Растущий вбок

В Лондон жара пришла в последнюю неделю июня, тогда как у Драко она началась на следующий день после вечеринки и до сих пор не спала. Ни духота на улице, ни давление со стороны ММК не могли замедлить расползающийся по его жизни туман по имени Грейнджер. Они проводили вместе каждую свободную минуту. Дни Драко были сосредоточены на том, чтобы поддерживать работу Отдела Тайн, усердно трудиться и производить впечатление на власть имущих, но как только он слышал стук в дверь, за которой его ждала Гермиона, он забывал про все свои обязанности. По понедельникам она просила Драко назвать вещи, которые он никогда не пробовал. И к выходным они выполняли большинство из них. Вместе с ней он выбирался из Лондона и ехал на поезде до случайного места назначения, не имея особой цели; терялся в городе и застревал на развилках, которых не видел прежде; ел сахарную вату до тех пор, пока его не начинало тошнить; путешествовал по затерянным туннелям метро; ходил на концерты и собирал вишню, чтобы полакомиться ей под звездами; участвовал в мастер-классах с профессиональными зельеварами и получал приглашение вернуться снова; наблюдал за редким явлением — народом Шелки, возвращающимся в море под полной луной; ездил на пассажирском сиденье, пока Грейнджер вела машину — охрипший от криков и полный решимости никогда больше не садиться с ней в эту консервную банку. Это был интересный опыт. Все это. Драко не нуждался в объяснении того, что он и так уже знал: именно так выглядела его жизнь без притворства. И даже в те моменты, когда с ним ничего особенного не происходило, он понимал, что живет по-настоящему. Просто делая то, что хотел. Исследуя то, что ему нравилось. Что он ненавидел. К чему он испытывал противоречивые чувства. Сегодня они катались по велодорожке в Бате. Жаркое июльское солнце скрывалось за облаками; влажный воздух гнетуще нависал над городом. Арендованные ими велосипеды и шлемы не пришлись Драко по вкусу. Он устал, был голоден и вспотел несмотря на охлаждающие чары, в то время как Грейнджер продолжала легко крутить педали. Они ехали медленно, с его скоростью, потому что, сколько бы Драко ни бегал, он не был готов проехать двадцать километров. Эта прогулка превратилась в его личный ад. Спустя какое-то время Грейнджер над ним сжалилась и, заметив что-то интересное, притормозила на обочине. Ее внимание привлекла цветочная полянка. Она слезла с велосипеда и потянулась к своей бисерной сумочке за камерой. Драко, тяжело привалившись к рулю, наблюдал, как она фотографирует пейзаж. — Моя мама любит эти цветы. Судя по всему, Гермиона добилась идеального снимка: она повернулась к нему и улыбнулась. Это была не первая ее улыбка за день, но она ощущалась иначе. Драко знал, что сгорает несмотря на отсутствие солнца. Грейнджер размахивала камерой в радостном волнении, и все, о чем он мог думать, не имело никакого отношения к тому, как распушились ее волосы от влажности или как она загорела за недели, проведенные на открытом воздухе. Дело было даже не в том, как она прекрасно выглядела. В тот момент он был счастлив только по одной причине: просто Гермиона была рядом.

