Цундэрэ

Что движет нашими поступками? Наши чувства.

А что движет нашими чувствами? Люди.

Ни одной песни про великие поступки не было написано без аккомпанемента великих чувств композитора.

***

Ресторан должен был закрыться ещё два часа назад. Но вот на часах уже 02:17, а эта шумная компания всё никак не уходит. В их заведении действует главное правило - работать до последнего гостя. Но почему-то остальным хватало совести уйти вовремя, а эти корпоративщики, кажется, только начали. Поварам везёт, они наготовили несколько закусок и ушли ещё часа полтора назад, а официантам и бармену надо остаться и мучаться. Единственный плюс: страдания в эту вечернюю смену Вернон делит со своим другом Джису. Одному было бы совсем паршиво, а так - сиди и болтай себе в подсобке сколько влезет, пока пьяный гость не позовет. В последнее время они оба выматываются на работе нещадно. Пока идёт лето - есть возможность работать в дневные смены, поэтому парни часто выходят вдвоём на полный день, чтобы больше заработать. Вместе веселее, и время проходит быстрее.  Только вот сегодняшняя вечерняя смена тянется угнетающе медленно, никак не подходя к завершению. Однако любые плохие моменты можно превратить в интересные воспоминания. Так всегда говорит Джису.  С этого он и начал их разговор по душам. Обстановка в подсобном помещении, конечно, специфичная, но отчего-то, атмосфера располагает к долгой беседе. Они никогда раньше не общались на какие-то сокровенные, волнующие их темы, и сейчас не планировали, по крайней мере, Хансоль точно. Но, вот, постепенно рассказ Джису про одногруппников перетёк к рассказу про симпатичную девушку, с которой он бессмысленно и безрезультатно переписывается уже несколько месяцев к ряду. Типичная неопределенность. Фокус внимания Вернона к ночи постепенно пропадал, поэтому он, честно, не заметил, когда они углубились в тематику «личная жизнь», которую он никогда не любил и даже боялся обсуждать.  Ну а что рассказывать, если в личной жизни у него никогда ничего не происходит. Совсем. Не то, что у того же Сынквана. Вот у кого личная жизнь не бывала скучной. Он то всегда был в школе в центре внимания, часто начинал романтические истории с кем-то, хоть и не надолго.  Сынкван всегда всем нравился, а Хансоля, к его счастью, наоборот, многие не замечали, даже с учётом необычной для Азии внешности. Лишь однажды какая-то девчонка, на три года младше, решила проявить к нему симпатию, но он тут же её отверг.  Он считал отношения бессмысленной тратой времени. Его всегда устраивало одиночество. — Как там Сынкван? Вопрос вырвал обоих из плена затянувшейся тишины. И когда Джису успел замолчать и заняться чтением его мыслей? Или, может, понял, что не занятную для собеседника тему личной жизни лучше сменить темой друзей?  Хотя разве это не одно и то же? — Ну, не знаю, мы не особо общаемся в последнее время, — Вернон моментально опустил глаза в пол, нервно теребя в руке оторванный от какой-то коробки кусок картона, а тон его голоса стал неестественно тихим и низким.  Джису всегда разбирался в людях, а уж своего друга он, тем более, хорошо знал. И резкую взволнованность того не скрыть. Но причина такой смены поведения пока не ясна. Принято считать, что во время откровенных разговоров мы всегда показываем себя настоящих, без прикрас, а под откровенностью обычно понимается тема отношений, семьи, любви. Но, очевидно, не для Вернона. Ведь, разве есть нужда обсуждать личную жизнь, если по-настоящему открывается Чхве на вопросах про лучшего друга. — А почему так? Много учёбы? — Хон задаёт вопросы с навязчивым энтузиазмом, не особо подходящим для натянутой атмосферы. Но такой энтузиазм справедливо оправдан искренними переживаниями за друга.  Ещё, если честно, Джису очень любит задушевные разговоры. Они будто подпитывают его энергию. Однако, это не отменяет того факта, что ему правда интересно узнать, что случилосьу этих двоих, которые в школе были совершенно неразлучными. И нет никакого притворства в том, что он хочет помочь поскорее решить эту проблему, ведь видно невооруженным взглядом - случилось что-то определённо. А у Хона, очень кстати, плохо скрываемый синдром спасателя. — Мы должны были встретиться спустя долгое время, но я отменил всё из-за работы, — Ещё Джису хорошо знает Сынквана и то, как он расстраивается, когда встречи и прогулки внезапно отменяются, особенно с близкими людьми. Наверное, он был очень подавлен из-за этого, — И в семье сейчас сложности, — Хансоль вздыхает тяжело, — Сынкван спрашивал про это - я не рассказал. Ситуация, и правда, сложная. Хон понимает позицию Чхве, ведь тому, пускай он и не говорит об этом, но правда нужны деньги сейчас. Работа важна для него, и, кажется, нет такой причины, из-за которой он бы пропустил смену в ресторане.  С другой стороны, Сынкван мог не на шутку расстроиться. Но он же всегда старался оставаться позитивным и, наверняка, отнёсся к отказу друга уважительно и с пониманием.  Возможно, конечно, всё намного запутаннее, потому что с первого взгляда - не случилось чего-то такого, что бы вогнало Вернона в то опущенное состояние, с которым он говорит об этом всём. Будто есть что-то ещё, что Джису упускает из виду.  