На солнце нет темных пятен/ The light is no mystery

Я Создал Это место для Тебя

«Я вылез из окна и побежал в лес. Мне пришлось самому придумывать все слова. Какой у них вкус, как они звучат. Я прошел через узкие ворота, ввалившись внутрь, немного побродил вокруг и, спотыкаясь, вышел обратно. Я создал это место для тебя. Место, где ты можешь любить меня. Если это не королевство, то я не знаю, что это такое». - Снег и грязный дождь, Ричард Сайкен

***

— Черт возьми. Было раннее утро. Голова Гермионы покоилась на груди Малфоя, а их ноги переплелись. Меньше всего ей хотелось двигаться, но она чувствовала, как он тяжело дышит под ней. — Малфой? — прошептала Гермиона, неохотно открывая глаза. — Что с тобой? — Я забыл трансфигурировать кровать, — проворчал он хриплым со сна голосом. — Я думаю, что моя спина отвалится. — Гермиона усмехнулась, но когда она попыталась встать, его рука взметнулась, чтобы прижать ее к своей груди. — Я не говорил тебе двигаться. — Да, ты просто жаловался. — Насчет пола, а не насчет тебя, — сказал он. — Если бы я знал, какой здесь твердый пол, я бы не купил эту чертову квартиру. — Архитектор, вероятно, не предполагал, что его будущий владелец предпочтет спать на полу, чем покупать себе кровать, — сказала Гермиона. — Особенно учитывая, что он не стеснен в средствах. — Ш-ш-ш, — сказал Малфой, мягко гладя ее по голове. — Время тишины. Не оскорбляй меня сейчас. — Не-а, — сказала Гермиона, убирая его руку со своей головы и кладя подбородок ему на грудь, чтобы она могла смотреть ему в лицо. — Если я проснулась, я не могу просто валяться. И у нас сегодня собрание, ты не забыл? Малфой закатил глаза. Его лицо было помятым после сна. Гермиона протянула руку и провела пальцем по отметине на щеке. Глаза Малфоя были прищурены, и пряди непослушных волос упали на лоб. У нее промелькнула мысль, что она могла бы просыпаться так каждое утро. — Еще только шесть утра, Грейнджер, остынь, — сказал он, протягивая руку, чтобы схватить ее за запястье. Он неловко наклонился и запечатлел поцелуй на ее губах. — У тебя пахнет изо рта. — Я сейчас ударю тебя, — сказала Гермиона, ее слова звучали приглушенно, поскольку он продолжал прижимать их губы друг к другу. — Мне нужно идти, Малфой. Мне нужно покормить Живоглота, он, наверное, уже исцарапал всю мою дверь. — Кто это? — спросил Малфой, обнимая ее одной рукой, чтобы она не двигалась. — Это мой кот. — Тот уродливый зверь, который ходил за тобой по школе, все еще жив? — спросил Малфой. — Не называй моего ребенка уродливым. — Мне не нравятся кошки, — возразил он. — А мне не нравишься ты. Малфой усмехнулся. — Позволю себе не согласиться, — сказал он, проводя рукой по спине Гермионы, пока не сомкнул пальцы на ее затылке. Он мягко надавил на него. — Ты целуешь всех людей, которые тебе не нравятся? — Сейчас утро, а ты держишь меня в заложниках в своей пустой квартире, — поспорила Гермиона, но позволила своему телу расслабиться. «Я должна уйти», — подумала она. Но с Малфоем было так уютно и тепло. Солнечные лучи, заглядывавшие в окна, были сигналом к пробуждению, который она не могла игнорировать. А возвращаться домой означало ходить на цыпочках, чтобы избежать встречи с Гарри. И более того, она не хотела идти в центр в тот день, зная, что ей придется притворяться, что она в порядке, работая там, где ее не ценят достаточно, чтобы отстаивать интересы. «Чертово собрание», — подумала Гермиона. Вечер, проведенный сначала с Джинни, а затем с Малфоем, на мгновение отвлек ее от мыслей, но гнев и обида, все-таки, взяли верх. Гермиона устала лишь наблюдать со стороны за всем, что происходит вокруг. — Я слышу как ты думаешь, — сказал Малфой, мягко ущипнув ее за руку, чтобы привлечь ее внимание. — Думать по утрам запрещено, Грейнджер. — Не то, чтобы ты много думал и в течении дня, — пробормотала она. В отместку он ткнул пальцем ее под ребрами. Гермиона взвизгнула. — Все это лизоблюдство наконец-то вскружило тебе голову, я прав? — сказал он. — И ты еще говоришь, что я высокомерный. — Я и не говорила, что я нет, — сказала Гермиона. Она положила руку ему на живот, проводя круговыми движениями по ткани его рубашки. — Да, да, — сказал Малфой. На мгновение они замолчали. В голове Гермионы все еще царил вихрь беспокойства. Она раздраженно выдохнула. — В чем дело? — Что? — Что разрушает мои планы на спокойное утро? Гермиона колебалась. Она не знала, стоит ли ей говорить с ним об этом, но чем больше она задумывалась, тем больше Гермиона понимала, что у нее недостаточно информации, чтобы сделать выводы. В тот момент Малфой был ее единственным доступным источником информации. Приняв решение, Гермиона переместилась, пока они не оказались лицом к лицу. Она положила руки на пол по обе стороны от его головы. Малфой подвинулся, чтобы ей было удобнее, и положил руку ей на поясницу. — Итак, я знаю, что это немного неожиданный вопрос, но ты помнишь, какие рекомендации тебе давали по программе реабилитации, когда ты только попал в нее? Ты можешь мне рассказать? — Ты хочешь поговорить о программе сейчас? Серьезно? — нахмурившись, спросил Малфой. — Это важно, — настаивала она. Чтобы успокоить его, она поцеловала впадинку у него на шее. — На самом деле там не было ничего конкретного, — пробормотал он. Он посмотрел куда-то поверх ее плеча, обдумывая ответ. — У меня было слушание в Визенгамоте примерно через семь месяцев после окончания войны, ЦПР тогда еще даже не существовало. — О, так никого из вас сразу не включили в программу? — Не-а, — зевнул он. — Я получил огромный штраф. Конфисковали половину нашего имущества в соответсвии с приговорами, вынесенными мне и моим родителям. Поначалу мне было все равно, у нас много бесполезного хлама, но потом они просто продолжали его забирать. — Как те книги, которые я вернула? — Да, по большей части, — сказал Малфой. — Как они вообще попали к тебе в руки? Неужели Министерство просто раздает мои вещи всем подряд? — Гарри дал их мне, должно быть, он нашел их в ДМП, — сказала Гермиона. — Я не могу поверить, что все сводится к деньгам, — продолжила она. Она потянулась, чтобы похлопать его по щеке, пока он