Цундэрэ

Перипетии судьбы никогда нельзя предугадать. В один день наша жизнь рутинна, наполнена одними и теми же местами, людьми, эмоциями, а в другой - мы можем стать частью жизни сразу нескольких людей, преображая до неузнаваемости свою собственную. Сынчоль с детства привык к тому, что жизнь - не лёгкое веселье. Отец говорил: «От жизни нужно получить всё - только тогда ты получишь удовлетворение». Но вот, ему уже двадцать один год. Он молод и полон сил, однако сознание будто принадлежит уставшему и разочаровавшемуся во всём старцу, вся жизнь которого была направлена на достижение успеха, достатка, но никак не счастья.  А разве мог узнать значение слова «счастье» ребенок, чьи родители никогда не любили друг друга и потому, вне своих рабочих достижений никогда не улыбались даже собственному сыну? Что отец, что мать были наследниками богатых семей, которых поженили по расчету. Единственной их радостью в жизни были деньги и блага, которые они могли заполучить. Даже дети стали формальностью в их браке. Когда младшему брату Сынчоля исполнилось пять лет - родители развелись. Старший ребенок остался у отца, как наследник семейной корпорации, а младший - у матери.  Сынчолю по началу казалось, что по большому счету ничего не поменялось. Отец по-прежнему пропадал на работе и брал его в частые командировки, а сам он по-прежнему бегал по многочисленным секциям и репетиторам, где обязательно должен был достигать успеха, соответствуя ожиданиям отца. С братом они и так почти не виделись, ведь с рождения к нему было не подойти из-за окружения нескольких нянечек и воспитателей, а чуть повзрослев, он, как и сам Сынчоль, вступил в гонку ради звания достойного сына их семейства. Всё изменилось, когда мамы не стало. Она умерла внезапно и даже нелепо: из-за отравления какой-то спортивной пищевой добавкой, на которую у неё, как оказалось, была сильнейшая аллергия. Скандал был невероятных масштабов.  Под суд и последующее заключение попали все: начиная с фитнес-тренера, посоветовавшего эту добавку, заканчивая самой компанией производителем, которую, по настоянию отца, в итоге, закрыли. СМИ гудели во всю, им в радость показать страдания богачей, только дай наживку - они сбегутся как стервятники на мясо.  Ещё повезло, что во все эти разбирательства не втягивали детей. Сразу после похорон матери мальчиков отправили в Англию, где проживали хорошие друзья их семьи. Там им предстояло прожить ближайшие полтора года толком без известий от отца. По началу казалось, что их туда сослали, как мешающихся и ненужных, но по итогу братья были даже благодарны этой поездке. За время, проведенное в Англии, Сынчоль очень сблизился со своим младшеньким, во многом благодаря опекающей их тетушке, которая сама не могла иметь детей, поэтому за счастье воспитывала мальчиков, как родных. Она отправляла братьев вместе за покупками или заставляла делать кое-какие дела по дому, если те нашкодили, в общем-то, старалась подружить их во время совместной деятельности. И это сработало. Благодаря ей избалованные задрюканные мальчишки стали похожи на самых обыкновенных детей, которым интересно играть в футбол с друзьями во дворе и мастерить скворечник вместе с дядюшкой.  Она помогла справиться с утратой, возместив материнское тепло, которого им и так не доставало даже при её жизни, а после ухода - и вовсе ничего не осталось. Она готовила им завтраки по утрам перед школой и выслушивала рассказы о прошедшем дне после. Она штопала порвавшиеся на коленках брюки и с любовью отмывала мальчиков от грязи после прогулок по британским лужам. Она утешала их тихие слёзы, когда они скучали по матери, и уверяла, что боль пройдёт. Она спасла одного двенадцатилетнего мальчика и другого, девятилетнего, от чувства потерянности и страха. Возможно, если бы не эта добродушная тётушка, братья совсем бы запутались в себе и этой жизни, после превратившись в тех самых безудержных чад богатых родителей, которые не ведают ответственности за свои действия, пытаясь насытить душевную пустоту адреналином и опасностью. Из Англии мальчики возвращались нехотя, со слезами на глазах, но зато, полностью изменив свои ценности. Они возвращались не просто как настроенные на соответствие семейным ожиданиям примерные наследники, а как добрые люди, осознающие, что счастье есть, и оно может заключаться в любви к семье, друзьям, увлечениям, учебе, а не только в достижении финансового успеха по жизни. Отец сперва не признал в сыновьях этих изменений. Младшего он толком и не знал как личность, будучи оторванным от сына с его пяти лет, а к характеру старшего никогда и не присматривался, выделяя для себя только зарождение у того способностей к ведению бизнеса. Но позже влияние тетушки из Англии дало о себе знать. Сынчоль чаще задавал вопросы о том, точно ли отец правильно поступал, когда подставлял кого-то из партнёров ради собственной выгоды, или, действительно ли нужно было увольнять сотрудника, который не доделал незначительный проект к сроку из-за болезни ребёнка. Отца раздражало, когда сын проталкивал мораль в его сознание. Ему нужно было иметь постоянно растущий доход, чтобы обеспечить достойную жизнь детям и не опозорить честь как своей семьи, так и семьи покойной жены.  