Растущий вбок

— Почему это происходит со мной? — Ты знаешь почему. — Знаю. Беспокойные мысли терзали потерпевший поражение разум Драко. Он мог сосредоточиться, только когда был чем-то занят. Ему следовало бы продолжить работу, но глаза устали, веки налились тяжестью, плечи опустились, а мышцы болели. Драко прошелся по комнате, посмотрел на окутывающую ее темноту, сел, встал, сел. Мысли не переставали жужжать. — А что, если я никогда с этим не справлюсь? — Ты не справишься. Последовавший за внутренним диалогом приступ паники заставил Драко поволноваться. Ему было жарко, кожа казалось слишком натянутой, а движения неровными. По его лицу тек пот; влажная одежда прилипла к телу. Он пошарил по столу в поисках стакана воды, поднес тот дрожащей рукой к губам и осушил до последней капли. Драко пошел на кухню и пил, пока не почувствовал, что его желудок наполнился. — Это пройдет, — сказал он сам себе, прижав холодное стекло ко лбу. Он закрыл глаза, старясь успокоиться и подавить приступ накатывающей тошноты. — Я когда-нибудь засну? — Нет. — Ты заснешь, — прошептал голос в его голове, легкий, словно ветерок. — Ты всегда в конце концов засыпаешь. Безмолвное напоминание. Ничего больше. Драко делал вдох за вдохом, растягивая паузы между ними все дольше и дольше, пока его затуманенное зрение не сфокусировалось, а стук сердца не замедлился. Он чувствовал себя грязным и липким. Горячий душ обычно способствовал засыпанию, но на этот раз единственное, чего он добился, это порозовевшей кожи. Совершенно изможденный, Драко лежал в постели, уставившись в потолок. Несколько раз он разочарованно перевернулся с боку на бок. В половине четвертого утра Драко был вынужден сдаться и принять каплю Успокаивающего зелья. Оно не действовало на него как снотворное, но замедляло бег мыслей. Это, в свою очередь, привело к тому, что его член наполовину затвердел. Драко откинул одеяло, стянул боксеры и закрыл глаза. Был ли способ утомить себя лучше? Он положил руку на живот, затем скользнул ниже — член дернулся в предвкушении. Драко никогда не выходил за рамки минимально необходимого для удовлетворения естественных потребностей. Никаких воображаемых лиц или тел, никаких стонов или голосов, умоляющих трахнуть — только блаженная тишина. Он порылся в ящике прикроватной тумбочки в поисках смазки и выдавил каплю на палец, а затем откинулся на подушки, лениво размазывая ту по члену — от головки к основанию. Его глаза были закрыты, тишина обостряла слух и внимание; сердце колотилось. Его первый стон был едва слышен. Драко усилил хватку, несколько раз толкнувшись в сжатый кулак. Напряжение росло, как стена, кирпичик за кирпичиком. Он набрал темп, работая рукой грубо и быстро, позволяя удовольствию полностью овладеть его разумом. Дыхание участилось. Спокойствие, тишина и пустота подтолкнули его к краю. Его губы разомкнулись, из горла вырвался протяжный стон. Он кончил себе на живот и расслабился, впервые за все это время открыв глаза. Ему потребовалось еще два оргазма, прежде чем погрузиться в глубокий сон.

***

— Вы опоздали, — объявил Крокер, прислонившись к косяку. — Прошу прощения, я проспал, — ответил Драко, продолжая готовить задания для своей команды. Он ожидал порицания, но глава отдела лишь пожал плечами. — Это случалось и с лучшими из нас. Не зная, что сказать, Драко взял со стола папки и повернулся. Крокер продолжал загораживать дверной проем. — Сэр, вы что-то хотели? — осторожно уточнил Драко. — А, да, — выпрямился глава отдела. — К нам приезжают делегаты из французского министерства, и я хотел бы услышать Ваше мнение, следует ли нам выдать каждому из них заговоренный амулет, чтобы они по ошибке не попали туда, куда не нужно, или лучше нанести временные заклинания на двери самих комнат. — Я бы согласился с предложением вашего заместителя, это решение, которое… — Я спрашиваю Вас, — перебил Крокер, скрестив на груди руки. Драко перенес вес с одной ноги на другую. — Сколько продлится визит? — Неделю. — В этом случае я бы предложил третий вариант. Посетитель получает пропуск, после того как зарегистрирует свою палочку в атриуме Министерства, так? Я бы каждый день по новой зачаровывал их пропуска, а на выходе магия бы нейтрализовывалась. Таким образом, не возникло бы риска потерять амулет, и нам бы не пришлось поступиться безопасностью, ослабляя защитные чары Отдела. Крокер кивнул, выглядя слегка впечатленным. — Я согласен с этим планом. Пожалуйста, проследите за его исполнением. — Сэр... — Назовем это проверкой. Ладно? Крокер с силой хлопнул его по спине. — И поздравляю с открытием комнаты. Отличная работа. Я видел отчет Хранительницы Грейнджер о первом посещении. Спасибо?

