Растущий вбок

За три дня до конца июня Драко стоял перед дилеммой. Грейнджер запаздывала, что выбросило его на странное перепутье: он мог либо сам позвонить ей по каминной сети, либо пялиться в стену, пока не уснет. Некоторое время Драко не делал ни того, ни другого. Вместо этого он составил письмо Гринграссам, соглашаясь с устным предложением Астории официально отложить свадьбу из-за ее разъездов и желанием его матери устроить церемонию осенью. Этого было достаточно, чтобы они смогли пережить следующий год. В качестве награды за хорошо проделанную работу Драко позволил себе съесть кусок пирога с ириской, присланный Грегом, и прибрался в кабинете. Следующие полчаса он провел, разглядывая заявку на публикацию в журнале «Академическая магия», которую Грейнджер отправила ему неделей ранее. Драко все еще размышлял над тем, стоит ли посылать одну из своих старых статей, когда заметил, что на часах уже было начало четвертого, а девушка все еще не объявилась. Нетерпеливо фыркнув, он взял с каминной полки летучий порох и позвонил. Ответа не последовало. Драко уже собирался прервать вызов, когда на том конце раздался хриплый ото сна голос Грейнджер: — Малфой? — Ты спала? — Я… думаю, да. — Она издала тихий невнятный звук. — Заснула прямо на полу. И теперь у меня болит шея. — Иди поспи еще. По крайней мере, хоть один из них имел такую возможность. — Я в порядке. — Драко слышал, как она шаркает по полу. — Как ты поступил с заявкой? — Я ее не заполнил. — Как я и предполагала. — Предполагать что-то неконструктивно, Грейнджер. — Это когда ты ошибаешься. Я не ошибаюсь, — усмехнулась она. — Мне не стоило звонить. Хриплый смешок наполнил тишину комнаты. — Может, и нет, но я рада, что ты это сделал. Моя бедная спина не выдержала бы ночи на полу. Чем занимался? — Работал и ел десерт. Написал письмо своим будущим родственникам, в котором согласился отложить свадьбу. Они опубликуют заявление. — Опять? — быстро и бездумно спросила Грейнджер. Драко услышал, как она втянула воздух. — О, я имею в виду… я не… — Все в порядке. Думаю, нашу помолвку многие обсуждают. СМИ неустанно следили за историей предстоящей свадьбы, все время создавая информационную пену вокруг слухов об их разрыве — никакое количество официальных заявлений не могло заглушить шепот, возлагавший вину за каждый перенос церемонии исключительно на него. Как и следовало ожидать. Драко привык к пристальному вниманию общественности. Астория — нет. Грейнджер так долго молчала, что он начал беспокоиться, не прервалась ли связь. — Пэнси организовала тотализатор три года назад, — наконец выдала она. Драко был в курсе. Он задался вопросом, не поднимает ли Грейнджер эту тему, чтобы разрядить обстановку. — Она опасный человек. Девушка согласно промычала. — Все сделали ставки, даже Гарри. — Я слышал об этом. Как практичный и склонный к соперничеству человек, Драко (через Лавгуд) тоже поучаствовал. И хотя все даты были засекречены с помощью магии, он знал, что его ждет крупный выигрыш. Не то чтобы ему нужны были деньги. — Так ты тоже в игре? — не удержался он от вопроса. — Да. — И на какую ты поставила дату? — Она еще не наступила. — О? — Драко не мог скрыть своего любопытства. — Скажи-ка, Грейнджер, когда я, по-твоему, женюсь? — Ты не женишься, — просто ответила она. Но не это утверждение заставило его потрясенно замолчать, а добавленная следом фраза: — По крайней мере, не на Астории.

