Растущий вбок

Астория и Драко смотрелись идеально. Она вернулась чуть раньше, как раз к напыщенному празднованию годовщины свадьбы его родителей. Чертовски удачно. Мероприятие проводили с размахом, что означало слишком много посторонних глаз и слишком много представителей прессы. Драко надел черную мантию, по просьбе матери зачесал волосы назад и не сказал ни слова о цыплятах-альбиносах с бриллиантовыми ошейниками, которые разгуливали по поместью, словно почетные гости. Однако для всех остальных это был серьезный повод для разговоров. Астория выглядела потрясающе в очередном платье матриарха Малфой: плотно облегающее фигуру, цвета королевского пурпура, с накидкой из тонкой полупрозрачной ткани. Чтобы избежать косых взглядов родителей, они танцевали шесть раз. Зал для приемов казался слишком маленьким, забитым гостями, среди которых были друзья семьи, высокопоставленные чиновники Министерства, школьные приятели Драко и все чертовы Уизли Британских островов. Все ради пиара. В течение последнего часа рука Драко обнимала талию все более раздраженной Астории. Они перемещались от гостя к гостю, благодарили за присутствие и удостоверялись, что тем удобно в новейшем крыле Малфой-мэнора. Гости в ответ отмечали их нежные отношения и «ярко сияющий свет любви», намекали на скорую свадьбу и шутили о том, что в следующий раз будут рады приглашению на их собственное торжество. Но Драко знал правду, скрывающуюся за фасадом: Астория едва могла вздохнуть в этом платье, поэтому ничего не ела. Каблуки были высокими, а сами туфли неудобными. Луне пришлось остаться в Бразилии, чтобы закончить бумажную работу — его невесту некому было поддержать. — Только немного позже, да, дорогой? — выдавила она улыбку, отвечая на очередной вопрос. — Да, — на автомате подтвердил слушавший вполуха Драко, так как его внимание было сосредоточено на картине, которую он видел тысячу раз прежде. Поттер болтал с улыбающимися мистером и миссис Уизли. Они всегда были с ним такими: поддерживающими и добрыми; присутствовавшими на каждом важном жизненном событии; гордыми за своего ребенка, как настоящие родители. Тео не привык к подобной заботе и поначалу чувствовал себя не в своей тарелке. Но они приняли его также тепло, как и в свое время Гарри. До этих пор Драко никогда об этом не задумывался. В чем заключалась разница между Поттером, который разбил сердце их дочери, и Грейнджер, которая разбила сердце их сына? Они никогда не отворачивались от золотого мальчика, но достаточно долго подвергали остракизму золотую девочку, так что к тому времени, как они попытались исправить свои ошибки, ущерб уже был нанесен. Что оправдывало разность в их отношении? — Драко, очнись. — Астория переместила вес с ноги на ногу. — Приближается фотограф. Словно по щелчку выключателя он встрепенулся и нацепил широкую улыбку, но как только снимки для завтрашнего номера «Ежедневного пророка» были сделаны, снова погас. Краем глаза он заметил, как Тедди пристально смотрит на Виктуар Уизли. Андромеда прошептала ему на ухо что-то, отчего волосы его племянника изменили цвет с раздраженно-оранжевого на довольный фиолетовый. Дети прекратили спорить, и Виктуар потащила Тедди в сторону своих родителей, которые были заняты разговором с Анджелиной и Джорджем. Драко не в первый раз за вечер встретился глазами с тетей, но не смог прочитать ее взгляд. Она не обменялись ни словом, кроме приветствия во время обхода гостей, когда Андромеда похлопала его по щеке и была единственной, кто приобнял Асторию. — Ты сегодня слишком задумчив, — внимательно посмотрела на него девушка. — Что занимает твои мысли? — А тебе не все ли равно? Выражение ее лица стало обиженным. — Нет, мне не все равно. Я твой друг и не могла не заменить в тебе перемены. — Я все тот же. — Это не так, — тихо произнесла Астория. — Что-то или кто-то пробудил тебя от сна. Я с удовольствием пожала бы этому человеку руку и купила бы ему выпить. Ты был явно раздражен семейством Уизли и смотрел на дверь, как будто ожидал, что кто-то войдет, но этого не произошло, и... — О чем ты толкуешь? — Драко наклонил голову, выражение его лица было пустым. — У меня никого нет. Ты, должно быть, спутала меня с Грегом, который без ума от твоей сестры. Астория ахнула, поднося обе руки ко рту. — Подожди, что? — Ты не знала? — Разумеется, нет, — она понизила голос. — Я бы сказала Дафне. — Зачем это? — Ты действительно ничего не замечаешь, да? — Она огляделась и улыбнулась. — Вытащи меня отсюда. Зачарованные швы этого платья вот-вот лопнут. — Если честно, — заметил Драко, провожая Асторию к выходу и оглядываясь по сторонам в надежде, что им удастся ускользнуть от ненужного внимания гостей, которые сделают неверные предположения о причинах их поспешного ухода, — тебя здесь вообще не должно было быть. — Вини во всем цилинь, которая попалась нам на глаза раньше срока, — пожала плечами девушка, когда они оказались в безопасности гостиной. Первое, что сделала Астория, — это заставила его расстегнуть на ней платье, пока сама шарила в сумочке в поисках уменьшенной сменной одежды. Ничуть не смутившись, она стала натягивать рубашку и джинсы прямо на глазах у Драко. Ему было все равно, но он из вежливости повернулся спиной. Как только Астория закончила переодеваться, появился домовой эльф с тарелкой еды. — Миссис Тонкс велела мне отнести это вам, мисс Гринграсс. — Благослови Салазар Андромеду. Моего любимого члена твоей семьи. Драко моргнул. — Прошу прощения? — Ты идешь в рейтинге сразу за ней, — похлопала его по плечу девушка. Она подошла к тарелке и вдохнула аромат еды, а затем с улыбкой повернулась к Драко, который все еще ждал объяснений со сведенными к переносице бровями. — Забавная история с Даф. Она ошеломляюще умна и сообразительна, когда дело касается всего остального, но совершенно слепа в отношении платонических и романтических жестов. — Какое это имеет отношение к... — У нее непереносимость глютена, и она не любит сладкое. Драко уставился на девушку широко распахнутыми глазами. — Постой, она ест выпечку Грега уже как минимум три года. — И уже как минимум три года страдает от вздутия живота и спазмов. Понимаешь, к чему я клоню?

