Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
— В чём смысл твоей игры?
Последний школьный турнир, который Ким проиграла, остался в её памяти навсегда. Это было поражение не только в игре, но и внутри неё самой. Она не могла забыть своего последнего соперника, чья ледяная решимость сломила её в тот день.
Когда Минджон поступила в колледж, она и представить не могла, что судьба снова сведёт их вместе. Но на этот раз — в одной команде.
two weeks...
28 февраля 2025, 02:56
Зал постепенно опустел, заполняясь лишь эхом чьих-то шагов и приглушённым шорохом одежды. После изнурительной тренировки воздух был пропитан усталостью и потом, но в этом напряжённом состоянии чувствовалось что-то удовлетворяющее. Спортсмены расходились кто куда: кто-то направился в раздевалку, кто-то остался добивать последние упражнения, а кто-то просто сидел на полу, лениво перекидываясь словами. Однако Минджон оставалась в том же положении — раскинувшаяся на скамейке, будто бы её энергия окончательно иссякла, и единственное, что она могла сейчас делать, — это существовать.
Юнджин, стоявшая неподалёку, молча наблюдала за ней. В её взгляде читалось что-то вроде лёгкого упрёка, но в то же время забота. Она отлично знала, насколько Минджон упряма, насколько та не привыкла признавать усталость даже перед самой собой. Но глядя на то, как её грудь тяжело вздымалась от неровного дыхания, а пальцы слегка подрагивали, казалось очевидным — эта тренировка забрала у неё слишком много сил.
Ли Сонми тихо вздохнула, скрестив руки на груди. Её лицо оставалось непроницаемым, но в глазах вспыхивало что-то задумчивое. Новая программа, конечно, должна была дать команде толчок к улучшению, но тренер понимала, что даже самые сильные игроки имеют свои пределы. И если Минджон уже на первой неделе буквально валится с ног, возможно, стоило немного пересмотреть нагрузку.
— Минджон, — наконец произнесла она, подходя ближе. — Встань, пройдись немного. Если дашь мышцам застыть в таком состоянии, завтра будешь себя чувствовать ещё хуже.
Девушка медленно разлепила глаза, её взгляд сначала сфокусировался на потолке, затем на тренере. Губы дрогнули, будто она хотела что-то сказать, но вместо этого выдохнула и нехотя подняла руку, чтобы опереться о край скамейки. Каждое движение давалось ей с усилием, словно её тело сопротивлялось, но Минджон лишь стиснула зубы и медленно поднялась на ноги.
— Боги… — пробормотала она, перекатывая шею и слегка вздрагивая. — Не чувствую спину.
Юнджин лишь фыркнула, склонив голову набок.
— Так тебе и надо. Может, наконец начнёшь себя беречь?
Минджон не ответила, лишь устало выдохнула и, шатаясь, сделала несколько шагов вперёд. И хотя в её походке всё ещё читалась усталость, в глазах появился прежний огонь — тот самый, что всегда горел, когда дело касалось игры. Она могла падать, могла валиться с ног, но никогда не собиралась останавливаться.
Минджон делала шаг за шагом, её мышцы ныла от перенапряжения, но в глубине души она чувствовала удовлетворение. Каждое движение отзывалось тяжестью в конечностях, но разве это не было частью её обычного состояния? Раз за разом она испытывала свой предел, стирая грань между возможным и невозможным, как будто пытаясь доказать самой себе, что она способна выдержать любую нагрузку. В воздухе витал лёгкий запах магнезии и пота, смешанный с прохладным дыханием кондиционера, а тишина в спортзале будто подчёркивала её тяжёлое дыхание.
Юнджин, не сводя с неё внимательного взгляда, устало вздохнула и, скрестив руки на груди, слегка покачала головой. Её губы тронула усмешка — смесь лёгкой насмешки и привычного одобрения. Она давно знала, что Минджон не умеет сдаваться, что та всегда будет идти вперёд, даже если мышцы кричат от боли, а сознание туманится от усталости. И всё же, что-то в этом заставляло её хмуриться — не потому, что она осуждала её рвение, а потому, что знала, насколько это может быть разрушительно.
— Сколько раз тебе говорить, что иногда стоит остановиться? — проговорила Юнджин, подходя ближе и наблюдая, как та едва заметно прихрамывает.
Минджон не ответила сразу, лишь медленно выпрямилась, глубоко вдыхая воздух. Её взгляд был сосредоточен, даже несмотря на усталость, что тянула тело вниз. В этот момент она напоминала натянутую тетиву, готовую выпустить стрелу в любой момент — только вот мишень оставалась неясной.
— Я не умею останавливаться, — наконец ответила она, бросив на Юнджин мимолётный взгляд, в котором читалось нечто похожее на вызов.
Юнджин фыркнула, но в её глазах промелькнуло что-то тёплое.
— Да уж, с этим я даже спорить не буду, — пробормотала она, протягивая Минджон бутылку с водой. — Пей. Если свалишься где-нибудь по дороге домой, мне тебя на себе тащить?
Минджон молча приняла бутылку, лишь слегка усмехнувшись. И хотя её тело кричало от боли, а разум намекал на необходимость отдыха, внутри неё по-прежнему горело пламя — то самое, что заставляло её вставать, когда хотелось упасть, и идти дальше, когда всё внутри требовало передышки.
В спортзале повисла тишина, нарушаемая лишь приглушённым гулом вентиляции и отдалёнными звуками шагов тех, кто уже покинул помещение. Юнджин осталась наедине с Минджон, наблюдая, как та сидит на скамейке, слегка покачивая головой, будто отгоняя остатки усталости. Рыжеволосая молча прислонилась к стене, скрестив руки, но взгляд её оставался цепким и внимательным. В воздухе витало ощущение напряжённой тишины — той, что не требует слов, но в которой скрывается немой разговор между двумя людьми.
Минджон сделала попытку встать, но едва поднялась, как ноги предательски дрогнули, а равновесие оказалось на грани потери. Юнджин быстро шагнула вперёд, бесшумно и уверенно, и, прежде чем та успела рухнуть обратно на скамейку, крепко схватила её за плечи. Тонкие пальцы ощущали напряжение в чужих мышцах, словно натянутые струны, которые вот-вот могут порваться от чрезмерной нагрузки. Минджон поморщилась, но не стала сопротивляться — видимо, даже её упрямство знало предел, когда тело отказывалось повиноваться.
— Слушай, я, конечно, не против смотреть, как ты мучаешь себя, но может, хоть раз ты примешь помощь? — Юнджин слегка склонила голову набок, в голосе её мелькнуло что-то мягкое, почти заботливое, но тон остался привычно шутливым.
Минджон вздохнула, прикрыв глаза, а затем медленно кивнула. Она не привыкла полагаться на кого-то, но в этот момент сопротивляться казалось бессмысленным. Юнджин, почувствовав одобрение, осторожно помогла ей подняться, поддерживая одной рукой за талию, а другой слегка придерживая за запястье. Их шаги эхом разносились по пустому спортзалу, и с каждым движением Юнджин чувствовала, как Минджон всё сильнее опирается на неё, хоть и не подаёт вида.
Они медленно добрались до раздевалки, и Юнджин усадила Минджон на скамейку, позволив ей перевести дух. Темноволосая коротко взглянула на неё, словно желая что-то сказать, но потом лишь слегка качнула головой и потянулась к своей спортивной сумке. Юнджин отвернулась, давая той возможность переодеться, но не отходила далеко, прислонившись к дверному косяку и лениво разглядывая потолок.