***

Драко не знал, был ли отчет Грейнджер фактом, вымыслом или чертовой сатирической заметкой. В конечном счете, это не имело значения, потому что он выставлял его в наилучшем свете, при этом лишь вскользь упоминая об обширных исследованиях, которые собрала она сама. Грейнджер не только отдала ему должное за разгадку кода, но и отметила его находчивость в использовании воспоминаний для документирования каждого артефакта без необходимости прикасаться к ним, до того как они смогут вызвать команду невыразимцев, отвечающих за их сохранность. Правда была куда менее привлекательной и наполненной спорами: Грейнджер выступала за то, чтобы все перефотографировать, в то время как Драко отказывался пошевелить и пальцем из опасения, что это место рухнет им на головы. Драматично, но, зная его удачу и Отдел, в котором они работают, не невероятно. Проект был успешно завершен, и блестящий отчет Грейнджер зарядил его хорошим настроением на весь день. Драко как раз хвалил себя за то, что додумался использовать «эффект Грейнджер» себе во благо, когда девушка, о которой шла речь, ворвалась в кабинет, чуть не снеся с петель его дверь. — У нас проблема. Блять. Драко в мгновение ока вскочил на ноги с палочкой наготове. Он ожидал услышать о несчастном случае или чьей-то внезапной смерти и был удивлен, когда новости оказались гораздо хуже. — Твой код больше не срабатывает на открытие комнаты. Драко схватил все, что ему могло понадобиться, и последовал за Грейнджер. Используя зеркало как ориентир, он нажал те же руны, что и в прошлый раз, но ничего не произошло. — Прискорбно, — констатировал Драко. Грейнджер поджала губы и отвернулась, чтобы не рассмеяться. — Не знаю, почему ты посчитал нужным доказать мне обратное. — Я проверил на всякий случай. — Он еще раз нажал на руны, с той же силой, как и той ночью. Когда это снова не сработало, Драко вздохнул и повернулся к Грейнджер, маячившей за его спиной с самодовольным видом. — Уверен, у тебя есть теория. — Несколько, — заносчиво ответила та. — На выходных здесь никого не было. Крокер подошел ко мне около часа назад, потому что хотел частную экскурсию по комнате, но двери не открывались. Я думаю, что руны — это замковая система. — Или система отсчета времени, — пробормотал Драко. Грейнджер резко обернулась, снова всполошив его. — Подожди! Мы вошли после полуночи. Возможно, в это время код отпирания был другим. — Мы не узнаем ответа, пока не выясним сегодняшнюю комбинацию и не дождемся полуночи, чтобы проверить, изменилась ли она. — Ты прав. Драко поднял бровь. — Продолжай соглашаться со мной, и у меня появится комплекс. — Я смотрю, с высокомерием у тебя все в порядке, — закатила глаза Грейнджер. Она посмотрела на зеркало, стоящее по другую сторону от стены. — Дверь отпирают две руны. — Двадцать восемь вариантов. Грейнджер перевела взгляд на Драко. — С чего ты взял? — Мне нравятся числа: статистика, вычисление, линейная алгебра и вероятности. Ничего не происходит случайно, потому что случайностей не существует. — Я согласна… в основном. Жизнь предопределена не полностью. — С этими словами она достала из сумки небольшой блокнот и ручку и села на пол, скрестив ноги. — То, где ты начинаешь, может определить то, где ты закончишь, но далеко не всегда. Драко присоединился к девушке, вытянув свои длинные конечности, и заглянул в ее записи, которые состояли из даты, когда они вошли в комнату, и рун, которые отпирали дверь. Прочертив две линии, обозначившие выходные, Грейнджер провела третью, подписав строку сегодняшней датой. — Дай угадаю, ты собираешься спорить со мной о неизвестных переменных. — Нет, я не против изучения вероятности как таковой. Я предпочитаю опираться на твердую логику и неопровержимые доказательства, потому что они надежные. — Ты хотела сказать скучные. — Может быть, для кого-то. Но думаю, что вероятность сама по себе подразумевает опасный тип гордыни, декларирующий, что ты знаешь то, чего знать нельзя. Ты не учитываешь спонтанность отдельных результатов. — В данном случае нет никакой спонтанности. Есть восемь рун, комбинация двух из них открывает дверь. Это означает, что существует только двадцать восемь вариантов. Ни больше, ни меньше. — Ты упускаешь суть. Первый вопрос, который мы должны задать, — почему? — Грейнджер посмотрела на него в упор. Затем она вернулась к блокноту, нумеруя каждую руну и записывая каждый вариант. Дойдя до конца, она обвела тот, который изначально открывал дверь, и протянула ему. — Хочешь заполучить все почести? — Если только ты изложишь в своем отчете правду. Я не против воспользоваться плодами чужого труда, но нельзя упускать ключевую информацию. Это приведет к ошибкам в будущем. — Я думала, ты оценишь художественность текста. — Меня больше интересуют факты. Кивнув, Грейнджер откинулась на руки. — Все, что я написала, является фактами. — Тем не менее, не удаляй себя из сюжета. Она прищурилась, но смягчилась. — Ладно. Драко встал и подошел к рунам, чтобы опробовать возможные комбинации. Он пропустил вариант, который сработал раньше. Четвертая пара с конца заставила каменную дверь наконец сдвинуться, и прежде чем Грейнджер успела спросить, Драко внес соответствующие руны в графу с сегодняшней датой. Грейнджер встала и отряхнула мантию. — Я позову Крокера. — А я свяжусь с Грегом. — Зачем? — Если нам суждено задержаться здесь до полуночи, я предпочитаю провести это время в компании хорошей еды.

