На солнце нет темных пятен/ The light is no mystery

Пир во время чумы

«Мне приснился сон о тебе. Мы были в золотой комнате, где каждый, наконец, получил то, что хочет. Ты попросил рассказать меня о своих книгах, о твоих видениях из плоти и света, и я сказал, что Это Луна. Это Солнце (...) Здесь я оставляю вам подсказки. Пир во время чумы в самом разгаре. Мы все просто пытаемся быть святыми. Мы все идем вперед. Никто из нас не вернется назад». - Снег и грязный дождь, Ричард Сайкен

***

Гермиона не хотела признавать это, но она была заинтригована. По дороге домой из Норы ее разум метался от размышлений, почему Малфой дал ей книгу и решения, что она должна просто не обращать на нее внимания и вернуть ему, до осознания, что она не сможет побороть свое любопытство, послав его к черту, и решив открыть книгу, как только вернется домой. Добравшись до квартиры, Гермиона заперлась в своей комнате с книгой и чашкой мятного чая. Она открыла ее. В книге обсуждались некоторые темы, о которых Гермиона уже читала в тех, что дал ей Гарри, - учения чистокровных, магия и ритуалы, - но гораздо более подробно и она, наконец, смогла получить точное представление о некоторых тонкостях культуры чистокровных. Судя по тому, что здесь было написано, Гермиона задалась вопросом, должно ли это быть своего рода манифестом. Стрелки на часах неумолимо шли вперед, пока она продолжала читать. На середине ей бросился в глаза отрывок:

«Самое заметное различие между волшебником, который верен своей миссии, и волшебником, который ее предает, заключается в знании фундаментальной важности нашего существования. Поскольку магия стара, как сама земля, так же стара и наша связь с ней. Мы были избранны. Наш дом - символ нашего богатства, поэтому мы должны развивать и защищать его, поскольку другие будут стремиться захватить его. Наши ведьмы - основа наших семей, поэтому мы должны одевать, кормить и поклоняться им. Наши дети - хранители нашей чистоты и репутации, поэтому мы должны направлять их по жизни, пока они не заключат успешный союз. Крайне важно не поддаться искушениям- мы должны громко и с гордостью говорить о нашем происхождении, чтобы другие знали о наших ценностях. Мы должны управлять всеми институтами, влияющими на наше общество, чтобы гарантировать выживание нашего народа. И, прежде всего, мы должны защитить наш мир от вторжения нечистых сил.»

Читая это, Гермиона постоянно думала о Малфое и его намерении подарить ей книгу. Она надеялась, что он не пытался вызвать у нее сочувствие. Потому что она определено не чувствовала его. Но Гермиона увидела его в другом свете, возможно, впервые. Если мальчика воспитывают в убеждении, что ненависть к меньшинству - единственный способ защитить свой народ,«может ли он на самом деле поступать иначе?» — спросила она себя. «Конечно, он может,» — подумала она, спохватившись. Мы ожидаем, что каждый отбросит свои предубеждения, чтобы стать частью общества. Мы только что вели войну из-за этого. Гермиона наконец закрыла книгу и глубоко вздохнула. Выглянув в окно, она с удивлением поняла, что уже утро - она не проводила всю ночь за чтением с тех пор, как сдавала СОВ. Гермиона подошла, чтобы положить книгу на прикроватный столик, но остановилась и снова открыла ее обложку. Она провела пальцем по тисненому фамильному гербу и мелким шрифтом выведенным буквам под ним. «Предки Малфоя, должно быть, переворачиваются в гробу прямо сейчас,» — подумала она. Именно эта мысль побудила Гермиону встать с кровати и схватить свой экземпляр «Вопроса о культурной идентичности». Она достала из ящика рулон крафт-бумаги, затем завернула в нее книгу, перевязав упаковку бечевкой. Она отнесет ее в совятню в Косом переулке позже утром. «Никогда не знаешь наверняка, — подумала она. — Может быть, он чему-нибудь научится.»

