На солнце нет темных пятен/ The light is no mystery

На Луну, за Иерусалим

«Мы побывали на Луне и все еще враждуем из-за Иерусалима. Позвольте мне сказать вам вот что: у меня больше одной грани, и не все эти грани прекрасны. Правда сложна. Она двухцветная, многоголосая, горько-сладкая, (…) Мне грустно и обидно, я хочу, чтобы все снова были живы. Я хочу больше ориентиров, меньше подводных камней. Я хочу быть благодарным, но мне трудно с этим смириться». — Черный телефон. Ричард Сикен.

***

Гермиона притормозила перед дверью, ее густые каштановые волосы были завязаны в узел на макушке. Она прижала ладонь к своему животу, в котором от волнения словно порхали бабочки. Без предупреждения маленькая рука легла на ее плечо. — С тобой все хорошо? — спросила Картвелл, понимающая улыбка застыла на ее лице. — Если ты не уверена, мы всегда можем… — Я уверена, — прервала ее Гермиона. — Я не буду винить тебя, если ты изменишь решение, — сказала Картвелл, ее глаза горели состраданием. — Я могу сделать это, Эдина, тебе не стоит волноваться, — заверила ее Гермиона. — Я знаю, что ты можешь, — согласилась Картвелл, а затем открыла дверь. Как только она это сделала, пять голов повернулись в их сторону. Слизеринцы были разбросаны по комнате. Булстроуд и Паркинсон в одной стороне, Нотт и Малфой в противоположном углу. Руквуд стоял, словно одинокий волк, у окна. — Доброе утро, — поздоровалась Картвелл. — Пожалуйста, сядьте на свои места. У меня есть для вас новости. Группа уселась на ближайшие к ним стулья, не заботясь о том, чтобы поздороваться в ответ. Гермиона подавила раздражение от такой грубости. — У нас с Гермионой был важный разговор на этой неделе, — начала Картвелл, скрестив руки. — Эта программа — не единственная инициатива в Центре, которая требует моего внимания. Из-за этого мы решили, что будет лучше, если я направлю свою энергию на что-то другое, — она остановилась, чтобы посмотреть на их лица, ее губы скривились от разочарования, когда не последовало реакции. — Но вам не нужно беспокоиться! Вы останетесь в надежных руках Гермионы Грейнджер. Это честь, которую, я уверена, вы не сочтете само собой разумеющейся. Гермиона впилась глазами в затылок женщины. Если ее разозлил комплимент Картвелл, она представляла, что группа злится намного больше. — Мой кабинет, конечно, будет открыт, если я кому-то из вас понадоблюсь. Давайте воспользуемся этой возможностью по максимуму, хорошо? — она закончила и повернулась, чтобы ободряюще улыбнуться Гермионе. — Удачи, — прошептала Картвелл и закрыла за собой дверь. Некоторое время, Гермиона смотрела в стену. «Ну, вот она я, — подумала она. — На самом деле, что плохого из этого может выйти?», — она прислушалась к своему дыханию и глубоко вдохнула. «Итак». Гермиона повернулась лицом к группе. Пять слизеринцев посмотрели на нее в ответ. На удивление, у них были нейтральные выражения лиц, как будто они все это время ожидали объявления Картвелл. Это нервировало. Гермиона собралась с духом, пытаясь поглубже спрятать в себе всякое проявление беспокойства. «Я прошла через слишком многое, чтобы бояться безразличия и того, что меня не любят», — подумала она. Она знала, на чьей стороне сила, и она была не в их руках. — Как вы знаете, я наблюдала за Картвелл эти несколько недель, — начала она, останавливаясь, чтобы посмотреть, не задаст ли кто-нибудь вопрос. — Вы меня не убедили. — Прости? — сказала Паркинсон, ее лицо исказилось в замешательстве. Ее мопсоподобные черты, обрамленные прядями темных волос, с возрастом несколько смягчились. Но презрение в ее глазах, как и всегда, притупило любые следы привлекательности. — Я сказала, что не убеждена, — повторила Гермиона. — Чего