На солнце нет темных пятен/ The light is no mystery

Свет, Проникающий Внутрь

«Солнечный свет нежно касался твоей кожи, а твоя тень, словно распластанная на стене, напоминала о чем-то забытом. Рассвет ломал кости твоего сердца, как веточки, и ты не ожидала этого. Твоя спальня стала белой, словно в граде ударов, и астрономический свет обрушился на тебя с невероятной силой. Ты поднесла руку к лицу, словно пытаясь спрятаться от этого потока. Розовые пальцы стали золотистыми, когда свет проник в самую глубину твоих костей, как будто ты была маленькой комнатой, закрытой стеклом, где каждая пылинка была освещена. На солнце нет темных пятен. Тайна заключается в том, что существует нечто, что не позволяет свету проникнуть внутрь». — Видимый мир, Ричард Сайкен

***

— Не подглядывай! — рявкнул Драко. Он знал, что она закатила бы глаза, если бы могла, но язвительности в ее тоне было достаточно. — Умоляю, скажи, любимый, как бы я это сделала с завязанными глазами? — Если кто-то и мог найти способ, то это была бы ты, — пробормотал он уголком рта. Хватка Грейнджер на его руке на секунду усилилась, и он издал низкое шипение. — Должен ли я напомнить тебе, что могу забрать твою палочку и оставить тебя прямо здесь, в месте, которого ты не знаешь? — Хочешь попытать счастья? Драко громко рассмеялся, и Грейнджер невольно хихикнула. — Еще пара минут, и мы будем на месте. — Мы, должно быть, выглядим нелепо, — пробормотала она. Драко огляделся по сторонам, стараясь не подставить ей подножку, что гарантировало бы его гибель. — Ты хочешь, чтобы я выставила себя идиоткой на людях, не так ли? Я чувствую снег под ботинками, и если я поскользнусь... — Мы здесь единственные люди. Успокойся, Грейнджер, ладно? — усмехнулся он. Он заколебался, когда они подошли к воротам, но когда он подтолкнул Грейнджер вперед, защитные барьеры поднялись достаточно высоко, чтобы позволить им проскользнуть мимо. Он облегченно улыбнулся - старуха сдержала свое слово. В зимнем сером небе над головой пролетела величественная сова, ее уханье было достаточно громким, чтобы напугать и без того взволнованную Грейнджер, которая подскочила ближе к нему и воскликнула, — Что это было? — он рассмеялся, несмотря на попытку сдержаться. — Не дразни меня, придурок. Когда это закончится? — Еще несколько минут. — Клянусь Мерлином... Он наклонил голову, чтобы поцеловать Грейнджер в губы. Это заставило ее замолчать достаточно надолго, чтобы он смог дотащить ее до их конечного пункта назначения. Когда они остановились, Драко воспользовался моментом, чтобы поправить шерстяную шапочку Грейнджер на ее кудрях. Он поцеловал ее сморщенный нос, прежде чем с помощью волшебной палочки снять повязку с ее лица. Ее веки были плотно закрыты, а он стоял и наблюдал за ней, его сердце бешено колотилось в груди. Обычный трепет в его животе усилился в полную силу, и когда он сжал другую ее руку в своей и ее глаза распахнулись, он почувствовал, как у него перехватило дыхание. Они могли быть где угодно, учитывая то внимание, которое Грейнджер уделяла их окружению. Ее взгляд был направлен исключительно на него и Драко... Его нельзя было винить за то, что он сказал дальше. — Давай поженимся. Сначала Грейнджер никак не отреагировала. Она посмотрела на него с тем же знакомым выражением: нежным, хотя и смущенным. Но постепенно он увидел, как на ее лице появилось удивление, а затем, после долгой паузы, веселье. — Это вопрос? — Он пожал плечами, и она закатила глаза. Он нахмурился. — Я прям чувствую твой энтузиазм. — Потому что твое предложение было скорее приказом, чем просьбой, — сказала она ровным голосом. Его лицо вытянулось еще больше. Затем она широко улыбнулась и сказала, плохо подражая ему, — Успокойся, Малфой, ладно? В мгновение ока Драко привлек ее к себе. Он проглотил ее удивленный вздох своими губами, и руки Грейнджер обвились вокруг его талии, когда она растворилась в его теле. Он не знал, как долго они стояли там, на пронизывающем холоде, снег покрывал их куртки и шапки кристально белым покрывалом. Он не чувствовал ничего, кроме обжигающего тепла, освещающего его изнутри. Наконец, чары рассеялись, когда кто-то громко откашлялся, и они отпрянули друг от друга с раскрасневшимися лицами и слабыми улыбками. — Мерлин, — воскликнула Грейнджер, обернувшись, и ее взгляд упал на суровое лицо ее бывшего профессора. — Мы в Хогвартсе! — Вы только что осознали это, мисс Грейнджер? — спросила Минерва. Хотя ее лицо ничего не выражало, в голосе слышалась улыбка. Голос слегка дрогнул, когда она повернулась к Драко, но в нем все еще было подобие доброты. — Рада видеть вас, мистер Малфой. Я была весьма удивлена вашим письмом. Особенно когда вы упомянули, кого приведете с собой. Грейнджер посмотрела на него, нахмурившись. Он пожал плечами. — Счастливого Рождества? Подумал, что мы могли бы заглянуть в твое любимое место в мире. Как бы скучно это ни было. Она покачала головой, прежде чем повернуться к Минерве. — Счастливого Рождества, директриса. Я тоже удивлена, но я рада видеть вас после стольких лет. После этого они пошли прогуливаться по замку, Грейнджер болтала с Минервой без умолку, в то время как старшая ведьма отпускала милые колкости, когда предоставлялась такая возможность. Хогвартс всегда был странно пустым во время каникул. Взгляд Драко задержался на местах, которые когда-то были знакомыми, но теперь были похожими на видения прошлого. Он не посещал замок со времени Последней битвы и никогда не планировал сюда возвращаться. В тех редких случаях, когда его посещала мысль о возвращению сюда, он решал, что будет чувствовать себя слишком неуютно. Время, проведенное им в школе, было таким далеким воспоминанием, что казалось, будто совершенно другой человек сеял хаос в этих коридорах. Его жизнь в Слизерине заключалась не только в пытках гриффиндорцев и поиске способов осуществить планы своего отца, даже если чаще всего так казалось… Нет, это также было связано с учебой, смехом и озорством. Он встретил свою самую первую любовь и завязал дружеские отношения, которые до сих пор помогали ему выжить. И, неторопливо шагая вслед за ведьмами, Драко не чувствовал дискомфорта или сожаления - он ощутил лишь странный приступ ностальгии. Он совсем забыл обо всем этом. Он не мог сказать, что скучал по Хогвартсу. Но и мысль об этом месте не вызывала у него ненависти. И когда его взгляд задержался на Грейнджер, на ее дико развевающихся кудрях, несмотря на то, что большая их часть была спрятана под ужасно яркой шапкой, он почувствовал