***

Беда пришла раньше, чем ожидалось. Через четыре дня после велосипедной прогулки он встретился с восемью вкусами пирожных макарун. За полной коварства дегустацией скрывались люди, которым Драко доверял. Грег и Блейз. Оглядываясь назад, приглашение последнего к себе домой попробовать пирожные должно было навести Драко на определенные мысли, но фисташковый макарун был настолько божественен, что он потерял всякую бдительность и осознал, что вдыхает оружие самодовольства, только когда его табурет оторвали от пола и развернули. Его друзья стояли бок о бок. Единым фронтом. Блейз хрустнул костяшками пальцев. Грег направил на Драко палочку. Драко закончил жевать макарун. — Если это мои последние минуты, просто знайте… Я буду вечно преследовать вас обоих в облике очень раздражающего призрака. О, и сожгу свои терапевтические дневники. Гойл наклонил голову, как птица. — Что?! — Не позволяй ему сбить тебя с толку и сменить тему. Мы говорили об этом, Грег. — Верно, верно. — Он решительно вздохнул. Драко пристально посмотрел на так называемых друзей. — Что, черт возьми, происходит? — Грейнджер, — хором ответили они. Лучше бы Грег воспользовался чертовой палочкой. Это был идеальный момент для того, чтобы земля под ним разверзлась, но увы, Драко не был везунчиком. Оставалось притворяться дурачком. — И что с ней? — Не время для сглаживания углов или увиливаний, — отрезал Блейз. — Тебе она нравится. Драко поперхнулся воздухом. — Нет, не нравится. Вуд... — Ее бывший. Грег похлопал Блейза по плечу. — Ну, вообще-то у них вроде как действительно перерыв в отношениях. Выражение лица друга слегка посерьезнело. — Ты про то, что она хотела расстаться, а он ныл достаточно долго для того, чтобы разрыв можно было назвать перерывом? Все именно так и было, но Драко промолчал, надеясь, что друзья провалятся в кроличью нору семантики. К сожалению, Блейз ловко балансировал на краю. — Все дороги ведут к тому, что ты влюблен в Грейнджер. К чести Драко, он не терял попыток вывести корабль из бушующего моря в спокойные воды. — Я помолвлен, а условия брачного договора не позволяют к ней приближаться. Получилось так себе. Если уж на то пошло, то Гойл выглядел еще более испуганным. — Так ты не отрицаешь. — От… отрицаю. — Корабль Драко получил пробоину и быстро тонул; шансов на выживание оставалось мало. Куда, черт возьми, подевалась паника? Она всегда накатывала на него, когда дело касалось Грейнджер. Драко срочно нуждался в гипервентиляции и отключке, после которых урок был бы выучен: никогда больше не оставаться один на один ни с кем из друзей. Но, как назло, очередной нервный срыв не спешил реагировать на триггеры. Вероятно, для этого потребовалось бы, чтобы из камина внезапно вышла сама Грейнджер. Внезапно зрение Драко затуманилось. Вот оно. Блейз был просто в восторге. — Физическая связь запрещена, да, но эмоциональная? Драко отвернулся. — Хватит! — рявкнул Забини. — Я обращаюсь к нашему кодексу чести! — У нас нет никакого гребаного кодекса чести! Это побудило Блейза пошевелиться. Он пошел на кухню и, пошарив там какое-то время, вернулся с половником. — Теперь есть, и я его устанавливаю. — Половник?! Это так не... На секунду Забини стал похож на того, кто был готов выбить из Драко признание обозначенной кухонной утварью, однако он всегда был уравновешенным человеком. Ну, в основном. — Убеди меня. Оскорби ее. Это прозвучало как угроза. — Что?! — Оскорби Грейнджер. — Зачем это? — Потому что тогда мы узнаем правду, — пояснил Грег. Драко провел рукой по волосам и вздохнул. Он наговорил Грейнджер кучу оскорблений, когда они были в Хогвартсе, это не должно было быть сложно, верно? — Упрямая и надоедливая зубрила, всезнайка с неуемным любопытством и книжный червь; вечно носится со своими благими делами и глупыми существами и ... — Драко отчаянно пытался спастись. — У нее кошмарные волосы, и на пальцах пятна от чернил; она ростом с гнома, плохо обращается со своими растениями и... Грег шагнул вперед, словно осматривая тело на похоронах, и сочувственно похлопал Драко по плечу. — Как всегда говорит мой терапевт? Находясь здесь, Вы можете признаться в чем угодно, это место безопасно. — Частично. — Блейз вскинул обе руки, когда Грег бросил на него сердитый взгляд. — Я заключил пари с Падмой, и выгода от победы гораздо важнее для моего сексуального здоровья, чем конфиденциальность. — Патил знает? — Драко откинул голову назад. — Мне конец. Что-то грохнулось на пол. Он выпрямился и посмотрел на друзей — те завороженно уставились на перекатывающийся по полу половник. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять почему. Это было чистосердечное признание. Ухмылка Блейза стала зловещей. Грег ахнул. — Я не был до конца уверен, что прав. Драко закрыл глаза и решился сделать шаг навстречу новому эмоциональному потрясению. — Я буду говорить только в присутствии самого дорогого алкоголя из твоих запасов. Блейз щелкнул пальцами, и появилась бутылка с тремя стаканами. — Далмор. Шестьдесят второго года. Твой любимый.