Когда Минджон наконец закончила и вновь попыталась подняться, Юнджин без лишних слов снова оказалась рядом, поддерживая её под локоть. Они вышли в прохладный вечер, и лёгкий ветер сразу же коснулся их лиц, принося с собой запах мокрого асфальта и далёкого дыма. Шли они медленно, почти шаг за шагом, и с каждым новым движением Минджон чувствовала, как тело ноет от усталости, но, странным образом, это ощущение не казалось таким невыносимым.
— Так вот, — вдруг заговорила Юнджин, нарушая молчание, — если ты завтра не придёшь на тренировку, я сама за тобой приду.
Минджон фыркнула, покосившись на неё с едва заметной усмешкой.
— Ты говоришь так, будто я могу себе позволить пропускать.
— Ты говоришь так, будто я не могу заставить тебя это сделать.
Минджон не ответила, но её взгляд задержался на рыжеволосой чуть дольше, чем обычно. Может быть, сегодня был тот редкий случай, когда ей действительно стоило прислушаться к чужим словам.
Ночной воздух обволакивал их лёгкой прохладой, заставляя чуть глубже вдыхать, будто стараясь наполнить лёгкие чем-то большим, чем просто кислородом. Улица была почти безлюдна, только где-то вдалеке проезжали одинокие машины, оставляя за собой красные следы огней. Минджон шла, опираясь на Юнджин, её шаги были медленными, будто отмеренными по какой-то невидимой шкале усталости. С каждым движением её тело напоминало о нагрузке, но странным образом, рыжеволосая рядом делала этот путь легче, словно её присутствие каким-то магическим образом растворяло тяжесть в мышцах.
Юнджин, не ослабляя хватки, чувствовала, как Минджон периодически чуть сильнее прижимается к её боку, будто в поисках устойчивости. Она ничего не говорила, но с каждой минутой её руки становились чуть мягче, чуть увереннее, будто привычно подстраиваясь под чужую слабость, которая так редко давала о себе знать. Её взгляд то и дело скользил по лицу темноволосой, замечая, как усталость сделала её черты более расслабленными, почти беззащитными. В обычное время Минджон всегда выглядела напряжённой, словно хищник, который даже в спокойствии готов броситься вперёд, но сейчас… сейчас она напоминала человека, который впервые позволил себе быть просто собой.
— Ты вообще понимаешь, как это выглядит со стороны? — вдруг произнесла Юнджин, нарушая молчание своим привычно насмешливым тоном.
Минджон приподняла бровь, но не отстранилась, лишь устало вздохнула.
— И как же?
— Как будто я тащу свою девушку домой после вечеринки, на которой она перебрала. — Рыжеволосая усмехнулась, ощущая, как напряжение на мгновение пробежало по телу темноволосой.
Минджон покачала головой, не найдя сил даже на саркастичный ответ. Всё, чего ей сейчас хотелось — просто дойти до дома и оказаться в тишине своей комнаты, но… было странно осознавать, что идти вот так, с Юнджин, было не так уж и неприятно.
Когда они подошли к её подъезду, рыжеволосая не сразу ослабила хватку. Она выжидающе посмотрела на Минджон, словно ожидая, что та скажет что-то в ответ, но услышала лишь тихое.
— Спасибо.
Юнджин на мгновение замерла, а потом просто кивнула, будто не желая лишний раз смущать её словами. Она развернулась на каблуках и пошла обратно, оставляя после себя только лёгкий аромат мятной жвачки и ощущение чего-то тёплого, едва уловимого, но почему-то запоминающегося. Минджон постояла пару секунд, глядя ей вслед, прежде чем открыть дверь и скрыться за ней, оставляя за порогом этот странный, но почему-то не такой уж неприятный вечер.
Темнота подъезда встретила Минджон прохладой и тишиной, только её собственные шаги отдавались в пустом коридоре приглушённым эхом. Она поднималась медленно, словно каждое движение требовало от неё усилия, которого уже почти не осталось. Где-то на лестничной площадке тускло мерцала лампа, освещая лишь часть ступеней, создавая неровные тени на стенах. Минджон машинально провела рукой по перилам, ощущая под пальцами холодный металл, который странным образом помогал удерживать ясность в затуманенном усталостью сознании.
Оказавшись перед дверью своей квартиры, она на секунду замерла, прикрыв глаза. Казалось, что ещё чуть-чуть — и она просто уснёт прямо здесь, прислонившись лбом к двери. Но спустя мгновение всё же заставила себя повернуть ключ в замке, шагнуть внутрь, столкнувшись с тем самым ощущением, которое всегда ждало её дома — одиночество, притаившееся в полутёмной комнате. Она сбросила кроссовки, небрежно кинув их в сторону, и едва ли не на автомате прошла вглубь квартиры, направляясь в ванную.
Тёплая вода стекала по коже, смывая напряжение, но не унося с собой мысли, которые всё ещё роились в её голове. Минджон закрыла глаза, прислоняясь лбом к холодной плитке, чувствуя, как тишина ванной комнаты обволакивает её, словно мягкое одеяло. В голове всплывали моменты сегодняшней тренировки, лица игроков, голос Ли Сонми, звучавший где-то на фоне. А затем… её взгляд остановился на одном воспоминании — Юнджин, которая крепко держала её за руку, помогая дойти до дома.
Минджон резко открыла глаза, глубже вдохнув, будто пытаясь избавиться от ненужных образов. Чёрт, почему это вообще засело в её голове? Почему именно это? Она тяжело вздохнула, вытирая воду с лица, а затем решительно выключила душ. Завтра будет новый день, новая тренировка, новые задачи — просто очередной день в её жизни. Но почему-то странное ощущение тёплой ладони, сжимающей её руку, никак не хотело уходить.
Минджон даже не сразу поняла, что происходит, когда две тёплые ладони вдруг коснулись её тела, а затем в следующее мгновение она уже парила над полом. Всё случилось слишком быстро — мягкое движение, плавный подхват, и вот её усталое тело оказалось в крепких руках Сюзи. Тёплый, ненавязчивый запах парфюма психолога окутал её, пока она, чуть сощурив глаза, смотрела на ту снизу вверх.
— Я заметила, как ты прихрамываешь… Что случилось? — голос Сюзи был тихим, но наполненным заботой, которая заставляла сердце Минджон сжаться от непривычного ощущения.
Она хмыкнула, чуть дёрнув плечом, словно этот вопрос не стоил внимания, словно всё это не имело значения. Но Сюзи, казалось, не собиралась отпускать эту тему. Она медленно и осторожно унесла её в сторону кухни, словно Минджон и правда была ребёнком, которому нужно немного отдыха и заботы. На деревянном столе уже стоял небольшой ужин — тарелка с чем-то горячим, чашка чая, лёгкие закуски. Всё выглядело так, будто кто-то давно ждал её здесь, знал, что она вернётся уставшей и будет нуждаться в этом.
— Это неважно, — наконец выдохнула Минджон, устало закрывая глаза на пару секунд. — Просто слишком усердно тренировалась, вот и всё.
Она попыталась пошевелиться, чтобы выбраться из рук Сюзи, но та лишь немного сильнее прижала её к себе, будто показывая — не спеши, останься так, дай себе передышку. Тёплая ладонь легко провела по её спине, успокаивающе, бережно. Минджон не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то так о ней заботился, и, чёрт, было в этом что-то настолько непривычное, что она даже не знала, как реагировать. Но усталость брала своё, и пока они находились в этой полутьме, среди запаха еды и лёгкого потрескивания часов, она позволила себе просто закрыть глаза ещё на пару мгновений.
