rainy path to dreams

            Холодный воздух ещё не успел прогреться под первыми лучами солнца, когда девушки уже входили в спортзал, зевая и кутаясь в толстовки. Свет ламп казался слишком ярким, а тишина вокруг — непривычно глухой, словно город ещё не проснулся, оставляя их наедине с дыханием пустого пространства. Однако сонливость быстро улетучилась, стоило им только взять в руки мячи.             Тренировка началась так же, как и всегда — растяжка, лёгкая пробежка, упражнения на точность бросков. Сонми не стала перегружать их сложными тактиками или изматывающими спаррингами, прекрасно понимая, что перед матчем перегибать палку не стоит. Девушки быстро вошли в привычный ритм, и постепенно стало заметно, что их движения стали увереннее, точнее. Кто-то попадал в кольцо с той лёгкостью, которой у него раньше не было, кто-то маневрировал на поле быстрее и изящнее, чем прежде.             На лицах читалась сосредоточенность, но вместе с ней — и какое-то тихое удовлетворение. Они ощущали этот день по-особенному: тело словно лучше подчинялось, движения становились более отточенными, дыхание — ровным. Казалось, что их прогресс вот-вот станет ощутимым, словно наконец наступил момент, когда всё вложенное в себя дало результат. Даже тренер, стоя в стороне с планшетом, наблюдала за этим с лёгким прищуром, будто невидимо одобряла.             Когда же тренировка подошла к концу, зал окутала усталая, но приятная тишина. Девушки лениво растягивались, разбирали бутылки с водой, кто-то ещё пробовал совершить пару бросков просто для себя. В воздухе ощущалась негласная уверенность, что они справятся, что послезавтра не будет ни волнения, ни страха, а только чистый спорт. Возможно, это было самонадеянно, но разве можно было сейчас думать иначе?             Когда девушки начали собирать вещи, разговаривая вполголоса, спортзал постепенно наполнялся звуками молний, тихого перешёптывания и мягких шагов по покрытию пола. Кто-то рассмеялся, кто-то зевнул, прикрывая рот ладонью, а кто-то просто стоял, глядя в одну точку, переваривая ощущения от сегодняшнего дня. Воздух в зале был пропитан лёгкой усталостью, но не той, что валит с ног, а той, что приятно растекается по телу, оставляя внутри тёплое чувство выполненной работы.             Они расходились небольшими группами, кто-то под руку, кто-то обсуждая планы на вечер, а кто-то просто идя молча, наслаждаясь тишиной. Шин и Минджон, как всегда, пошли вместе — их маршруты совпадали до определённого момента, и уже стало привычным делом сопровождать друг друга. Разговор их не был наполнен чем-то особенным, но он и не был пустым: обсуждение тренировки, лёгкие поддразнивания, редкие смешки, которые сглаживали усталость в голосах. Казалось, что такие моменты — просто часть их рутины, но почему-то именно сегодня Рюджин ощущала эту привычность чуть глубже, чем обычно.             Когда же Ким свернула на свой поворот, помахав Шин рукой, та лишь кивнула, продолжив идти дальше в сторону своей остановки. Снег всё так же тихо падал с тёмного неба, замирая на её тёмной одежде крошечными искрами, растворяясь ещё до того, как можно было их рассмотреть. В воздухе витала особая тишина, не давящая, но странно непривычная. И только когда Шин дошла до остановки и, машинально осмотревшись по сторонам, поняла, что Хван нигде нет, внутри неё что-то слегка дрогнуло.             Сначала она не придала этому значения, просто прислонилась плечом к стеклу павильона, глядя в сторону дороги. Может, та опаздывает? Может, задержалась? Она ждала полчаса, потом час, глядя, как один за другим уходят автобусы, грея руки в карманах и делая вид, что ей всё равно. Но время шло, а рыжеволосой так и не было. Через полтора часа Шин, наконец, почувствовала внутри себя что-то похожее на лёгкий укол — не раздражение, не злость, а странное, неприятное чувство, которое не поддавалось объяснению.             Она не выглядела иначе, не показала ни единого знака, что её что-то беспокоит, но внутри вдруг стало холоднее, чем было прежде. Словно снежинки, что падали ей на плечи, теперь застревали где-то в груди, не тая, а оставляя после себя ледяной след. В конце концов, когда очередной автобус остановился перед ней, она просто зашла внутрь, даже не задумываясь, что, возможно, стоило подождать ещё. Но в голове невольно крутились слова Йеджи, сказанные тем уверенным тоном, который, казалось, не терпит сомнений: «Увидимся завтра».             Рюджин не сомневалась в её словах тогда, но теперь… Теперь это прозвучало, как ложь.             Автобус плавно тронулся с места, его глухое урчание сливалось с шелестом шин по заснеженной дороге. Рюджин заняла место у окна, прислонившись лбом к холодному стеклу, и невольно задержала дыхание, наблюдая, как от её дыхания на поверхности появляются размытые пятна. Она не чувствовала усталости, но в голове будто поселилось что-то тяжёлое, вязкое, не дающее мыслям двигаться плавно. Снаружи мелькали огни уличных фонарей, неоновые вывески, редкие прохожие, кутающиеся в шарфы, но всё это казалось далёким, неважным.             Обычно дорога домой давала ей возможность отвлечься, но сейчас автобус, плавно качающийся на поворотах, ощущался как какое-то чужое пространство. Она провела пальцем по запотевшему стеклу, оставляя за собой небрежную линию, но тут же стерла её, будто раздражённая этим бесцельным движением. Йеджи. Почему её не было? Где она? Рюджин не хотела задаваться этим вопросом, но он сам прочно осел в её сознании, как навязчивая песня, от которой невозможно избавиться.             Она всегда была здесь, всегда приходила, даже если не вовремя, даже если с легким ехидством в глазах, с той своей привычкой проверять её границы, но всё же — приходила. А сегодня её не было. Шин понимала, что это глупо — волноваться из-за такой мелочи, но всё же в груди было какое-то странное ощущение, не злость, не тревога, а что-то более тихое, почти незаметное, но не отпускающее. В конце концов, ведь Йеджи знала, что она будет ждать.             