rainy path to dreams

            Юджин молча наблюдала за Рюджин, размышляя, стоит ли оставлять её на решающую стадию игры. Её взгляд был внимательным, изучающим, словно она пыталась заглянуть сквозь фасад непроницаемого спокойствия Шин. Сложно было сказать, насколько та вымотана — внешне не скажешь, но Юджин видела, как Рюджин периодически менялась с Казухой, давая себе небольшие передышки. Это говорило о том, что даже ей требовался отдых, пусть она и старалась не показывать усталости.             Вонён же отлично проявила себя в защите, блокируя многочисленные броски соперниц в кольцо. Благодаря её усилиям команда не просто догнала соперниц, а даже вырвалась вперёд. Теперь, перед заключительным этапом, предстояло сделать несколько замен, чтобы сохранить динамику игры и сбить темп противников.             Юджин, сделав выбор, скомандовала.             — Минджон, выходишь вместо Ирохи.             Хокадзоно не стала возражать, напротив, была только рада такому решению — быстрый темп и нагрузка, с которыми ей пришлось столкнуться, порядком вымотали её.             — Чонха, выходишь вместо Вонён.             Чан тоже не стала спорить. Несмотря на свою выносливость, защита изматывала, и свежая подстраховка была необходима. К тому же, хотя Чонха уступала Вонён в росте, она компенсировала это цепкостью и умением держать напор.             — Ынче, выходишь вместо Юны.             Шатенка молча кивнула и отправилась на скамейку, освобождая место для Хон. Та выглядела сосредоточенной, но в её глазах читался азарт.             Юджин перевела взгляд на японку.             — Казуха, ты как?             — Я нормально, мне нравится, — бодро отозвалась та, едва заметно улыбнувшись.             — Хорошо, тогда играем так: Минджон, Рюджин, Чонха-онни, Казуха и Ынче, — лидер скрестила руки на груди, ещё раз обдумывая расстановку. Затем, посмотрев на Шин, добавила. — Будь моя воля, я бы тебя заменила, Рюджин. Играть три стадии подряд — тяжело. Думаю, ничего страшного не случится, но я говорю это исключительно из заботы, так что не воспринимай как сомнение в тебе.             Шин лишь слегка прищурилась, но промолчала.             — У нас хорошая защита, манёвренность и распасовка. Используйте это с умом. Это моё последнее наставление. Удачи вам.             Минджон молча ткнула пальцем в бок Рюджин, и та, не ожидая такого жеста, раздражённо скосила на неё взгляд, уже готовая буркнуть что-то недовольное. Но стоило Ким, не говоря ни слова, указать пальцами на свои глаза, а затем большим пальцем направить жест в сторону их кольца, как выражение лица Шин заметно изменилось. Раздражение испарилось, уступая место осознанию. Они знали друг друга слишком хорошо, чтобы объяснять очевидные вещи словами. Если они не могут атаковать в лоб, если нет шанса прорваться сквозь оборону соперников и отобрать мяч в открытой игре, то лучший выход — сыграть на перехвате в воздухе, оказавшись ближе к кольцу в нужный момент. Стоило ей понять, о чём думает Минджон, как она, без лишних колебаний, сменилась местами с Казухой, меняя расстановку в их импровизированной тактике. Всё это было не просто рефлексами, а чем-то большим — единением на уровне игры, где слова были лишними, а решения приходили за доли секунды.             Тем временем впереди всех оставалась Ынче, её напряжённый взгляд скользил по фигурам соперниц, просчитывая их возможные шаги. Сделав пару неспешных, почти ленивых движений, она приблизилась к светловолосой противнице, вынуждая ту отдать пас Хандон. Всё складывалось именно так, как задумывали Минджон и Ынче. Их план строился не на грубой силе или банальном прессинге, а на психологии, на игре с ожиданиями соперников, на создании ложных впечатлений.             Как только мяч оказался в руках Хандон, та, не теряя ни секунды, заняла удобную позицию и с уверенностью отправила его в сторону кольца дальним броском. Мгновение спустя воздух разорвал удивлённый вздох трибун — Рюджин молниеносно взвилась в прыжке, её тело изогнулось, будто подчиняясь неведомым законам физики, и, вытянув руку, она перехватила мяч у самого кольца. Всё случилось так быстро, что казалось, будто она нарушила не просто предсказуемость игры, а саму её логику. Это выглядело настолько неожиданно, что у соперников в глазах мелькнуло нечто среднее между шоком и восхищением. Они явно не рассчитывали на такой ход.             