снова не посмотрел ей в глаза. — Итак, как тебя включили в программу? — Ну, вдобавок ко всем штрафам, конфискациям и тому подобному, они также назначили мне домашний арест сроком на год, и в моих документах об испытательном сроке был достаточно расплывчатый пункт о том, что я могу быть призван для «общественных работ», когда Визенгамот сочтет нужным. То же самое случилось с Тео и Пэнси, но они даже не были под домашним арестом. — Он поцеловал ее в лоб, подвинувшись под ней так, что ее голова оказалась у него на плече. Он закрыл глаза. — Мой адвокат - полный придурок. — Значит, тебя просто внезапно обязали участвовать в программе? — спросила она. — В значительной степени, — вздохнул он. — Почему тебя это волнует, Грейнджер? — Мне просто любопытно, — сказала она, целуя его в шею. Он вздрогнул. — Я думаю, это произошло через месяц после того, как они создали ЦПР. Собрали нас в группу сказали, что мы должны ходить на собрания и позировать для фотографий в Ежедневном пророке. Это ужасно раздражает на самом деле. Но они сказали, что отправят нас в Азкабан, если мы не подчинимся. Он снова зевнул. — Кто это сказал? — Эм, Кингсли. Я думаю, что глава ДМП, который занимал пост до Святого Поттера, тоже был там, а также старший Маклагген, и некоторые другие судьи Визенгамота. — Странно, — сказала Гермиона. — Да, — согласился Малфой, уткнувшись носом в ее щеку. — Сначала в группе были я, Гойл и близнецы Кэрроу, но их очень быстро отпустили. Мерлин знает почему, они явно не поменяли своих взглядов. — Очень странно, — рассеянно пробормотала она. — Разве они не сказали тебе все это, когда проводили собеседование на эту должность? — О, я не проходила собеседование, — сказала Гермиона. — Вообще-то я не должна была работать в этой программе, — она почувствовала, как Малфой напрягся. — Предполагалось, что я буду помогать с административной работой, но Хьюман немного удивил меня этим предложением, когда я пришла в первый день. — Странно, — повторил он. На секунду они замолчали, каждый обдумывая слова другого. У Гермионы еще больше сдавило грудь. Она взвесила ситуацию - ей до боли хотелось с кем-то поделиться своими мыслями, а Малфой был рядом, и она доверяла ему. Наконец она прошептала, — Я рассказала Картвелл о том, что сделал Руквуд. — Неужели? — Да, пару дней назад. И вчера они пригласили меня на встречу. Его собираются оштрафовать. Что мне кажется несправедливым. Малфой усмехнулся. — Надеюсь хоть на этот раз эти идиоты выпотрошат его карманы? Я точно знаю, что Руквуду не пришлось платить столько, сколько мне, когда его впервые приговорили. — Малфой, деньги не имеют значения, — сказала Гермиона. — Как, черт возьми, штраф может быть подходящим наказанием за то, что он сделал? — Верно, — согласился Малфой, его голос повысился от гнева. — Руквуд - ублюдок, но я не знаю, чему ты удивляешься, ведь эта программа - сплошная показуха. Ты можешь найти лучшие способы наказать его самостоятельно. Я могу тебе помочь. — Это не показуха, — сказала Гермиона чуть громче. Малфой снова пошевелился под ней. — Картвелл полностью вкладывается в эту программу. Я бы не присоединилась, если бы не считала ее действенной. И что ты вообще предлагаешь? — Руквуды - сумасшедшие, Грейнджер, но этого недостаточно, чтобы тебя исключили из сообщества чистокровок. Но правильный слух сделал бы их изгоями, а Тео знает многих людей. Мы могли бы даже заставить его потерять немного денег, если правильно разыграем наши карты. — Опять же, дело не в деньгах, — повторила Гермиона, не совсем удивленная его предложением. — И я не хочу создавать схему, чтобы его привлекли к ответственности. Я хочу, чтобы волшебная правовая система работала так, как должна. — Хорошо, хорошо, — сказал Малфой, снисходительным тоном. — Мне не нужно твое снисхождение, Малфой. — сказала Гермиона. — Серьезно, не надо. Я веду себя разумно. Малфой нахмурился. — Никакого снисхождения, Грейнджер, — сказал он низким, успокаивающим голосом. — Мы можем спорить об этом все утро, если хочешь. Но тебе не переубедить меня, а я не изменю твоего мнения. — Я знаю, — сказала Гермиона, но многочисленные обвинения Гарри все еще звенели у нее в ушах, заставляя ее чувствовать себя уязвимой. — Но разумно хотеть, чтобы Руквуд заплатил за то, что он сделал на законных основаниях. Гермиона почувствовала, как в груди у нее все сжалось от разочарования, и Малфой, должно быть, прочел это по выражению ее лица, потому что поднял руку, чтобы заправить локон ей за ухо, затем прижал палец к ее подбородку, убедившись, что она смотрит ему в глаза. — И я никогда не утверждал обратного, Грейнджер, — раздраженно сказал Малфой. — Я не думаю, что ты безрассудна. Однако я бы справился с ситуацией по-другому. Я не буду притворяться, что это не так. Гермиона почувствовала, как кровь прилила к ее щекам, но Малфой продолжал. — Давай просто согласимся не соглашаться, — сказал он. — Руквуд - подонок, система несовершенна, и ты не заставишь все чистокровное население Волшебного мира признать свою идеологию ошибочной как минимум ближайшие сто лет. Но я вижу, что ты пытаешься. Ладно? Послушай, я не... — он разочарованно выдохнул, когда почувствовал, как она сжалась. — Эй, давай не будем думать обо всем этом сейчас, ладно? Ты можешь это сделать? Гермионе так много хотелось сказать ему прямо в эту секунду. Больше, чем он мог себе представить. Было больно чувствовать себя такой уязвимой перед другим человеком. Словно стоишь голый и тебе нечем прикрыться. — Грейнджер, ты можешь это сделать? — настаивал он. Он обхватил ее подбородок обеими руками и нежно притянул ее лицо к своему. — Ты сможешь? Гермиона прижалась губами к его губам, сбившись со счета, сколько раз она делала это с прошлой ночи. — Хорошо, — пробормотала она, и он притянул ее ближе. Она выдохнула в ответ на поцелуй, чувствуя, как с нее сваливается тяжесть. Она мысленно повернула выключатель не потому, что он попросил ее об этом, а потому, что он заставил ее захотеть это сделать. Позволив его теплу окутать себя, Гермиона ощутила, как чувство безопасности и умиротворения оседает на ее коже подобно прикосновениям бабочки.

