На солнце нет темных пятен/ The light is no mystery

Скрывается от радаров

«Я люблю тебя каждый день. Во всех направлениях, даже вбок, потому что я должен излучать свою любовь повсюду, надеясь, что она отскочит от чего-нибудь и в конце концов найдет тебя. Ты и все остальные секретные агенты, скрывающиеся от посторонних глаз, отправляете свои документы обратно в Центр управления полетами - то есть мне, я полагаю, потому что у меня есть постоянный адрес. (…) Ты сказал, что если бы люди хотели изменить мир, они бы это сделали. Ты сказал, что большинство людей все устраивает. Я бы сказал, что это плохо для них. Я хочу кое-чего другого». - В общем и целом, Ричард Сайкен

***

— Нам нужно поговорить. Лицо Гермионы нахмурилось. Она заправила локон за ухо, прежде чем слабо улыбнуться. — Разве ты не слышал, что никогда не следует начинать разговор подобным образом? — сказала она, наблюдая, как Драко приближается к ней. Он опустился в кресло у деревянного кофейного столика и вытянул ноги. — Ты не присядешь? — Ты драматизируешь, или действительно что-то случилось? — спросила она, и врожденное упрямство вызвало у нее желание упереть руки в бока и остаться там, где она стояла. Но Драко, казалось, не собирался ввязываться в спор. В его глазах не было ни раздражающей пустоты, ни насмешки, указывающей на то, что он собирается сказать что-то, чего на самом деле не имел в виду. Он выглядел усталым. Поэтому она дошла до дивана и села прямо перед ним. — Ну? Его рот открывался, затем закрывался, и сердце Гермионы поднималось и опускалось каждый раз, когда казалось, что он наконец заговорит, только для того, чтобы запнуться в последнюю секунду. Она вжала ладони в мягкие подушки дивана, ее пальцы теребили крошечный кусочек ткани, за который она могла ухватиться. — Помнишь, я сказал, что не буду тебе лгать? — И я поверила этому. — Ну, — сказал Драко, устремив взгляд куда-то за ее голову. Он нервно облизал губы, затем расправил плечи, наконец встретившись с ней взглядом. — Я не хотел. Но я солгал. Одна из ног Гермионы несколько раз постучала по деревянному полу, ритмично, как тикающая бомба. Она чувствовала на себе взгляд Драко, но ее собственный был прикован к крошечному пятнышку на одной из ножек кофейного столика, где краска внизу начинала отслаиваться, насыщенный коричневый уступал место унылому бежевому. «Я думала, это роскошная итальянская мебель, — подумала она, — так почему же она уже отслаивается?» Ей хотелось царапать дерево до тех пор, пока оно не станет одного цвета - однородного, цельного, упорядоченного. Драко прочистил горло. — Гермиона, любимая… Она резко повернула к нему голову, в ее глазах застыло разочарование. Это заставило его сглотнуть. — Не называй меня «любимая» прямо сейчас, — сказала она. — Дай мне чертову минуту подумать. Она встала и подошла к окну, собираясь аппарировать, затем повернулась и прислонилась к стене. Она позволила себе как следует рассмотреть его. Раньше она этого не делала. Казалось, все объято пламенем. Слишком многое нужно было разложить по полочкам и осмыслить. Ее разум онемел, перегруженный всем, что он ей сказал. Но он заговорил, голос становился все более настойчивым по мере того, как он распутывал созданную им паутину... Он объяснил, что согласился встречаться с Дафной не из-за дружеских чувств, а потому, что его мать продолжала бы давить на него, если бы он этого не сделал. Он описал разговор с Дугласом Гринграссом, почувствовав что-то не то в тот самый первый вечер, но заставляя себя не думать об этом. Затем он вскользь упомянул о болезни своего отца, но она не могла перестать думать об этом, даже когда он продолжал рассказывать о встрече с Робардсом на вечеринке Дугласа и об истинной причине его выхода из программы. А потом он рассказал ей о прошлой ночи - о том, как попросил этого человека о помощи от имени своей матери, не зная, но догадываясь, что ему придется дать взамен. О том, что Дуглас не оставляет ему возможности сомневаться в его планах. Она ни разу не взглянула на Драко, пока он все это рассказывал. — Почему сейчас? — спросила Гермиона, скрестив руки на груди. — Ты мог бы продолжать лгать, так почему сейчас? — Рано или поздно ты бы узнала, Грейнджер. — Я не уверена, что узнала бы все это сама, — усмехнулась она. — Я жила с тобой и не ни о чем не догадывалась, так что, может быть, я просто чертовски слепа, когда дело касается тебя. Драко встал, но когда он сделал шаг к ней, она подняла руку, чтобы остановить его. — Гермиона, — начал он. — Это не твоя вина, что ты доверяешь мне. Я хотел, чтобы ты доверяла… — он покачал головой. — Мне нужно, чтобы ты мне доверяла. — Как ты можешь так говорить? У тебя было много возможностей сказать мне. Я могу понять твои чувства, что вначале ты