юна). Всё внутреннее убранство дома, начиная с подъезда и коридоров, заканчивая лифтами, так и кричало: «Это стоит больше, чем все твои органы вместе взятые».  Но незваными гостями на этом денежном празднике жизни себя чувствовали, похоже, только Вернон с Сынкваном, которые буквально с открытым ртом рассматривали интерьер, поражаясь красоте. Джонхан же, вёл себя так, будто это он здесь живет. Ну конечно, Юн же катается сюда по два-три раза в неделю, и уже, наверное, успел насмотреться.  Входная дверь оказалась незаперта, и они вошли внутрь помещения. От квартиры ожидания младших были неземными, но, по сравнению с тем, что они себе напредставляли, она оказалась, как по дизайну, так и по размеру, вполне адекватной. В основном, преобладали чёрный, коричневый, темно-серый цвета с редкими белыми и красными акцентами. Выглядело всё довольно-таки минималистично, но со вкусом.  Сынкван не так хорошо знает хозяина, но, кажется, по вайбу квартира ему подходит идеально.  Судя по всему, они пришли первыми, либо же остальные гости спрятались от их взора где-то среди этих двухсот с лишним квадратных метров. Хозяина квартиры тоже не было видно. — Вот же засранец, — Джонхан отвлекает двоих друзей от пристального разглядывания всего и вся, приковывая внимание к себе, — Умеет всё-таки убираться, — он ведёт их к громадному дивану, сразу же по-хозяйски на нём разваливаясь, — А как я прихожу, то вечно спотыкаюсь об его бардак. Ребята тихо смеются с возмущений старшего, и, не успевают они сесть рядом с ним, как из какой-то комнаты выходит сам Сынчоль, пугая их своим резким появлением, и обращается к Юну. — Чего это ты меня компрометируешь? Совсем страх потерял? — негодования Сынчоля вызывают ещё больше поводов для смеха, но Сынкван с Хансолем держатся, ожидая продолжения этой перепалки. — А то что, Чхве? — Джонхан скрещивает руки на груди, с вызовом смотря на подошедшего к ним Сынчоля, — Выгонишь меня? Да на здоровье! — Сиди уже, раз пришёл, змеюка подколодная, — он переводит взгляд на младшеньких, — Привет, Сынкван и… — Вернон, — обладатель строгого низкого голоса отчего-то сразу заручается уважением и интересом в глазах старшего, — Можно ещё Хансоль. Это моё корейское имя. — А ты… — Он в Америке раньше жил, — Сынкван вклинивается в их беседу, возвращая внимание к себе. — Ясненько, — Сынчоль оглядывается в сторону комнаты, откуда до этого пришёл, — Ну, вы располагайтесь, чувствуйте себя как дома и всё прочее. Джонхан вам всё покажет, если что. А мне ещё кое-что сделать нужно. — Чхве, — Юн уже почти лежит на диване, - видимо, это его любимое место. — М? — А где все? Или мы так, вчетвером, по-семейному? И как у Юн Джонхана получается заставить чувствовать себя неловко троих людей одновременно? Сынчоль слегка мешкается, но, видимо, придумав достойный для собеседника ответ, всё же отвечает. — И не мечтай. Чхве ретируется в ту комнату, из которой ранее пришел, оставляя ребят одних. Они, положив подарки на один из столов, не зная, что ещё можно делать в этом просторном пространстве втроем, просто сидят в телефонах, Юн даже в какой-то момент пытается уснуть. Но постепенно начинают приходить остальные гости, которых, как оказалось, гораздо больше, чем они думали.  И вот уже через час после прихода ребят, вечеринка начинает набирать обороты. Чипсы рассыпаны по мискам, пицца разложена по столам, а напитки разлиты по пластиковым стаканчикам. Музыка с каждой новой песней становится всё веселее и громче, а люди постепенно пускаются в пляс. Джонхан никогда не был любителем подобным сборищ. На таких вечеринках, которые он не мог избегать, потому что обычно был парнем организаторши, Юн предпочитал прятаться в самый дальний угол или вовсе, притащить одеяло с подушкой в кладовку и закрыться там до конца мероприятия. Но сегодня играть в прятки он не мог, ведь пришел не один, а с другом, а он - со своим другом. Один плюс один равно ответственность сразу за двоих людей Джонхан мысленно переложил на свои плечи. Однако, несмотря на его беспокойства, эти двое справляются вполне нормально. Сынкван, кажется, и вовсе чувствовал себя как рыба в воде. За неимением, (пока что), новых знакомых он просто расслабленно пританцовывал возле колонки, а недалеко от него истуканом стоял лучший друг, сторожа вещи Квана. Видимо, это не первый раз, когда во время шумной вечеринки Вернон просто стоит в уголочке, почти не шевелясь и не показывая никаких эмоций, тогда как на контрасте с ним Бу рядышком веселится по