благодарность к Хогвартсу. Драко догнал их, когда они вошли в Большой Зал. Минерва остановилась, чтобы поприветствовать нескольких студентов, собравшихся в конце длинного стола, мальчика и девочку, склонившихся над игрой в волшебные шахматы, в то время как небольшая толпа наблюдала за ними. Узнав Грейнджер, они поспешно поднялись со своих мест и вытянулись по стойке смирно. — Моя мама сказала, что вы разукрасили Министерство, — сказал маленький волшебник, которому было не больше тринадцати. Он уставился на Грейнджер с ошеломленным выражением благоговения. — Она тоже ходила на протесты! Она мне так сказала! — О, это здорово, — смущенно сказала Грейнджер. Драко сдержал смех, задержавшись в футе позади нее. — Скажи спасибо своей маме от меня. — Мой папа говорит, что вы просто пытаетесь создать проблемы там, где их нет, — пропищала маленькая ведьма рядом с ним, безуспешно пытаясь не опустить свой ярко-розовый нос в шарф Контеврана, который она туго повязала вокруг шеи. Драко повернулся к ней с прищуренными глазами, и она замялась, поспешив добавить, — Но я ему, конечно, не верю. Я сама по себе. — Не могли бы вы познакомить меня с Гарри Поттером и Роном Уизли, чтобы они подписали мои карточки из шоколадных лягушек? У меня есть вся коллекция, — спросила другая студентка, и прежде чем Драко успел рявкнуть на соплячку, чтобы она оставила ее в покое, вмешалась Минерва. — Мистера Поттера и мистера Уизли здесь нет, Энтони! Кроме того, у меня есть дела с этими двумя, — сказала она строгим голосом. Парень надулся, прежде чем опустить глаза. — Не попадай в неприятности, слышишь меня? И не приставай к эльфам! — Да, директриса, — сказали они хором, извиняющимся тоном склонив головы, прежде чем вернуться к своей игре. Грейнджер застенчиво помахала им рукой, но Драко больше не удостоил их взглядом, пока Минерва вела их к столу Гриффиндора. Ее глаза внимательно следили за ним, когда они садились на скамейку напротив нее, и он боролся с желанием усмехнуться. Когда директриса не отвела глаз, он прошипел, — Меня окружает слишком много чертовых гриффиндорцев, чтобы меня беспокоил обеденный стол, — локоть Грейнджер мягко коснулся его ребер, и он сардонически добавил: — Не то чтобы вы меня осуждали. — Что ж, должна признаться, я все еще обдумываю это, — сказала Минерва, указывая на них. — Видите ли, я не слежу за новостями в газетах, но студенты болтают, и вы обязательно что-то услышите. Если я не ошибаюсь, вы не так давно были помолвлены с одной из девушек Гринграсс? Драко натянуто улыбнулся. — Просто слух, — сказал он. — Вы же знаете, каковы люди. Волшебник и ведьма в наши дни не могут быть просто друзьями без того, чтобы не поползли слухи. — Правда? — спросила Минерва в замешательстве. — Падма постоянно делает это со мной и Роном, — подтвердила Грейнджер. Внезапно на столе появился поднос с пирожными и кувшин сока, и она воспользовалась моментом, чтобы быстро сменить тему. — О, тыквенный сок - мой самый любимый, — сказала она, наливая себе стакан и делая большой глоток, прежде чем отправить лакомство в рот. — Ты ведешь себя так, будто я тебя не кормлю, — проворчал он, протягивая ей салфетку. Минерва издала задумчивый звук, и когда Драко повернулся к ней, она наблюдала за ними, наморщив лоб. — Когда я получила письмо мистера Малфоя, я не знала, чего ожидать. Но я рада, что вы здесь, мисс Грейнджер. Из того, что я слышала, у вас с мистером Поттером сейчас сложные отношения. Грейнджер уронила недоеденный пирог на стол, прежде чем тихо выдохнуть. — Война действительно закончилась, директриса? — Хотелось бы так думать, — пробормотала Минерва. — Что я поняла за эти годы, так это то, что результаты - это не то, что действительно важно. Важно то, усвоим ли мы уроки, которые они нам преподали. — А что, если мы вообще ничему не научимся? — пробормотала Грейнджер, по-видимому, больше для себя, чем для кого-либо другого. — Я не думаю, что знала, как ориентироваться в этом мире после войны. Возвращаясь в Хогвартс, я думала, что буду уверена, по какому пути мне нужно идти. — Такие вещи редко приходят к нам тогда, когда мы их ожидаем, мисс Грейнджер. Она слегка улыбнулась Минерве, прежде чем взглянуть на Драко. Он не мог до конца разгадать выражение ее глаз, но то, как она двигалась сейчас, говорило о том, что он не видел ее такой уверенной с тех пор, как они были студентами. Для Грейнджер, как он понял, Хогвартс был возвращением домой, которого он никогда не сможет понять. — Но, кажется, теперь я знаю, — сказала она, снова поворачиваясь к Минерве. — Я просто не уверена, как вести себя со всеми остальными. С нами. — Кто-то может подумать, что герои важны только во время сражений, мисс Грейнджер. Но то, что они делают после, в конечном итоге меняет мир,— что-то похожее на гордость промелькнуло на лице директрисы. — В ваши обязанности не входит брать с собой всех остальных. Ты можешь указать им путь, но от них самих зависит, пойдут ли они по нему. Гермиона опустила взгляд на свои руки, заламывая их над столом. — Но даже люди, которые сражались на нашей стороне, становятся запятнанными властью, чем ближе они к ней подбираются. Боюсь... — она прочистила горло. — Мы отрезаем гидре голову только для того, чтобы на ее месте выросла новая? Я знаю, против кого я борюсь сейчас. Но коррупция касается не одного человека. Она может коснуться любого. Это могло бы коснуться меня. Минерва накрыла руки Гермионы своими. — Люди не замечают коррупцию за собой, Гермиона, — сказала она, глядя в глаза своей бывшей ученице. — Они попадают в ее ловушки и, прежде чем осознают, тонут в ней. Но я не думаю, что вы уязвимы для коррупции. Не тогда, когда вы придерживаетесь тех же стандартов, что и все остальные. Это то, что удержит вас на земле. Гермиона резко выдохнула. — Вы всегда верили в меня. — Конечно. В вас и каждого из моих учеников. Мы потеряли некоторых из них по пути, но колесо жизни всегда вращается, Гермиона, — сказала она. — И ты, кажется, нашла себе союзников, которые помогут тебе в твоем путешествии. Но я скажу вот что... — Да? — Иногда твои лучшие союзники - это те, кого, как ты думала, ты потеряла под обломками. Ее загадочные слова, казалось, нашли отклик у Грейнджер, чье лицо сморщилось в глубокой задумчивости. Прошло мгновение, но вскоре она спросила, — Но как мне их вытащить? — Они должны сделать это сами, но вы можете слегка подтолкнуть их. Некоторым ты показываешь, что они могут иметь, — сказала Минерва, ее взгляд метнулся к Драко. — А другим ты показываешь, что они потеряли.