***

В следующую субботу Анджелина без приглашения вошла через его камин. — Одевайся, придурок. Сегодня день групповых занятий, и мы все тебя ждем. Драко, с наслаждением уплетавший двойной шоколадный пудинг, подпрыгнул, выронив ложку, словно его застукали на месте преступления. Они оба замерли. Девушка посмотрела на ложку. Потом на пудинг. Потом на его перепачканное лицо. — Эээ. — Это не то, что ты думаешь. Шок Анджелины сменился весельем. — Ты сладкоежка! — Ложь. — Сейчас девять часов утра. — Я не знал, что шоколад можно есть только в определенное время дня. Она посмотрела налево. — У твоего стола парит пирог. — Магия? Анджелина приподняла темную бровь. — И это мужчины не устают твердить о своем превосходстве. Драко пожал плечами. — Без сарказма? Хороший выбор. — Анджелина постучала по губам. — У тебя здесь что-то осталось… — Отвали. — Драко отер пудинг большим пальцем и задумался, облизать ли его при свидетелях или нет. Надувшись, он взял салфетку — в конце концов он был снобом. — Почему ты… чья сейчас очередь? — Сьюзен. Порт-ключ в Ирландию сработает через пятнадцать минут. Я предлагаю тебе переодеться… — Она окинула его взглядом с ног до головы. — Во что-то менее похожее на тебя, иначе ты слишком хорошо впишешься в обстановку. Именно так Драко оказался в гребаном Дублине, облаченный в оливково-зеленую рубашку и повседневные брюки, потому что понятия не имел, что интерес Боунс к костям зашел дальше, чем ее положение претендентки на место следующей Хранительницы «Комнаты смерти». Они прошлись по склепам, пообедали в оживленном пабе с отличным пивом и посетили мрачный музей. Если бы Драко был одет как обычно, он бы выглядел как человек, носящий траур. Или как олицетворение смерти. А так, ему досталось только за то, что он был единственным парнем и забрал себе всех цыпочек. Драко начал было спорить, но быстро понял, что не стоит стоять на пути у ирландских завсегдатаев паба. Через несколько минут все было улажено, счет оплачен, а он оказался с Грейнджер во дворе около скамейки, которая медленно врастала в дерево. Драко сунул руки в карманы. Это была единственная остановка по маршруту, на которой Грейнджер настояла, но выглядела при этом одновременно завороженной и разочарованной. — Я думала, что вживую будет более жутко, — призналась она. — Поставить скамейку, не зная, насколько мощным вырастет ствол, — это ландшафтная ошибка. Ничего жуткого в этом нет. Она медленно кивнула, затем посмотрела через плечо, где Боунс сверялась со списком причудливых вещей, которые хотела изучить. Алисия и Анджелина стояли по обе стороны от нее, с интересом указывая на разные пункты. — Сьюзен была удивлена, что ты решил присоединиться. Из всей компании Боунс медленнее всех проникалась к Драко симпатией. — Мне не оставили выбора, но признаюсь, я не знал о ее одержимости смертью. — Она потеряла всю свою семью еще до того, как ей исполнилось восемнадцать. Держу пари, она находит своеобразное утешение в понимании процесса, через который можно пройти лишь однажды. Может быть, ей помогает осознание, что когда-нибудь она воссоединится со своими родными, но, конечно, только после того, как проживет очень долгую жизнь. — Откуда ей известно… — Когда мы обе только начинали работать в Отделе Тайн, с ней говорила Вуаль в Арке Смерти. Вот почему она решила изучать это направление и почему Крокер на это подписался. — Значит, ты через Боунс узнала об усилившемся шепоте Вуали перед открытием комнаты с артефактами. Грейнджер кивнула. — Выдвигал ли ты с тех пор другие теории? — Пока нет, но Крокер одобрил создание мной специальной группы для изучения взаимосвязи комнат. Ее глаза расширились. — Ого. — Я не собираюсь вмешиваться, но если тебе нужны копии отчетов… — Буда признательна. Они присоединились к остальным, чтобы отправиться к последнему месту назначения: церкви Кармелитов на Уайтфрайер-Стрит. Очередь была длинной, но двигалась довольно быстро, и вскоре они оказались внутри светлого храма, осматриваясь по сторонам. В воздухе витал запах свечей. Несколько маглов сидели на скамьях и молились. Драко обернулся к Грейнджер, чтобы что-то сказать, но увидел ее стоящей к мощам