***

— Ты снова хмуро пялишься на свой мобильный. Голос Грега прозвучал так резко, что Драко от неожиданности вздрогнул и смахнул телефон со стола, как будто это было нелегальное вещество, и Министерство внезапно нагрянуло с обыском. Телефон проскользил по деревянному полу и спрятался под диваном. Грег, качая головой, автоматически пошел за ним. Блейз приподнял бровь. — Все в порядке? — Конечно, — усмехнулся Драко. — Все отлично. — А ведь были времена, когда ты врал лучше, — вздохнул Забини. — Я превосходный лжец! Грег потрепал его по голове, как неразумного ребенка. — Конечно, конечно. Держи. Драко посмотрел на мобильный. Затем на Блейза, который взглядом подначивал его проверить экран снова. Он отказывался поддаваться на провокацию. Было легко изображать безразличие, пока он не заметил сидящую напротив Пэнси. Она выхватила телефон из рук Драко, неодобрительно цокнув языком. — Защищен паролем? Что ты скрываешь? — Мой план по завоеванию мирового господства? — невозмутимо предположил Драко. На самом деле, он надеялся на весточку от Грейнджер, которая все еще была в Коста-Рике. Драко знал, что она должна была вернуться через неделю, но после ее срыва звонил ей уже дважды, просто чтобы... — Мировое господство? Ну, все же лучше того, чем ты занимаешься сейчас, — заметила Пэнси. — Ты о чем? Я просто пришел за тортом. — И уже съел половину, — напомнил ему Грег, а затем пожал плечами. — Я могу сделать еще, если хочешь. — Перестань ему потакать. У него так зубы сгниют, — закатила глаза Пэнси. — А тебя вообще не бывает рядом. Ты появляешься и исчезаешь, когда тебе вздумается, в зависимости от того, с кем ты трахаешься в данный момент. По крайней мере, я последователен, — парировал Грег. Нехарактерно грубый ответ Гойла привлек к нему внимание остальных, отчего он покраснел и вспотел. Пэнси выглядела шокированной. — А с тобой что не так, дружище? — вопросительно поднял бровь Блейз. Но прежде чем Грег успел ответить, из камина, улыбаясь, вышла Дафна с коробкой в руках. — Я даже отсюда чувствую напряженную атмосферу. У вас тут все в порядке? — Ее улыбка тут же померкла. — Все в порядке, — хором ответили друзья. Грег бросился к девушке, чтобы забрать у нее коробку. Драко пару минут наблюдал, как Дафна сопротивлялась, заверяя парня, что ей не нужна помощь, а Грег застенчиво продолжал настаивать на своем. — Пожалуйста? — наконец искренне попросил тот. — Конечно. — Она улыбнулась ему, на ее щеках появился едва заметный румянец. — Спасибо. Драко снова проверил свой телефон. Ничего. — Не за что. — Грег огляделся. — Эээ… хочешь чаю? — С удовольствием. Он бросил коробку на журнальный столик и ринулся на кухню, чтобы принести Дафне напиток. Ее румянец был достаточно ярким, чтобы заслужить выразительные взгляды Пэнси и Блейза. Драко зевнул. Вот ведь дураки. Причем оба.