***

Когда она вышла из своего камина в здание ЦПР, в голове Гермионы всплыл ее утренний разговор с Малфоем. Его слова непреднамеренно послужили толчком, в котором нуждалась Гермиона, чтобы сделать то, что она считала правильным. Эта мысль преследовала ее с той секунды, как она покинула его квартиру, и пока она занималась своими утренними делами. Вероятно, это была смесь ее беспокойства из-за всего пережитого и расслабленного состояния, в котором она пребывала утром, что сделало решение подняться в офис Хьюмана таким легким. — Мисс Грейнджер, — поздоровался Хьюман. На его лице сияла жизнерадостная улыбка, и он слегка подпрыгивал. — Заходите, заходите, давайте не будем здесь стоять. — Спасибо, — сказала Гермиона, проходя мимо него в кабинет. Она подождала, пока Хьюман закроет дверь и направится к своему столу, прежде чем сесть в кресло напротив него. Ее взгляд сразу же упал на фотографию в рамке над его головой. Она все еще криво висела. — Итак, мисс Грейнджер, — сказал Хьюман, опершись локтями на стол, чтобы уделить ей все свое внимание. — Чему я обязан удовольствием от вашего визита? Ах, я, конечно, знаю, вы хотите поговорить о том пожертвовании, верно? — О нет, сэр, — начала Гермиона, но Хьюман отмахнулся от нее. — Не скромничайте, мисс Грейнджер. Конечно, это большое достижение, — сказал он, энергично кивая головой. — У меня есть идея. Как насчет того, чтобы пригласить мистера Куилинга в гости? Вы могли бы показать ему окрестности, возможно, даже вдохновить его пожертвовать еще немного. Мы можем запланировать это на день, когда вы не будете заняты, помогая Картвелл с этими преступниками. Вам не кажется, что это было бы захватывающе? Гермиона была бы более взволнована, если бы прогулялась босиком по Запретному лесу, но когда он посмотрел на нее с выжидающим выражением лица, она кивнула и притворилась, что обдумывает это. —Может быть. Но я вообще-то хотела поговорить о другом, если вы не против. Хьюман поправил галстук и сказал, — Ну, конечно. Мы можем вернуться к этому позже. Продолжайте, мисс Грейнджер. Гермиона резко вздохнула, затем выдохнула. — Сэр, я понимаю, что вы сочли решение Визенгамота относительно Руквуда правильным, но я все обдумала и должна сказать, что я с ним не согласна, — сказала она. Хьюман сразу напрягся, но она не позволила этому сбить ее с толку. — Программа реабилитации была создана для того, чтобы перевоспитать этих людей, а также привлечь их к ответственности за их действия во время и после войны. Сообщение Руквуду о том, что он может просто откупиться за свой расизм, полностью подрывает нашу работу. — Мисс Грейнджер, я уверен, вы понимаете, что наши отношения с Визенгамотом чрезвычайно важны для долгосрочного успеха нашей программы. Я думаю, что обсуждение этого вопроса может просто вызвать ненужную головную боль, вы не согласны? — Простите, сэр, но я не понимаю, — твердо сказала Гермиона. Рот Хьюмана слегка приоткрылся. — Наша программа просто не достигнет своих целей, если мы не сможем возложить ответственность на ее участников. Когда я начала здесь работать, вы рассказали мне о высоких стандартах работы Центра. Разве Визенгамот не должен помогать нам достичь этих стандартов? — Вы правы, что у нашего центра есть стандарты передового опыта, — сказал Хьюман. Гермиона чуть не застонала. Он зациклился на наименее важной вещи, которую она сказала. — Но это очень деликатный вопрос, мисс Грейнджер. Визенгамот предельно ясно дал понять о своем решении. Конечно, я понимаю, что вы очень расстроены тем, как мистер Руквуд поступил по отношению к вам, но это совершенно не в моей власти. Взгляд Гермионы вернулся к покосившейся раме, ее разум лихорадочно соображал, что бы такое могло заставить его изменить свое решение. Она смотрела на фотографию - Хьюман гордо улыбался в камеру, выпячивая грудь, когда поворачивался, чтобы пожать руку Шеклболту. Что-то внутри нее щелкнуло, как выключатель. — Ах, я полностью понимаю вашу позицию, — сказала Гермиона, изображая невинную улыбку. — Тогда ладно, директор, думаю, мне просто нужно было попытаться. Хьюман удовлетворенно ухмыльнулся. — Я, конечно, знал, что у такого умного человека, как вы, не возникнет никаких проблем с пониманием ситуации. — Конечно, — сказала Гермиона, отодвигая стул и вставая. — Нам определенно следует запланировать эту встречу с аврором, сэр. — Да? Это потрясающе, мисс Грейнджер. Я прослежу, чтобы Эдина немедленно с ним связалась. — Конечно. Я имею в виду, — начала она, поднимая сумочку и перекидывая ее через плечо, — мистер Куилинг пожертвовал много денег, так что он должен увидеть работу центра, не так ли? — Именно это я и имею в виду. — Вы знаете, у нас с мистером Куилингом состоялась довольно занимательная беседа на балу, — продолжила она. — Он сказал мне, что его покойная мать была магглорожденной. Ему было очень приятно услышать, что центр так поддерживает борьбу с превосходством крови. Глаза Гермионы сверкнули, когда она увидела, как изменилось выражение лица Хьюмана. Она сделала шаг назад, но остановилась за креслом, проводя пальцами по коже. — Он также упомянул, что поговорит с друзьями семьи о ЦПР, — небрежно сказала Гермиона. — Он был уверен, что они тоже будут очень заинтересованы в пожертвованиях, — она наклонилась. — Я не думаю, что он будет рад узнать о том, что Визенгамот игнорирует жестокое обращение с единственным магглорожденным сотрудником ЦПР, но я предполагаю, что нам придется пойти на такой риск, поскольку мы ничего не можем сделать, чтобы изменить их решение. — Мисс Грейнджер, конечно, Визенгамот глубоко обеспокоен... — попытался он. — Я уверена, что так и есть, — сказала Гермиона. — Мне просто интересно, разделит ли мистер Куилинг это мнение, понимаете? И, учитывая всех его богатых друзей, я немного обеспокоена тем, что может произойти, если об этом узнают. Вы же знаете, как быстро разносятся слухи в таком маленьком сообществе, как наше. — Гермиона немного подождала. — В любом случае, это просто мысль, — мило сказала она. — Спасибо, что уделили мне время, сэр. Гермиона развернулась и направилась к двери. Едва она взялась за ручку, как услышала голос Хьюмана, — Мисс Грейнджер? Она подавила улыбку, убедившись, что на ее лице нет и следа веселья, прежде чем снова повернуться к нему лицом. — Да? — спросила она спокойным голосом. — Давайте повременим с приглашением мистера Куилинга в гости, хорошо? — сказал он. Он потянул себя за галстук, его лоб блестел от пота. — Я снова свяжусь с Визенгамотом, как я уже говорил вам раньше, они, конечно, очень серьезно относятся к подобным вопросам, и если вы так горячо поддерживаете их работу, я уверен, что они не будут возражать еще раз просмотреть отчет. — О, в этом нет необходимости, — сказала Гермиона, махнув рукой. — Я бы не хотела причинять вам неудобства. Я и так отняла у вас сегодня так много времени. — Конечно, это не причинит мне никаких неудобств, мисс Грейнджер. Для меня было бы честью разобраться в этом вопросе и заверить вас в вашей ценности для центра, — быстро сказал он. — Вы очень важный член нашего коллектива. Гермиона на секунду запнулась, делая вид, что находится в замешательстве по поводу его предложения. — Ну, если вы уверены, сэр. — Я абсолютно уверен, — сказал он. — Пожалуйста, мне это доставит удовольствие. — Тогда спасибо, я ценю вашу поддержку, — сказала Гермиона, одарив его улыбкой, которая едва не превратилась в ухмылку. — Тогда я позволю вам вернуться к вашей работе. Еще раз благодарю вас, сэр. — Конечно, мисс Грейнджер, никаких проблем. Гермиона улыбнулась еще раз, затем открыла дверь и вышла из кабинета. Закрыв за собой дверь, она пошла по коридору с высоко поднятой головой, чувствуя себя лучше, чем обычно, поскольку гордость и чувство победы озаряли ее изнутри.