Казуха, наблюдая за этим со стороны, невольно почувствовала себя той, кто не до конца понимает, как устроен этот мир. Что творилось в голове Минджон? Как она видела игру? Как принимала такие решения, которые никто другой даже не пытался предугадать? Будь Накамура на месте соперников, она бы уже морально сдалась, осознав, что играть против чего-то столь непредсказуемого — всё равно что пытаться поймать ветер в ладони. Это было не просто стратегией. Это было искусством, в котором не было места шаблонам и заранее выстроенным комбинациям.             Заметив задумчивость Казухи, Ынче решила её встряхнуть, вывести из этих ненужных размышлений. Ловко перехватив мяч, который Рюджин сбросила вниз, она, даже не оглядываясь, с лёгкостью передала его японке. Накамура едва успела поймать мяч, когда услышала резкий, отрезвляющий голос:             — Соберись, Накамура.             Пас был простым, почти обыденным, но в её тоне и взгляде было что-то такое, что не требовало объяснений. Это не просьба, не совет, а приказ. Она не просто напоминала Казухе о необходимости сфокусироваться, она говорила ей:если ты сейчас облажаешься, я тебе этого не прощу.             — Я не собираюсь проиграть после того, как просидела две стадии. Подумай об этом.             И она задумалась. Действительно задумалась. Всегда представляла себя рыцарем, героем, который ломает преграды и проходит через все испытания, но сейчас перед ней была не стена, а хаос. Нечто живое, неуловимое, непредсказуемое. И в этом хаосе нужно было не просто выстоять, а найти свою собственную логику, свой путь.             В этот момент вся команда резко изменила тактику. Они словно замерли, их тела перестали двигаться в привычных манёврах, превращаясь в неподвижные фигуры, которые медленно, шаг за шагом, двигались к кольцу. Это было похоже на нарастающее давление, будто пространство вокруг сжималось, вынуждая соперников ощущать непривычную тревогу. Те явно не ожидали такого, они ждали скорости, агрессии, но вместо этого получили холодный, обманчиво медленный натиск, который буквально вдавливал их в защиту.             Только одна соперница — девушка с сиреневыми волосами — решилась подойти ближе, намереваясь остановить Казуху. Накамура медленно постукивала мячом по полу, ускоряя ритм так, чтобы соперница начала следить только за этим движением. Раз, два, три, четыре — постепенно, с каждым тактом, темп становился всё быстрее, пока удары не стали сливаться с биением сердец. Когда соперница попыталась сделать резкий выпад, Казуха тут же поменяла руку, перебросила мяч между ног, заставляя её следить только за движением. Это было как гипноз, ловушка, созданная из иллюзий и рефлексов.             Полторы минуты. Столько длился этот танец, прежде чем японка наконец заметила нужный момент. Девушка перед ней настолько увлеклась отслеживанием мяча, что совершенно потеряла контроль над тем, что происходит вокруг. Именно тогда Казуха, воспользовавшись этим, левой рукой резко закинула мяч за спину, точно направляя его в руки Минджон.             Ким, будто только и ждала этого, поймала его без малейшего замешательства, мощно откинула вперёд — и мяч почти молниеносно оказался в руках Рюджин. Шин не стала тормозить ни на секунду. Её ноги словно взорвались энергией, мышцы напряглись, и она, сделав резкий, молниеносный толчок, взвилась вверх, преодолевая расстояние в одно мгновение.             Она летела, будто прорезая воздух, и в следующий момент её руки с силой вонзили мяч в кольцо, совершая сокрушительный данк.             Зал взорвался. Шум трибун, эхом разносившийся по спортивному залу, на мгновение перекрыл всё — мысли, дыхание, звук удара мяча о пол. Только одно ощущение осталось у всех в этот момент: невероятный, потрясающий, разгромный бросок.             