полной. Джонхан смотрит на своих младшеньких, делая вывод, что всё-таки они справятся на этом празднике жизни и без его надзора, поэтому, стараясь ни с кем не встречаться, двинулся в сторону закрывающейся гардеробной в спальне Сынчоля. Частые посещения стали его личным преимуществом в поиске мест, где можно поскорее ото всех укрыться. Но не тут то было. На полпути к спальне его резко хватают за руку, утягивая в свою сторону. Хван Минсо. Редкостный болван. Чего ему ни с того ни с сего сдался Джонхан? Тем более, когда до спасительной гардеробной оставалось всего ничего. — Эй, Джонхан! И ты тоже здесь? — не отпуская запястье Юна, он спиной шагает в направлении комнаты ремонтирующегося спортзала, который, вообще-то, должен быть закрытым на замок, — Пойдём что-ли поболтаем о жизни. Его противный бас сейчас звучал в унисон с ещё более противной ненавистной для Джонхана песней, насилующей барабанные перепонки. Жуткая смесь.  Минсо точно не тот человек, с которым он бы хотел вести светские беседы, но, кажется, тот будет настаивать, не принимая отказ. А этот факт уже напрягает. — Да, я тоже здесь. Да, Сынчоль пригласил. Да, мне жуть как весело. Да, я хочу побыть один, — протараторил Джонхан, предвосхищая всевозможные вступительные вопросы от Хвана, — Что-то ещё или я могу идти? Юн попытался выдернуть свою руку из цепкого захвата, но бывший хоккеист явно превышал его по силе. Минсо не отпускал его намеренно, а в классических дорамах после такого шёл мордобой. Хорошо, что жизнь - не сериал.  — Подожди-подожди, куда спешить? — они заходят в спортзал, и Минсо прикрывает за ними дверь.  Джонхан, просчитавший в голове все варианты развития событий, уже успел продумать все ходы отступления, и, поэтому, ему не составило труда заметить, что дверь закрылась не до конца. Учитывая, насколько Хван сейчас подозрительный, лучше подмечать малейшие детали, которые спасут тебя от потенциального психа.  Вообще, в Минсо всегда была какая-то нездоровая одержимость: в его прямолинейном взгляде, в резких движениях, в колких словах. Джонхан всегда давал ему отпор, но иногда, в глубине души, побаивался этого громилу. Он казался обычным вредным мальчишкой в теле взрослого мужчины, но иногда в его действиях проскальзывали маньяческие признаки, которые до этого Юн старательно игнорировал. — Если ты решил просто языком потрепать, то я лучше пойду - и так голова раскалывается, — повторная попытка вытащить руку оказалась успешной, но вызвала недобрый прищур на чужом лице. В спортзале потрясающая звукоизоляция - музыки почти не слышно, даже через щелочку, оставленную незакрытой дверью. Но зато прекрасно слышно, как громко дышит Минсо, с каждой секундой всё яростнее смотря на Джонхана. Хван делает шаг ближе к нему, Юн делает два шага назад. Ещё один широкий шаг в его сторону.  Минсо за несколько секунд превратился из слегка противного доставучего задиристого шутника в опасного непредсказуемого психа. В глазах Джонхана читается напряжение, анализ и хорошо скрываемый страх. Хван наступает, а Юн пятится, пока не упирается спиной в дверь, тут же нащупывая ручку. Для другого это действие не осталось незамеченным. Они сейчас правда в каком-то жутковатом триллере? Если нет, тогда почему Минсо так похож на внезапно сошедшего с ума идиота, который готов убивать. — Юн Джонхан, ты что, боишься меня? — голос полный желчи и издевки. Джонхан всем видом старается не показать, что ответ на вопрос - положительный. Как так получается, что он вечно окружен какими-то агрессивными людьми в своей жизни?  — Что тебе нужно от меня? — голос почти срывается на последнем слове, но Юн приказывает самому себе держать лицо, делая вид, что всё в порядке. Минсо подходит почти в плотную, ставя свои руки по обе стороны от головы Джонхана. Самое страшное в этой ситуации то, что теперь Юн не знает, каким будет следующий шаг. Он готов к удару, к унизительным словам, к чему угодно, но не к… Поцелую. Первые пару секунд Джонхан не может отделаться от шока, а после, опомнившись, толкает Хвана, что есть мочи. К несчастью, тот успевает вновь ухватить его, не допуская побег. Одним движением он, крепко держа Юна за плечи, словно приколачивает его обратно к двери, теперь уже точно захлопывая её. — Что это значит, Минсо?! — Джонхан кричит ему прямо в лицо, пытаясь пробиться через броню сумасшествия, — Ты спятил совсем? Отпусти меня! — Отпустить тебя? — в глазах Хвана ни грамма адекватности, наваждение неизвестного происхождения туманит