Он поступал так, как ему велел его отец, а тому - его: в бизнесе нет друзей кроме денег, но и они зачастую подводят. Такую мораль он хотел бы вбить в голову своему старшему сыну, на плечи которого позже переложит их компанию. Но Сынчоля это только отталкивало. Взрослея, он всё больше стал показывать отцу, как можно быть успешным, но при этом не жестоким, однако тот хотел видеть иную версию сына.  Он ударил Сынчоля в первый раз, когда тот отказался от очередной поездки с отцом по причине плохого самочувствия, а на деле хотел провести время с понравившейся девчонкой. Второй раз он ударил его, когда тот защищал младшего брата, умудрившегося притащить домой больного мышонка, нуждающегося в лечении, но, так уж вышло, разгромившего бар отца. За первым и вторым разом пошёл третий, пятый, десятый, двадцатый. Свою мораль отец и в правду вбивал в голову старшего сына, чтобы тот стал точной копией его самого - таким же черствым, идущим по головам хищником.  Сынчолю пришлось стать таким для отца, но в тайне от него он продолжал присылать подарки на Рождество и дни рождения своим английским «родителям», ходил с младшим братом в парк развлечений и обсуждал симпатичных одноклассниц, сам пытался завести друзей не только из знакомой элиты, но и самых обычных людей, знающих значение слова «счастье». Ему уже двадцать один год. Он, преподнося отцу как вынужденную необходимость для ведения бизнеса, всё же осмелился перейти на давно и очень сильно интересующую его специальность «юриспруденция» в тот вуз, который первым прислал ему ответ на просьбу о переводе из самого лучшего университета их страны. Отец был в ярости, но что поделать, если сын убедил в наличии достойных преподавателей только в каком-то обычном гуманитарном институте. Ему уже двадцать один год, и он в первый же день после внезапного перехода в новый университет встретил аскетичного на вид, но оттого более запоминающегося парня, знаниям которого позавидовали бы его одногруппники из предыдущего элитного учебного заведения. Юн Джонхан определённо внёс красок в его жизнь, добавил новую палитру эмоций, познакомил с иными гранями соперничества.  Отец учил всегда быть первым во всём, но Джонхану он был рад проигрывать раз за разом, зная, что того, пусть и задевают исправления Сынчоля и отсутствие открытой конкуренции, но всё же радуют эти маленькие победы. Спустя чуть больше года знакомства и особенно тесного, хоть и натянутого, общения последние несколько месяцев Сынчоль понял, что в любом случае, добровольно или нет, проиграл бы Юн Джонхану, ведь тому было известно не только слово «счастье», но и слово «боль», которые он не уничтожал в себе, а жил с ними бок о бок, миксуя и превращая в невероятный букет своей личности. Джонхан был олицетворением слов «жизнь», «страдания», «тайны», «любовь», «свобода» - всего того, что отец так старательно пытался выбить из Сынчоля все эти годы. Джонхан был открытой книгой с пустыми страницами, текст которых давал прочесть только избранным. Джонхан не знал, чего именно хотел, потому что, казалось, весь мир на выбор был подвластен ему. Джонхан заставил вновь почувствовать покрывшееся пылью слово «счастье», которое заключилось в тихой заботе о нём, в любви к ближнему. А ближе, чем Джонхана, он, пожалуй, никого ещё не подпускал. Ему уже двадцать один год. И он чувствует себя живым, потому что не боится любить и заводить дружбу с кем-то не из выгоды, а потому, что так подсказывает ему сердце. Отец посчитал бы его дураком, если бы узнал, какие мысли его старший сын вынашивает в своей голове с дождливой ночи дня его рождения. Чужие всплывшие на поверхность чувства казались яснее своих, но также и пролили тонкую полоску света на только зарождающиеся его собственные. Сынчоль сделал вывод, что любовь прекрасна, если от неё не получается сбежать, ведь это верный показатель того, что она - не случайный ветреный порыв, а глубокое чувство, засевшее внутри тебя. От себя не убежишь, как и от любви, если ты сам целиком из неё состоишь. Так, Вернон пытался скрыться бегством от своих чувств, но был настигнут ими вновь.    Пускай Сынчоль не выглядит романтиком, но такая сильная любовь, что сверкающими молниями пробивалась через Хансоля, его безумно поражает и вдохновляет.  Тогда, на дне рождения, он, возможно, слишком резко окунул Вернона в новую правду, но сейчас, предоставься ему снова шанс поговорить наедине, - Сынчоль хотел бы поддержать младшего, передав слова английской тетушки о том, что в любви и заключается счастье, нужно лишь принять это и сделать шаг. Перипетии судьбы никогда нельзя предугадать, но бояться их точно не стоит, ведь вселенная слышит наши искренние альтруистичные желания, иногда очень просто воплощая их в жизнь.