Минджон сначала чувствовала, как внутри неё нарастает раздражение, но оно, вопреки её ожиданиям, не вырывалось наружу, не превращалось в резкие слова или жесты. Оно словно стягивалось внутри, скручиваясь в плотный клубок, а потом неожиданно начало рассыпаться, терять форму, пока не осталось ничего, кроме тихого принятия. Сюзи не давила, не заставляла говорить силой — она просто была рядом, слушала, смотрела прямо в глаза, и её спокойное присутствие само по себе вынуждало отвечать. Это было странно, даже неприятно, но в этом было что-то неуловимо тёплое, то, к чему Минджон не привыкла.
Она говорила нехотя, отрывисто, будто проверяя, не исказят ли слова смысл, не сделают ли её слабее. Но каждое её слово находило отклик. Не осуждение, не жалость, а что-то более мягкое, едва уловимое, будто лёгкий весенний ветер. И чем дольше тянулся разговор, тем больше между ними оставалось не слов, а действий. Лёгкие касания, движения, скользящие взгляды. Сюзи не просто слушала — она откликалась, отвечала ей близостью, по-своему, ненавязчиво, но так, что Минджон не могла этого не чувствовать.
Как-то незаметно её рука оказалась поверх ладони Сюзи. Не уверенно, но и не отстранённо. Она не убирала её, не прятала, а просто оставила так, будто это было естественно. Сюзи лишь чуть заметно улыбнулась, словно не удивившись вовсе, и чуть подалась вперёд, продолжая мягко расспрашивать, словно успокаивая этот странный шторм внутри Минджон. Их голоса звучали тише, движения становились медленнее, словно они оба понимали, что теперь уже неважно, сколько времени пройдёт.
В какой-то момент Минджон перестала следить за словами. Она больше не думала, стоит ли ей что-то говорить или нет — слова просто выходили, и Сюзи не делала из них ничего опасного. Она не использовала их против неё, не навешивала ненужных смыслов, не строила выводов. Она просто слушала. И это, черт возьми, было непривычно. Но впервые за долгое время в этом было что-то, что хотелось удержать подольше.
Разговор постепенно угасал, словно пламя свечи, которому больше не требовался ветер, чтобы колыхаться. Минджон уже не сжимала губы в тонкую линию, не избегала взгляда, а просто сидела, прислушиваясь к ровному голосу Сюзи. В какой-то момент последняя фраза растворилась в воздухе, и тишина, наступившая после, не была неловкой. Она была спокойной, как морская гладь после долгого шторма, и Минджон вдруг поняла, что её тело расслабилось само по себе.
Лёгкое прикосновение к бедру не вызвало у неё ни отторжения, ни желания отодвинуться. Напротив, оно было таким естественным, что Ким даже не сразу заметила, как пальцы Сюзи осторожно начали разминать напряжённые мышцы. Массаж был не резким, не навязчивым, а медленным, с той самой заботливой осторожностью, которая заставляла тело невольно поддаваться. Минджон не была уверена, сколько минут прошло, но с каждым надавливанием тёплых ладоней боль уходила, оставляя после себя приятное, почти забытое ощущение комфорта.
— Тебе легче? — голос Сюзи был тихим, почти шёпотом.
Минджон кивнула, не сразу найдя в себе силы ответить словами. Она чувствовала, как в глубине себя что-то постепенно разматывается, как тугая пружина, и впервые за долгое время ей не хотелось снова её закручивать.
Сюзи не торопилась. Она чувствовала, как в Минджон ещё оставалось напряжение, как её тело хоть и поддавалось движению, но всё равно будто цеплялось за внутреннюю скованность. Поэтому она действовала аккуратно, будто приручая дикого зверька, которому нужно было время, чтобы поверить, что в этих руках нет угрозы. Её ладони, тёплые и уверенные, мягко сжались на талии младшей, прежде чем медленно, без резких движений, поднять её с места, одновременно помогая той удобно устроиться у себя на коленях.
Минджон не сопротивлялась. Скорее наоборот — её руки автоматически опустились на плечи Сюзи, будто закрепляя себя в этом положении, а её ноги лениво сомкнулись по бокам старшей, позволив ей плотнее прижать младшую к себе. Сюзи почувствовала, как её собственное дыхание невольно стало глубже, когда мягкая тяжесть чужого тела наконец полностью расположилась у неё на коленях. От Минджон шло приятное тепло, которое с каждым мгновением начинало ощущаться всё сильнее, будто медленно, но верно проникая в кожу старшей.
Её ладони снова легли на бёдра младшей, мягко, почти лениво скользя по ткани, не сжимая, но и не теряя ощущения контакта. Она чувствовала, как мышцы под её пальцами поначалу были слегка напряжены, но с каждым новым движением начинали расслабляться, уступая заботливому прикосновению. Сюзи не спешила — её руки медленно продолжали массировать напряжённые зоны, одновременно позволяя Минджон самой прочувствовать этот момент, привыкнуть к нему. Её пальцы прошлись вверх, по пояснице, затем снова вниз, по внутренней стороне бёдер, не переходя границ, но всё же оставляя после себя ощущение уюта и тепла.
Когда Сюзи почувствовала, как Минджон ещё сильнее уткнулась в её плечо, а её руки плотнее обвились вокруг шеи, она позволила себе чуть улыбнуться. Этот момент был чем-то особенным — редким моментом доверия, в котором не нужно было слов. Только тепло тел, слитых в этом невесомом контакте, и лёгкий след от её губ, оставленный на чувствительной коже шеи, был почти неощутим, но почему-то вызвал у младшей слабый, едва уловимый вздох. Сюзи лишь мягко улыбнулась, не ускоряя темпа. Она позволила себе провести щекой по коже младшей, ощущая её тепло, чуть шершавую после душа поверхность, пропитанную запахом чистого шампуня. Каждое движение было неспешным, будто растянутым во времени, а собственное дыхание в какой-то момент стало в унисон вторить дыханию Ким. В этой тишине не было ничего тягостного — наоборот, она казалась редким, драгоценным моментом, в котором не существовало ни усталости, ни мыслей о предстоящем дне, ни тревожного ощущения, что всё это однажды закончится.