именно ты пытаешься добиться, пройдя через подобную программу? Ты не можешь просто так уйти с реабилитации по решению суда. — Кто ты такая, чтобы говорить, что я не заинтересована в этом? — спросила Паркинсон. Она оглянулась через плечо на остальных. — Мы все здесь, не так ли? — Я наблюдала за всеми вами, — твердо сказала Гермиона, — и я знаю, когда вы врете. — Провоцировать нас кажется довольно контрпродуктивным, — сказал Малфой, впервые признавая ее присутствие. Он расслабленно сидел на своем стуле, как будто был приглашенным сановником, которого она пришла развлечь. — Это не делает нас склонными выполнять твои приказы. — Обходительность до сих пор не работала, — сказала Гермиона, стараясь не критиковать Картвелл. — На мой взгляд, у вас есть два варианта: вы можете согласиться со всем, что я предлагаю, и получить шанс на освобождение в обозримом будущем, — продолжила она, сосредотачиваясь на том, чтобы не размахивать руками, — или вы можете сопротивляться и продлить свое пребывание здесь на неопределенный срок, — «Ну, мне нужно будет сначала обсудить это с Картвелл», — подумала она про себя. — И что конкретно ты предлагаешь? — спросил Малфой с ухмылкой на лице. — Для начала мне нужно, чтобы вы все встали, — произнесла она, надеясь, что они не услышали, что ее голос дрожит. Группа не отреагировала немедленно. Паркинсон кинула вопросительный взгляд на Малфоя, который он проигнорировал. Он смотрел на Гермиону, улыбаясь, бросая ей вызов, чтобы она еще раз попросила. Гермиона подождала еще немного, прежде чем повторить. — Я не припомню, чтобы у кого-то из вас были проблемы со слухом. Я попросила встать. В комнате была тишина. На мгновение Гермиона задумалась, что ей делать, если она не сможет заставить их слушаться. Придется ли ей угрожать им? Или, не дай бог, позвать Картвелл обратно? На удивление, Тео Нотт встал. Он убрал прядь волос со лба и посмотрел на нее с выражением, которое она не смогла прочесть. Малфой скрестил руки на груди. Гермиона наблюдала, как Нотт подошел к стулу Малфоя и подтолкнул его носком ботинка. Малфой посмотрел на него, стиснув зубы, прежде чем тоже встать. Остальная часть группы последовала за ним. — Ну? — рявкнул Малфой. Гермиона подняла палочку и направила ее на группу. — Что ты делаешь? — нервно спросила Паркинсон. — О, прошу, я не собираюсь ничего с вами делать. Гермиона плавным движением взмахнула палочкой, отчего стулья разлетелись в стороны. Слизеринцы отпрыгнули в сторону, когда стулья выстроились в ровный ряд перед ней. — Теперь вы можете сесть. Поколебавшись, они сели. Нотт выбрал место посередине. Не обращая на него внимания, Малфой сел на дальний стул в левой части комнаты. Паркинсон быстро последовала за ним, таща за собой Булстроуд. Руквуд был последним, кто нашел место, сгорбившись на оставшемся стуле в правой части комнаты. — Мы здесь, чтобы воплотить твои фантазии, а-ля учитель-студент, Грейнджер? — усмехнулся Малфой, вызывая смешки. — Конечно нет, — нейтрально ответила Гермиона. — Не то чтобы мне нечему вас научить. Но это не урок, я здесь, чтобы поговорить. — Прошу прощения, — в первый раз заговорила Булстроуд, ее голос был на октаву выше, чем нужно. — Можно к сути? — С радостью, — Гермиона взяла стул для себя и села, сохраняя осанку. — Я провела последнюю неделю с увлекательной книгой, — сказала она, поднимая палочку, чтобы вывести ее название в воздухе, слова летали перед ней. «Справочник Священного общества волшебников». — Вы читали ее? — спросила она их. — А ты? — усмехнулась Паркинсон. — Я точно знаю, что эта книга не продается. Гермиона опустила руку и слова исчезли. Она встала, направляясь к сумке, и открыла ее. — Ты об этой книге? — спросила