***

Драко в отчаянии запустил пальцы в волосы. Он хмуро уставился на книгу в своей руке, взмахнув палочкой, чтобы перейти к следующей странице. Многие термины сбивали его с толку, а необычный выбор слов автора создавал ощущение, что книга написана на другом языке. Тем не менее, он не бросил чтение. — Что ты читаешь? — спросил низкий голос. Драко резко выпрямился, книга выскользнула у него из рук и с громким стуком приземлилась на пол. — Черт возьми, Нотт, — сказал Драко. — Откуда ты взялся? — Из Камина. Тео наклонился, чтобы поднять книгу, но Драко перехватил ее прежде, чем тот успел бросить на нее хотя бы беглый взгляд. — Почему ты такой нервный? — На этот раз я собираюсь установить чертовы чары, я серьезно, —рявкнул Драко. Тео закатил глаза. — Ты угрожаешь сделать это каждый раз. Драко бросил книгу в ящик стола, затем закрыл его и подошел к своему креслу за письменным столом из вишневого дерева. Тео уже удобно развалился в кресле перед ним. — Не затруднит ли тебя сказать мне, чему я обязан твоим неприятным присутствием? — Что ты читал? — снова спросил Тео, закидывая ноги на стол. Взмахом руки Драко немедленно сбросил их, заставив Тео хрюкнуть. — Что на этот раз? - спросил Драко. — Выкладывай. — Ладно, — вздохнул Тео, скрещивая руки на груди. — Я прячусь от Пэнси. — Что ты теперь натворил? — Абсолютно ничего! Она просто сумасшедшая. Прошлой ночью она прислала мне Громковещатель, напугав меня до чертиков, —сказал он, повысив тон и громкость своего голоса. — Я принимал ванну, и мой бокал бренди Dragon Barrel упал в воду, устроив гребаный беспорядок. Мне пришлось снова принять душ. Она испортила мое время наедине с собой. Драко усмехнулся. — Из-за чего она так разозлилась? Тео закатил глаза. — Что-то насчет того, что я потакаю Грейнджер. Как будто у меня есть какой-то другой выбор, я не планирую оставаться в этой чертовой программе вечно. — И ты думаешь, что приехать сюда - разумная идея? Ей не потребуется много времени, чтобы выяснить, куда ты ушел. — Кажется я мог послать ей сову с просьбой встретиться в Дырявом котле, — он посмотрел на часы, — и она, возможно, уже добирается туда, а я, конечно, не собираюсь там появляться. — Это самая глупая вещь, которую ты когда-либо делал, а это о чем-то да говорит, — сказал Драко, забавляясь. — Громковещатель - ничто по сравнению с тем, что она сделает, когда узнает, что ты ее обманул. Тео скрестил руки за головой и озорно улыбнулся ему. — Я мог также отправить Кирану Эйвери сову, чтобы назначить встречу с ней там. Дафна сказала мне, что Пэнси влюблена в него уже несколько месяцев, — сказал он с гордостью в голосе. — Эйвери? Киран выглядит так, будто гиппогриф наступил ему на лицо. — Он также унаследует половину магазинов Косой аллеи, — сказал Тео. — Красота непостоянна, но полный сейф - это дар, который не иссякнет. Драко ухмыльнулся. — Пэнси всегда была дальновидна. — сказал он. — Вернее, ее мать. — Конечно, — сказал Тео, — но я подумал, что, если ее хорошенько трахнут, она отвяжется от меня. — Теодор Нотт, — сказал Драко, — да ты коварный ублюдок. Но, может быть, в тебе есть что-то от гриффиндорца, делающего ставку на мизерный шанс, что Эйвери хорош в постели. — Ты называешь это глупостью, я называю это просчитанным риском. Я в любом случае рискую, — сказал Тео. — Я бы тоже предложил тебе свои навыки сватовства, но не думаю, что они тебе нужны, — многозначительно сказал он, приподнимая брови и смотря в сторону Драко. Глаза Драко сузились, и Тео встал со стула, пятясь от стола. — О чем ты? — спросил Драко. — Мне показалось, что в последнее время ты избегаешь собраний, —сказал Тео. — Кажется, ты подружился с Грейнджер. Челюсть Драко дернулась. — Нотт, тебе сегодня утром кто-то подсыпал в чай зелье болтливости? — выплюнул он, наблюдая, как его друг подошел к камину. — Ты говоришь глупости. — Просто говорю, что вижу, — пожал плечами Тео, беря горсть летучего пороха. — Кстати, как к тебе в руки попала маггловская книга? Прежде чем Драко успел придумать ответ, Тео шагнул в камин и, ухмыляясь, помахал рукой на прощание. — Чертов ублюдок, — прошипел Драко.