***
После окончания тренировки, когда спортивный зал постепенно пустел, Рюджин никак не могла заставить себя уйти. Её внутреннее беспокойство не давало спокойно шагнуть за порог, оставляя Минджон в таком состоянии. Даже несмотря на уверения остальных, что с ней осталась Юнджин, и она присмотрит за ней, внутри всё равно скребло неприятное чувство. Но, взяв себя в руки, она всё же заставила себя покинуть зал, переодевшись в свою повседневную форму. Школьная форма сидела на ней аккуратно, даже несмотря на спешку. Тёмные брюки, не слишком узкие, но и не свободные, белая рубашка с полностью застёгнутыми пуговицами и галстуком, поверх — чёрный жилет, застёгнутый на все пуговицы, а чёрная куртка защищала от вечернего холода. Завершал образ серый шарф, аккуратно обмотанный вокруг шеи. Порывы ветра стали ощутимо сильнее, заставляя прохожих плотнее кутаться в свои пальто. Рюджин быстрым шагом направлялась к автобусной остановке, но, проходя мимо одного из зданий, заметила знакомый силуэт. Рыжие волосы выделялись даже в полумраке уличных фонарей, а человек, которого она никак не ожидала увидеть, был прислонён к стене, словно кого-то дожидался. Она замерла всего на несколько секунд, прежде чем быстро развернуться, собираясь уйти. Но сделать этого ей не удалось — знакомая ладонь неожиданно схватила её за воротник, уверенно притягивая обратно. — Если ты теперь думаешь, что я маньячка и сталкер, то ты не права, — раздался спокойный голос Йеджи, а её хватка лишь усилилась, притягивая Шин ближе. — Я просто хотела тебя увидеть, в чём проблема? Рюджин не отвечала, только молча посмотрела на рыжеволосую, стараясь не поддаваться раздражению. Хван же, будто не замечая этого взгляда, медленно опустила ладонь с воротника на поясницу девушки, оставаясь непоколебимо уверенной в своём праве так делать. — Ты не заболела? — мягче спросила она, заметив, как её собеседница невольно передёрнула плечами. Шин только отрицательно покачала головой, отчего Хван улыбнулась, будто довольная полученным ответом. А затем, будто между делом, спросила. — Сходишь со мной в книжный? — Зачем?.. Время уже почти семь вечера... — Я знаю одно, которое работает ещё пару часов до закрытия. Так что пойдём? Она сказала это настолько естественно, будто их планы уже были решены заранее. И Рюджин, несмотря на желание отказаться, всё же не смогла заставить себя это сделать. Рюджин тяжело выдохнула, закатив глаза, но не стала вырываться. Её воротник был всё ещё крепко зажат в пальцах Йеджи, а сама Хван смотрела на неё с такой непринуждённой уверенностью, будто они и не стояли сейчас посреди улицы, а вели обычный разговор где-то в коридоре школы. Ветер пронизывал улицы холодными порывами, заставляя шарф плотнее обхватывать шею, а пальцы слегка неметь от холода, но Йеджи, кажется, даже не думала отпускать хватку. Рюджин это немного раздражало — не сам факт, что её держат, а то, как спокойно и непринуждённо это делала Хван, будто они давно к этому привыкли. — Я не собиралась куда-то идти, — пробормотала Шин, но голос её звучал неубедительно. В конце концов, сама идея заглянуть в книжный в такую погоду была не самой плохой. — Я тоже не собиралась тебя отпускать, — спокойно ответила Хван, чуть сильнее притягивая девушку к себе. — А теперь давай без сопротивления, а то я ведь могу и на руках тебя отнести. Рюджин вздохнула, недовольно посмотрев на рыжеволосую, но затем всё же покорно кивнула. Йеджи довольно улыбнулась, наконец отпуская руку с поясницы и незаметно для неё самой переводя свою ладонь на запястье Шин, переплетая их пальцы. Это движение было почти естественным, не требующим лишних слов или пояснений. Просто лёгкий, ненавязчивый контакт, который ни к чему не обязывал. Дорога до книжного была недолгой, но напоминала прогулку среди зимнего безмолвия. Морозный воздух слегка покалывал кожу, а редкие прохожие, кутаясь в тёплые шарфы и пальто, торопливо проходили мимо, не обращая на них внимания. Шин чувствовала, как тепло ладони Йеджи медленно разливалось по её коже, отгоняя холод. И, может быть, именно поэтому она не стала выдёргивать руку. Рюджин знала, что правильным решением было бы отказаться. Развернуться и уйти, оставив Йеджи стоять у стены со своей самоуверенной улыбкой. Но что-то в этой настойчивости, в её бесцеремонном, но тёплом внимании мешало сделать это. Оно раздражало, вызывало желание огрызнуться, но одновременно странным образом притягивало, не позволяя отступить. Её ладонь всё ещё ощущала тепло чужих пальцев, а голос Хван, спокойный, но с едва заметной игривостью, звучал в ушах даже после того, как повисла тишина. Рыжеволосая терпеливо ждала ответа, не отпуская её и не делая лишних движений. Будто знала, что рано или поздно Шин сдастся. И это злило её ещё сильнее. Но вместо того, чтобы разорвать расстояние между ними, Рюджин почему-то позволила себе остаться. Она медленно вздохнула, собираясь с мыслями, а затем устало проговорила. — Если ты меня задушишь своей настойчивостью, я не удивлюсь. Йеджи только усмехнулась, чуть сильнее сжав её поясницу. Она всегда была такой — напористой, уверенной, привыкшей брать то, что хочет, без излишних колебаний. И сейчас её теплая рука, её лёгкое касание действовали на Рюджин так же, как и сама девушка — заставляли сопротивляться, но одновременно поддаваться. — Ты ведь согласилась, да? — Хван наклонила голову чуть в сторону, изучая её выражение лица, будто пытаясь прочитать эмоции между её сжатыми губами и напряжённым взглядом. Рюджин вздохнула снова, чувствуя, как внутри растекается странное тепло. Ей не нравилось это ощущение, оно было новым и непонятным, но в то же время... приятным? Нет, этого быть не могло. Но тогда почему её сердце стучало чуть громче, чем обычно? Почему ноги не делали шага назад, хотя могла? — Просто пошли уже, — буркнула она, делая шаг вперёд, едва заметно прикасаясь плечом к Йеджи. Хван довольно улыбнулась, но ничего не сказала. Она просто развернулась к дороге, позволяя Рюджин идти рядом. И пока они шагали вперёд, мимо пустынных улиц, освещённых только светом фонарей, Шин чувствовала, как её ладонь временами нечаянно задевала ладонь рыжеволосой. И почему-то не отдёргивала руку. Ночной воздух был прохладным, но не обжигающим. Он оставлял на коже лёгкую свежесть, а в свете фонарей тёмные улицы казались спокойными и почти безмятежными. Йеджи шагала уверенно, не торопясь, как будто этот вечер был в её полном распоряжении. В отличие от неё, Рюджин ощущала себя немного странно — отдалённо, будто наблюдала за происходящим со стороны. И тем не менее, каждый шаг, который она делала рядом с Хван, казался неизбежным. Она ловила себя на том, что снова и снова украдкой поглядывает на её профиль. Чёткие линии лица, лёгкая полуулыбка, будто Йеджи что-то знала, но не спешила делиться этим. Её спокойствие выводило из себя и одновременно завораживало. Шин не понимала, почему не может просто уйти, сказать, что её раздражает этот контроль, эта самоуверенность, этот тонкий намёк на игру. Она должна была злиться. Но вместо этого чувствовала странное тепло внутри, от которого хотелось нахмуриться ещё сильнее. В какой-то момент Йеджи, не поворачивая головы, заметила её взгляд и, улыбнувшись уголками губ, чуть наклонилась ближе. — Если так будешь смотреть, мне может показаться, что ты влюбилась, — её голос прозвучал негромко, но отчётливо, разрезая тишину вокруг. Рюджин резко отвернулась, будто её поймали за чем-то запретным. Сердце стукнуло чуть сильнее, но она тут же попыталась заглушить этот звук