***

Гермиона и Драко направились к Большому озеру. Карта их следов прочертила их путь на снегу, и они плотнее запахнули свои тяжелые пальто, когда брели рядом друг с другом, переплетя руки в поисках тепла. — Когда я представлял себе этот визит, я думал, что мы проберемся в Гриффиндорскую башню и осуществим одну из моих подростковых фантазий, — проворчал он себе под нос. — Я не планировал отмораживать себе задницу ради банальной прогулки вокруг этого уродливого озера. — Ты становишься все невыносимее с каждым днем, — сухо заметила Грейнджер. — Совершенно неподходящее поведение для того, кто воображает себя моим будущим мужем. Он усмехнулся. — Пожалуйста, зная твою историю, ”невыносимый" - это как раз по твоей части. — Кстати, об истории, — сказала она, глядя на него озорными глазами. — На четвертом курсе Виктор Крам привел меня сюда, чтобы подарить мне мой первый поцелуй. — О, как неоригинально, — сказал он. — Мой первый поцелуй был романтичным и волнующим, как и должно быть. Это был мой второй год. Мы целовались в поезде, прежде чем расстаться на лето. — Ты и Пэнси? Драко сделал паузу. — На самом деле это была Дафна, — при этих словах губы Грейнджер скривились в гримасе. — Ты же знаешь, что ей нравятся ведьмы, не так ли? Она покачала головой. — Я знаю, что бы там ни было, я все еще не оправилась после того раза, когда видела вас двоих вместе в последний раз. Неважно, — фыркнула она, больше для себя, чем для Драко. — Поцелуй меня. — Ну если ты так вежливо просишь. Грейнджер посмотрела на него. — Мы можем повторить мой поцелуй сейчас, а твой - в другой раз. Давай. — С чего бы мне хотеть воссоздать твой нелепый первый поцелуй с Крамом? Честно говоря, Грейнджер... — Прежде чем он успел закончить предложение, Грейнджер поднялась на цыпочки и запечатлела крепкий поцелуй на его губах. Его руки автоматически легли на ее талию, прижимая ее к себе, и когда его губы приоткрылись, чтобы впустить ее, она впилась своим языком в его, втягивая его глубже. — Ты так целовала его в первый раз? — пробормотал он ей в губы. — Ну, конечно. Как и во всем, я знала что делать, — сказала Грейнджер, улыбаясь и обвивая руками его шею. Она потерлась своим холодным носом о его, и он вздрогнул. — Я знаю, ты привел меня сюда, чтобы прояснить ситуацию. Это сработало, так что спасибо тебе. Это был хороший рождественский подарок. Он поцеловал ее в щеку. — Ты знаешь, что теперь делать? — Да, — пробормотала Гермиона. Она повернулась в его объятиях, прижавшись спиной к его груди, когда он положил подбородок ей на плечо. — Я точно знаю, что я должна сделать.

***

Наконец-то состоялась самая ожидаемая свадьба в Волшебном мире. Прием проходил в амбаре, который простирался дальше, чем мог видеть глаз. Его деревянные колонны были увиты белыми розами, а с потолка балдахином свисали волшебные гирлянды, похожие на звезды. Множество столов и стульев были задрапированы, казалось бы, невероятным разнообразием розовых цветов и тканей; некоторые цветы украшали прически и пиджаки гостей. Украшенные цинниями и первоцветами, гости заполнили каждый дюйм пространства, опрокидывая бокалы с шампанским в честь счастливой пары, пока они кружились по залу, не обращая внимания ни на что, кроме друг друга. Все было как в прекрасном сне, который идеально соответствовал церемонии, состоявшейся всего несколько часов назад. Но, несмотря на то, что Гермионе было тепло и радостно за своих друзей, это не помешало ей дрожать в своем платье подружки невесты без рукавов. Согревающее заклинание плохо защищало от пронизывающего холода. И у Джинни каким-то образом развилось шестое чувство к любому участнику свадебной вечеринки, который осмеливался скрывать свой неподобающий наряд, ее голова резко поворачивалась из другого конца комнаты, а глаза, как лазер, фокусировались на Гермионе каждый раз, когда она пыталась дотянуться до своего пальто. —Это так похоже на Поттера - устроить свадьбу в канун религиозного праздника, — пробормотал Тео. Он сидел напротив Гермионы и Драко за их круглым угловым столиком. Его ярко-розовый галстук гармонировал с недавно выкрашенными волосами - ода свадебной цветовой палитре, - и он был слишком увлечен всем, что его окружало. — Очевидно, богохульство в его стиле. — Я даже не знаю, зачем он пригласил тебя, — проворчала Гермиона. — Что ты ему сказал? Пэнси оторвала взгляд от своих идеально наманикюренных ногтей и протянула, — Потому что он подслушал, как Поттер говорил об этом со мной, и пригласил себя сам. — Не веди себя так, будто тебя не добавили в список приглашенных в последнюю минуту, — ухмыльнулся он. — Пэнси - его пресс-секретарь, так что ее можно простить, но у Дафны еще меньше причин быть здесь, чем у меня. Наша компания, безусловно, попадет в газеты. — Мы с Джинни подружились, придурок, ей наплевать на моего отца, — огрызнулась Дафна. — Тем временем Гермионе пришлось поручиться за тебя на входе. — Только потому, что у Поттера вылетело из головы добавить мое имя в список. Это было то еще упущение. — Ты бесстыдник, — сказала Гермиона. — Выпьем за это, - ухмыльнулся Тео, наклоняя свой бокал с шампанским в ее сторону. Она незаметно показала ему средний палец. Его раскатистый смех перекрыл шум, заставив головы повернуться в их сторону. Удивленные выражения лиц превратились во все более знакомые взгляды, и Гермиона тяжело вздохнула. «Как будто нам нужно шуметь, чтобы привлечь ненужное внимание», — сердито подумала она. Ей не потребовалось больше пары секунд в тот день, чтобы понять, что Джинни и Гарри не рассказали своим старым друзьям ни о своих новых знакомствах, ни о ее отношениях с Драко. И, возможно, что еще хуже, им и в голову не пришло упомянуть об этом ни одному члену клана Уизли. Со своего места у алтаря она видела взгляды, брошенные в сторону слизеринцев. В то время как люди были достаточно вежливы, чтобы притворяться незаинтересованными, когда Гарри и Джинни обменивались своими обязательными клятвами, любопытные перешептывания начались, как только молодожены ушли на вечеринку. Они только усилились, когда Гермиона вошла в сарай, крепко держа Драко за локоть, а группа их друзей находилась всего в паре футов позади них. Он двигался с нарочитой уверенностью, которую она полюбила, и хотя ей не так нравилась снисходительная ухмылка, которая была скорее бравадой, чем высокомерием, она все равно была очарована ею. Другие - нет. И неистовый смех Тео и громкие комментарии по поводу всего, что попадалось на глаза, не очень-то помогали. Гермиона приготовилась к неизбежной конфронтации между ней и Молли Уизли, которая, несомненно, высказала все Рону, но женщина предпочла избегать ее, как будто подхватила заразную болезнь. Мысли о том, чтобы восстановить разрушенные барьеры между ней и Уизли, испарились, когда она впервые заметила косой взгляд Молли. Каждый раз, когда она мельком видела ее, Драко крепко сжимал ее руку. Как будто он знал. — С вами интересно, но я хочу пройтись, — сказал Тео, поднимаясь со стула. Гермиона нахмурилась, когда он задержался, бросив на нее многозначительный взгляд. — Ты лучше знакома с этим местом, Грейнджер, чем я. — Это одна большая комната, — возразила она. — Даже ты не смог бы здесь заблудиться. Он наклонился вперед, и Гермиона обвела взглядом сидящих за столом, но ее друзья слишком привыкли к выходкам Тео, чтобы изображать интерес. — Мы не заблудимся, но, возможно, найдем что-нибудь полезное по пути, как ты думаешь? Гермиона искоса взглянула на Драко, но он только пожал плечами. Она вздохнула и снова повернулась к Тео. Что-то было в его глазах. Она колебалась, и Тео слегка кивнул головой в сторону фигуры, которая протопала мимо их столика слишком быстро, чтобы Гермиона успела заметить что-то большее, чем мимолетный взгляд ... Но это было все, что ей было нужно, чтобы узнать ее. Она слишком хорошо знала эти темно-каштановые волосы и властную походку - эти целеустремленные шаги, которые ясно давали понять, что она здесь не для удовольствия, а по делу. Поэтому Гермиона кивнула Тео и последовала за ним.