***

Большая фотография в рамке, приколотая к стене за столом Хьюмана, была перекошена. Взгляд Гермионы продолжал блуждать по ней. На фотографии Шеклболт и Хьюман пожали друг другу руки, затем вместе направились к входным дверям центра. Гермионе не терпелось вынуть палочку и поправить рамку - это заняло бы полсекунды, и она не понимала, почему Хьюмана это не беспокоит. «Я схожу с ума,» — подумала она, едва слушая, как он разглагольствует об исключительной работе Гермионы в центре. «Он даже не знает, чем я на самом деле занимаюсь». Даже если бы Гермиона просто помогала Картвелл, как полагал директор, все комплименты звучали бы как лесть. — Конечно, мы невероятно гордимся работой, которую вы здесь выполняете! То, что вы и ваши друзья поддерживаете ЦПР, так много значит для Министерства! — закончил он, выжидающе глядя на Гермиону. Гермиона изобразила улыбку. Она прочистила горло, прежде чем сказать, — Я рада, что мою работу ценят. — Это больше, чем просто работа! Это миссия! — сказал Хьюман слишком высоким голосом. — И для нас важно, чтобы все знали об этом. — У широкой публики есть много причин гордиться достижениями Центра, — сказала Гермиона, продолжая улыбаться. — За последние несколько лет в Волшебном мире только и говорят о политических инициативах. Ничто больше не ускользает от внимания общественности. Это отличное развитие событий. — Конечно, и Министерство очень заботится об общественном мнении, — с энтузиазмом кивнул Хьюман, — что подводит меня к причине, по которой я, собственно, и вызвал вас сюда. — М? — спросила Гермиона. — Я думала, вы просто хотели сверить часы, так сказать. — Простите? — спросил он, нахмурив лоб. — Прошу прощения, — быстро сказала она, — это маггловская поговорка. Хьюман рассмеялся - слишком громко и слишком продолжительно. Гермиона поерзала на стуле, ее взгляд вернулся к покосившейся раме. — Вы забавная, мисс Грейнджер! — сказал он, все еще посмеиваясь. Он схватил свою кружку со стола, взглянув на Гермиону поверх края, когда подносил ее к губам. — Ваше чувство юмора пригодится вам, когда вы будете общаться с прессой на вечеринке в честь годовщины Святого Мунго на следующей неделе. — Что, простите? — нахмурилась Гермиона. — Не помню, чтобы я получала приглашение. — Прошло четыреста лет с тех пор, как больница открыла свои двери для первых пациентов! Они устраивают вечеринку, чтобы отпраздновать ее достижения и, конечно, выразить свою благодарность целителям. Разве это не захватывающе? — Гермиона открыла рот, но Хьюман продолжил говорить. — Это огромное событие для волшебного сообщества, и вы идеальный человек, чтобы представлять ЦПР. — Я не думаю, что это было бы уместно, сэр, — сказала Гермиона. — Я начала работать здесь чуть больше месяца назад. Я уверена, что есть люди, которые работают здесь с самого начала, и для которых это было бы честью. — Я, конечно, тоже там буду! — сказал Хьюман, ставя кружку на стол. — Вы бы получили приглашение в любом случае. — У меня такое чувство, сэр, что мы не совсем понимаем друг друга, — сказала Гермиона, изо всех сил стараясь сохранять вежливость. — Почему бы вам не пригласить мисс Картвелл? — предложила она. — Она проходила там стажировку, так что, вероятно, хорошо знает персонал Святого Мунго. — Картвелл - ценный член нашей команды и она согласилась бы, что вы лучше подходите на эту роль, — сказал он. Он потянулся, чтобы вытащить конверт из-под стопки пергаментов, и сунул его ей в руку. — Я настаиваю, мисс Грейнджер. Гермиона неохотно взяла конверт. Когда она это делала, у нее возникло неприятное ощущение, что ее используют. — Если вы настаиваете, — пробормотала она. — Великолепно! Вы отличный командный игрок, мисс Грейнджер, именно такого отношения мы ждем от всех, — сказал Хьюман, повысив голос от энтузиазма. — Так вот, имейте в виду, что на этом мероприятии к вам, скорее всего, обратятся репортеры, поэтому важно ... — он помедлил, прищелкнув языком, — …проявлять осмотрительность, когда речь заходит о таких инициативах, как программа реабилитации. Гермиона нахмурилась. — В прессе уже много писали о программе реабилитации. — И все это отражает идею, которую мы пытаемся донести до вас, мисс Грейнджер, — сказал он, теребя галстук. — Министерство глубоко озабочено тем, чтобы Волшебная Британия стала более прогрессивным обществом. Мы позаботились о том, чтобы начать этот путь с программы реабилитации, — его слова прозвучали так, словно были взяты из правительственной брошюры. — Мы добиваемся прогресса, и это то, что люди должны знать. Гермиона прикусила нижнюю губу, делая паузу, чтобы собраться с мыслями. — Я сделаю все возможное чтобы представить ЦПР наилучшим образом, директор Хьюман, — медленно произнесла она, убедившись, что смотрит ему в глаза, — но я не собираюсь лгать о том, чем я здесь занимаюсь. Хьюман одарил ее улыбкой, которая не коснулась его глаз. — Мисс Грейнджер, я уверен, вы понимаете, что… — начал он, когда Гермиона встала со стула. — Я понимаю, директор. Но я уверена, что вы также понимаете, к чему я клоню, — сказала она. — Было приятно поговорить с вами. Я могу вам еще чем-нибудь помочь? —Нет-нет, — сказал он, торопливо собирая какие-то бумаги. — Верно. Конечно, конечно. Хорошего рабочего дня, мисс Грейнджер. — Вам тоже. Гермиона сунула конверт в сумочку, прежде чем повернуться. Закрывая за собой дверь кабинета, Гермиона почувствовала странное спокойствие. Осознание того, что она в кои-то веки смогла постоять за себя, поселилось у нее в груди, как бабочка, хлопающая крыльями. Если бы ей пришлось, она бы ушла, но сделала бы это на своих условиях.