раздражённым вздохом. — Много о себе возомнила, — буркнула она, ускоряя шаг. Но Йеджи не отставала, наоборот, сделала ещё один шаг ближе, сокращая расстояние между ними. — Возможно, — протянула она, с намёком в голосе, явно довольная реакцией Шин. Рюджин хотелось огрызнуться, сказать что-нибудь колкое, но слова застряли где-то на языке. Вместо этого она только крепче сжала руки в карманах, стараясь не замечать, что с каждой минутой её раздражение смешивалось с чем-то другим. Чувством, которое она пока не хотела признавать. Рюджин старалась держаться холодно, словно между ними ничего не было, словно прикосновения Йеджи, её манера речи, близость — всё это не значило ровным счётом ничего. Однако чем дольше они шли бок о бок, тем больше внутри что-то начинало тлеть, оставляя после себя раздражение, граничащее с чем-то ещё. Она скользнула взглядом по девушке рядом, а затем тихо фыркнула, качнув головой. — Не понимаю, с чего ты решила, что я вообще хочу с тобой разговаривать, — Рюджин хмуро сложила руки на груди, хотя знала, что этот жест только выдаёт её. Йеджи лишь усмехнулась, не замедляя шага, а её тёмные глаза сверкнули хитрым огоньком. Она уже не раз замечала, что Шин реагировала на её слова больше, чем хотела бы, и это лишь подогревало её азарт. — Ты же сама не выдержишь тишины, — в голосе звучало самодовольство, лёгкое, но цепляющее. — Тебе нравится, когда тебя провоцируют, да? Рюджин замедлила шаг, резко бросив на неё взгляд, но та, кажется, даже не думала смущаться. Напротив, Йеджи наклонилась чуть ближе, будто проверяя границы её терпения, а затем лениво добавила. — Особенно, если это делаю я. Шин чуть прищурилась, чувствуя, как что-то горячее скользнуло по коже от этого полунамёка, от этой игры, которую Йеджи так умело вела. Она закатила глаза, пытаясь сохранить остатки самообладания, и с язвительной усмешкой ответила. — Думаешь, ты настолько особенная? — Конечно, — Хван пожала плечами, даже не пытаясь скрыть своей уверенности. — Ты же до сих пор рядом. Рюджин сжала челюсть, не находя, что ответить. Она могла сказать, что просто терпит её из вежливости. Или что у неё нет сил спорить. Но обе знали, что это была бы ложь. Рюджин глубоко вздохнула, собирая в себе остатки самообладания, но каждая мышца её тела была напряжена, будто в ожидании следующего выпада со стороны Йеджи. Та, в свою очередь, вовсе не торопилась, наслаждаясь этой нехитрой игрой, в которой она явно доминировала. Её движения были ленивыми, взгляд – плавным, а улыбка на губах лишь подчёркивала ту откровенную насмешку, с которой она взирала на Шин. — Слушай, — Йеджи медленно потянулась, откидывая голову чуть назад, будто в разговоре с ней не было ничего особенного. — Может, тебе просто нравится, когда я так с тобой? Может, ты нарочно подбрасываешь мне поводы, чтобы услышать что-нибудь ещё? Рюджин метнула в её сторону взгляд, полный раздражённого сопротивления, но Хван только ухмыльнулась, не отводя глаз. Она наслаждалась этой игрой, тем, как могла вытянуть из Шин нужные эмоции, как её колкости превращались в ещё более дерзкие ответы. — В следующий раз, когда решишь бросить мне вызов, подумай хорошенько, — её голос был бархатистым, чуть низким, и в нём проскальзывали нотки откровенной нежности, смешанной с насмешкой. — Вдруг мне захочется ответить не только словами? Она чуть подалась вперёд, намеренно сокращая расстояние, позволяя Рюджин ощутить её близость. Всё было слишком медленно, слишком осознанно – Йеджи двигалась так, будто знала каждую слабую точку Шин и не стеснялась её использовать. Рюджин чувствовала, как внутри неё что-то переворачивается, но она не позволяла себе отступить. — Ты можешь продолжать болтать, но это ничего не изменит, — наконец выдавила она, глядя в глаза Хван. — Правда? — Йеджи склонила голову набок, ухмыляясь. — Тогда почему ты всё ещё стоишь передо мной, а не уходишь? Рюджин не знала, что ответить. Слова застряли в горле, слишком многое мешалось в голове. Она ненавидела то, как легко Йеджи могла свести её с ума одним лишь тоном голоса, но ещё сильнее ненавидела то, что ей это нравилось. Рюджин чувствовала, как внутри разливается странное, мучительное тепло, которое она не могла ни приглушить, ни проигнорировать. Всё её естество сопротивлялось, требовало отступить, не поддаваться этому нарастающему ощущению, но тело будто перестало слушаться. Взгляд Йеджи, тёплый и вкрадчивый, будто медленно распутывал её мысли, оставляя только неловкость и сладкое напряжение. — Ты слишком много о себе думаешь, — наконец, сдавленно бросила Шин, но её голос звучал не так уверенно, как ей хотелось бы. — Конечно, — Йеджи улыбнулась, наклоняясь чуть ближе, словно изучая каждую эмоцию, что пробегала по лицу Рюджин. — Особенно, когда вижу, как ты теряешься от пары слов. Рюджин хотела отступить, но её собственное упрямство не позволило этого сделать. Она не собиралась давать Хван удовольствия наблюдать за её смятением, даже если сердце гулко билось в груди, выдавая всё с головой. Йеджи словно знала это и только сильнее распаляла огонь в их молчаливом поединке – не грубостью, не давлением, а одним лишь умением держать ритм разговора на той грани, за которой стояло что-то большее. — Если тебе так нравится, когда я теряюсь, может, ты просто хочешь увидеть, как я сдаюсь? — бросила Рюджин с нотками вызова, стиснув зубы, чтобы не показать, насколько сильно внутри всё сжалось в ожидании ответа. Йеджи не ответила сразу. Она лишь медленно провела пальцем по краю своего пиджака, делая паузу нарочито долгой, заставляя напряжение между ними сгущаться, пока воздух не стал вязким. А затем, чуть склонив голову, посмотрела прямо в глаза Рюджин, позволив уголкам губ изогнуться в хитрой, едва заметной улыбке. — Сдаться? — её голос звучал почти ласково, но в нём сквозила насмешка. — Ты правда думаешь, что я хочу этого? Рюджин резко сглотнула, не понимая, куда завела их эта игра. Её раздражение, её желание держать дистанцию – всё это размывалось, уступая чему-то другому. Нечто, что пробиралось под кожу, вплеталось в мысли, растекалось по венам. И Йеджи это видела. Она не торопилась давить дальше, просто позволяла этой странной химии между ними делать свою работу. Рюджин старалась держать себя в руках, но терпение было не бесконечным. Йеджи играла с ней, намеренно выводила из себя, доводила до грани, а затем притворялась невинной. В какой-то момент что-то внутри Шин надломилось – как натянутая струна, что не выдержала напряжения. — Да чтоб тебя, Йеджи, — выдохнула она, резко отводя взгляд. — Ты всегда так или только со мной? Почему тебе так нравится доводить меня?! Йеджи не ответила сразу – лишь её губы дрогнули в улыбке, слишком тёплой, слишком самодовольной. Она медленно провела языком по зубам, словно смакуя этот момент, а затем чуть склонила голову, позволяя своим словам упасть прямо в уши Рюджин, словно капли раскалённого масла. — Потому что ты такая милая, когда злишься. — Её голос был мягким, тянущим, вкрадчивым. — Хочется узнать, какие у тебя границы... и насколько далеко ты позволишь мне зайти. Рюджин устало закрыла глаза, тяжело выдыхая, будто огонь внутри разом погас, оставив после себя лишь выжженную пустоту. Вся её злость, всё раздражение, которым она пыталась защититься, вдруг испарилось, уступая место чему-то более глубокому, чему-то... пугающему. Йеджи заметила это мгновенно. Её взгляд мгновенно потемнел, а улыбка, столь уверенная и дразнящая секунду назад, медленно исчезла, уступая место чему-то более мягкому. Она сделала шаг ближе, касаясь