***

Грейнджер так и не объявилась. Это были десять тихих ночей. Не так чтобы Драко считал. Отсутствие звонков в первые дни имело смысл, поскольку она все еще была в отпуске, но тот факт, что Грейнджер не вышла на связь три дня назад, когда вернулась домой, вызывал вопросы. То, что он знал, когда она вернется домой, также тревожило. Он обращал внимание. Помнил. Был странно обеспокоен молчанием с ее стороны. Драко чуть было не позвонил ей снова, но остановил себя, понимая, что ведет себя нелепо и странно. Вместо этого он решил отправлять ей заметки совой. Не об их разговоре, а о случайных мыслях, которые приходили ему в голову.

***

Интересно, помогает ли агрессивное вязание снимать стресс. ДМ Ты никому не скажешь, но Дафна страдает от непереносимости глютена, потому что ей нравится Грег. Кто знал? ДМ Тебе лучше отрабатывать движения, потому что если ты будешь лениться, я лишу тебя звания партнерши по танцам. ДМ Я снова звонил тебе вчера вечером, но ты не ответила. Не заставляй меня спрашивать то, о чем я хотел спросить тебя последние несколько дней. Иначе вся моя репутация человека, способного думать только о себе, полетит к чертям. ДМ Я устал писать сам себе. ДМ Ладно. Твоя взяла. Ты в порядке? ДМ