***

Жаркая среда - отличный повод провести обеденное время в прохладном ресторане с прекрасным видом на реку Хан. Сынчоль заказывает самый кислый коктейль с большим количеством льда и, не дожидаясь заказа, спешит в уборную, дабы поскорее умыться после длительного пребывания на улице. Даже не понятно, от чего было сегодня душнее: от температуры воздуха или от новых партнеров отца, которых тот решил пригласить на утреннюю игру в гольф, решив за одно представить сына. Лицо наконец-то касается живительной ледяной воды из-под крана, спасая Сынчоля от теплового удара. Хотя тот ещё не знает, что, стоит ему поднять голову - его хватит другой удар, от неожиданности. Бойтесь своих желаний, они могут исполниться. Рядом с ним, аккуратно складывая рабочий фартук, стоял Вернон - тот самый друг Сынквана, которому ещё несколько минут назад в своих мыслях Сынчоль готов был прочесть лекцию о необходимости действовать ради своей любви. Что ж, милости просим. Флеш Рояль к вашим услугам, Чхве Сынчоль. — Ты… ты что тут делаешь? — не очень уверенно звучит ваш голос с такими то картами, господин Сынчоль.  — Ох, напугал, — Вернон дергается, как от удара током, подмечая про себя неутешительную тенденцию встречаться с Сынчолем при обстоятельствах, когда тот появляется из ниоткуда, пугая его, — Я здесь работаю. Хансоль показывает старшему вышитую на фартуке эмблему ресторана, в подтверждение своему ответу. Надо сказать, Сынчоль тоже отметил для себя, что Вернон, по той же самой неутешительной тенденции, вряд ли дальше захочет самовольно с ним разговаривать, если настойчиво не привлекать его внимание, поэтому ситуацию старший, всё же, решает взять в свои руки. — А фартук почему сложил? — ну же, Сынчоль, ты почти управляющий одной из крупнейших компаний в Корее, не выставляй себя дураком очевидными вопросами. — Смена закончилась, — ничего нового: сказал, как отрезал. — Понятненько…, — главное, любым способом продолжить разговор, — А почему не в комнате для сотрудников? Кажется, Вернон только что вздохнул с четким выражением лица «Ну что ты докопался». Его понять можно, их последний разговор, наверное, бедного чуть до панической атаки не довел. Он то обычно далеко не самый эмоциональный, а в тот раз эмоций ему было не занимать. И вряд ли он остался в восторге от встряски своих чувств со стороны практически незнакомого человека.  — Там трубу прорвало, поэтому я здесь. Но скоро уйду уже, — Хансоль из вежливости не договаривает мысли о том, что, если кое-кто не будет своими беседами его задерживать, то и уедет он намного раньше. — А куда идёшь? Домой?— Сынчоль не сдается. Раз вселенная так скоропостижно предоставила ему шанс поговорить с младшим о чувствах - он так или иначе сделает это. Чхве чувствует, что сейчас - тот самый момент, когда необходимо отбросить все сомнения и смущение, и высказать то, что не выходит у него из мыслей. Нужно только найти нужную завязку. Вернон смеряет его ещё более открыто изъясняющимся взглядом: «И откуда ты такой беспардонный взялся?», но старший, похоже, старательно игнорирует его посыл. Вот бы он уже поскорее отвязался. — На встречу с другом. — Не с Сынкваном случайно? Брови Вернона окончательно взмыли в небо от такого неприкрытого наглого влезания в его личную жизнь. Какая Сынчолю разница: куда, с кем и почему он пойдёт после работы? И вообще, какое ему до него дело? Пара диалогов на дне рождения ещё не делает их друзьями. Тогда Хансоль позволил ему покопаться у себя в душе, но это не значит, что это повторится. Как бы не так, Вернон. Как бы не так. — С ним, — привычка всегда говорить правду в этот раз сыграла против него, задерживая в мужском туалете ещё на несколько минут. — Как у него дела, кстати? Настойчивости Сынчолю не занимать. Вроде и бесит ужасно, но упорство поразительное. — Узнаю через час. Тебе передать? — голос Вернона обоснованно раздражительный. Язвит он людям только в особых случаях, когда его допекают, выводя на эмоции. Сейчас как раз такой случай.  