ладонью щеки Шин, словно боялась, что та вот-вот исчезнет. — Хэй, хэй… — Голос Хван стал тише, спокойнее. Её пальцы медленно прошлись по коже Рюджин, заставляя её поднять взгляд. — Извини, ладно? Мы почти пришли, пошли. Она не отпустила её руку, а, напротив, крепче переплела их пальцы, большим пальцем нежно поглаживая костяшки. В этом движении не было ни флирта, ни привычной игры, только чистая, неподдельная забота. И Рюджин, несмотря на всё своё упрямство, почувствовала, как что-то в ней дрогнуло. Рюджин молчала, позволяя Йеджи вести её вперёд. Шаг за шагом, под размеренный звук их шагов, словно замедленных течением этого вечера, она постепенно отпускала своё раздражение. Оно рассеивалось, как утренний туман, уступая место странному, непривычному теплу, исходящему от пальцев, что продолжали ласково касаться её ладони. Йеджи тоже не спешила нарушать тишину. Она украдкой скользнула взглядом по профилю Рюджин, задержалась на её прижатых друг к другу губах, на лёгком напряжении в уголках глаз. Впервые за этот вечер Шин не бросала колкие слова, не отталкивала её, а просто шла рядом, позволяя держать себя за руку. Это было неожиданно... приятно. — Ты вообще часто ходишь в книжные так поздно? — наконец, нарушила тишину Рюджин, голос её звучал чуть тише, чем обычно. Не так уверенно, не так резко. Йеджи улыбнулась, но не своей обычной ухмылкой, а мягко, почти задумчиво. Она склонила голову набок, будто раздумывая над ответом, и с лёгким смешком ответила. — Только если мне есть с кем туда пойти. Рюджин искоса взглянула на неё, её губы дрогнули, но она не сказала ничего в ответ. Она не хотела признавать, что этот вечер ощущался чем-то... особенным. Что, несмотря на весь её гнев, все язвительные слова, на глубине души ей нравилась эта тянущаяся между ними нить. Книжный магазин уже был совсем близко. Витрина, залитая тёплым жёлтым светом, выделялась среди темноты улицы, словно убежище, в которое можно было сбежать от всего мира. Йеджи чуть сжала пальцы Рюджин, будто призывая её довериться моменту. И, к своему удивлению, Шин не убрала руку. Рюджин склонила голову набок, наблюдая, как Йеджи внимательно перелистывает страницы книги с детальным изображением средневекового города на обложке. Она ожидала увидеть в её руках что-то другое — легкомысленную комедию, возможно, откровенную романтическую драму, но точно не сборник историй о древних королевствах и рыцарях. В этом было что-то странно непривычное, даже противоречивое. Она привыкла видеть в Йеджи бесшабашную, вульгарную и уверенную в себе личность, способную свести с ума своими словами, но, похоже, в ней было больше слоёв, чем Рюджин изначально предполагала. — Ты правда читаешь такое? — в голосе Шин слышалось искреннее недоумение, а пальцы лениво скользнули по корешкам книг на полке рядом. Йеджи усмехнулась, но не так, как обычно — её улыбка была мягкой, едва заметной. Она перевернула ещё одну страницу, пробежалась взглядом по строчкам и только потом, не поднимая глаз, ответила. — А почему нет? Ты думала, я читаю только что-то… развратное? Рюджин резко отпрянула от полки, нахмурившись, но Йеджи лишь тихо рассмеялась, медленно проведя пальцами по краю страницы, словно размышляя о чём-то. — Вообще-то да, — буркнула Шин, всё ещё недовольная тем, как легко та читала её мысли. — Что-то типа «как свести человека с ума за пять минут» или «лучшие способы, как разозлить Рюджин». Йеджи снова усмехнулась, но на этот раз не бросила ей пошлого замечания, не сделала привычного хода, от которого Шин пришлось бы закатывать глаза. Она просто закрыла книгу, задумчиво пробежалась по её корешку пальцами, а потом медленно взглянула на Рюджин. — А вот ты что читаешь? — тихо спросила она, склонив голову набок. Рюджин хотела резко ответить, что это не её дело, что вообще-то она не обязана делиться такими вещами, но на языке не оказалось привычных колкостей. Почему-то ей вдруг стало интересно, как ещё Йеджи могла бы удивить её, какие ещё противоречия скрывались в этой девушке, которая, кажется, дразнила её не просто из забавы, а потому что искренне наслаждалась их противостоянием. Рюджин замешкалась, будто её застали врасплох каким-то слишком личным вопросом, на который она никогда раньше не задумывалась давать ответ. Она не читала ничего. Не потому, что ей это было неинтересно, а скорее потому, что в её жизни не оставалось для этого места. Спорт, тренировки, командные собрания, редкие минуты отдыха, которые хотелось потратить на сон, а не на вчитывание в строки, требующие сосредоточенности. Книги просто никогда не были чем-то важным в её расписании, и, возможно, если бы Йеджи не задала этот вопрос, она бы так и не задумалась об этом. — Я… ничего не читаю, — нехотя призналась Шин, почесав затылок и глядя куда-то в сторону. — Даже не помню, когда в последний раз брала книгу в руки. Йеджи внимательно посмотрела на неё, и в этот раз в её взгляде не было ни намёка на насмешку, ни привычного задора, которым она обычно провоцировала Рюджин на ответную колкость. Её глаза, мягкие и тёплые, будто бы светились каким-то нежным пониманием, и от этого у Шин внутри что-то неприятно сжалось. Она не привыкла к такому Йеджи. Она знала её как ту, кто доводил её до бешенства своими словами, кто лез в личное пространство и никогда не извинялся за это, но сейчас перед ней была другая Хван. Тихая. Чуть задумчивая. — Вот как? — медленно произнесла она, легко скользя взглядом по лицу Рюджин, будто стараясь запомнить её выражение в этот момент. — Это даже грустно. Шин моргнула, ощущая, как что-то внутри странно переворачивается от этих слов. Она хотела было буркнуть что-то раздражённое, бросить короткое «и что с того?», но не смогла. Почему-то вместо этого ей вдруг захотелось спросить, что именно читала Йеджи, какие книги заставляли её забывать о времени, какие истории затягивали её так сильно, что она предпочитала провести вечер в книжном магазине вместо того, чтобы дразнить Рюджин. Это было неожиданное желание, но оно возникло само по себе, без её контроля, и от этого ей вдруг стало неуютно. Рюджин почувствовала, как её пальцы непроизвольно сжались в кулак, а взгляд метнулся куда-то в сторону, лишь бы не сталкиваться с тем выражением, которое застыло на лице Йеджи. Это было не похоже на неё. Не похоже на их привычные перепалки, на те словесные битвы, где ни одна из них не собиралась отступать первой. В этом взгляде не было желания поддеть, задеть, посмеяться — только странное, тихое понимание, которое почему-то заставляло Шин чувствовать себя некомфортно. — Грустно? — наконец выдавила она, пытаясь вернуть голосу привычную резкость, но он всё равно прозвучал глухо. — Ну да, — пожала плечами Хван, легко и непринуждённо, будто они обсуждали нечто совершенно бытовое. — Книги ведь открывают целые миры, знаешь? Позволяют пережить тысячу жизней, побывать в местах, которых не существует, прожить чужие эмоции. Это ведь не просто слова на бумаге, это… что-то большее. Рюджин едва заметно поморщилась, не зная, раздражает её этот спокойный тон или, напротив, почему-то цепляет. Она не знала, как на это ответить. Она никогда не смотрела на книги под таким углом, для неё это всегда были просто очередные учебники, обязательные списки для чтения, которые нужно было осилить ради галочки. Её мир всегда был движением — бег, броски, командная игра, физическая усталость, заполняющая её до краёв и не оставляющая места для чего-то ещё. Но сейчас, слушая Йеджи, она задумалась: может, она действительно чего-то упускает? — Ты говоришь так, будто книги — это единственная важная вещь в жизни, — пробормотала Шин, чуть хмурясь. — Не единственная, но одна из, — с лёгкой улыбкой ответила Хван, вновь перехватывая её взгляд. — Может, стоит попробовать? Вдруг тебе понравится?***