Гермиона, держа ее в воздухе, чтобы группа увидела. Паркинсон резко вдохнула. — У меня есть свои источники, — сказала Гермиона. — По правде говоря, я годами задавалась вопросом, как люди, которые считают себя настолько развитыми, могли с такой легкостью зациклиться на невежестве. Но если родители читают своим детям такие книг перед сном, я думаю, что понятно, откуда это берется. Руквуд поднял голову, чтобы посмотреть на нее. — На твоем месте, я бы думал, что ты говоришь, грязнокровка, — сказал он холодно. — Кто-то вроде тебя не может понять старую магию, чтобы говорить об этом с нами. А некоторые из нас просто ждут повода, чтобы сорваться, — Гермиона подавила дрожь. В его словах она услышала какую-то глубоко укоренившуюся ненависть, которая напомнила ей о белой хрустальной люстре и каплях крови на ее коже. Ночь, Боги, непобедимый, бесстрашный, капитан. Она боролась с желанием одернуть свой рукав. — Использование этого слова в отношении меня квалифицируется как преступление в соответствии с Законом о магическом равенстве 1999 года, Руквуд. И я сомневаюсь, что угроза сотруднику ПРЦ поможет тебе избежать испытательного срока, — сказала она приятным голосом. — Я не припомню, чтобы ты был таким резким, когда Картвелл была здесь. — Картвелл не грязнокровка, — сказал Руквуд. В отличии от Малфоя и Нотта он не выглядел заинтересованным в ситуации. Его рука крепко обхватила колено, а челюсть была сжата. — Тем хуже для нее, — ответила Гермиона с улыбкой. Нотт засмеялся. — А сейчас, если мы можем продолжать, слышали ли вы что-нибудь о теории эволюции? — Я не слышал об этом, но если мы говорим об эволюции, я уверяю тебя, что маги более развиты, чем магглы, — сказал Тео, выпрямляясь на стуле. — Это высказывание тоже считается преступлением? — Как ты можешь быть так уверен? — возразила Гермиона, игнорируя его сарказм. — В этой книге совершенно четко говорится, что маги, рожденные в результате кровосмешения с магглами, через несколько поколений будут обладать существенно ослабевшей магией. Сейчас же, спустя сто лет после написания этой книги, мы пережили более чем достаточное количество поколений, чтобы опровергнуть это утверждение. — Это здравый смысл, Грейнджер, — сказал Малфой, глядя ей прямо в глаза. — Теория, которую ты упомянула, говорит о выживании наиболее приспособленных, не так ли? — На самом деле, это распространенное заблуждение, — сказала Гермиона. — Выживание наиболее приспособленных, по большей части, ключевая фраза. Основная предпосылка состоит в том, что до тех пор, пока вид способен размножаться и передавать свои гены, этот вид достаточно хорош для выживания. Это не значит, что наличие магических генов делает вас сильнее или более развитыми. — Ну, я могу, не задумываясь, привести в пример сотни ситуаций, в которых маги оказались более приспособленными к выживанию, чем магглы, — ответил Малфой. — Маги легко могут делать все, что умеют магглы. И мы можем делать то, чего никогда не смогли бы сделать магглы, например, исцелять людей или разводить магических существ. Гермиона усмехнулась: — Если бы ты только знал, на что способны магглы. — Мне ясно, почему мы спорим об этом, — сказала Булстроуд. — Магглорожденные не умеют уважать магию. Они не связаны с ней так, как мы. — Это еще одно избитое убеждение, не так ли? — сказала Гермиона. — Что магглорожденные не могут овладеть истинной, старой магией, как могут чистокровные? — Это доказанный факт, — ответил Руквуд, постукивая пальцами по колену. — Правда? — спросила она, останавливаясь перед Руквудом. — Лили Поттер была магглорожденной и ее магия была достаточно сильной, чтобы остановить Волан-де-Морта. Вот как Гарри выжил, чтобы победить его семнадцать