***

Драко опрокинул виски на три пальца. Охренительно идеально. Пусть он потерял чувствительность языка, но, как ни странно, это было самое нормальное, что он ощутил за последние недели. Месяцы? Блейз не отставал от него, ухмыляясь, как чеширский кот. Грег попивал тыквенный сок. Это нервировало. — Как это произошло? — спросил Гойл. — Честно говоря, понятия не имею, — пожал плечами Драко, ослабляя галстук. — Нас поставили в пару на задание, и мы просто продолжили разговаривать после его завершения. И у нее, и у меня проблемы со сном, но в последнее время она начинает клевать носом, когда приходит, и иногда засыпает. Она... Друзья смотрели на него с разной степенью шока. Драко прочистил горло. — Как давно вы двое подозревали? — Со дня твоего рождения, — ответил Грег. Глаза Драко расширились, его охватил ужас от того, что его чувства оказались настолько очевидны. Блейз допил виски. — С прошлого августа. На мероприятии по охране природы. В тот же день, когда ты попросил меня о помощи. Я думал, ты делаешь это ради нее. — В первую очередь для себя. — Шокирующе. — Он достал из кармана кусок пергамента, скомкал его и поджег с помощью Инсендио. Через несколько секунд тот превратился в пепел и исчез. Драко моргнул. — Я готовился прочитать тебе лекцию о том, что изменения нужны ради себя самого, а не ради кого-то другого, и набросал соответствующие тезисы. Падма полагала, что это просто эволюция твоей лени, но я оказался ближе к истине. — Было бы гораздо проще, если бы я оставался все тем же нерешительным придурком, — вздохнул Драко. — Если бы я не вышел из летаргии и не начал беспокоиться о своем будущем. Я бы женился, обзавелся наследником и восстановил общественный имидж своей семьи. Это меньшее, что я мог сделать после всего произошедшего, но... — Я всегда задавался вопросом. — Блейз плеснул им еще виски на один палец. — Астория едва ли хранит в тайне тот факт, что встречается с Лавгуд. Ты мог бы легко сойтись практически с кем угодно, но... — Я не хотел, и мне было все равно. У меня не было желания поджечь наш брачный контракт, пока... — Оба его друга смотрели на него, как завороженные. Драко застонал. — Тебе необязательно нам все рассказывать, я просто рад, что ты на кого-то запал, — улыбнулся Грег. — А что Гермиона? — спросил Блейз. — Мы друзья, — пожал плечами Драко. Брови его друга взметнулись вверх. — Это она так сказала? — удивился Грег. — У меня нет причин думать иначе. — Ты абсолютно уверен? — Блейз постучал пальцем по столу. — Ты проводишь с ней ужасно много времени. — Да. Подожди, — нахмурился Драко. — Откуда ты знаешь, сколько времени мы проводим вместе? — Из контекста. Случайные наблюдения. Твои оговорки. Подслушивание. Список можно продолжать и продолжать, но ты, очевидно, не заметил самого главного. — А именно? — Того, как она на тебя смотрит. Драко кинул взгляд на Грега в поисках помощи, но наткнулся лишь на его широкую улыбку. — Она смотрит на меня так же, как на любого другого. Блейз долго его изучал. — Салазар! Да ты не шутишь! — Нет. — Драко начал испытывать беспокойство из-за ощущения, что что-то упускает. — Конечно, нет. Откуда тебе знать разницу? Ты ни хрена не замечаешь, даже собственных страданий. — Эй! Я бы попросил. Я хожу на терапию! — И советую продолжать. Тебе это нужно как никому другому. Я не собираюсь лезть в твои дела, — поднял руки Блейз в предупреждающем возражения жесте, — просто на случай, если тебе понадобится удалиться на морское побережье, как светской львице викторианской эпохи, чья меланхолия могла быть излечена только сменой обстановки, напоминаю, что владею домом на Мадейре. — Думаю, я и так неплохо справляюсь. Мне не нужны ни моря, ни нюхательные соли. Блейз так смеялся, что начал хрипеть.

