rainy path to dreams

            Комната постепенно наполнялась праздничной атмосферой. Ослепительные гирлянды, словно змейки, мягко обвивали стены, мерцая тёплым светом, отбрасывая на потолок и пол причудливые блики. Воздух был насыщен лёгким ароматом хвои, хотя ёлка, собранная ими с нуля, была искусственной. Игрушки, разложенные на столе, переливались приглушёнными оттенками золота, серебра и красного, а рядом лежали пышные ленты, которые Минджон аккуратно разматывала, помогая Сюзи распределять их по комнате. На девушках была удобная домашняя одежда, полностью погружающая в уют вечера. Свободный рождественский свитшот Бэ скрывал её хрупкое телосложение, а длинные русые волосы, распущенные и струящиеся по спине, мягко каскадом спускались по плечам, покачиваясь при каждом движении. Напротив неё суетилась младшая, одетая в такой же тёмный, слегка мешковатый свитер и свободные спортивные штаны. Волосы, обычно падающие прядями на лицо, теперь были собраны в небрежный пучок, отчего её лицо казалось особенно детским и милым. Они вдвоём медленно поднимали игрушки к ёлке, развешивали их по густым ветвям, следя, чтобы не оставалось пустых мест. Минджон ловко зацепила стеклянный шарик на нижней ветке, а затем, остановившись, невольно улыбнулась, вспоминая детские годы.             — Помню, как в детдоме все дарили друг другу какие-то рисунки, письма или свои игрушки, — её голос прозвучал задумчиво, будто она перенеслась в прошлое. — И они, в итоге, всё равно возвращались обратно, просто в качестве другого подарка. Странно, наверное, но тогда это казалось таким весёлым.             Сюзи оторвалась от разматывания очередной гирлянды и бросила на неё мягкий взгляд.             — Онни... — негромко произнесла Минджон, словно собираясь с мыслями.             — Да, щеночек? — Голос Бэ прозвучал низко и ласково, будто тёплый плед в холодный день.             — А как у тебя проходили такие праздники?             Наступила небольшая пауза. Русоволосая на мгновение замерла, перебирая в памяти далёкие воспоминания, словно старые фотографии.             — Ну… — она чуть нахмурилась, прикоснувшись кончиками пальцев к одной из серебристых лент. — Раньше… — в голосе проскользнула лёгкая тень грусти. — Мне дарили то, что я писала в письме и оставляла под ёлкой. А на следующее утро меня встречало именно то, что я загадывала. Это было, когда я была маленькой…             Она сделала короткую паузу, вспоминая, как в детстве с нетерпением бежала к наряженной ёлке, сияющей разноцветными огнями, ожидая чуда. Как радовалась подаркам, веря в волшебство, но затем воспоминания изменились, заполнившись другими моментами — не такими радужными. Её пальцы чуть сильнее сжали ленту, и она тяжело выдохнула, стараясь справиться с нахлынувшими мыслями.             — А потом… — она не договорила, просто чуть опустила голову, словно отмахиваясь от ненужных образов.             Минджон внимательно наблюдала за ней, её руки медленно опустились, а взгляд стал мягче.             — Мне, наверное, не стоило об этом говорить… Прости…             — Нет, всё нормально. — Бэ тут же покачала головой, её голос вновь обрёл прежнюю мягкость. — Не извиняйся. Давай просто продолжим украшать.             Её рука аккуратно коснулась локтя младшей, словно напоминая, что она рядом. Минджон кивнула, вновь взяв в руки очередную игрушку, и они продолжили своё занятие, заполняя комнату мерцанием огней, шуршанием лент и лёгким ароматом приближающегося праздника.             После нескольких часов, проведённых в украшении дома, комната обрела по-настоящему праздничный вид. Гирлянды мягко мерцали, отбрасывая тёплые, приглушённые блики на стены и потолок, новогодние украшения гармонично дополняли уютную атмосферу, а в воздухе витало предвкушение чего-то особенного. Но останавливаться на этом было рано. Сюзи, убрав последние коробки с игрушками в сторону, оглядела обстановку, оценивающе прищурилась, а затем, словно приняв окончательное решение, направилась в сторону кухни, жестом подозвав за собой младшую. Накинув на себя тёмный фартук, она, не теряя времени, помогла Минджон сделать то же самое, ловко завязав тесёмки за её спиной. Ткань слегка топорщилась на худощавом теле, но в этом было что-то милое — как ребёнок, наряженный в слишком большой наряд для взрослой жизни. Темноволосая девушка послушно стояла, позволяя ей поправить завязки, пока в её глазах не мелькнул лёгкий вопросительный блеск.             — Нам ещё и готовить? — полушёпотом уточнила она, будто только сейчас осознав, что их ждёт впереди.             — Конечно, — с улыбкой ответила Бэ, с лёгкостью закатывая рукава своего мешковатого свитшота. — Разве можно представить новогоднюю ночь без хорошей еды?             Минджон не стала спорить, но внутренне чуть напряглась. Кулинария была для неё неизведанным миром — чем-то, что существовало где-то на периферии её сознания, но никогда не пересекалось с реальной жизнью. Однако сегодня был тот день, когда это неизбежно должно было измениться.             Прошло всего несколько минут, но кухня уже напоминала место маленькой гастрономической катастрофы. Минджон изо всех сил старалась следовать инструкциям старшей, внимательно слушала объяснения, старалась делать всё точно так, как ей показывали, но результат оставлял желать лучшего. То она нарезала овощи слишком крупными кусками, то перебарщивала с солью, то умудрялась неправильно смешать ингредиенты, получая нечто далёкое от задуманного. Сюзи время от времени бросала на неё взгляды — сначала с лёгким любопытством, потом с тихим умилением, а затем уже откровенно сдерживала улыбку, наблюдая за искренними, но обречёнными попытками младшей освоить азы кулинарии. Когда очередной её эксперимент с нарезкой оказался настолько несуразным, что вызвал у старшей настоящий приступ мягкого смеха, Минджон недовольно надула губы, на что Бэ, продолжая улыбаться, аккуратно взяла её за запястье и помогла правильно держать нож.             — Не так сильно дави, щеночек, — мягко произнесла она, накрывая её руку своей ладонью. — Нож должен скользить по овощу, а не вгрызаться в него с яростью. Ты ведь не на войне.             — А я чувствую себя так, будто действительно веду с ними войну… — пробормотала Минджон, пытаясь исправить ситуацию, но теперь уже осторожнее прислушиваясь к совету старшей.             Сюзи лишь покачала головой, едва сдерживая улыбку. Она давно заметила, что младшая привыкла ко всему подходить со всей серьёзностью, даже если дело касалось вещей, в которых она не разбиралась. Сейчас перед ней был яркий тому пример: несмотря на то, что у неё откровенно не получалось, она упрямо старалась, искренне пытаясь сделать всё как можно лучше.             И именно это вызывало у Бэ особенно тёплые чувства.             Каждый раз, когда Минджон совершала очередную ошибку, она не просто поправляла её, а терпеливо объясняла, почему так делать не стоит, показывая, как правильно. Они вместе переделывали неудачные моменты, смеялись над нелепыми результатами, а время, казалось, начало идти быстрее. Кухня постепенно заполнялась ароматами готовящихся блюд, а с ней наполнялось и пространство лёгким, уютным смехом, который делал этот вечер по-настоящему особенным.             После нескольких часов, проведённых на кухне, кулинарный процесс, наконец, подошёл к концу. Разнообразные заготовки для блюд и салатов были аккуратно сложены в холодильнике, скрываясь за стеклянными полками. Тонкие полоски нарезанных овощей, нежные слои будущих угощений, ароматные соусы, ожидающие своего часа — всё это говорило о том, что праздничный ужин обещал быть особенным. Старшая, видя, как младшая уже едва держится на ногах после столь долгого и, безусловно, трудоёмкого занятия, заботливо развязала фартук на ней, позволив мягкой ткани соскользнуть вниз. Лёгким движением руки она подхватила оба передника, отошла в сторону, чтобы аккуратно повесить их, а затем вернулась, наблюдая за тем, как та лениво потирает уставшие ладони. Мельком взглянув в сторону часов, Сюзи отметила, что время неумолимо движется к ночи. Атмосфера дома стала ещё уютнее: гирлянды тихо мерцали в гостиной, на кухне остался лёгкий запах свежих продуктов, а лёгкая усталость после работы только усиливала ощущение приближающегося праздника. Не