Сквозь щель в платяном шкафу

      Кемаль крепко спал, обнимая во сне своего любимого плюшевого осьминога. Ханде закрыл книгу сказок и приглушил свет ночного светильника, добавив еще и проекции на потолок — Кемаль их любил. Полупрозрачные серебряные рыбки медленно потекли по комнате, пропадая в полоске света, пробирающегося сквозь плохо зашторенные окна. Ханде поправил сползшее с плеча сына одеяло и медленно вышел за дверь.              В спальне у Роуз все еще стоял шум. Достаточно было разделить детей, чтобы Кемаль стал засыпать быстро и без проблем, а вот со старшим сыном все так же приходилось мучиться. Латти обычно справлялся за полчаса, а вот Ханде мог просидеть с ним и больше часа, после чего неизменно спускался вниз и выкуривал в тишине и спокойствии ритуальную сигарету. В такие моменты в голову лезли мысли о тех бедных омегах, которые вынуждены были растить своих детей без нянек, да еще и выходить на подработки, когда один альфа не мог обеспечить семью.              Ханде приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Роуз не спал, он даже еще не был в постели. После купания Ханде сам надел на него свежую ночную рубашечку и причесал волосы, но сейчас вся одежда смялась, а прическа растрепалась. Роуз залез ногами на кровать, держал в руках игрушечный пластиковый меч и со смехом отбивался им от рук Филиппа. Супруг тоже вовсю веселился, даже не замечая появления Ханде на пороге. Пришлось немного покашлять.              — О, — сказал Филипп, останавливаясь, — золотце!              Роуз спрыгнул на пол и ударил Филиппа мечом по спине. Альфа даже не поморщился.              — Где Латти? — спросил Ханде. — Он должен был уложить Роуз.              — Я отослал его. Думаешь, сам не справлюсь?              — Думаю. — Честно ответил Ханде.              Филипп поднялся на ноги, повернулся в его сторону и замер. Ханде вопросительно вздернул бровь на оценивающий взгляд мужа. Растянутая хлопковая майка и такие же шорты никогда не возбуждали дорогого супруга, но, судя по запаху альфы, он уже нашел с кем потрахаться на новом месте и не сильно претендовал на секс.              — Я победил! — крикнул Роуз и еще раз ударил Филиппа мечом. В этот раз по ноге.              — Уже десять, — Ханде сложил руки на груди, — пора в кроватку и спать.              — Нет! — Роуз бросил меч. — Не хочу спать!              Ханде посмотрел на Филиппа и взмахнул рукой, разрешая ему самому разбираться с этой ситуацией. Пусть сам укладывает возбужденного ребенка и целый час читает ему сказки. Или пусть теперь ищет Латти по всему дому. Ханде же поспешно спустился вниз и вышел через крытую веранду в сад. Детей своих он, конечно, любил, а вот однообразные сказки о драконах уже нет.              Разросшийся полудикий сад готовился к ночи. Цветы закрыли лепестки и склонились вниз, земля остыла, а в кустах проснулись ночные сверчки и цикады. Ханде босыми ногами прошелся по краю бассейна и устало опустился на шезлонг рядом с высоким розовым кустом. Набрав полную грудь свежего воздуха, он прикрыл глаза и нашарил под декоративными подушечками коробку с самокрутками и зажигалку. Ханде прикурил, втянул в себя сладковатый дымок, присущий сушеным листьям дерева кха, и, наконец-то, смог расслабиться.              Его целыми днями беспокоила недавняя встреча с Эмре Лорано, которую Ханде никак не мог считать случайной. Офицеры третьего отделения военной полиции никогда ничего не делали случайно, как и сыновья Семьи Лорано. Эмре по долгу своей службы должен был интересоваться Сириллом, но вот Ханде только сумел забыть и снова….              Он громко застонал, открывая глаза. Он не хотел возвращаться на этот сезон в Арсалан, не хотел тащить сюда детей, но Филипп делал только то, что нужно было ему.              — Брысь! — сказал он особо любопытной птичке и снова сделал глубокую затяжку.              