***

— Мы не пригласим этих людей на нашу свадьбу, — пробормотал Драко, украдкой оглядывая оживленную танцплощадку и притягивая Гермиону ближе к себе. — Никого из них. — Я не хочу шикарную свадьбу, — сказала Гермиона, обвивая руками его шею, когда они двигались в мягком ритме фортепианной баллады. Ее взгляд метнулся по комнате, прежде чем снова упал на лицо Драко. — Ты можешь представить меня в роли невесты? Мое беспокойство не выдержало, а ты самый непохожий на жениха чистокровный волшебник, которого я когда-либо встречала. Кроме того, слишком много галеонов и слишком много внимания. Кого это волнует? Драко с трудом удалось подавить смешок. — Ты много думала об этом, учитывая, что так и не сказал “да" на мое предложение. Я давал тебе время, но прошла целая вечность. — Это было вчера, — сказала она ровным голосом. Он пожал плечами. — Давай лучше сбежим. — Ты не собираешься пытаться затмить Гарри? — Пожалуйста, посмотри на мой костюм, а потом на его. Мне не нужно пытаться, — пробормотал он, и Гермиона громко фыркнула, прежде чем потянуть за мягкие пряди волос у него на затылке. На мгновение она забыла, что искала. Слишком скоро их позаимствованный покой был нарушен криками, донесшимися из бара, за которыми последовало эхо разбитых стаканов и звук, похожий на падение человека со стула. — Я никогда не видел более невежественной толпы людей. — Но мы наконец-то смогли потанцевать, — умиротворяюще сказала она, поднимая голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Лицо Драко смягчилось, и его серые глаза ярко заблестели в темноте. — Кто бы мог подумать? Он наклонил свою голову ближе к ее, но прежде чем их губы встретились, кто-то резко похлопал ее по плечу. — Не то чтобы мне надоело наблюдать за твоими публичными проявлениями привязанности или что-то в этом роде, но у нас полно чертовых дел, — сказал Тео деловым тоном. — Ты - проклятие моего существования, — сказала Гермиона, принимая предложенную им руку. В его глазах светились озорство и целеустремленность. Мерлин, будь она проклята, он ей нравился. — Мы скоро вернемся, пожалуйста, никого не оглушай. Умоляю тебя, — бросила она через плечо. — Это будет нелегко, но я уверен, что справлюсь, — сухо сказал Драко, уже направляясь обратно к их столику. Гермиона и Тео зашагали в противоположном направлении. Она извиняющимся тоном улыбнулась восторженной Луне, прежде чем увернуться от Перси Уизли, который не так уж и незаметно пялился на них. — Ты уверен, что на этот раз она одна? — Я наблюдал за ней, вместо того чтобы напиваться, как ты думаешь? — фыркнул Тео. Наконец они вышли из амбара и оказались в ярко освещенном коридоре, который вел в дамскую комнату. Когда они остановились перед дверью, Гермиона повернулась к нему с многозначительным взглядом. — Я тоже иду. — Это дамская комната, — запротестовала она. Тео только закатил глаза, прежде чем толкнуть дверь. Гермиона тихо выругалась, прежде чем последовать за ним внутрь. Они обнаружили Падму стоящей перед зеркалом и отточенными движениями взмахивающей волшебной палочкой, поправляя свои едва взъерошенные волосы. Сначала ее взгляд упал на Гермиону, и ее безразличие сменилось тревогой, когда она заметила ухмыляющееся лицо Тео. Волшебная палочка выскользнула у нее из пальцев и со звоном упала в раковину, прежде чем она поспешно схватила ее обратно. Стены, казалось, сжались вокруг них, и все замерло. Затем, за долю секунды, Падма дернулась вперед. Когда ничего не произошло, она выругалась, разочарованный звук вырвался из ее горла, когда заклинания против аппарации активировались в ответ на ее попытки. Ее лицо побледнело, но прежде чем она успела попытаться проскользнуть мимо них, Тео наклонился вперед. — Привет, милая, — протянул он. — Почему ты такая взволнованная? Она прищурилась, глядя на него, и выражение ее лица сменилось холодным презрением. — Что здесь происходит? — Она скрестила руки на груди, ее взгляд метался между ними. — Мой фотограф будет искать меня, ты знаешь? Это событие получило широкую огласку. — Мы просто хотим поболтать, — сказала Гермиона. Она бы удивилась своей реакцией, если бы не информация, которую Тео тихо сообщил ей ранее этим вечером. — Это не займет много времени. Падма вздернула подбородок, пытаясь придать себе уверенный вид. — Ну чтож давай поболтаем. У меня есть статья о тебе и Малфое, которую мне нужно отправить моему редактору сегодня вечером. Надеюсь, Гарри не разозлится, когда ты отвлечешь внимание от его свадьбы. Но что ты можешь сделать? Люди наверняка будут шокированы, когда узнают, что наша самодовольная активистка встречается с волшебником, с которым была помолвлена дочь ее врага. Который также был Пожирателем Смерти на испытательном сроке в центре, где она работала. — Ее слова могли бы ранить глубже, если бы не отчаяние в голосе. — История, которую мы могли бы раскрутить с таким количеством совпадений. Гермиона уставилась на нее с непонимающим выражением лица, прежде чем тихо спросить, — Ты бы сделала это со мной? — Это новость, Гермиона! — У нее вырвался нервный смешок, ее взгляд метался между Тео и Гермионой. — Люди хотят, чтобы их развлекали! Ты продолжаешь давать мне материал, а затем пытаешься разыграть карту дружбы, чтобы выставить меня злодеем. Речь идет о моей карьере, а не о моих чувствах. Гермиона подняла руки. — Я понимаю. Твоя карьера на первом месте, дружба и этика на втором, верно? В этом нет ничего личного. Я понимаю, — мрачно сказала она. Выражение лица Падмы дрогнуло. — И именно поэтому я знаю, что ты не примешь это на свой счет, когда я официально расскажу о твоих делишках. В конце концов, это мой долг. Она стряхнула с платья несуществующую ворсинку. — Я не знаю, что он тебе сказал... — Что ж он рассказал мне кое-что интересное, — перебила Гермиона. — Видишь ли, Тео целую вечность хвастался своими источниками. И я просто умирала от желания вытянуть это из него. Это было трудно, но я, наконец, убедила его рассказать мне сегодня вечером. Падма громко сглотнула и повернулась к Тео с обвиняющим взглядом. — У меня развязывается язык, когда я пьян, —ухмыльнулся он ровным голосом. — Я думаю, что Поттер подсыпал мне что-то в сок. Ты можешь винить его. — Можете ли ты представить мое удивление, когда я узнала, что ты снабжала его и всех остальных, у кого было огромное хранилище, каждой эксклюзивной информацией о министерстве, которую получал Пророк? — Тебе никто не поверит, — огрызнулась Падма. — Ты думаешь, ты здесь единственная такая умная, Гермиона? Отдай мне должное. Доказательств нет. Это его слово против моего. И он бывший пожиратель Смерти. — Мне нужно это доказывать? — спросила Гермиона. — Я могла бы просто рассказать всем. Змеиный Телеграф обычно не публикует новости такого рода, но я уверена, что они сделали бы исключение. Разве ты не этим занимаешься? Сочиняешь любые истории о жизни людей и наблюдаешь, как они сталкиваются с последствиями? — Я знаю тебя, Гермиона, — сказала она. — Ты бы не причинила такой боли другу. — Разве ты только что не обвинила меня в использовании карты дружбы? — спросила Гермиона, изображая замешательство. — Я знаю, кто мои друзья, Падма. Ты не одна из них. Но не волнуйся, я не собираюсь делать то, что ты сделала со мной. Улыбка Падмы стала торжествующей, но прежде чем она успела задержаться, Тео пересек комнату и встал рядом с Гермионой. — Ей это и не нужно, — сказал он, медленно вытаскивая старый маггловский диктофон из кармана своего костюма. — Грейнджер сказала мне, что ты однажды применила к ней такое? — Тео, клянусь Мерлином... — взвизгнула Падма. — Это натолкнуло на мысль. — У нас был уговор! — Тебе не следует заключать сделки со змеями, — он нажал кнопку на диктофоне и положил его обратно в карман. — Они всегда возвращаются, чтобы укусить тебя. Падма застонала и на мгновение перевела взгляд с Гермионы на Тео, ее лицо потемнело от отчаяния. Гермиона почувствовала внезапный прилив жалости, и дурное предчувствие пробежало по ее спине ... Грань между политической игрой и коррупцией была тонкой. Глядя на ведьму, она задавалась вопросом, в какой момент Падма пересекла ее и сожалела ли она когда-нибудь о выбранном пути. Если Падма даже поймет, что отдала часть себя, она никогда не вернется. Гермиона задавалась вопросом, что же их отличало. Они обе использовали цель, чтобы оправдать средства, но... Слова МакГонагалл всплыли в ее голове, как якоря, прижимающие ее ноги к земле, и пока Падма боролась со своими эмоциями, прежде чем уступить неизбежному, Гермиона повторяла про себя, «Придерживайся тех же стандартов, которых придерживаешься для всех остальных». Придерживайтесь тех же... — Прекрасно, — выплюнула Падма. — Что я должна сделать?