ему рассудок, — Куда? К твоему любимому Сынчолю? Он выплевывает каждое слово с небывалым омерзением и желчью. Джонхан не понимает, что за бред тот несет. Все его мысли только о том, чтобы поскорее выбраться из этой неприятной ситуации. — Ты о чем вообще? — Я вижу, как вы смотрите друг на друга с самой первой встречи, — Джонхан хмурится, постепенно понимая, к чему тот клонит, — Раньше ты только со мной общался, а сейчас всё твоё внимание только этому долбанному Сынчолю, — с каждым словом он, будто разгоняясь, повышает тон голоса. Какой кошмар. Приехали. Джонхан бы рад рассмеяться над нелепостью, прозвучавшей из уст Хвана, но момент, так сказать, не подходящий. Очевидно, что Юн нравится Минсо, и, судя по всему, уже давно. Джонхан никогда не подозревал о подобном, тем более, в ключе таких психических сдвигов. Так или иначе, он не готов сейчас продолжать выяснять отношения, не зная, что может в любую секунду учудить Хван. И пока Минсо, хоть немного успокоившись, устало прикрывает глаза, наверняка обдумывая свои последующие обвинения, Джонхан резким движением выныривает из-под его рук и, со всех сил дергая дверь, вылетает в коридор, сталкиваясь с легким на помине Чхве Сынчолем. Как говорится: случайности не случайны. Как будто бы даже извинившись, Юн тут же ретируется в спальню, из которой пришел сам Чхве, побыстрее закрываясь в гардеробной. А Сынчоль, не ожидающий таких сюрпризов на своем относительно спокойно проходящем дне рождения, смотрит сначала вслед улетевшему Джонхану, а после на открытый спортзал.  Его взгляд пересекается с глазами Минсо, что вспыхнули адским пламенем, как только в его поле зрения появился Сынчоль. Выражение лица Чхве полно ожидаемых вопросов. До него постепенно начинает доходить, что, если сложить всё, что он успел застать, то между Джонханом и Минсо только что произошла ссора. Чтобы узнать о произошедшем у единственного не сбежавшего участника конфликта, Сынчоль настороженно идёт в сторону спортзала, но прямо перед его лицом Минсо резко захлопывает дверь, следом закрывая на щеколду, не давая ему пройти внутрь. Что ж, вселенная оставила Хвану частички разума, не позволив устроить ещё больший переполох на чужом дне рождения. Совесть ли это или желание выяснить отношения без свидетелей - не понятно, но одно ясно точно - это не конец.

***

Если Вернона выделить среди всех присутствующих - так и не скажешь, что вечеринка в самом разгаре. Он слабо качает головой в такт громкой танцевальной музыке, но, по сравнению с остальными, он практически неподвижен. Хансоля всегда устраивал такой формат развлечений, чего не скажешь о его лучшем друге. Тот всегда был в центре танцпола, окруженный только что появившимися новыми знакомыми. Вернону нравится быть в стороне от всей толпы, так он по-прежнему наслаждается атмосферой вечеринки, но при этом лишний раз ни с кем не коммуницирует. А ещё так удобнее присматривать за слишком общительным другом, чтобы с тем ничего не случилось. Сынкван же вечно так: то начнёт беседу с подозрительными гопниками, то упадет на ровном месте, то еще что-то. А Вернон всегда готов подстраховать и помочь. Но спокойное уединение за наблюдением не вечно, и, нежданно-негаданно, из ниоткуда перед Хансолем появляется Сынчоль, вынуждая рефлекторно отшатнуться от себя. — Привет, Сынквана не видел? Непонятно, зачем Сынчоль обратился с этим вопросом к нему, если найти в толпе самого активного, улыбчивого, заряжающего всех позитивом человека - совсем не трудно. Молча Вернон разворачивает его и кивает в сторону Сынквана, уже успевшего начать рассказывать анекдоты в компании нескольких незнакомых Хансолю парней и пары девушек. — Ох, точно, спасибо, — Сынчоль расслабленно делает глоток своего алкогольного коктейля, явно не торопясь прямо сейчас идти к Бу, — Джонхан до него дописаться не мог, попросил меня его найти. Сынчоль, может, хороший человек, гостеприимный, но точно не друг Вернону, чтобы он, следуя затравочкам, вступил с ним в светскую беседу. Хансоль вообще не любит лишний раз о чем-то болтать, даже со своими друзьями, предпочитая роль слушателя, а с Сынчолем он, и подавно, не планировал уходить в общении дальше поздравлений с днём рождения и представления. На вопрос он ответил, а дальнейшие разговоры ему не сдались. Не получив и доли реакции на сказанное, Сынчоль, тихо хмыкнув, переводит свой взгляд от Вернона на веселящихся ребят и встаёт вровень с ним. Намёк понят, им лясы точить не обязательно, но старший всё равно мысленно делает себе отметку позже получше узнать этого паренька, потому что с первого взгляда он показался весьма интересной личностью.  