Команда почти без паузы вернулась на свою половину, снова выстраиваясь в стойку, готовую к любому повороту событий. Соперницы наверняка что-то задумали, и предугадать их следующий шаг было не так-то просто. Минджон, оставаясь в своём характерном молчаливом ритме игры, снова указала пальцами в сторону кольца, но на этот раз противники не собирались повторять прошлую ошибку. Они явно больше не рассчитывали на дальний бросок Хандон, осознавая, что этот приём их подвёл.             Рюджин напряжённо всматривалась в динамику движения игроков, пытаясь на лету смоделировать возможные сценарии, в которых у неё был бы шанс снова перехватить мяч. Но в этот раз соперницы держали ситуацию под контролем. Казуха и Ынче, не сговариваясь, но понимая друг друга без слов, начали раскатывать защиту противника, заставляя игроков разбегаться по площадке, изматывая их постоянными сменами направления. Это было не столько нападение, сколько тонкая игра на истощение.             И всё же одна из соперниц, Юхен, оказалась в удачной позиции. После нескольких точных передач её вывели практически под кольцо. Она сделала быстрый, резкий прыжок, готовясь отправить мяч в корзину, но в тот же миг рядом с ней, на одной высоте, а может, даже чуть выше, оказалась ещё одна фигура. Её собственное отражение в чужих глазах — это была Рюджин. Та даже не дала ей шанса довести бросок до конца — мгновенно выбив мяч из её рук, отбросила его к центру, где в уже выжидательной стойке находились Минджон и Чонха. Их реакция была почти синхронной: они одновременно бросились вперёд, ведя мяч в сторону кольца.             В этот момент напряжение буквально повисло в воздухе, но ни одна из них не стала ускорять темп, как будто играли не на время, а на точность. Они медленно сокращали расстояние, наблюдая за движениями защитников, и в момент, когда соперники начали сближаться, Чонха с близкого расстояния чётко закинула мяч в кольцо, добавляя ещё два очка в их копилку.             Счёт снова изменился, а команды снова разошлись по своим половинам. Минджон, окидывая взглядом поле, заметила, что Рюджин выглядит слегка потрёпанной. Конечно, внешне она оставалась такой же уверенной, как всегда, но Ким понимала — она не может бесконечно держать этот темп. Третья стадия игры подряд, постоянные прыжки, попытки отобрать мяч на высоте — даже для неё это было серьёзным испытанием.             Минджон тихо подошла к Чонхе, окликнув её негромким голосом.             — Онни.             Блондинка перевела на неё внимательный взгляд.             — Останься с Рюджин в защите, — продолжила Минджон, чуть понизив голос. — Она не может вечно так прыгать. Да, по ней не скажешь, но я чувствую, что она на грани.             Чонха лишь коротко кивнула, даже не задавая вопросов. Этого было достаточно.             Убедившись, что эта часть плана решена, Минджон направилась к Казухе и Ынче, которые, по всей видимости, тоже подметили усталость в рядах соперников.             — Слушайте, — начала она, глядя на них обоих. — Мне нужно, чтобы вы играли со мной. Просто пасы. Вы передаёте мяч мне, а я тут же передаю его дальше.             — Просто распасовка? — переспросила Ынче, чуть нахмурив брови.             — Что-то вроде, — кивнула Минджон. — Они уже выглядят измотанными, а если мы будем играть так, как они не ожидают, они окончательно потеряются. Им сейчас и так тяжело соображать. Просто держите в голове, что я рядом, даже если меня не видно.             Казуха и Ынче переглянулись, их взгляды отражали лёгкое недоумение, но в то же время в них читался вызов.             — Вы сами поймёте, — продолжила Минджон, тяжело выдохнув. — Просто заставьте их потерять мяч. Вы же знаете, как это делается?             Как будто эти слова разбудили в них что-то, чего не было ещё пару секунд назад. Их взгляды вспыхнули азартом, и уже в следующий момент они выстроились в чёткий треугольник, словно готовясь к чему-то совершенно новому.             Казуха и Ынче мгновенно разбежались по разным половинам поля, словно два снаряда, выпущенные с точностью часового механизма. Они не просто двигались — их шаги были стремительны, каждое движение резкое, рассчитанное до миллиметра, словно они заранее знали, какой траекторией пойдёт мяч. Их цель была проста: измотать владелицу мяча, загнать её в угол, вынудить ошибиться. Когда одна из соперниц наконец решилась на пас, её ошибка стала роковой — мяч, словно притянутый невидимой силой, оказался в руках Хон Ынче. Она сжала его так крепко, будто держала в руках сам смысл этой игры.             — Наконец-то, — пробормотала она себе под нос, а её карие глаза в этот момент вспыхнули, будто в них разрядился электрический шторм. Казуха это заметила — её взгляд не просто загорелся азартом, он стал ярче, зрачки расширились, отражая в себе огонь борьбы.             Девушки резко увеличили темп, их движения стали ещё более рваными, хаотичными для наблюдателей, но предельно осмысленными для них самих. Пробиться через плотную защиту соперниц было сложно, но они не пытались бороться в лоб. Они бросали мяч туда, где, казалось бы, никого не было, но в следующую долю секунды, как по волшебству, там уже оказывалась Ким. Минджон, будто тень, появлялась именно в тот момент, когда это было нужно, и с молниеносной точностью направляла мяч дальше, вновь разрушая планы соперников.             Казуха, почувствовав момент, решилась на дальний бросок. Её движения были отточены, чётки и уверены — мяч, покинув её руки, взлетел по идеальной траектории и скользнул в кольцо, как если бы его туда вела сама судьба. Их стратегия работала — за короткое время они набрали приличное количество очков, но и пропустили немало. Соперницы начали постепенно догонять, и счёт уже становился пугающе равным.             Однако это было не самым тревожным. Минджон и Рюджин одновременно заметили нечто, чего не видели прежде. Что-то в Юхен изменилось. Её движения стали другими, её стойка выглядела непривычно угрожающей, в ней появилась уверенность, от которой пробирал холод. Она двигалась, словно хищник, обходя каждую из них с поразительной лёгкостью и закидывая мяч в кольцо с таким спокойствием, будто это было для неё естественно, как дыхание.             Счёт приближался к опасной отметке, а напряжение на площадке сгустилось, словно гроза, нависшая над полем. Рюджин было видно, как в ней нарастает раздражение, но никто не осмеливался сказать ей что-то. Никто, кроме одной.             Минджон стояла напротив неё, глядя прямо в глаза. Весь мир вокруг будто замер, даже мяч, лежащий рядом, никто не спешил поднимать. Все чувствовали это напряжение, этот невидимый раскат грома между двумя игроками, чья сила и амбиции сталкивались сейчас в молчаливом поединке.             — Думаешь о том же? — спросила Ким, её голос был тихим, но резким, словно сталь.             Рюджин продолжала смотреть на неё исподлобья, не отвечая.             — Неужели... — ухмыльнулась Минджон, чуть наклоняя голову. — Похоже, у меня нет выбора.             Она тяжело вздохнула, затем медленно продолжила:             — Я видела, как ты хотела уничтожить Ироху. Видела этот взгляд, когда она бросала в сторону кольца. Видела, что-то в тебе тогда сломалось. Это состояние… Я впервые увидела его в тебе. Но ты борешься с этим. Потому что хочешь измениться, не так ли?             Рюджин прищурилась, её глаза превратились в узкие прорези, излучающие недоверие и напряжение. В воздухе повисла ледяная тишина, плотная, вязкая, словно густой туман перед бурей. Взгляд Шин был острым, как лезвие, готовое разрезать любое сомнение, но что-то в осанке Минджон заставило её насторожиться.             — К чему ты клонишь? — голос Рюджин прозвучал низко, с едва уловимой хрипотцой, как предостережение, как последний шанс отступить, пока не поздно.             Но Ким даже не моргнула. Её губы растянулись в кривую усмешку, в ней не было ни веселья, ни сарказма — только чистая, ледяная уверенность, будто она уже знала, чем всё закончится.             — К тому, что ты ебучее дерьмо, Шин Рюджин, — произнесла она холодно, ровно, словно констатируя непреложный факт.             Рюджин вздрогнула, словно от пощёчины. Её зрачки расширились, а внутри, где-то в самой глубине, вспыхнул первобытный огонь. В этот момент её грудь тяжело вздымалась, будто она сдерживала вулкан, готовый прорваться наружу. Пламя, тлеющее в ней на протяжении всей игры, разгорелось с неистовой силой, заливая её сознание багряной яростью.             