Может, дело в том, что Чхве, не поделился своей проблемой с Сынкваном, хотя они и лучшие друзья, и теперь его мучает совесть? Но это звучит, как минимум, странно. Каждый имеет право что-то скрывать даже от самых близких. Видимо, эта ситуация просто стала последней каплей к тому, что нарастало уже давно. Хон абсолютно точно многого ещё не знает.  Но он уверен, что поможет Хансолю со всем разобраться. — Друг из меня не очень, — после недолгой паузы продолжает Вернон. Джису широко раскрывает глаза в удивлении, — Ему, наверное, скучно со мной, я понимаю.  Вот это заявление. Хон уже ничего не понимает. Это тут вообще причём? Откровения Вернона становятся всё неожиданней. — Не говори так, ты его лучший друг. Уверен, ему всегда с тобой интересно. — Я уже в этом так не уверен, — голос Чхве становится резче, и, кажется, слышно нарастающее раздражение.  — Почему?  — Я недавно видел, как он гулял с Мингю, — Хон ни разу не слышал от Хансоля такую язвительность, с которой он выделил это имя, — Он то мастерски поддерживает разговор, — явное презрение проскальзывает между строк. Джису пытается сложить пазл из новых вводных, но пока тревожная картинка никак не складывается, —  Они потом ещё оба отметили друг друга в историях, — неестественно для себя, вечно спокойный безэмоциональный Вернон раздраженно закатил глаза, — Вроде и ничего такого, но как-то неприятно.  Ситуация настолько сложнее и глубже? Джису думал, что проблема заключается в легком недопонимании между двумя лучшими друзьями, и будет быстра в решении. Но представленная его вниманию подноготная попахивает любовным треугольником. Сколько же он пропустил с момента их окончания школы?  И кажется, ему известны ещё далеко не все детали. Но он должен хотя бы постараться снять симптомы раздражения и облегчить душу друга. — Я понял, к чему ты клонишь, — Вернон удивлённо уставился на него, — Думаешь, он тебя заменил на этого Мингю? Хансоля застали врасплох, но Хон прав. Он кивает, подтверждая предположение. — Напомнить, про кого ты так же думал второй год старшей школы? — Джису сейчас похож на старшего брата, отчитывающего младшего за то, что тот утаил от него правду. — Про тебя. — Про меня. Помнишь же, мы тогда много с Сынкваном общались. — Лицо Вернона ничего не выражает. Конечно, он это помнит, как и помнит свою апатию по этому поводу, — Но ты для него всегда был на первом месте. Последнюю фразу Джису выделяет голосом, пытаясь достучаться до друга. Они это уже проходили. Оба молчат какое-то время. Вернон отчетливо помнит, как неловко было утыкаться в свою необоснованную ревность и придирки к себе.  Джису с Сынкваном последние два года старшей школы много времени дополнительно занимались вокалом и игрой на инструментах, в то время как Чхве в другой части здания занимался рэпом и разбирался со звукозаписывающей техникой. Всех тогда устраивали их занятия, но камнем преткновения стало то, что пока Бу с Хоном сближались всё больше, Вернон отдалялся от них в одиночестве.  Для него тогда любое совместное время препровождение этих двоих без него было триггером и приводило к растущему комплексу «неинтересного друга». Даже на их совместных прогулках втроем Джису с Сынкваном обычно активно что-то обсуждали, а Вернон молча шел рядом, не в силах что-либо поделать со своей интровертностью. И несмотря на то, что он, в принципе, никогда не был разговорчивым, его раздражало чувствовать себя пустым местом в оживленной беседе других. Раздражал Хон Джису, который так идеально вписался в мир его лучшего друга, заставив того забыть о Хансоле.  Однажды он не выдержал и сообщил Сынквану о том, что чувствует себя третьим лишним, в ответ получив ожидаемую тонну убеждений в обратном. Естественно, для Чхве это звучало совсем не убедительно. Бу же всегда такой: будет поддерживать и настраивать на позитив, даже если всё очень плохо. Не стоило ждать от него чего-то иного. Хорошо, что тогда ситуацию взял в свои руки Джису, с которым проблемой поделился сам Сынкван. Он спокойно обсудил всё с Верноном, настояв на том, что Чхве - лучший друг Сынквана, а он сам - просто друг. Это всегда читалось в их общении, и являлось неоспоримой истиной. Тогда Хансоля это кое-как успокоило. Он понял, что общительный Сынкван всегда будет находить всё новых и новых друзей, но Вернона не бросит и не променяет ни на кого. Но почему сейчас тревога не отпускает, застилая разум? — Я знаю, но…, — Джису никогда раньше не видел Хансоля таким нервным, — Понимаешь, не знаю как описать это, но в последнее время я отчетливо чувствую, что что-то изменилось, — и почему Хон читает в чужом взгляде столько боли, — Я сравниваю это чувство с той дружеской якобы ревностью к тебе, к Минхао с Джихуном, но это другое.  — Оу… Дружба Сынквана с Мингю задевает не только дружеские чувства Вернона? — Причем это дурацкое чувство не покидает меня с их первой встречи, — злость в купе с отчаянием - разрушающая смесь, — Меня будто ещё тогда отодвинули на задний план, — он резко отбрасывает измученный кусок картона в сторону, пугая этим собеседника, — И я тогда отреагировал не лучшим образом, — рывком встаёт, начиная нервно расхаживать по жалкой квадратуре подсобки. Его руки зарываются в волосы, ища успокоения в привычном жесте, но не находят искомого, — Я пытался встать между ними, Джису! Правда, потом быстро осознал свою глупость и помог им сблизиться снова. Лицо кривится от смеси непривычных эмоций. Прямо сейчас Вернону просто тошно от себя, от этого разговора и от своих чувств, что он не в силах объяснить логически. Он не понимает как оказался в этой точке, где ночью посреди подсобки психует от внезапного вопроса про лучшего друга, впервые так открыто выплескивая долго сдерживаемые переживания кому-то. Кажется, это - точка невозврата, после которой его самосознание перестанет быть прежним.  Или этот процесс был запущен намного раньше, но проявился только сейчас? Взволнованный взгляд друга приводит в чувство, делая рассудок яснее и утихомиривая разбушевавшееся сердце. — Я понимаю твои переживания, — Хон встаёт вслед за другом, кладя руку тому на плечо в попытке успокоить, — И то, что ты их как будто бы пытался разлучить, - не так постыдно… Хотя я не верю, что это было специально, — глаза Чхве впервые открыто пересекаются с чужими, ища в них необходимой поддержки, — Мы все имеем право испытывать неправильные в общепринятых рамках чувства. Но, в конце концов, ты же потом сам наладил общение между ними. И это говорит о тебе то, что ты прекрасный друг. И дружба у вас прекрасная. Хансоль морщится от возникшей мысли, что сейчас дружба прекрасная только у Сынквана с Мингю. Не с ним. — Если честно, я уже перестал понимать: жалею о том, что пытался встать между ними, или нет, — как смириться с мыслями, что не переставая кричат об ошибочном выборе, о том, что не нужно было отпускать своего друга к чужому человеку так далеко. Почему в произведениях, что они тоннами изучали на уроках по литературе не говорилось о чувствах, кажущихся неправильными даже в своих глазах, но испытываемых раз за разом, когда разговор заходит про лучшего друга. Про Сынквана, — И сам факт, что я задаюсь такими вопросами, - меня убивает. Наступившая тишина наполнена тяжелыми смолистыми рассуждениями.  Кто-то, во вред своим чувствам, совершает хороший поступок ради другого человека, при этом сначала причинив ему боль. Кто-то, сам того не зная, безжалостно встаёт между двумя людьми, разрушая всё на своём пути, включая их взаимоотношения.  А кто-то ломает и воскрешает себя заново, скрывая даже от самых близких то, что ближе к сердцу.  Все они стараются быть честными перед собой, но обманываются чувствами, приписанными ими же к другим людям. Все они ненавистны себе от мысли, что ненавистны тем, кто для них дорог. А есть такие, как Джису. Те, кто всегда в стороне от всех страстей, живущие свою спокойную жизнь. Его обыденность в несколько раз скучнее, чем то, что он только что услышал. Однако, очевидно, что и проблем у действующих лиц в разы больше, чем у него. В таких историях он персонаж второго плана, который поможет главным героям прийти к согласию и счастью. По крайне мере, попытается. — Я знаю, что ты вряд ли сейчас захочешь ещё глубже погружаться в эту тему, — внезапно Хону в голову пришла абсурдная на первый взгляд, но кажущаяся сейчас самой правильной, идея, — Но почему бы тебе не попробовать выплеснуть свои эмоции и тревоги в написание песни? Только смягчившийся взгляд Вернона в момент прожёг дыру в рабочей рубашке Джису. Взор боится устремиться выше - туда, где в глазах напротив его ждут свои же хорошо спрятанные секреты.  Он в ступоре, и он напряжен - словно кто-то посягнул на нечто очень сокровенное. — Ты… ты знаешь? Откуда? — язык немного заплетается из-за волнения от ночных откровений. Это всё слишком. — Знаю ли я о том, что с начала старшей школы ты стал усерднее учить литературу, ходить на занятия по рэпу и писать стихотворения, которые потом накладывал на свою же собственную мелодию? — Хона даже веселит то, как вытягивается с каждым словом лицо друга, — Нет, не знаю. — Это Сынкван… Подсобку расшевелил лёгкий добрый смех, сорвавшийся с губ Джису. Это кино, что он смотрит последние минут пятнадцать, продолжает набирать обороты. — Нет конечно, — Джису кажется, или Хансоль выдохнул только что, — Он бы не стал рассказывать мне твой секрет, ты же его знаешь, — какое сатирическое высказывание под призмой всей этой ситуации, — Ты сам мне случайно проговорился между делом. А потом распереживался и попросил никому не рассказывать. Ничего криминального. Напряжение Вернона до сих пор не спало, но по нему видно, что предложение друга безошибочно его заинтересовало и увело от раздражения. Былая страсть всколыхнулась приятным теплым воспоминанием.  Как легко всё было в школе. Он жил творчеством и своими идеями. Было нечто особенное в тайне его занятия, что делало написание песен сокровенным ритуалом, встречей с самим собой под вуалью искусства. У него было главное правило - никто не должен знать о его увлечении, никому не должна быть открыта его душа, раскрытая в каждой строчке.  