На солнце нет темных пятен/ The light is no mystery

Постскриптум и его последствия

«Это моя любимая часть. Она начинается и заканчивается здесь. Камешки блестят, план сработал (...) Урок номер один: будь хитрым и имей план. Но глупый мальчишка возвращается, превращает остальную часть истории в постскриптум и его последствия. Ему не следовало возвращаться». Гензель, Ричард Сайкен

***

Гермиона знала, что это будет долгий день. Когда она очнулась от ночного сна без сновидений, ее сразу же охватило чувство страха. Она не могла точно определить почему, но знала, что что-то грядет. Она пыталась не обращать внимания на это чувство, пока кормила Живоглота и готовила себе завтрак. Оно захлестнуло ее с новой силой, когда сова Картвелл бросила короткую записку с просьбой о встрече. Это чувство не покидало ее до конца собрания и только усилилось, когда она пришла в ЦПР и заняла место напротив Картвелл. — Что происходит? — спросила Гермиона, чувствуя, как от волнения у нее скрутило живот. — Давай подождем Хьюмана, он уже должен быть в пути, — сказала Картвелл, вставая со стула и подходя к своему чайному сервизу. — Может быть, немного ромашкового чая? Гермиона сглотнула, заламывая руки. — Может, мне вместо этого принять успокаивающее зелье? Картвелл усмехнулась. — Учитывая, как здесь обстоят дела в последнее время, я бы задумалась об этом, — сказала она, наполняя две чашки. Она протянула одну из них Гермионе, а другую отнесла к своему столу и сделала небольшой глоток. «Черт возьми», — подумала Гермиона, наблюдая, как чай кружится в ее чашке. Возможно, ее план каким-то образом провалился - возможно, Визенгамот проигнорировал ее просьбу, и теперь Хьюман был зол за то, что испортил свои отношения с ними из-за нее. Или, может быть, Картвелл была расстроена тем, что Гермиона переступила через ее голову и поговорила с Хьюманом напрямую. Возможно, Гермионе следовало принять предложение Малфоя отомстить Руквуду менее законными способами. Может быть, ей вообще не следовало покидать Хогвартс. Она сделала глоток чая, внимательно глядя на Картвелл поверх края своей чашки. Ее рот был сжат в твердую линию, глаза бегали по пергаменту с наигранным интересом. — Если это из-за Руквуда... — попыталась Гермиона. — Пожалуйста, Гермиона, подожди, пока придет директор. От ее ответа в комнате стало еще душнее. Гермиона откинулась на спинку стула, с усилием отводя взгляд от Картвелл. Если бы Гермиона продолжала смотреть, то анализировала бы каждое подергивание лица целительницы, пока ее мозг не растаял бы, превратившись в лужицу вызванного стрессом осадка. Следующие десять минут они оставались в тишине: Картвелл смотрела вниз и что-то записывала на листе пергамента, а Гермиона смотрела на стену у нее за головой, и ее сердце неукротимо билось. Когда Хьюман, наконец, переступил порог, Гермиона подавила желание встать и заключить его в объятия. — Мисс Грейнджер! — громко позвал он, опускаясь на стул рядом с ней. — Я, конечно, прошу прощения за то, что заставил вас ждать, но вы понимаете, что я занятой человек. Я как раз заканчивал разговор по камину, который длился целую вечность, — он взмахнул рукой, — вы, конечно, знаете, как это бывает. — Без проблем. — Ну что, Эдина, поделимся с мисс Грейнджер потрясающими новостями? — он повернулся к Картвелл, которая заставила себя улыбнуться. — Разумеется, я окажу вам честь. — Разумеется, — сказала Картвелл. Гермиона бросила на нее быстрый взгляд, затем неохотно повернулась к Хьюману. — Мисс Грейнджер, я, конечно, много раз говорил о вашей важности для Центра. — Конечно, — сказала Гермиона, нахмурившись от того, как повысился его голос. — Я всегда думаю о том, как улучшить этот центр и карьеру моих сотрудников, — продолжил он, — и, учитывая потрясающую работу, которую вы проделали с Эдиной в программе реабилитации, мне показалось, что для вас настало подходящее время для следующего шага, — от волнения он наклонился к Гермионе, его торс свесился через подлокотник кресла. Гермиона откинулась назад и натянуто улыбнулась. — Поэтому я, конечно, повышаю вас в должности. Он ухмыльнулся. Гермиона краем глаза посмотрела на Картвелл, которая наблюдала за их перепалкой глазами, полными жалости. Когда Гермиона, наконец, открыла рот, ее слова прозвучали приглушенно. — Что, простите? — Повышение, кажется, вы вполне его заслужили, мисс Грейнджер, — сказал Хьюман, игнорируя удрученное выражение лица Гермионы. — Мы растрачиваем ваши таланты на этих преступников, и после этого случая с мистером Руквудом мы с Эдиной согласились, что это идеальное время, чтобы пересмотреть ваше место в ЦПР. — Вообще-то, я... — попыталась Картвелл, но Хьюман продолжала, как будто она ничего не говорила. — В дальнейшем вашей главной задачей будет пересмотр отчетов по нашим различным инициативам и визирование всех документов, которые будут отправлены в Министерство, — сказал он, энергично кивая. — Видите ли, это ключевая должность, которая была вакантна. По сути, вы будете отвечать за то, чтобы мы соответствовали всем стандартам Министерства. Гермиона проглотила комок в горле. — Вы исключаете меня из программы? — Я нахожу вашему таланту лучшее применение, мисс Грейнджер, — сказал он покровительственным тоном. — Это продвижение по службе, конечно. Она была слишком ошеломлена, чтобы ответить немедленно. Ей стало интересно, действительно ли он верит, что ее одурачили его попытки приукрасить свое наказание. Чем больше он смотрел на нее с выжидающим выражением лица, тем больше Гермиона чувствовала, как в ее груди поднимается ярость. — Сэр, — наконец сказала Гермиона, — я не хочу показаться неблагодарной, но это ни в малейшей степени не похоже на повышение. Это похоже на наказание за то, что я высказала свое мнение. Хьюман нахмурился. — Конечно, нет, мисс Грейнджер. Мы уже говорили о ваших чувствах к мистеру Руквуду. Для вас было совершенно нормально эмоционально относиться к его поведению. — Я не была эмоциональной, — выплюнула Гермиона. — Я высказала обоснованное беспокойство. И я не думаю, что сейчас подходящее время для меня покидать свою должность в программе, мы с Картвелл наконец-то начали добиваться прогресса с ними... — О, не беспокойтесь об этом, — громко сказал он, указывая на Картвелл. — Эдина вполне способна продолжить эту работу