Нежданные метаморфозы

«Третья истина:

Люди обязаны чтить то, что им дал Бог, невзирая на человеческие недостатки».

«Вы можете называть нас мутантами, опасностью, уродством генетики! Однако, посмотрев в зеркало, поймёте, что чистый, рождённый чистым, может быть ещё более жутким моральным калекой. Разве это не уродство?!» — истец.

***

      — П-постойте, я не понимаю, о чём вы говорите! — в горле встал ком: как, как! Не мог же он действительно убить человека?! Да ведь?..       — Не прикидывайтесь дурачком — расскажите правду, тогда я смогу понять, как можно вам помочь, — с явным недовольством ответил мужчина.       — Я непричастен к этому, — забегав сиреневыми глазами по комнате, Момота не принял обвинения. — Позвольте, почему вы не огласили мои права перед допросом?.. — в ход пошли все методы, так что Кайто решил предъявлять миало.       — А вы, я вижу, достаточно ознакомлены с законами, — мужчина явно был не рад тому, что подозреваемый знал о праве позвать адвоката, из-за которого весь допрос пошёл бы коту под хвост.       — Именно. Просто отец полицейским был, — перестав елозить на стуле, парень немного успокоился.       — Вот как, хотелось поговорить с таким, наверняка, уважаемым человеком, — без какого-либо восхищения буркнул миало.       «С могилой не поговоришь…» — про себя ответил Момота.       — Миало сьеншен, почему меня подозревают? — с поддельным беспристрастием спросил телекинетик.       — На пистолете, из которого стреляли в жертву, нашли ваши отпечатки, — с нежеланием полицейский всё же предоставил информацию.       «Твою мать! Чёрт! Так и знал ведь, что не стоило в это вмешиваться. Синеволосый, с жёлтыми, как топаз, глазами, не очень высокий, судя по тексту… Блять, это действительно он!» — на лице подозреваемого уже прослеживалось явное волнение. Казалось, тот чуть ли не побледнел.       — Расскажите полную историю: как пистолет оказался у вас и вы пересеклись с Сайхарой?

***

      В тот же день, немногим позже теста, Кайто позвонили из Ордена, сообщив о возможном принятии на стажировку. Парень решил, что напоследок стоит такое отпраздновать с членами социальной группы.       Ведь на службе, полагал Момота, времени на развлечения точно не будет.       После отправки сообщений друзьям Кайто задумался о том, что, вероятнее всего, Акамацу попросту не придёт: та явно не захочет пить за что-то, напрямую связанное с Эклисией.       По рассказам Ирумы, до убийства их матери Каэде недолюбливала религиозное общество, но больше оно было ей безразлично. Однако после младшая будто бы полностью установила для себя, что Эклисия — виновник большинства их проблем.       Недолго размышляя, Момота собрался и выскочил на шумные улицы Конуры.       Ничем новым район не встретил парня: везде всё также были самые разные фрики, одинаковые и полностью разные одновременно. В стиле Конуры царил беспорядок: кто-то носил яркие вещи, некоторые предпочитали латекс, популярность пользовались огромная обувь со странными герметичными крыльями у подошвы.       Иногда Момота тревожился из-за побоев домов: те были самыми старыми в городе, многие даже построены на доапокалипсных фундаментах.       Денег на перестройку самого крупного района не было.       Кайто уже почти дошёл до клуба, как из-за угла послышался выстрел. Парень весь сжался, было плохое предчувствие, наверное ему стоит помочь остановить потасовку?       Забежав в переулок, Момота увидел, как не очень высокий парень пытался схватить высокую и худощавую девушку. Из-под плаща вероятной жертвы вылетали яркие зелёные пряди. В голове всплывали самые пренеприятные финалы конфликта.       — Эй, урод! Отпусти её! — нападавший вовсе проигнорировал крик Момоты.       Телекинетик решил опрокинуть мусорный бак, стоящий рядом с двумя силуэтами, чтобы привлечь их внимание. Однако реакции не последовало. Рядом с ногами девушки Кайто увидел пистолет.       Схватив тот, Момота направил ствол в небо: стрелял он всего несколько раз в жизни, когда ещё живой отец давал попробовать.       Вместе с нажатием на курок вылетела пуля, отрикошетившая от труб в мусорный бак.       Нападавший испугался громкого звука, отпустил девушку, а та сразу убежала от него прочь.       После этого Кайто тоже покинул переулок. Стоило сначала отдалиться от крупного клуба, ведь кто-то точно слышал выстрел, так что пробежав сначала около трёх длинных зданий, Момота замедлился и выкинул пистолет в случайный мусорный бак.       «Чёрт, чёрт, чёрт! Нахрен я туда попёрся!» — спешно влачась домой, парень сообщил друзьям, что не сможет прийти, предусмотрительно приписав о том, чтобы те не беспокоились.       Затащив вместе с собой байк, Кайто постарался быстро улечься. Однако сон долго не приходил, казалось, что сердце вот-вот уйдет в пятки.       Открыв утром глаза, парень осознал, что пробудился именно из-за назойливого тарабаревания по двери и обращения к жителю.       — Открывайте дверь, это полиция! — громогласно провозглашали «защитники порядка» снаружи.       «Твою ж…» — последняя надежда на то, что всё решится само собой, улетучилась, а Кайто поплёлся к двери.