Только Сынквану он доверил свой секрет, когда тот однажды случайно застал его за процессом создания очередного шедевра. Но возмущаться не хотелось. Хотелось безмолвно провести его в свой мир, приоткрывая дверь, ведущую в душу. Хотелось поверить, что Сынкван - тот, кто отнесется к этому с уважением и трепетом. И он не подвёл. Оказывается, тайна не была такой безупречной, раз уже второй человек осведомлен о её существовании.  А может эта тайна тихо погибала без огласки всё это время? — Не хочу показаться навязчивым, но…, — Джису начинает стесняться, ещё не озвучив предложение, — Я на гитаре играю и тоже песни писал…, — Вернон заламывает бровь в немом вопросе, — Ладно, скажу напрямую. Давай я помогу с написанием. Хансоль уже не знает, какие эмоции испытывает от их разговора. Простой вопрос, состоящий из трёх слов заставил его вывернуть наружу глубоко хранимые эмоции и горячо охраняемые секреты, которые он клялся оставить только для себя самого. А сейчас он в шаге от того, чтобы впустить человека, которого он не считал близким, в свою жизнь до такой степени, что он будет знаком с его внутренним миром, с его творчеством. Вернон никого, кроме Сынквана, не подпускал ещё настолько близко. Но раз всё внутри него может перевернуться всего за один разговор, то, может, и с этим стоит рискнуть? — Давай попробуем. Голос бармена раздается за стеной. Наконец-то, ночные гости готовы расходиться по домам. На часах 03:14.  Любые плохие моменты можно превратить в интересные воспоминания.  Вернон чувствует себя выжатым и побитым своими же собственными эмоциями, но, несмотря на всё, он благодарен этим корпоративщикам за то, что они засиделись до неприлично позднего времени. А ещё он благодарен Джису, который, сам того не зная, стал первой помощью закопанных неизведанных чувств.

***

Опаздывать в первый день - прерогатива таких людей как Сынкван. Он не может назвать себя безответственным человеком, но иррациональным - определённо. Когда ты собираешься на работу в новое незнакомое место, почему-то, нужная одежда магическим образом оказывается в стирке, кофемашина ломается, а автобус приезжает на две минуты раньше расписания.  Но небеса на его стороне сегодня, ведь он успевает забежать в офис за минуту до появления наставника.  Всё вокруг кажется дорогим и красивым. Встречающиеся люди приветливо здороваются, но после убегают поскорее выполнить поручения, которые не терпят отлагательств. Нельзя допустить неидеальности и неточности в какой-то из сфер, которой они занимаются, будь то музыкальные группы или актеры. Статус ведущего развлекательного агентства говорит сам за себя.  Конечно, все стажеры сразу представляют себе картинку, где они, важно восседая в кабинете, приглашают к себе на приём известных айдолов и раздают им указания. Но реальность, по обыкновению, опускает ожидания до неприлично низкого уровня.  Наставник Сынквана был одним из заместителей главы рекламного отдела, а значит, на Бу, как и на любого простого заместителя, в ближайшие три недели повесят кучу мелких операционных задач и бумажную волокиту.  Надо сказать, не всё так плохо. Его отдел куда лучше, чем те отделы, куда определили Сунена и Сокмина. Этим двоим придётся разгребать завалы в «стратегическом планировании», а там они точно вместо применения своей творческой жилки будут обязаны ежедневно работать с таблицами и цифрами. Сынкван, по крайней мере, сможет хоть немного испытать себя в той специальности, на которую они учатся, и приблизиться к процессам создания рекламных кампаний.  … По окончании первой недели ребята готовы валиться с ног от усталости, но усилия оправдывают себя, ведь каждого из них уже отметили их наставники. Работы так много, что справиться с ней можно только в том случае, если не думать об объеме, а просто брать и делать. Желательно, со скоростью света, ведь новые задания поступают каждые полчаса.  За весь рабочий день Сынкван пересекается с Суненом и Сокмином только во время обеденного перерыва, который считается святым, без права посягательства. «Война войной, а обед - по расписанию.» Такой девиз висит на входе в столовую. Стоит отметить, на удивление, основная часть местных работяг не жалуется на перерабатки. Но, естественно, за неделю ребята уже успели узнать, что есть некоторые группы сотрудников, график которых больше похож на сменный. Свет в их окнах всегда горит по ночам, но, вроде как, они не жалуются. Зарплата достойная и с работой, как поговаривают, не соскучишься. Но парни уже не романтизируют подобные графики, ведь с той адской нагрузкой, что свалилась на их плечи, физически больно думать о работе в ночную смену.  Обед, правда, стал для ребят священным ритуалом, каждую минутку которого нужно провести, максимально абстрагировавшись от рабочих обязанностей. И если в первый день они ещё обсуждали, кто чем занят, и причастен ли кто-то к взаимодействию со знаменитостями, то на второй день не хотелось говорить о работе совсем. Так, всю неделю Сунен каждый день рассказывал новый факт из жизни щеночка, которого родители подарили ему на день рождения, а Сокмин, как всегда, восторженно реагировал на каждое фото- и видео-сопровождение историй. Сынкван предпочитал больше молчать и слушать этих двоих, ведь с такими активными друзьями его экстравертность сладенько дремала. Да и говорить ему было не о чем. Разве что о… намечавшейся ночевке с Мингю в эту пятницу. Ну а зачем рассказывать о том, что ещё не произошло? И вообще, это простая ночевка, в конце концов.  