Они стоят молча какое-то время: Хансоль делает вид, что рядом с ним никого нет, а Сынчоль наблюдает за своими гостями, постепенно начиная чему-то улыбаться. Осознание представшей перед ним картины приходит не сразу, но в какой-то момент он, неожиданно даже для себя самого, изумленно присвистывает, не сдержав вырвавшиеся эмоции. — Если бы я умел так флиртовать… — он вздыхает, завороженно смотря куда-то в толпу. Вернон, пребывая в полном недоумении от подобного высказывания, поворачивается на него. — О чём ты говоришь? — Сынчоль еле держится, чтобы не усмехнуться. Всё-таки, младшего Чхве хоть не так просто, но можно заинтересовать, сподвигнув на диалог. — Не о чем, а о ком, — тон голоса так и говорит: «это же очевидно», — Этот твой Сынкван скоро всех моих друзей поголовно в себя влюбит, — Вернон хмурится, возвращая свой взор в ту же сторону, куда смотрел почти весь вечер, — Причём я, конечно, не эксперт в отношениях между людьми, но…, — он поджигает сигарету, блаженно делая первую затяжку, — Чёрт, на него клюют именно парни, — он усмехается, когда глаза Вернона резко расширяются, устремляясь к объекту их обсуждения. Он смотрит пристально на своего лучшего друга, пытаясь понять, правдиво ли то, что отметил Сынчоль. Почему-то всё внутри изо всех сил сопротивляется озвученной информации. — Я не.., — Вернон смущенно прокашливается, — Я так не думаю… это… — Да расслабься ты, это просто моё предположение, — Сынчоль тушит недокуренный даже до середины окурок в рядом стоящей пепельнице, — Но я не удивлюсь, если часть мужской половины сего прекрасного мероприятия уйдет с номером Квани, — Чхве задумывается, снова смотря на Бу среди толпы, — Не уверен, что он против, — и уходит, оставив Хансоля наедине с той информацией, которую выдал только что. Вернон не может оторвать взгляд от компании ребят. Всё это время он будто смотрел, но не видел происходящего. Какое объяснение этому не ищи, но Сынкван действительно заигрывал с каким-то парнем, в то время как двое других пристально на него пялились. Их взгляды были не просто дружескими, а, скорее, плотоядными, наполненными скрытыми подтекстами и мыслями. Так, будто там стоит симпатичная девчонка, а не его лучший друг. Сынчоль, сам того не подозревая, открыл ему глаза на то, что всегда было перед его носом. Это кажется диким и странным, однако Сынквана правда не смущало внимание от парней, и даже более того, он с ними общался гораздо увереннее, раскрепощеннее и в какой-то степени соблазнительнее, чем с девушками. Хансоль знает, что для Бу никогда не было проблемой поцеловать другого парня в щечку, или, очень по пьяне, во время игры, в губы. Но неужели всё это время он действительно рассматривал и мужчин как романтических партнеров?  В голове не укладывается.  У Сынквана ведь было только двое коротких недо-отношений в школе с двумя странными девчонками, и на этом всё. Но это всё же были девушки. Хотя если посмотреть на это под призмой нового факта о друге, может у Бу поэтому отношения долго не длились, что он, на самом деле, ничего к тем девчонкам не чувствовал? И если это действительно так, почему Сынкван ему не говорил об этом важном аспекте? Вернон прикрывает глаза, пытаясь прийти в себя.  Не надо доверять мнению всех подряд насчёт лучшего друга, которого ты знаешь дольше всех здесь присутствующих. Нужно отбросить эти бредовые мысли. Отбросить их, сделать глубокий вдох и открыть глаза, убедившись, что ему просто показалось. Но открыв глаза, Хансоль лишь сильнее тонет в новой правде. Те парни, что окружали Бу почти всю вечеринку, куда-то подевались, но зато вместо них пришёл тот, кого бы Вернон хотел увидеть сейчас меньше всех на свете. Напротив сияющего своей солнечной улыбкой Сынквана непозволительно близко стоял Ким Мингю. С первых секунд становится понятно, что общение Сынквана с другими парнями, оказывается, даже легким заигрыванием назвать нельзя было, потому что то, как он ведёт себя с Кимом - явный флирт, причём раздражительно взаимный. На моменте, когда Чхве, только успокоившись, открыл глаза, эти двое обнимались, только встретившись, а после, вместо того, чтобы хоть чуть-чуть отойти друг от друга, продолжили стоять вплотную, несмотря на неимение видимой необходимости в этом, при отсутствии большого количества людей вокруг них.  