***

      — Вы думаете, что я действительно в это поверю?! — полицейский внезапно ударил по столу. — Надеетесь, придет автократор, который вас заберёт?! А вы имеете представления о том, что Эревна может с вами сделать?!       Вы лишили их достаточно хорошего кадра, так что те, абсолютно спокойно, могут отправить прямиком в лаборатории. Будете лежать разрезанный чуть ли не от макушки до ног, так ещё и живой.       Если вы начнёте говорить правду, то, возможно, сможете получить наименьший срок.       — У вас бурная фантазия, — Кайто чувствовал себя так, будто его окунули прямиком в болото этими обвинениями. — Я в курсе, что такое вивисекция и что она до сих пор иногда применяется, — хотя в законодательстве писалось: «Подобные методы познания могут быть применены лишь к жестоким преступникам, которые сознались в своей вине», парень всё равно был уверен, что это не единственные прецеденты. — Все мои слова — правда.       Я услышал выстрел из переулка, посмотрев, увидел женщину, мало ли что. Попытался отогнать нападавшего сначала каппа-способностями, потом чьим-то пистолетом! Но я ни разу не направлял силу на людей! После этого я испугался, вдруг привлекут как раз к чему-то подобному, так что выкинул ствол в мусорку, — Момота тараторил, не успевая договорить некоторые слова.Казалось, миало немного успокоился, он умолк, видимо, задумавшись.       — Хм, одно правда точно: пистолет действительно нашли в мусорке, — было непонятно, поверил ли мужчина подозреваемому теперь, — однако…       Договорить полицейскому не дали: внезапно дверь допросной комнаты раскрылась.       — Приветствую, синьор полицейский, — в проёме стоял высокий мужчина, на лице которого не отражалось ни единой эмоции. — На каком основании допрашивают Момоту-сан?       Кайто заметил, что миало смотрел на незнакомца глазами, полными неприязни и страха.       Сначала телекинетик подумал, что мужчина посчитал незнакомца грубияном: зачастую первым делом спрашивали имя человека, к которому обращались, либо делали вывод о национальности, основываясь на внешности, однако вошедший проигнорировал явно азиатскую внешность, выбрав обратиться по-собственному, по-итальянски. Такое не считалось прямым оскорблением, но некоторые всё же называли это «моветоном». — На пистолете, из которого уб-били жертву, найдены отпечатки подозреваемого, — немного заикаясь, мужчина схватился за свой блокнот.       — Вы совсем идиот? — неизвестный скривил лицо. — На оружии были найдены и другие отпечатки, и почему вы просто не спросили в больнице у пострадавшего, кто в него стрелял? — мужчина направил пытающий взгляд на миало.       — Н-но в больнице говорили, что скончался пирокинетик от пулевого ранения! — полицейский весь побледнел.       — В больницу попало два пирокинетика с пулевым. Сайхара-сан жив и уже выписан, а другой каппион, к сожалению, скончался, — миало не нашёл, что ответить. — Эревна снимает все обвинения с Момоты-сан и дело берёт на себя.       — Но ведь приказа ещё не…       — С моего прихода — считайте, что уже есть, — к этому моменту Кайто наконец позволили встать. — Базиле Джованни, автократор, — служащий протянул руку, изображая дружелюбие. — Момоте-сан кололи блокаторы? — обращаясь уже вновь к полицейскому, поинтересовался мужчина.       — Д-да… — совсем недавно пугающий телекинетика миало выглядел сейчас ничтожно, дрожа перед автократором.       — Вы проявляли сопротивление при задержании? — пришедший вновь обратился к телекинетику.       — Нет, — из-за усталости, накопившейся в течение дня, препарат уже сейчас заставлял чувствовать себя неважно.       — Ясно. Значит, по этому поводу тоже проведут расследование. Если выяснится, что никакого сопротивления действительно не было оказано, тот, по чьей инициативе был использован препарат, будет наказан, — автократор не отрывал взгляда от сидящего мужчины. — Момота-сан, полиции не врали?       — Нет, синьор, — Кайто полагал, что в таком случае информация из допроса будет передана Эревне. Простите, а этот человек действительно в порядке?       — Сайхара-сан? Да.       Вы свободны, из-за блокаторов вас довезут, — мужчина уже наполовину отвернулся от телекинетика.       — Простите, у меня было назначено в Ордене собеседование сегодня…       — Его перенесут на завтра, не беспокойтесь. До свидания, — слегка наклонив в знак прощания голову, мужчина уже обратился спиной, так что наконец Момота мог больше не тяготиться атмосферой маленькой серой допросной.