Дни тянулись один за другим, сливаясь в единый поток бесконечных тренировок, проверок на выносливость, тестирования новых тактик и отработки индивидуальных навыков. Казалось, время словно замедлилось, позволяя каждой из девушек прочувствовать все изменения в своих телах, уловить каждую деталь в их собственной игре, разобраться в том, что ещё можно улучшить. Пот, боль в мышцах, напряжённые взгляды и настойчивые указания тренера Ли Сонми стали неотъемлемой частью их ежедневного расписания. Но, несмотря на это, ощущение прогресса, пусть и не сразу заметного, давало силы двигаться дальше. Минджон больше не выглядела так, словно могла упасть в любую секунду. Она всё ещё уставала, но это была уже не та усталость, что накрывала её с головой раньше. Теперь это было скорее приятное, удовлетворяющее чувство изнеможения — тот момент, когда знаешь, что поработала на пределе своих возможностей. Медленный, почти незаметный рост выносливости вселял уверенность, а значит, и на поле она могла показывать больше, чем раньше. Юна, в свою очередь, с головой ушла в развитие амбидекстрии, тренируя левую руку так, чтобы она не уступала правой. Она часами выполняла однообразные упражнения, пока мяч в её левой руке не двигался так же естественно, как и в правой. Ынче сосредоточилась на своих трёхочковых бросках, доводя их до автоматизма. Её тренировки стали почти монотонными: шаг назад, прыжок, бросок — снова и снова, пока её руки не научились чувствовать правильную траекторию. Казуха становилась более собранной и внимательной, её рефлексы и реакция обострялись с каждым днём, что позволяло ей быстрее принимать решения и действовать эффективнее. Чонха обрела скорость и научилась лучше читать ситуацию на поле, моментально реагируя на изменения. Мина сосредоточилась на контроле мяча, её движения стали более плавными, а внимание — более острым. Она перестала теряться в динамике игры, точно зная, куда двигаться и как направлять мяч. А Юджин и Вонён стали настоящими выносливыми бойцами, готовыми выдерживать длинные матчи без потери энергии. Их упорные тренировки дали результат — они могли пробежать больше, дольше, сильнее, не сбавляя темпа. Ли Сонми не скрывала своего удовлетворения: команда не просто прогрессировала, она становилась единым, слаженным механизмом, в котором каждая деталь работала на победу. Зима укутывала город мягким, но порой неумолимым холодом, заставляя людей плотнее закутываться в свои пальто и прятать руки в карманы. Серый небосвод почти не пропускал солнечного света, а лёгкий морозный ветер временами поднимал в воздух пушистые снежные вихри, оседавшие на шапках и плечах прохожих. Улицы порой казались застывшими в этой зимней тишине — лишь редкие шаги, негромкие разговоры и звуки машин нарушали этот замедленный ритм. Люди спешили в тёплые здания, а снег под ногами издавал хруст, будто напоминая, что мороз ещё долго не отпустит город из своих цепких объятий. Рюджин и Йеджи продолжали видеться почти каждый день, пусть и не специально. Их маршруты словно пересекались сами по себе, а может, Хван действительно находила способы оказаться рядом в нужный момент. Их общение было... своеобразным. Йеджи всегда играла с границами, провоцировала Шин на раздражённые взгляды и колкие фразы, но если чувствовала, что зашла слишком далеко, тут же смягчалась. Тогда её голос становился спокойнее, движения — мягче, а прикосновения — осторожными, будто она пыталась нащупать невидимую грань, которую не стоило пересекать. И Рюджин, несмотря на всё своё упрямство, привыкала к этой странной манере общения, даже если иногда тяжело вздыхала и отворачивалась, скрывая невольную улыбку. Йеджи с лёгкостью замечала даже самые незначительные привычки Шин. Как та иногда рассеянно трогала уголок губ, когда о чём-то глубоко задумывалась. Как всегда слегка приподнимала левую бровь, когда слышала особенно глупые шутки. Как замолкала, если чувствовала себя неуютно, но при этом не уходила, словно надеясь, что кто-то заметит её тишину и заполнит её чем-то тёплым. Хван ловила каждую такую мелочь, но никогда не говорила об этом вслух — просто запоминала, прятала внутри себя, словно складывая воедино картину, которую самой Рюджин ещё предстояло увидеть. А вот Шин... Она почти ничего не замечала в Йеджи. Или, возможно, ей просто не давали этой возможности. Хван будто бы намеренно не оставляла за собой следов, скрываясь за своими провокациями, улыбками и небрежными жестами. Но даже так, с каждым днём Рюджин всё больше привыкала к её присутствию, к её голосу, к её лёгким касаниям, когда та вдруг становилась серьёзной. Ей начинало нравиться быть рядом, будто с каждым днём она открывала в ней что-то новое, что-то, чего не могла разгадать, но что определённо хотелось понять. Рюджин пыталась игнорировать эти мелочи, убеждая себя, что всё это — не больше, чем простая привычка. Что если кто-то слишком часто находится рядом, то волей-неволей начинаешь замечать больше деталей. Это просто закономерность, не более. Но всё же, когда Йеджи снова оказалась рядом, ловко забрав из её рук бумажный стаканчик с горячим кофе, чтобы самой сделать небольшой глоток, Шин не смогла не задержать на ней взгляд дольше обычного. — Ты снова выбрала самый горький вариант, — с лёгкой улыбкой заметила Хван, медленно проглатывая напиток, словно смакуя его. — Знаешь, тебе бы подошло что-то слаще. — Зачем тогда ты его пьёшь? — Рюджин нахмурилась, но не спешила забирать стакан обратно, даже когда Йеджи снова поднесла его к губам. — Потому что хочу понять, почему тебе нравится то, что на вкус похоже на сгоревшую древесину. — Ты же понимаешь, что можешь просто спросить? — А ты бы ответила? На секунду повисла тишина. Рюджин нахмурилась сильнее, потому что, честно говоря, не знала, что сказать. Она действительно пила этот кофе просто потому, что привыкла к нему. Без сахара, без лишних добавок. Чистый, терпкий вкус. Как и она сама — прямая, без прикрас. Но объяснять это Хван? Дать ей ещё один повод для этих её насмешливых, но таких тёплых улыбок? Йеджи, кажется, поняла, что ответа не последует, но лишь усмехнулась и протянула стакан обратно. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, и почему-то Рюджин показалось, что Хван сделала это нарочно. Словно проверяла её реакцию. Но, вместо того чтобы разозлиться или отдёрнуть руку, Шин просто оставила это без комментариев, сделав очередной глоток уже остывающего напитка. Снег медленно падал на землю, тихо ложась на плечи, тая в волосах. В воздухе витал тонкий аромат кофе, смешанный с холодной свежестью зимнего вечера. И на какое-то мгновение Рюджин показалось, что, может быть, привычка — это не всегда плохо. Особенно если рядом тот, кто делает даже такие обычные вещи чем-то большим. Хван не спешила уходить, несмотря на пронизывающий холод, а Рюджин не поднимала вопроса о том, почему она всё ещё здесь. Будто так и должно быть, будто это стало чем-то естественным — стоять рядом, смотреть, как редкие снежинки медленно опускаются на землю, и молчать. — Завтра обещают снегопад, — неожиданно нарушила тишину Йеджи, наклоняя голову чуть набок, будто разглядывая профиль Шин. — Надо бы выбрать день и сходить куда-нибудь, пока город не превратился в одну сплошную снежную ловушку. — Ты же не любишь мороз, — без особого