***

Гермиона изучала лица собравшихся. Она все еще испытывала остатки восторга, который поселился у нее в груди от достигнутого прогресса, но она старалась не показывать этого. Она избегала задерживаться на Малфое слишком долго. У него появилась привычка смотреть на нее с блеском в глазах, как будто у них были общие секреты. — Я прочитала ваши задания, — сказала она. — Рада сообщить, что я приятно удивлена. Большинство из вас звучали очень искренне. — Группа выглядела удивленной ее словами. — У меня здесь есть несколько отрывков из ваших эссе, я подумала, что зачитаю их вслух, и мы сможем обсудить их. — Я думала, они останутся анонимными, — язвительно заметила Пэнси. — Так и будет. Я не знаю, кто что написал, и ты не узнаешь авторов эссе, кроме своего собственного, — сказала Гермиона. Она ждала, что они возразят, но когда никто ничего не сказал, она взяла пергамент и начала читать. Мой разговор с этой женщиной напомнил мне мой первый год в Хогвартсе. У меня появился друг с другого факультета. Я даже не задумывался о его статусе крови, пока не вернулся домой на Рождество и не рассказал о нем отцу. Тогда мои родители впервые открыли наш семейный гримуар и объяснили, что мы с моим другом разные. Я сказал отцу, что не понимаю. Меня наказали и отправили обратно в Хогвартс, так что я больше никогда не заговорил с тем другом. Глаза Гермионы осмотрели комнату, запоминая их лица, прежде чем продолжить. — Держу пари, по крайней мере, один из вас может это понять. Вы знаете, ограничение человека в пределах определенного сообщества - это, пожалуй, очень действенный способ помешать ему открыть свое сознание для восприятия окружающего многообразия. Могу себе представить, что вашим родителям удавалось это делать, даже когда вы находились в Хогвартсе. — Ты не будешь выставлять наших родителей злодеями, Грейнджер, - огрызнулась Пэнси, ее лицо исказила гримаса. Гермиона оставалась невозмутимой. — Вы согласны со всем, что говорят вам родители? — спросила Гермиона. — Мой отец был ублюдком, — сказал Тео. Уголки его рта слегка приподнялись, когда он услышал фырканье Малфоя. — Что? Это правда. Я не хочу быть похожим на него. — Гермиона краем глаза заметила, как Малфой едва заметно кивнул в знак согласия. — Ты не хочешь быть похожим на него, но все равно продолжаешь придерживаться его идеологии? — А я еe придерживаюсь? — парировал Тео, его улыбка стала шире. Не похоже, что он лгал. Возможно, это была затяжная эйфория, которую она испытала ранее в тот день, но Гермиона была полна надежды. Ей пришлось сдержать улыбку. — Что ж, — сказала Гермиона, беря другой пергамент. — Родители были своего рода темой большинства ваших ответов. Другой из вас сказал, что они разговаривали с бывшим одноклассником о своих семьях, и что они оба были потрясены, узнав, насколько похожи были их отношения с родителями. Тут написано, что это заставило их задуматься о том, что еще могло бы быть общего между ними. — Ты намекаешь, что у нас проблемы с нашими отцами? — сказал Малфой. Гермиона повернулась к нему, прищурив глаза. — Я бы так это не назвала, — сказала Гермиона. — Я хотела сказать, что мы совершенно другое поколение, нежели наши родители, поэтому у нас больше общего друг с другом, чем с ними. Меня поражает, что в вопросах статуса крови не было достигнуто большего прогресса. — Традиция - основа чистокровной культуры, — сказала Панси, разглядывая свои ногти. — Любой прогресс, которого мы добиваемся, опирается на фундамент, который мы построили ранее. — Может и так, — сказала Гермиона, — Но достаточно ли крепок такой фундамент, чтобы на нем можно было строить? Превосходство чистокровных всегда было точкой зрения меньшинства. И насколько я помню, чистокровные сторонники превосходства не выиграли ни одной войны. Тео толкнул локтем Малфоя, который захихикал и резко стукнул его по плечу. Пэнси бросила на них обоих острый раздраженный взгляд. Казалось, их больше позабавило бормотание Пэнси, чем рассердили слова Гермионы. Руквуд, казалось, не был согласен. Он держался оборонительно, когда огрызнулся. — Ваша ошибка в том, что вы думаете, что война закончилась. — Ты знаешь что-то, чего не знаю я, Руквуд? — спросила Гермиона. — Потому что, если ты намекаешь на то, о чем я думаю, нам, возможно, придется обратиться с этим в ДМП. — Разве Поттер не новый главный аврор? — хихикнул Тео. — Это не имеет значения, — отрезала Гермиона, не сводя глаз с Руквуда. — Так что? — Я выразился фигурально, — неохотно сказал он, но Гермиона уловила злобу в его глазах. Такие люди, как Руквуд, были причиной, по которой у Волан-де-Морта все еще были последователи. У них не было жизни вне поля битвы. Гермиона подумала о том, что Визенгамот поместил его в программу, а не в камеру Азкабана, а затем отказался наказать соответствующим образом, и почувствовала, как закипает гнев. — Ты имел ввиду то, что сказал, — выплюнул Малфой, закатывая глаза. — Но Руквуд знает, что он не говорит за всех нас. — Почему ты такой мудак, Малфой? — Следите за языком, — отрезала Гермиона, перебивая его прежде, чем он успел возразить. — Что ты хочешь этим сказать, Малфой? Он смотрел на Руквуда с отвращением и глубоким гневом, его губы скривились в усмешке. Как будто он был тараканом, на которого он почти не мог заставить себя наступить. От этого у нее возникло неприятное чувство. — Малфой? Он с трудом оторвал взгляд от Руквуда. Когда он нашел ее, его взгляд почти незаметно смягчился, но Гермиона уловила это, и ее сердце дрогнуло, а затем ускорило ритм. Малфой никогда так на нее не смотрел. Не тогда, когда злился или расстраивался из-за нее. А теперь ... теперь то, как он смотрел на нее, заставляло ее сердце биться чаще. — Мы уже говорили, что не заинтересованы в войне, — наконец сказал он. — Может быть, этого достаточно, чтобы отличать нас от наших родителей, не так ли? — Возможно, — сказала Гермиона, все еще приходя в себя. — Но, возможно, просто не хотеть этого недостаточно. Возможно, вам придется изменить каждый аспект своей жизни, чтобы убедиться, что этого не произойдет. Все начинается с этих встреч, но на этом не заканчивается. Уголок рта Малфоя дернулся, и Гермионе пришлось отвести от него взгляд, боясь, что она выдаст их обоих. — Кажется, кое-кто в хорошем настроении. Гермиона, не потрудившись изобразить удивление, обернулась и обнаружила Малфоя, задержавшегося у входа в Солярий. — Ты не собираешься сегодня переставлять стулья? — Я сказала Картвелл о смене места встреч, когда мы говорили о Руквуде, — ответила она, закрывая сумочку, прежде чем поднять глаза. — Ты должен перестать задерживаться здесь. Как ты думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем кто-нибудь поймет, что ты делаешь это после каждой встречи? Малфой