***

      Внезапный треск заставил спящего резко оторваться от стола: упала пустая колба. В небольшой комнате была гробовая тишина. Чуть не опрокинув несколько препаратов, Амами раздражённо потёр глаза. Закопошившись между различных склянок, Рантаро осторожно достал одну из них.       Формально тот работал на главу Светской Палаты Хофу-Райту на двух вакансиях. Как дендронаптик он являлся фактически «садоводом», подобное было частой причудой у сливок общества: вместо похода в престижный магазин за натуральной едой те предпочитали держать под боком людей, формирующих флору, идентичную доапокалипсисной.              Амами имел пограничную третью ступень, которую только недавно подтвердил, она считалась золотой серединой, однако парень всё равно не понимал, почему главный в светской власти человек просто не нанял каппиона с более сильными и надёжными способностями.       Хотя, насколько он знал, отец Рантаро имел долг перед советником, но с деталями после гибели родителя его никто не знакомил.       Также он являлся недо-фармацевтом, однако единственное, что тот делал, — несколько препаратов по инструкции, которые требовались семье работодателя.       В дверь постучали, и Амами вскочил к той с банкой таблеток.       — Кавасуми-сан, это ты? — сунув препарат под руку, Рантаро спешно принялся открывать.       — Да, — девушка отскочила от надвигавшейся двери. — Кун’Буатонг попросил передать… — работница умолкла, — препарат хозяйке. Сказал, что потом ты свободен.       — Вот он, — протянув банку, Амами слегка поклонился уже уходящей Кавасуми.       Постояв в дверном проёме, Рантаро осмотрел видимую часть апартаментов, прежде чем вернулся собраться в «коморку».       Перед уходом дендронаптик спешно написал в телефоне:

«Кому-либо нужны какие-то препараты?»