Хотя, если быть честным перед собой, Сынкван намеренно не говорит про то, что очень сильно сблизился с Мингю, чтобы друзья его не засмеяли. Они то любят подшучивать над ним по поводу и без, да и над Мингю во время репетиций часто прикалывались. А тут - комбо.  В общем, лучше не подкидывать им поводов для разных шуток. Еле заметно на подкорке сознания у Сынквана висит риторический вопрос: «Если это просто друг и просто ночевка, то почему они вдруг должны смеяться, смущая его?». Такими вопросами Бу боится задаваться, чтобы мысли не ушли в темные дебри, под названием «правда». … Долгожданная пятница близится к завершению. Ребята коротко обмениваются впечатлениями о рабочем дне, а после, попрощавшись у входа в офис, разбредаются каждый в свою сторону, мечтая наконец-то отдохнуть после первой недели в качестве стажеров. Сынкван идёт неторопливо, стараясь наслаждаться приятным закатным солнышком. До встречи с другом у него ещё пара часов, а учитывая, что убрался в квартире он ещё вчера, то готовиться особо не надо, и можно не торопиться.  Шаги сами собой ведут мимо остановки, в сторону сквера. Так дорога до дома займет чуть больше времени, но сейчас такая прогулка кажется очень необходимой. Нужно проветрить голову после сумасшедшей недели и привести мысли в порядок. Даже музыку не хочется слушать, чтобы лишний раз не наталкивать себя на какие-то дополнительные размышления. Хочется спокойствия и приятного опустошения. Но если бы обнулиться и абстрагироваться от всего насущного было бы так легко - мы бы не забывали выключать вибрацию в телефонах на приходящие сообщения в соцсетях. Сынкван нехотя достает из кармана практически разряженный телефон, чуть не роняя его от удивления, когда видит имя отправителя. «Нони» — Привет, как дела? Чем занят вечером? Как всегда лаконично, без лишних знаков и смайликов. Давно же он не получал подобные сообщения от своего лучшего друга. Сынкван даже не осознает, что стоит как вкопанный посреди тротуара, в который раз перечитывая два предложения. Почему-то это всё выглядит так неестественно и непривычно, что он просто не знает, как на это отвечать.  С каких пор Вернон решил узнать, как у него дела, если до этого никогда просто так не интересовался? Обычно, если ему что-то нужно, он пишет напрямую, без лишних вводных. Сынквану всегда нравилась в нём эта простота и прямолинейность. Но отчего сейчас ужасно простые вопросы выбивают его из колеи.  Прошло уже около двух минут с того момента, как он прочитал сообщение. Нужно поскорее ответить.

— Привет) Немного устал, вот иду с офиса… Практика и всё такое… ну я рассказывал))

Прочитано сразу же. На той стороне Хансоль нервно перебирает непонятно откуда взявшиеся в студии бусы, ожидая ответ на второй вопрос.  Но, чёрт, как он мог не спросить у Сынквана про практику? Это же так важно для него. Он действительно писал перед началом практики о том, где это будет, как он этого ждёт и как переживает. А Вернон просто снова увлекся своей работой, позабыв о друге. Спасибо Джису, который ни с того ни с сего предложил написать Сынквану, иначе Хансоль сам бы либо не додумался, либо забыл бы написать ему. Он, вообще-то, никогда не понимал всей прелести переписок, предпочитая им живое общение. Но как в соцсетях, так и в жизни первым начинать общение Чхве не привык. Таким людям, как он, всегда нужен рядом кто-то как Сынкван или Джису, кто будет напоминать о необходимости в социализации.  Сейчас Вернон ещё до конца не понимает, что впервые за долгое время, осмелился внезапно спросить, как дела у лучшего друга. Хон так быстро протараторил что-то про помощь с текстом и про необходимость срочно написать Сынквану, что он просто не успел опомниться.  Они сидели в студии звукозаписи уже четвертый час, ломая голову над вторым куплетом. Начало для него всё никак не шло, хотя мелодия уже была плюс минус понятна. Вообще, им повезло, что дядя Джису из Штатов владел этой студией и разрешал им пользоваться ею в свободное от аренды время.  Работа над песней шла, на удивление, быстрее, чем они думали. Третью неделю подряд они берут выходной в ресторане по пятницам, чтобы посвятить этот день сочинению. Прогресс уже был на лицо. Основной мотив песни они придумали ещё в первую встречу, дальше начали трудиться над текстом. Конечно, не обошлось без давних наработок Вернона. Единственным условием Хансоля было не обсуждать его чувства и эмоции, если он сам не начнёт, и не спрашивать про их выражение в тексте.  Вернон - пишет, Джису - помогает найти рифмы и играет мелодию на гитаре, выискивая нужную тональность.   Резкое предложение Хона написать Сынквану выбивалось из их установок и планов, но, вероятно, окажется полезным для написания неполучающегося куплета. Бу долго печатал ответ на второй вопрос.