фыркнул, — Ты слишком веришь в умственные способности этих придурков, Грейнджер. Грудь Гермионы вздымалась от предвкушения, когда он медленными, размеренными шагами прошел дальше в комнату, напомнив ей кошку в разгар охоты. Она подняла ладонь, чтобы остановить его, когда он подошел слишком близко. — Я абсолютно серьезна. Вчера вечером я столкнулась с Тео в баре, и он говорил о тебе так, словно что-то знал, — сказала Гермиона, которая постепенно осознавала неэтичность своих отношений с Малфоем. Она была слишком занята отрицанием того, что ними происходит, чтобы обдумать это должным образом, но трудно продолжать закрывать глаза на то, что ситуация выходит из-под контроля, когда она провела предыдущую ночь, прижавшись к нему на полу его квартиры. — Небольшой совет, Грейнджер, — сказал он, накрывая ее руку своей. — Тео будет нести всякое дерьмо, просто чтобы посмотреть, как ты отреагируешь. И судя по тому, как ты покраснела, я предполагаю, что ты дала ему именно то, что он хотел. — Я не краснею, — возразила Гермиона. — И это не моя вина, что у Тео есть какие-то скрытые мотивы. Откуда мне знать, что он пытается заманить меня в ловушку и заставить признать то, о чем ему не следовало бы знать? — Если тебе от этого станет легче, он делает это буквально со всеми. Он такой чертов сплетник, — сказал Малфой. Он склонил голову набок. — Серьезно, выкладывай, Грейнджер. Ты выглядишь раздражающе жизнерадостно и это жутко меня напрягает. Она закатила глаза, убирая свою руку из его. — Я встречалась с Хьюманом сегодня. Он собирается снова поговорить с Визенгамотом о Руквуде. — И как тебе это удалось? — Я просто поставила директора в известность о последствиях, если он этого не сделает, — сказала Гермиона. Она немного помолчала, затем закрыла лицо ладонью, когда до нее дошло, — Мерлин, я говорю точь-в-точь как ты. Малфой усмехнулся, — Может быть, именно это и происходит, если объединить львиную храбрость со змеиной хитростью. — Это самая глупая вещь, которую я когда-либо от тебя слышала, — фыркнула Гермиона, но ее глаза искрились весельем. Она не могла удержаться от улыбки. Он выглядел таким юным, когда подшучивал над ней. — Но я серьезно. Ты осознаешь, что я здесь работаю? Что я отвечаю за проведение этих собраний? Я даже не должна вот так просто находится рядом с тобой. Его лицо на мгновение вытянулось, и Гермиона проклинала себя за то, что разрушила легкую атмосферу между ними. Но реальность стучалась в дверь. — Тогда давай выбираться отсюда. — На самом деле не в этом дело, — сказала Гермиона. — Нам действительно следуют все прекратить. — Грейнджер, — сказал Малфой, — почему тебе обязательно все так усложнять? — Если я так усложняю тебе жизнь, тогда почему ты так сильно жаждешь моего общества? — А это вопрос на миллион галеонов. Может быть, я мазохист, — вздохнул Малфой. Гермиона изо всех сил старалась сдержать раздражение. — Или, может быть, Люциус уронил меня головой вниз, когда я был ребенком. — И это я выгляжу раздражающе жизнерадостной? — спросила Гермиона, прикусив нижнюю губу. — Я вижу что ты пытаешься сделать, оскорбляя самого себя. Пытаешься разжалобить меня, пока я не соглашусь делать то, что ты хочешь. — А это работает? Гермиона сделала паузу - чем больше Малфой смотрел на нее с жаром в глазах и улыбкой на губах, тем ближе было ее сердце к победе над разумом. — Ты собираешься отвести меня в свою квартиру без мебели? — спросила Гермиона. — Потому что я не думаю, что моя спина снова выдержит твой твердый пол. Малфой выдохнул, притворяясь обескураженным, — Если я правильно помню, а я помню правильно, ты в основном спала на мне. — Я так не думаю, — солгала Гермиона, качая головой. Малфой потянулся, чтобы мягко взять ее за руку и притянуть ближе. — Ты действительно не принимаешь меня всерьез, не так ли? — Это не так, — сказал Малфой, понизив голос на октаву. Он обнял ее за талию и прижал к себе, затем наклонил голову, чтобы уткнуться носом в ее щеку, его нос скользил взад-вперед по нежной коже. Ноги Гермионы задрожали, и она тяжело вздохнула. Она почувствовала себя беззащитной перед его прикосновениями. Малфой нежно поцеловал уголок ее губ, и Гермиона закрыла глаза, вдыхая его запах. В ее голове воцарилась тревожная тишина. Малфой остановился у ее уха и прошептал, — Именно поэтому я не поведу тебя в свою квартиру без мебели.

***

Драко прищурился от яркого солнечного света и достал из кармана солнцезащитные очки. Он приложил их к лицу, обернувшись как раз вовремя, чтобы уловить озадаченное выражение лица Грейнджер, когда она разглядывала пейзаж. — Где мы? — спросила она, уперев руки в бедра. — Венеция. Глаза Грейнджер расширились. Он трансгрессировал их в Волшебный район недалеко от канала Каннареджо. Это место ему было знакомо, даже если обычно он приходил сюда не по своей воле. Невысокие, разномастные, но очаровательные здания поднимались из воды, оттесняя друг друга. На мощеной площади кипела жизнь. Сумок с покупками было почти столько же, сколько людей - ведьмы, волшебники и голуби сталкивались друг с другом, входя и выходя из магазина за магазином. Грейнджер подпрыгнула, чтобы избежать удара по лицу от пожилой женщины, торопливо шагавшей по улице. Он протянул руку, чтобы поддержать ее. — Малфой, международное перемещение незаконно, — тихо сказала Грейнджер. — У меня есть лицензия, — пожал он плечами. — Кроме того, у меня не было времени на получение портключа, Грейнджер. Это своего рода спонтанная поездка. — Почему мы в Италии? — спросила Гермиона. Казалось, она забыла о нарушении закона, слишком занятая тем, что с благоговением оглядывалась по сторонам, когда он схватил ее за руку и потащил за собой по улице. — Разве ты только что не жаловалась на то, насколько пуста моя квартира? — спросил он. — Ну вот мы и на месте, Грейнджер. Мы здесь, чтобы решить эту проблему. — Нам пришлось приехать в Италию, чтобы ты смог купить диван? — Само собой, — сказал он, отводя ее с пути молодой пары, в которую она чуть не врезалась. Она одарила их извиняющейся улыбкой, затем отпустила его руку и вместо этого взяла под локоть, позволяя ему вести ее. — Ты думаешь, я хожу за покупками в Косой переулок? — Я думаю, ты слишком избалован, если тебе приходится ехать в другую страну только чтобы купить мебель, — сказала она. Драко усмехнулся. Это было правдой. Они остановились перед чем-то, похожим на средиземноморский коттедж. Его серые каменные стены были увиты виноградными лозами, зелеными с маленькими розовыми цветами. Над деревянной дверью было одно большое окно, защищенное маскирующим заклинанием, которое не позволяло заглянуть внутрь. Драко дважды постучал, ухмыляясь, когда Грейнджер заерзала от неловкости. Нетрудно было заметить, что она чувствовала себя