не мог... — ее дыхание сбилось, но голос обрел силу. — Но позже? Я игнорирую все доводы здравого смысла, говорящие мне уйти, потому что я продолжаю думать, что у тебя должна была быть одна веская причина лгать мне. Но ты все еще не назвал мне ни одного. Он открыл рот, чтобы заговорить, но слова, казалось, не шли с языка. Он прижал руки к затылку, и Гермиона ждала, чувствуя, как невидимая рука крепко сжимает ее сердце. — Драко, — выдавила она. — Я не собираюсь умолять тебя быть честным со мной. — Я не хочу, чтобы ты это делала, — твердо сказал он. — Черт возьми, конечно, не хочу. — Тогда почему ты не можешь сделать это сам? — Потому что это, блядь, это не так просто, — огрызнулся он, проводя рукой по лицу и издавая громкий стон разочарования. — Грейнджер, я… Пальцы Гермионы впились ей в предплечье, в глазах защипало, но она ждала. Все смешалось - ее привязанность к нему, острота ее разочарования, желание просто уйти, которое нарастало и затихало, как волны, разбивающиеся о берег. Но она ждала, а Драко... Она была так зла на него, что готова была закричать, но все равно заметила, как он борется сам с собой. Ей стало жаль его. Ее руки упали по бокам, а голова ударилась о стену позади нее. Гермиона уставилась в потолок, считая каждый свой вдох. «Могу ли я доверять ему, могу ли я доверять ему, могу ли я…» — Грейнджер, — прошептал он, и ее взгляд переместился на него. Теперь он стоял всего в нескольких дюймах от нее, двигаясь так тихо, что она ничего не услышала, и его руки были скрещены за спиной. И снова Драко боролся. — Причина, по которой я тебе не сказал... — Да? Он шмыгнул носом. Пытался перебороть себя. — Это потому, что я не хотел, чтобы ты уходила, — начал он, и Гермиона нахмурилась. — Я имею в виду, одна из причин. И потому что я знал, что был неправ, все, что я делал… Я знал, что это было неправильно, но я не… — он сделал паузу, отводя от нее взгляд, как будто ища совета. — Я не знал, как объяснить себе, почему я продолжал все это делать. Моя мать может сказать лишь одно слово, и я сделаю все, чтобы ей стало лучше. Но это не только ее вина, потому что я мог бы сказать ей нет. Я просто не чувствовал, что могу… — он горько, без тени юмора рассмеялся. — И я продолжал говорить Дафне, что покончу с этим, но всплывало что-нибудь еще, и меня снова затягивало на дно. Это все еще происходит. Со мной что-то не так? Гермиона ничего не сказала, но ее глаза были устремлены на него - пристальные, выжидающие. Драко вздохнул. — Иногда я не могу избавиться от ощущения, что застрял. Такое чувство, что я был проклят вечно прирастать ногами к гребаной земле. А потом я приходил к тебе, и ты смотрела на меня таким взглядом… — он облизнул губы. — Грейнджер, ты единственный человек, который когда-либо смотрел на меня так, будто я могу хоть раз в жизни сделать что-то правильно. Это лучшее, что ты мне дала, — пробормотал он. — Но я испортил все остальное. Я боялся… — его челюсти сжались, и Гермиона проследила за тем, как он сглотнул. — Я никогда не хотела, чтобы ты скрывал какую-либо часть себя от меня, Драко. — Мерлин, Гермиона, конечно же, ты этого не делала. Мне жаль, что это заняло у меня так много времени. Я просто не мог… — прошептал он, его грудь тяжело вздымалась. — Но я не могу… Я так сильно хочу, чтобы ты простила меня, но насколько я был бы лучше всех остальных, если бы попросил? — он покачал головой, его голос звучал настойчиво. — Я хочу тебя всю, но я никогда не хочу ничего у тебя забирать, Гермиона. Клянусь Салазаром. Сердце Гермионы подпрыгнуло, а глаза защипало еще острее. — Ты сожалеешь? — спросила она голосом чуть громче шепота. Она не знала, будет ли это иметь большое значение, но все равно спросила. Его лицо расслабилось, и он сказал громким и твердым голосом, — Никто в мире не сожалеет так сильно, как я. Она поискала в его глазах что-нибудь, хоть что-нибудь, что выдало бы ложь в его словах. Она ждала, когда обостренное чувство интуиции скрутит ей внутренности. Но не было ничего, кроме глухой боли, пробивающейся сквозь ее гнев. Гермиона знала, что он не лжет ей, так же как она знала, что Драко преследуют его собственные призраки, к которым она никогда не сможет прикоснуться, точно так же, как он никогда не сможет прикоснуться к некоторым из ее. Но ее разум все еще был на пределе. Она хотела сказать ему, что принимала его - всего его, даже те части, которые ей не особенно нравились. Но она не могла быть уверена, что не нанесет еще большую рану им обоим. — Не ходи за мной, — твердо сказала она, протискиваясь мимо него и устремляясь вверх по лестнице. Она остановилась наверху лестницы, на секунду обернувшись, чтобы посмотреть на него. Драко вцепился рукой в волосы, но не пошевелился. Она ждала. Но он не пошел за ней.