желая оставаться на одном месте, она мягко взяла Минджон за ладонь и, не давая той даже опомниться, увела в сторону гостиной — той самой, где они большую часть дня провели среди лент, гирлянд, игрушек и ёлочных украшений. Гостиная была просторной, но при этом невероятно уютной. Белоснежные стены и потолок создавали ощущение свежести, а тёмный тёплый пол, дополненный системой подогрева, добавлял мягкости общей обстановке. В одном из углов находился длинный угловой диван, плавно продолжающийся вдоль стены и уходящий к большому панорамному окну. Оттуда открывался завораживающий вид на город, окутанный зимней тишиной, где улицы укрылись лёгким снежным покрывалом, а фонари отбрасывали приглушённое свечение на заснеженный асфальт. На одной из стен красовался огромный плазменный телевизор, а неподалёку от него стоял небольшой белый шкаф, в котором хранились разные вещи: документы, необходимые для работы, небольшие инструменты, личные тетради с заметками, аккуратно сложенные книги и даже несколько декоративных элементов, подчёркивающих атмосферу уюта. Всё вокруг было наполнено тихим теплом, и даже в воздухе ощущалась особая праздничная магия. Когда старшая заметила, с каким неподдельным восторгом младшая осматривает гостиную, её губы сами собой тронула мягкая улыбка. Было в этом взгляде что-то по-настоящему искреннее — такая редкая и настоящая радость, словно она впервые ощущала себя в месте, где может быть просто счастливой.             — Тебе нравится? — её голос был низким, мягким, заботливым.             Когда Минджон обернулась, её тёмные глаза светились особенным теплом, которого Сюзи раньше не замечала. В этом взгляде было столько эмоций, столько благодарности и детской радости, что у неё внутри что-то невольно дрогнуло.             — Я рада, — тихо добавила она, ощущая, как уголки губ сами собой поднимаются выше.             Но прежде чем она успела сказать что-то ещё, вдруг ощутила лёгкое прикосновение к своей щеке. Тепло мягких губ на мгновение задержалось на её коже, оставляя после себя едва уловимый след нежности. Сюзи мгновенно почувствовала, как жар заливает лицо, а сердце сбивается с ритма. Она поспешно отвела взгляд, чувствуя, как в груди нарастает лёгкая растерянность.             — Т-ты ч-чего, щен-ночек?.. — её голос на секунду дрогнул, но она быстро взяла себя в руки.             Младшая же, словно не замечая её замешательства, посмотрела прямо в глаза, а затем, с каким-то особенным теплом в голосе, тихо, но твёрдо проговорила.             — Онни, я тебе ни разу ещё не говорила, но я обязана тебе жизнью. Я никогда не чувствовала себя такой счастливой, как с тобой. Ты за этот короткий промежуток времени заменила мне родителей… Спасибо тебе большое, я бы сказала больше, но я не умею…             После этих слов она шагнула ближе, прижимаясь к её телу, утыкаясь лицом в мягкую ткань свитшота. Сюзи тяжело выдохнула, сжимая её в ответ. Её ладонь медленно скользнула вверх, аккуратно коснувшись затылка младшей, а затем нежно принялась поглаживать её волосы, периодически массируя тонкую линию шеи.             — Если бы я знала заранее, что всё сложится именно так… — её голос был тёплым, почти шёпотом. — Я бы взяла тебя под опеку. Но, думаю, даже твоё совершеннолетие этому не помешает. Всё будет хорошо, можешь относиться ко мне как к маме.             Минджон не ответила, лишь крепче прижалась к ней, словно подтверждая, что ей это действительно важно. Сюзи, чуть подумав, осторожно подхватила её на руки, придерживая за спину и ноги, и, несмотря на лёгкое удивлённое вздрагивание младшей, уверенно направилась в сторону спальни.             — Нам нужны силы на следующий день, — тихо пояснила она, преодолевая расстояние до кровати.             Опустившись коленями на мягкий матрас, она аккуратно уложила младшую, а сама нависла сверху, позволяя себе в последний раз за этот день просто почувствовать тепло её присутствия. Обняв её, Сюзи уткнулась носом в открытую ключицу, вдохнув её запах — тёплый, родной, наполненный чем-то, что уже стало неотъемлемой частью её жизни.             — Спокойной ночи… — шепнула она, закрывая глаза.