***

Крокер практически кипел. Он мерил шагами кабинет, и его руки находились в опасной близости к голове, явно покушаясь на и без того редкие волосы. Драко не был дураком. Он осторожно дал знать о своем присутствии, тщательно подбирая слова. — Все в порядке, сэр? Вопрос вызвал у Крокера лающий истерический смешок. — Я забыл, насколько раздражающей может быть Хранительница Грейнджер. Гениальная, но упертая. — Вы правы, сэр. — Его нежные чувства к ней не отменяли объективную реальность. — Что случилось? — Я знаю, что Вы с ней близки, мистер Малфой, и если бы я мог, я бы заплатил Вам, чтобы Вы убедили ее выполнить просьбу ММК, прежде чем они урежут нам финансирование. Ах, это. После неудавшегося визита представителей комитета Драко получал от них все больше и больше писем: от хвалебных до профессионально лаконичных. Ответы Крокера на них были неизменно успокаивающими, но твердыми. Однако растущий бюджет Комнаты артефактов и Хранитель «Вечно запертой комнаты», который в последнюю минуту подал заявление на отпуск, по-видимому, довели главу Отдела до опасной точки кипения. К счастью, Драко пришел с решениями, а не с новыми проблемами. Для начала у него были ответы на дилеммы, с которыми они могли справиться. — Я могу взять на себя «Вечно запертую комнату», пока ее Хранитель в отпуске. У меня нет текущих проектов или срочных задач, которые могли бы отвлечь меня от обязанностей. — Это было бы отлично. — Кроме того, что касается ММК, я посмотрел цифры, сэр, и даже если они сократят финансирование, это будет стоить нам всего пять процентов бюджета. Мы можем легко компенсировать эту потерю за счет других спонсоров, заинтересованных в инвестировании в наши многочисленные исследования. Крокер взглянул на Драко. — Речь не только про деньги. Регулярное финансирование со стороны комитета подразумевает, помимо прочего, что они закрывают глаза на некоторые из наших наиболее спорных проектов. Например, на разлом в пространстве и времени, также известный как Вуаль. — И в их интересах продолжать это делать. Так же, как и финансировать нас. — Я в курсе, как и они, поэтому ММК просит Хранительницу Грейнджер явиться в их штаб-квартиру в августе. Сердце Драко замерло. — О. Шла вторая неделя июля. — Она проведет полтора месяца на закрытых заседаниях комитета, пока они расследуют ее заявления о запрете на внеэкспериментальное использование маховика времени. Драко подавил дрожь. — Хранительница Грейнджер знает? — Да. — Крокер ущипнул себя за переносицу. — И верная своей природе с нетерпением этого ждет. В этом-то и проблема. Драко ни капли не удивился. Выйдя из кабинета Крокера, он направился прямиком в кабинет Грейнджер. Нотт тоже был там, пытаясь убедить Гермиону отправить его вместо себя. — Нет, Тео. С правильной картинкой для публики, гарантиями и компенсациями ты согласишься с ними сотрудничать. — Грейнджер права. Они обернулись на комментарий Драко — уголки ее рта изогнулись, а Нотт выглядел сбитым с толку. — Я думал, ты готовишь отчеты. Под этим предлогом ты отказался идти со мной на обед. Драко сделал их на прошлой неделе. — Закончил пораньше. Во взгляде Тео мелькнуло подозрение. — Ладно, раз уж ты здесь, можешь убедить Гермиону отправить в Стамбул меня? — И лишить ее возможности терроризировать комитет не только из-за маховика, но и по причине всех ее обид на волшебный мир? — Драко посмотрел на Грейнджер, которая спрятала усмешку в кулаке. — Я пас. Она фальшиво ахнула. — Шесть недель в окружении самых могущественных волшебников в мире. Звучит как неплохой способ провести время. Даже с пользой. Драко был рад открывшейся для Грейнджер возможности, правда, но, как ни странно, уже начал по ней скучать. После долгой игры в гляделки Тео отступил. — Ладно. Тебе понадобится вся посильная помощь. Я соберу исчерпывающую информацию о временных воронках и нестабильности. Катастрофах. И тому подобное. Не слезай с этих ублюдков, пока они не запретят внеэкспериментальное использование маховиков. — Ты же меня знаешь. — Ухмылка Грейнджер стала совершенно безумной. — Надеюсь, они готовы.