Автобус проехал ещё несколько остановок, и Рюджин поймала себя на том, что даже не следит за дорогой, позволяя мыслям просто плыть по течению. Она пыталась вспомнить голос Хван, её взгляд, её короткие ухмылки, моменты, когда она невзначай касалась её плеча, когда вдруг становилась серьёзной, а потом снова надевала свою насмешливую маску. Всё это вертелось в голове, создавая странную тишину внутри. В какой-то момент Шин тяжело выдохнула, опустив голову, и закрыла глаза, чувствуя, как её собственные мысли начинают утомлять её больше, чем сама тренировка.             Автобус продолжал плавное движение по ночному городу, а Рюджин всё так же сидела, молчаливо уставившись в стекло, за которым фонари освещали снег, словно раскиданные по асфальту осколки льда. Мысли её путались, возвращаясь снова и снова к одному и тому же — к Йеджи, к тому, как странно и нелепо её отсутствие выбило её из привычного состояния. Она понимала, что не должна придавать этому такого значения, ведь у Хван могли быть сотни причин не прийти. Но внутри всё равно оставалась эта колкая пустота, ощущение чего-то незавершённого, будто ей не хватило одной детали, чтобы картина сложилась полностью.             Рюджин поймала себя на том, что пытается вспомнить голос Йеджи, его интонации, оттенки, но вдруг осознала, что не может сделать это ясно. Будто всё, что было, стало чуть размытым, неуловимым, как сон, который забываешь сразу после пробуждения. Ей не нравилось это ощущение. Оно было непривычным, немного раздражающим и даже пугающим — впервые за долгое время она ловила себя на том, что чего-то не понимает в себе самой.             Она машинально потянулась к карману, доставая телефон, но её пальцы замерли на экране, так и не решаясь написать. Что она вообще собиралась сказать? «Где ты?» — звучит глупо. «Ты не пришла» — слишком прямо. «Увидимся завтра?» — но что если нет? Этот момент нерешительности разозлил её ещё больше. В итоге она просто закинула телефон обратно в карман, глубоко вдохнув, будто надеясь, что этот странный груз растворится вместе с холодным воздухом, пропитанным запахом мороза и пластика сидений.             Автобус уже подъезжал к её остановке, и Рюджин нехотя поднялась, чувствуя, как её тело после тренировки наполняется тяжестью. Она спустилась по ступенькам, ощущая, как на лицо тут же ложится мягкий снег, а ночной воздух обжигает лёгкие. Город был тих, свет окон растекался по улицам мягкими бликами, а где-то вдали слышались редкие голоса. Она сделала несколько шагов вперёд, но вдруг снова задумалась, всматриваясь в тускло освещённую улицу. На секунду ей показалось, что вот сейчас, если она обернётся, увидит знакомый силуэт, стоящий неподалёку, как будто ничего не случилось. Но нет. В этот раз Йеджи не было.             Рюджин постояла на месте ещё несколько мгновений, вдыхая влажный ночной воздух, пропитанный лёгким ароматом снега и далёкого дыма отредких машин, проезжающих по пустым улицам. Вокруг было тихо, только редкие шаги прохожих раздавались где-то вдалеке, но они быстро растворялись в этом холодном безмолвии. Она не спешила домой, хотя усталость всё сильнее давала о себе знать — в мышцах ощущалась приятная тяжесть, как напоминание о тренировке, но не только физическая усталость сковывала её движения. Внутри продолжал разгораться странный, едва уловимый огонёк беспокойства, похожий на мерцающий огонёк свечи, неугасимый даже под натиском морозного ветра.             Она пошла медленно, вглядываясь в тени, будто надеялась, что из-за угла вдруг появится знакомая рыжая макушка. Глупая надежда, конечно, но почему-то она продолжала её лелеять. Почему Хван не пришла? Почему ничего не написала? Всё ли с ней в порядке? Эти вопросы крутилось в голове, пока её ноги сами не несли её по знакомому маршруту. Казалось бы, это была всего лишь встреча после тренировки, ничего особенного, ничего значимого… Тогда почему её отсутствие оставило внутри этот странный осадок?             Рюджин сжала ладони в карманы куртки, глубже зарываясь в шарф. Снег продолжал падать, ложась на её плечи лёгким, почти невесомым покрывалом. Ветер пробегался по её щекам, заставляя кожу гореть от холода, но даже это ощущение казалось далеким, не до конца реальным. Город жил своей жизнью — где-то вдалеке зажглись новые огни, кто-то громко засмеялся, а какой-то прохожий торопливо пересекал дорогу, спрятав лицо в высокий воротник пальто. Но всё это было словно через стекло — отдельное, не имеющее к ней никакого отношения.             Когда она подошла к своему дому, инстинктивно бросила последний взгляд в темноту улицы, будто проверяя — вдруг всё же появится знакомый силуэт? Но нет, всё так же пусто. Она только хмыкнула про себя, неуверенная, хочет ли разозлиться на Йеджи или продолжать эту глупую игру «надеяться и ждать». Завтра всё станет ясно. Завтра они увидятся, и Хван скажет что-то в своём стиле, что заставит её снова закатить глаза или раздражённо выдохнуть. Завтра… Но пока что ей оставалось лишь шагнуть в подъезд, где её уже ждала тёплая тишина квартиры, и попытаться не думать об этом слишком много.             Ночь встретила её привычной прохладой квартиры, где было тихо и пусто, как будто весь мир замер в ожидании. Рюджин сняла куртку, небрежно повесив её на спинку стула, и шагнула в полумрак комнаты, освещённой лишь тусклым светом уличных фонарей, пробивавшимся сквозь шторы. Она чувствовала, как усталость медленно, но уверенно опутывает её тело, но в голове всё ещё крутились вопросы, оставленные этим странным вечером. В конечном итоге она тяжело вздохнула, стянула с себя шарф, бросив его поверх куртки, и направилась в ванную, надеясь, что горячая вода хоть немного поможет рассеять глупые мысли.             Тёплая струя окатила её плечи, стекая вниз тонкими ручейками, согревая замёрзшую кожу, но почему-то не давала ожидаемого облегчения. Рюджин провела ладонями по лицу, задерживая дыхание на пару секунд, прежде чем глубоко вздохнуть и поднять голову. Зеркало напротив уже успело запотеть, скрывая её отражение за тонким молочным слоем, и, возможно, в этом был свой символизм. Будто бы в эту минуту она и сама не до конца понимала, что творится у неё внутри — чувство лёгкого раздражения смешивалось с чем-то непонятным, тихим и тянущим, словно невидимая нить, привязанная к её груди.             