В обычной жизни Сынчоль правда ни с кем больше себя так не ведёт, как с Хансолем. Доставать людей и лезть в их отношения никогда не входило в его привычку, и даже было неоспоримым табу. Но тут просто почему-то язык так и чешется подтолкнуть младшего к его чувствам. Возможно, это давнее наставление тетушки вдруг в нем взыграло, но в последнее время он стал более чутким к любым проявлениям любви, которые замечал. А среди всех его знакомых Вернон был тем, в ком любовь горела ярче всего, пускай пламя в сердце было не заметно для его обладателя. Можно считать это медвежьей услугой, но Сынчоль всем своим нутром чувствует, что подталкивает младшего в правильном направлении. И несмотря на то, что Чхве выглядит чересчур навязчивым, залезая в чужое дело, действует он искренне, от чистого сердца. В неуютной тишине Вернон собирает остатки своих вещей, всем видом показывая, что разговор окончен, и ему надо спешить. — Получается, ты всё же начал действовать? — вместо ответа на саркастический вопрос, Сынчоль, пытаясь выглядеть как можно дружелюбнее, идёт ва-банк. Это край. Хансолю требуется израсходовать все свои запасы терпения, чтобы не наговорить чего лишнего старшему Чхве. Что ж ему не имётся? — Я не понимаю, о чем ты, и не хочу это обсуждать, — тон, неизменно вселяющий страх даже самому Чхве Сынчолю и не терпящий пререрканий. Прихватив все свои вещи, младший делает шаг в сторону двери, ведущей в зал, но останавливается, услышав последующие слова Сынчоля.  — Сам не знаю, почему, но я просто хочу поддержать тебя. Действуй. За свои чувства надо бороться. Резким лезвием глаза Вернона упираются во взволнованные глаза Сынчоля, вселяя секундное переживание за сказанное устрашающим взглядом. Но старшего это вовсе не пугает. С самой первой встречи он видит Хансоля насквозь, находя в нём множество сходств с самим собой. Ему знакома эти неприступность и агрессивность в глазах младшего, которые на деле - не более, чем оборонительные.  Однако лёд тает, ведь, пускай Вернону неприятно это осознавать, Сынчоль в который разу уже зрит в корень. Благодаря его словам на вечеринке Хансоль осознал, что у него есть пылающая необходимость быть ближе к лучшему другу, несмотря на то, что чувств своих он пока до конца не принял. Оттого и злится, что старший его своими пронимающими словами постоянно подгоняет. Вернон всегда считал, что чувства делают его уязвимым, а когда другой человек видит все его мысли и намерения, как на ладони, — он невольно агрессирует, защищая личное пространство. Может, Сынчоль не такой уж и плохой. Дружбы между ними Хансоль пока не видит, но, если смотреть шире, его наглые советы отчего-то кажутся вполне себе применимыми и не противоречащими его собственному видению ситуации, его собственным чувствам. Наконец, Вернон сдаётся прожигать Сынчоля неодобрительным взглядом, сменяя гнев на милость. После долгого мыслительного процесса, его лицо проясняется, а на губах мелькает еле заметная ухмылка. Сынчоль, всё это время боязливо ожидающий ругательств в свою сторону, наблюдал за чужими эмоции и выдохнул с облегчением, приметив белый флаг. Не прощаясь, Хансоль уходит, оставляя старшего с чувством легкой недосказанности, но при этом с крепкой уверенностью, что его посыл приняли и восприняли правильно.