Святого Валентина и поспешил присоединиться. Они ждали в тишине, пока Грейнджер не полюбопытствовала: — О чем ты будешь молиться? — Что? — Ты знаешь эту историю? — Да. Святой Валентин заключал незаконные христианские браки и был за это обезглавлен. Здесь находятся его останки, но не его голова. Уж не знаю, как он ее потерял. Она хмыкнула в ответ на его черный юмор. — Ты упускаешь часть истории. Люди записывают свои желания и молитвы в книгу. Вот почему очередь такая длинная. Драко было странно ощущать проблеск чьих-то надежд и мечтаний, словно заглядывать в чужой дневник. — Не думал, что ты религиозна. — Мои родители посещали службы не из-за веры или под давлением морали, а по традиции, — пожала плечами Грейнджер. — Время от времени я тоже хожу в церковь: из сентиментальных соображений или чтобы очистить мысли. — О? — Иногда я чувствую навалившуюся на меня тяжесть. Я не знаю, откуда она берется и почему это случается в тот или иной момент времени. Раньше, чтобы успокоить свой разум, я разговаривала вслух и делала вид, будто молюсь, чтобы не чувствовать себя чокнутой, но теперь я так много болтаю, что мне больше нечего поведать своему потолку. Драко открыл рот, чтобы заговорить, признать, что стены в его доме последнее время также почти не слышат его мыслей. Но слова не шли. Он потер затылок. — Люди в вашей церкви спрашивают, где ты пропадала? Вопрос был неуклюжим, но он чувствовал нарастающее внутреннее беспокойство, как будто пространство внезапно сузилось, несмотря на то, что оно по-прежнему было высоким, широким и наполненным воздухом. — Нет, — пожала плечами Грейнджер. — Они просто рады меня видеть. Они ничего обо мне не знают, кроме того, что я Гермиона, дочь Вендела и Моники Грейнджер и что я училась в школе-интернате для одаренных детей. Я сопровождаю на службы родителей, когда они в городе и хотят встретиться со старыми знакомыми. Я ни капельки не религиозна, но признаю, что есть вещи, которые даже магия не способна объяснить. — Например? — То, что мы изучаем, выходит далеко за рамки того, что знают маглы, но и мы не можем найти ответы на фундаментальные вопросы. — Грейнджер посмотрела прямо на него. — Что конкретно заставляет нас хотеть того, чего мы хотим; любить то, что мы любим; ненавидеть то, что мы ненавидим? Почему события происходят тогда, когда они происходят, но ни мгновением раньше или позже? Такого плана вещи. — Я полагал, что люди называют это судьбой, хотя я в нее не верю. — Как и я. И все же… — Она отвела взгляд, когда они продвинулись на несколько шагов. — О чем ты будешь молиться? — Я пойму это, когда окажусь на месте. Ты? — О том, чтобы вещи не изменились, хотя я знаю, что они уже изменились. — Звучит зловеще. Грейнджер грустно усмехнулась. — Ты и понятия не имеешь.

***

На следующий день все полетело к черту. Несмотря на слои чар и охранных заклинаний, родители Драко каким-то образом нашли способ проникнуть в его дом. Незваные гости с комфортом устроились за накрытым столом, поджидая его с ужином, приготовленным эльфами поместья. При виде этой картины Драко чуть не хватил инфаркт, но отработанная годами непринужденность позволила сохранить выражение его лица нейтральным, а слова сухими. — Я уже поел. Это не имело значения. Это была ловушка. Небрежный жест отца в сторону последнего пустующего стула был эквивалентом признания этого факта. Люциус Малфой бывал разным, но непринужденным — никогда. — Садись, сынок. Драко понятия не имел, к чему это приведет. Он не стал притрагиваться к еде, но его родители приступили к ужину как ни в чем не бывало: воздух наполнился тихим позвякиванием фарфора, звуками нарезаемого ножом мяса и ничего не значащей болтовней. — Что вы здесь делаете? Мать аккуратно промокнула рот салфеткой. — Твой отец хочет обсудить брачный контракт. Это было последнее, что хотел обсуждать сам Драко. — Прекрасно. — Я пытаюсь понять причину твоего бездействия, — пояснил Люциус. — Если бы ты хотел жениться на девчонке Гринграсс, ты бы уже это сделал. Ты всегда был настроен решительно, когда дело касалось твоих желаний. Это было правдой. — Если ты прочитал письмо, Астория… — Ну же, Драко, это касается не только