***

Гермиона вцепилась в подлокотники своего кресла, прерывисто вздохнув, когда услышала, что суматоха усилилась. Рев сердитых голосов и громкие шаги эхом разносились по комнате, пока она не села на краешек стула. Они не могли видеть, что происходит, но она могла сделать довольно хорошее предположение. Дверь в кабинет Гарри распахнулась. Они подскочили на своих местах, когда Кингсли ворвался внутрь, его мантия была помята, а грудь вздымалась. Когда его взгляд упал на них, его ноздри раздулись. — Конечно, за всем этим стоишь ты, — выплюнул он, бросив взгляд на Гермиону. Он разочарованно покачал головой, глядя на Гарри. Позади него взволнованная группа сотрудников Министерства боролась друг с другом за то, чтобы войти в комнату, пытаясь вставить слово, перекрикивая друг друга, чтобы привлечь внимание министра. Гермиона услышала, как голос маленького волшебника в очках разнесся над толпой. — Уверяю вас, министр, мы не имеем к этому абсолютно никакого отношения. Кингсли повернулся к нему со свирепым взглядом. — В этом я не сомневаюсь. А теперь убирайтесь отсюда, — прорычал он, ожидая, пока волшебник сделает дрожащий шаг назад, прежде чем захлопнуть дверь у него перед носом. — Добрый день, министр, — попыталась Гермиона. Улыбка на ее лице была далеко не убедительной. Огромная часть ее хотела уступить под властным взглядом Кингсли, но она заставила себя твердо стоять на ногах. Она надеялась, что Гарри делает то же самое. — О, избавь меня от этого, — сказал он, выдвигая стул. — Я знаю, что из-за тебя мне пришлось прервать долгожданные рождественские выходные. Я мог бы отправить тебя в Азкабан за это. — Но вы этого не сделаете, — сказал Гарри, подталкивая Гермиону локтем, чтобы она села рядом с Кингсли, прежде чем вернуться на свое место за столом. — Я не думаю, что это было бы хорошо для вас. — Знаешь, что мне не нравится, Гарри? — он прищурился. — Ежедневный пророк объявляет без моего ведома, что я назначил срочную встречу с Визенгамотом по вопросам фальсификации выборов и заговора против правительства. Гермиона одарила его невинным взглядом. — О, когда встреча? — Знаете, что у меня сейчас на уме, мисс Грейнджер? Мне приходится иметь дело с переутомленными Аврорами, которых вытащили из отпуска с их семьями, чтобы справиться с разъяренной толпой, которая снаружи требует ответов. Без сомнения, авроры могут поблагодарить за это своего главу треклятого Департамента, — прорычал он. — Также у меня есть наглые судьи Визенгамота, намертво настроенные разрушить мои планы мирного окончания срока полномочий, и теперь я готовлюсь подать в суд на самое влиятельное новостное агентство Волшебной Британии! — Похоже, у вас полно дел, — сказал Гарри. Кингсли отреагировал на его легкомысленный тон чередой бессвязных ругательств. Сколько она его знала, Кингсли был одним из самых уравновешенных волшебников, которых она когда-либо встречала. Она видела, как он сглаживал неудавшиеся миссии и спокойно сражался с тремя волшебниками сразу. Но она никогда не видела, чтобы он терял хладнокровие. — И вдобавок ко всему, — выплюнул он. — У меня в заднице две самые большие занозы, которые стоят передо мной, осмеливаясь язвить на своего министра магии. Когда он смотрел на нее сверху вниз с чем-то похожим на предательство, вспыхнувшее в его глазах, Гермиона не сомневалась, что он намеревался выполнить свою угрозу бросить ее и Гарри в камеру Азкабана, если они не будут отстаивать свою правоту. Сейчас. — Вы лучше всех нас знаете, что Визенгамот коррумпирован, — сказала Гермиона, наблюдая, как Гарри перекладывает папки через стол. Кингсли начал пробегать глазами по каждой улике, которую собрала Пэнси. — Вы знаете, что Робардс и Дуглас стоят за всем, что происходит, министр. Вот почему вы так решительно отмахнулись от меня тем вечером на балу, не так ли? — Это было сто лет назад, Гермиона... — Мы сражались бок о бок, — оборвала она его. — Когда война закончилась и вы были избраны, мы поверили в вас. И, может быть, я просто наивная дурочка, и так устроена политика, но я знаю, что есть что-то чертовски неправильное в том, чтобы сидеть сложа руки и смотреть, как все, за что мы боролись, разваливается на части. — Ты думаешь, я не пытался? — рявкнул Кингсли, швыряя папки на стол. — Министерство до краев заполнено людьми, прогнившими насквозь. Я был таким же идеалистом, как и вы, когда начинал, мисс Грейнджер. Но затем проекты продолжали проваливаться, потому что люди работали за кулисами, чтобы подорвать мой авторитет. Любые переговоры с бизнесменами или иностранными правительствами, которые были бы выгодны магглорожденным или маргинализованным существам, внезапно проваливались без разумного объяснения. Визенгамот сжалился надо мной и пошел на уступки, чтобы сделать менее очевидным, что эта должность - не более чем пустое место, — пробормотал он. — Так всегда работало Министерство магии, Гермиона. Служить целям могущественных чистокровных семей и поддерживать эту чертову систему. Мы были глупы, думая, что у нас есть шанс. — Но мы можем это изменить, — настаивала она. — Ты меня слушаешь? — Спросил он. — Эта маленькая афера, которую ты устроила с прессой, чтобы загнать меня в угол? Это ничего не даст, кроме как навесит мишень на все наши спины, когда они победят на выборах и придут мстить. — Но этого не случится, если вы что-нибудь сделаете, — настаивал Гарри. — Из всех нас только у вас есть сила сделать это. Кингсли, ради Мерлина, сколько наших друзей погибло, чтобы позволить этому случиться снова? — Даже не начинай — пригрозил он. — Мы уже, — отрезала Гермиона, ее последние опасения рассеялись как дым. — Я буду откровенна с вами, министр. Вы потеряли уважение своих друзей и союзников. Вы утратили восхищение волшебного сообщества, и вы потеряли годы возможностей творить добро, пока были на своем посту. Так что вы можете отправить меня и Гарри в Азкабан за ложь о встрече, но вы также можете использовать это как второй шанс. — Есть два варианта развития событий, — сказал Гарри. — Вы могли бы загнать Визенгамот в тот же угол, в который мы загнали вас, предоставив доказательства, гарантирующие, что Робардс не станет министром, и заверения в том, что Пророк осветит эту историю так, какой она должна быть. — Или? — Мы напечатаем это в завтрашней газете, — сказала Гермиона. — К завтрашнему утру у каждого будут все необходимые доказательства. Этого, конечно, будет недостаточно, чтобы изменить исход этих выборов. Но я точно знаю, — Гермиона сделала паузу, вспомнив, что сказала ей Макгонагалл в Хогвартсе, — что вы войдете в историю как министр, который обесчестил наших павших героев, передав чистокровным сторонникам превосходства, даже не потрудившись сразиться. Гарри заложил руки за спину и одарил их своей самой уверенной ухмылкой. — Часы тикают. Что вы выберете?