***

Когда Сынчоль возвращается к своему столику, желанный коктейль уже ожидает его. Хорошо бы, если бы друг Чхве тоже был там, но опоздания, кажется, у того в крови.  Ну ничего, сегодня Сынчоль в хорошем настроении: он выполнил собственноручно возложенную на себя миссию по помощи Вернону в признании своих чувств, и теперь довольный представлял, как расскажет приятелю об истории двух лучших друзей, с которыми он недавно познакомился, где один из них отчаянно бежит от своей любви, однако влюбляется всё больше. Спустя, на удивление, всего десять, а не тридцать, минут опоздания, друг Сынчоля таки почтил ресторан своим присутствием. — Ну наконец-то, думал уже не дождусь, — Чхве каждый раз ругает его за одно и то же, как провинившегося щенка, — Какое оправдание на этот раз? — Разговаривал со студсоветом насчёт нового ведущего наших программ на Ютубе, — Мингю без спроса берет у старшего выпитый наполовину коктейль, с наслаждением делая глоток после жары на улице. — И кого порекомендовал? — Сынквана. Он идеальный кандидат: общительный, артистичный, умный, разносторонний… и красивый. Чхве надеется, что у него на лице не написана вся степень удивления. Подумать только. Буквально несколько минут назад он желал удачи Вернону в чувствах к Сынквану, а теперь слышит про него же от своего друга из тренажерного зала. Что за совпадения? Сынчоль прокашливается, стараясь звучать более безразлично. — Не знал, что он тебя так впечатлил всего за один вечер. — О чём ты? Мы с Сынкваном уже больше полугода знакомы, причём очень хорошо, — на последних словах улыбнулся он уж очень подозрительно. И Чхве, кажется, начинает догадываться, что бы могла значить эта улыбка, но до последнего надеется, что это не так. — Вот оно как, — их подозрительно близкое общение на вечеринке, наконец, находит своё объяснение, — Дружите, значит? — Да… Сынчоль возвращает себе свой коктейль, принявшись активно размешивать лёд трубочкой в попытках утихомирить разбушевавшееся предчувствие бури, в то время как Мингю обдумывает, стоит ли всё же рассказывать Чхве то, что уже долго держал в себе. Рассказать не о дружбе с Сынкваном, а о зародившейся глубокой симпатии. С одной стороны, они не так близко и давно знакомы с приятелем по тренажерному залу, чтобы делиться своими секретными чувствами. Но с другой стороны, какая Сынчолю вообще разница: он Сынквана особо-то не знает. Максимум сейчас - порадуется и вскоре забудет, а Ким, наконец-то сможет кому-то излить душу. Мингю решает, что, если так сложилось, и они впервые упомянули Сынквана в разговоре, то он заодно не будет скупым на рассказ о своих чувствах. — Вообще-то, знаешь, для меня это больше, чем дружба, — Сынчоль боится поднимать глаза от напитка, чтобы не показать своего еле сдерживаемого шока от внезапных откровений младшего, — Он меня вытянул из длительной апатии и, можно сказать, вдохнул в меня жизнь, — Чхве чуть не плачет, стремительно осознавая степень опасности развернувшихся событий, — А ещё он просто замечательный и такой очаровательный. И…, — конец фразы повлечет за собой в последствии много проблем, — Он мне так нравится. Больше всего я хочу, чтобы это было взаимно. Это начало конца. Что делать в ситуации, когда ты хотел рассказать другу про зарождение чувств у другого знакомого парня по отношению к тому человеку, к которому твой друг тоже испытывает чувства? Скрыться бегством или сразу убить себя? И почему Сынчоль решил влезть в отношения двух лучших друзей, обоим из которых даже хорошим приятелем не приходится? Если бы тогда, на вечеринке, промолчал - сейчас бы не пришлось разрываться. Кого ему поддерживать? Человека, чья любовь пока не ясна ему самому, но ее сила вырывается через каждую клеточку его тела, воодушевляя Сынчоля поддерживать его? Или того, к кому он очень тепло относится, кто в своих чувствах уверен и намерен идти до конца? Знакомого, который каждый раз противится любым попыткам завести с ним диалог, но при этом по итогу прислушивается к навязчивым советам? Или друга, с которым он проводит по несколько часов в неделю за тренировками и незатейливым, приятным общением? Сынчоль всегда по жизни знал, как выйти даже из самых безвыходных ситуаций, но они раньше не касались взаимоотношений других людей, в которых он так или иначе косвенно замешан. Вот бы ангел спустился с небес и подсказал ему, что делать со всем этим. — Сынчоль, телефон! — А? Что? Слишком уж он погряз в мятежных думах, что даже не услышал тихого рингтона звонка от неожиданного человека. «Змеюка Джонхан английский» — Алло? — Привет, Чхве. Мне неловко об этом просить, но можно к тебе в гости приехать часов до восьми? На любовном признании Кима удивления не заканчиваются. Внезапно не переносящий его на дух Юн Джонхан хочет просто так встретиться? Наверное, у Земли полюса поменялись местами. — Так, постой, что-то случилось?  — Ничего, просто у нас дома нечего есть, а Сынкван убежал гулять. Юн так и не научился правдоподобным отмазкам. — Джонхан, ты взрослый мальчик, — Мингю, слыша этот странный телефонный разговор только с одной стороны, заинтересованно пялится на друга, пытаясь понять, о чём речь, — Приготовь сам или закажи доставку. — Да блин, бесишь! — на той стороне Джонхан мнется, то и дело вздыхая - старается перешагнуть через гордость, постепенно выходя из себя, — Скучно мне! Я сегодня не отшельник, представляешь? Хочу общения. В ответ через трубку разносится громкий  добрый и поразительно радостный смех. Сынчоль, возможно, и не знает, как общаться с сидящим напротив другом, влюбленным в Сынквана, которого Чхве сватал Вернону совсем недавно, но зато может просто сбежать и спокойно обдумать план действий. Юн Джонхан - самый настоящий ангел, подкинувший ему отличную идею. — Давай так поступим. Ты оставайся дома, а я сейчас к тебе приеду. Как раз, ваш район неподалеку. Сынчоль быстро кладет трубку, чтобы не получить неудобный для себя отказ и, соврав Мингю, что Джонхан заболел, и ему нужна помощь, за минуту ретируется из ресторана.