***

Шел одиннадцатый час одиннадцатого дня. Ощущая тошнотворное чувство в животе, Драко пытался убедить себя, что он не облажался. Он в сотый раз перечитывал одну и ту же страницу романа, потому что никак не мог сосредоточиться. Он был в нескольких шагах от того, чтобы бросить книгу в камин, когда тот внезапно вспыхнул. — Драко, ты не спишь? Это был не первый раз, когда она назвала его по имени. Но почему-то именно сейчас он обратил на это внимание. И на то, что тошнотворное чувство испарилось, едва он услышал голос Грейнджер. Как, черт возьми, он умудрился за эти месяцы научиться определять ее эмоции по тону? — Нет, — ответил Драко после затянувшейся паузы. — Почему? — Сон для слабаков. — Я собиралась позвонить тебе раньше, но у нас с Оливером случилось ужасное пищевое отравление, которое задержало нас в Коста-Рике, — в голосе Грейнджер сквозило раздражение. Драко почувствовал, как напряжение в нем ослабло. — Вам лучше? — Да, но в результате мы вернулись домой только вчера. Я видела все твои письма. Улисс и Оскар уже поджидали меня. — Требовали оплату. — Ага. — Грейнджер прочистила горло. — Теперь отвечаю по порядку. Агрессивное вязание кажется хорошим способом снять стресс. — Я так и думал, — ухмыльнулся Драко. — Дафна и Грег? Я ничего не знала. — Отлично. — Я не практиковалась, но ты должен меня простить, потому что мне понадобится еще несколько дней, чтобы прийти в себя. — Конечно. — Не хочу тебя расстраивать, но ты не эгоист. Может, был, может, все еще немного остался, но твои записки и пропущенные звонки явно говорят о том, что ты способен заботиться о друге. Драко молчал, не зная, что сказать. — Еще раз извини, что выплеснула на тебя все это, а потом исчезла. Я была... — Не извиняйся. — Драко помолчал некоторое время. — Проблема разрешилась? — Вроде того. Думаю. — Вздох Грейнджер звучал устало, но это была ее единственная реакция. Драко не был уверен, почему он так скрупулезно концентрируется на каждом слове девушки. На каждом моменте. Каждой секунде. — Давай чем-нибудь займемся вместо того, чтобы об этом говорить, — наконец предложила Грейнджер. — Например? — Встретимся в Отделе. Я хочу тебе кое-что показать.