***

В последний раз, когда Драко пресекался с Вудом, тот был воплощением горя, поэтому видеть его счастливое лицо при входе в паб оказалось весьма неприятно. Даже пугающе. Причина радости Вуда заключалась не только в возвращении в Лондон после того, как «Соколы» досрочно обеспечили себе место в плей-офф, заслужив неделю отдыха, и не в том, что его снова выбрали тренером сборной Великобритании по квиддичу. Нет, дело, как ни странно, было в Грейнджер. Вуд решил вернуть ее расположение и жаждал узнать, что они об этом думают. Поттер открыл было рот, но вместо того, чтобы что-то произнести, поспешил отпить пиво. Грег, которого Драко позвал с собой, так как Дафна встречалась тем вечером с сестрой, открыто уставился на друга — выражение лица Драко оставалось нечитаемым. Единственным, кто отреагировал на взволнованное бормотание Оливера, стал Тео — редкий участник их сборищ: — Ты хочешь устроить Гермионе сюрприз на день рождения перед ее отъездом в Стамбул… — Точно. — Вуд заказал всем еще по одной порции виски. — Мы отпразднуем это как конец нашего перерыва в отношениях. Драко сделал глоток, игнорируя взгляды, которые бросал на него Грег. Тео наклонил голову. — А Гермиона в курсе? Знаешь, отсутствие совместимости в паре не устраняется простым перерывом в отношениях. — Она согласилась не возвращаться к этой теме до конца сезона, а ее отъезд в Стамбул как раз совпадает с его окончанием. И так как Гермионы не будет в Лондоне в день ее рождения, я думаю, это хороший жест, чтобы продемонстрировать ей серьезность моих намерений. Я собираюсь позвать всех, включая моих родителей. Еще одно доказательство его заблуждения насчет Грейнджер. Тео попытался с ним спорить, но Поттер положил конец разговору. — Хорошо, мы придем. Его непроизнесенное «ради шоу» прозвучало довольно громко.

***

— Вуд решил закатить тебе в августе вечеринку. Драко выждал ровно пять часов после выхода из паба, чтобы рассказать об этом Грейнджер. Было уже два часа ночи, и та принесла с собой рабочие материалы, чтобы их разобрать. Сначала на ее лице отразилось замешательство, затем понимание и отчетливое напряжение. — А, это его ответ на мое заявление, что я уезжаю на шесть недель и не собираюсь говорить с ним о наших отношениях или об их отсутствии. Драко закатил глаза. Теперь все обретало смысл. Вечеринка была способом организовать такое пространство, в котором у Грейнджер не было бы возможности избегать Вуда и он мог бы убедить ее попробовать дать их отношениям еще один шанс. — Стоит ли мне… — Ничего не предпринимай. — Грейнджер побарабанила пальцами по столу. — На самом деле для меня это уже не новость. — Я бы спросил, как ты это выяснила, но я не задаю глупых вопросов. — Гарри. И твое утверждение ошибочно. — Ладно, я задам вопрос, который не будет глупым. Почему бы не попросить его отказаться от этой затеи? — Не пойми меня неправильно, я не против самого праздника. Я знаю, в какую игру играет Оливер, и не собираюсь ему поддаваться. Просто морально настроюсь на вечер в большой и шумной компании людей. И да, я действительно собираюсь хорошенько повеселиться. В конце концов, тридцать лет — это знаменательная дата, которую стоит отпраздновать, и, зная Оливера, там действительно будут все друзья и знакомые. — Тебе не нужно передо мной оправдываться. — Я в курсе. — Грейнджер пристально на него посмотрела. — Иногда я задаюсь вопросом, не распылена ли в воздухе вокруг тебя сыворотка правды. У меня не получается от тебя ничего скрывать, даже когда я не обязана или не хочу быть честной. Забавно, но он думал про нее так же.