интереса заметила Рюджин, сжимая стакан в руках. — Зато мне нравится видеть, как ты мерзнешь. Йеджи усмехнулась, а Рюджин едва заметно закатила глаза. Казалось бы, в её словах не было ничего особенного, но отчего-то Шин почувствовала, как в груди зашевелилось странное чувство. Смесь лёгкого раздражения и чего-то другого, чего-то тёплого, что она пока не могла объяснить. — Ты могла бы просто сказать, что хочешь со мной встретиться, — с лёгкой насмешкой выдохнула она, не глядя на Хван. — Разве я это скрывала? — та лишь пожала плечами, скрещивая руки на груди. Шин не знала, что ответить. Наверное, её стоило бы раздражать эта манера Хван — всегда говорить прямо, не оставляя места для двусмысленностей. Или, наоборот, прятать самые важные вещи за игривыми словами, чтобы никто не смог понять их настоящий смысл. Но почему-то вместо раздражения Рюджин чувствовала что-то другое. Что-то, что заставляло её не уходить первой. Что-то, что заставляло её слушать голос Йеджи, даже если он звучал слишком близко. Что-то, что делало даже самый обычный зимний вечер чем-то большим, чем просто ещё один день, прожитый по привычке. Рюджин опустила взгляд, следя за тем, как горячий пар медленно поднимается от её стакана, тут же растворяясь в морозном воздухе. Этот момент был странным. Тягучим, как мёд, мягким, как первый снег. Йеджи молчала, но не уходила. И Шин не знала, почему это ощущалось… правильно. — Значит, всё-таки хочешь встретиться, — пробормотала она чуть тише, словно разговаривая сама с собой. — А ты разве против? — Йеджи сделала шаг вперёд, оказавшись чуть ближе. Рюджин медленно подняла глаза. Лёгкая улыбка, взгляд с хитрым огоньком — всё как обычно. Но где-то в глубине этого взгляда скользило что-то другое. Чего Шин не могла разгадать. — Я… подумаю, — наконец, ответила она, пожав плечами. — Ага, — протянула Йеджи, словно уже зная, каким будет ответ. Она не стала добивать Рюджин своими колкими репликами. Наоборот, её взгляд стал мягче, а голос — тише. Едва слышно. — Не задерживайся допоздна. И прежде чем Шин успела что-то сказать в ответ, Хван легко развернулась и направилась прочь, оставляя после себя только слабый аромат своего парфюма и едва уловимое тепло, будто её присутствие всё ещё витало рядом. Рюджин смотрела ей вслед. Почему-то это было важнее, чем она готова была признать. Зимний воздух щекотал кожу, оставляя после себя слабое покалывание. Снег падал медленно, как будто не спешил касаться земли, превращая улицы в туманные полотна из белых и серых оттенков. Йеджи стояла возле парка, прислонившись к металлическому ограждению, сложив руки на груди. Рыжие волосы немного спутались на ветру, но снежные хлопья, что застревали в их прядях, делали её облик особенно завораживающим. Свет фонарей рассыпался по её пальто, пробегал по расстёгнутой пуговице белой рубашки, отражался в глазах, которые сразу нашли знакомую фигуру, подходящую ближе. Рюджин шагала неторопливо, глубже зарываясь в свой серый шарф. Чёрная куртка плотно прилегала к её телу, подчёркивая деловой жилет и аккуратно завязанный чёрный галстук. Она всегда выглядела немного сдержанной, немного собранной, но кроссовки, будто случайно разбавлявшие строгий стиль, намекали на нечто большее. Йеджи улыбнулась уголком губ, коротко вскинув бровь, как только их взгляды пересеклись. — Опять выглядишь так, будто идёшь на важную встречу, — усмехнулась рыжеволосая, склонив голову набок. — Зато ты — как будто сбежала с какого-то покера в подпольном клубе, — фыркнула Рюджин, останавливаясь рядом. Йеджи только мягко рассмеялась, накидывая руку на плечо Шин, будто они так ходили всегда. Снег не переставал идти, пока они бродили по улицам, прячась в тёплых магазинах. Они заходили туда, где их ничто не держало: в лавку с безделушками, чтобы рассмотреть груду ненужных, но таких привлекательных мелочей, в книжный, где Йеджи привычно тянулась к разделу истории, а Рюджин — лениво осматривала полки, пытаясь не скучать. Они пересекали торговый центр, рассматривая витрины, обсуждая вслух худшие и лучшие наряды, попадавшиеся им на глаза. Где-то между этой прогулкой Шин поймала себя на том, что снова слишком легко реагирует на присутствие Хван рядом. Легко смеётся, легко поддаётся её словам. Время плавно стекало сквозь пальцы, пока они не оказались на остановке поздней ночью. Лёгкий мороз щипал кожу, но воздух уже не казался таким колким. Рюджин медленно вдохнула, плечи слегка приподнялись, а затем опустились вместе с тяжёлым выдохом. Усталость, что тянулась с самой тренировки, наконец дала о себе знать. Она даже не заметила, как её голова опустилась ниже, а затем мягко уткнулась в ключицу Йеджи. Та не сразу отреагировала. Её взгляд сначала просто скользнул по снегопаду, но вскоре рука, прежде спрятанная в кармане пальто, медленно поднялась. Тёплые пальцы осторожно коснулись щеки Шин, чуть продвинулись вверх, пробираясь к затылку. Йеджи провела ладонью по её тёмным волосам, медленно сжимая и разжимая пальцы, будто невесомо массируя. — Устала? — голос был тихим, почти нежным. Рюджин не ответила сразу. Йеджи продолжала водить пальцами, погружаясь в приятную медленную рутину этого момента. И даже когда автобус подъехал к остановке, когда двери открылись, а водитель с ленивой усталостью объявил маршрут, Хван не пошевелилась. Она просто продолжала водить пальцами по волосам Шин, мягко, неспешно, так, будто ей не хотелось отпускать этот момент. Мягкий свет уличных фонарей пробегал по их силуэтам, растекаясь по падающему снегу золотистыми бликами. Йеджи ощущала, как дыхание Рюджин, медленное и спокойное, касалось её шеи, а тепло её тела постепенно пробивалось сквозь слои одежды. Она медленно водила пальцами по тёмным волосам Шин, несильно массируя затылок, мягко перебирая пряди между подушечками пальцев. Холодный воздух уже не казался таким пронизывающим — он лишь подчёркивал хрупкость момента, будто намекая, что стоит двигаться дальше, но ни одна из них не спешила. Рюджин глубже зарылась в серый шарф, но и без того чувствовала, как внутри разливается тихое, но непривычное тепло. Она не была уверена, почему не отстраняется, почему не двигается с места, почему позволяет Хван так легко касаться её волос, будто это нормально, будто так должно быть. Где-то в подсознании всплывала привычка оттолкнуть чьи-то прикосновения, но сейчас её тело словно намеренно игнорировало этот сигнал. Было приятно — непривычно, но приятно. Йеджи склонила голову набок, рассматривая Шин, будто впервые видела её настолько близко. Она не шутила, не бросала колкие фразы, не старалась вывести её на эмоции, не провоцировала. Сейчас она просто была рядом, просто тёплыми пальцами водила по её волосам, просто позволяла ей устало опираться на себя. Может, впервые за весь этот вечер ей не хотелось разрушать момент. Когда автобус вновь заскрипел открывшимися дверями, Йеджи чуть сжала пальцы на затылке Рюджин, но так же легко разжала, медленно убирая руку. Она не торопила её, не дёргала за плечо, не напоминала, что пора идти. Лишь медленно провела ладонью по её спине, ненавязчиво направляя в сторону входа, но не убирая своей руки полностью. И только когда Шин лениво подняла голову, чуть прищурившись от яркого света внутри салона, Хван мягко усмехнулась и чуть слышно сказала. — Пойдём, прежде чем я подумаю, что ты намеренно хочешь уснуть у меня на плече. Рюджин лишь коротко вздохнула, но не ответила — она просто шагнула в автобус первой, будто надеясь, что холодный воздух рассеет это ощущение лёгкой спутанности в голове.