***

В «Комнате смерти» стояла жутковатая тишина, сквозь которую эхом разносились шумы из Вуали в Арке. Драко всегда считал, что здесь царил странный холод, несмотря на то, что температурные заклинания работали без перебоев. Облачко пара, вырвавшееся изо рта, подтверждало его ощущения. Он приблизился к Грейнджер, которая зачарованно разглядывала Вуаль. Измученная болезнью девушка двигалась немного медленнее и казалась меньше обычного. И пусть она не покачивалась от слабости, но Драко все равно хотелось ее поддержать. Конечно, он этого не сделал. Он стоял рядом, глядя на клубящийся внутри туман — их руки на мгновение соприкоснулись. — Я годами избегала этой комнаты. — Голос Грейнджер звучал словно издалека. — Раньше мне снилось это место и Сириус Блэк, зовущий с той стороны, убеждающий, что я могу всех спасти. Безумие, да? — Вовсе нет. — Драко знал, как умер его кузен, кто его убил и что Грейнджер была свидетелем всего этого. — Магия не зовет меня, она меня холодит. — Почему? — Голоса. Такое чувство, что они знают все, что я сделал, и судят меня за это. — Словно притянутый магнитом, он сделал шаг к Вуали, но Грейнджер схватила его за руку, крепко сжав. Он посмотрел на ее испуганное выражение лица. — Что? — Слишком опасно. Она была права. Он стоял на краю пропасти — достаточно близко, чтобы дотянуться до нее сквозь туман. Грейнджер оттащила его назад. — Так что ты хотела мне показать? Она подошла к стопке пергаментов, лежащих на полу, и подняла их. — Я просматривала исторические материалы, которые ты мне дал, пытаясь в них разобраться. Там были зафиксированы небольшие всплески сырой магии. Вопрос: куда подевался избыток? — Не знаю, но у меня такое чувство, что ты мне сейчас расскажешь. — Просто гипотеза. — Грейнджер развернула пергамент и встала рядом с ним. — Это показания всех комнат. Посмотри на них. Когда мы впервые открыли комнату артефактов, там почти не было сырой магии, но за несколько месяцев ее значения медленно выросли, как будто сырая магия — это кровь, а каждая комната — часть тела. Энтони сказал, что теперь они могут получить доступ к бóльшему количеству помещений, чем было изначально. Получается, сырая магия — это жизненная сила, открывающая новые комнаты по мере того, как она набирает размах. — Далее ты скажешь, что «Комната ума» — это мозг... — Нет, ничего подобного. Я считаю, что Отдел Тайн — это сумма его частей: тайны смерти, времени, пространства, мышления и... любви. Что представляют собой остальные запертые комнаты, я не знаю. — Возможно, страх, боль и ненависть. Или правду и мудрость. Может быть, в одной комнате есть ответ на вопрос, откуда берется сырая магия. — Я думаю, что ответ на этот вопрос я знаю и так. — Да ну? — Сырая магия — чистейшая форма магии. Она неукротима, неизмерима и не подчиняется законам. Она направляется туда, куда пожелает, и мы ничего не можем сделать, чтобы остановить ее. — Грейнджер наклонила голову. — Разве не очевидно, откуда она берется? Драко уставился на пергамент, внезапно пораженный ответом, который он прежде не рассматривал. — Единственная комната, в которую никто из нас не входил. — «Комната любви»,— кивнула Грейнджер. — Но как магия может вытечь из вечно запертой комнаты? — Точно так же, как любовь может проникнуть в самые неожиданные места. — Голос Грейнджер был мягким, но низким, ее глаза были устремлены на Вуаль. — Она может найти способ существовать в самых негостеприимных сердцах. Странно, что они говорили о любви в комнате, предназначенной для изучения смерти. А может и нет. Драко знал, что любовь и смерть не были противоположностями. Они были двумя половинками целого: накладывались друг на друга, как красивая ложь и уродливая правда. — Давай выбираться отсюда, — нарушила тишину Грейнджер. — Холод начинает пробирать меня до костей. Самым простым способом покинуть Министерство было вернуться тем же путем. Через камин. Однако сложность заключалась в том, что они оказались в Министерстве в неурочный час. И хотя камины в Атриуме были открыты, емкости с летучим порохом пустовали, а с собой они тоже не догадались его захватить. Им не оставалось ничего другого, как воспользоваться вариантом для посетителей и выйти из телефонной будки на улицы Лондона. Было прохладно, но еще не холодно; в воздухе витала осень. — Я живу неподалеку. — Грейнджер указала налево. — В той стороне. Дом Драко был направо. И тоже неподалеку. Возникла пауза. Он предложил проводить ее, а затем переместиться по камину к себе. В качестве оправдания Драко выдал нелепую историю о том, что друзья его прикончат, если с ней что-нибудь случится по дороге. Она, конечно, могла сама за себя постоять, но... — Ладно. Он не ожидал, что Грейнджер так легко согласится. — Веди. Какое-то время они шли молча. — Выскажи мне какое-нибудь непопулярное мнение. Драко скосил глаза на девушку, но ответил: — Магловские книги скучны, а вот фильмы неплохи. Ее искреннее возмущение стоило той лжи, которую он озвучил. — Немедленно возьми свои слова обратно! Он не стал, но смеялся, пока Грейнджер перечисляла все причины, по которым он был не прав, с яркими подробностями и памятными цитатами из своих любимых романов. У него нашлись контраргументы для каждой из них. Целых тринадцать. Споря, они не заметили, как добрались до ее дома. Здание было неприметным и ухоженным — кусочек лондонской старины, о котором хорошо заботились. Квартира Грейнджер располагалась на верхнем этаже. Она предложила подняться по лестнице, а не ждать лифта. Пока девушка выпускала Оскара на ночную охоту, Драко осмотрелся, игнорируя уханье совы, раздраженной его присутствием. Было заметно, что Грейнджер вложила в свое жилье и время, и силы. Из коридора он мог видеть гостиную и кухню. Везде было чисто и уютно. Высокие потолки, большие, но не огромные окна. Внимание привлекал стол — самое неприбранное место в квартире. Перед камином расположился небольшой коврик. Место на стене занимал велосипед. Полки были заставлены книгами, а закрытая дверь, очевидно, вела в спальню. Над камином висели фотографии: ее родителей, друзей, совместная с Оливером — они оба улыбались. Квартира была очень грейнджеровской. Эта мысль заставила Драко покачать головой. Как будто человек мог быть чувством. Но, может быть, так оно и было. Частично знакомым, частично загадочным и крайне захватывающим. Одним словом, Грейнджер. Она присоединилась к нему перед камином с мешочком летучего пороха. — Утренний кофе от Грега? — Учитывая хаос, который мне предстоит устранить, я бы не отказалась. И если можно, то очень крепкий. — Естественно. — Драко выдавил улыбку, которая заставила ее запнуться. Внутри него поселилось странное беспокойство, которое он не привык ощущать. — Что-то не так? — Все в порядке. Он точно мог сказать, что она врала.