***

Не прошло и недели со дня рождения Сынчоля, как Вернон сам предложил Бу встретиться в любое удобное для него время, убеждая того, что это будет не в ущерб работе. Сынкван, конечно, не очень поверил ему, поэтому прогулку они назначили в день, когда Хансоль заменял кого-то только на утреннюю смену, а после весь вечер был свободен. Они договаривались встретиться так, будто это очередное совместное времяпрепровождение, которое уже вошло у них в привычку, однако ни один из них не упускал из головы мысли о том, что в последний раз они гуляли вдвоём очень давно.  И это не могло не повлечь за собой некие метаморфозы в них самих и их взаимоотношениях. Изменения в лучшем друге Сынкван заметил ещё на вечеринке в честь дня рождения Сынчоля, когда тот сначала даже толком не уделял ему никакого внимания, а после, его словно перемкнуло, и он буквально не спускал с него глаз, прожигая физически ощутимую дыру. Но несмотря на то, что Бу сам весь вечер втайне поглядывал на Хансоля, интересуясь, смотрит ли тот в его сторону, распознать причину этой резкой перемены в друге он так и не смог. Неудивительно, ведь жар в глазах Чхве появился с того момента, как Сынкван совершенно забыл ловить его взгляд, концентрируясь лишь на взгляде Ким Мингю. Сейчас же, они неторопливо идут в сторону излюбленного кафе, вспоминая какие-то смешные моменты из школьной жизни, и Сынкван понимает, что со времени вечеринки изменений в лучшем друге только прибавилось. Всегда словно отстраненный, безэмоциональный, пребывающий в своих мыслях Вернон в этот раз активно реагировал на всё сказанное Сынкваном, шутил, много смеялся и буквально улыбался глазами. Бу пытался прикинуть предпосылки таких кардинальных изменений, однако постоянно отвлекался от своих предположений, теряясь во взгляде лучшего друга. В отличие от вечеринки, сегодня он смотрел так, словно каждое слово Сынквана на вес золота, словно в родинках на его щеках заключены все тайны мироздания. Его глаза были наполнены светом, что когда-то без остановки дарил ему сам Сынкван. Хансоль открывался с абсолютно новой стороны, определение которой Бу пока что дать не в силах. Кажется, что ответ был на поверхности, в ослепляющих искрах взора лучшего друга, но на самом деле источник изменений таился глубоко в его сердце. А вот Сынкван в глазах Вернона остался прежним. Всё то же умение поддержать любую тему, всё та же смешливость, всё те же бурные реакции, однако с одним единственным дополнением - всё, что бы не делал Бу, вызывало в душе Хансоля столько тепла и счастья, что в любой момент он был готов просто взорваться от переполнявших его чувств. Каждая улыбка была подобна рождению новой звезды на небе, а каждое прикосновение было подобно восторгу от загаданного на падающую звезду желания. Сынкван остался прежним, изменилось только то, как Вернон воспринимал его. В этом Чхве был уверен, пока не случился один крохотный инцидент. Всю прогулку его счастью не было предела. С самого начала, стоило ему завидеть Сынквана, идущего от автобуса ему навстречу, он отбросил все мрачные терзания насчет своих чувств, и просто отдался моменту. Сынчоль был прав: нужно всего лишь начать действовать, проявить инициативу, и результат оправдает все ожидания. С каждой секундой, проведенной в обществе Бу, Хансоль убеждался, что те эмоции, которые он испытывает по отношению к лучшему другу вовсе не неправильные, ведь как можно не любить такого лучезарного человека, как Сынкван. Они заходили в кафе, прогуливались по парку, молча наблюдали за смешными утками в пруду, но Вернону было неважно местонахождение, если рядом находился объект его постепенно осознаваемых чувств, который, казалось, не оставлял ни одного шанса перестать к нему испытывать зарождающуюся влюбленность. Чхве не понимал, как он смел лишать себя счастья общения с лучшим другом всё это время, беспросветно утопая в работе. И, самое главное, каким он был эгоистом, отказывая Бу в прогулках, когда тот предлагал, решив, что