самостоятельно. — Я не намекаю, что она не... — Она делала это без вашей помощи с момента открытия ЦПР, мисс Грейнджер. Глаза Гермионы расширились. — Я, очевидно, знаю, что... — Тогда нет проблем, — воскликнул он, вставая. Рот Гермионы открылся, чтобы возразить, но он быстро произнес, — Ах, конечно, продвижение по службе дает реальные преимущества, — подмигнул он ей, вытаскивая ржавый ключ из кармана. — Сэр... Он помахал ключом перед лицом Гермионы, как родитель, дающий ребенку новую блестящую игрушку. Жжение в ее груди переросло из теплого гнева в обжигающий гнев. — Наконец-то у вас будет собственный кабинет! Разве это не здорово? Когда она не двинулась, чтобы взять ключ, он откашлялся и положил его на стол Картвелл, поправляя галстук. — Директор Хьюман, мне не нужен кабинет. — Не будьте такой скромной, мисс Грейнджер, вы это заслужили, — усмехнулся он. — А, кабинет прямо за углом. Мы уже установили на нем табличку с вашим именем, так что вы ни за что не пропустите . — Мы можем продолжить наше обсуждение? — процедила она сквозь зубы. — К сожалению, у меня больше нет свободного времени, мне нужно бежать в Центр! — Он быстро отодвинул свой стул. — Наслаждайтесь работой в новом кабинете! Двумя широкими шагами он открыл дверь и вышел из кабинета, оставив после себя звенящую тишину. Гермиона вцепилась в подлокотник кожаного кресла, впившись ногтями. — Это в его духе, не так ли? — прошипела она. — Он сбрасывает бомбу и оставляет тебя разбираться с этим? — В значительной степени, — сказала Картвелл, вздыхая. — Я пыталась заставить его передумать, но когда ему в голову приходит какая-то идея, переубедить его практически невозможно. Он по-прежнему считает, что я несу главную ответственность за программу, поэтому я не могла слишком сильно протестовать, не выдав этого. «Ложь всегда возвращается, чтобы укусить тебя за задницу», — подумала Гермиона, потянувшись за ржавым ключом. Она невесело усмехнулась. — Он дал мне кабинет как утешительный приз, — сказала Гермиона, ее сердце бешено колотилось в груди. — Меня не проведешь. У меня была с ним встреча, на которой я настояла, чтобы он поговорил с Визенгамотом о Руквуде, и вдруг он хочет исключить меня из программы? — Мне действительно жаль, Гермиона, — сказала она, — но я говорила тебе, что это был не самый лучший способ справиться с той ситуацией. — Значит, мне следовало промолчать? — Гермиона выстрелила в ответ. — Может быть, я была наивна, думая, что смогу решить это за один разговор, но ты говоришь мне, что я должна просто проглотить свою гордость и принять все, что они пытаются запихнуть мне в глотку? — Я тебе не враг, Гермиона, — сказала Картвелл, вздрагивая. — Я на твоей стороне. «Не тогда, когда это действительно важно», —подумала Гермиона, чувствуя себя преданной и одинокой. — И ты не можешь повлиять на него? — спросила она, уже зная ответ. — Ты же знаешь, что я не могу, — вздохнула она. — Я делаю все возможное там, где это важно, Гермиона. С пациентами. И я уверяю, что тебе не нужно беспокоиться о программе. Я приняла во внимание то, что ты сказала, и в дальнейшем собираюсь изменить то, как я с ними работала. Гермиона подумала о том, как Тео постепенно начал раскрываться перед ней - менее склонный превращать любую ситуацию в шутку, более искренний, когда обдумывал ее вопросы. Она подумала о Малфое, менее склонном к спорам и более готовом слушать. О том, как дрогнуло лицо Пэнси, когда она вспомнила, как пытали магглорожденных детей. «Я сделала это», — протестовал ее разум. Гермиона подумала о том, что впервые после войны почувствовала себя способной и целеустремленной, и ей захотелось кричать. — Так это все? — тихо спросила она, чувствуя, как у нее начинают гореть глаза. — Я прихожу в этот кабинет, перекладываю бумажки и отказываюсь от работы, которую уже проделала? — Честно говоря, я не знаю, что еще ты можешь сделать, — ее голос был тихим и извиняющимся. Гермиона резко выдохнула, чувствуя, как стены комнаты смыкаются вокруг нее. — Гермиона, я оставила несколько папок в твоем новом кабинете. Посмотри их, это отвлечет тебя. Мы можем обсуждать пациентов с посттравматическим стрессовым расстройством. И я буду держать тебя в курсе того, как продвигается программа, я обещаю. — Хорошо, — кивнула она, не в силах переварить слова целительницы. — Ты даже можешь помочь мне провести кое-какие исследования для собраний, — предложила Картвелл. — Я не оставлю тебя полностью в стороне. Инстинктивно Гермионе захотелось выдавить улыбку, но она сдержалась, прежде чем та успела оформиться. Она не стала бы изображать неохотное согласие. Картвелл могло быть не по себе от гнева и разочарования Гермионы. Она могла справиться со своей готовностью спрятать голову в песок. — Он хотя бы сказал тебе, что собирается делать с Руквудом? Картвелл на мгновение заколебалась, выражение ее лица стало еще более кислым. — Визенгамот не изменил своего решения, Гермиона. Его все еще оштрафуют. Гермиона только кивнула, отворачиваясь и уходя, даже не взглянув на нее. Она прошла по коридору и остановилась перед своим новым кабинетом. На двери была облупившаяся по углам серая краска и медная табличка с ее именем, набранным жирными белыми буквами, но без должности. Гермиона гадала, думал ли Хьюман, что ее имени достаточно, чтобы привлечь внимание, или он просто не потрудился придумать название для ее вымышленной должности. Гермиона простояла перед дверью, как ей показалось, несколько часов. Она, наконец, отвела взгляд, когда почувствовала, что магия начала настойчиво двигаться внутри нее. От этого волосы у нее на руках встали дыбом, а пальцы покалывало, угрожая разорвать книги в клочья и разбить стекло. Она с усилием перевела взгляд и повернулась, чтобы направиться к камину, вцепившись в ремешок сумочки, как в спасательный круг. Гермиона чувствовала, что взгляды следят за ней, отслеживают каждое ее движение, как будто она была миражом или привидением. Сердцебиение громом отдавалось в груди. Она почувствовала, как на глаза навернулись слезы, но сморгнула их. Она не стала бы плакать там, где все могли видеть. Когда она бросала летучий порох себе под ноги, а изумрудно-зеленое пламя охватило ее с головы до ног, единственное, что крутилось у нее в голове, было то, что она хотела быть там, где могла кричать.