— Вечером ко мне приезжает Мингю с ночевкой, мы с ним чуть больше недели назад договаривались) Джонхан как раз должен сегодня ночевать у своего этого Чхве Сынчоля:))) Вот я и позвал Мингю)

Отправлено. Сынкван хотел был понять, почему писал так, будто оправдывается, но думать об этом сейчас не в его силах. Какая-то его часть безумно радуется долгожданному сообщению от бедового лучшего друга интроверта. Если бы не планы - он бы тут же предложил встретиться.  Если бы.  Но он уже договорился.  Даже если Вернон сам хотел позвать его погулять, то ему нужно было делать это заранее. Да. А сейчас Сынкван не позволит себе отменить всё ради него. У него другие планы. Прочитано. Пластиковый чехол сжимается, давя на стенки телефона. Хансоль несколько раз перечитывает сообщение, не в силах сдержать раздражение. Ну конечно, это снова Ким Мингю. Чего ещё он ожидал? Хочется обидеться, как маленький ребёнок, у которого отобрали игрушку, принадлежащую не ему, а другому мальчику. Но. Но обижаться он не имеет права. Да, изначально у него не было мыслей куда-то звать Сынквана сегодня, и, чисто технически, спросить про вечер было инициативой Хона.  Но. Но после того как он узнал про ночёвку с Мингю, захотелось отобрать у него Сынквана обратно. Прогулка с Бу теперь звучит как очевидно самая лучшая идея на сегодняшний вечер. Но. Но идея эта несбыточна. Вернон коротко желает другу провести хорошо время, стараясь не сорваться на агрессию в сообщении. В ответ прилетает смешной жизнерадостный стикер. Обычно, он бы слегка улыбнулся на это, но сейчас нет сил ни на что, кроме раздражения. Хансоль бросает телефон на стол и буквально выбегает из студии, хлопнув за собой дверью. Ему срочно нужно привести мысли к привычной логичной системе, из которой всё происходящее в последнее время и сильно выбивается. Джису только молча вздыхает. Он украдкой смотрит на открытую переписку в незаблокированном телефоне друга, улавливая одно единственное имя, которое всё объясняет. Ким Мингю - главный раздражитель для Чхве, и пока ревность Хансоля, что он старательно отрицает, не пройдёт, это останется неизменным. Возможно, Хон поступил некрасиво, насыпав соль на рану, когда предложил поинтересоваться жизнью Сынквана. Но после того разговора в подсобке прошло уже достаточно времени, а Вернон с каждым днём будто увядал на глазах от явного самокопания. Его нужно было срочно освежить новыми эмоциями и вдохновить на творчество, пускай и таким болезненным способом. Чхве возвращается спустя почти три часа. Судя по мокрым волосам и стекающим по его кожанке каплям - на улице за это время успел пройти сильный ливень. Может, оно и хорошо, ведь вода часто помогает нам отпустить тревоги, смывая своими потоками всё плохое. Хансоль заметно успокоился, а его лицо приняло привычное задумчиво безэмоциональное выражение.  Но достигнутое спокойствие продлилось недолго.  Стоило Вернону заглянуть в свой смартфон - он тут же швырнул его куда-то в сторону диванчика, принявшись быстро что-то писать на черновике. Джису аккуратно заглядывает через его плечо на листок, прочитывая начало второго куплета их песни: «And everytime I see you in my feed I don't feel anything anymore» Пока Хансоль громко прослушивает демо-версию песни, чтобы сопоставить новую строчку с мелодией, Хон суетно заходит во все соцсети, в поисках того, о чём только что прочитал. Интуиция не подводит, и он находит репостнутые Сынкваном со страницы Мингю фотографии, где они счастливо обнимаются на фоне уютно обставленной комнаты. И когда только  они успели это выложить? Вернон заканчивает с прослушиванием, говорит, что новая строчка точно остаётся и, быстро собравшись, уходит домой не попрощавшись. Ему сейчас не до разговоров. Он рассержен на себя и на ситуацию. Его бесит наличие Ким Мингю в жизни Сынквана, но бесит ещё больше потому, что его самого в ней нет. Что вообще произошло с ним за последнее время? Пока для остальных Чхве оставался одинаково спокойным, внутри него творились ранее неизвестные странности, выводящие на эмоции, о которых он и подумать не мог. И все его мысли всегда сводились к одному человеку - к лучшему другу. Почему он думал о их дружбе всё свободное время? Что заставляло его придумывать характеристику своим особенным эмоциям?  Ответ лежал на поверхности, и, возможно, дописав эту песню, он постепенно придет к этому ответу. Ведь, может он и был писателем, но словами в его песне всё это время был Сынкван. А Джису, тем временем, гадает, какой же степени конфликт разрастается в голове Вернона, если после такой бурной реакции на простую публикацию, он в противоречие пишет, что ничего не чувствует совсем. Хотя отрицание это уже первая стадия принятия. Следующим должен идти гнев, но Хон надеется, что максимум своего раздражения его друг уже успел выплеснуть, иначе беды не миновать.