***

Гермиона сидела на садовых стульях в кафе рядом с ЦПР, перед ней на столе стояло полпорции томатного супа. У Гарри был выходной, и она старалась скоротать время, прежде чем вернуться в их квартиру. «Я не тяну время, — твердо подумала она про себя. — Я даю ему пространство для уединение. Дело не в том, что в последнее время квартира кажется слишком тесной для нас обоих.» Сейчас, находясь дома, приходилось избегать друг друга и мириться с неловким молчанием. Как будто она и ее лучший друг больше не на одной волне. Она смотрела на Гарри, и ей безумно хотелось поговорить с ним, отчаянно желая внести ясность, вернуть хотя бы подобие того утешения, которое он когда-то дарил ей. Но что-то останавливало ее каждый раз, когда она настраивала себя на разговор. Возможно все было в том, что он тоже казалось не пытался все наладить, и, что еще хуже, он выглядел так, словно и не хотел этого. Она держала в руках номер журнала Змеиный Телеграф, который Блейз Забини основал через несколько месяцев после окончания войны. Гермиона знала, что она не была целевой аудиторией Забини - ни слизеринка, ни чистокровная - каждый выпуск Гермиона покупала скорее из болезненного любопытства, чем из реального интереса. Но время от времени точка зрения на освещаемые события удивляла ее. В статье Сары Спадмор проницательно и удивительно беспристрастно обсуждались последствия повышения Гарри. Тогда, в Хогвартсе, она бы никогда не заподозрила, что Забини станет ее источником информации в альтернативных СМИ. — Принцесса Гриффиндора читает Змеиный Телеграф? Гермиона медленно подняла глаза и увидела самодовольное лицо Драко Малфоя. На нем были черные солнцезащитные очки, цвет оправы резко контрастировал с его бледной кожей. Гермиона скривилась от отвращения. «На улице даже не солнечно». — Кто-то раздавал их возле каминов, — холодно ответила она, наблюдая, как он взял стул из-за пустого стола позади себя. — О, пожалуйста, почему бы тебе не присесть? — Спасибо, — ответил он, расслабляясь в кресле. — Я предполагал, что ты читаешь только публикации, в которых вам лижут задницы. В общем-то любой другой журнал, кроме этого. — Это больше похоже на тебя, чем на меня, но в наши дни ни один журнал не отзывается о тебе в положительном ключе, не так ли? — спросила Гермиона. — Тебе что, больше некуда пойти? Я пытаюсь пообедать, а от твоего лица у меня пропадает аппетит. Малфой усмехнулся. — В этом ужасном месте? Здешняя еда на вкус как ушная сера тролля, Грейнджер. Лучше уж съесть размякшие чипсы из Кабаньей головы. Но то, что у тебя ужасный вкус, меня совсем не удивляет. Ты, наверное, слишком долго питалась объедками со стола Уизли, чтобы заметить разницу. — Если ты здесь для того, чтобы оскорблять моих друзей, тебе лучше уйти, пока я не прокляла тебя у всех на глазах. Малфой только усмехнулся в ответ. — Тебе не надоело защищать этих крестьян? — спросил он. Гермиона скептически посмотрела на него. Малфой ... подшучивал над ней. Несмотря на все что он сказал, в его словах не было настоящей злобы. Он скорее развлекался, подначивая ее, и словно он просто не знал, как вести себя с ней иначе. Она не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь разговаривала с ним без оскорблений и проклятий. Это сбивало с толку, и заставляло ее нервно покачивать ногой. — Ты искал меня, Малфой? — спросила она, закрывая журнал и кладя его на стол. — О, не льсти