Сынкван, кажется, увлеченно о чём-то рассказывал, в то время как Мингю, не переставая, пронизывал его тем самым взглядом, который не перепутаешь ни с чем. Этот взгляд, который ты обращаешь к человеку, чьим вниманием хочешь владеть, чья каждая эмоция для тебя как воздух, к человеку, чьи черты лица для тебя кажутся самыми прекрасными на свете. Взгляд, который говорит сам за себя. Ким испытывает не слабые чувства, и не замечает этого, похоже, только Сынкван. Вернон хотел бы тоже ничего не замечать, но так уж вышло: мы видим в других то, чем обладаем сами. При виде, как Сынкван кокетничает с Мингю, шутливо обижаясь на что-то и сразу же прощая его, смеется так радостно, в горле у Хансоля образовывается колючий ком, что раздирает его глотку, отбирая дыхание.  При каждом их прикосновении друг к другу хочется кричать от того, как больно внутри скручиваются все органы, пытаясь выжать из него то, что было закопано и забыто, как нечто ненужное. Как одновременно сердце может сжиматься от тепла, что дарит просто своим присутствием в поле зрения один человек, и от невротического приступа отчаянной злости, когда этот человек прикасается не к нему. Возможно, Сынквану на самом деле нравятся парни, хоть это и трудно принять пока, но тот факт, что ему может нравиться Ким Мингю - принять не возможно. Ведь если с кем-то другим Бу мог быть открытым, и даже флиртовать, то с Кимом он ведёт себя иначе.  Раньше Вернон принимал тот свет, ту искренность и любовь, что всегда дарил ему лучший друг, как данность. А сейчас лучики этого света в глазах Сынквана больше не устремлены на него - они подарены Мингю, и это убивает.  Фраза «Мы не ценим то, что имеем, пока не потеряем» ещё никогда не была так актуальна.

***

Вечер идёт своим чередом, новые люди приходят и уходят. Кто-то уже успел напиться до невменяемого состояния и был отправлен на такси домой. Кто-то отсыпается в хозяйской спальне, не впечатлённый зажигательным настроем вечеринки. Часть людей играет в настольные игры, а другие завязывают длительные беседы о жизни на широком балконе гостиной. Сынчоль, больше работающий, чем отдыхающий на своём же дне рождения, конечно, не успевает следить за всем происходящим, ведь стоит ему где-то задержаться - в другом месте сразу понадобится его присутствие. Такова участь именника. Но есть и свои плюсы. Во-первых, где бы он не находился - никто не сможет предъявить, что он там не в удел. Во-вторых, благодаря своим активным передвижениям между поздравляющими и нуждающимися в помощи, Чхве постоянно оказывался втянутым в гущу самых интересных происшествий. Взять, вон, Сынквана и его лучшего друга американца. Пока Сынчоль носился по квартире туда-сюда, - мимоходом заметил, что на контрасте с ним, Вернон весь вечер оставался на одном месте. И не случайно: тот, за кем он присматривал, аналогично своему верному охраннику другу, также не уходил куда-то дальше просторной зоны гостиной. Правда, почему-то, с какого-то момента, Хансоля - не видать. Может ли это быть связано с поздним приходом друга Сынчоля из фитнес-клуба? Его Чхве пригласил одним из первых, так как сам день рождения обсуждал с ним же во время тренировок. Кажется, Сынкван и вправду поладил с его другом - Мингю. Неожиданно для себя Сынчоль также застал сразу несколько целующихся голубков, услышал ненароком парочку животрепещущих сплетен университета, включая те, что не хотел бы знать. Ещё он чуть не оказался втянутым в конфликт, в котором, сам того не зная, играет одну из главных ролей. Но опасность миновала, и ему досталось только от хрупкого Джонхана, который врезался в него своими костяшками. Кстати, о нём. Сынчоль, конечно, уже прилично знает Юна, и подозревал, что тот с прибабахом. Но чтобы прятаться от людей в гардеробной? Это что-то новенькое. Так или иначе, главное: он таки вышел на свет, разбавив начинающую затухать вечеринку своим врожденным сарказмом и мухлежом. Как не странно, не за долго до этого, ушли разом парни из учебной группы Чхве, но, отвлекшись на что-то другое, он этого так и не приметил. Время близится к девяти часам вечера, а это значит, что гости на дне рождения уже вовсю участвуют в играх по типу «правда или действие» или «я никогда не». Сынчоль, не жалующий подобные развлечения, стоит неподалеку от колонок с музыкой в компании заклятого врага почти друга Джонхана, который также отказался делиться своими секретами с незнакомыми пьяными люди даже в шуточном формате. Место, где располагались колонки, находилось на небольшом подиуме, благодаря которому люди не закрывали собой панорамные окна, позволяя наслаждаться завораживающим видом вечернего города. Каждый из них думает о чём-то своём. Сынчоль прогоняет в голове все самые смешные и радостные моменты за последние несколько часов, убеждаясь, что так здорово он давно не проводил свой день рождения. Возможно, это слегка преувеличенно, но именно то обстоятельство, что Джонхан с друзьями пришли первыми на праздник, сделало ему настроение на весь вечер. Даже глупые мелкие перепалки с Юном всегда его подзадоривали и заставляли смеяться. С таким приподнятым настроем он и начал свою вечеринку, заряжая позитивом всех гостей.  