      Всё, находящееся в комнате, было чуть ли не в полном владении Амами, так что он полагал, что достаточно большое количество редких и дорогих препаратов может понадобиться действительно нуждающимся, хотя не совсем законно. Но хотелось искренне верить, что заказчики обращались с благими намерениями.       Несмотря на высокую (вероятно, даже очень) зарплату, Амами по началу еле сводил концы с концами. Отчасти это было, разумеется, из-за всё той же задолжности отца, однако изначально почти все деньги уходили на другое…       Большая часть семьи погибла в автоаварии, в которую попал и сам дендронаптик, помимо него живой осталась лишь одна-единственная старшая сестра.       Хотя можно ли назвать жизнью постоянное нахождение под медицинским присмотром в боксе, тем более — в почти бессознательном состоянии, — вопрос хороший. Даже родной брат не смог ни разу напрямую увидеть девушку: между ними вечно стояла та или иная преграда. В конце концов, старшая была нестабильной — это не было секретом — однако после аварии вместе с нестабильным геном каппы появились и иные.       Такие случаи встречались, но куда реже, и считались опасными для остальных людей. И за это «лечение» сестры платить приходилось всё тому же советнику, который почему-то после смерти глав семьи Амами «снизошел с небес» к их отпрыску-подростку, повесив на того ещё и долг за поддержку родни. На выплату «помощи» ушли даже все деньги, предоставляемые интернатом после выпуска. Благо, сейчас Рантаро куда лучше распределял собственные средства. Убрав большинство вещей в портфель, парень услышал характерный звук из телефона. Уведомление на экране заставило лишь открыть рот, выпучив глаза: «Вы можете предоставить эвтаназин?»       Часто просили марихуану, героин и другую наркоту, бывали запросы на какой-нибудь оземпик, к примеру. Однако… Эвтаназин, серьёзно?..

«С какой целью он вам нужен?»

      — Чёрт, я реально спрашиваю, зачем нужен эвтаназин, когда даже у главных советников в теории еле хватает средств на содержание хотя бы маленькой собачонки! — Амами уставился на полку с барбитуровой кислотой — именно она была в основе обговариваемого препарата. — В жизни не поверю, если напишут, что это для животного, — из устройства вновь прозвучал «тинь». «Для проведения добровольной эвтаназии. Человека», — быстро всплыло второе сообщение.       Амами задумался, тяжело вздохнув.       — Не может же это быть убийством? — заходив кругами по комнате, бормотал себе под нос Рантаро. — Тогда убийца одновременно гениален и глуп: знать, как вводить подобные препараты, при этом не расправившись с жертвой куда более простым способом. Тем более при вскрытии точно обнаружат барбитуровую кислоту, тогда причина смерти тоже будет почти на поверхности.       Неужто действительно добровольная эвтаназия?..       Подумав ещё несколько минут в тишине, Амами схватил телефон и быстро напечатал: «Ishinohana, через час».

***

      После возвращения домой блокаторы дали о себе знать в полной мере: начался несильный тремор рук, лёгкое головокружение вместе с ужасной болью в позвоночнике.       Свободное время можно было занять упражнениями на самодельном турнике, который был кое-как сооружён с помощью старой лишней трубы, однако состояние не позволяло этого сделать.       Достав из кухонного блока бокс с едой, Момота уселся на матрас, всё равно стола в жилом отсеке не было.       Еда оказалась просто-напросто безвкусной, вероятно, из-за блокаторов.       «Даже не знаю, что лучше: это или её реальный пресный привкус…» — сложилось чувство, будто он жуёт просто… что-то?       Включив смартфон, Кайто слегка прищурился от яркого света.       Выскочила голограмма: в сети высвечивались различные телевизионные программы, трансляции с киригм, видео ещё с доапокалипсисных времён — «растворители мозга», по словам Акамацу.       Нажав на первое попавшееся под руку изображение, Момота уставился на забег атлетов, снятый ужасно давно.       В интернате иногда тоже устраивали подобные соревнования на спортивных занятиях, но чаще были силовые тренировки, хотя и те являлись выборочными. В целом дети были вольны самостоятельно решать, какими дисциплинами они хотят заниматься больше.       Существовали даже творческие направления: музыкальные инструменты, рисование и танцы. Однако на них зачастую приглашали, нежели предлагали по желанию.       Отчего-то мысль перескочила на творческое мероприятие в интернате. Участвовать должны были все, демострировались способности ребят из разных корпусов одного учреждения.