***

Лишение всех средств было логичным исходом такого заявления Джонхана. Не зря родители Нари просили его самостоятельно сообщить маме с отцом о несостоявшейся помолвке, - реакция была бесценной. Таких криков Юн не слышал со времен, когда он в начале старшей школы прогулял дополнительные занятия по юриспруденции и вернулся домой посреди ночи. Надо отметить, что тогда и у родителей самих что-то не ладилось. Сейчас же они с нетерпением ждали значительно задерживающуюся новость о будущей свадьбе. И причина опоздания была стара как мир.  Зачем говорить о плохом, когда жаждят услышать хорошее? Если бы судья всегда руководствовался этим принципом, ни одно дело не было бы доведено до конца.  Джонхан хорошо учил юриспруденцию и знал, что лучше всегда сказать горькую правду, чем сладкую ложь. Но так как во всех законах и принципах всегда можно найти лазейку, - Юн воспользовался шансом и удерживал информацию о разрыве с Нари подольше. Конечно, родители были в ярости. Их последние надежды рухнули. Мало того, что сын поступил не в самый лучший в стране юридический университет, а в какой-то посредственный гуманитарный, так он ещё и отказался от своего последнего оставшегося шанса в лучшую жизнь благодаря богатой любящей его невесте. Идиот, не иначе. Джонхан впервые за несколько лет улыбался родителям. Их ненависть вызывала в нём смех и презрение, а ещё бесконечное чувство облегчения от оков обязательств. Он разочаровал их окончательно, а, следовательно, кончились ожидания, которым надо соответствовать. Можно наконец-то сделать вдох и впервые посмотреть на мир, где за тебя не продумывают каждый следующий шаг, лишая тебя права выбора. Лишить его денег было лучшим подарком от родителей в обмен на дарованную свободу. Но за всё есть своя цена. Ценой свободы Джонхан лишился всей финансовой поддержки от родителей на ближайшие два года обучения и, кажется, на всю дальнейшую жизнь.  Немного облегчал жизнь тот факт, что он учился на бюджете, а на оплату общежития можно было заработать за каникулы.  Юну правда стыдно перед добродушным Сынкваном из-за того, что он попросил пожить в его квартире не только из дружеских побуждений, а, в первую очередь, из выгоды. Конечно, общежитие было оплачено до конца лета, но одному пришлось бы тратить больше денег на еду. Джонхан произвел парочку расчётов и выяснил, что та сумма, которую Сынкван предложил давать ему на покупку продуктов гораздо ниже той, которую он бы сам тратил на бесконечную доставку и подъедания в круглосуточном. Ещё Бу, в отличие от него самого, достаточно хорошо готовил, а это ещё минус парочка часов, которые можно потратить на зарабатывание таких необходимых сейчас денег.  Предугадывая такой исход событий, ещё в мае, сразу после разрыва с Нари, Джонхан договорился с одной юридической организацией, что будет проходить летнюю практику у них за неплохую оплату.  Но если бы на жизнь в столице можно было накопить деньги с зарплаты самого обыкновенного стажера - это не была бы столица. Помимо расходов на еду, Джонхан подсчитал, что заработанных на практике денег ему хватит только на летнее время. Дальше, когда начнется учеба, он сможет работать только дистанционно, и то, с большим трудом. Ещё в поезде, по дороге в Сеул, Юн откопал в своих контактах телефон старой знакомой, которая могла бы предложить ему работу с необходимым уровнем заработка - и не прогадал. Правда, был у этой работы фактор, который постоянно давил на него, раз за разом трепав нервы. И этим фактором была ложь. … Этим теплым июльским вечером Джонхану искренне жаль, что он обманывает сразу двоих, но это - единственный выход, который поможет сохранить его достоинство в их глазах. Сегодня они с Сынчолем занимались английским у него дома. Джонхан сам предложил такой вариант, потому что, так за него никто не будет без предупреждения платить лишний раз, при этом заставляя съесть всё заказанное, как это обычно бывало в кафе. Когда еда уже давно приготовлена, и на тебя не давит ценник, висящий перед твоими глазами, гораздо проще принимать заботу слишком проницательного, но не слишком любопытного Сынчоля. Помимо странных взглядов во время отказов Юна от еды, каждый раз, стоило Джонхану после их занятий торопясь убегать из закрывающейся кофейни, Чхве провожал его явным вопросом в глазах, но ничего не говорил. Возможно, Юн параноик, но он понимает, что голова у Сынчоля работает хорошо, а значит, рано или поздно тот поймёт, что в этом есть связь, и так торопиться к другу совсем не обязательно. И возможно, однажды он захочет даже проследить за Юном. Джонхану этого не нужно. Для Чхве - остаться дома будет лучше для его же спокойствия. От Сынчоля сегодня он вышел с обещанием хорошо есть, ибо совсем осунулся, хорошо спать, по той же причине, и хорошо провести время с Сынкваном. Ни первого, ни второго, ни третьего, он не планирует исполнить этой ночью. И пока Сынчоль со спокойной душой (Юн надеется, что это так) отпускает Джонхана домой к миловидному соседу, Сынкван не смеет мешать его занятиям с нарциссичным умником, которому почему-то сдалось готовиться к олимпиаде до поздней ночи.  