лет спустя. Группа немедленно замолчала. Даже Малфой, который был более откровенен, чем она ожидала, казалось, колебался. Из своего угла комнаты он окинул проницательным взглядом остальных членов группы. — Темный Лорд был полукровкой, — сказал он небрежно. Остальные Слизеринцы повернули головы, чтобы посмотреть на Малфоя. Гермиона задумалась, оставался ли все еще предметом спора в кругах чистокровных статус крови Волан-де-Морта даже после его смерти. — И все же вы приняли его, как своего лорда, — сказала Гермиона, поворачиваясь к Малфою. Ее пристальный взгляд впился в него. — Разве он не ниже вас по положению? — Темный Лорд был наследником Салазара Слизерина, — пронзительным голосом сказала Паркинсон. — Этот разговор бессмыслен. «Для Пожирателя Смерти это почти как богохульство, — усмехнулась Гермиона про себя. — Если они говорят так после небольшого напора, очевидно, что на них недостаточно давили». — Итак, где же вы, ребята, проводите грань? — спросила Гермиона. — Допускается ли небольшое количество маггловской крови? Или нужно быть психопатом, чтобы заслужить эту привилегию? Паркинсон встала, ее щеки горели. — Я не останусь здесь, — сказала она. — Ты можешь занести это в мое личное дело. Мне насрать. Она, не дожидаясь ответа, покинула комнату. Звук захлопываемой двери эхом отозвался в теперь уже тихой комнате. Гермиона несколько секунд таращилась на закрытую дверь. Потом она повернулась, чтобы посмотреть на лица перед ней. На каждом из них отражалась разная степень раздражения. Выражение глаз Руквуда заставило Гермиону захотеть выхватить свою палочку. Тео выглядел смущенным, внезапно обнаружив, что пол — самое увлекательное изобретение в мире. Булстроуд, казалось, раздумывала, не последовать ли за подругой, переводя взгляд с Гермионы на дверь и обратно. Малфой… Малфоя она не смогла прочитать. — Я думаю, мы можем продолжить на следующей неделе, — сказала Гермиона. — Но у меня будет для вас задание. — Ты точно уверена, что это не фантазии студент-учитель, Грейнджер? — пошутил Малфой. Гермиона проигнорировала его. — Я хочу, чтобы вы все вспомнили что-то, что вам рассказывали о магглах и в чем вы не до конца уверены. Это может быть что-то, кажущееся вам смешным или даже отвратительным. — Ты считаешь нас идиотами, Грейнджер? Мы не дадим тебе еще причин, чтобы доложить на нас в министерство, — сказала Булстроуд, которая уже встала, чтобы уйти. — И какой смысл мне сообщать то, о чем я вас попросила? — сказала Гермиона. Внутренне она проклинала себя за то, что была слишком прямолинейной. Они никогда не поверили бы, что она она была искренней. — Я сомневаюсь, что ты здесь, чтобы помочь нам, — сказал Нотт. — Конечно нет, — рассмеялась Гермиона. Нотт выглядел удивленным. — Я знаю большинство из вас с тех пор, когда мне было одиннадцать, и вы не проявляли ко мне ни капли доброты. И я не настроена этого делать, — она остановилась, чтобы посмотреть на группу. — Но я не мелочная и буду выполнять свою работу должным образом. Или вы будете мне угрожать, как это сделал Руквуд? Тогда учтите, что вам придется столкнуться с последствиями. Я не собираюсь тратить время на расставление ловушек, в которые вы можете попасть. Против воли она поймала себя на том, что краем глаза смотрит на Малфоя. Она не знала его достаточно хорошо, чтобы оценить его действия и понять скрытый за ними смысл. Он не вел себя агрессивно, как тогда, когда они столкнулись в коридоре. На протяжении всей встречи он, казалось, забавлялся, готовый спорить с ней, не обижаясь ни на что из того, что она говорила. Она не могла разгадать его. Малфой повернулся к ней с непроницаемым выражением на лице. Может быть, он тоже не мог разгадать ее.