***

Драко выбросил окурок сигареты в окно, прежде чем вытащить из пачки другую. Обычно он не курил в квартире, прекрасно понимая, как сильно это беспокоит Грейнджер, но что ж, она зарылась в спальне несколько часов назад, и он не мог больше выдержать это напряжение. Ему очень хотелось схватить метлу и почувствовать, как порыв ветра хлещет его по лицу, но он не хотел, чтобы Грейнджер подумала, что он ее бросил. «Она могла бы уже аппарировать в чертову Америку», — пропищал внутренний голос, до краев наполненный неуверенностью. Но он не мог заставить себя подняться наверх, чтобы проверить, не тогда, когда она просила его не делать этого. Поэтому он позволил никотину расслабить свое тело. Услышав звук ее маленьких ножек, спускающихся по лестнице, он выбросил свою третью сигарету, положив пачку обратно в карман, прежде чем отойти от окна. Он пытался не испытывать особого облегчения по поводу ее возвращения, но упрямый огонек надежды предал все его усилия. Грейнджер похлопала по месту рядом с собой на диване, и Драко пересек комнату так быстро, что кровь застучала у него в ушах. Он заставил себя притормозить, прежде чем сесть, убедившись, что между их телами остается приличное расстояние. Его поразил свежий аромат ее лавандового шампуня, и он отметил, как непослушно уложены ее локоны на макушке. Она потратила время на то, чтобы высушить волосы, но случайные капли воды все еще оставались на изгибе ее шеи и обнаженных плечах. Она прислонилась щекой к спинке дивана, и он повторил ее движение, так сильно желая прижаться ближе - пока кончики их носов не соприкоснутся, пока он не сможет притянуть ее к себе в поцелуе и заставить понять то, что у него так плохо получалось объяснить словами. — Думаю, я хотела убедиться, что действительно верю тебе. Потому что я не простила бы себе, если бы игнорировала свою интуицию из-за чувств к тебе, — она прочистила горло. — Я пролежала в постели, как мне показалось, годы. Я продолжала вспоминать наши разговоры. А потом я пошла в душ, вспомнила, как ты держал меня в ванне, и спросила себя, стал бы ты лгать, чтобы причинить мне боль. — Я бы не стал. — Я знаю, ты бы не сделал этого, чтобы причинить мне боль, Драко. Ты мой лучший друг, и ты никогда не просил у меня ничего, кроме того, что я была готова тебе дать, — прошептала она. — Но это не значит, что я не сержусь на тебя. Некоторые вещи, которые ты скрывал, намного больше нас. — Ты должна злиться на меня, — заявил он, чувствуя, как эмоции подступают к горлу. — Я буду некоторое время злиться на тебя, — сказала она. — Мы разные люди, и я понимаю, что тебе труднее открыться мне, чем наоборот, особенно в том, что касается твоей семьи. Но вся эта чертова неразбериха с Робардсом и Дугласом Гринграссом? Если ты скроешь от меня что-нибудь по этому поводу… — она предупреждающе покачала головой. — Ты должен это понять, Драко. Этого достаточно. Он сглотнул. — Хорошо. — Но мне кажется, я понимаю, каково это - застрять, — пробормотала Гермиона. — И я думаю, что я бы многое сделала, чтобы мои родители были счастливы. Ты предан до безобразия, Драко, но ты сказал мне, что я не могу поджечь себя, чтобы согреть других людей. И ты тоже не можешь. — Да? — Да. Но мне нужно знать, прямо сейчас, скрываешь ли ты от меня еще что-нибудь важное, — сказала она серьезным голосом. Угроза, стоявшая за ее словами, заставила волоски на его руке встать дыбом. Ее глаза слегка сузились, и он почувствовал тяжесть ее взгляда всем телом. — И тебе следует хорошенько подумать над своим ответом. Драко сглотнул, но не отвел взгляда. Вместо этого он придвинулся к ней чуть ближе. — Я больше ничего от тебя не скрываю, Гермиона, — сказал он. — Это все. Она долго ничего не говорила, потом кивнула. — Хорошо. Они сидели так, обмениваясь взглядами. Что-то сидело глубже, под кожей Драко, боль, возникшая после того, как он был так обнажен, но и уверенность, которой не было раньше - он всегда знал, что может доверять Грейнджер, но до этого момента это не казалось осязаемым. Было что-то странно успокаивающее в осознании того, что он останется с этим человеком на всю жизнь. Что она видела в нем и лучшее, и худшее, и осталась. Это заставляло все остальное казаться таким незначительным под абсолютным величием того, что между ними было. — Раньше я думал, что ты была моим первым осознанным выбором, Грейнджер, — пробормотал он. — Но это не так. Я принял много решений до тебя, не важно, кого я в них виню. И я принял много решений после. Большинство из них были плохими , — сказал он. — Ты хороший выбор. Слезы навернулись на ее глаза. — Это не так. По крайней мере, это не единственный хороший выбор. Ты не можешь продолжать сожалеть обо всем, что делаешь, Драко. Ты должен найти способ примириться с самим собой. Я не могу быть твоим искуплением, — прошептала она, и его сердце учащенно забилось. — Ты сидел со мной на грязном полу склада, когда ненавидел меня, и с тех пор ты был рядом