***

Они поужинали жареной курицей и овощами с диким рисом, запивая тыквенным соком. — Я уже давно не ела стряпню Гойла, — призналась Грейнджер, когда они собрали тарелки. Они сидели на подушках в комнате с рунами, пока невыразимцы тщательно выполняли свою миссию за стеной: старались обеспечить как безопасность самой комнаты, так и нейтральность каждого артефакта. Это был процесс, грозивший растянуться на много дней. — Он готовил ужин для всей тусовки несколько месяцев назад. — Я была занята. Ответ, данный на автомате. Из подслушанных разговоров Драко знал, что Грейнджер не принимала участия ни в каких мероприятиях, кроме официальных праздников и дней рождения. — Я тоже оправдываюсь занятостью, но если я не появляюсь на нескольких встречах подряд, то Пэнси с Тео начинают доставать меня, пока я не сдаюсь. Драко пытался игнорировать друзей, но они были слизеринцами, в совершенстве владеющими искусством тонко завуалированных угроз и шантажа. Первой нравилось наблюдать, как он вертится, словно докси на сковородке. Второй напрягался только потому, что подобные сборища делали счастливым Поттера, а это стало главной заботой Тео, который слишком серьезно воспринял призыв к единению факультетов и начал делить постель с чудо-мальчиком. — Гарри не лучше, но он знает, что я не люблю большие собрания, особенно те, которые проходят на публике. Социофобия не была для Драко в новинку. Грег, например, начинал нервничать, когда кто-то смотрел на него слишком долго. Но тревожное расстройство у Грейнджер никак не вязалось с ее школьным образом. Драко никогда не задумывался, что взрослая жизнь изменила ее так же радикально, как и всех остальных. Может быть, даже выигравшие войну потеряли что-то, чего не могла восполнить победа. — Люди действительно тебя любят, — возразил Драко. — Имя Гермиона вошло в десятку самых популярных в волшебной Европе. — Не все. Когда мы с Роном расстались, он только что сделай сейф года: отбил мяч, который мог стоить «Пушкам» чемпионства по квиддичу. Это была самая напряженная игра за столетие. Его колдография облетела все газеты и журналы, и на этом фоне легионы ярых фанатов не слишком хорошо приняли наш разрыв. А его многочисленные интервью по этому поводу только усугубили ситуацию. Десятки статей по всему миру рассказывали о его якобы разбитом сердце. Видимо, наше расставание застало Рона врасплох, и многие поверили, что я... та, кем я не являюсь. — Ты боишься кучки подростков, — невозмутимо отреагировал Драко. — Поверь, я в курсе, насколько они могут быть жестокими, я была одной из них. — Грейнджер нахмурилась. — Но дело было не только в его поклонниках или тысячах громовещателей, которыми они меня заваливали и которые — заметь — я получаю до сих пор. На меня ополчилась пресса, часть его семьи и наших друзей. Я хранила молчание, потому что не была обязана никому ничего объяснять, но мой отказ комментировать ситуацию также был использован против меня. Конечно, ты видел эти истории. — Пару. — Драко не знал, что все было настолько плохо. — Я отменил свою подписку на «Пророк» и другие издания. — Как и я. — Грейнджер взяла перо. — Незнакомые люди позволяли себе делать публичные высказывания. Половина наших друзей перестали со мной общаться. Даже мои родители говорили, что я не должна была уходить от Рона, пока я не изложила им причины — то, чего я вообще-то не должна была делать в обмен на их поддержку. Становилось хуже. Я находилась в постоянном стрессе. И только когда Тео застал меня рыдающей над исследованиями, вмешался Гарри и высказал Рону все, что думает по поводу его плача в жилетку на людях. Он сгладил ситуацию с Уизли — они извинились за свое поведение. И вроде бы все пришло в норму, но осадочек остался. Зато я выяснила, кто мои настоящие друзья