***

Драко нахмурился, глядя на свое отражение в большом резном зеркале. Он завязал последний узел на своем темно-зеленом галстуке, поправил лацканы и разгладил складки на костюме. Строгий костюм небрежно облегал его фигуру. Он был похож на себя во всех отношениях, которые имели значение. Он прибавил в весе, поэтому его лицо стало немного полнее, а руки сильнее. Его волосы были на несколько дюймов длиннее, вились вокруг ушей, выбившиеся пряди падали на лоб, независимо от того, сколько раз он их убирал. Он стал выглядеть лучше за последнее время. Но чем больше он смотрел, тем больше убеждался, что что-то не так. Или, может быть, не совсем не так, просто принципиально по-другому. «Ты чертовски хорошо выглядишь, — пробормотал он себе под нос. — Расслабься». Он еще раз изучил себя, пытаясь смягчить черты лица, пока не стал выглядеть не таким угрюмым, но так и не смог полностью избавиться от раздраженного блеска в глазах. Он фыркнул и вышел из ванной, быстро схватив пачку сигарет с того места, где оставил ее на угловом столике. — Драко, мы опоздаем, — сказала Дафна, поднимая взгляд со своего места на краю его кровати. Она выглядела воплощением чистокровной красоты. Ее платье соответствовало оттенку галстука Драко и было расшито белыми лилиями. Платье было с длинными рукавами, скромным вырезом и прямой юбкой, ниспадающей чуть выше колен, как раз такой длины, чтобы избежать каких-либо намеков на ее приличие. Ее волосы были разделены пробором посередине и собраны в гладкий хвост, отчего ее зеленые глаза казались больше. Если бы они стояли рядом, получилась бы идеальная картинка. Дафна приподняла бровь, поймав его пристальный взгляд. Драко вздохнул, отворачиваясь от нее, чтобы зажечь сигарету. Он хотел, чтобы она привлекала его, но его оценка ее красоты была лишена эмоций, это была просто объективная констатация факта. — Мне нужно покурить, — пробормотал он, затягиваясь сигаретой, — Или тебе придется извиняться перед своей матерью, потому что я не пойду. — Прекрасно, — сказала она, вставая с кровати и подходя к нему. Она протянула руку и вытащила пачку из его пальцев, взяв сигарету и попросив его прикурить для нее. Он выдохнул уголком губ, затем поднял свою палочку, чтобы зажечь ее. Дафна закашлялась после первой затяжки, и он ухмыльнулся. — Тебе не нужно курить ради меня. — Пожалуйста, я не курю ради тебя. Ты доводишь меня тем, что ты, вероятно, самый угрюмый фальшивый парень на земле, — проворчала она. — Знаешь, моя семья не такая уж плохая. Мы поедим, а потом ты побеседуешь с моим отцом за бутылочкой огневиски, ничего необычного. Держу пари, тебе приходилось делать то же самое, когда ты встречался с Пэнси. — Я не притворялся, что встречаюсь с Пэнси, — парировал он. — Я просто пытаюсь понять, как мне заставить его поверить, что я действительно влюблен в его дочь. — Как будто это так сложно? — спросила Дафна, сигарета болталась у нее в пальцах. — Это не займет у тебя слишком много усилий, я очень привлекательна. Драко хихикнул, выглянув из окна в сад. Из своего окна на втором этаже он мог видеть заходящее солнце и обширную территорию, раскинувшуюся перед ним, обрамленную мягкими огнями. Дафна была привлекательной, подумал Драко, чувствуя себя опустошенным. В идеальной версии вселенной влюбиться в нее было бы так же легко, как дышать - это имело бы смысл во всех отношениях. Они были бы партнерами, как и учили родители, даже если бы никогда не испытывали страсти друг к другу. Увы, в этой версии вселенной Драко стоял перед идеальной ведьмой, желая, чтобы на ее месте была другая. Та, которая не подходила ему во всех отношениях, которые имели значение. — Что с тобой? — спросила она. Драко оторвал взгляд от окна, встретив выражение ее озабоченности. — В последнее время ты изменился. Я заметила это в тот день в баре. Ты выглядел рассеянным. — Со мной все в порядке, кроме обычного раздражения из-за того, что мне приходится делать то, чего я не хочу, — сказал он, слегка приподнимаясь с подоконника, чтобы выбросить окурок во двор. — Мы не опоздаем? Пошли. Дафна закатила глаза, но затушила сигарету в кофейной чашке. Драко захлопнул окно. — Ах, прелесть простого, откровенного избегания. Ты порочишь слизеринцев, Драко Малфой, мы известны своей утонченностью. — Я действую утонченно, когда это необходимо, — выпалил он в ответ. — Ты хочешь аппарировать нас туда? — Ты веришь, что я не расщеплю нас? — Возможно, это прыжок веры, — сказал Драко, предлагая руку. Дафна взяла его за локоть изящной рукой. — Не расщепи нас. — О, заткнись, — сказала она, затем аппарировала из комнаты.