Шин сделала шаг вперёд, но Минджон осталась стоять неподвижно, даже не моргнув. Она знала, что делает, знала, на какую больную точку надавила.             — Ты та самая ебучая перфекционистка, которая даже не хочет показать все свои возможности, — продолжила Ким, её голос звучал низко, размеренно, но в нём слышалась почти насмешливая нота. — Твой ум устроен так, чтобы требовать от себя невозможного, но при этом ты даже не пытаешься продемонстрировать, на что действительно способна. Боишься? Или просто слишком горда, чтобы признать, что идеальной игры не существует?             Рюджин стиснула зубы, кулаки непроизвольно сжались, ногти впились в ладони. Она чувствовала, как внутри неё что-то клокочет, как в груди разрастается ураган. Минджон шагнула к мячу, лежащему на паркете, и медленно, с нарочитой неспешностью подняла его. Её движения были плавными, но в них ощущалась угроза, скрытая, но оттого ещё более зловещая.             — И да, — её голос прорезал пространство, словно хлёсткий удар хлыста, — только попробуй проебать мои мячи. Тебе ясно?             В этот момент что-то изменилось.             Словно воздух в зале стал тяжелее, словно невидимая сила сдавила грудь каждому, кто был свидетелем этого молчаливого противостояния. Минджон стояла прямая, непоколебимая, вокруг неё будто заворачивалась тёмная, поглощающая бездна. Она была безэмоциональна, холодна, но именно в этой сдержанности крылась настоящая опасность.             Рюджин, напротив, теперь выглядела, будто её охватило пламя. Её дыхание стало прерывистым, пальцы нервно сжались в кулак, мышцы напряглись до предела. Это была борьба двух стихий — бушующего огня и всепоглощающей тьмы. Это было не просто столкновение взглядов, не просто словесная дуэль. Это было нечто большее, глубже, это был вызов, от которого нельзя отказаться.             На трибунах повисла мёртвая тишина. Даже те, кто прежде громко болел за свои команды, замерли, не смея проронить ни звука. Атмосфера в зале накалилась до предела, электричество в воздухе можно было почти видеть. Все чувствовали, что сейчас произойдёт нечто за гранью обычного баскетбола, нечто, что изменит ход игры, а может, и что-то большее.             Юнджин вновь скользнула взглядом по трибунам, но взгляд её невольно задержался на одной из зрительниц. Сначала это было просто машинальное движение, но затем, словно что-то в глубине сознания заставило её приглядеться внимательнее. В этом силуэте было что-то до боли знакомое, что-то, что вызывало смутное, но навязчивое чувство дежавю.             Тёмные волосы, небрежно спадающие на плечи мягкими волнами, словно небрежный штрих на полотне художника. Просторные джинсы, похожие на те самые, в которых она уже видела эту женщину. Тогда, в магазине, где её взгляд впервые столкнулся с этим холодным, но полным скрытой глубины выражением. Теперь же широкая чёрная кофта скрывала очертания фигуры, а кепка, низко надвинутая на лоб, бросала тень, скрывая от посторонних глаз лицо. Будто она не хотела быть узнанной, будто сама до конца не была уверена, что делает здесь.             Юнджин нахмурилась, прищурившись, пытаясь разглядеть больше, чем позволяли расстояние и тень. Может, это лишь совпадение? Или её сознание играет с ней злую шутку, подсовывая призрак из прошлого там, где его не должно быть?             Но в тот момент, когда та слегка приподняла голову, всё сомнение испарилось.             Темноволосая зрительница не смотрела по сторонам, не искала глазами кого-то знакомого, не оглядывалась, будто опасаясь быть замеченной. Нет. Её взгляд был прикован исключительно к центру площадки.             И Юнджин поняла, что Сонми смотрела вовсе не на неё.             Она смотрела на них.             На двух фигур, застывших друг напротив друга, будто готовых бросить вызов самой вселенной.             На Минджон, от которой исходила густая, почти осязаемая тьма, сковывающая пространство вокруг, затягивающая, словно бездонная бездна.             На Рюджин, чей пылающий взгляд мог прожечь любого насквозь, обжигая не только яростью, но и чем-то большим — необузданной, первозданной силой.             Ли застыла. Её не удивил факт, что её могли заметить, не испугала перспектива быть узнанной, а поразила их аура.