со мной каждый божий день. Я не тот человек, с которым тебе нужно примириться. Он придвинулся ближе и наклонил голову, касаясь губами ее лба. Она вздрогнула. — Я сделаю это. Я не буду двигаться никуда, кроме как вперед, Гермиона, — сказал он. — Но ты все равно будешь моим лучшим выбором. Она отклонилась назад ровно настолько, чтобы встретиться с ним взглядом, ее глаза внезапно заблестели. — В наши дни ты даешь обещания многим ведьмам. Мне придется вызвать Дафну на дуэль? Она мне действительно нравится, — он нахмурился, и ее губы дрогнули. — Слишком рано? Грейнджер усмехнулась, но ее слова пробудили в нем чувство вины. Он не думал, что оно исчезнет. — Я скажу Дугласу, что не могу довести дело до конца, — твердо сказал он, — и разберусь со своей матерью. В любом случае, черт возьми, время пришло. Она улыбнулась. — Да, ты не доведешь дело до конца. — Гермиона, мне вообще не следовало соглашаться. — Тебе не следовало этого делать. — Я не хочу и дальше ставить тебя в неловкое положение, — сказал Драко. — Это противоречит моему новообретенному моральному компасу. — Ты не можешь сейчас отступить, — сказала Гермиона, вставая с дивана. Он бессознательно встал и последовал за ней на кухню. — Это было бы глупо, учитывая что на данном этапе, — продолжила она, — у тебя подходящие отношения с Дугласом и Робардсом. Ты получишь нужную нам информацию прямо из источника. — Меня больше беспокоят наши отношения, — сказал Драко, нахмурившись, наблюдая, как она превращает сковороду в огромную классную доску. — Я не хочу взваливать на тебя еще больше. — Это гораздо большее, чем мы с тобой, — сказала она, роясь в ящиках, прежде чем вытащить лопаточку. Она постучала по ней, и та превратилась в пачку мела. Он многозначительно посмотрел на нее. — Я так не думаю. — Нам нужно четко расставить приоритеты, — парировала она, вкатывая классную доску в столовую. Драко последовал за ней. — Теперь садись. Ты должен рассказать мне все еще раз. Он устало вздохнул, но выдвинул стул и сел. Грейнджер взяла в руки кусок мела и написала имя Дугласа в левом верхнем углу доски, затем имя Робардса на противоположной стороне. Когда она повернулась к нему лицом, то замялась. — Может быть, нам стоит сделать это в другой раз. — Почему? — Потому что ты ужасно выглядишь, — сказала Грейнджер с озабоченным видом. — Ты вообще спал прошлой ночью? Он закатил глаза. — Я в порядке, Грейнджер. Давай сделаем это. — Может быть, ты не хочешь говорить о своем отце? — Я хочу рассказать тебе. — Драко... — Грейнджер, я расскажу тебе о нем. Но я все еще не знаю, что я чувствую, и у меня есть подозрение, что это последний раз, когда я могу игнорировать это, — вздохнул он. — Но я расскажу тебе. Позже. Это, казалось, успокоило Грейнджер лишь на короткую секунду. — Ты хотя бы поел что-нибудь? — Я курил. Это утоляет голод. — Должно быть, я пропустила урок, на котором нас учили, что никотин - продукт питания, — огрызнулась она. — Гермиона, — вздохнул он. — Давай сделаем это, хорошо? Потом я посплю десять часов и съем гребаного кентавра, если это доставит тебе удовольствие. Но я хочу сначала покончить с этим. Она уперла руки в бедра, ее взгляд с упрямым выражением лица скользил по его лицу и вниз по телу. Он выпрямился, между его лопатками возникло напряжение, когда он приготовился к спору. Но до нее, казалось, дошла степень его усталости, потому что она недолго удерживала его взгляд, прежде чем успокаивающе выдохнуть. — Тебе не нужно было причислять кентавров к еде, — проворчала она, прежде чем повернуться к доске. — Итак, чем занимается Дугласс? — Помимо проведения своего маленького государственного переворота? — Я не знаю, можно ли считать это государственным переворотом, — сказала Грейнджер. — Я имею в виду, что он планирует сделать это в соответствии с буквой закона. На самом деле это очень умно. Интересно, изучал ли он Гитлера. Он вздохнул. — Не хочешь уточнить? — Не так давно Адольф Гитлер был лидером нацистской Германии. Он наживался на отчаянии и неуверенности немецкого народа вскоре после того, как они проиграли войну, и обещал величие. Он сказал, что все, что им нужно было сделать, это избавиться от нежелательных лиц, в основном евреев. — она выгнула бровь, заметив, как нахмурился Драко. — Он пришел к власти демократическим путем, но затем резко подавил сопротивление. Затем он выследил каждого человека, которого назвал нежелательным, заключил их в лагеря и массово убил. Драко вздрогнул. — Дуглас ненастолько плох. Он, конечно, хочет избавиться от магглорожденных, но он непреклонен, он не хочет, чтобы пролилась кровь. Он думает, что Темный Лорд отбросил нас назад. Она усмехнулась. — Да, конечно. Неужели он думает, что мы просто уедем, потому что он примет что, антимаггловский иммиграционный закон? Запрет магглорожденных? Эгоистам не нравится видеть, как люди сопротивляются, — сказала она. — Я не думаю, что ему потребуется много усилий, чтобы отказаться от своих