Филипп вышел всего через несколько минут после того, как Ханде затушил в пепельнице остатки самокрутки, и теперь расслаблено смотрел в небо, не замечая ни одной звезды. В отдаленном поместье Атешей в землях Сеина их было особенно много, и казалось, что все небо усыпано бриллиантовой крошкой. В Арсалане световое загрязнение не оставляло ни одного шанса даже самым ярким звездам. На небе мелькала только точка далекого патрульного вертолета.              — Золотце не в настроении? — спросил Филипп, присаживаясь рядом и касаясь оголенного бедра.              Ханде раздраженно шикнул, но не пошевелился. Шевелиться было лень, а к рукам альфы на своем теле он уже давно привык.              — Ты уложил Роуз? — с подозрением спросил он.              — Да.              — Почитал книжку?              — Да к черту книжку!              Теплая рука поползла вверх, пока не поднялась выше колена и не достигла края широких шорт. Ханде не думал, что он мог бы возбудить альфу в этой старой и некрасивой одежде да с неаккуратным пучком волос, но Филипп просто обожал приставать к нему, даже если дальше поглаживаний дело не заходило.              Мимо снова пролетели радостные птички, пропели короткие трели и искупались в бассейне, после чего заняли низкие ветви яблонь. Взгляд Филиппа даже в полумраке горел этой его идиотской игривостью и издевкой, так что Ханде никак не мог отпустить копившееся весь день раздражение.              — Нельзя играть в активные игры перед сном! — зашипел Ханде, наклоняясь вперед. — Разве я тебя не просил слушаться меня? У нас режим, а ты совершенно бессовестно игнорируешь…. Что ты так на меня смотришь?              Филипп продолжал наглаживать голые коленки Ханде и улыбался как идиот. Он совсем не слушал, не понял ни одного слова.              — Ты такой забавный, солнце, — протянул супруг, — я так люблю, когда ты такой злой.              — Ты хоть раз….              Филипп наклонился и поцеловал его, обрывая слова. Ханде задохнулся от неожиданности и замахнулся рукой, но быстро успокоился. Филипп же пребывал в хорошем настроении и просто игрался. Его прикосновения были нежными и осторожными, а поцелуй почти робким. Он спрашивал разрешения, осторожно прикасаясь к Ханде, и Ханде позволил, подавшись чуть вперед. Руками он вцепился в рубашку альфы на спине, чтобы не упасть и раздвинул ноги, подпуская его ближе. Запах Филиппа стал сильнее, перекрыв даже тяжелые ароматы роз и привкус травы, перемешанный с островатым запахом лилий и перца.              Рука Филиппа легла Ханде на ягодицы, а в бедро уперся чуть приставший член альфы, хорошо заметный сквозь легкие домашние штаны. Они замерли в этом нелепом тесном объятии, и Филипп, оборвав поцелуй, спустился ниже и прикусил след от метки, видневшийся в широком вырезе футболки. Ханде молчал, переживая внутри противоречивые эмоции. С одной стороны, он все еще злился, а с другой — он несколько месяцев прожил без внимания альфы и уже хотел близости с ним.              — Давай еще одного ребеночка сделаем, а? — Филипп прикусил метку, и Ханде не сдержал тонкий стон. — Еще одного альфу?              Постанывания сами по себе перетекли в недовольное шипение. Даже то, что Филипп примирительно погладил Ханде по спине, не помогло. Он перестал ерзать бедром о стояк альфы и приподнял голову.              — Ты обещал подписать разрешение.              — Какое разрешение?              — В университет. Кемалю уже год, а мы договаривались….              Филипп посмеялся и еще раз погладил Ханде по спине. Его теплая ладонь прошлась вниз до голой полоски кожи между задравшейся вверх футболкой и резинкой шорт.              — Ну, солнце, ну ты чего снова начинаешь? — он опять укусил Ханде. — Ну что подумают люди, если мой дорогой супруг вдруг пойдет на какие-то там курсы? Ну, зачем они тебе? Еще подумают, что ты из тех омег.              — Каких таких омег?! — воскликнул Ханде.              Ему вдруг стало совсем неприятно в объятиях мужа, а возбуждение быстро исчезло. Осталось только тошное послевкусие и выросшее в разы раздражение, преследовавшее Ханде в последние дни.              — Очевидно, глупых омег.              — Ты обещал!              