Она выключила воду, закуталась в полотенце и прошла в комнату, не включая свет, потому что сейчас темнота казалась ей даже уютнее. Ощущение тишины давило, но не пугало, скорее напоминало о том, что в этом мире есть вещи, которые невозможно предугадать или объяснить. Она легла на кровать, машинально проверив телефон — никаких сообщений, никаких пропущенных звонков. Йеджи так и не написала.             Рюджин уставилась в потолок, позволяя своим мыслям беззвучно кружить в голове, как снежинки за окном. Что-то изменилось. Неуловимо, едва заметно, но изменилось. Она прикрыла глаза, чувствуя, как её накрывает усталость, и, прежде чем провалиться в сон, в её голове мелькнуло последнее, едва сформулированное в сознании предположение: а если её беспокойство не было таким уж глупым?

***

            Юнджин находилась в небольшом помещении в углу спортзала, том самом, где ещё недавно она сидела с Юджин, разрабатывая предварительные тактики для подготовки команды к товарищескому матчу. Однако теперь атмосфера была совершенно иной. Напротив неё сидела Ли Сонми, неторопливо потягивающая горячий чай из белой фарфоровой чашки. Напиток, приготовленный самой Юнджин, источал лёгкий аромат жасмина, заполняя комнату тонким, ненавязчивым запахом.             Между ними стояла тишина, такая плотная, что, казалось, её можно было разрезать ножом. Ни одна из них не торопилась заговорить первой, будто проверяя друг друга на выдержку, давая этому моменту осесть, заполнить собой пространство. В какой-то момент Юнджин перевела взгляд на свои ладони, обхватывающие чашку, а затем всё же подняла глаза на тренера, ожидая, когда та нарушит молчание. Сонми медленно вдохнула, словно собираясь с мыслями, и, наконец, произнесла:             — Скоро в марте начнётся турнир. Нам нужно будет изучить все колледжи, которые примут в нём участие, а в особенности самих баскетболисток, которые будут играть. — Её голос был ровным, но в нём чувствовалась привычная требовательность. — Я уже успела изучить твой профиль, и, признаюсь, рассчитываю на тебя.             Юнджин слегка приподняла бровь, её взгляд выражал лёгкое удивление, но не более. Она ожидала чего-то подобного, но всё же не думала, что Сонми будет так откровенно говорить о своих ожиданиях. Сделав небольшой глоток чая, она слегка склонила голову, будто оценивая услышанное.             — Это вообще законно? — Её голос прозвучал ровно, но в глазах мелькнула искра иронии.             Сонми лишь усмехнулась, скрестив руки на груди.             — Если бы это было незаконно, я бы не заводила этот разговор, — спокойно ответила она, наклоняясь чуть ближе.             Юнджин пожала плечами, принимая этот ответ, и снова взглянула в чашку, наблюдая, как едва заметный пар медленно поднимался вверх. Ей не нужно было задавать дополнительных вопросов, она уже понимала, что от неё требуется. Это было не просто изучение соперников, это была тщательная подготовка, возможность заглянуть в самую суть их игры, увидеть их сильные и слабые стороны ещё до того, как они встретятся на площадке.             — Хорошо, тренер-ним... — сказала она, но тут же почувствовала, как Сонми исподлобья на неё посмотрела.             — Можно просто онни, — вздохнув, поправила её Ли. — Иначе получишь по голове, если будешь так обращаться...             Юнджин едва заметно усмехнулась, прежде чем отложить чашку на край стола, наблюдая за тем, как тонкая струйка пара всё ещё поднималась над тёмной поверхностью чая. Разговор только начался, но в воздухе уже чувствовалось что-то неизбежно серьёзное — что-то, что выходило за рамки простого обсуждения стратегии. Хо знала, что Сонми привыкла к строгой дисциплине, привыкла держать всё под контролем, но сейчас в её голосе сквозила усталость, которой раньше Юнджин не замечала. Она внимательно посмотрела на тренера, словно пытаясь разгадать её мысли, но Ли продолжала смотреть в чашку, словно там, среди янтарной жидкости, могла найти все ответы.             — Значит, мне нужно будет собрать всю информацию? — Рыжеволосая чуть склонила голову, вопросительно выгибая бровь.             — Именно, — кивнула Сонми, наконец поднимая взгляд. — Это будет твоей задачей, пока я сосредоточусь на подготовке основного состава. У тебя есть доступ к архивам, записям прошлых игр, ко всему, что может дать нам преимущество.             Юнджин чуть склонила голову, ненадолго задумавшись. Конечно, это была работа, требующая терпения и внимания к деталям, но в глубине души её это даже интересовало. Она уже привыкла анализировать игру, изучать соперников, но теперь перед ней стояла задача на порядок сложнее — узнать не только технику, но и слабые места, привычки, возможно, даже психологию игроков других команд. Она понимала, что в этом турнире даже малейшее преимущество могло стать решающим.             — Значит, я должна стать кем-то вроде разведчика? — с лёгкой улыбкой спросила Юнджин, снова беря чашку в руки.             — Можно и так сказать, — Сонми медленно кивнула, прищурившись. — Хотя я бы назвала тебя нашей тенью. Ты будешь знать о соперниках больше, чем они сами о себе.             В комнате снова повисла тишина, но теперь она была какой-то более плотной, насыщенной значением. Рыжеволосая задумчиво провела пальцем по краю чашки, ощущая тепло керамики, прежде чем тихо выдохнуть. Работа предстояла непростая, но в этом было что-то захватывающее. Что-то, от чего у неё внутри загоралась искра азарта.             