***

      Была самая первая, пока только примерная, репетиция концерта. Учителя хотели, чтобы номера были более менее разнообразные. Но во втором интернате почти не было ребят, которые могли до этого учиться игре на каких-нибудь скрипке или органе… Многие выбирали просто стихи, одни — на логосе, другие — на "древних" языках.       Сейчас за кулисами Кайто держал свой листок с произведением Окуджавы. Впервые попав на «сие высококультурное торжество» (так говорила организатор концерта — миссис Брукс), едва ли двенадцатилетний Момота выбрал японский стих. Во второй раз остановился на английской лирике. А на этот год остался русский.       Всего подросток неплохо знал три языка помимо логоса, за что не раз успел мысленно поблагодарить мать, которая, правда, с его попадания в интернат приезжала от силы раза два. Повторяя строчки из «Фотографий друзей», Кайто обернулся к соседке по комнате, производящей нечто похожее на речь.       Парень оторвался от своего текста, пока ровесница заканчивала.       — Ну как?! — она уставилась на Момоту с довольной улыбкой.       — Э… А на каком это языке?.. — осторожно поинтересовался тот.       — Как на каком? На русском, — казалось, Акамацу совсем не ожидала такой реакции.       — Не очень похоже… — Кайто умолк на секунду. — Дай-ка лист, — парень взял бумагу с напечатанным стихотворением. Пробежавшись по строкам, повествующим о покупке чернил, о комсомоле и о половинчатых людях, Момота добавил, побледнев: — Ты же и слова на русском не знаешь, какой ещё Маяковский!       — Зато смысл какой! — девушка выхватила из рук лист.       — Я понадеялся, что ты наоборот чисто из-за звучания выбрала…       На спорящих обернулись Химико с Тенко, обговаривающие общий фокусный номер (кажется, кого-то пытались найти для трюка с разрезанием, но на такое не согласилась даже Чабашира, тем более когда исполнитель — двенадцатилетняя девочка) и Кибо, просто наблюдающий за репетицией из-за кулис, поскольку вместо номера предпочел просто смастерить какую-то подделку.       — Эй, что случилось-то? — к ним подбежала старшая телекинетик. — Харэ за несчастный лист грызться! — в итоге бумажку забрала Тенко.       — У тебя цель была, чтобы все не поняли смысл, потому что русский толком никто не знает? — хилерша отвернулась, надув губы. — Не беспокойся: так и знающие ничего не поймут.       — Хм, а почему просто не выбрать похожую тему на японском, Каэде? Ты же его хорошо знаешь, — Чабашира легонько потрясла Акамацу за плечо.       — А… Да уже не важ… — она резко перестала строить недовольную мину, обернувшись к сцене с ошарашенным взглядом: — А разве Ханыль не стих рассказывает?       На центр подмостков был выдвинут чёрный рояль.       — Рассказывает… Сейчас же как раз твоя очередь по списку, Каэде, — парень указал на листок, прибитый к стене.       — Не-Не-Не-Не! — Акамацу отдёрнулась от Тенко. — Я г-говорила миссис Брукс, что б-буду выступать со стихотворением, никакого фортепиано! — секунду назад энергичная и пылкая Каэде выглядела бледной как труп.       