Как хорошо, что им обоим хватает тактичности не задавать лишних вопросов. Джонхан сегодня не ночует дома ни у одного из друзей, потому что сейчас он направляется к дверям ночного клуба. Смена должна начаться только через час, но ему нужно ещё успеть подготовиться. Вакансию мальчика-хостес ему предложила та самая давняя знакомая, пообещав приличный заработок по ночам в элитном заведении. Звучит ужасно, но на деле, Юн просто будет встречать гостей и провожать их до столиков, параллельно подрабатывая официантом и личным психологом для особо отчаявшихся. Из требований - выглядеть сексуально, но соответствующе элитному контингенту, и быть обходительным. И если, учитывая красоту Джонхана,  раздевающие и оценивающие взгляды - это единственный уступок за те деньги, что ему по блату благодаря знакомству будут выплачивать, то он готов потерпеть. От всего всегда можно абстрагироваться.  Так он думал до сегодняшнего вечера. До этого проблем с посетителями не возникало. Был один неотесанный дикарь, попытавшийся приставать к нему, но охрана быстро привела его в чувство и выпроводила на улицу. Однако, по инструкции, все выходки гостей, что не доходят до личного контакта, он обязан терпеть с услужливой улыбкой. Однако жизнь решила проверить его на прочность. Это должна была быть самая обыкновенная смена. Гости были приличными, заказывали много, проблемных прецедентов не было. Юн уже было начал засыпать от рутинности этой ночи, но новые посетители заставили его проснуться. Посреди ночи пришла большая компания золотой молодежи, которые были уже под шафе, да ещё и не забронировали заранее столик. Джонхан долго убеждал их в том, что у бара и на танцполе тоже можно хорошо отдохнуть, но те настаивали на занятой другими вип комнате. И когда Юн уже отчаялся как-то разрулить всю ситуацию, с улицы пришла главная в их компании. Большой капюшон от худи был натянут на пол её лица, а в руках была не докуренная сигарета.  Джонхан был готов к любому исходу событий, но точно не к такому. Стоило ей опустить копюшон, у Юна перехватило дыхание.  — Не верю своим глазам… Её высокий голос был еле слышен из-за громкой музыки. Напротив него стояла Нари, бывшая девушка, которую он точно не планировал и не желал встретить в ближайшие полгода минимум.  Она была в шоке, он тоже, но, в отличие от неё, не мог показать этого.  Работа важнее, чем бывшие отношения. Нельзя терять профессионализма. — Здравствуйте, я уже объяснил вашим друзьям всю ситуацию, — его голос не дрогнул, как и в тот вечер, когда он бросал её. — Ты издеваешься? В ответ испытывающее её нервы на прочность молчание. — Юн Джонхан, ты специально нацепил на себя все эти дурацкие цацки и приперся работать в мой любимый клуб, чтобы побесить меня? И почему Джонхан не запоминал её любимые места, когда она целыми днями только об этом и болтала? Надо было хоть раз послушать Нари, чтобы быть готовым к тому исходу. Хотя, с другой стороны, это было даже предсказуемо: клуб то ему посоветовала их общая знакомая. — В таком случае. Ни чем не могу вам помочь, — он делает голос строже, замечая, как краснеет от злости лицо напротив.  — Да пошел ты! Нари резко разворачивается и уходит прочь из клуба. За ней следом тянется вся компания, наконец-то оставляя Юна в одиночестве на его рабочем месте. Повезло, что им удалось избежать сильного конфликта.  Встреча с бывшей девушкой выбила его из стального равновесия, заставила вспомнить то, из-за чего он так сильно корил себя. Его резкость и жестокость к ней трудно оправдать, но вся эта холодность была только ради того, чтобы у неё не появилось мыслей всё вернуть. Юн знает, что малейшая его улыбка в сторону девушки заставит её обрести надежду, которую он не готов снова разрушать. Однажды она уже поверила в существование его чувств, напрасно спутав их с вынужденной вежливостью. Лучше бы им не встречаться впредь, потому что новая встреча точно не останется безболезненной.