Тренировка началась раньше, чем обычно, и девушки снова погрузились в привычный ритм работы. Каждое движение доводилось до автоматизма, повторялось раз за разом, пока тело не начинало действовать без лишних размышлений. Они выполняли все те же упражнения, которые уже давно стали частью их повседневности, но сегодня казалось, что время течёт иначе — медленно, вязко, будто воздух в спортзале стал гуще. Баскетбольный мяч стучал о паркет с привычной монотонностью, голоса игроков сливались с короткими командами, но среди всего этого мелькала странная нотка, не сразу заметная, но оттого ещё более тревожная.             Минджон не была единственной, кто уловил эту перемену, но, возможно, она почувствовала её раньше остальных. Рюджин всегда была той, кто держал себя в руках, кто не позволял никому видеть её слабость, кто принимал любые трудности с высоко поднятой головой и презрительной усмешкой. Она редко просила помощи и ещё реже принимала её, а её перфекционизм зачастую превращался в острые, безжалостные замечания, направленные не только на других, но и на саму себя. Однако сегодня в её взгляде было что-то иное. Минджон не могла разобрать, что именно — грусть, усталость, разочарование или что-то ещё, более сложное, запутанное, ускользающее от понимания.             В игре она была не такой, как всегда. Она пропускала мячи, чего с ней не случалось раньше, и каждый раз, осознавая свою ошибку, на мгновение замирала, словно не веря в то, что допустила её. Её голова опускалась вниз, но потом она быстро отмахивалась рукой, признавая вину, и продолжала играть, как ни в чём не бывало. Но даже в её движениях было что-то странное, что-то тяжёлое, будто каждая минута игры давалась ей с усилием. Минджон чувствовала, как внутри неё нарастает беспокойство, но пока не могла понять, что делать с этим ощущением.             — Что же случилось?… — тихо пробормотала Сонми после окончания игры, наблюдая, как Рюджин медленно уходит к скамейке, будто погружённая в собственные мысли.             Минджон стояла прямо за тренером и едва слышно вздохнула, прежде чем заговорить.             — Я поговорю с ней, — уверенно сказала она, не отводя взгляда от темноволосой девушки. — Не только вы это заметили.             Сонми резко вздрогнула, не ожидая, что кто-то находится так близко. Она быстро повернулась, посмотрела на Минджон с удивлённым взглядом, а затем недовольно вздохнула, прикладывая руку к груди.             — Да, хорошо… — пробормотала она, морщась. — Но в следующий раз не пугай так…             Оранжевые лучи заходящего солнца окрашивали город в тёплые оттенки, играя на стеклах окон, растягивая тени на асфальте. Было ещё не так поздно, но воздух уже начинал остывать, напоминая, что скоро наступит вечер. Девушки, завершив тренировку, переодевались в школьную форму, вновь возвращаясь к повседневности, словно баскетбол — это другой, отдельный мир, который на время запирается в стенах спортзала. Белые рубашки аккуратно заправлялись в брюки, галстуки повязывались с разной степенью небрежности, пиджаки застёгивались, а жилеты подчёркивали фигуру тем, кто предпочитал выделяться среди остальных.             Минджон ждала Рюджин у выхода, наблюдая, как та медленно собирает свои вещи, будто не спешит возвращаться в реальность. Её движения были автоматическими, взгляд рассеянным, а молчание тяготило пространство между ними, превращая их привычную дорогу домой в какое-то напряжённое и гнетущее путешествие. Минджон украдкой смотрела на неё, изучая черты лица, которые сегодня казались более усталыми, чем обычно. Она чувствовала эту перемену кожей — словно в воздухе повисло что-то невидимое, но тяжелое, и, дойдя до середины пути, Ким просто не выдержала.             Она резко ускорила шаг, оказалась перед Рюджин и вытянула руку, вынуждая её остановиться. Темноволосая девушка нехотя подняла взгляд, встретившись с её серьёзным выражением лица, и тяжело вздохнула, словно понимала, к чему это идёт.             — Что?… — голос её звучал приглушённо, как будто разговор был ей в тягость. — Что не так?             — Не делай вид, что ничего не произошло, — Минджон с силой засунула руки в карманы своей большой чёрной куртки, её голос был резким, но не злым. — Что случилось?             — Ничего, — короткий, пустой ответ.             — Рюджин… — Минджон глубоко вдохнула, словно старалась сдержаться. — Не упрямься, расскажи, что у тебя, блять, случилось?             — Я не могу об этом рассказывать.             — Да блять почему?! Ты хоть понимаешь, что это может ухудшить командную игру и твои навыки?! Ты видела, как сегодня играла?!             Рюджин резко остановилась, стиснула зубы и, казалось, вот-вот взорвётся.             — ДА ПОЧЕМУ ТЕБЯ ВОЛНУЕТ КАКАЯ-ТО ИГРА?! — в её голосе прорезались эмоции, которые она, вероятно, давно пыталась заглушить.             — ДА ПОТОМУ ЧТО У МЕНЯ БОЛЬШЕ НЕТ НИКАКИХ ЦЕЛЕЙ В ЖИЗНИ, КРОМЕ БАСКЕТБОЛА, РЮДЖИН! — Ким уже не сдерживалась, её голос взлетел на октаву выше, наполненный чистым отчаянием. — КАК Я, БЛЯТЬ, МОГУ ПРОСТО МОЛЧАТЬ, КОГДА МОЯ ПОДРУГА, КОТОРАЯ БЫЛА ЛУЧШЕЙ НА ПОЛЕ, СЕГОДНЯ ДЕЛАЕТ КУЧУ ЕБУЧИХ ОШИБОК ПРОСТО ПОТОМУ, ЧТО ЛИБО СЛИШКОМ МНОГО ДУМАЕТ, ЛИБО У НЕЁ В ЖИЗНИ ПРОБЛЕМЫ?! НЕУЖЕЛИ Я НЕ МОГУ ПРОСТО ПОМОЧЬ ТЕБЕ, ПОГОВОРИВ С ТОБОЙ ОБ ЭТОМ?!             Рюджин опустила голову, её дыхание было сбивчивым, будто слова Минджон на мгновение выбили у неё землю из-под ног. Тёмные волосы упали на лицо, скрывая его от чужих глаз, но даже так было видно, что она борется с чем-то внутри себя. Она тяжело выдохнула, будто решаясь, а потом, едва слышно, словно боясь собственного признания, пробормотала:             — Мне понравилась девушка…             Слова прозвучали так тихо, что сначала Ким подумала, что ослышалась.             — Что?… — её голос мгновенно потерял всю прежнюю резкость, превращаясь в приглушённый, удивлённый шёпот.             Минджон застыла, будто её ноги внезапно приросли к асфальту, а весь окружающий мир на мгновение провалился в глухую пустоту. Лёгкий ветер чуть покачивал её волосы, но она его даже не чувствовала — все её мысли зациклились на этих нескольких словах, которые только что тихо, едва слышно, вырвались из губ Рюджин. Её сердце глухо застучало в груди, а в горле появилось странное ощущение сухости, словно весь воздух внезапно исчез. Она смотрела на стоящую перед ней подругу, которая, закрывая лицо тёмными прядями, словно пыталась спрятаться от всего мира, и не знала, что сказать.             