Из-за инструмента появилась госпожа Кханг, ответственная за все творческие направления их корпуса.       — Ты каждый год отказываешься, может, попробуешь хоть раз? — Чабашира попыталась скрыть женщину из поля зрения младшей.       В этот момент из громкоговорителей послышалось:       — Вторая группа, третий номер, Акамацу Каэде, — в конце звук немного исказился.       Девушка без каких либо предисловий вышла из-за кулис. К ней сразу подошла госпожа Кханг, которая, наклонившись к хилерше, что-то принялась шептать той на ухо. Несмотря на то, что Акамацу стояла спиной к одногруппникам, было видно, что она хотела возразить что-то преподавательнице, однако женщина быстро ретировалась.       Постояв ещё несколько секунд перед банкеткой, девушка медленно села на неё. Нависнув над клавишами, Акамацу глянула на ноты и нажала на педаль внизу.       Зазвучала печальная и размеренная мелодия, но на восходящую часть Каэде внезапно убрала руки, не продолжив играть.       Вдруг девушка со всей силой ударила по клавиатуре и резко закрыла крышку, вскочив с банкетки.       Акамацу выбежала со сцены, не дав Чабашире остановить себя.       Посмотрев вслед подруге, Момота услышал собственную фамилию из громкоговорителя и, вздохнув, вышел на сцену.       Позже вернувшись в помещение их социальной группы, а затем зайдя в комнату, Кайто увидел валяющуюся с книгой на пару хилершу.       — И что это было?..       — М-м? — девушка лениво глянула на зашедшего, не вставая с кровати. — А, ты про произведение? — Акамацу демонстративно перевернула книгу, сев на край постели: — Оригинал «Охоты на овец» Харуки Мураками, — сразу после Каэде вновь отвернулась.       — Я про репетицию, — сев за стол у окна, Момота продолжал таранить хилершу взглядом.       — Пф, — девушка снова повернулась к нему, — Георг Фридрих Гендель, — между каждым словом была внушительная пауза, — сюита в соль миноре. Понравилось? — она вскочила с кровати, кинув на одеяло книгу.       — Хорошо же выходило, почему остановилась? — Момота увидел в окне гуляющих в парке ребят.       — Я и такта не сыграла, что там оценить можно?       — Не знаю, но… может, попробуешь всё же? Без понятия, почему ты так боишься, всё равно скажешь, что неважно, да так, но попытка не пытка ведь… — глянув на закатывающую глаза Акамацу, Кайто добавил: — Хоть кто-то в любом случае должен от корпуса выступать с музыкальным инструментом, и так у нас вытекут уши от игры Ханыль! Это же как богохульство для тебя должно быть. Я неспец, но она же даже по кнопкам не попадает!       — По клавишам… — девушка вздохнула, задумавшись. — Хм, тогда ты прочитаешь «Прозасидавшихся»! — Каэде заходила по комнате кругами.       — Меня убьет миссис Брукс, если найдет перевод!       — Да не будет она его искать, — Акамацу позабавила реакция соседа. — Ну или ты расскажешь Окуджаву, я — Маяковского, и мы все дружно помрём от игры Ханыль из пятой группы! — девушка улыбнулась.       — Ладно-ладно… — в знак согласия замахал руками Момота. — Тогда тебе нужно сказать госпоже Кханг, что ты будешь к ней приходить.       — Эй, Я не сказала, что пойду репетировать на том рояле, — Акамацу выгнула бровь.       — А на каком ты собираешься? На воображаемом?! — парень потёр глаза.       — Мне нужна бумажная клавиатура, — она протянула руки, демонстрируя… видимо, длину листа.       — Мазохистка и садистка… Будет тебе! — Кайто проскользнул мимо девушки, выйдя из комнаты.       «Схожу к типографии… и притащу эту "клавиатуру"…» — в общей части сидел один Кибо, мучащийся, по-видимому, с круглой пяльцой.       Помещение для печати было на этаж ниже. Подойдя к нужной двери, Кайто хотел уже открыть, но ручка не поддалась. Парень на секунду задумался:       «Они же в пятницу не открыты! Точно… и в выходные не работают… В понедельник репетиция, к которой все должны определиться с номером!» — Момота решил пока вернуться подумать в общую комнату.       Там все ещё сидел Идабаши. Вдруг Кайто осенило:       — А! Кибо, дружище, выручи, творца ради! — он подхватил под руку дёрнувшегося одногруппника.       — Ты меня напугал… Чем выручить?.. — старшего подняли и вытащили из общей комнаты. — Момота?! — Идабаши вылез из хватки, ошарашено глядя на младшего, но всё же следуя за тем. — Типография? Она же закрыта уже, — остановившись у двери спросил Кибо.       — Именно! Можешь сломать её электрическую систему? — Момота показательно дёрнул ручку.       — Нет и никак нет! — Идабаши собирался развернуться.       — Ки-ибо! На кану наши уши, умоляю! А я с механическим замком расправлюсь, — он ухватил парня за руку.       Кидать друг друга у них не было принято, так что, засомневавшись, Идабаши ответил:       — Л-ладно… — подойдя к двери, он приложил руку, после чего проскочила маленькая белая искра, а электрокинетик потёр заболевший нос.       Довольный телекинетик подскочил рядом, сверля щель взглядом, — послышался скрежет металла, отзывающийся в ушах, а затем парень заныл от неприятного чувства в глазах. Потянув за ручку, Кайто смог открыть дверь. Момота зашёл, а Кибо остался снаружи настороже.       "Типография" была весьма примитивная: три принтера да компьютера. Быстро включив устройства, Кайто забегал пальцами по кнопкам.       «Эта маленькая какая-то… кажется. Вот это больше похожа, но тут огромный кусок бумаги нужен…» — кое-как поделив изображение на несколько листов поменьше, Кайто отправил те на печать.       — Долго ещё? — из-за двери показался Кибо, когда принтер заканчивал с последней частью.       — Всё, сек, — быстро вырубив компьютер и относительно заметя следы собственного присутствия, ребята покинули комнату, которую запереть не вышло.       Прискочив с несколькими листами к Акамацу, парень довольно кинул те на стол перед девушкой.       — Дарю! Склеивай.       — Типография же в пятницу не работает, — со скепсисом заметила Каэде, на что Момота лишь ехидно улыбнулся, ожидая ответ на очевидный вопрос. — Ладно, да сыграю я всё! — сложив листы, сказала Акамацу, на шее которой уже успел нависнуть сосед по комнате.