неуютно в незнакомой обстановке. — Что такое La Farfalla Concept? — наконец спросила она, прочитав маленькую табличку, висевшую над дверью. — Мебельный магазин. — Похоже на дом. — Это элитный магазин, обычно нужно записываться за несколько месяцев, — сказал Драко, просто чтобы увидеть ее предсказуемую реакцию. Грейнджер сморщила нос и придвинулась ближе к нему, как будто кто-то собирался выйти и схватить ее. Это заставило его вспомнить тот первый раз, когда она взяла его с собой в маггловский Лондон - «Чувствуешь себя менее уверено в роли ведомой, да?» — он собирался сказать это вслух, когда дверь открылась. Грейнджер вздрогнула от неожиданности. — Почему ты так нервничаешь? — Я не знаю, — сказала она, все еще сжимая его руку. Он усмехнулся. — Разве поездка не была спонтанной? — подозрительно спросила она. — Моя мать каждый год ремонтирует по крайней мере несколько комнат в поместье. По сути, мы выкупаем это место, когда она это делает. Нам не нужно назначать встречи, — сказал Драко, увлекая Грейнджер за собой в дверь. Дверь захлопнулась за ними с громким стуком. Несмотря на скромный вид снаружи, интерьер магазина простирался дальше, чем они могли видеть из холла. Полки, полные изысканных безделушек, поднимались высоко к потолку, где сотрудники бережно поднимали в воздух золотые кисточки и богато украшенные подушки. Каждый отдел магазина был оформлен в разной стилистике, чтобы продемонстрировать большой ассортимент мебели, характерный для каждого периода. — Здравствуйте, мистер Малфой, — поздоровался мягкий голос откуда-то из-за его плеча. Драко оторвал взгляд от Грейнджер и увидел знакомое лицо Зеты Моретти. Она застенчиво улыбнулась ему, заправляя прядь волос за ухо. — Прошло достаточно много времени с того, как мы имели удовольствие видеть вас здесь в последний раз. — Она говорила с легким веронским акцентом. — Привет, Зета, — сказал Драко, отвечая на два поцелуя, которые она запечатлела на каждой щеке. — Спасибо, что приняли нас так быстро. Это Гермиона. — Здравствуйте, — сказала она, едва удостоив Грейнджер взглядом, прежде чем снова повернуться к Драко. — Не нужно меня благодарить, мы всегда найдем время для вашей семьи. Она лучезарно улыбнулась ему, и Грейнджер впилась ногтями в его руку, заставив его вздрогнуть. — Я взяла на себя смелость выбрать несколько вещей, которые прийдутся по вкусу вашей матери. Я могу отвести вас взглянуть на них, пока ваша подруга посидит в нашей зоне ожидания. — В этом нет необходимости, — процедила Грейнджер сквозь стиснутые зубы. Драко прикусил нижнюю губу, чтобы сдержать смешок. — Спасибо, Зета, но я не собираюсь делать покупки для Поместья, — сказал он, наблюдая, как вытянулось ее лицо. — Мы просто осмотримся сами, если ты не против? — Конечно, можете смело осмотреть все, что пожелаете, — сказала она, явно не желая уходить. Грейнджер шагнула на дюйм ближе к Драко, и Зета поморщилась. — Мистер Малфой, позовите меня, если вам что-нибудь понадобится. Все, что угодно. Как только женщина скрылась за углом, Грейнджер повернулась к нему с приоткрытым ртом и широко раскрытыми глазами. — Ради Годрика, эта женщина точно хочет залезть к тебе в штаны. Драко закатил глаза. — Ей за пятьдесят, Грейнджер. Она подруга моей матери. Гермиона хихикнула. — Это делает ситуацию еще абсурднее. Очевидно, ты пользуешься популярностью у милф. — Драко вздрогнул, и она засмеялась еще громче. — Драко Малфой, любимчик маминых подруг, — поддразнила она. — Похоже, тебе не показалось это таким уж забавным, когда она была здесь, ты чуть не оторвал мне руку, — сказал Драко, оглядывая комнату. — И ты чуть не прожгла дыру в голове Пэнси прошлой ночью в баре. Должен сказать, Грейнджер, твоя ревность выглядит даже милой. — Ха, — она изобразила смех. — Ты просто ждал возможности припомнить мне это? — она указала на огромную кожаную секцию. — Смотри, какой симпатичный диван. — Ты уходишь от темы, — проворчал Драко. — И этот диван уродливый. — И не пыталась. Я не из тех, кто ревнует, и ты не в своем уме, если думаешь иначе, — сказала Грейнджер певучим голосом, отодвигаясь от него, чтобы провести пальцами по коже. Она повернулась к нему с веселым выражением лица. — Разве ты не хочешь обустроить свою холостяцкую берлогу? Этот диван так и кричит: «Мне нравится курить сигареты и задумчиво смотреть вдаль». — Мы еще вернемся к этой теме позже, — сказал Драко, скрестив руки на груди и наблюдая, как Грейнджер передвигается между рядами диванов. — Когда у тебя сложилось впечатление, что я провожу время в раздумьях? Грейнджер остановилась, уперев руки в бедра. — Как я могу помогать тебе выбирать, если я не знаю, что тебе нравится, Малфой? Может быть, тебе стоит попросить Зету вернуться, она, кажется, знает все о твоем вкусе в мебели. Она сказала, что поможет тебе с чем угодно, — сказала она, шевеля бровями. — Это не смешно, — сказал Драко, но все равно усмехнулся. — У меня нет определенного вкуса в мебели, Грейнджер. Давай выберем что-нибудь, на чем можно сидеть, и уберемся отсюда к чертовой матери. — О нет, — покачала она головой. — Мы нелегально аппарировали в другую страну не для того, чтобы выбрать один диван и вернуться обратно. Мы обставим всю эту чертову квартиру. Надеюсь, ты прихватил кошелек. Драко закатил глаза. — Они делают запрос на транзакцию, и Гринготтс переводит деньги напрямую, Грейнджер. Ни один волшебник не носит с собой столько галеонов наличными, чтобы заплатить за это дерьмо, — сказал он, подходя и становясь рядом с ней. Он попытался незаметно коснуться ее руки. Он чувствовал себя нелепо, находясь в этом месте - все время чертовски желая прикосновения ее кожи к своей, чувствуя себя наполовину опустошенным, когда она была всего в нескольких шагах от него. — Мне жаль, что я не знаю, как все это работает у богачей, — саркастически сказала она. Грейнджер выгнула бровь, ее глаза были прикованы к его лицу, когда он медленно переплел их пальцы. Она всегда смотрела на него с противоречивыми эмоциями, как будто хотела дотронуться до него так же сильно, как и он, но не позволяла себе. — Откуда взялось внезапное желание обставить эту квартиру, Малфой? Драко играл с ее пальцами, нервно потирая другой рукой подбородок. Он не побрился этим утром, помня ощущение, когда Грейнджер впивалась ногтями в щетину. — Может быть, я наконец-то собираюсь ее продать. Я должен найти способ скрыть, насколько там твердые полы. — Пол не создан для того, чтобы на нем спать? — Точно нет, — сказал Драко, качая головой. «Найдем что-нибудь получше для сна», — подумал он, но вслух этого не сказал. Грейнджер медленно потерла большим пальцем костяшку его пальца. Драко почувствовал, как комната вокруг них сжалась. — Тогда ладно, — сказала она. — Давай сделаем это.