***

У Гермионы было не так уж много воспоминаний о судебных слушаниях, которые проходили после войны. И она не доверяла тем немногим, которые ей удалось запомнить из запутанного моря дней и недель, которые перетекали друг в друга до тех пор, пока она не переставала различать их. Не так давно она была ослеплена травмой. Она говорила, ходила и существовала, но мало что могло преодолеть оцепенение, окутавшее ее душу. И все же Гермиона с поразительной точностью вспомнила странное чувство — леденящее душу беспокойство, охватившее ее, когда она поняла, что будущее находится в чьих-то других руках. Было что-то сводящее с ума в отсутствии контроля. Но теперь она знала, что это не удержит ее от борьбы.

***

Кормак Маклагген был первым, кто высказался в их пользу. Он выглядел странно в стандартной алой мантии Визенгамота, его светлые кудри были выбиты из-под шляпы. Несмотря на свой мрачный костюм, он казался молодым, высокомерным и слишком наглым. И он не дрогнул под жаркими взглядами, брошенными в его сторону. — Наш долг - отстаивать интересы Волшебного мира, — проревел он. — Какая часть этого не дошла до всех вас? У нас есть весомые доказательства того, что обвиняемые участвуют в заговоре против этого самого учреждения. — Нет никаких осязаемых доказательств, — отрезал Роули с уродливой усмешкой. Он встал, дергая внимание толпы, как марионетку за ниточки. — В лучшем случае у нас есть косвенные доказательства того, что могло произойти что-то неподобающее. Мы понятия не имеем, откуда взялись эти доказательства, и теперь, не проверив их, вы хотите использовать их как рычаг для вмешательства в выборы? Какой абсурд! Гермиона увидела, что несколько голов закивали вместе с Роули. Гестия Джонс встала, развернувшись лицом к лицу с Роули. — Рекомендации суда были соблюдены, и на каждое из этих писем было наложено заклинание аутентификации. Как подтвердило заклинание, письма были написаны Гавейном Робардсом и Дугласом Гринграссом. Мисс Пэнси Паркинсон затем допрашивали об этих письмах под действием Веритасерума. — Кто допрашивал? — усмехнулся Роули. — Авроры под командованием Гарри Поттера? Тот самый волшебник, который уже несколько недель подрывает авторитет Визенгамота? — Вы действительно собираетесь отрицать точность наших процедур аутентификации, которые совершенствовались на протяжении десятилетий, только для того, чтобы продвигать свои теории заговора? Мы занимаемся выяснением фактов или нет? — Кроме того, Гарри Поттер вряд ли имеет отношение к обсуждаемому вопросу, — сказал Кингсли, его голос прервал их спор. Он прошелся по комнате, сцепив руки за спиной. Он взглянул на Гермиону и Гарри, которые стояли у входа в зал суда. Они знали, что за дверями толпа репортеров боролась за любую крупицу информации о том, что происходило внутри. — Этого достаточно, чтобы начать официальное расследование. Факты неоспоримы, и то, что мы даже обсуждаем это, смехотворено. — Мы проголосовали, — прошипел Роули. — Большинство членов Визенгамота решили, что этот вопрос не будет обсуждаться за пределами этого зала. Ты можешь быть министром магии, но нам принадлежит более пятидесяти пяти процентов этих мест, и поэтому наше слово является окончательным. — И как интригующе, что те же пятьдесят пять процентов имеют тесные связи с преступниками, которых обвиняют в заговоре и мошенничестве, — сухо сказала Гестия, бросив через плечо ухмылку на Роули. — Очевидно, что вы лично заинтересованы в таком исходе, судья Роули. Не стоит недооценивать интеллект людей. — Людей? — усмехнулся Роул. — Людям хорошо известны ваши личные и политические интересы, судья Джонс. Это не меняет решения Визенгамота. — И какой сигнал это решение посылает гражданам, которые месяцами протестовали против несправедливости? — сказал Маклагген. — Пресса выставляет на посмешище это учреждение. Какой посыл это несет? — Посыл ясен, — сказал волшебник, которого Гермиона не узнала. — Визенгамот не поддастся уловкам СМИ и тому, кто кричит громче. Даже если этот человек - министр. Кингсли, который все еще расхаживал по центру комнаты, внезапно остановился. Он медленно повернулся к передней части зала, слегка вытянув шею, чтобы быть лицом к суду. — Вы, кажется, забыли, мистер Гонт, что этот министр в настоящее время является главным чародеем этого суда. — В зале воцарилась тишина. Когда Гестия быстро села в свое кресло, Роули остался единственным человеком, обращенным непосредственно к министру. — Это не дает вам права... — Не тебе говорить о моих правах, — рявкнул Кингсли. — Этот суд годами распоряжался моими полномочиями, но я все еще министр магии и буду занимать эту должность до тех пор, пока другой законно не будет избран на мое место. И как Главный Чародей, я не потерплю твоих насмешек. — Вы думаете, что продвигать это дело в ваших интересах, министр? — Роули бросил вызов. Оба волшебника твердо посмотрели друг другу в глаза. Палочки не были извлечены, но Гермиона чувствовала себя так, словно все равно наблюдала за дуэлью. — Должен ли я напомнить вам, сколько судей в этом суде выступают против этого расследования? Или сколько сотрудников Министерства обидятся на это бессмысленное преследование кандидата с историей самоотверженного служения Волшебному миру? Кингсли склонил голову набок. — Тогда хорошо, судья Роули, что я не служу ни судьям Визенгамота, ни вашим лакеям в Министерстве, — сказал он. — Я служу обществу Волшебной Британии. Вес моего голоса выравнивает чашу весов, и он не будет отклонен. Когда судьи начали вставать и перекрикивать друг друга, волшебная палочка рассекла воздух, и с ее кончика сорвалась вспышка изумрудного света, заставив зал погрузиться в тишину. Головы повернулись в сторону волшебника, которого Гермиона смутно узнала по Ордену. — Мы зашли в тупик, — твердо сказал он. Когда напряжение нависло над залом подобно грозовым тучам, судьи по обе стороны от зала смотрели на своих коллег-законодателей со смесью дискомфорта и непоколебимого нежелания отступать. Все они были одеты в одинаковую форму, но разница не могла быть более очевидной. На левой половине трибун Роули стоял посреди толпы с суровыми лицами и выпяченными подбородками. Справа небольшая группа молодых волшебников и ведьм заняла такую же упрямую позицию. Кингсли смотрел на них всех, стиснув зубы, и Гермиона ждала, затаив дыхание, почти ожидая, что он уступит под этим давлением. Рука Гарри нашла ее руку, и они вцепились друг в друга, как в спасательный круг. Затем, медленно, его обычная уверенность таяла под давлением бушующей в комнате холодной войны, Маклагген поднялся на дрожащих ногах. — Тогда как насчет компромисса?