***

Впервые за все эти месяцы Гарри уже был дома, когда Гермиона вернулась. Он лежал на диване, подняв руку и держа над головой экземпляр еженедельника «Ловец». На обложке журнала была изображена Джинни Уизли, одетая в зелено-желтую форму Гарпий. Она держала метлу и улыбалась в камеру. — Скучаешь по ней? — спросила Гермиона. Гарри чуть не свалился с дивана. — О, Мерлин, — он рассмеялся вместе с Гермионой. — Не заметил тебя, — Гермиона прошла через комнату к дивану, сбрасывая его ноги на пол, чтобы освободить место и сесть. — Я уверена, ты был слишком погружен в чтение, — сказала Гермиона, наклонив голову в сторону журнала. — Она в Уэльсе уже почти месяц. Тебе следует съездить к ней. — Я не хочу отвлекать ее, — сказал он, проведя рукой по волосам. — Ей нужно сосредоточиться на тренировках. И у меня, на самом деле, нет времени, ДМП загружено больше, чем обычно, — плечи Гарри поникли, пока он говорил, и Гермиона заметила, каким уставшим он был. Его одежда и волосы выглядели неопрятными, как будто ни то, ни другое не мыли несколько дней. — Произошло что-то серьезное? Гарри сел. — Просто обычная суета в департаменте, ничего важного, — сказал он, ерзая на месте. Гермиона задумалась, стоит ли ей давить. Но она знала, что Гарри не будет откровенничать, если только сам этого не захочет. — Выглядит так, словно ты сблизился с Шеклболтом в последнее время, — вместо этого сказала она, вспоминая выпуск еженедельника «Ведьма». — Мы всегда были близки, — сказал Гарри небрежно. Он встал, оставляя «Ловца» на диване и направился к кухне, открывая холодильник и заглядывая внутрь. — Как работа в Центре, увлекательная? — произнес он. Гермиона издала смешок. — Увлекательная — не то слово, которое я бы использовала. Интригующая лучше бы подошло. — Достаточно интригующая, чтобы тебе было чем заняться в воскресенье, — сказал он. — Гарри, — сказала Гермиона, не в силах сдержать комок в горле. — Ты же знаешь, что я не поеду в воскресенье. Она услышала, как Гарри громко вздохнул на кухне. Она ждала на диване, когда он вернется в гостиную, держа в руках баночку шариков с корицей из «Сладкого Королевства». Он предложил ей, но Гермиона покачала головой. — Ты не можешь избегать Уизли вечно, ты же понимаешь? — сказал Гарри, прислонившись к стене, пока ел. Гермиона чуть не сказала: «Но могу попробовать». — Я никого не избегаю, просто у меня нет веской причины ехать туда, — соврала она. — Гермиона, — Гарри повторил ее тоном, — ты ездила со мной в Нору каждое воскресенье, еще до того, как вы с Роном даже подумали о том, чтобы быть вместе. Что изменилось теперь, когда это уже не так? Часть Гермионы хотела встряхнуть Гарри за то, каким тугодумом он был, не понимая, почему она чувствовала себя столь некомфортно. Пока она училась в Хогвартсе, Уизли стали для нее чем-то вроде второй семьи. Но после войны, после всего, что она пережила, она вдруг поняла, что больше не знает, как с ними общаться. И Молли, казалось, ни за что не смогла бы принять, что они с Роном никогда не будут вместе. Гермионе приходилось притворяться, что она не замечает ее вкрадчивых попыток совать свой нос в ее жизнь и их нынешние отношения с Роном. — Ты не замечаешь всех ее намеков на летние свадьбы, — сказала она устало. — Это все усложняет. Сколько раз я могу повторять, что не будет никакой свадьбы. Такое чувство, что она меня просто не слышит. — Миссис Уизли делает такие же замечания Джинни и мне, ты же знаешь, — парировал он, продолжая жевать. Гермиона сморщила нос. — Ты намеренно тупишь? — спросила она. — Вы с Джинни встречаетесь уже много лет. Мы с Роном однажды поцеловались и пару раз подержались за руки, — Гарри вздохнул. — Дело не в том, что я этого не понимаю. Но после всего, что случилось