Рюджин молчала, но даже сквозь эту тишину было слышно её неровное дыхание — как будто признание отняло у неё последние силы. Её плечи были напряжены, пальцы рук сжаты в кулаки, но не от злости, а скорее от нервозности, смешанной с тревожным ожиданием. Вечернее солнце бросало на неё длинные тени, подчёркивая контуры её фигуры, и в этом свете она казалась ещё более закрытой, ещё более уязвимой. В этот момент в ней не было той колкости, резкости, к которой все привыкли — перед Минджон стояла не стальная и непоколебимая Шин Рюджин, а обычная девушка, растерянная, подавленная и, возможно, немного испуганная собственными чувствами.             — Ты серьёзно? — Голос Минджон звучал тише, чем обычно, в нём не было осуждения, только неуверенность, замешанная с лёгким шоком.             — Да… — Рюджин коротко кивнула, всё ещё не поднимая головы. — Чёрт… Не знаю, зачем я это сказала…             — Это… — Минджон осеклась, стиснув зубы, потому что впервые за долгое время ей не хватало слов. В голове крутилась тысяча вопросов, но она не знала, какой из них задать первым. — Это кто-то из команды?..             Рюджин не ответила сразу. Она медленно провела рукой по волосам, убирая их с лица, и тяжело вздохнула, будто подбирала правильные слова. На её лице отразилась тень улыбки, но улыбка эта была горькой, с оттенком едва уловимой боли.             — Нет, — наконец выдохнула она, и её взгляд на секунду встретился с Минджон.             Этот взгляд длился всего мгновение, но Ким почувствовала, как по её спине пробежал холодок. Она не знала, что именно она разглядела в этих тёмных глазах — сожаление, страх или что-то ещё, более глубокое, более сокровенное. Только одно было ясно: Рюджин действительно говорила правду.             Минджон всё так же стояла напротив Рюджин, но теперь её взгляд потемнел, в нём больше не было привычной твёрдости. Она не сразу нашла, что сказать, её мысли беспорядочно метались, наталкиваясь друг на друга, не складываясь в цельную картину. Девушка могла бы ожидать от Рюджин чего угодно — всплеска эмоций, резких слов, даже новой волны отстранённости, но точно не такого признания. Что-то внутри Ким сжалось, словно отдалённый удар баскетбольного мяча, от которого эхом отдаётся в груди.             Рюджин, казалось, осознавала, какой эффект её слова произвели, но не пыталась их взять обратно. Она всё так же стояла, слегка сгорбившись, будто под тяжестью собственных мыслей, и смотрела в сторону, избегая взгляда Минджон. Вечерний свет ложился на её лицо мягкими бликами, выделяя усталые тени под глазами, которые Ким раньше не замечала. Может, они всегда были, просто раньше Рюджин прятала их за своей колючестью? Или же появились недавно, когда она начала думать слишком много?             — Это кто-то из колледжа? — наконец выдохнула Ким, с трудом находя нужные слова.             Рюджин молча покачала головой. Она не знала, почему её голос внезапно отказался работать. Это было смешно — она, та самая Шин Рюджин, всегда знавшая, что сказать и как подать себя, вдруг потерялась в собственных эмоциях.             — Тогда кто? — Минджон нахмурилась, немного склонив голову, словно пытаясь разгадать головоломку.             Рюджин медленно вздохнула, наконец набираясь смелости поднять взгляд. В её глазах отражался оранжевый свет уходящего солнца, и в этом свете Ким увидела что-то, что раньше не замечала — неуверенность, осторожность, будто перед ней не уверенная в себе спортсменка, а обычная девушка, которой страшно признаться даже самой себе.             — Просто... одна девушка, — наконец тихо произнесла она, её голос прозвучал с хрипотцой.             Эти слова повисли в воздухе, пропитавшись тёплым ветром и лёгким шумом города. Минджон смотрела на неё, чувствуя, как в груди нарастает странное чувство, которое она не могла точно определить — то ли облегчение, то ли странная озадаченность.             Вечернее солнце окутывало улицу тёплым, золотисто-оранжевым светом, который словно растекался по асфальту, окрашивая всё вокруг в мягкие, приглушённые тона. Воздух был наполнен лёгким весенним прохладным ветерком, который поднимал отдельные пряди волос у Минджон и Рюджин, игриво развеивая их в стороны. Казалось, даже окружающий мир на мгновение замирал, давая им возможность остаться наедине с собственными мыслями. Но сейчас тишина не была напряжённой — наоборот, в ней было что-то тёплое, умиротворяющее, будто бы само время на секунду решило подождать.             Рюджин стояла, слегка опустив голову, позволив волосам закрыть часть её лица, но даже сквозь них Минджон могла разглядеть ту слабость, что редко проскальзывала в глазах подруги. Обычно такая уверенная, непоколебимая и несгибаемая, сейчас она выглядела немного потерянной, словно без компаса в незнакомом городе. Минджон не стала расспрашивать дальше, не стала давить — вместо этого она просто сделала шаг вперёд, мягко обвивая руки вокруг плеч Рюджин. Одна рука нежно скользнула по её спине, другая легла на плечо, слегка прижимая её ближе к себе.             — Спасибо, что сказала... — тихо прошептала Минджон, её голос был наполнен искренней теплотой. — Только, Рюджин, если что-то случилось между вами, а я подозреваю, что вы не смогли встретиться... не нужно накручивать себя, ладно? Возможно, у неё были свои причины. Может, что-то произошло. Но, пожалуйста, сосредоточься сейчас на игре, хорошо?             Рюджин медленно закрыла глаза, ощущая, как тепло Минджон окутывает её, будто защищая от всех тревог, которые роились в голове. На мгновение ей показалось, что этот момент мог длиться вечно — её сердце билось ровнее, дыхание стало глубже, а мысли, которые раньше не давали покоя, теперь словно растворялись в нежных прикосновениях Ким. Её короткие, чуть растрёпанные волосы мягко щекотали плечо Ким, но та, кажется, даже не думала убирать их, лишь чуть крепче обнимала, словно боялась, что, отпустив, вновь увидит перед собой холодную и отстранённую Шин.             