***

Звонок Астории стал для Драко неожиданностью. Вскоре должна была прийти Грейнджер. Теперь, когда она уезжала в Стамбул, где проходила ежегодная конференция ММК, они проводили вместе каждый день, хотя никто из них не поднимал тему отъезда. Он разрывался между заклинаниями уборки, стараясь, чтобы все было идеально, и выбором подходящего гардероба, который успел сменить уже четыре раза. Обычно Драко отдавал предпочтение черному и темно-синему цвету, но одобрительные комментарии Грейнджер, приветствовавшие каждый его выход из привычного образа, заставили его рассмотреть и другие варианты. Сегодня вечером он был одет в серые брюки и повседневную белую рубашку, чувствуя себя не в своей тарелке. — Кто-то умер? Астория и Лавгуд были на Борнео, охотясь на акромантул, и ожидалось, что они не вернутся до сентября. Так что ее звонок был шокирующим и потенциально серьезным. Она громко вздохнула. — Я что, не могу уже позвонить своему другу? — Что? — отпрянул Драко, прищурив глаза и нахмурившись, пока не вспомнил, что Астория его не видит. — Зачем это? Ты почти никогда не звонишь. — А вот сейчас звоню. Просто хочу убедиться, что ты не одинок. — В этом нет необходимости. Я не одинок. Повисла продолжительная пауза. — А если бы был, ты бы мне сказал? — Нет. — По крайней мере, честно. Драко ничего не ответил, но улыбнулся. — Сосредоточься на своей цели. А я буду добиваться своей. Еще одна пауза. — Знаешь, я могла бы просто взять на себя ответственность. Мы с Даф не раз ссорились из-за этого договора и того, как он несправедлив по отношению к тебе. Я заверила ее, что ты положишь конец нашему соглашению, как только оно перестанет быть в твоих интересах. Год назад Астория была бы права. Теперь он не был так уверен. В дверь постучали. — Подожди. Драко пошел открывать. На пороге стояла улыбающаяся Грейнджер с коробкой пиццы. — Аргумент для нашего спора о самой вкусной начинке, — произнесла она в качестве объяснения. Он услышал, как Астория зовет его по имени. Улыбка Грейнджер померкла. — О, если ты не один… — Нет, это Астория звонит по каминной сети. Она на Борнео. Входи. Грейнджер долго смотрела на Драко, прежде чем принять приглашение. Она возилась на кухне, пока он заканчивал разговор. Казалось, она расслабилась только тогда, когда он вернулся. — Единственная идеальная начинка — та, в которой много сыра и пепперони. Грейнджер фальшиво ахнула. — А как насчет ананасов? За считанные секунды разговор с Асторией стал далеким воспоминанием. Как и мимолетное выражение лица Грейнджер, которое странным образом напоминало ревность. Наверное, у него просто разыгралось воображение. Когда пицца была съедена, спор закончился смехом, а победитель так и не был определен, Грейнджер начала собирать пазл, который она принесла несколько дней назад. Драко подумывал о вязании, но в итоге расположился на противоположной стороне журнального столика, наблюдая, как она выискивает угловые элементы. — Астория думает, что я одинок, — выпалил Драко. Он понятия не имел, почему или откуда взялись эти слова. — Проклятье! Забудь, что я... — Она права? — Грейнджер оторвалась от поисков деталей, приподняв бровь. — Да. Одиночество было его постоянным спутником, другом, а в чем-то и утешением. Но он ни разу не испытывал его рядом с ней.