себе, Грейнджер, — сказал Малфой, снимая очки и вешая их на мантию. — Я был в ЦПР на обязательной оценке для программы у Картвелл. Ты не такая уж особенная. Гермиона поджала губы. — Я не знала, что Картвелл вызывала тебя для индивидуальной оценки. — О, наша заучка чего-то не знает? Должно быть, ад только что замерз, — он ухмыльнулся, когда она сморщила нос. — Я прочитал кое-что из той книги, которую ты под таким жалким предлогом подкинула в мой дом. Это кстати твоя сова, Грейнджер? Бедное создание выглядело полуслепым, и заставлять его летать куда бы то ни было - следовало бы расценивать как жестокое обращение с животными. — Я одолжила эту сову в общественной совятни в Косом переулке, — сказала она, слегка оскорбленная обвинением. — Ты читал книгу? — Я только что так и сказал. Они смотрели друг на друга целую минуту, ни один из них не желал первым продолжать разговор. «Это нелепо», — подумала Гермиона, затем выдавила из себя вопрос. — Итак, что ты думаешь? Очевидно, Малфой просто ждал, когда она спросит. — Я понятия не имею, что это постмодернистское, просветительное дерьмо должно значить, но, честно говоря, я потрясен, узнав, что магглы презирают некоторых людей из-за таких глупых вещей, как цвет кожи. — А-а-а, — Гермиона прищурила глаза. — Можешь ли ты представить, чтобы один человек дискриминировал другого за что-то, на что тот не может повлиять? — Я не проводил параллели, — отрезал он. — Я просто прокомментировал тот факт, что они явно нецивилизованные существа. — Темнокожие магглы были порабощены на протяжении веков. Их пытали и насиловали. Это было ужасно, — сказала Гермиона, наблюдая за его реакцией. — Моих предков буквально оторвали от их культуры, родины и семей, привезли в британские колонии, чтобы они служили, пока не умрут. Предки моей бабушки были детьми рабов, она часто рассказывала мне истории об этом. — Это просто варварство, Грейнджер, — сказал Малфой, звуча искренне потрясенным. — Я не сомневаюсь, что Волан-де-Морт планировал сделать что-то подобное с магглорожденными. Малфой ответил не сразу. Гермиона увидела, как дернулся его кадык, когда он сглотнул. — Какой был смысл давать мне эту книгу, Грейнджер? — сказал он наконец. — Там все время упоминалось о самоидентичности. Что показалось мне весьма жалко и мелочно для такой зубрилы, как ты. — Тем не менее, ты продолжил читать ее, — вздохнула Гермиона. — Я думала, ты поймешь, что там говорится о запутавшихся личностях с противоречивыми взглядами. — Прошу прощения? — удивленно переспросил он. — Я не запутался. — Ну, вот ты, предположительно фанатичный чистокровный, болтаешь с магглорожденной о военных преступлениях магглов. — он открыл рот, чтобы ответить, но она продолжила прежде, чем он успел ее прервать, — Я не говорю, что ты не фанатичный чистокровный, но ты также дал мне - прости, одолжил мне - книгу, к которой, я уверена, твоя семья не хотела бы, чтобы кто-то вроде меня прикасался. — Я думаю, ты неправильно истолковала мой... Она продолжила. — Ты должен был быть безжалостным Пожирателем Смерти, но ты не убил Дамблдора, когда у тебя был шанс. Малфой просто посмотрел на нее. — Тебе нужно перестать считать меня лучше, чем я есть на самом деле, это ты у нас спасительница заблудших душ, Грейнджер. Я всего лишь достаточно рассудителен, чтобы не марать руки. — Не льсти себе, — отрезала она. — Я просто говорю, что ты подходишь под описание, но если тебя так