***

Они приземлились в холл поместья Гринграсс. Драко огляделся по сторонам. Он смутно помнил, как бегал по территории с Дафной и Пэнси, обмениваясь карточками из Шоколадных лягушек и хихикая, когда они разыгрывали ничего не подозревающих эльфов. Это было до того, как они поступили в Хогвартс, и мальчики, ошивающиеся рядом с девочками, стали меньше заниматься детскими играми, а больше подготовкой к помолвке. — Пойдем, мама и Астория, должно быть, уже в столовой, — сказала Дафна, беря его под руку. — Тебя впечатлил наш декор? — Ах, да, — сказал Драко саркастическим тоном. — Это обязательное условие для моей будущей жены. У ее матери должен быть хороший вкус в выборе напольной плитки и неудобных стульев. — Хочешь верь, хочешь нет, но мой отец - главный декоратор в нашей семье. Он говорит, что дом должен отражать истинную душу хозяина. — Драко хихикнул, его мысли мгновенно перенеслись в его квартиру. Он сомневался, что Дуглас Гринграсс одобрил бы его готовность позволить Грейнджер обставлять ее. — Моя мать заботится о садах и общественных мероприятиях. — Саду не обязательно отражать душу твоего отца? — спросил Драко, и Дафна бросила на него взгляд. Они шли по длинному коридору, окруженные эхом стука каблуков Дафны по фарфоровым плиткам. — Цветы и растения предназначены для женщин, — обиженно сказала Дафна. — Расправь плечи, малышка, — крикнул чей-то голос. — Твоя осанка ужасна, разве твоя мать этому тебя учила? Драко повернул голову и увидел женщину, кричащую на них с единственного портрета, висящего на стене. Она была поразительно похожа на Дафну, но намного старше и мрачнее. Она раскраснелась, ее большая шляпа грозила свалиться, когда она неодобрительно покачала головой, глядя на них. Как только она заметила пристальный взгляд Драко, направленный на нее, выражение ее лица смягчилось. — О, какой красивый мальчик, — она улыбнулась Драко, ее губы скривились, когда она снова посмотрела на Дафну. — Сделай все возможное, чтобы удержать его, ладно? Если ты сможешь, с твоими позорными манерами. Мне следовало бы назначить тебе больше занятий, когда у меня была такая возможность, но ты всегда была гадким утенком. — Что за черт, — пробормотал Драко, позволяя Дафне утащить его. — Это моя бабушка, не обращай на нее внимания, — сказала она, казалось, ничуть не смущенная тем, что женщина изрыгает критику ей вслед. — Старая карга всю свою жизнь унижала мою сестру и меня, вполне уместно, что она была увековечена таким образом. Я не обращаю на нее внимания. — Какая наглость! Это я сделала тебя тем, кто ты есть! — кричал портрет. Драко закатил глаза. — Я бы отправил ее прямиком в ад, как только она в первый раз открыла рот, — сказал он, сморщив нос. — Я ненавижу эти безумные портреты. — Мой отец настаивает, что у нее добрые намерения, — пробормотала она. — Хорошо воспитанные ведьмы не перечат старшим, даже мертвым. Прежде чем Драко успел ответить, они завернули за угол, ведущий в огромную столовую. Аста и Астория встали со своих мест, как только появились в поле зрения. Дафна совсем не походила на свою мать - Аста была намного миниатюрнее, на добрых шесть дюймов ниже своей дочери, - и хотя Дафна унаследовала слегка раскосые зеленые глаза своей матери, в них не было того блеска. Темные волосы Асты были собраны в аккуратный пучок на макушке, ни одна прядь не выбивалась, и когда она шла к ним, ее конечности выглядели хрупкими, как будто она была легкой, как перышко, парящее над землей. — О, наконец-то, — пробормотала она хриплым голосом. — Драко, я так рада, что ты принял наш приглашение, мы так давно не виделись. — Я тоже рад вас видеть, миссис Гринграсс, — сказал Драко, наклоняясь, чтобы поцеловать тыльную сторону ее ладони. Улыбка Асты стала шире. — Вы прекрасно выглядите, как всегда. — Ты всегда был такой очаровательный, — сказала она, затем посмотрела через плечо на Асторию. — Ты, конечно, помнишь Асторию. — Мы встречались, — кивнул Драко, наблюдая, как Астория поприветствовала его застенчивым поцелуем в щеку, точная копия своей матери. Атмосфера была напряженной - каждый из них старался не говорить слишком громко и не перебивать друг друга. Это было знакомо до такой степени, что Драко внутренне вздохнул от скуки и почувствовал себя достаточно неуютно, чтобы поскорее покончить с этим вечером. Аста подвела их к белому столу из красного дерева в центре комнаты, щедро украшенному белой скатертью и серебряным сервизом. Аста выбрала место слева от главы стола. Астория села рядом с ней, а Дафна и Драко опустились на два стула напротив них. — Дуглас будет здесь через секунду, он как раз заканчивает кое-какую работу, — сказала Аста. Словно по сигналу, появился домовой эльф в синем бархатном платье, неся большой поднос с серебряными кубками с тисненым гербом Гринграссов. Эльф поставил по одной перед каждым из них, затем исчез, не дожидаясь приказов. — Тебя устраивает белое, Драко? У нас также есть хороший выбор эльфийских вин, если ты предпочитаешь его. — Это вполне подойдет, — сказал он, не собираясь пить. — Идеально, — сказала она, переводя взгляд с Драко на Дафну. — Вы такая красивая пара, я вне себя от радости от вашего союза. Я знаю, что твоя мать чувствует то же самое, Драко. — Она определенно счастлива. — А та статья из Еженедельника Ведьм? Это было такое приятное чтиво. Хотя мы с Нарциссой договорились, что в ближайшее время должны организовать для вас новые фотографии. Вы оба выглядите потрясающе, но важно иметь новый материал. — Мама... — попыталась Дафна. — Не начинай, Дафна. Ты же знаешь, как это бывает, — сказала Аста, поднося кубок к губам. — Нет ничего плохого в том, чтобы поделиться своим счастьем со всем миром. Все взволнованы вашей помолвкой. — Мама, — прошипела