убеждений не применять насилие. Нет, если он так настроен на очищение Волшебного мира. Драко закинул ногу на ногу и откинулся на спинку стула, наблюдая, как Грейнджер пишет «законы о превосходстве крови» под именем Дугласа. — По крайней мере, мы знали о приближении Темного Лорда, — сказал он. — Большинство людей не думают подозревать в чем-то Гринграссов. — Это самое страшное во всем этом, — ее голос звучал откуда-то издалека. — Его цели точно такие же, как у Волан-де-Морта. Возможно, у него более деликатный подход, но он все равно планирует изгнать магглорожденных. И Ежедневный пророк ни словом не обмолвился ни о нем, ни о его дружках. Они слишком заняты, сочиняя ложь о нашей личной жизни. Так почему люди должны беспокоиться? — Грейнджер, насчет ЦПР… Грейнджер повернулась к нему лицом, прижав пальцы к виску. — Я действительно верила в это, — пробормотала она. Он встал и обнял ее за талию. Она не протестовала, и он притянул ее тело вплотную к своему. Она расслабилась в его объятиях, доверив ему поддерживать ее равновесие. — Я знаю, что ты верила, — прошептал он, целуя за ухом. — У нас никогда не бывает передышки, — прошептала она, уткнувшись лбом ему в плечо. — Я просто хочу немного спокойствия, Драко. Я просто хочу не думать. Он глубоко вздохнул, прежде чем скользнуть губами по ее щеке, чувствуя, как Грейнджер дрожит рядом с ним. — Я могу помочь с этим, — пробормотал он. Одна рука скользнула вверх по ее телу, и его пальцы коснулись ее груди, прежде чем он добрался до подбородка. Ее глаза уже были затуманены похотью, как будто щелкнули выключателем, который сжал воздух вокруг них. — Я так зла на тебя, — прошептала она ему в губы. Она схватила его за плечи, ее пальцы скользнули к его затылку, мягко потянув за кончики волос. — Ты можешь причинить мне немного боли, — пошутил он. Грейнджер усмехнулась. — Тебе бы это понравилось, не так ли? — У тебя очень острые ногти, — он приоткрыл рот, покрывая поцелуями изгиб ее шеи, и Грейнджер наклонила голову, чтобы предоставить ему больший доступ. Драко втянул кожицу в рот, протискиваясь бедром между ее ног. Она издала хриплый стон, прижимаясь к его бедру. Он положил руку на обнаженную кожу ее талии и медленно погладил ее, скользя ладонью вверх по ее телу. Он обхватил ладонью ее грудь, большим пальцем медленно обводя сосок. Грейнджер тихо дрожала рядом с ним, с ее губ слетали тихие вздохи. Драко губами проглотил ее всхлип. Он знал, как ей нравится, когда к ней прикасаются. Он выучил все ее знаки: когда она тихо отдавала команды здесь и там, или когда звуки, срывающиеся с ее губ, становились громче и настойчивее. Но он был хорошо осведомлен и обо всех знаках, которые она не могла выразить словами, — о том, как ее бедра сжались вокруг его ноги, когда он прикусил мягкое местечко у нее за ухом, о том, как участилось ее дыхание, когда он переключился с одной груди на другую. Как она дрожала, когда он посасывал ее шею, ключицы, бедра, как ее ногти впивались в его спину, когда он дразнил ее пальцами. И, возможно, было что-то более грубое в том, как они двигались, их прикосновения были более интенсивными. Но это не было по настоящему больно. Он повернул их, и ее поясница прижалась к обеденному столу. Грейнджер оторвала свои губы от его губ достаточно надолго, чтобы запрыгнуть на стол, скрестив ноги у него за спиной и притянув его тело к себе. Ее руки стянули ткань его рубашки через голову, и он сбросил ее пижамные штаны на пол, его брюки последовали за ними через долю секунды. Спина Грейнджер красиво выгнулась, когда его рука опустилась между ее бедер. — Ты великолепна, когда вся в делах, знаешь? — прошептал он, наблюдая, как она прижимается к нему. — Ты перед учебной доской? Возможно, это мое самое любимое зрелище в мире. Грейнджер хихикнула, но звук превратился в шипение удовольствия, как только его палец скользнул внутрь нее. — Это то, что тебя заводит? — Все в тебе заводит меня, — прошептал он, вводя второй палец внутрь, его большой палец кружил по ее клитору. — Но когда ты командуешь? Как, по-твоему, я выдержал все эти встречи? Она резко повернула к нему голову, между бровями пролегла складка. «Я не могу этого допустить», — подумал Драко, увеличивая скорость своих движений. Грейнджер закрыла глаза, упершись руками в стол позади себя, слова слетели с ее губ задыхающимся, хриплым шепотом. — Я думала, что ты заинтересован темами для обсуждения. — И это тоже, — признал он, любая связная мысль начала улетучиваться из его головы. — Ум и красота? Идеальное сочетание. — Ты просил глупую ведьму, — проворчала она. Одна ее рука сомкнулась на нем, и она пробормотала заклинание контрацепции прямо перед тем, как кончик его члена потерся о нее. — Вместо этого я получил тебя, — сказал он едва слышно. — Не жалуюсь, — выдохнул он, медленно двигаясь внутри нее. — Ловко выкрутился, — выдохнула Грейнджер, идеально обхватывая его. После этого они больше ничего не говорили. Совсем.