А мысли Джонхана, как всегда не прочесть, и лучше бы никому, особенно рядом стоящему Чхве их не знать. Юн думал о том, что сказал ему Минсо. Возмущал тот факт, что Хван чуть ли не присвоил его себе, как какую-то куклу, с которой было интересно побраниться. Но тут, видите ли, пришёл злой Сынчоль и присвоил разговоры с куклой себе. Бред полнейший. Ещё этот дурацкий поцелуй. Джонхан не гомофоб и всё такое, но просто такое нарушение личных границ он не потерпит. Хотя, по сути то дела, он уже не среагировал нужным образом. Надо было сразу дать в нос этому тупому болвану. Но судить себя сейчас бессмысленно, потому что в тот момент ему было страшно. Возможно, не безосновательно Минсо так смело и нагло делал всё, что ему вздумается, ведь он чувствовал слабость «противника». При других обстоятельствах Юн не смог бы дать нормальный отпор, и тогда, непонятно, чем бы это всё закончилось. Но лучше от этом не думать.  Самое страшное за сегодняшний вечер уже позади.  Было бы, если бы не одно но. День рождения у Сынчоля, а идиотские подарочки, почему-то, судьба преподносит именно Джонхану. Прямо по курсу была компания из трёх ребят, которые двигались в их с Чхве сторону. Парень и две девушки, одной из которых была, ну конечно же, как иначе, его бывшая. Юн хотел бы сбежать оттуда поскорее, но пути отступления лежали либо через нагроможденные коробки с пивом, либо через самого Сынчоля, который уже махал подошедшим ребятам, явно не осознавая, каких масштабов катастрофа намечается. Не успевает парень из этой компашки открыть рот для приветствия, как в разговор вступает Нари. — Вот так сюрприз, Юн Джонхан, — она смеряет его презрительным взглядом, — что ты тут делаешь? Они снова встретились при похожих обстоятельствах. Только теперь она не пьяна, и вряд ли уйдёт без скандала. — Меня пригласили. А ты что тут забыла, Нари? — в этот раз они не в клубе, где Юн работал, а значит - долой манеры и вежливость.  Джонхан давно подметил, что стоит Нари поссориться с кем-то из своих друзей - она превращалась в злостную фурию, которая то и дело первой начинала собачиться с ними, не давая прохода. Ожидаемо, что его ждала ещё худшая участь, потому что он разбил ей сердце, а это уже черевато большими проблемами.  Но пока, кажется, она не собирается линчевать и выглядит вполне спокойной. — Да вот, друзья затащили поздравить своего знакомого на минутку, — голос можно было бы назвать милым, если бы не стальной подтон в нём. Нари переводит изучающий взгляд на парня, стоящего чуть позади Юна, — А ты, я так понимаю, именинник. Ну, поздравляю…. — Сынчоль. Брови девушки дергаются вверх от удивления и осознания.  Быть того не может.  Не знала она, что вечер с друзьями приведет её к одному до скрежета в зубах ненавистному, но всё ещё любимому человеку, и второму, чьё имя в своих отношениях она слышала больше, чем своё. Как назло, глаза бывшего парня в мгновение загораются небезразличным оборонительным огнём. Пазл стремительно складывается в её голове, и осознание щелкает внезапно, расставляя всё по своим местам. — Не может быть, — никто из присутствующих не понимает удивления в купе с нарастающей злостью у нее на лице, — Какой же я была дурой, — ее практически обезумевший взгляд молниями мечется от Джонхана к Сынчолю, — Всё это время, это был ты, — за секунду оказавшись возле ничего не понимающего во всей этой ситуации Чхве, она сильно толкает того в грудь, сразу замахиваясь для следующего удара, но Джонхан тут же загораживает его, оказываясь меж двух огней. Нари останавливается мгновенно. Стоит их глазам встретиться, и боевой настрой девушки сыпется, словно песок сквозь пальцы. Для тех, кого сердце ещё не отпустило, фурии делают исключение, оставляя в живых.  