Дафна. Драко неловко поерзал. — Пожалуйста, не ставь меня в неловкое положение перед моим парнем. — Не говори глупостей, Драко знает, что поставлено на карту, не так ли? — спросила Аста, ища взгляд Драко. — Ты ведь не морочишь голову моей дочери, верно? Драко откашлялся. — Конечно, нет, — сказал он, убедившись, что его голос не дрогнул. — Но мы с Дафной согласились, что предпочитаем не торопиться. Кроме того, люди устают от того, что им все время что-то навязывают, разве нет? — Конечно, — сказала Дафна. — Если наши отношения будут более скрытными, любопытство людей возрастет, а это всегда хорошо. — Я согласна, — сказала Астория, поворачиваясь к матери с милой улыбкой. — Разве ты не помнишь, как Эдгар Розье и Оливия Гонт начали встречаться несколько лет назад? Никто не мог их терпеть, было настолько очевидно, что они заплатили за свое освещение в СМИ. — Или даже Уизли, — добавила Дафна. — Разве один из них не женился на Флер Делакур во время войны? Я помню, все жаловались, как неприятно, что их изображают роковыми возлюбленными, когда происходит так много всего другого. — Именно, — закончила Астория, приподняв идеальную бровь. — Ты же не хочешь, чтобы Дафну и Драко считали отчаявшимися? Драко с легким удивлением наблюдал за разговором сестер. Дафна улыбнулась Астории, которая едва заметно кивнула ей. — Конечно, нет. Ты верно подметила, Астория, — сказала Аста, уже допив свой напиток. — Мы бы не хотели, чтобы нас сравнивали с Уизли. Но мы должны найти компромисс. — Мы можем над этим поработать, — сказала Дафна, искоса взглянув на Драко. — Верно, Драко? — Конечно, — процедил он сквозь зубы. На мгновение Аста, казалось, успокоилась, — Это напомнило мне, я хотела спросить о твоей квартире. Я не слышала об этом до статьи, которую прислала мне Нарцисса. Я надеюсь, вы оба знаете, что неуместно покупать жилье вместе, прежде чем мы официально оформим помолвку. Драко быстро заговорил. — Это было недоразумение, — сказал он, подталкивая ногу Дафны носком ботинка и надеясь, что она поймет сигнал. Она толкнула его локтем в ответ. — Я ездил в Италию, чтобы купить кое-какие вещи для одного из коттеджей моей семьи в Венеции, и Дафна была настолько любезна, что согласилась сопровождать меня. — Ты же знаешь, как они любят все перевирать, — сказала Дафна. — О, хорошо. Важно знать границы, — сказала она. — Я знаю, что вы оба были воспитаны должным образом. — Мы знаем правила приличия, мама. — Какое облегчение, — произнес хриплый голос. Женщины немедленно встали из-за стола. Драко в замешательстве переступил с ноги на ногу, затем последовал их примеру. Драко уже встречался с главой семьи Гринграсс раньше, издалека и без интереса. Гринграссы не были связаны с Темным Лордом и не питали никакой привязанности к темным искусствам. Даже если их в значительной степени уважали, они всегда были несколько затворниками, их круг общения был меньше, чем у большинства. Дуглас был непримечательной внешности: лысеющий, ростом едва ли выше своей жены, с морщинами на лбу и вокруг глаз, которые выдавали его возраст. Вместе Дуглас и Аста выглядели сдержано и мрачно, но не привлекали к себе ненужного внимания. Напротив, Астория и Дафна вели себя с элегантностью и очарованием, ожидаемыми от людей их положения. Драко задумался, было ли это сделано намеренно. Наблюдая, как Дуглас оставляет легкие поцелуи на щеках своей жены и дочерей, ощущая сдержанную уверенность в своих движениях, он подумал, что патриарх Гринграссов был человеком, который мало что делал бесцельно. Драко крепко пожал ему руку, когда мужчина подошел к нему. — Давно не виделись, Драко. Пожалуйста, садитесь, — сказал Дуглас, отыскивая свое место во главе стола. Драко подчинился, чувствуя себя неловко из-за того, что женщины ждали, пока они сядут, прежде чем последовать их примеру. — Как поживает твоя мать? — С ней все в порядке, — сказал он. — Она очень занята. — Это хорошо, — кивнул он, делая глоток вина. — Твой отец? Ты поддерживаешь с ним связь? — Мы регулярно обмениваемся письмами, — сказал Драко, сжимая кулак под столом. Он не хотел говорить о своем отце, особенно с этим человеком. — У него все хорошо, насколько, конечно, можно этого ожидать. — Прискорбно, что его дело было так рассмотрено, — сказал Дуглас. Он замолчал, когда появились четверо хорошо одетых эльфов с множеством подносов в руках. Они не отрывались от своих дел даже для того, чтобы обратиться к хозяину и хозяйке. Вместо этого они работали в синхронном темпе, их движения были пугающе бесшумными. Они быстро накрыли на стол и исчезли. Драко подумал о Минзи - она всегда дрожала от беспокойства, спотыкалась на собственных ногах, но реагировала саркастически, когда думала, что это сойдет ей с рук. Его мать, должно быть, позеленела бы от зависти, если бы увидела домашних эльфов Гринграссов: практичных и по большей части незаметных. — Как я уже говорил, — продолжал Дуглас, отрезая кусок баранины, — я считаю, что твоего отца судили слишком сурово. Но ты же знаешь, как Министерство стремилось улучшить свой имидж после этой катастрофы. Драко сдержался, чтобы не возразить. «Эта катастрофа унесла жизни тысяч людей, — подумал он, — в то время как твоя семья наблюдала за происходящим со стороны». — Дорогой, — сказала Аста, хлопая ресницами, и повернулась к мужу. — Возможно, нам не стоит говорить о таких печальных событиях за ужином? К счастью, все это позади, и нас ждет светлое будущее, в которое мы можем смотреть с нетерпением. Дуглас кивнул, промокая губы вышитой шелковой салфеткой. — Ах, конечно, прекрасный союз Дафны и Драко, — он посмотрел на них с непроницаемым выражением на лице. — Напомните, как вы сблизились? Дафна облизнула губы, мило улыбаясь. — Ну, мы дружим с Хогвартса...