***

— Ты уверен, что это хорошая идея? — Я им доверяю, — пожал плечами Драко. Губы Грейнджер сжались в тонкую линию. — Он отец Дафны, — заявила она тем тоном, который ясно давал понять, что Драко упускает суть. — Прямо сейчас он ей не очень нравится. Она бросила на него скептический взгляд. — Она настолько зла, что вонзит ему нож в спину? — Драко снова пожал плечами. — Тебе нужно отнестись к этому серьезнее. Он вздохнул, поводя шеей из стороны в сторону в попытке хоть немного снять напряжение, все еще присутствовавшее в его теле. Он хорошо выспался ночью, но Грейнджер проснулась, вспомнив, что она была зла на него. Это было неочевидно, но он заметил, что она не стремилась к физической близости с ним. Это напомнило ему о днях, когда им не нужно было ничего говорить, чтобы действовать друг другу на нервы, а плохо сформулированное предложение вызывало споры, от которых ему хотелось выпрыгнуть из собственной кожи от раздражения. Он был полон решимости не возвращаться к этой схеме. — Грейнджер, по шкале от одного до десяти мое доверие к Дафне оценивается как минимум в шесть баллов, — спокойно сказал он. — Для меня этого достаточно. Она может передумать, но я уверен, что она нас не предаст. — Какой балл доверия у Тео? Драко ухмыльнулся. — Твердая восьмерка. — Какая наглость, — сказал Тео, выходя из камина в гостиную квартиры. Он размашисто взмахнул руками, словно фокусник, выходящий на сцену. — Моя задница - десятка. Она просто идеальна, и я не хочу слышать ничего другого. Грейнджер повернулась к нему с невозмутимым выражением лица. — Садись, Теодор. Тео перевел взгляд с нее на Драко, прежде чем сесть на диван, явно недовольный холодным приемом его выходок. Он положил руки на спинку дивана и наклонил голову в сторону Драко. — Непростая сегодня публика, — пожаловался он. — В чем дело? — Давай подождем Дафну, — сказал Драко. — Ладно, приятель. Как насчет экскурсии? — Ты бывал здесь раньше. — Не после того, как ты обставил квартиру, — сказал Тео. Он повернулся к Грейнджер, которая уже стояла лицом к доске, прикрывая своим телом слова, которые она неоднократно нацарапывала и стирала. — Мне нравится, что ты сделала с этим местом, Грейнджер. — Драко обставил лофт, — коротко ответила она. — Ну, если ты так говоришь, — сказал он подозрительно. — Приятель, ты поджег ее экземпляр «Хогвартс:история» или что-то в этом роде? Драко закатил глаза и предпочел не отвечать. Он знал, что лучше не распространяться о своих делах с Грейнджер. «По крайней мере, не в ее присутствии», — Я плохо справляюсь с напряжением, — захныкал Тео. — Просто заткнись и подожди, ладно? — сказал Драко. Он отпрянул назад, когда Живоглот материализовался перед ними, бесстрастно моргнул, прежде чем прыгнуть прямо на колени Тео. — О, ради Салазара, ты, блядь, издеваешься надо мной? — О, малыш любит меня, — проворковал Тео, запустив пальцы в кошачью шерсть. Губы Драко скривились от отвращения. — Грейнджер, я мог бы просто украсть его. — Пожалуйста, сделай это, — пробормотал Драко. — Он вернется, — сказала Грейнджер, все еще не отрываясь от доски. Драко встал и подошел к учебной доске, желая оказаться как можно дальше от Тео и кота. Он слегка коснулся плечом плеча Грейнджер, и она не отстранялась достаточно долго, чтобы он мог улыбнуться. — Что тебя беспокоит? Вместо ответа Грейнджер подняла руку и обвела имя Поттера кружком. Оно было написано печатными буквами под стрелкой, связывающей его с Робардсом. — Мне придется поговорить с ним обо всем этом. И это будет не весело. — Я могу это сделать, — сказал он подчеркнуто небрежным тоном. Грейнджер посмотрела на него, нахмурившись, затем ее поджатые губы растянулись в тихом смешке. — О, представляю, как все это пройдет, — сказала она, мягко улыбаясь ему. Это мгновенно заставило его улыбнуться в ответ. — Что? Я могу справиться с Поттером. — Ты не должен ни с кем связываться, придурок, — хихикнула она. Прежде чем Драко успел ответить, они услышали стук высоких каблуков Дафны по деревянному полу. Они повернулись, чтобы поприветствовать ее, и она улыбнулась им, незаметно оглядывая комнату. — Милое местечко. — Очевидно, это не Грейнджер обставила квартиру, — сказал Тео, похлопав по месту рядом с собой на диване. Дафна закатила глаза и подошла к нему, усаживаясь в дальнем углу дивана. — Извините, но я не могу испачкать это платье кошачьими волосами. — Не будь такой нахальной, — пробормотал Тео, крепче сжимая Живоглота в объятиях. — Ни одна чистокровная ведьма так не ведет себя в гостях. — Знаешь что, Тео... — Хорошо, — прервала Грейнджер, ее голос заставил пару замолчать. — Я думаю, Тео единственный, кто не знает, зачем мы здесь. — О, да. Пожалуйста, сообщите мне. Дафна долгую секунду смотрела на Драко и Гермиону. — Мы с Драко помолвлены, — сказала она срывающимся голосом, как будто срывала пластырь. — Не по собственной воле, очевидно. Если не считать изогнутой брови, выражение лица Тео не изменилось. — Я предполагаю, что в этой истории есть нечто большее, чем то, что ты внезапно решила усугубить свой маленький обман. — Мне пришлось заключить сделку с отцом Дафны, чтобы вызволить Люциуса из Азкабана, и теперь мы здесь. — Но более того, — добавила Грейнджер, — отец Дафны и Робардс манипулировали Министерством. Я не знаю, в какой степени, но ЦПР и программа реабилитации являются частью этого. Мы