***

Броклхерст пригласила его на встречу на следующий день. Драко сразу понял, что ничего хорошего его не ждет: она заварила чай. Для человека, который относился к нему только с профессиональной терпимостью, это было крайне тревожно. Хуже всего было то, что Броклхерст ждала, пока он сделает первый глоток, прежде чем заговорить. — У меня для Вас есть плохие новости и дерьмовые. С каких начать? Выпитый чай мигом осел в его желудке камнем, утягивая за собой на дно. Драко быстро тонул. — С дерьмовых. Лучше было сразу пережить худшее. — Я потратила месяцы на анализ каждого слова Вашего брачного договора. Думаю, я могла бы процитировать его с любого места. Для Вас это и преимущество, и недостаток. Основные пункты Вашего контракта содержат очень устаревшие формулировки о чистоте и прелюбодеянии. Наказания за нарушение договора суровы, но есть еще один небольшой пункт, в котором говорится, что если Вы не женитесь в течение определенного времени, то Вас в любом случае ждет выплата неустойки. — Какой крайний срок? — Конец этого года. Последний год первого десятилетия двадцать первого века. Драко застыл в ужасе. — Но я ведь читал контракт и... — Да, данный срок был скрыт в трех отдельных частях договора. — Броклхерст схватила свиток пергамента и указала на помеченные места. — Например, вот здесь написано «последний год». А если посмотреть сюда, то тут указано «первое полное десятилетие». — Затем она пролистала страницы почти к концу документа. — А вот в этом месте сказано «двадцать первый век». — Мои родители знали? — Вероятно, нет. Это стандартный контракт семьи Малфоев. Ваша мать добровольно предоставила свой, и я сравнила два документа. Формулировки абсолютно те же, за исключением того, что у нее указан конец двадцатого века. Я думаю, что у договора есть свой собственный таймер, основанный на времени его активации. Я уже видела такое раньше. Чрезвычайно сложная магия. Драко все еще пытался осмыслить услышанное. — Моя мать? — Да, миссис Малфой немного помогла. Эта новость сразила Драко наповал. Его реальность пошатнулась, но он сумел сохранить самообладание. — Значит, либо я женюсь в течение четырех месяцев, либо... что? — Вы все потеряете, и я не смогу это предотвратить. — Что Вы имеете в виду? Броклхерст села за свой стол. — Неважно, какой выбор Вы сделаете — лишение наследства, разрыв контракта или повторный брак — Ваш отец, как патриарх Малфой по крови, может одобрить, оспорить или выступить против Вашего решения. Мне придется вступить в схватку с его адвокатом по поводу законности расторжения Вашего договора или отделения от семьи, к чему я полностью готова. Я также могу сформулировать условия лишения Вас наследства, если Вы пойдете по этому пути и будете бороться за те активы, которые Вам предназначены или завещаны. Итак, у него было четыре месяца. Ему некуда было отступать. — Как мы это сделаем? Я бы предпочел чистое решение, чтобы все было оформлено на меня. — Я могу подать заявление немедленно. Это остановит тикающие часы контракта, но в зависимости от того, какую стратегию выберет Ваш отец, могут потребоваться годы, чтобы закрыть вопрос полностью. Я все еще веду переговоры о расторжении двух брачных договоров, которые унаследовала от предыдущего владельца юридической практики восемь лет назад. При мысли о том, как его жизнь стремительно пролетает мимо, Драко почувствовал накатывающие волны паники. Его ждали годы судебных тяжб и потерянного времени. Несмотря на кажущуюся апатию отца, Драко знал, что тот будет бороться до самого конца. Не из любви к нему, а из злобы и логики. Драко был единственным сыном. Последний Малфой по линии отца. Были и другие линии Малфоев, но ни одна из них не была такой чистой, как у их семьи. Чувства не имели значения, только наследие. — Вы уверены, что хотите это сделать? — уточнила Броклхерст, ее голос звучал скорее обеспокоенно, чем серьезно. — Контракт останется в силе, пока не будет полностью расторгнут. Будьте готовы к долгому ожиданию. Не нарушайте ни одного из условий, иначе Вы проиграете. Я могу договориться о снижении размера неустойки, но ненамного. И я ознакомилась с финансовыми отчетами Падмы. Вы ничего не можете оплачивать самостоятельно. На данном этапе ключ ко всему — сохранение конфиденциальности. Никому не говорите, что Вы задумали. Держите рот на замке и дайте мне делать свою работу. — Хорошо. Я согласен. Броклхерст вытащила чистый лист пергамента и начала писать. Декларация о свободе Драко была подана час спустя.