Воздух вокруг наполнялся ароматом вечерней прохлады, смешиваясь с лёгким цветочным запахом, который доносился от кого-то, проходившего мимо. Всё это — мягкие руки Минджон, спокойный голос, мерное движение ладони по её спине — заставило Рюджин на секунду почувствовать себя слишком уязвимой. Она не привыкла, чтобы кто-то так заботился о ней. Обычно именно она была той, кто скрывает чувства за стеной сарказма, но сейчас эти стены рушились, и, что самое странное, ей не хотелось их восстанавливать.             — Хорошо, — прошептала Рюджин, слегка прижавшись к плечу Минджон, будто черпая из неё силы.             Ким мягко улыбнулась, убирая руку с её спины, но прежде чем окончательно разорвать контакт, провела пальцами по тёплой ткани школьного пиджака подруги, будто запоминая это чувство. Её голос звучал всё так же спокойно, без ноток давления, без намёка на осуждение — лишь мягкая поддержка, которая была нужна Рюджин больше, чем она сама могла признать.             — Пойдём, — повторила Минджон, чуть кивнув головой в сторону остановки.             Рюджин неохотно отстранилась, снова открывая глаза. Её взгляд всё ещё был немного рассеянным, но в нём больше не читалось той тяжести, что мучила её весь день. Она кивнула в ответ, и они вместе направились к дороге, где тихо урчал подъезжающий автобус, освещённый мягким светом уличных фонарей.             Дорога к автобусной остановке тянулась медленно, словно растягивая этот момент тишины, когда слова были не нужны. Под ногами мягко похрустывали редкие сухие листья, унесённые ветром с далёких деревьев, а небо постепенно утопало в багряных, лиловых оттенках, уступая место наступающему вечеру. Воздух пах чем-то свежим, словно после дождя, хотя осадков сегодня и не было — может, это был аромат весны, потихоньку вступающей в свои права.             Минджон и Рюджин шли бок о бок, их шаги были почти в унисон, а тени вытягивались перед ними длинными силуэтами. Минджон изредка посматривала на подругу — та выглядела чуть спокойнее, но в глазах всё ещё таился отголосок грусти, словно неразрешённая загадка. Её короткие тёмные волосы мягко подрагивали от порывов ветра, а рука, зажатая в кармане школьного пиджака, явно пыталась сдерживать лишние эмоции. Минджон это видела, понимала, но не торопила — всё должно было произойти в нужное время.             — Ты уверена, что не хочешь поговорить подробнее? — наконец спросила она, не глядя на Рюджин, а просто бросая взгляд вперёд, туда, где виднелась остановка.             Рюджин тихо вздохнула, задержав дыхание на секунду, будто решая, стоит ли открываться дальше. Она опустила голову, чуть замедлила шаг, а затем нехотя заговорила:             — Не уверена... Просто... странно всё это. Я не привыкла к таким чувствам.             Минджон хмыкнула, но не с насмешкой, а с какой-то лёгкой, понимающей улыбкой. Она не торопила подругу, просто продолжала идти рядом, давая ей пространство, в котором та могла быть собой.             — Это нормально, — наконец произнесла Ким, вытаскивая руку из кармана и слегка похлопывая Рюджин по плечу. — Чувства вообще странная штука. Особенно когда они касаются кого-то другого, а не только нас самих.             Рюджин на секунду остановилась, затем снова двинулась вперёд, её губы дрогнули, словно она собиралась сказать что-то ещё, но так и не решилась. Их путь почти подошёл к концу — впереди уже виднелась остановка, на которой стояло всего пару человек. Автобус должен был подойти с минуты на минуту, и, кажется, Рюджин не была готова к тому, что этот разговор прервётся так скоро.             Рюджин бросила на Минджон внимательный взгляд, чуть прищурив глаза, словно старалась разглядеть в ней что-то, чего раньше не замечала. Минджон говорила спокойно, уверенно, но в её словах было что-то... неуловимо чуждое. Слова правильные, утешительные, но в них не было настоящего понимания. В конце концов, Ким никогда не была в отношениях — она жила и дышала баскетболом, сжигая себя в игре, ставя команду выше всего остального.             Рюджин понимала, что Минджон искренне хочет помочь, но её утешения были похожи на советы человека, который никогда сам не чувствовал этого. Она пыталась понять, но не могла прочувствовать. И от этого становилось даже немного горько — не потому, что Ким была в чём-то виновата, а потому, что Рюджин вдруг осознала, насколько одинока в своих чувствах. Казалось, что весь мир жил по одним правилам, а она теперь по каким-то другим, которые даже сама до конца не понимала.             — Минджон... — тихо начала она, чуть замедлив шаг перед самой остановкой. — Ты когда-нибудь вообще задумывалась о таких вещах? О том, что значит... привязанность, влюблённость?             Ким на секунду замерла, явно обдумывая вопрос. Её губы сжались в тонкую линию, а в глазах мелькнуло что-то неуловимое — что-то, что быстро спряталось за маской привычной сдержанности. Минджон была хороша в самоконтроле, но даже она не могла скрыть лёгкой растерянности, когда сталкивалась с тем, что выходило за рамки её привычного мира.             — Если честно... нет, — наконец ответила она, пожав плечами. — Мне всегда казалось, что это просто… ну, что-то, что у людей само собой происходит. Как... дыхание или привычка. Я не думала, что это настолько сложно.             Рюджин кивнула, почти предсказав такой ответ. Она и сама раньше так думала. Но теперь, когда её собственные эмоции ударили по ней с неожиданной силой, всё перестало быть таким простым.             Рюджин слегка кивнула, принимая ответ, но внутри неё разливалось странное ощущение пустоты. Минджон не понимала. Не могла понять. И это было не её виной — просто она жила в другом мире, мире, где всё вращалось вокруг баскетбола, побед и командного духа. Мире, где чувства были чем-то второстепенным, чем-то, что можно отложить на потом.             