с Фредом, а потом Джордж… — Он сделал паузу. — Я думаю, что они просто пытаются сосредоточиться на хороших вещах, которые могут произойти в будущем, понимаешь? Так легче справиться с прошлым. Гермиона подавила укол вины внизу живота. — Я понимаю, Гарри, ты знаешь, что понимаю. Но воображение невозможных развитий событий только принесет огорчение всем. Гарри сделал паузу на середине пережевывания конфеты, казалось, размышляя, произносить ли что бы то ни было вслух, прежде чем пожать плечами. — Ты уверена, что этого не случится? — Я не буду говорить с тобой об этом еще раз, — сказала Гермиона, вставая и направляясь к себе в комнату. — Ну, Гермиона, не уходи. — Как получилось, что недалекий Рон Уизли оказался тем человеком, которого мне было легче всего убедить в этом? — пробормотала Гермиона, игнорируя протесты друга. Когда Гермиона дошла до спальни, она закрыла дверь и наложила запирающие чары. Только когда она сняла туфли и легла на кровать, Гермиона наконец позволила себе отпустить ураган эмоций, которые она игнорировала весь день. Ее встреча с бывшими Пожирателями Смерти оставила у Гермионы зудящее ощущение, как будто она слишком много времени провела на солнце, и ее кожа шелушилась, оставляя неприятное покалывание по всему телу. Ее разговор с Гарри только усилил это беспокойство, напомнив ей обо всех аспектах ее жизни, в которых творился бардак, и с которым она не знала, что делать. Несмотря на стресс, который она испытывала, работа была хорошим способом отвлечься, чем-то, что помогало убрать все проблемы в дальний ящик и притвориться чуть более собранной. Но после того, как она каждый день возвращалась домой, как только ее защита спадала, Гермиона чувствовала невероятную тяжесть своих обязанностей. Эта работа давала ей время для передышки, но в конце концов на нее обрушивалась еще одна волна. «Черт возьми, Гарри», — подумала Гермиона, раздражаясь все больше. Но больше всего она злилась на саму себя. Мяуканье Живоглота отвлекло Гермиону от мыслей. Она посмотрела вниз на кота, который уставился на нее со своего места. Она придвинулась ближе к нему на край кровати. Кот устроился рядом с ней и начал мурчать. Гермиона погладила его мягкую шерсть одной рукой, другой массируя лоб. Ее взгляд упал на книгу, лежащую на прикроватной тумбочке. Гарри дал и эту. Она вспомнила свою стычку с Малфоем, произошедшую больше недели назад. Она не придала значения его словам, но настойчивость Паркинсон в том, что эти книги не были легкодоступными, вызвала у нее желание узнать об этом подробнее. Гермиона провела пальцами по страницам книги, обращая внимание на желтоватый цвет бумаги. Этак книга была очень старой, пусть и хорошо сохранилась. На полях не было никаких заметок, но корешок был мягким от частого использования. Когда она добралась до внутренней стороны задней обложки, взгляд Гермионы остановился на трех словах, написанных в правом верхнем углу. Ее брови приподнялись в удивлении. «Род Малфоев», — прочитала она вслух. Она резко встала с кровати, задев Живоглота, который издал недовольное мяуканье. — Извини, я сейчас, — прошептала она, залезая в свою сумку, лежащую на ковре. Она порылась в ее содержимом, наконец вытащив «Справочник Священного Волшебного общества». Она вернулась на свое место на краю кровати с книгой в руке. Она быстро открыла ее в конце, находя те же написанные слова в правом верхнем углу. Что-то щелкнуло. Конечно, Малфой разозлился бы на нее за то, что она разгуливает с (ценными) вещами его семьи. Конечно, это задело, учитывая, что у него нет права голоса в отношении судьбы вещей, которые находились в его семье дольше, чем он прожил. — Ну, Живоглотик, — пробормотала она коту, — как именно твой дядя Гарри получил это, а?