***

Они провели там больше трех часов, прежде чем Драко удалось убедить Грейнджер, что они осмотрели каждый предмет мебели в магазине. Самым забавным было то, как Гермиона пыталась сохранять невозмутимый вид, пока Малфой рассматривал приглянувшиеся ему варианты, но не могла скрыть, когда ей что-то не нравилось. Грейнджер отказалась поделиться своим мнением, когда он прямо спросил, что она думает, поэтому он притворился, что всерьез рассматривает покупку самых абсурдных вариантов мебели, к примеру пуфик на когтистых ножках, и наблюдал, как она изо всех сил старается ненавязчиво указать на более приемлемый вариант. Грейнджер не могла скрыть своего интереса к некоторым предметам интерьера, но Драко был уверен, что она не заметила, как он отмечал все, что ей понравилось. К тому времени, как он завершил покупки и организовал доставку, луна светила высоко в небе, а ночь стала очень холодной. Улица была едва освещена, атмосфера теперь, когда здесь было не так оживленно, была спокойной. По противоположной стороне улицы прогуливалась семья из трех человек. Группа подростков с бутылками огневиски в руках громко смеялась в нескольких футах перед ними, являясь живым примером молодости и беззаботности. Грейнджер достала пиджак из своей бездонной сумочки. Ее рука коснулась его руки, когда они молча шли к ближайшей точке перемещения. Драко искал причину продлить вечер, удержать ее рядом с собой еще немного. Спросить ее прямо казалось слишком болезненным, все равно что сдирать кожу. Он бросил на нее мимолетный взгляд. У него скрутило внутренности от, что он хотел… - нет, слишком сильно, слишком рано. Драко точно знал, чего он хочет. Он мог бы попрощаться, вернуться в свою квартиру и уставиться на недавно купленную мебель, которую выбрала скорее она, чем он. Или же вместо этого он мог отправится в Поместье, завязать разговор со своей матерью и притворится, что то, чем он занимается с Грейнджер, не является предательством всего, чему она его научила. Он может притворится, что не знает точной формы ее губ, что не может с точностью сказать какие звуки она издает, когда он прикасается к ней- как она раздражается из-за каждой мелочи, но не может долго злится, будто не хочет отравлять себя горечью обид и злобы. Какая она страстная и забавная, и насколько сильно он ее хочет, что, черт возьми, не знает, что с этим делать. Он сжал ее руку, и она обернулась, слегка улыбнувшись ему. Драко почувствовал, как его сердце забилось быстрее. На точке аппарации они стояли лицом друг к другу, переминаясь с ноги на ногу, в то время как нерешительность витала между ними. Это была самая неловкая ситуация за последние недели. — Малфой... — Грейнджер... Они замолчали. Драко вздохнул и провел рукой по лицу. Выражение лица Грейнджер было до боли неуверенным. Они провели предыдущую ночь, прижавшись друг к другу, но он не думал, что вся неловкость произошедшего обрушится на них только сейчас. Они провели весь день, держась за руки и шутя, но все еще не могли произнести, — «Пойдем со мной домой». — Малфой? — мягко спросила Грейнджер. — Что дальше? «Разве это не тот самый вопрос?» — подумал он. Он вздохнул и шагнул ближе к ней, наклонившись, чтобы запечатлеть долгий поцелуй на ее плече. Грейнджер вздрогнула, и он улыбнулся. — Я хочу вернутся в квартиру с тобой, Грейнджер, — пробормотал Драко. Она растаяла в его объятиях. — Ты пойдешь со мной домой? Он услышал, как она резко втянула воздух. Он ничего не сказал, ожидая ее ответа- он не давил на нее и не двигался. Он терпеливо ждал, пока Грейнджер поймет, чего она хочет, и вскоре она повернула голову, чтобы прошептать ему на ухо. — Да, — сказала Грейнджер. — Я хочу этого. — Хорошо, — сказал он, сжимая ее запястье. Он прижался своим лбом к ее лбу и закрыл глаза, быстро аппарируя их прочь.

***

Едва они приземлились в квартире, как Грейнджер обвила руками его шею, грубо притянув к себе и прижавшись губами к его губам. Драко приоткрыл губы, и она дотронулась его языка своим, вздыхая так, словно ждала этого весь день. Ее нетерпения было достаточно, чтобы свети его с ума и чтобы все его желания вырвались наружу. Он так много хотел сделать с ней, что даже не знал, с чего начать - он прижал ее к ближайшей стене, пригвоздив ее своим телом так крепко, что она раздвинула ноги, освобождая для него место. Драко запустил пальцы в волосы у нее на затылке, и она скользнула руками вниз, чтобы обхватить его за талию, сцепляя их вместе за его спиной одним плавным движением. Она дрожала рядом с ним, и он прикусил ее нижнюю губу зубами, слыша приглушенные звуки удовольствия, эхом отдающиеся в его ушах. Он оторвал свои губы от нее, учащенно дыша, когда прижался к ее лбу своим. Он крепче зажмурился. Его разум затуманился, и он медленно терял всяческий контроль. Он сглотнул, пытаясь взять себя в руки, но она толкнулась навстречу ему, прижимаясь к его бедрам. Он медленно убрал руку из ее волос, позволив своим пальцам пройтись вниз по ее шее, остановившись прямо над сердцем. Грудь Грейнджер вздымалась так же быстро, как и у него. — Могу я прикоснуться к тебе? — это прозвучало так же прерывисто, как и накануне. На этот раз она не колебалась, прежде чем прошептать, — Да. Он прижался губами к ее губам, глубоко целуя ее. Она замурлыкала ему в губы, и он переместил руки так, что они обхватили ее бедра. Она обхватила ногами его талию, так что ему было легко оторвать ее от стены. Он отвел их к кровати, стоявшей в углу комнаты, благодаря Мерлина за быструю доставку и усадил их на матрас. Он двинулся, чтобы откинуться назад, но она обхватила его бедрами, удерживая на месте. — Не двигайся, — прошептала Грейнджер. — Придвинься ближе. — Я хочу прикоснуться к твоей коже, — пробормотал он, не вполне осознавая, что говорит. Грейнджер снова поцеловала его, прежде чем позволить ему перевернуть их. Драко приподнялся ровно настолько, чтобы снять рубашку, застенчиво прижимая левую руку к телу. Темная Метка померкла, превратившись в едва заметный след на его коже, но когда-то она была там. Он задержал дыхание, когда взгляд Грейнджер скользнул по нему, и вздохнул с облегчением, когда она не задержалась на левом предплечье. Он отбросил рубашку куда-то за спину, наблюдая, как она оторвала взгляд от его руки и вместо этого уставилась на грудь, позволяя ей блуждать взглядом по всему телу, громко сглотнув, когда ее глаза наткнулись на дорожку волос, исчезавшую под его брюками. Она наклонилась вперед над кроватью, быстро снимая с себя рубашку. Его рот приоткрылся, и он выжидающе наблюдал, как она потянулась за спину, чтобы расстегнуть застежку лифчика. Его глаза следили за каждым ее движением, он резко вдохнул, когда она спустила бретельки с рук, открывая ему вид на свою грудь. Она снова легла, и Драко склонился над ней, его глаза блуждали повсюду, упиваясь ее видом. Она всегда была красива, но ему было невыносимо видеть ее такой - растрепанные кудри, образующие корону вокруг головы, припухшие губы, расширенные зрачки - он мысленно нарисовал картину, запечатлев ее в своем сознании. — Ты собираешься просто смотреть на меня? — прошептала она. — Я должна умолять тебя прикоснуться ко мне? Он облизнул губы, не в силах сформулировать разумный ответ. Вместо этого он наклонился, чтобы поцеловать ложбинку между ее грудей. Он прикусил нежную кожу, затем повернул голову и втянул в рот ее сосок, улыбнувшись, когда громкий стон сорвался с ее губ. Он переключился на другую грудь, уделяя ей такое же внимание, и