Любимое лицо нахмурено по давней привычке, оно такое же идеальное как и всегда, однако в любимом прожигающем взгляде она видит свой приговор: у их отношений и так не было шанса, но всё окончательно рухнуло, когда появился Чхве Сынчоль. Все разговоры и мысли Джонхана последние полтора года были только о нём, и может, он сам не до конца осознает, что это значит. Но она видит, что Джонхан сейчас, загораживая собой, неосознанно защищает того, в кого, всё это время был влюблен. Нари уверена в этом, ведь это то, чего она всегда желала, но никогда не получала.  И необязательно ему самому догадываться об этом, ведь высказывался он о Чхве всегда негативно. В любимых сапфировых глазах всё и так видно. Наверняка он этого не признает ещё долго из-за своего упрямого характера, но в итоге ему придётся столкнуться с этим чувством, ведь оно не обратимо. Она по себе знает. Девушка, пятясь, медленно отходит от своего бывшего парня. Кажется, такой разбитой она не выглядела даже тогда, когда он предложил расстаться, после сразу же сбегая из её дома. Ей больно и ужасно обидно. Она бы могла уйти оттуда вся в слезах из-за того, что этому Сынчолю досталось сокровище, которое она всегда жаждала, но она держится, желая на последок утешить женское самолюбие каким-нибудь ядовитым уколом для Джонхана. Всеобщее молчание разрывается её надломленным, чуть хриплым голосом. — Надеюсь, твоему новому парню нравятся те кожаные штанишки, — Джонхан дергается как ошпаренный, грозно смотря на неё, — Так уж и быть, сделаю тебе одолжение. Передам твоим коллегам шлюхам, что ты занят, пусть не обольщаются, — на этих словах Юн уже стоял подле неё, готовый в любой момент взорваться.  Нари испытывает его, хочет пристыдить перед всеми, особенно перед Сынчолем. Но он не станет ей ничего отвечать, потому что это - именно та реакция, которую она ждёт.  Джонхан делает глубокий вдох. Никто не смеет проронить ни слова в возникшей ситуации. Посторонние притихли, боясь влезть в потасовку, а те, кто застал конфликт только и ждут щелчка спускового крючка. Но шоу не будет продолжаться. Юн, отходя от девушки, мельком смотрит по сторонам, замечая неподалеку нужную фигуру и, провожаемый множеством любопытных взглядов, схватив обеспокоенного Сынквана под руку, покидает квартиру. Спохватившись, кто-то делает музыку громче, и постепенно тусовка возвращается в прежнее русло.  Только Сынчоль и Нари остаются друг напротив друга.  Чхве смотрит серьезно и озадаченно, в то время как девушка - отчаянно устало. Она не ожидала, что Джонхан просто молча уйдет. Прежний Джонхан устроил бы скандал или разгромил что-то, а сейчас слишком осознанным стал. Нари усмехается: наверное так повлиял на него этот милашка сосед миротворец, о котором Юн ей пару раз рассказывал. — К чему ты это сказала? — первым разрушает молчание и раздумья Сынчоль. С самого начала он чувствовал напряжение между Джонханом и этой Нари. Она его подруга, сестра, бывшая? Скорее всего, последний вариант. И, похоже, расстались они на плохой ноте. Она хотела задеть Юна, но почему таким странным способом? Нари, по сути, назвала своего бывшего шлюхой, что для него должно быть очень оскорбительно. А ещё эта фраза про нового парня. Чхве уверен: что-то здесь не чисто. — Ты о чём? — игра в дурочку никогда не выйдет из моды. — Ты знаешь, о чём. Со стороны они выглядят сейчас как борцы в противовложных углах ринга, в каждую секунду готовые нападать. Только борьба у них ментальная. Одна знает всё, но ни за что не побалует правдой, а другому остается только догадываться, пытаясь распознать ложь. — Ах, Чхве Сынчоль, хотела бы я тебя задушить прямо сейчас, — она вальяжно подходит к парню, прожигающе смотря на того в упор, — Но не хочу Хани расстраивать. — Я задал тебе вопрос. — Полегче, умник, — она усмехается воспоминаниям о рассказах Юна об этом Сынчоле. Он такой же дерзкий, каким она его себе представляла, — Если так интересно - сам у него спроси, — Нари отворачивается, чтобы уйти, но резко останавливается, — Чуть не забыла: хочу предупредить, — Чхве озадаченно смотрит ей в спину, — Тебе никогда не удастся узнать настоящего Джонхана. Даже не пытайся. Девушка срывается с места, почти бегом покидая вечеринку. Никто не должен увидеть всё-таки не удержавшиеся горькие слёзы. А Сынчоль так и стоит один возле громыхающих колонок. Он окончательно потерял понимание произошедшего, а громкая музыка под ухом так не к стати мешает собраться с мыслями. Нужно поскорее скрыться ото всех, уединиться, разобраться в этой паутине взаимоотношений, к которой он, как интуиция подсказывает, имеет недалекое отношение. 