и завела новые отношения, так что в целом мне не на что жаловаться. — Почему ты порвала с Уизли? — Драко не собирался спрашивать, но он ему было любопытно, а Грейнджер легко делилась личной информацией. — Я могла бы назвать стандартные причины: несовместимость характеров и проблемы в общении. Незрелость с его стороны и нежелание идти на компромисс с моей. Не говоря уже о наших совершенно разных приоритетах. Женщины, угрожающие нашим отношениям, и его ревность к мужчинам, с которыми я слишком тесно работала. Слишком много времени порознь, слишком много ссор, слишком много драм. — А на самом деле? — Правда гораздо сложнее. — Грейнджер оторвала глаза от своих записей и посмотрела прямо на Драко. — Ты можешь не понять. Он закатил глаза. — Я не... — Я больше не была готова терпеть даже минимальный уровень несчастья. Тишина затмила все периферийные ощущения, оставив в фокусе только слова Грейнджер. Они отдавались эхом в его голове, заставляя Драко беспокойно ковырять заусенцы. Он понимал. Он, блять, понимал. Драко хотел узнать кое-что еще. Была ли временная шкала? Или обратный отсчет до даты, когда ты понимаешь « все, с меня хватит»?! Но внутренние эмоции побороли его любопытство и подчинили своей власти. Прежде чем привычная апатия овладела им, Драко все же спросил: — Почему ты так об этом говоришь? — Как так? — Открыто. Мы вроде не друзья, Грейнджер. В лучшем случае коллеги с общими друзьями. — Ты спросил, я ответила, — пожала плечами девушка. — Я долго держала язык за зубами, чтобы не подбрасывать дров в костер. Теперь у меня нет причин скрывать правду, особенно от тебя. — Справедливо. — Драко вытащил контейнер с хлебным пудингом из пакета с едой, который Грег доставил ко входу в Отдел тайн. Попробовав первый кусок, Грейнджер в блаженстве прикрыла глаза. — Если на следующей встрече готовить будет Гойл, то, я, пожалуй, не буду отправлять вместо себя Оливера, а пойду сама. Драко почти забыл, что что Оливер Вуд начал крутиться в их компании четыре года назад из-за Грейнджер. Он был в курсе, что они встречаются, исходя из тех редких фраз, в которых Вуд небрежно упоминал ее имя, или из их еще более редких совместных выходов в свет. Оливер вписался в их круг общения достаточно гармонично, чтобы забыть о том времени, когда он к нему не принадлежал. И несмотря на то, что Вуд растрачивал свой талант на «Пушки», прежде чем перейти к тренерству «Фалмутских соколов», Драко не держал на него зла. Вуд покупал элитный алкоголь, когда наступала его очередь, и раздавал всем бесплатные билеты на матчи. Единственное, к чему он относился серьезно, были дебаты по квиддичу, которые превращались в затяжные споры с теми, кто бросал вызов его мнению. Драко не гнушался ради собственной выгоды — в данном случае билетов в ВИП-ложу — вести себя дружелюбно, но, как ни странно, он находил Вуда терпимым. Они не были приятелями, но иногда разговаривали, и у Драко ни разу не возникло желания тому вмазать. Чего он не мог сказать о большинстве людей. Включая большинство друзей. — У нас впереди еще четыре часа. Может быть, тебе стоит позвонить Астории и предупредить ее, что ты задержишься? Грейнджер странно на него посмотрела, когда Драко лишь саркастически фыркнул в ответ. Он и забыл, что не все были в курсе фиктивного характера их отношений. — О, гм. Она готовится к командировке в Марокко. — О. И надолго она уезжает? — На месяц. Из соседней комнаты вышел сильно потрепанный невыразимец. — Все чисто. Завтра мы приступим к самим артефактам. Оставшиеся часы пролетели незаметно, они оба были поглощены порученным им заданием. Ровно в полночь дверь в комнату артефактов закрылась. Руны снова светились синим. Когда Драко подобрал очередной код, Грейнджер задумалась. — Похоже, нам еще есть над чем поработать.