***

Падма была единственным репортером в конференц-зале. Она смотрела на министра и Гарри Поттера со строгим выражением лица, ее голос приобретал многозначительный оттенок каждый раз, когда она находила больное место, на которое можно было надавить большим пальцем. Ее перо безостановочно строчило в блокноте, который плавал рядом с ней, и когда ее взгляд метнулся туда, где в глубине комнаты стояли Гермиона, Гестия и Пэнси, ее глаза сияли тем, что можно было бы назвать триумфом. — Эта сучка знает, что Забини займет ее место меньше чем через пять минут, верно? — сказала Пэнси, в ее голосе слышалось отвращение, которое она обычно приберегала для Гермионы. — Я могла заставить ее поверить, что это эксклюзивное интервью, — тихо сказала Гермиона. Пэнси повернулась к ней с непроницаемым выражением лица. Ее ресницы затрепетали, когда она изучающе посмотрела на Гермиону, затем ее губы дрогнули так слабо, что это с таким же успехом могло быть миражом. — Это было умно. Гермиона подавила фырканье, наблюдая, как Падма задает еще один вопрос. — Вы предельно ясно дали понять, что Дуглас Гринграсс уже арестован, поскольку ДМП собирается начать расследование. Тогда почему Гавейн Робардс не находится под следствием? Гарри дождался кивка Кингсли, прежде чем ответить. — В отношении Робардса ведется расследование. Но наша конституция просто не предусматривала сценария, при котором кандидату на пост министра будут предъявлены уголовные обвинения во время предвыборной гонки. Визенгамот четко изложил свою позицию по этому вопросу, поэтому, согласно закону, мы не можем аннулировать его кандидатуру. Теперь я действительно верю, что самым благородным поступком для него было бы добровольно выйти из гонки, чтобы не выставлять на посмешище нашу судебную систему, но этого не произойдет. — Это тоже ваше заявление, министр? — Мистер Поттер и я согласны по этому вопросу, — коротко сказал он. — А теперь, мистер Поттер, давайте разъясним это общественности. Что это означает на практике? Глаза Гарри сузились от ее слов. Затем он сказал с язвительностью, — Люди намного умнее, чем вы могли подумать, мисс Патил. Проще говоря, Дуглас Гринграсс и Гавейн Робардс находятся под следствием по обвинению в заговоре, мошенничестве и растрате средств министерства. Они также подозреваются в убийстве Барта Хьюмана. У нас есть ордера на обыск их сейфов и всего остального имущества. Я уверен, что мои авроры и я найдем доказательства, чтобы отправить их в Азкабан на долгое время. Это факты, которые каждый избиратель в Волшебной Британии должен учитывать при принятии своего решения в конце месяца. Падма приподняла бровь. — А если Робардс победит, как вы думаете, что произойдет? — Я верю в людей . Я никогда не переставал верить в них. И из-за этого у меня нет сомнений, что нам не придется беспокоиться об этом, — сказал Гарри, резко вставая. Перо Падмы замерло, и она тоже встала, пожимая им руки, прежде чем выйти из конференц-зала. Она одарила ведьм ликующей улыбкой, проходя мимо них. Через минуту после того, как она исчезла в коридоре, в комнату вошел Блейз Забини. На нем была водолазка, а его глаза горели так, словно он владел всеми мировыми секретами. Он запечатлел на каждой из них по два влажных поцелуя в щеку, прежде чем поспешить занять место, которое освободила Падма. — Джентльмены, начнем? Когда они начали интервью, Пэнси неохотно пробормотала, — Разве не также было в прошлом году, когда волшебники были в центре внимания, в то время как мы стояли позади, как будто не выполняли основную работу? — Это скоро изменится, — сказала Гермиона, взглянув на Гестию. — Не беспокойся об этом. — Как по-гриффиндорски с твоей стороны на это надеяться, — пробормотала Пэнси. — В этом мире надежда ничего не значит, если на твоей стороне нет стратегического мышления и знаний, — сказала Гестия, глядя на Гермиону с задумчивым выражением лица. — У тебя есть и то, и другое. Это именно то, что я ищу для поста своего начальника штаба. В необычном для себя проявлении удивления Панси ахнула. — Вы просите Грейнджер... — Я думаю, она идеально подходит для этой должности, — отрезала Гестия. — Что скажешь, Гермиона? Гермиона на мгновение отвела взгляд и посмотрела на Гарри и Кингсли, которые отвечали на нелицеприятный вопрос за нелицеприятным вопросом, сохраняя самообладание. Она наблюдала за ними, пока по обе стороны от нее Пэнси и Гестия прожигали дыры в ее голове. Огромная часть ее была польщена этим предложением. Другая часть хотела рассмеяться при мысли об этом. Наконец, она повернулась к Гестии. — Я не политик, Гестия. У меня нет интереса быть одной из них, — пробормотала она, наблюдая, как разочарованно вытянулось лицо ведьмы. — Но я знаю кое-кого, кто не только обладает этими качествами, но и намного лучше подходит для этой роли, чем я. Лицо Гестии озарилось плохо скрываемым интересом. — Правда? — Возможно, это неординарный выбор, но обычно таковы лучшие. — Она прочистила горло. — Вы знакомы с Теодором Ноттом?