***

И как же так совпало, что из всех людей на вечеринке, Сынчоль застал на балкончике в своей комнате именно Вернона? Он, наверняка не знает, что лучший друг успел отчалить вместе со сбегающим Джонханом, иначе бы его тут уже не было. Они оба решили скрыться здесь от шума, мешающего сосредоточиться на истине, которая, как на зло, всё не шла на ум. Они оба - игнорирующие присутствие друг друга соседи на этом балконе, которых привели сюда мысли о тех, ради кого они так долго терпели сегодняшний на самом-то деле до противного людный праздник. Они оба смотрят на темное ночное небо, надеясь увидеть в нём ответы на все вопросы. Сынчоль выкуривает уже третью подряд сигарету, когда в непоколебимой тишине раздается короткий гудок, что тут же сбросили.  Вернон достает из кармана забытый телефон, начиная что-то печатать. Через минуту ему приходит ответное сообщение. Чхве не любитель подглядывать, но балкон и впрямь маленький, и он сидит от Хансоля на расстоянии вытянутой руки. Короткий дозвон был от некого Джису, который, видимо, потому и позвонил, чтобы Вернон наконец-то прочитал его предыдущие сообщения, точнее, открыл какой-то файл. Сынчоль отворачивается, дабы не нарушать больше личное пространство Вернона, но его любопытство всё же оказывается удовлетворенным. 

Seventeen - 2 minus 1

Из телефона Хансоля негромко начинает доноситься песня, которую, по началу, Сынчоль не узнает. До тех пор, пока не различает во втором мужском голосе - голос самого Вернона. Он слушает с интересом, вдумываясь в каждое слово. Песня звучит очень эмоционально: так и не скажешь, что неразговорчивый Хансоль принимал в ней активное участие. Сынчоль знал, что тот интереснее, чем хочет казаться. Второй куплет начинается с кажущихся очень личными строк, и до Сынчоля вместе со смыслом вдруг доходит, о ком эта песня. Он терпеливо ждёт окончания мелодии, чтобы высказать свои догадки. — Я так и знал, — произносит Сынчоль на чистом английском, получая вместо ответа слишком уж удивленный взгляд младшего.  Второй раз за сегодня он собирается огорошить Вернона своими мыслями. — Что? — Сынчоль усмехается смешной гримасе вопроса на чужом лице, — Не ожидал, что я на английском заговорю? — Я это и так знал, Сынкван рассказывал про вашу олимпиаду, — Сынчоль по непонятной ему причине ухмыляется, — Я не об этом. — Хочешь спросить, про что я знал? — Именно. Хансоль смотрит выжидающе внимательно и серьезно. Сынчоль аналогично смотрит на него в ответ. У них очная ставка.  Оба понимают, о чём идёт речь. Проиграет тот, кто первым озвучит безмолвную тайну. — Ну смотри, — старший решает заговорить первым, ему то не страшен проигрыш, — Раньше я догадывался и чувствовал это, а сейчас, — лицо Вернона неподвижно и безэмоционально, но глаза отчаянно просят не договаривать предположения, — Текст песни всё подтвердил. Это же ты писал, я прав? — Со мной писал мой друг, — резкий тон голоса - защитная реакция. — Но чувства то твои. По правилам очной ставки проиграть должен был Сынчоль, но получилось наоборот. Вернон чувствует себя добычей, которую только что поймал в свои лапы безжалостный хищник.  Тайное стало явным. Сама правда говорила устами Сынчоля, а на правду, как принято, не обижаются и не сердятся, как и на тех, кто знает её помимо тебя самого. Хансоль, не желая больше это обсуждать, сбегает, преследуемый навязчивой истиной, становясь уже третьим человеком за сегодня, который уносится от Сынчоля прочь, оставляя после себя тяжелую атмосферу своих не высказанных переживаний. Сынчолю остается только снова смотреть в затянувшееся тучами небо, надеясь, что после дождя обязательно будет ясно, как на небе, так и в его жизни. А Вернон, бегущий со всех ног от новой реальности, оказывается в гуще потаённой правды, когда нещадные капли дождя напоминают о похожей сцене - о моменте первого осознания своих чувств к лучшему другу.