***

      Кайто улыбнулся воспоминанию из интерната, пока не вспомнил окончание истории.       Переключив видео, теперь парень лицезрел новости:       «За эти месяцы учёные далеко продвинулись в своих исследованиях! С помощью дендронаптии удалось облегчить производство безопасных и качественных злаковых!» — ведущий восторженно оглашал каждое своё слово.       — Разве они не каждый раз примерно это же и говорят?.. — палец смахнул видео на следующее.       На голограмме всплыл мужчина в белых одеяниях на фоне бежевых колонн.       «Нас всех объединил Верховный Хресмолог, открывший человечеству глаза на ошибку! Он был прозван людьми, которых оберегал, он защищал каждого и хранил веру! Он явился оракулом Творца-Карателя, призывающего нас вернуться к истине, к истокам собственной истории. Пока мы избираем Хресмологов, Мантеи выбираются своими предшественниками! И те, и те призваны оберегать людей и веру!» — казалось, что мужчина не собирался и прекращать "шарманку".       — Эту киригму уже показывали раз десять, — поняв, что ничего интересного он не обнаружит, Момота откинул телефон на подушку.       Уснуть тоже никак не выходило.       «Каким образом перепутали каппионов? Вроде полиция относительно складно работает. Странно это…»       Плотно закрыв глаза и абстрагировавшись, кое-как парень уснул.       На утро Момота быстро выехал на байке, который явно не хотел работать без перебоев, в Орден.       В тёмно-синем аккуратном кабинете парня ожидала девушка в форме Эревны.       — Прошу, присаживайтесь, — служащая указала на кресло напротив неё, поправив другой рукой прядь синих волос.       Кайто волновался: если сейчас не примут, это будет достаточно позорно. Сев, он понял, что перед ним была филарх, руководящая каппионами в его районе.       — Момота-сан?       — Верно, приветствую, — также заставлял беспокоиться недавний инцидент, отчего нога заходила ходуном.       — Широганэ, — девушка протянула ладонь для рукопожатия, — Цумуги, — Кайто хотел было ответить, однако та продолжила: — О инциденте, случившемся с вами, я знаю, однако единожды такое прощается, — при этих словах она постаралась сохранить максимально дружелюбный вид. — Надеюсь, подобного впредь не будет.       — Разумеется, — парень положил руки на кожаные подлокотники. — Широганэ-сан, меня приняли?       — На стажировку, от которой будут зависеть дальнейшие действия. В конце концов, хорошо, что люди рвутся помогать Эклисии, — Момота еле качнул головой на слова девушки. — Вам требуется пройти инструктаж, а после вернуться подписать договор.       После нескольких часов в комнате для инструктажа Момота успел утомиться от и так очевидных правил и нюансов.       Зайдя обратно в кабинет начальницы, на столе действительно лежали бумаги.       — Проверьте всё, а позже подтвердите вашу лояльность, — девушка протянула листы.       Довольно подписав часть, относящуюся к зарплате, Кайто открыл страницу, связанную с лояльностью. Ничего интересного там не было.       Абсолютной нормой являлось при подтверждении повышенной и высокой лояльности иметь определённые привилегии.       Предоставлялось больше медицинской помощи. Но и наоборот, ты тоже должен был соглашаться на донорство и другие вмешательства в организм. Хотя говорили, что никому толком не нужны именно каппионы.       Требовалось нередко и ходить на киригмы — всё те же, но пересозданные христианские проповеди.       Был также «Партнёрский контроль», однако Кайто он по сути не затрагивал: программа была нацелена в основном на чистых и нестабильных, которые так или иначе пригодны к размножению.       Каэде додумалась и к этому привести ироничное сравнение с кроликами, хотя её даже не тревожили по этому поводу, раз в месяц звонили только Миу, и-то просто предлагали «партнёров». Подписав документ, Кайто из интереса спросил:       — Простите, а вы.?       — Чистая, — на опережение ответила девушка.       «Разумеется, на подобные должности других не берут, наверное», — остался неприятный осадок.       — Но у меня есть коллеги нестабильные и каппионы, — видимо, догадавшись о мыслях стажёра, добавила Широганэ. — Уже повыше собираетесь? — вопрос был с явным сарказмом.       — Ну надо же приемников иметь, — при серьезном виде голос вообще не был таковым.       — Только с автократорами так не шутите, они куда более нудные, — уже усмехнувшись, девушка улыбнулась. — А ещё: пройдите медицинский контроль как можно скорее. И… — Широганэ наклонилась к ящику у стола, — ваше удостоверение стажера, — в ладони оказалась блестящая круглая монета с текстом и изображением Момоты. Девушка встала, протянув на прощание руку: — За кровь и кров…       — Хранимый нашим Богом, — ответил в соответствии с религиозным выражением тот.       — Отлично, так как вы готовы к исполнению обязанностей, вас введёт в курс дела Патрон, с которым вы уже пересекались, — за спиной было слышно открывающуюся дверь.       — Приветствую, — сдержанно прозвучало сзади.       Оперевшись на дверной проём, перед Кайто стояла… незнакомка из «Урана и Геи».