***

            Небольшой продуктовый магазин на углу улицы выглядел ничем не примечательным на первый взгляд. Фасад его, выцветший от времени и зимних холодов, казался слегка потрёпанным жизнью, а вывеска с названием, которое уже давно никто не замечал, тускло мерцала в свете уличных фонарей. Это место не сияло стерильной чистотой супермаркетов и не привлекало покупателей яркими рекламными слоганами — оно существовало само по себе, как укромный уголок для тех, кто давно привык к его скромному уюту. Со стороны могло показаться, что этот магазин был частным предприятием, где владельцы не просто работали, но и жили. Второй этаж, спрятанный за низким потолком, явно использовался как жилое пространство: маленькие занавешенные окна, иногда выглядывающий из-за штор тёплый свет, запах кофе, доносившийся по утрам, — всё говорило о том, что здесь обитала чья-то тихая, размеренная жизнь. Внутри обстановка была далека от дорогой. Тёмные деревянные полки, местами покосившиеся от времени, были заставлены привычным набором продуктов: пачки лапши, консервы, запылённые бутылки с газировкой, коробки с печеньем и слабо освещённый прилавок с не самым свежим хлебом. Воздух здесь был пропитан слабым ароматом кофе, табака и чего-то неуловимо домашнего, словно место хранило воспоминания о тысячах покупателей, проходивших через эти двери. Пол под ногами поскрипывал при каждом шаге, а слабый гул старого холодильника в углу дополнял общую картину, создавая едва слышный, но неотъемлемый фон. За кассой стоял старый офисный стул с потёртыми подлокотниками, а рядом на прилавке красовался маленький телевизор, по которому шла трансляция бессмысленного боксерского поединка — блеклого, но всё же чем-то гипнотизирующего.             Девушка с длинными рыжими волосами пересекла порог магазина, мягко отряхивая снежинки с плеч своей длинной зимней куртки. Одежда её была простой, удобной: свободные спортивные штаны, толстовка, частично спрятанная под верхней одеждой, удобные кроссовки, уже слегка запорошенные снегом. Юнджин не торопилась — ей не нужно было разглядывать полки или искать что-то нужное. Её интерес был сосредоточен на одном единственном человеке, который, как она надеялась, был здесь. Подходя к кассе, она замедлила шаг, а потом остановилась, глядя на расслабленную фигуру, откинувшуюся на скрипучем кресле.             — Ли Сонми… — Голос её прозвучал негромко, но уверенно, и в этот момент она окончательно убедилась, что нашла именно того, кого искала.             Фигура за кассой лениво качнулась, но взгляд даже не сразу перевёлся с экрана. Сонми сидела в своей привычной расслабленной позе, словно время вокруг неё текло медленнее, чем для всех остальных. Изящные, чётко очерченные скулы подчёркивали её аристократичную внешность, создавая эффект лёгкой, холодной отстранённости. Тонкие брови, выгнутые плавной дугой, добавляли её взгляду выразительности, делая его чуть загадочным, почти насмешливым. Тёмные, глубокие глаза таили в себе смесь скрытой страсти и тонкой надменности, словно Сонми знала нечто большее, чем окружающие, и это забавляло её. Они мерцали в полумраке магазина, отражая слабый свет экрана, но ни на мгновение не теряли своей хищной, притягательной глубины. Её губы — соблазнительно пухлые, почти постоянно приоткрытые — выглядели так, словно она вот-вот скажет что-то насмешливое или подкурит сигарету, небрежно стряхивая пепел. И, конечно, она курила. В её пальцах покоилась тонкая, незнакомая трубка, источающая лёгкий, едва уловимый аромат дорогого табака. Волосы были безупречно чёрными, словно ночь без звёзд. Они мягкими волнами ниспадали на плечи, то струясь по спине, то выбиваясь вперёд, обрамляя лицо в почти мистическом ореоле. Она медленно выдохнула дым, всё так же не отрываясь от экрана, но Юнджин знала — Ли уже заметила её. И эта встреча точно не будет обычной.