тому будет нормально и без него. Ведь сейчас Сынкван также светится изнутри теплом и радостью от долгожданной встречи. Однако людям свойственно выдавать желаемое за действительное. На часах было около шести, когда мама позвонила Вернону, попросив поскорее приехать домой и поговорить с отцом, который в очередной раз беспочвенно обвинял в чем-то его младшую сестру. В последнее время это частая история: отец переключается с выяснения отношения с матерью на придирки к дочери, но, к сожалению, им обеим не хватает сил противостоять его напору. Хансоль обычно с ним просто не разговаривает, но за сестру не может не вступиться.  Ему нужно было ехать, как бы он не хотел поставить время на паузу и подольше остаться на лужайке парка, наблюдая за прекрасным закатом, который, конечно, не сравнится с улыбкой лучшего друга. Они вместе шли в метро. Сынкван чуть поник, так и не получив внятного ответа на вопрос о причине срочного возвращения Вернона домой, но тот не мог и не хотел погружать его в эти проблемы. Слегка грустное молчание длилось до того момента, пока они не доехали до станции, где Сынквану нужно было выйти. Перед уходом он восторженно поделился с Хансолем тем, что очень рад был увидеться спустя долгое время, и что ему было комфортно и весело как всегда. Сказал, что очень скучал.  Потом Бу обнял его так уютно, как мог.  А после случился тот самый крохотный инцидент. В конце долгих объятий Вернон случайно повернул голову к Сынквану, едва коснувшись губами его щеки, а тот, совершенно неожиданно для Чхве, в ту же секунду резко отпрянул от него на расстояние вытянутой руки. Всё было бы ничего, но в его глазах Хансоль увидел убийственную для себя смесь из ступора, недоумения и ужаса. Кинув короткое прощание, Бу убежал, оставляя Вернона в руинах своего казавшегося незыблемым, только что выстроенного счастья просто от присутствия лучшего друга. В тот момент он понял, что Сынкван не остался прежним.  Сразу в голове начали мелькать одна за одной сцены их прогулки, когда среди ярких солнечных лучей в глазах друга, Хансоль ловил сомнения, вопросы, тревогу и опустошение. Всё это он в упор не хотел замечать, увлекшись своими собственными новыми чувствами. Сынкван и правда выглядел так, как раньше. Всё то же умение поддержать любую тему, всё та же смешливость, всё те же бурные реакции, однако с одним единственным дополнением - в его душе произошли существенные изменения, которые Вернону не удалось заметить, ведь за последние полгода он постоянно отстранялся от лучшего друга. В голове Хансоля Бу остался тем, кто при встрече налетает с объятиями, говорит о безграничной дружеской любви и силе их дружбы, обожает его, несмотря на все преграды, что он выстраивал, в шутку пытается поцеловать в щечку, также в шутку расстраиваясь, что Чхве уворачивался. Прежний Сынкван не отшатнулся бы от невинного легкого столкновения лицами так, словно к нему прикоснулось приведение. Может, в глазах Вернона Сынкван и остался прежним, но на деле он изменился куда больше, чем сам Чхве. Если бы только Хансоль не только смотрел на лучшего друга, но ещё и видел, как первый месяц после того самого разговора, Сынкван без умолку болтал о совершенно посторонних темах, только бы не думать о разбившемся сердце, или с какой грустью он смотрел на него во время репетиций, держа в руках телефон с открытой перепиской, в которой давненько не было сообщений от лучшего друга. Если бы только он разглядел, что делая шаги навстречу Мингю, он на каждом шагу оборачивался на Вернона, в надежде, что их дружбе всё же не пришел конец. Если бы только Хансоль взглянул чуть глубже в душу Сынквана, и увидел, как его пробивал удар от каждого ласкового взгляда или теплой улыбки Чхве, потому что он уже давно запретил себе мечтать о малейших чувствах Вернона в свою сторону. Возвращаясь к себе домой, каждый из них пытался принять один непростой факт: они оба изменились. Но может именно изменений с двух сторон не доставало для начала пути к счастью?