***

— Я тут подумала. Драко закатил глаза. — Звучит угрожающе. — Несмешно, — отреагировала Грейнджер и все равно рассмеялась. Его улыбка была автоматической, условным ответом на ее веселье. Но как только Драко осознал, что эта реакция кажется ему скорее нормальной, чем странной, она так же быстро погасла. Грейнджер предпочитала разговаривать либо лично, когда они ходили из комнаты в комнату, теоретизируя о взаимосвязях в Отделе Тайн, либо по телефону, под покровом ночи, когда каждый из них пребывал у себя дома. Вот как сейчас. Если у их бесед и были начало и конец, Драко не мог определить ни того, ни другого. Ему казалось, что это был один непрерывный поток сознания, который они создавали, пока весь остальной мир спал. По идее он должен был давным-давно устать от ее постоянного присутствия в его жизни, но это было не так. Даже не близко. — Почитай «Жизнь Пи», ты потеряешься в этой истории, — оживленно болтала Грейнджер в середине октября. — Образы… — Я не читаю книги ради образов, — возразил Драко, прежде чем она успела развить свою мысль. — Я читаю ради сюжета. — И этот человек называет меня скучной. — Она рассмеялась. — Хотя, если честно, я вообще не знала, что ты читаешь ради удовольствия. — Грейнджер, прямо сейчас у меня открыта «Война и мир». — А, так ты книжный сноб. — Вовсе нет. — Ты самый большой сноб, которого я знаю, Драко. Он обдумал обвинение. — Это не совсем неправда. — Двойное отрицание? Ты, должно быть, устал. Было полчетвертого. — На самом деле я очень бодр. — Хорошо, потому что мне нужно убедиться, что ты услышал мою критику. Только сноб будет читать «Войну и мир» и небрежно упоминать ее в разговоре. Ты, вероятно, и взялся за нее лишь ради того, чтобы все знали, что ты прочитал толстенный классический роман, который мог бы послужить орудием убийства. Драко рассмеялся. — Ты ошибаешься. Мне нравится «Война и мир». В этой книге есть всего понемногу, и аргументы Толстого имеют смысл. Лидеры не являются движущей силой нации, и чем выше положение человека в обществе, тем меньше у него контроля над собственной жизнью. Эта мысль задела его за живое, но Драко отказывался признавать это вслух. — О, — казалось, Грейнджер на мгновение смутилась, — если хочешь узнать мое мнение... — Ни капли, но ты все равно его выскажешь. — Я могу порекомендовать кое-что получше на похожую тему, например…

***

Грег наблюдал, как Драко, наклонив голову, словно растерянный щенок, с удовольствием отрезает очередной кусок бисквита. — Это уже третий. Он перехватил нож. — Не знал, что мы считаем. — Ты уже съел два куска шоколадного торта и тестовый образец морковного, который я собираюсь приготовить через две недели для вечеринки Поттера на Хэллоуин. — Я всего лишь снимаю пробу. И пусть победит вкуснейший! — Драко поднес тарелку ближе, прищурив глаза и наставив на Гойла вилку. — Ты дашь мне спокойно поесть или... — Никакого спокойствия, одни проблемы. — Грег плюхнулся рядом с ним, что было бы опасно, если бы это был допрос. — Я не хотел говорить при Пэнси и Блейзе, но весь последний месяц или около того ты пребываешь в хорошем расположении духа. — Я посетил достаточно сеансов терапии, чтобы понять, с какими проблемами нужно бороться, а какие игнорировать. Грег скрестил на груди руки. — Теперь все встало на свои места: ты просто избегаешь родителей. — Неправда. — Они звонили мне, а я придумывал тебе оправдания. — А, ну, спасибо. — Настоящий друг. Драко посчитал это справедливой расплатой за то, что ему не раз приходилось врать Дафне, объясняя красные щеки Грега солнечным ожогом. Наблюдать, как они оба тайно томятся друг по другу, было забавно. Чего нельзя было сказать об Астории, которая пригрозила Драко суровой расплатой, если тот посмеет вмешаться. — Они, наверное, расстроены, потому что Гринграссы пригласили меня на ужин, а я отказался. — Ты никогда не отказывался, — ахнул Грег. Обычно это было единственным способом сохранить мир. — Дафна сказала то же самое, но я помогал Грейнджер практиковаться в рамках ее исторического хобби, а еще мне нужно было прочитать критический разбор одного произведения. — Для чего? Для следующего спора с Грейнджер, разумеется, но это никого не касалось. Драко с нетерпением ждал ее шоковой реакции, когда он изложит подробности об аде Данте, которых она не знала. Довольный, он съел еще один кусок бисквита. — Ты... ты улыбаешься? — Грег выглядел искренне испуганным. — Без причины? — У меня есть причина. — Какая? — Неважно. — Он подцепил вилкой кусок торта и некоторое время смаковал его, затем взглянул на время. Грейнджер должна была позвонить ему через час. — Мне пора.