знаем, что он пытается внедрить своих людей в Министерство, включая Робардса, — ее голос был нейтральным, но в том, как она двигалась, было что-то такое, что задело Драко за живое. Грейнджер сияла ярче, когда была сосредоточена. Драко изо всех сил пытался оторвать от нее взгляд, но заставил себя посмотреть в лицо Дафне и Тео, которые сосредоточенно смотрели на них. — Отец Дафны планирует не только внедрить нас, но и вывести всех, кто не является чистокровным. — Я думаю, он пощадил бы полукровок, — хихикнул Тео. — Только потому, что иначе нас было бы недостаточно, — сказал Драко. — Мы были бы вынуждены работать. Это был бы хаос, мы бы все умерли с голоду. — Это не шутки, — огрызнулась Грейнджер. — Это не так, — согласилась Дафна, хмуро переводя взгляд с Драко на Тео. — Не знаю, есть ли у меня какая-нибудь полезная информация, Гермиона. Обычно я не пытаюсь узнать, что задумал мой отец, лучше держаться подальше от его внимания. Но я думаю, что смогу получить некоторые данные. — Ты думаешь, он бы тебе сказал что-нибудь? — скептически спросил Драко. — Он целую вечность ходил вокруг меня кругами, прежде чем, наконец, посвятил в это все, и я почти уверен, что это только потому, что часы тикают. — И не забывай, что ты преподнес ему возможность заманить тебя в ловушку на блюдечке с голубой каемочкой, — сказала Дафна, ухмыльнувшись, когда его губы скривились в гримасе. — Он скажет мне, потому что я ведьма. — Что ты хочешь этим сказать? — спросил Тео. Гермиона и Дафна обменялись долгими взглядами, прежде чем Гермиона пробормотала, — Он не думает, что она может представлять угрозу. Отчасти потому, что она его дочь, но в основном потому, что он не считает ее достаточно умной, чтобы понять. Дафна кивнула. — И потому, что мой отец любит, когда тешат его самолюбие. Держу пари, Робардс тоже. Не потребуется ничего, кроме лести, чтобы заставить их говорить. Тео, казалось, глубоко задумался, затем посмотрел на них с выражением серьезной озабоченности. — Ты думаешь, ведьмы поступают также со мной? Дафна бросила на него взгляд. — Поскольку ты склонен думать, что ты умнее всех, я бы сказала, что это вероятно. — О, в этой комнате я всего лишь умнее Драко, — вздохнул он с облегчением. — Я достаточно умен, чтобы понимать это, так что, полагаю, я в безопасности. — Хорошо, — многозначительно сказал Драко. — Давайте сосредоточимся, ладно? — Итак, — сказала Грейнджер, стряхивая с себя минутную рассеянность. — Он сказал Драко, что программа реабилитации была направлена не столько на изменение мышления участников, сколько на изменение восприятия общественности. И это сработало. Пророк явно предвзят, но даже мое исследование Змеиного Телеграфа показывает, что взгляды людей изменились. Они верят, что бывшие Пожиратели Смерти были реабилитированы. Тот факт, что они занимают важные посты в министерстве и Визенгамоте, на самом деле является основной темой в кампании Робардса. Теперь все стало намного лучше. Я имею в виду, никто никогда не задавался вопросом, насколько Визенгамот бессмысленен как суд, поэтому я не удивлена, что они не ставят это под сомнение сейчас. — Я видела Робардса у себя дома на протяжении многих лет, но не разговаривала с ним, — сказала Дафна. — Однако он предложил Пэнси работу своей ассистенткой. Возможно, нам следовало пригласить ее. Драко усмехнулся. — О нет, — сказал он. — Пэнси будет в команде победителей, несмотря ни на что. Она посмотрит на эту доску и будет смеяться до слез. Мы можем положиться на то, что она будет держать рот на замке, но это все. Тео замычал в знак согласия, рассеянно проводя пальцами по спине Живоглота. Грейнджер записала имя Пэнси под колонкой Робардса. — Но почему он так сильно переживает о Драко? Без обид, но Малфоям сейчас нечего предложить. — Потому что я тот придурок, которого он хочет посадить на свое кресло в Визенгамоте, — выплюнул он. — Очевидно, он не любит привлекать к себе внимание. Выражение лица Грейнджер стало задумчивым. — Может, это и правда, но я не знаю, — пробормотала она, — такие мужчины любят внимание. Я думаю, он использует тебя для чего-то другого. Если ты тот, кто публично выполняет его приказы до того, как он получит реальную власть, ты тот, кто возьмет вину на себя в случае его неудачи. Он останется достаточно чистым, чтобы попробовать снова. И держу пари, никто не поверит тебе, если ты попытаешься разоблачить его. Драко осмыслил ее слова. На самом деле он не рассматривал такой вариант. Дуглас был ничем не примечательным человеком внешне - в нем не было ничего очаровательного, ничего такого, что заставляло людей дважды посмотреть в его сторону. Не отдавая себе в этом отчета, он предполагал, что Дуглас не сможет привлечь к себе внимания, даже если захочет. Он полагал, что ему нужны такие люди, как Драко - моложе, красивее и обаятельнее, чтобы добиться того, чего он не смог за кулисами. Грейнджер одновременно доказала его неправоту и опустила на ступеньку ниже. «Эта проклятая ведьма», — мысленно простонал он. — Как Поттер вписывается во все это? — спросила Дафна, указывая на его имя. — Может быть, Робардс переманил его на темную сторону. Можешь себе представить? — хихикнул Тео. Грейнджер развернулась к Тео, на ее лице было яростное выражение. — Потому что в этом было бы так много смысла - потратить всю свою жизнь на борьбу и несколько раз чуть