ее, но и тебя. В договоре есть определенные пункты, которые, как я думал, наверняка тебе понравятся. Ты разве в них не заинтересован? Желудок Драко скрутило. Он молчал. — Отсутствие ответа никак не помогает ситуации. Астория никоим образом тебя не привлекает? Драко продолжал смотреть на выбранную на стене точку. — Тебе не надоело хранить целомудрие? Взгляд Драко метнулся к отцу. — Я бы лучше сам в себя несколько раз запустил бладжером, чем вести этот разговор. Последнее, что он хотел обсуждать с отцом за филе-миньоном, был секс. Или его отсутствие до женитьбы. Они уже затрагивали один раз эту тему после третьего года обучения. Его родители были традиционалистами во всех смыслах этого слова и воспитали его таким же. Кроме того, у него не было времени, места или каких-либо причин отклоняться от этого конкретного убеждения. Драко внес свою долю, прежде чем мир рухнул у него на глазах, но плотские утехи вне супружеской постели были нарушением сделки, аннулирующей его брачный договор. Неплохая идея, если бы не огромные штрафы (выше, чем у Астории), наказание и связанные с этим юридические последствия. Все это не стоило нескольких минут удовольствия. — Есть кто-то еще? — спросила Нарцисса. Это было так типично по-матерински, что Драко иррационально разозлился. — Перестань задавать этот вопрос. Мужчины не славятся верностью. Ирония заключалась в том, что «верной» стороной их договора был как раз он. — Вопрос оправдан, — рявкнул отец. — Отвечай. — Нет, — вздохнул Драко. — Никого нет. Люциус впился в него пытливым взглядом, словно пытаясь вытянуть из него правду за ниточку. — Никакой другой женщины? — Нет. Мать понимающе дотронулась рукой до его плеча. — Дорогой, если это мужчина, мы можем… — Что?! — Драко отдернул руку. — Никакого мужчины! — В этом нет ничего дурного. Нам просто нужно… — Хватит! — Его голова раскалывалась. — Пожалуйста. Хватит. К сожалению, его родители не знали значения этого слова. — Если дело не в женщине и не в мужчине, то, будь добр, объяснись. Я помню себя подростком, Драко. У меня были потребности и… — При всем уважении, отец, если ты закончишь это предложение, я сотру вас обоих из своей памяти. Но было слишком поздно. Мысли Драко уже работали с удвоенной скоростью. Вариантов было немного: борьба, бегство или, что еще хуже, чертов нервный срыв. Как он мог хотеть того, чего у него никогда не было? Со мной что-то не так? Испытывал ли Драко любопытство? Разумеется. Но его либидо просыпалось только тогда, когда он был настолько измотан и истощен, что был готов лезть на стены. Его мозг никогда не связывал сексуальное удовольствие с конкретным человеком. Тем более с Асторией, которая не интересовалась мужчинами. Только пустые лица и тишина. Возможно, у него все-таки была проблема. Или нет. Драко знал, что такое влечение, испытал его в достаточной степени, чтобы понимать, что он способен его чувствовать. Он поцеловал Пэнси на пятом году обучения и сразу понял, что она не та. И каждый раз, когда ему приходилось целовать Асторию, в ощущениях присутствовала та же самая неправильность. Дафна была безусловно красива, но он относился к ней, как к члену семьи, а не как к потенциальному партнеру. Пару раз он задерживался взглядом на Спиннет, но дело не заходило дальше поверхностного физического притяжения. Случайные женщины время от времени привлекали его взгляд — он не был слепым, — но никто не удерживал его внимание так, как это делала Грейнджер: часами напролет, каждую ночь. Драко поразило внезапное ощущение надвигающейся катастрофы. Он трусливо отступил от края. Как и всегда. Что, если бы он был смелее? Что, если тайна Астории выплывет наружу? Найди ему родители новую невесту, сможет ли он убедить себя, что заранее выбранная жена будет хотеть его по какой-либо иной причине, кроме как средство для достижения цели? Условие контракта? Непреложность брачного обета? Сомнительно, но неважно. Ему ведь было все равно, хотят ли его или нет, верно? Растущая тошнота послужила ему ответом. Неверно. — Мы пытаемся помочь тебе. В его груди всколыхнулся гнев, и ярко вспыхнуло разочарование. — Мне ничего не поможет. — Драко пытался сохранять спокойствие, несмотря на покалывание в пальцах, прилив жара и размытость зрения. Блять. У него вот-вот начнется паническая атака. Из-за разговора о его девственности. Он отчаянно хотел провалиться сквозь землю. Немедленно. Из радиоприемника доносилась пафосная музыка, разрывая мучительную тишину. Стены приближались, пол поднимался, потолок рушился. Грудь сдавило. К горлу подкатывал крик. — Я знаю, ты ненавидишь, когда я сравниваю свой опыт с твоим, но… — И вот тут-то тебе бы и следовало остановиться.