***

— Твои советы по книгам — дерьмо. — И тебе привет, Драко. — Он почти мог видеть ухмылку на лице Грейнджер. — «Гордость и предубеждение» — это классика, которую следует прочитать как женщинам, так и мужчинам. — Я тебя умоляю. Дарси влюбился в Элизабет только потому, что она надрала ему задницу и... — Возьми свои слова обратно! — тут же возмутилась Грейнджер, но ее голос был тих. Вуд, вероятно, остался у нее — он часто это делал в последнее время. Она никогда не обращала внимания на громкость тона, когда была одна. Хм. Завтра наступал Самайн, и на прошлой неделе Грейнджер упоминала, что поедет в Инвернесс отпраздновать вместе с родителями Вуда. Почему она была дома? Это было не его делом. Сама Грейнджер ни словом об этом не обмолвилась. — Дарси влюбился в Элизабет только после того, как узнал ее поближе, потому что она была самой интересной женщиной, которую он когда-либо встречал. — Сомневаюсь, что в этой книге найдется хоть один интересный персонаж, но Элизабет... — Умна, остроумна, независима и смела, — отрезала Грейнджер. — У нее есть собственное мнение, и она тверда в своих убеждениях. Если ты оскорбишь одну из моих любимых героинь английской литературы, я... — Я не удивлен, что она тебе нравится, ты, вероятно, ассоциируешь себя с ней, и в определенном смысле так оно и есть. Драко поднял ладонь, которую она не могла видеть, и начал загибать пальцы. — Упрямая, циничная, критичная и невыносимо гордая. Иронично, учитывая, что ее неприязнь к Дарси была основана на его собственной невыносимой гордости. — Это твой аргумент? — ахнула Грейнджер. — Да, — самодовольно ответил Драко. — Могу ли я озвучить контраргументы с первого по седьмой?.. Он откинулся на спинку стула, устремив взгляд в темное небо. К пункту номер четыре его улыбка превратилась в смех.