***

Кабинет Дугласа был таким безукоризненно убранным, что Драко с трудом верилось, что мужчина действительно проводил в нем какое-то время. Пол был каменным и совершенно голым, а окна были занавешены тяжелыми бархатными портьерами. У дальней стены стоял небольшой дубовый письменный стол, а напротив него - пара кресел из кремовой кожи. Над столом сиял большой золотой рог единорога, а справа от него красовалось нечто, похожее на голову кентавра. Драко быстро отвел глаза, стараясь не показать своего отвращения. Его взгляд упал на ближайшую стену, где портреты мужского рода Гринграссов отслеживали каждое его движение. — Чувствуйте себя как дома, мистер Малфой, — сказал Дуглас, входя в комнату. Драко последовал за ним, закрыв за собой дверь. — Вы не возражаете? — спросил Драко, доставая пачку сигарет из кармана пальто. — Нисколько, если ты предпочитаешь курить эту дешевку, — сказал Дуглас, открывая ящик стола, набитый дорогими сигарами. Он достал одну и протянул Драко. — Твой отец должен был научить тебя ценить хорошие сигары. Один мой друг присалал мне их с прекрасной табачной фермы на территории бывшего Цейлона. Тамошние эльфы известны своим изысканным мастерством. Драко положил пачку сигарет в карман пиджака и поднял волшебную палочку, чтобы зажечь сигару. — Мой отец больше пьет, чем курит, — сказал он. — Я сам не большой любитель выпить, — сказал Дуглас. — Время от времени выпиваю хорошего вина, немного огневиски, когда это уместно, но я считаю, что мужчина должен знать, как себя сдерживать. Драко промычал что-то в знак согласия, напряженно сидя в кресле, на которое указал ему Дуглас. Они сидели в тишине, оба наблюдая за дымом, образующим серые облака перед их лицами. Несмотря на приятный вкус табака, Драко не мог позволить себе расслабиться. Он не знал, чего хотел от него Дугласс - он и представить себе не мог, что тот позвал его к себе в кабинет, чтобы строго предупредить, не обижать его дочь. Но вдаваться в детали чистокровных ритуалов ухаживаний казалось столь же неприятным. Выражение лица Дугласа было непроницаемым, и с каждой секундой Драко ощущал все больше, что его не ждет ничего хорошего. — Я тоже мало пью, — сказал он наконец, наблюдая, как пепел сорвался с его сигары и упал в пепельницу. — Я заметил, — сказал Дуглас, его взгляд упал на Драко. — Твой бокал оставался полным на протяжении всего ужина. Ты мог бы упомянуть, что предпочитаешь безалкогольные напитки. — Не хотел бы причинять неудобства вашей жене, сэр. Дуглас одобрительно кивнул. — Я думаю, нам нет необходимости продолжать обсуждать ваши отношения с моей дочерью, Драко, — сказал он. — Я воспитал Дафну так, чтобы она сама разбиралась в своих делах, она хорошо понимает свои обязанности. И, честно говоря, я оставлю глупые подробности ухаживания женщинам. — Конечно, — решительно ответил Драко. Ему было интересно, что видит Дуглас, когда смотрит на свою своевольную дочь. Может быть, безобидный цветочек. — Аста с большим энтузиазмом отнеслась к вашим отношениям, как к своему любимому проекту, если ты понимаешь, к чему я клоню, — сказал он, резко закашлявшись, когда дым попал ему в горло. — Думаю, мне все-таки нужно выпить. Могу я предложить тебе немного огневиски? — Благодарю, но нет, сэр. — Как хочешь, — сказал Дуглас, вытаскивая свою волшебную палочку из кобуры в рукаве. Он извлек из ящика стола большую бутылку огневиски и хрустальный бокал. — Как я уже говорил, я не чувствую необходимости вмешиваться, пока все идет гладко, конечно. Оставим ведьм беспокоиться об этом, а сами поговорим о том, что действительно важно. Ты меня понимаешь, Драко? «К сожалению», — подумал Драко. Взгляд Дугласа был острым и пристальным, как будто ожидал, что он дрогнет. — Нам с Дафной нравится узнавать друг друга, — сказал он со стоическим выражением лица. — Уверяю вас, у меня только самые лучшие намерения. — Не сомневаюсь, — сказал Дуглас покровительственным тоном. — Ты участвуешь в программе Центра психической реабилитации, не так ли? Его пристальный взгляд напомнил Драко о Беллатрикс, которая превратила в хобби поиск его слабостей. Несмотря на это, блеск в глазах Дугласа казался расчетливым, что выделяло его из категории волшебников, с которыми он привык иметь дело. Это сделало его более осторожным в том, что он позволял себе показывать. — Да. Это часть моего испытательного срока. — Что ты об этом думаешь? — Это интересно, — сказал он. — Плохо контролируется, конечно. Я стараюсь не привлекать к себе слишком много внимания. Я хочу, чтобы все закончилось как можно скорее. — Превосходно, — кивнул Дуглас, потягивая огневиски. — Деликатность - непростое искусство, требующее мастерства. Меня поражает, как мало это культивируется в наших кругах. Мы те, кто нуждается в этом больше всего. Военное фиаско - прекрасный пример того, что театральность ни к чему не приводит. — Именно поэтому ваша семья сохраняла нейтралитет, сэр? — Гринграссы никогда не были причастны к варварским проявлениям насилия, — сказал Дуглас. — Разжигая войну, мы ничего не добьемся. — В этом мы можем согласиться. — Я уважаю твою семью за преданность, — протянул он. — Но это новая эра, и поэтому для вашего поколения важно избавиться от менталитета, жертвами которого стало большинство моих ровесников. — Вы верите, что все меняется, сэр? — спросил Драко, думая о упорном отказе Грейнджер поступиться своими принципами. Он задавался вопросом, отнесся бы Дуглас и к этому с уважением или попытался бы подавить это. — Я думаю, что мы можем все изменить, но нам нужно взять на себя обязательство утвердиться в качестве столпов волшебного сообщества, — он облизал губы, наклоняясь вперед в своем кресле. — Но я старый человек, Драко. Эта миссия должна быть в руках нашей молодежи, такой, как ты. Желудок Драко скрутило от этой мысли. Он подавил желание встать и уйти, убедившись, что его вопрос прозвучал ровно. — И как, по-вашему, мы должны это сделать, сэр? — Инвестирование в упомянутую молодежь, конечно. Повышение морального духа, так сказать. Если боевой дух будет высок, все сложности разрешатся сами собой. — В ваших устах это звучит просто. — Хогвартс был построен не за один день, Драко, — ухмыльнулся Дуглас. — Все возможно, если проявить терпение и правильно разыграть наши карты. Твоя мать заверила меня, что ты поддерживаешь наше видение будущего, но, как мужчина мужчину, я должен спросить тебя напрямую. — Я не уверен, что в моих силах чем-то помочь, сэр. — А, эту проблему мы скоро решим, — сказал он, подмигнув. — Итак, у тебя уже есть правильное направление мышления. Продолжай программу, не привлекай внимания к своему испытательному сроку и, конечно, продолжайте узнавать мою дочь. Губы Драко растянулись в подобии улыбки. — Я планирую поступить именно так, сэр. — Тогда мы на одной волне, — сказал Дуглас. — Не хочешь ли еще одну сигару?