— Драко сжал кулаки так сильно, что костяшки пальцев покраснели, словно он уже кого-то ударил. Он попытался вспомнить, попытался ухватиться за каждое предложение, чтобы взять под контроль ярость, которая так не вовремя его накрыла. — Раз. Два. Три. — Перестань считать и поговори с нами. Напряжение стало невыносимым. А потом все оборвалось. Мир Драко размылся. — Ты и я — не одно и то же. — Его комментарий должен был вырваться криком, но он был спокойным и холодным — всем, чем на данный момент не был сам Драко. — Твой мир был совсем не похож на мой. — Драко… — Не тебе поручили убить директора, чтобы спасти мать. Не тебя чуть не прикончили в ванной, на твоих руках не было крови. Люди не умирали из-за тебя, и ты не видел смерти, пока не решил последовать за Волдемортом. Не тебя чуть не сожгли дотла, и не тебя спасал тот, кто должен был позволить тебе упасть. Ты не видел, как твой отец превратился в трусливого идиота. Сивый не стоял у твоей двери три полных луны, ожидая, когда же рухнут охранные чары. Я пережил больше, чем ты, так что не надо рассказывать мне о твоих подростковых годах, когда я умирал от желания, чтобы мои были такими же незамысловатыми, чтобы я был обыкновенным школьным задирой и предубежденным придурком. — Драко, — в голосе матери слышалась мольба. Но он не смог бы остановиться, даже если бы попытался. — Ты дал мне ту жизнь, которую сам унаследовал от родителей; твой выбор и убеждения стали моими, а мой выбор, порожденный безумным желанием угодить тебе, сделал меня тем, кем я являюсь теперь. Кем-то, кого ты не любишь и не понимаешь. Кем-то, кого ты допрашиваешь, как будто я совершаю преступление, оттягивая момент, когда меня прикуют к другому человеку на всю оставшуюся чертову жизнь! Кем-то, кого ты стыдишься, потому что он не следует твоему графику. Я похерил всю свою жизнь, и теперь — прямо сейчас — я должен поверить, что вы пришли мне помочь, потому что вы такие прекрасные родители?! Выражение лица Люциуса Малфоя было ровным, как обточенный водой камень. — Конечно, я здесь, чтобы помочь. Я твой отец. Из всего сказанного, это была единственная крошка, которую он подобрал? Невероятно. — Ты заботишься об этих покрытых перьями генетических экспериментах больше, чем когда-либо заботился обо мне. — Я стараюсь, Драко, — его голос звучал устало. — Но ты упрям. Драко истерически рассмеялся. Во всем этом не было ничего смешного. Мать снова попыталась прикоснуться к нему, но то, как он резко отпрянул, заставило ее передумать. — Мы пришли сегодня вечером, чтобы помочь тебе. — Нет, вы пришли, потому что мама хочет внуков, а ты вынырнул из гребаного павлиньего мира, когда осознал, что этого пока не произошло. Наступившая тишина была оглушительной, окаймленной всем тем, чем они стали. Три осколка, которые некогда образовывали целое. У его родителей было свое видение благополучия семьи. Мать считала, что все исправит продолжение рода. Отец уверовал, что под давлением из графита снова получатся алмазы. Никто из них не спрашивал мнения Драко, что ставило его в ту же позицию, что и всегда: его игнорировали и заставляли подчиняться. — Давайте просто закончим ужин. — Голос Нарциссы был ласковым, но твердым. — Оставь это, Люциус. Еда имела привкус пепла — он не мог есть. Вода имела привкус песка — он не мог пить. Отец не стал прислушиваться к совету матери. — Твой долг — продолжить фамилию Малфой. Это стало последней каплей. Извинившись, Драко вскочил из-за стола, прежде чем произнес бы слова, которые он не сможет взять обратно. Правду. Он хотел, чтобы вопросы прекратились. Он хотел, чтобы его услышали, а не игнорировали. Он хотел чего-то другого. Не этого.