оскорбило мое предположение, забудь, что я сказала. Ты слишком ранимый для столь рассудительного человека. Малфой отвернулся от нее, явно находя прохожих более интересными, чем их разговор. Гермиона взяла журнал, решив, что разозлила его достаточно, чтобы он встал и ушел. Гермиона не отрывала глаз от страницы перед собой, но не понимала ни слова из прочитанного, слишком явно ощущая его присутствие, чтобы сосредоточиться на чем-то другом. Она почувствовала жжение под кожей, непреодолимое желание поднять глаза и посмотреть на него. Когда он, наконец, встал, Гермиона испустила вздох, который, казалось, она сдерживала часами. Уходя, Малфой ничего ей не сказал, и Гермиона позволила себе оторвать взгляд от Змеиного Телеграфа. Она подтянула к себе забытую тарелку с супом, пробормотала согревающее заклинание и отправила в рот полную ложку густой красной жидкости. «Мерзавец был прав, — подумала она, — наверное, именно такой должна быть ушная сера тролля на вкус». — Черт возьми, Грейнджер, ты действительно ешь эту штуку? Гермиона так сильно испугалась, что уронила ложку в тарелку, от чего капли супа расплескались по столу и, к ее стыду, скатились по подбородку. Гермиона что-то проворчала себе под нос, неохотно принимая носовой платок с гравировкой Малфоя. — Ты грациозна, как стадо кентавров, — сказал он, с отвращением сморщив нос. — Ты меня напугал! — сказала она, махнув рукой в сторону стола. — Уходи, Малфой. — Ты читала книгу, которую я тебе дал? — спросил он. Гермиона испустила вздох, который намеренно растягивала дольше, чем это было необходимо, пытаясь показать ему, что ее крайне смущают его попытки заговорить с ней. — Может да, а может нет. — Это значит, что прочитала. — О, как будто ты что-то знаешь обо мне. — Ты просто из принципа споришь со мной? — Кто бы говорил! - рявкнула она. Гермиона приказала себе уйти. «Но это твой первый интересный разговор за бог знает сколько времени, — подсказал ей внутренний голос. — Его шутки достаточно безобидны и на самом деле иногда даже забавны». Гермиона расправила плечи и посмотрела на него в ответ. Малфой держал в руках чашку кофе. Он ухмыльнулся, заметив ее взгляд. — Хочешь? — Ты угощаешь? - спросила она. — Конечно, нет, купи сама. У тебя есть работа. Он действительно рассмеялся, когда увидел ее лицо. Манеры, которые привила ей мать, были единственным, что удерживало Гермиону от того, чтобы показать Малфою средний палец. — Что насчет книги? Гермиона облизнула губы, постукивая пальцами по столу - она могла бы аппарировать прямо сейчас и оставить Малфоя сидеть в одиночестве. Еще на некоторое время она могла отложить размышления о том, что она попала в параллельную вселенную, где может спокойно сидеть и общаться с Малфоем. Гермиона почувствовала, как что-то нервное затрепетало у нее в груди. Их разговор навел ее на мысль о начале прогулки по незнакомой дороге - это, несомненно, куда-то их приведет. Осознание этого было одновременно волнующим и пугающим. Она не могла дать определение тому, что именно они делали, но Гермиона знала, что общаться с Малфоем было все равно что заходить в бассейн с ледяной водой - обязательно перехватит дыхание. «А, к черту все это», — решила она. А потом сказала, — Я прочитала твою чертову книгу. Единственное как можно было описать его улыбку- это оскал голодной змеи, наблюдающей за своей добычей. Это был только вопрос времени, когда она ее поймает.