Счёт 77-86

            Минджон неспешно, почти лениво, отправила мяч нижним пасом прямо в руки Рюджин. На первый взгляд – ничего необычного, обычное движение, простая передача, но стоило мячу коснуться ладоней Шин, как воздух вокруг неё стал тяжёлым, будто заряженным электричеством. Её стойка начала меняться, наполняясь чем-то опасным, хищным, и с каждым ударом мяча об пол темп её движений становился всё быстрее, будто невидимый механизм внутри неё набирал обороты.             Остальные девушки из их команды не пытались вмешиваться. Они знали – в этот момент лучше просто дать им пространство, позволить этой паре развернуть свою игру в полной мере. Они отступили в защиту, замерли на своих позициях, наблюдая за тем, как перед Минджон и Рюджин подбирается их первый противник.             Сана двигалась к ним медленно, словно осторожный зверь, загнанный в угол. Её страх выдавали глаза – она понимала, с чем сейчас столкнётся, но всё равно не собиралась просто так их пропустить. Она приняла стойку, пытаясь преградить им путь, но стоило её взгляду встретиться с глазами Рюджин, как в следующий момент всё пошло наперекосяк.             Её тело, инстинктивно готовое к блокировке, вдруг стало бесполезным. Она не успела даже осознать, как именно это произошло, но в мгновение ока Рюджин уже оказалась у неё за спиной, а её силуэт ускользал вперёд, не оставляя ни единого шанса на перехват.             Их следующий рубеж – Дами и Даниэль. Они видели, что случилось с Саной, и попытались подготовиться, встав в плотную защиту, но исход оказался тем же. Два силуэта растворились перед ними, оставив лишь беспомощное непонимание. В следующий миг Минджон и Рюджин уже прорывались к кольцу, будто фантомы, двигающиеся вне привычных законов физики.             Рюджин, не теряя времени, мгновенно выбросила мяч в сторону Минджон резким, хлёстким движением нижней передачи, а сама рванула дальше, направляясь прямо под кольцо. Ким приняла передачу, её взгляд тут же встретился с глазами Хандон, и в этот момент она поняла, что та уже ждала её. Но даже зная это, Минджон не успела предугадать следующего хода.             Хандон, словно размытый силуэт, прошла сквозь неё, оставляя после себя лишь лёгкое ощущение дежавю.             Но дальше случилось нечто, чего не ожидал никто.             Ким, вместо того чтобы сделать бросок в кольцо, резко, с размаху, направила мяч вниз, ударяя им о баскетбольное поле с такой силой, что он, словно снаряд, взмыл в воздух, переваливаясь через кольцо.             И в этот самый момент Рюджин, уже находясь в воздухе, поймала его.             Её тело изгибалось в полёте, мышцы напряглись, и через мгновение мяч, подчиняясь всей вложенной в него мощи, вонзился в кольцо с таким оглушительным звуком, что на секунду показалось, будто само строение содрогнулось. Металлические крепления дрогнули, кольцо сотряслось от удара, а гулкий рёв резонировал по всему залу, оставляя после себя затаённые взгляды зрителей и команд. Тренер вражеской команды застыл в полном ужасе.             И если раньше он думал, что этот матч – просто товарищеская игра, теперь он понимал, что столкнулся с чем-то совершенно иным.

Счёт 79-86

            Время на табло неумолимо тикало, секунды сгорали, оставляя после себя только напряжение и шумный ритм ударов мяча о паркет. Семь очков — минимум, восемь — идеальный исход, но каждое из них было на вес золота. Чтобы вырвать победу, им нужно было не просто играть, а разрывать площадку, выкладываться на грани человеческих возможностей.             Минджон чувствовала, как с каждой секундой её тело становится всё тяжелее, мышцы горели, лёгкие будто сдавливало стальными обручами, но она не позволяла себе замедлиться. Она была готова выложиться до последней капли сил, пусть даже это закончится обмороком. Пусть даже её вынесут с площадки — она всё равно останется тем самым дьяволом, что рвётся к победе.             Соперницы приближались к центру, собираясь пройти в их половину, но стоило им сделать хоть шаг, как их настигла Рюджин. Она была молниеносной, беспощадной — настоящий хищник, выжидающий момент, чтобы нанести удар. Она не просто мешала им пройти, она делала невозможным даже саму попытку дать пас, загоняя их в ловушку.             И вот, один неверный шаг — и она уже тут.             Секунда, резкое движение, и её ладони перехватывают мяч, словно этот момент был заранее прописан в её инстинктах. Она не думает, не медлит, не оставляет соперницам ни шанса. Разворот — и она срывается с места, летит к кольцу с нечеловеческой скоростью, превращаясь в нечто неудержимое.             Мяч словно слился с ней воедино. Каждое касание было идеальным, каждый удар об пол — ритмичным и выверенным. Дриблинг, один, второй, мгновенный уход в сторону — и перед ней уже нет ни одной преграды. Даже двойная защита не способна её остановить.             Она обходит их с лёгкостью, будто против неё не игроки, а статуи.             Шин отрывается от земли, её тело взлетает вверх, а пальцы уверенно сжимают мяч. И спустя мгновение он с грохотом вонзается в кольцо, заставляя его содрогнуться от силы удара. Это очередной данк.