***

Драко проигнорировал портрет покойной матриарха Гринграсс, кричавший ему вслед, когда он степенно шел по коридору. Он хотел убраться подальше от безупречных стен Поместья, подальше от бдительных глаз этой семьи. Он был слишком близок к чувству гнева, начинающему закипать внутри него. Но теперь это сопровождалось ужасным стыдом, который вызывал у Драко желание вытереть каждый дюйм кожи, пока он не почувствует меньшее отвращение к самому себе. Прошедший час казался ему возвращением к роли ведущего актера хорошо отрепетированной пьесы. Знакомый с аудиторией, но которая закрыла бы перед ним занавес, если бы он дрогнул. Драко был уже почти за дверью, когда услышал, как Дафна прошипела его имя. Он скривил лицо в сердитой гримасе и обернулся, обнаружив ее на верхней площадке лестницы, манящей его рукой. — Ни за что, — прошипел он в ответ. — Если я поднимусь туда, твои родители подумают, что я пробираюсь наверх, чтобы трахнуть тебя. Она закатила глаза. — Это будет выглядеть еще более странно, если ты не попытаешься, ради Мерлина. И это будет быстро, они просто решат, что ты целуешь меня на прощание. Драко нетерпеливо выдохнул, затем быстро поднялся по лестнице. Он попытался подавить эмоции, бушевавшие внутри него. Он не хотел, чтобы Дафна заметила. Когда он добрался до верха лестницы, она схватила его за руку и потащила в комнату для гостей. Оказавшись внутри, Драко отдернул руку. — Ты же не имела в виду буквально «целоваться»? — Я бы поцеловала тебя только под прицелом волшебной палочки, — сказала Дафна, затем нахмурилась. — Или под выжидающим взглядом наших родителей. Ты знаешь, что я имею в виду. — Мы не будем доводить до этого, — отрезал Драко, чувствуя приступ клаустрофобии. — Мы закончим этот фарс на сегодня. Я только что полчаса курил сигары с твоим отцом, притворяясь таким же идиотом, каким он меня считает. Я так больше не могу. — Да ладно тебе, Драко, — сказала Дафна. — А чего ты ожидал? — На некоторое время отвязаться от матери и помочь тебе, о чем мы и договорились в первую очередь, — прошипел он. — Но теперь у меня есть мать, которая лезет ко мне больше, чем когда-либо. У меня есть твой отец, который ожидает, что я сделаю тебе предложение и буду готов официально представлять его интересы в той кровавой каше, которую он заваривает в свободное время. Чертова политика, — выплюнул он. — Послушай, — прошептала Дафна, — я понимаю, что, возможно, недооценила их заинтересованность в этом. Но, как я уже сказала, скоро у Астории будет своя помолвка, и им больше не будет дела до моей. — Это может занять месяцы, Дафна, — сказал Драко. — Ты серьезно думаешь, что мы сможем обманывать их так долго? Будь воля наших матерей, ты бы уже носила кольцо. — Мне все равно, — отрезала она. — Я не готова, Драко, — ее голос дрогнул. Дафна прижала пальцы к векам, и Драко почувствовал укол жалости. — Мне нужно больше времени, — сказала она. — Прости, но нет, — сказал он, качая головой, не обращая внимания на слезы, медленно собирающиеся в ее глазах. — Я не хочу иметь ко всему этому никакого отношения. Это чертов бардак, а я только покончил с другим бардаком в жизни. — Что такого сказал мой отец, что тебя так обеспокоило? Что? — спросила она, вытирая глаза. — Он хороший человек, Драко. Лучше, чем большинство, я это гарантирую. Он хочет, чтобы мы все оказались в положении, когда нам не придется снова прибегать к насилию. Он глубоко заботится о чистокровном сообществе. — Тот самый отец, который едва разрешает тебе говорить за столом? Не сходи с ума, Дафна. Мы не можем позволить себе роскошь иметь хороших отцов, — усмехнулся он. — И, честно говоря, меня меньше всего заботит сообщество чистокровок. Я забочусь только о том, чтобы жить своей собственной жизнью, черт возьми. Дафна прикоснулась к своим губам. Он наблюдал, как быстро изменилось выражение ее лица. Страх в ее глазах исчез в мгновение ока, и на лице появилась холодная улыбка. — Ты говорил об этом своей матери? — Пошла ты, — рявкнул он. — Не веди себя так, будто ты не та, кто больше выигрывает в этой ситуации. — Тогда не веди себя так, будто ты вообще ничего не выигрываешь, — сказала она. — Ты должен довериться мне в этом, или мы оба облажаемся. Дай мне чуть больше времени, чтобы что-нибудь придумать. — Чтобы придумать, как сбежать в чертову Америку? Оставив меня разбираться с этим? — Мы оба знаем, что ты выйдешь сухим из воды, сохранив свою репутацию, — сказала она. — Ты же не гей. И не женщина. Драко громко выдохнул, скрестив руки на груди. Они с Дафной уставились друг на друга. Ему было наплевать на ссору с ней; ему было наплевать на все это, подумал он. «За исключением того, что твоя скоро овдовевшая мать рассчитывает на тебя». — Ты понимаешь, что если мы будем продолжать в том же духе, нам это аукнится? Дафна вздохнула. — А что, если этого не произойдет? — парировала она. — Тебе не нужно слишком много думать об этом, Драко. Если с твоей матерью сейчас трудно, то будет еще хуже, если ты скажешь ей, что добровольно порвал со мной. Я не возьму на себя вину за это, по крайней мере, пока. Драко был почти впечатлен. Дафна знала, что загнала его в угол. «Черт», — подумал он. Он бы все отдал, чтобы выбраться оттуда, оказаться в своей квартире, рядом с Грейнджер, потирающей ему спину, в единственном месте, где ему не нужно было беспокоиться о планах и пытаться удержать замок из песка от разрушения. — Разберись с этим, Дафна, — сказал он. —И поскорее. Она улыбнулась и заключила его в объятия. — Я обещаю. Драко нежно похлопал ее по спине и притворился, что верит в это.

***

Он заметил ее не сразу. Она тихо сидела на диване лицом к камину, скрестив ноги и не сводя глаз со стройной фигуры Драко. Он выглядел обеспокоенным. Он держал себя слишком уверенно, на его красивом лице застыла насмешка. Он одним резким движением сорвал с себя пиджак и швырнул его в шкаф в прихожей, не глядя, куда тот упал. Гермиона прижалась головой к спинке дивана и наблюдала за тем, как он снял туфли и расстегнул пуговицы рубашки, открывая ей вид на его грудь. Гермиона знала Драко много лет, но большую часть этого времени не знала, насколько он красив на самом деле, - но теперь она заметила это. Он был полной противоположностью тому, что, по ее мнению, она хотела: полное самообладание и утонченная красота, ни одной шероховатости, к которой можно придраться. Он еще даже не взглянул на нее, но она почувствовала, как узел в груди начал ослабевать. — Нравится, то что ты видишь? Гермиона подпрыгнула. — Я думала, ты меня не видел. Драко усмехнулся, наконец встретившись с ней взглядом. Его взгляд немного смягчился, но он был заметно напряжен, а челюсть плотно сжата. — Ты же не думаешь, что я не заметил бы кого-то в своем доме? Она поерзала на месте. — Прости. Я была здесь весь день и даже не спросила тебя, — сказала она, нервно сглотнув. — Я перехожу черту? — Если бы я не хотел, чтобы ты была здесь, я бы сказал тебе, Грейнджер, — сказал он, подходя к ней. — Для начала я мог бы закрыть камин. — У меня уже есть четкие воспоминания об этом месте, — сказала Гермиона. — Я могла бы просто аппарировать. — Я довольно хорош в защитных заклинаниях против перемещений, — парировал он, останавливаясь перед ней. Он положил обе руки на спинку дивана, удерживая ее в клетке. — Но я этого не сделаю. — Потому что тебе нравится, когда я здесь? Он усмехнулся. — Тебе льстить я также не буду. — Немного лести не повредит, — сказала Гермиона, не сводя с него глаз. Малфой наклонился, их лица были всего в дюйме друг от друга. — Я не думаю, что тебе это нужно, — прошептал он. — Привет. — И тебе привет, — сказала Гермиона, обхватывая его подбородок с обеих сторон и притягивая к себе для поцелуя. Она хотела избавиться от этого выражения на его лице. Легкость, с которой его губы нашли ее, заставила ее почувствовать, что они делали это дольше, чем это было на самом деле. Им не нужно было прилагать слишком много усилий к тому, как они двигались вместе, его язык обвивал ее, у нее кружилась голова, сердце бешено колотилось в груди. Его плечи все еще были напряжены, а ее голова все еще болела, но чем дольше они целовались, тем легче становилось забыть. Гермиона сползла со спинки дивана, увлекая его за собой. Он одобрительно застонал, отрывая губы от ее губ и спускаясь к ее шее. Ей нравилось, чувствовать вес его тела на своем, не слишком тяжело, но ощутимо. Ей нравилось, как мышцы его спины перекатывались под ее руками - как ему, казалось, не терпелось прикоснуться к ней сразу везде. — Ты хочешь меня, Грейнджер? — спросил он, целуя ее в уголок губ. — А ты как думаешь? — пробормотала она, приподнимая бедра. Его тело затряслось, и Гермиона смяла ткань его рубашки в кулаке. Его рот снова нашел ее, и она простонала, неспособная сформулировать какую-либо связную мысль, когда их бедра соприкоснулись поверх одежды, а губы слились в страстном поцелуе.