***

Блейз ненавидел все, что было связано со снегом, поэтому, когда Забини заявился во вторые выходные ноября, сообщив, что они с Падмой собираются в лыжную поездку во Французские Альпы, и заставил Драко присоединиться к ним, последний не знал, чего ожидать. Они сидели перед камином в огромной хижине после приятного ужина и составления плана осмотра достопримечательностей на следующий день. Падма перешла от насмешек над сквернословием Блейза, которым он травмировал всех и каждого в пределах слышимости, к взглядам сверху вниз на Драко. Драко выпил горячий шоколад и съел половину предложенных десертов в баре, игнорируя все более и более вопросительное выражение лица девушки. Они сфотографировались в лыжном снаряжении у подножия склона — Драко пришлось повозиться с настройками камеры телефона, пока он не нашел подходящий ракурс. Фотография вышла ужасного качества — магическое колдо было бы лучше, — но он лишь пожал плечами и отправил ее Грейнджер вместе с извинениями за пропуск репетиции. Она ответила через несколько минут. ?? Блейз ненавидит снег!!! Драко расхохотался. — Кто это? — поинтересовался Забини. Несмотря на согревающие чары, он кутался в плед и пил горячий шоколад. Падма лежала головой у него на плече, наблюдая за Драко так, словно тот размахивал ножом на утреннике в детском саду. — Просто Грейнджер. Они синхронно подняли брови. — Гермиона? — пронзительный голос Падмы заставил его вздрогнуть. — Смс-сообщения в роуминге стоят кучу денег. — Меня это не волнует, по счетам платит Тео. Падма закрыла глаза и терпеливо вздохнула. — Если вынести за скобки тот факт, что ты придурок, то Сьюзен как-то обмолвилась, что вы дружите с ней уже год. Я бы обвинила тебя в промывании мозгов, но эта девушка явно тебе не по зубам. Драко пожал плечами. Это было правдой. — Мы общаемся, ничего особенного. — Не согласен, — вмешался Блейз. — С ней ты разговариваешь добровольно и даже ходишь на групповые встречи, тогда как мне пришлось манипулировать тобой, чтобы заманить в поездку. — Ты всегда можешь поговорить со мной, — нахмурился Драко. — Кроме того, ты появился в моей квартире и произнес, цитирую: «Собирай сумку, антисоциальный ублюдок, мы едем во Францию», и сверлил меня взглядом до тех пор, пока я не закрыл на ней молнию. Ты никогда не думал о том, чтобы вежливо предложить? — Нет. Драко закатил глаза. — Значит, мы действительно можем поговорить с тобой? — Блейз бросил на него долгий взгляд. — Да, однако сомневаюсь, что Падма этого хочет. — Справедливо, но я настроена благосклонно. Так что выкладывай, блондиночка. — Эээ. Блейз рассмеялся при виде его наполовину испуганного, наполовину смущенного выражения лица. — Моя дорогая жена хочет сказать, что мне было поручено вытащить тебя на этих выходных из дома. Ты пропал без вести. По сведениям, полученным от Грега, ты читаешь, не спишь и заедаешь стресс. — Я люблю сладкое! — возразил Драко. — Не о чем беспокоиться. Я читаю, потому что мне нравится это делать, а еще мне нравится подначивать Грейнджер, и лучший для этого способ — выразить непопулярное мнение о книге, которую она любит. Глаза Блейза сузились. — То есть это все в развлекательных целях. — А в каких еще? Тишина была оглушительной, пока Падма, к счастью, ее не нарушила. — Честно говоря, я все еще не могу уложить в голове, что вы с Грейнджер друзья. Что у вас двоих вообще общего? Больше, чем он ожидал. Но Драко не ответил. Легче было молчать, чем объяснять, что когда они разговаривали или спорили, длинные ночи казались не такими уж длинными; что теперь они оба спали по пять часов, и это был лучший средний показатель, чем до начала их бесед. Наличие общего не имело значения. Драко нравилось разговаривать с Грейнджер, нравилось, что она с легкостью делилась идеями или озвучивала случайные мысли, но не требовала от него того же взамен. И все же он чувствовал себя обязанным — как и в случае большинства людей, которых пускал в свою жизнь — отвечать взаимностью. Быть искренним. Слушать. Принимать критику и относиться к ее словам без предрассудков. Драко не мог объяснить, как они пришли к той степени комфорта, когда присутствие девушки — даже в тишине — расслабляло, а не раздражало. Грейнджер была приземленной и настоящей, спрятанной в одной из коробок, которую он специально для нее создал. И ему претила мысль делиться с кем-либо даже малейшими подробностями их дружбы. — Что ей нравится? — бросила вызов Падма. Многое, но Драко продолжал эгоистично молчать. — Ладно, более простой вопрос: что она хочет на Рождество? Грейнджер не любила подарки, если они не были сентиментальными. Драко снова промолчал. — Я не понимаю. — Честно говоря, я тоже, — пожал он плечами, чувствуя растущую в груди тяжесть. Драко отказывался называть вещи своими именами. Как известно, страх перед именем был самым большим из всех.