не быть убитым только для того, чтобы перейти на другую сторону? — она закатила глаза. — Я знаю, что никто из вас не воспринимает ситуации в серьез. — Чтоб тебе провалиться, Грейнджер, — сказал Тео. — Это была чертова шутка. — Вы продолжаете шутить, — покачала она головой, — но я не думаю, что кто-то из вас понимает всю трагедию ситуации. Если Робардс победит на выборах, если они с Дугласом выполнят хотя бы половину того, что планируют, тогда тысячи людей будут изгнаны из Волшебного мира или, возможно, даже убиты. И ради чего? Потому что, сколько бы мы ни сражались, все равно остаются ублюдки, которые думают, что они выше из-за своей крови, — выплюнула она. — Вы трое сможете продолжать жить своей жизнью, если мы не остановим их, но я не смогу, и другие люди, подобные мне, тоже не могут. С нами будут обращаться как с людьми второго сорта. Нас лишат наших основных прав, и это в лучшем случае. И за что? — Грейнджер... — Не перебивай меня, Драко, — отрезала она. — Вы можете шутить сколько угодно, но я предпочла бы сделать все сама, если никто из вас не отнесется к этому достаточно серьезно. Тишина повисла в комнате на долгое мгновение, ее слова повисли в воздухе. Драко увидел, как Дафна и Тео неловко переминаются с ноги на ногу. Краем глаза он взглянул на Грейнджер - она слегка покраснела, но в ее глазах не было ничего, кроме решимости. — Ты права, Грейнджер. Я имею в виду, мы сможем продолжать нашу гребаную веселую жизнь, — сказал Тео. — Большинство из нас так или иначе помогали Темному Лорду, и вот мы здесь, верно? В основном безнаказанные. Но я забочусь о Волшебном мире, и, честно говоря, это сильно нарушит мои планы на жизнь. Так что, да, я отношусь к этому серьезно. Дафна вздохнула. — Я, конечно, тоже. — Отлично, — сказала Гермиона, поворачиваясь к Драко. — Разве ты не говорил, что он спрашивал о Тео? — Обо мне? — Он хочет, чтобы ты передумал по поводу его предложением работать в Министерстве. — Этого не случится, — ухмыльнулся Тео. — Это могло бы быть хорошим источником информации, — заметила Грейнджер. — Нет, — он помогал рукой в знак отрицания. — У меня широкий доступ к информации, и это потому, что я ни с кем публично не связан. Мне нужно и время, и свобода, чтобы делать то, что я делаю. — Ты говоришь так, будто это настоящая работа, — сказала Дафна покровительственным тоном. — Ты можешь смеяться сколько угодно, но ты многого не добьешься, подлизываясь к своему папочке. Я знаю людей, которые скорее проглотят рогатых слизней, чем скажут что-то ценное кому-либо из вас, — сказал он. — Я собираюсь помочь, но по-своему. Это не подлежит обсуждению. — Я согласна, — сказала Грейнджер, не обращая внимания на легкое удивление Тео. — Я думаю, ты самый находчивый из нас, но тебе следует делать вид, что ты обдумываешь предложение, как можно дольше. Встреться с ним, скажи, что ты заинтересован, но не слишком уверен, задавай правильные вопросы и постарайся не вызвать подозрений. Я уверена, что ты справишься с этим. Он указал пальцем на Грейнджера. — Это я могу сделать, босс, — сказал он, затем осторожно поставил Живоглота на пол, прежде чем встать и потянуться. — Итак, ребята, вы планируете накормить нас? От всех этих интриг я проголодался. Он, не дожидаясь одобрения, направился на кухню и сунул голову в холодильник. Дафна встала, чтобы последовать за ним. — Вообще-то я тоже проголодалась, — пожала она плечами. Грейнджер тихо хихикнула, кладя кусочек мела на кофейный столик, прежде чем повернуться к Драко, — Пойдем, пока они не съели всю еду, которую прислал тебе твой эльф. — Я сходил в Поместье и взял еще, — он пожал плечами, но направился за ней. — Я знал, что они захотят чего-нибудь, если мы не собираемся подавать алкоголь. Они прислонились к перегородке, отделяющей кухню от гостиной, с удовольствием наблюдая, как Тео выгребает еду из холодильника и перекладывает ее в руки Дафны, при этом они оба жаловались на отсутствие огневиски. Грейнджер повернула к нему голову. — Пока тебя не было, я отправила сову Гестии Джонс, — пробормотала она. — Я собираюсь поддержать ее предвыборную кампанию. — Хорошо. — А ты не хочешь спросить меня почему? — спросила она. — Или как это вписывается во все эти планы? Мне нужна поддержка Гарри, но я знаю, что, вероятно, убедить его будет непросто. Может быть, он задастся вопросом, какова моя настоящая мотивация. Драко наклонился так, что их лица оказались всего в нескольких дюймах друг от друга. — Поттер дурак, если не доверяет тебе, Гермиона, — пробормотал он. — Я доверяю. — По шкале от одного до десяти? — спросила она, не отводя взгляда. Он улыбнулся. — Одиннадцать, — пробормотал он в ответ. — Неудивительно, что ты опережаешь всех остальных. Грейнджер улыбнулась, слегка сморщив носик; радужка ее глаз почти исчезла. Он знал, что она все еще злится на него и, вероятно, будет злиться еще какое-то время, но она не протестовала, когда он поднял руку, чтобы взять ее за подбородок, наклоняя ее лицо, чтобы прижаться их губами один раз, затем второй. Затем они услышали громкий щелчок. Они повернули головы на звук и обнаружили Тео с большой камерой. Дафна закатила глаза, откусывая кусочек от трюфеля в белом шоколаде. — Что? — пожал плечами Тео. — Я же говорил, что собираюсь купить фотоаппарат. Драко показал ему средний палец, прежде чем приблизиться для еще одного поцелуя.