Счёт 81-86

            Следующие два мяча в кольце снова оказались благодаря Рюджин, но теперь это было не просто её заслугой — Минджон стала для неё тем самым катализатором, что превращал их игру в нечто поистине пугающее. Соперницы быстро поняли, что одиночное сопротивление бесполезно, и начали перекрывать Шин всей командой, словно возводя перед ней живую стену.             Но даже это не могло остановить её.             Каждый раз, когда ей перекрывали путь, рядом оказывалась Минджон. Она прибавила темпа, ускоряя игру до предела, будто впуская в себя последние капли сил. Она уже не сдерживалась, не берегла себя — её тело могло предать её в любой момент, но пока оно двигалось, пока оно могло хоть что-то сделать, она продолжала.             Их пятеро против двоих, но будто бы наоборот.             Шин и Ким становились единым целым, их движения сливались в один непрерывный поток, где каждый пас был не просто передачей, а частью идеально выверенного узора. Их игра превращалась в танец — жестокий, молниеносный, смертоносный. Они больше не были отдельными игроками, они стали одним механизмом, одной неукротимой силой, и это сводило соперников с ума.             Тем временем на скамейке запасных Юджин уже почти слилась с Миной, буквально повиснув на ней, сжимая её в объятиях всеми конечностями, но даже это не могло отвлечь её взгляд от происходящего на площадке. Глаза широко раскрыты, дыхание сбито — то, что творили Минджон и Рюджин, было чем-то за гранью её понимания.             — Они как два монстра… — выдыхает Мина, механически разминая кожу на руках Юджин, пытаясь хоть как-то её успокоить.             — Нет… — Юджин качает головой, не отрывая взгляда от этих двоих. — Они… Они как единый организм. Будто и правда два монстра, но при этом… они соединены, усиливая друг друга…             Она замолкает, осознавая, насколько бредово звучат её слова, но от этого ощущение не исчезает.

Счёт 85-86

            Время утекало сквозь пальцы, как песок в часах, безжалостно отсчитывая последние мгновения. На табло мерцала неумолимая истина: одно попадание — и всё решится. Полторы минуты — срок, в котором спрессовались напряжение, усталость и ярость. Полторы минуты, чтобы либо выйти победителями, либо кануть в бездну поражения.             Юхен выкрикнула громко, стараясь заглушить адреналин, что сотрясал каждую клеточку её тела.             — Не атакуйте! Мы и так ведём!             Но эти слова, вместо того чтобы остудить пыл, словно хлестнули бензином по уже разгорающемуся пожару. Минджон и Рюджин вспыхнули ещё ярче, их движения стали резче, взгляд — острее, а тела — быстрее. Их внутренняя энергия будто перешла и на остальных. Как по единому сигналу, трое их товарищей — Чонха, Казуха и Ынче — рванули вперёд, блокируя оставшихся соперниц, связывая их по рукам и ногам. Теперь поле расчистилось. Теперь всё сводилось к битве двоих против двоих.             Юхен и Хандон остались последней преградой.             Юхен до боли сжимала челюсти, не позволяя даже мысленно допустить возможность поражения. Её руки молниеносно двигались, отсекая все возможные передачи, её ноги были в постоянном напряжении, следя за каждым рывком Рюджин. Она понимала: стоит ей хотя бы на секунду ослабить хватку, как Шин уйдёт вперёд, подобно хищнице, что рвётся к добыче.             Но она забыла о другом звере.             О Минджон.             Ким растворилась в игре. Исчезла с линии обзора, слилась с тенями, с пульсирующим ритмом мяча. Юхен даже не осознала, когда лишилась контроля, когда её руки сомкнулись в воздухе, а не на мяче. А через мгновение — стремительный рывок, лёгкое касание — и снаряд уже у Ынче. Тёмноволосая ловко перекинула его обратно Минджон, не давая противникам времени даже на вдох.             Теперь она осталась лицом к лицу с Хандон.             Только два игрока, только этот миг, только эта схватка, где решалась судьба команды.             