***

Гермиона очнулась ото сна с ощущением, что что-то порхает по ее лицу. Сначала она уклонялась от этого, но когда ее глаза открылись и она ощутила знакомое ощущение медленного поцелуя, ее бедра начали сжиматься, а внизу живота разливалось удовольствие. Она повернулась на бок, и ее взгляд упал на самодовольное лицо Драко. — У меня нет на это времени, — проворчала она. То, что она прижалась к нему еще теснее, противоречило ее словам. — Не сегодня. — У тебя еще полно времени, — сказал он, его губы прочертили дорожку от ее уха к шее. Он прикусил мягкое местечко в изгибе ее шеи, и она не смогла подавить дрожь. Она почувствовала, как его ухмылка расползается по ее коже, и через долю секунды он отстранился от нее. — Знаешь что? Может быть, у нас в самом деле нет времени. — О, заткнись, Малфой, — огрызнулась она, ее рука взлетела к его затылку и притянула его рот к своему. Ее язык переплелся с его языком, когда она вдохнула, любая связная мысль вылетела у нее из головы. Беспокойство покинуло ее тело, когда его пальцы скользнули вниз по ее спине к выпуклости ягодиц. Она ахнула, когда он сжал ее ягодицу и грубо притянул ее ближе. Драко быстро придвинулся к ней, и ее спина расслабилась на их слишком дорогих простынях. Он потянул зубами за мочку ее уха, его ловкие пальцы играли с ней, большой палец потирал ее бугорок. Она ахала, хныкала и дергалась под ним, и наслаждение нарастало в ней. Слова срывались с его губ неудержимой вереницей - сладкие пустяки и грязные штучки, которые она слышала вполуха, но затронули что-то глубоко внутри нее, сделав ощущения острее, когда их тела соединились. Он вошел в нее и застонал, она задрожала вокруг его длины и вскрикнула. Когда это чувство медленно утихло, мягкими толчками, продолжавшимися несколько минут подряд, не осталось ничего, кроме блаженства. Затем началась паника. — У нас действительно не было на это времени, — взвизгнула Гермиона, ее разум прояснился настолько, что она вскочила с кровати. — Почему ты всегда это делаешь? Драко наблюдал, как она суетится по комнате, лениво потягиваясь на простынях. — Что? Доставляю тебе неизмеримое удовольствие каждый день? Помочь тебе начать свой день на приятной ноте? Она повернулась к нему, прищурив глаза. —Нет, заставляешь меня опоздывать. Он хихикнул. — О, это просто то, чем я занимаюсь. Гермиона закатила глаза и направилась в ванную. Ее не удивило, когда он присоединился к ней в душе, но он мудро держал свои руки при себе. Они быстро подготовились, и когда они стояли в гостиной, ее рука сжала его локоть, прежде чем они аппарировали, он наклонил к ней голову с озорной улыбкой. — Эй, ты помнишь, что сегодня выборы? Вопреки себе, Гермиона начала смеяться.

***

День выборов прошел в коротких моментах напряжения и долгих отрезках скуки, от которых Гермионе хотелось выпрыгнуть из кожи вон. После того, как они отдали свои голоса, они собрались в поместье Тео, пытаясь отвлечь друг друга от радиопрограмм, за которыми они навязчиво следили весь день. Дикторы радио по очереди выкрикивали информацию, которая заставляла их потеть от дурных предчувствий. Только для того, чтобы расслабиться, когда что-то давало им надежду. Быть таким взвинченным было утомительно, и неопределенность заставляла их всех хотеть выпрыгнуть из своей шкуры. Казалось, никто не знал, чем это обернется. Но по мере того, как день тянулся со скоростью улитки, Гермиона понимала, что все они готовятся к худшему. Минзи, вне себя от радости, что у нее есть Поместье, о котором она может заботиться в одиночку, и нерадивый Хозяин, которому наплевать, как она проводит время, приносила им еду и напитки, к которым почти не притрагивалась, пока ее губы не задрожали от обиды, и они не поели, чтобы успокоить ее.

***

В два часа Гермиона вышла из комнаты, чтобы прогуляться по саду. Свежий воздух едва помог успокоить ее нервы, и ее разум все еще лихорадочно перебирал возможности, зацикливаясь на наихудшем сценарии. Ее желудок скрутило тошнота, и когда она крепко зажмурилась и попыталась сделать долгие, успокаивающие вдохи, она загадала еще одно желание во вселенную. Она молила о милосердии.

***

В четыре часа единственное, в чем они были уверены, так это в том, что ничего определенного не было. Радиопередачи продолжались и продолжались о разделенном Волшебном мире, о том, как некоторые люди боялись расстаться с прошлым, в то время как другие хотели ворваться в неопределенное будущее. Прежде чем диктор начал поэтически описывать взлеты и падения демократии, Тео выключил радио и налил им по порции огневиски. Драко развлекал себя третьей сигаретой за день. — Хочешь знать, что я думаю? — спросил Тео. — Не особенно, — ответил Драко. — Я думаю, что если Робардс победит после всего этого, Волшебный мир может катиться к черту. — Многообещающее заявление от возможного будущего главы администрации, — сказала Дафна, глядя на него со смесью веселья и раздражения.

***

В шесть часов Гермиона была прижата к стене, ее колени дрожали, когда Драко лишил ее возможности думать о чем-либо, кроме ощущения его языка на своем клиторе. Ее бедра дернулись, и она вцепилась руками в его мягкие волосы, наполовину желая оттащить его, потому что это было слишком, и наполовину желая притянуть его ближе, потому что этого было недостаточно. У нее сбилось дыхание, и она зажмурила глаза в безмолвной молитве. Она молила о милосердии.

***

В восемь часов они покинули Нотт-Мэнор, чтобы дождаться объявления. Это был первый раз, когда Гермиона видела предвыборный штаб Гестии Джонс в абсолютной тишине. Отсутствовал даже непрерывный стук каблуков и ботинок по плиткам, и когда она случайно огляделась вокруг, то не была уверена, что все еще дышат. Она была постоянной фигурой в здании в течение последнего месяца, следуя за Гестией как тень, пока та пыталась выудить каждую крупицу знаний ведьмы о волшебном праве. Время поджимало, и хотя восторженное рекомендательное письмо Гестии в самую известную юридическую школу Великобритании было оценено по достоинству, это не означало, что Гермиона будет ждать, пока оно начнется, прежде чем с головой окунуться в учебу. — Ты можешь поверить, что... — начал Драко, но его заставил замолчать хор шиканья. Он огляделся с хмурым выражением лица, но никто не обращал на него внимания, предпочитая смотреть вперед. Гермиона подавила смешок и мягко похлопала его по руке. Он наклонился, его губы коснулись ее уха, когда он прошептал. — Люди, которые хотят быть политиками, такие чопорные. Гермиона приподняла брови, глядя на него, и он зажал рот рукой, чтобы подавить смех. Наконец дверь в офис распахнулась. Менеджер кампании Гестии, Аллегра, властно вошла в комнату с пачкой бумаг в руке. Когда все встали, чтобы поприветствовать ее, выражение ее лица не дрогнуло, и когда она остановилась перед группой и откашлялась, Гермиона в ужасе и предвкушении схватила Драко за руку. — Несмотря на стресс, связанный с предстоящим уголовным расследованием, Гавейн Робардс оказал достойную уважения борьбу, — начала она. Откуда-то из глубины комнаты Гермиона услышала знакомое хихиканье Тео. Аллегра вздохнула, и Гермиона могла поклясться, что почувствовала, как настроение каждого человека резко упало от разочарования. — Мы не можем отрицать, что его история в Министерстве оказала влияние на избирателей, и часть нашего населения все еще цепляется за убеждения... — Ради Мерлина, женщина, переходи к сути, — рявкнул Драко. К их удивлению, люди начали свистеть и кричать в знак согласия. Аллегра бросила на него сердитый взгляд. — Как я уже говорила... — процедила она сквозь стиснутые зубы. — К сожалению... — она сделала долгую паузу, и Гермиона открыла рот, чтобы выругаться. — Для него, конечно, этого было недостаточно... Было невозможно расслышать ее слова из-за оглушительных возгласов, разразившихся в зале. В мгновение ока Гестия заключила Аллегру в объятия. Ее сотрудники устремились к ней, возбужденно кружа вокруг ведьм. Гермиона и Драко держались поодаль, наблюдая, как Тео и Дафна изо всех сил пытаются открыть бутылку шампанского. В центре комнаты волшебные палочки взметнулись к потолку, радужный калейдоскоп вздымался и мерцал, когда люди синхронно подпрыгивали от радости. Сердце Гермионы воспарило, когда крики и рев превратились в прекрасную музыку праздника. Драко мягко потянул ее за руку, и она позволила ему вывести себя из комнаты, понятия не имея, куда они направятся дальше. В тот момент это не имело значения.