одна из ее рук скользнула между бедер. — Нет, — пробормотал он ей в грудь, отводя ее руку. — Будь терпелива. — Я никогда не была достаточно терпеливой, — проворчала она, и он усмехнулся. — Чего ты хочешь, любимая? — спросил он, опуская голову, пока не смог уткнуться носом в ее шею, одной рукой ухватившись за пояс ее брюк. — Меньше разговоров, больше прикосновений, — пробормотала она. — Это я могу, — сказал он. — Приподнимись. Она подчинилась. Он быстро стянул брюки с ее ног. Она уперлась ступнями в пол, а его руки блуждали по ее трусикам, отодвигая ткань в сторону и проникая внутрь. Он проглотил ее стон губами, чувствуя, как пульсирует его член, когда он проник в нее пальцем. Она сжала его палец и отчаянно вцепилась в плечо, затем провела руками по его спине, сильно впиваясь ногтями. Он застонал, упираясь бедрами в матрас, чтобы хоть немного ослабить давление. Он медленно поцеловал ее, потирая клитор указательным пальцем другой руки. Она выгнула спину, ее грудь вздымалась, а глаза были плотно закрыты. — Еще, — простонала она, покачивая бедрами. — Еще? — прошептал он, осторожно вынимая из нее палец. Он положил его в рот и пососал. Глаза Грейнджер распахнулись и потемнели, пока она смотрела на него. Она протянула руку к его затылку и притянула к себе, запечатлев поцелуй в уголке его рта. Она опустила губы к мягкому местечку на его подбородке, продолжая спускаться к шее, втягивая кожу в рот. Ее руки потянулись, чтобы стянуть его ремень и расстегнуть брюки, и она спустила их вместе с боксерами вниз по ногам. Она прикусила его за подбородок, прежде чем крепко поцеловать в губы. Он оторвал свой рот от нее всего на дюйм, чтобы пробормотать заклинание контрацепции, прежде чем стянуть ее трусики и войти в нее. Она была слишком узкой для него. Он перестал связно мыслить. Он мог только двигаться, слыша ее стон в своих ушах и тихий скрип пружин кровати под ними. В комнате становилось все жарче и жарче. Он взлетал все выше и выше, его большой палец прижимался к ее клитору в ритме движения его бедер, когда он доводил ее до исступления. — Не останавливайся, — простонала она, вонзая ногти глубже. — Быстрее. Пожалуйста. — Она инстинктивно сжала бедра вместе, и дополнительное давление было именно тем, что ему было нужно, чтобы переступить через край. В голове у него было совершенно пусто, а сердце колотилось с нечеловеческой скоростью. Он оставался в ней, не в силах открыть глаза, казалось, несколько часов. Когда он наконец открыл их, Грейнджер смотрела на него, поглаживая тыльной стороной ладони его щеку. Она улыбнулась, и его грудь снова затрепетала. Он осторожно выскользнул из нее и лег рядом на матрас, притягивая ее ближе к себе. Он не хотел давать ей шанса отступить - теперь когда она была полностью открыта. Он не позволит ей снова спрятаться. Он уткнулся носом в ее щеку и поцеловал местечко за ухом. Грейнджер вздрогнула, и он прошептал, — Ты в порядке? — Она ответила не сразу, но придвинулась ближе к нему на кровати. — Ответь мне, любимая. — Да, я в порядке, — наконец сказала она и повернулась на бок. — Могу я тебе кое-что сказать? — Угум, — согласился он. Грейнджер вздохнула, затем прижала руку к глазам. Драко мог поклясться, что его сердце на мгновение остановилось, а желудок скрутило от дурного предчувствия. Она облизнула губы и, наконец, убрала руку, затем прошептала таким мягким голосом, что ему пришлось придвинуться ближе, чтобы расслышать, — Я вроде как надеялась, что секс будет отстойным. Драко нахмурился. — Что? — она хихикнула. — Ты смеешься? — недоверчиво переспросил он. Вскоре она согнулась пополам, и он в замешательстве наблюдал, как искорки смеха заполнили комнату, ее глаза наполнились слезам. — Ты сошла с ума? — Мне очень жаль, — сказала Грейнджер, и из нее вырвался еще один взрыв смеха. Драко покусывал нижнюю губу, наблюдая за происходящим, не уверенный, должен ли он посмеяться вместе с ней или трансгрессировать прямо в психиатрическое отделение Святого Мунго. — Мерлин, мне это было нужно. — Ты закончила? — спросил он, когда она наконец затихла. Она хихикнула, но кивнула. — Не хочешь рассказать почему ты надеялась, что я буду отстой в постели? Лицо Грейнджер посерьезнело, но она вздохнула и сказала, — Так было бы проще? Это дало бы нам выход. — Ты хочешь все прекратить? — спросил он тихим голосом. — А ты не хочешь? — спросила она с серьезным выражением лица. — Это так ужасно, если я не хочу? Потому что я продолжаю прокручивать все в голове, пытаясь найти в этом смысл. Наверное, пытаюсь убедить себя закончить все. И терплю неудачу. Драко повернулся на спину и вздохнул, скрестив руки за головой и уставившись в потолок, его разум лихорадочно работал. Он не знал, хочет ли сказать ей, что у него больше нет сомнений, когда ее голос звучал так неуверенно. Грейнджер придвинулась ближе и перекинула ногу через его тело. Ее волосы рассыпались по плечам, а смуглая кожа была скользкой от пота. Ему снова захотелось поцеловать ее. — Скажи мне, о чем ты думаешь, Малфой. — Я думаю, тебе следует называть меня по имени, — сказал он, не подумав. Грейнджер нахмурилась. — Ты хочешь, чтобы я называла тебя Драко? Он кивнул. — Тогда ладно. Драко, скажи мне, о чем ты думаешь. Он вздохнул, его рот открывался и закрывался, пока он пытался подобрать слова. «Почему она это сказала?»- подумал он, недовольный собой. Он немного боялся сказать ей то, что думал, и показаться сумасшедшим или, что еще хуже, чрезмерно навязчивым. Когда он ничего не сказал, она начала отодвигаться. Он протянул руку и схватил ее за талию, останавливая. — Грейнджер, — сказал он. Она перестала двигаться, и он перевел дыхание. — В последнее время все как-то безумно, понимаешь? Или, может быть, не в последнее время, скорее, все это чертово время. — Ладно... — Я вроде как умею избегать дерьма, так проще, — он застонал. — Почему ты хочешь, чтобы я это сказал? — Потому что мне вроде как нужно это услышать, — сказала Грейнджер. В ее голосе звучала неуверенность, а он не хотел, чтобы она когда-либо так говорила, поэтому отругал себя, и приказал взять себя в руки и заговорил. — Хорошо, — промурлыкал он. — Итак, все это кажется безумием. И люди сходят с ума, и я злюсь все время, черт возьми. А когда ты рядом, все по-другому. — Хорошо. — Послушай, Грейнджер, я не знаю, чего ты ждешь от меня, потому что я определенно не тот парень, который будет нашептывать тебе на ухо нежности, в основном потому, что это дерьмо ничего не значит. Но суть вещей для меня довольно проста. — Правда? — спросила Грейнджер ровным тоном. — Конечно, — кивнул он, его рука путешествовала вверх и вниз по ее телу. — Честно говоря, я не думаю, что это имело бы большое значение, если бы секс поначалу был дерьмовым. Я просто пробовал бы снова и снова, пока у нас не получилось бы лучше. — Мы бы так и сделали, потому что оба перфекционисты, — сказала она. — И потому, что я вроде как просто хочу быть рядом с тобой, все чертово время. А я не отказываю себе в том, чего хочу, поэтому я делаю все возможное, чтобы добиться этого. Это довольно просто, — сказал Драко, надеясь, что ей этого будет достаточно, зная, что он будет стараться еще больше, если это окажется не так. Но Грейнджер одарила его нежной улыбкой - той, от которой ее глаза превратились в полумесяцы. Его сердце грозило выпрыгнуть из груди прямо ей в руки. Он притянул ее лицо к себе и снова поцеловал, надеясь, что она останется с ним. Надеясь, что она знает, как сильно он в ней нуждается.