Они кружили друг вокруг друга, напряжённые, как канатоходцы над пропастью. Минджон будто изучала каждое движение соперницы, просчитывая возможные ошибки, просматривая сотни вариантов развития событий. Но время не ждало.             Десять секунд.             Она сделала замах, будто собиралась в последний раз ударить мяч об пол, подготовиться к привычному броску. Хандон повелась, сделала резкий шаг вперёд, готовясь к блокировке. Но это был обманный финт.             Рывок, разворот — стремительный, резкий, словно ураганный порыв ветра, проносящийся по беспощадной арене. В одно мгновение мяч сорвался с кончиков пальцев Минджон, устремляясь вверх, вспарывая воздух и будто прорезая в пространстве линию судьбы. Его траектория была безупречна, выверена до миллиметра, и он направлялся туда, где в ожидании уже находилась Рюджин — её фигура взметнулась ввысь, словно выпущенная из тетивы стрела, готовая нанести последний, решающий удар.             Но что-то пошло не так.             В самый критический момент её правая рука предательски отказалась подчиняться. Оцепеневшая, бесполезная, будто чужая, она висела плетью, не отвечая на команды мозга. Страх ударил по телу волной ледяного осознания — её сильнейшая сторона, её главное оружие вдруг оказалось беспомощным. Но у неё не было права на ошибку, не было ни секунды на колебания.             Стиснув зубы, она вложила всю силу в оставшуюся рабочую руку. Левую. Мускулы напряглись, пальцы судорожно сжались, впитывая в себя всю боль, весь гнев, всю решимость, накопившуюся за игру. Её сердце билось громче, чем скандирующая трибуна, а в груди разрастался жар, сжигавший остатки сомнений.             И тогда она закричала.             Глухой, яростный вопль вырвался из её груди, наполнив воздух вибрацией чистой, необузданной силы. Это был не просто крик — это был рёв бойца, что бросает вызов всему, даже самой судьбе. Кольцо задрожало, когда мяч обрушился вниз с неистовой мощью. Казалось, будто даже металлическая конструкция содрогнулась, признавая этот бросок не просто успешным, а судьбоносным.             Шорох. Тяжёлый, словно дыхание затихшего зала.             Мяч покрутился на краю кольца, словно секунду раздумывая, словно дразня, словно растягивая момент, прежде чем, наконец, провалиться внутрь, окончательно перечеркнув все сомнения.             Судья поднёс свисток к губам.             И весь мир взорвался пронзительным сигналом.             На табло вспыхнули цифры, высвечивая безжалостную истину:

Счёт 87-86.

            Колледж Канвон победил.             Рюджин чувствовала, как последние силы утекают из её тела, растворяются в воздухе, оставляя после себя лишь пустоту. Пальцы, судорожно цеплявшиеся за железное кольцо, медленно разжались, один за другим, как ослабевшие звенья цепи. Она понимала, что теряет контроль, но уже не могла бороться.             И тогда она просто отпустила.             Мир перед глазами поплыл, размываясь в расплывчатую картину — судорожные всплески криков, ошеломлённые лица, клубящийся свет прожекторов, что казался теперь слишком ярким, слишком далеким. Время замедлилось, звуки притупились, а тело перестало ей принадлежать. Ноги не среагировали, когда гравитация повлекла её вниз, и она рухнула на паркет, тяжело, безвольно, перекатившись так, что половина её тела осталась на поле, а другая — за его пределами.             Но она не почувствовала боли.             Была только темнота.             Минджон всё это время оставалась на месте, не двигаясь, едва переводя дыхание. Она смотрела, как её напарница упала, и словно чувствовала ту же слабость, тот же упадок сил. Последний бросок... последняя секунда... последнее движение кисти, последнее усилие. Она могла бы попробовать сопротивляться этому оцепенению, но вместо этого позволила усталости забрать её.             Её колени подогнулись, и она рухнула лицом вниз, распростёршись на паркете.             Её глаза закрылись.             И последним, что она услышала, был отголосок падения Рюджин.             А затем — тишина.