***

— Да уж, Чхве, — Джонхан делает глоток уже давно остывшего какао, которое Сынчоль заботливо приготовил по приезде к нему домой, — Если бы ты раньше рассказал всю эту историю с отцом, командировками и учебой в Англии, то очень бы помог мне избавиться от уймы вопросов относительно тебя. И вообще, повезло, что ты Сынквану проговорился, а то я так бы и оставался в неведении. — Ты так сильно мною интересовался? — в ту же секунду полетевшая в лицо Сынчоля подушка так и не достигла своей цели стереть больно самодовольную ухмылку, — Шучу-шучу. — Не беси меня, Чхве, — Юн хмурится, уверенный, что старший воспримет это как недовольство, но даже не догадывается о том, что за проведенное вместе время Сынчоль все его привычки выучил наизусть, и знает: хмурится Джонхан только когда его что-то глубоко заинтересовало, а когда сердится - то просто прожигает неодобрительным холодным взглядом на бесстрастном лице. — Если совсем честно, я тогда тоже гадал, откуда ты так хорошо английский знаешь. В моём мире всех с пеленок по заграницам возили, а ты всего своим трудом добился, — никогда бы Сынчоль не подумал, что тот человек, который поначалу ненавидел его за постоянные подколы и исправления, будет сидеть напротив него и смотреть искренне, так, словно услышал самую лестную похвалу на свете от важного для себя человека. Чхве прокашливается, не понимая, в какой момент у него перехватило дыхание, и продолжает, — В общем, я рад, что мы наконец-то обсудили это, и теперь можем жить спокойно. — И я рад… Так опуская глаза, Джонхан еле слышно бурчит под нос каждый раз, когда пытается выразить положительные чувства. Это Сынчоль тоже выучил про своего невероятно очаровательного сокомандника. Он бы хотел подольше остаться в этой минималистичной, но пропитанной духом свободы комнате с человеком, время с которым идёт совершенно незаметно, но, как говорил отец, всё приятное рано или поздно подходит к концу. Слышится скрежет проворачиваемых в замочной скважине ключей. — Джонхана, я дома! — Сынкван кричит из коридора в сторону комнаты соседа, в которой, через несколько секунд, к своему удивлению, видит совсем не того, кто там живёт, — Ой, а что ты тут делаешь? — Видимо, уже ухожу, — под аккомпанемент ошарашенного взгляда Сынквана, Сынчоль неторопливо встаёт с измятой постели Юна, делая вид, что его, в отличие от Бу, совершенно не смутила их встреча. Чхве очень надеется, что младший не разглядит в нём желание провалиться под землю из-за обстановки, которая так и кричит о домашнем свидании, и от воспоминаний о сегодняшних разговорах с двумя юношами, которые непосредственно касались Сынквана. Да, денёк не из лёгких. Второй раз за день выйти из неловкой ситуации помог ангел, Юн Джонхан. — Привет, Квани, ты рано сегодня. — Да, Вернону мама позвонила, попросила приехать. Но он так и не сказал, что случилось. Сынчоль, стараясь слиться со стеной, не то, чтобы хотел подслушивать, но просто его пока не выпроводили не из комнаты, не из дома, а Бу слишком уж громко делится своей грустью. Правда, не долго ему пришлось подрабатывать агентом прослушки, Юн скоро вспоминает о его существовании. — Так, Чхве, — Джонхан жестами показывает тому вместе с ними выйти в коридор, — Предлагаю тебе, если наш хозяин разрешит, быстренько побывать на экскурсии в комнате Сынквана, и потом сразу радостно пошлепать домой. Идёт? Сам Юн возвращается на кухню, чтобы домыть остатки посуды после их посиделок, а Сынчоль выжидающе смотрит на самого младшего и, получив одобрительный кивок, следует за ним в его комнату. Вообще-то, Чхве и без пребывания в комнате Бу обошелся бы, но интуиция подсказывает, что следование словам Юн Джонхана приводит сегодня к приятным последствиям. Так почему бы не потратить лишние пять минут на разглядывание разных милых мелочей в комнате младшенького. Сынкван, кажется, также просто следующий предложению соседа, сам без особого интереса показывает своё жилище, но вдруг почему-то останавливается напротив полки с несколькими фотографиями. На них на всех были изображены друзья Бу и он, всегда улыбающийся. Однако фотографии с одним определенным человеком особенно выделялись среди остальных. И Сынкван смотрел именно на них. Второй раз за сегодня Чхве не может удержаться от озвучивания своего мнения. — Интересно… на фотографиях он смотрит не в камеру, а на тебя. Сынкван резко разворачивается в его сторону с видом настигнутого охотником зверька, но молчит. Сынчоль, движимый сегодня непонятными побуждениями, решает рискнуть и взять одну из фотографий-селфи, рисуя пальцем направление устремления взгляда этого друга. И его пунктом назначения был Сынкван. Тишину комнаты разрезал стук разбившегося сердца, которое впервые за несколько месяцев обрело надежду, когда-то потерянную в этой же комнате. Не нарушая молчания, Сынчоль выходит из комнаты, оставляя хозяина один на один со снимком в руках. Сынкван смотрит, не отрываясь, не в силах пошевелиться из-за бушующих внутри него мыслей. Он не слышит, как Джонхан в очередной раз на пустом месте препирается с Чхве, прежде чем выпроваживает его из дома, как и не слышит, что Юн тихонько подходит к нему со спины, нахмурившись при виде того, кто стоит рядом с Бу на фотографии.  Действительно, интересно. На всех совместных фотографиях Сынкван смотрит чётко в камеру, а Вернон всегда, даже через экран телефона, смотрит только на Сынквана. 

***

Plot twist: he likes you back.

But what about you?