***

Она закрыла веки, позволяя тишине окутать ее, их дыхание было единственным звуком, эхом отдававшимся в комнате. Они некоторое время лежали в постели, обнаженные и измученные, со скользкими от пота телами. Гермиона ждала, когда к ней придет сон, но ее сердце все еще бешено колотилось в груди. Драко был первым, кто нарушил молчание. — У нас здесь не бывает спокойных дней, не так ли, Грейнджер? — сказал он едва слышным голосом. Гермиона фыркнула. — Похоже на то, — согласилась она, открывая глаза. — Ты заметил? — Ты сидела в темноте, когда я вошел, любимая, — сказал он, и уголки его губ дрогнули. — Это было довольно очевидно. — Я не хочу беспокоить тебя своими проблемами, — сказала Гермиона. — Я знаю, что тебе со многим приходится справляться, помимо моих проблем, которые я постоянно вываливаю на тебя. — Грейнджер, я когда-нибудь давал тебе понять, что не хочу слушать? Гермиона облизнула губы. — Ты тоже не в лучшем настроении, — сказала она. — Я недавно кое-что поняла. — Да? — У меня есть привычка ставить чужие проблемы выше своих собственных, — сказала Гермиона. — И иногда это слишком тяжело для меня. Люди давят, а я уступаю, потом ничего не могу исправить и чувствую себя виноватой. — Я заставляю тебя чувствовать то же самое? — Нет, ты этого не делаешь, — твердо сказала Гермиона. — Но я работаю над тем, чтобы вернуть эти частички себя, Драко, потому что я помню время, когда я не чувствовала себя так. И чего я не хочу, так это сделать то же самое с тобой, сама того не осознавая. — Я не думаю, что это так, Грейнджер. — Может быть, и нет, но я хотела сказать, что это нормально - сначала сосредоточиться на своих проблемах, и ничего страшного, если иногда ты не можешь зацикливаться и на чужих. Ты неважно выглядел, когда пришел сюда сегодня вечером, так что нам не нужно говорить о моих проблемах. Драко вздохнул, отводя взгляд. Она изучала его, сжав руку в кулак, чтобы не протянуть руку. Его адамово яблоко дернулось, когда он сглотнул. — Я думаю, что можно найти баланс, Грейнджер, — сказал он. — Я думаю, что можно позволять заботиться о себе, не подавляя кого-либо. И ты можешь быть рядом, не позволяя кому-то другому подавлять тебя. — Боюсь, я не знаю, как найти этот баланс, — тихо сказала она. — Мы можем помочь друг другу, если ты хочешь, — прошептал он. Гермиона хотела спросить, как, ведь ей нужен был путеводитель. Ей было интересно, знал ли Драко, что она боялась потерять себя в процессе сближения с ним. Она подняла руку, чтобы погладить его по щеке, не зная, как ответить. Он накрыл ее руку своей. — Мы здорово влипли, Драко. Он усмехнулся. — Не могу не согласиться. Гермиона улыбнулась, когда он сжал ее руку. «Мы можем помочь друг другу», — повторила она про себя. — Хорошо, — пробормотала она. — Начинай ты. Он ответил не сразу, и Гермиона затаила дыхание, ожидая ответа, гадая, усилил ли он бдительность, сказал ли пустые слова без намерения подкрепить их действиями. — Хорошо, — сказал он дрожащим голосом. — Моя проблема стара как мир: как поступить правильно и не оказаться крайним. Гермиона прищелкнула языком. — Это очень трудная задача. — Думаешь я этого не знаю? — Он приподнял бровь. — У меня нет опыта принятия правильных решений. Гермионе было трудно дать какой-либо разумный совет, когда он говорил загадками, но она приняла его таким, каким он был. Он пытался. — Я думаю, ты знаешь, что правильно. — Я знаю? Она промурлыкала. — Конечно. Может быть, главная сложность заключается в том, чтобы найти мужество, которое тебе необходимо. — А что произойдет, если я его не найду? — Я не уверена, Драко, — вздохнула Гермиона. — Я думаю, тебе придется научиться жить с тем, что это тебе принесет. — Наверное, — буркнул он. — Итак, что случилось у тебя? Гермиона поняла намек, заставляя себя выполнить свою часть сделки. Она прикусила нижнюю губу, пытаясь побороть стыд, который почувствовала, когда подумала о своем затруднительном положении. «Он не осудит тебя», — успокоила она себя. — Меня уволили под видом фиктивного повышения, — выпалила она. — Поздравляю, ты избавился от моих приставаний дважды в неделю. — Какого хрена, Грейнджер? — он нахмурился. — Это что неудачная шутка? — Хотелось бы, — вздохнула Гермиона, наблюдая, как он ощетинился. — Когда я говорила с Хьюманом о Руквуде, мне даже в голову не приходило, что он найдет способ отомстить. Я чувствую себя такой наивной. — Что за чертово ничтожество, — рявкнул он. — Что с этим можно сделать? — Я не знаю, — она покачала головой. — Картвелл предупреждала меня, что я должна забыть об этом, но я ее не послушала. — Мне очень жаль, Грейнджер. — Вокруг нас происходит слишком много странных вещей, Драко, — прошептала она. — Я собираюсь выяснить, что происходит. Мне надоело быть не в курсе событий. Что-то неразличимое промелькнуло в его глазах, но он быстро прогнал это. — Иногда лучше не знать, Грейнджер. — Я так не думаю, — сказала она, качая головой. — Мне не нравится чувствовать, что меня используют. И я думаю, что именно это и происходит. Гермиона думала, что он будет с ней спорить, но он только вздохнул. — Я не собираюсь пытаться отговорить тебя, — сказал он таким тоном, словно хотел сделать именно это. — И ты бы не смог, — сказала она. — На этот раз я собираюсь действовать более осторожно. Хьюман преподал Гермионе ценный урок — доказывать свою правоту, не имея в своем арсенале реального оружия, было глупо. Необходимо было разобраться во всех кусочках головоломки, прежде чем она сделает какие-либо шаги. Она позволила Хьюману легко выбить почву у нее из-под ног, и она была полна решимости не повторять эту ошибку. — Я все еще чувствую себя ужасно, — пробормотала она. — Глупо было думать, что у меня получится что-то изменить? Даже если так казалось с Тео? Даже если так кажется с тобой? Он резко выдохнул. Сердце Гермионы дрогнуло, пока она ждала, отказываясь смотреть ему в глаза - она не хотела, чтобы он лгал, чтобы ей стало лучше. Она предпочла бы не знать. — Я думаю, — нерешительно сказал он, — я думаю, ты была ближе, чем кто-либо другой, если мои слова что-то значат. Гермиона посмотрела ему в глаза. — Я в ярости. — Гнев - это не ноша, Грейнджер, — сказал Драко, целуя ее в лоб. — Для тебя гнев - это оружие.