А для Рюджин теперь это «потом» не существовало. Её мысли стали путаным клубком, из которого она пыталась вытащить хотя бы одну ровную нить, но чем больше она старалась, тем больше запутывалась. Почему она чувствовала себя так странно? Почему её мысли возвращались к той встрече, к тому взгляду, к тому неслучившемуся разговору? Казалось, что внутри неё поселилось что-то новое, не дающее покоя, но при этом она не знала, как с этим жить.             Они остановились у автобусной остановки, где воздух уже начинал пахнуть прохладой наступающего вечера. Солнце садилось всё ниже, окутывая улицы золотистым светом, но для Рюджин этот свет казался каким-то далёким, будто бы он освещал не её, а кого-то другого. Минджон всё так же стояла рядом, скрестив руки и внимательно разглядывая её, но Рюджин не хотелось говорить больше ни слова.             — Спасибо, что проводила, — наконец выдавила она, стараясь улыбнуться, но её губы дрогнули, выдавая настоящие эмоции.             — Всегда пожалуйста, — отозвалась Минджон, немного смягчая голос.             Автобус медленно подъехал, плавно остановившись перед ними. Рюджин сделала шаг вперёд, уже собираясь подняться внутрь, но на мгновение замерла. Она хотела сказать что-то ещё. Что-то важное. Но слова застряли в горле, оставляя только тяжёлый вздох.             В следующую секунду она шагнула в автобус, так и не обернувшись.             Минджон помахала Рюджин, когда та села в автобус, и, получив в ответ такое же прощальное движение рукой, засунула ладони в карманы своей просторной куртки. Она постояла ещё несколько секунд, наблюдая, как автобус, глухо урча, отдаляется по дороге, и лишь затем неспешно развернулась, направляясь в сторону квартиры Сюзи. Прохладный вечерний воздух приятно обдувал её лицо, оранжевые отблески заката мягко ложились на здания, рисуя тёплые тени на асфальте. Но в голове у Минджон было неспокойно. Мысли упорно возвращались к Рюджин — к её необычной подавленности, к её словам, к её взгляду, который был таким... чужим.             Она осознавала, что та Рюджин, которую она знала, та, что была уверенной, непреклонной, с чуть резким, но живым характером, сейчас словно растворилась. Вместо неё осталась кто-то другой — задумчивая, уставшая, слишком много размышляющая и, возможно, слишком много чувствующая. Ким не была уверена, что сможет помочь ей, но всё равно чувствовала, что должна хоть что-то сделать. Эти мысли не покидали её, пока она шла по знакомым улицам, пока поднималась по лестнице, пока нажимала на звонок в квартире Сюзи.             Спустя несколько секунд за дверью послышались мягкие, но уверенные шаги. Щелчок замка, и перед Минджон предстала Бэ Сюзи. Её длинные русые волосы небрежно спадали на плечи волнами, подчёркивая её утончённые черты лица. На ней был короткий чёрный топ, открывающий пресс, и свободные чёрные шорты, спускавшиеся чуть ниже колен. Вид её стройной, подтянутой фигуры заставил Минджон невольно замереть, а затем почувствовать, как по щекам пробежала тёплая краска смущения.             Но прежде чем Ким успела что-то сказать, Сюзи легко ухватила её за талию, притягивая ближе, и, одновременно закрывая дверь, привычным движением заперла её. Это было так естественно, будто она делала это сотню раз раньше.             — Ты сегодня рано, — негромко заметила она, позволяя Минджон прижаться чуть ближе. В её голосе слышалась лёгкая игривость. — И... ты чего такая смущённая?             Минджон отвела взгляд, чуть поёрзала, пытаясь скрыть выражение лица.             — Просто ты... непозволительно красивая, — пробормотала она почти шёпотом, стараясь не касаться лицом груди старшей.             Сюзи тихо рассмеялась, чуть сильнее сжимая её талию. В её движениях не было ни давления, ни необходимости добиваться реакции — скорее, лёгкая, почти лениво-изучающая нежность, как у человека, который прекрасно знает, как воздействует на другого. Её пальцы слегка прошлись по спине Минджон, а затем она мягко добавила:             — Что-то случилось?             Минджон тихо вздохнула. Её взгляд стал серьёзнее, а в мыслях снова всплыла Рюджин, её голос, её нерешительность. Ещё мгновение назад ей казалось, что атмосфера этой квартиры отвлечёт её, но, видимо, она ошиблась.             — Да... есть кое-что, о чём мне нужно поговорить, — наконец произнесла она, отступая на шаг, но ощущая, как тёплый взгляд Сюзи продолжает внимательно её изучать.             Сюзи лишь тихо усмехнулась, медленно наклоняясь ближе к лицу младшей, заставляя ту плотнее прижаться спиной к закрытой двери. Теплый взгляд русоволосой девушки задержался на слегка покрасневших щеках Минджон, а пальцы небрежно очертили линию ее талии, лениво играя с краем куртки. В этом полумраке коридора, в приглушенном свете настенного фонаря, Бэ выглядела еще более завораживающе — мягкие, но очерченные черты лица, глубокий взгляд, в котором читалась искренняя нежность, но с какой-то изюминкой скрытой властности.             — Ты сегодня милая, — прошептала Сюзи, наконец отпуская Минджон из легкого плена своих объятий, но оставляя ладонь на ее талии. — И, судя по всему, что-то тебя гложет.             Ким глубоко вдохнула, чуть нахмурив брови, но быстро отвела взгляд в сторону, будто надеялась скрыть свои мысли. Она и сама не могла точно сказать, почему так зациклилась на том, что случилось с Рюджин. Было ли это просто беспокойство за подругу или что-то большее — Минджон не знала. Но одно было ясно: у нее внутри зрело странное чувство, будто часть команды вот-вот может сломаться, и она ничего не сможет с этим сделать.             — Рюджин... — тихо проговорила Ким, наконец поднимая глаза на Сюзи. — Она не в себе. Я не знаю, что с ней делать.             Бэ чуть склонила голову набок, задумчиво рассматривая Минджон. В этом взгляде читалось понимание, но и какая-то скрытая тревога. Она хорошо знала, насколько сильно Ким привязывается к людям, даже если сама этого не осознает. Глубоко вдохнув, Сюзи легонько провела пальцами по щеке младшей, будто стирая с нее невидимую тяжесть.             — Ты же знаешь, что не можешь решить чужие проблемы за кого-то, да? — мягко произнесла она. — Ты можешь быть рядом, можешь поддерживать, но не тяни все на себя.             Минджон лишь молча кивнула, даже не сразу осознавая, насколько ей нужны были эти слова. Сюзи всегда умела одним простым напоминанием снять с ее плеч груз, который Ким сама же и возлагала на себя. И сейчас, стоя здесь, в тепле их общей квартиры, в этих спокойных объятиях, она чувствовала, как напряжение в ее груди постепенно рассеивается.             Сюзи не торопилась отпускать Минджон, словно понимая, что младшей еще нужно немного времени, чтобы полностью расслабиться. Ее пальцы медленно и почти незаметно продолжали гладить талию Ким, создавая ощущение тепла и безопасности. В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь легким дыханием обеих девушек. В этот момент Минджон поняла, насколько сильно ей нужен был этот дом, этот уголок стабильности, где она могла хотя бы на мгновение сбросить с себя все напряжение дня.             — Пойдем, я сделаю тебе чай, — наконец сказала Сюзи, слегка улыбнувшись и мягко проведя пальцами по щеке младшей. — Ты выглядишь так, будто тебе нужно что-то теплое.             Минджон лишь кивнула, позволяя старшей взять ее за руку и повести в сторону кухни. Их шаги были тихими, размеренными, словно они находились в другом мире, где не существовало ничего, кроме этого момента. На кухне стоял приятный полумрак, а теплый свет лампы над столом создавал уютную, почти домашнюю атмосферу. Сюзи ловко поставила чайник на плиту, а затем обернулась к Минджон, которая все еще стояла у входа, будто не зная, куда себя деть. Русоволосая девушка лишь усмехнулась, поманив младшую ближе.             — Ну же, садись, — с легкой усмешкой сказала Бэ, подталкивая Минджон к стулу.             Ким села, уперевшись локтями в стол и опустив голову на сцепленные пальцы. Ее мысли все еще метались вокруг Рюджин, того, как странно она себя вела, того, как сложно было понять, что именно творится у нее внутри. Минджон не привыкла к таким вещам. Она могла разбираться в тактике, в стратегии игры, в физических нагрузках, но когда дело касалось эмоций — все становилось сложнее.             Сюзи наблюдала за ней, не торопясь заговорить. Она знала, что иногда молчание — лучший способ дать человеку разобраться в себе. Только когда чайник начал тихо свистеть, она снова обернулась, доставая из шкафчика две чашки.             — Расскажешь? — спросила она, не глядя на Минджон, а просто разливая кипяток в кружки.             Ким немного помедлила, затем тяжело вздохнула, осознавая, что скрывать нет смысла.             — Рюджин... Она сказала, что ей понравилась девушка, — наконец выдала она, поднимая взгляд на старшую.             Сюзи слегка замерла, но потом лишь кивнула, как будто подобные разговоры были для нее совершенно естественными. Она взяла чашки и поставила одну перед Минджон, а потом, опершись на стол, внимательно посмотрела на нее.             — И ты переживаешь за нее из-за этого?             — Не знаю, — тихо призналась Ким, закусив губу. — Просто... я вижу, что она будто бы теряет себя. Она на тренировке была... не той Рюджин, которую я знаю.             Сюзи задумчиво постучала пальцами по столу, словно обдумывая услышанное. Затем она улыбнулась, но в этой улыбке читалось что-то теплое, но и немного грустное.             — Минджон, иногда чувства могут выбить человека из колеи сильнее, чем любое поражение на поле, — тихо сказала она. — И если Рюджин действительно испытывает что-то к кому-то, особенно если это ее первый подобный опыт... Это может быть непросто.             Ким ничего не ответила, лишь снова опустила взгляд в чашку, наблюдая, как от горячего чая поднимается легкий пар. Ей хотелось понять, как помочь Рюджин, но чем больше она думала, тем сильнее осознавала, что не знает, как справиться с этим сама.             Сюзи не спешила заговорить вновь, давая Минджон возможность переварить собственные мысли. В комнате было тихо, лишь легкое потрескивание чайника и приглушенные звуки с улицы наполняли пространство едва уловимым фоном. Минджон продолжала смотреть в чашку, словно пыталась отыскать в ней ответы на все те вопросы, которые клубились в ее голове. Она не привыкла к подобным переживаниям — ей всегда было проще, когда нужно было действовать, а не разбираться в чувствах, в чужих эмоциях, в том, что невозможно рассчитать или спрогнозировать.             Сюзи, наблюдая за младшей, тихо вздохнула, потом сделала глоток горячего чая и наконец заговорила.             — Минджон, ты ведь понимаешь, что не сможешь решить это за Рюджин?             Ким медленно подняла взгляд, ее карие глаза на мгновение наполнились чем-то вроде замешательства, но затем быстро потухли, вернув привычную серьезность. Она немного подумала, но все же кивнула.             — Да, понимаю... — голос был чуть тише обычного, словно признание далось ей нелегко.             — Но это не значит, что ты не можешь быть рядом, — мягко добавила Сюзи, опираясь подбородком на ладонь. — Иногда достаточно просто дать человеку знать, что он не один.             Эти слова застряли в сознании Минджон, оседая где-то глубоко внутри. Она задумалась. Разве она не пыталась сделать это раньше? Разве она не поддерживала Рюджин так, как умела? Но, возможно, ей стоило перестать воспринимать это как задачу, которую нужно решить, и просто... быть рядом.             — Я знаю... — наконец ответила она, чуть опустив голову.             — Ну вот и славно, — с улыбкой произнесла Сюзи, мягко поглаживая тыльную сторону ладони младшей. — Но сейчас, может, перестанешь загружать голову? Ты ведь домой вернулась, расслабься немного.             Минджон только устало кивнула, но действительно почувствовала, как напряжение в плечах стало чуть меньше. Она сделала глоток чая, и его приятное тепло разлилось по груди, словно смывая с нее часть переживаний. Сюзи не торопила ее, не навязывала лишних слов — просто сидела рядом, создавая тот самый уют, который был нужен Ким.