***

— Я так устала от этого дерьма, — сказала Пэнси, резким движением руки задев стакан и разлив жидкость по столу. — Тебе лучше убрать это, — спокойно сказал Тео. — Этот стол стоил мне целого состояния. Французский винтаж, вяз, инкрустированный шерстью единорога. — Он просто ужасен, — сказал Драко со своего места позади Дафны. — Как будто интерьер Малфой Мэнора чем-то лучше, — ответил Тео, с обидой в голосе. — Твой дом похож на готический мавзолей. Драко усмехнулся. — Моя мать украшала его. А у тебя какое оправдание? — Эй, может кто-нибудь обратит внимание на мои слова? — перебила Пэнси. — Не может же быть, что я единственная расстроена из-за последнего собрания, — она взмахнула палочкой, убирая джин-тоник, который стекал по ножке стола. — Что случилось? — спросила Дафна. — Святая Грейнджер взяла на себя ведение нашей группы, — сказал Тео. — Как и следовало ожидать, власть уже ударила ей в голову. — Ты бы видела, как она смотрит на нас, Даф, — сказала Пэнси, изучая свои ногти. — Как будто мы грязь под ее дешевыми туфлями. Ты должна радоваться, что не участвуешь в этой чертовщине. Драко повернулся, чтобы взглянуть на Дафну. — И, все-таки, как так получилось? — Я не была Пожирателем Смерти, — сказала Дафна, посмотрев в глаза Драко. Тео рассмеялся. — Без обид, Пэнси, — Пэнси взмахнула палочкой и отпила напиток. — Как и Тео, и Пэнси. И Миллисента тоже ничего не сделала, только ее семья, и то, самую малость, — сказал Драко. — Может, как раз, поэтому, — ответила Дафна. — Моя семья полностью держалась в стороне от всего этого. — Какая разница, — сказал Тео, наполняя пустые стаканы Пэнси и Дафны итальянским вермутом из бутылки. — Мои источники говорят, что реабилитационная программа — не больше, чем политическая уловка. Я не удивлен, что это все уже летит к чертям. — Да, давайте все поверим так называемому «источнику» Тео, — сказала Пэнси. — У меня есть источники, — огрызнулся Тео. — Просто потому что у меня шире круг знакомых, чем у вас... — Он, вероятно, имеет в виду домохозяек среднего возраста, которых он трахает по выходным, — сказал Драко. Пэнси закатила глаза. — Это отвратительно, Тео, — с гримасой на лице сказала Дафна. — Хотя мои дела вас не касаются, — сказал Тео, совершенно не стыдясь, — и я не могу отрицать, что светские женщины являются хорошим источником информации, на этот раз вы ошибаетесь, — он глотнул вермута. — Знание — сила. — Звучит так, словно это сказала Грейнджер, — сказала Пэнси. — Люди, как Грейнджер, полны лаконичных высказываний, как это, — произнес Драко. Он облизнул губы, вертя в руках стакан. Он не сделал и глотка. «Черт, мне нужна сигарета». — Я не могу не согласиться с Ноттом о преимуществах сбора информации. — Спасибо, — сказал Нотт, взмахнув рукой в театральном поклоне. Дафна хихикнула. — Хотя, по большому счету, ты сплетник, — сказал Драко, уклоняясь от удара Тео. — Не переживай слишком сильно из-за этого, Пэнс. Она хочет разозлить тебя. Просто игнорируй ее так же, как и Картвелл. Они не могут держать нас на условно-досрочном вечно. — Но она не Картвелл, — ответила Пэнси. — Эта женщина не пыталась пересечь какие-либо границы. Грейнджер же копается в вещах, которые ее не касаются. Тео развернулся на стуле, чтобы лучше видеть Драко. — Ты ведешь себя так, будто не спорил с ней пол-встречи. Я годами не видел, чтобы ты говорил так много. Ты даже знал чертову теорию, о которой она болтала. Драко пожал плечами. — Нет ничего плохого в интеллектуальной перепалке, — произнес он. — Хотя тебе ли знать о таком, — Тео бросил на него возмущенный взгляд. Драко продолжил. — Кроме того, в отличие от Картвелл, игнорирование Грейнджер только усугубит ситуацию. Она копает все глубже. Нет ничего плохого в том, чтобы позволить ей поверить в то, что она на правильном пути. Я просто подбираю стратегию. Тео хитро улыбнулся ему. — Интересно, стоит ли за этим что-то еще? Драко закатил глаза. — Ты подловил меня, — сказал он. — Наша свадьба на следующих выходных, — Дафна рассмеялась, когда Пэнси тихонько взвизгнула. Драко поднес стакан ко рту и, наконец, сделал глоток вермута. «Ладно, может быть, Грейнджер интеллектуально стимулирует меня, — подумал он про себя. — Но я знаю, что лучше не рассказывать об этом Тео». По большому счету, в этом не было ничего особенного, и было нетрудно это признать, когда он в основном был погружен в бессмысленные разговоры своей компании. «Нет ничего плохого в том, чтобы спорить с ведьмой, — подумал Драко. — Нотт слишком любит совать свой нос в чужие дела».