Ханде отодвинулся и толкнул Филиппа в грудь. Когда альфа вот так давил на него своим запахом и прикасался к метке, тяжело было сопротивляться ему. Тело подчинялось гормонам и послушно льнуло к широкой груди, внизу становилось мокро. Вот только настоящая злость и сильная обида могли вырвать Ханде из этого морока. Филипп однажды сжег его сундук со всеми травами прямо перед течкой, Филипп обманул его, обещав, что после рождения второго сына он даст разрешение на поступление в университет. Он так сладко говорил, что Ханде согласился на беременность.              — Сейчас не время, золотце, — попытался оправдаться супруг, но Ханде уже вскочил на ноги, — все и так думают, что ты сочувствуешь сам знаешь кому. Ты дружил с тем омегой, а теперь, стоило вернуться нам в свет, пойдешь куда, на эти суфражистские курсы? Ты головкой перегрелся, что ли?              — Ты хотя бы выучи, кто такие суфражисты!              — Да нахера они мне нужны!              Ханде уже быстро шел вдоль бассейна в сторону дома. Трава совсем не помогла справиться с эмоциями. Чем больше Ханде курил, тем меньший эффект он чувствовал. И сейчас он был преисполнен решимости сбросить Филиппа в остывшую воду. Но вот только супруг предусмотрительно держался чуть в стороне.              — Зачем опять психуешь? — продолжил говорить Филипп в спину. — Разве жалеешь, что родил Кемаля? Хотел бы, чтобы его не было, что ли?              — Заткнись! — крикнул Ханде. — И отвали от меня!              — Завтра у нас ужин с четой Бах. Тебе лучше снова принять таблетки.              — Отъебись!              Ханде вышел через веранду в гостиную и замер, не зная, куда ему податься дальше. Филипп всюду мог увязаться следом, а в спальне у альфы все еще оставались неплохие шансы задобрить Ханде ласками и своими приторными речами. Он бы предпочел еще немного покурить у бассейна, но возвращаться обратно казалось как-то особенно глупо. Его и без того считали истеричкой.              Ханде растерянно повернулся и посмотрел в довольное лицо супруга. Филипп хорошо его читал и умел выводить на эмоции. Всегда в такие моменты между ними воздух наполнялся душными тяжелыми запахами, а иногда казалось, что он и вовсе искрит от напряжения. Филипп был сильным взрослым альфой, и если бы не благородная кровь самого Ханде, он бы не мог противостоять такому натиску. Никакой обычный омега не смог бы.              Молчаливое напряжение, которое могло закончиться и дракой, разрушил шум со стороны лестницы. Ханде и спиной, по одному лишь звуку, мог узнать детский быстрый шаг. Он поспешно подавил внутри агрессивное шипение, готовое вырваться из горла, и перестал скалить клыки.              — Оми! — Роуз быстро сбежал вниз по ступенькам. — Я хочу посмотреть на птичек! Ты мне обещал сходить и послушать, как птички поют. Ты сказал, они днем спят и их надо смотреть вечером. Пошли на улицу!              Ханде поймал Роуз за руку и прижал к себе, опустился перед ним на колени. Время ползло к одиннадцати вечера, а ребенок все еще был не в постели — очень грубое нарушение режима. Латти всегда укладывал детей до десяти, чтобы разбудить их к раннему завтраку.              Ханде погладил густые вьющиеся волосы Роуз. Сын смотрел на него такими же темными глазами, как и у его отца. С таким же чуть диковатым огоньком в них.              — Давай я тебе лучше сказку прочитаю, — предложил Ханде, — про принца Эмре и драконов, хорошо?              Роуз замотал головой:              — Нет, ты обещал посмотреть на золотых птичек.              — Но уже поздно, и нам нужно идти спать.              Роуз топнул босой ногой. Почему-то на левой ноге у него был носочек, а правая оставалась голой. Ханде припомнил, что рассказывал детям про императорских златок, про то, как несколько лет назад их стайка поселилось в глубине сада, и даже обещал послушать красивые ночные песни. Но впереди был тяжелый день, и стоило как можно быстрее заснуть.              — Роуз….              Ханде начал говорить, и тут же оборвал себя, как только Филипп резко украл ребенка у него прямо из-под носа. Он поднял Роуз вверх, удобно устроил его у себя на руках и свысока посмотрел на Ханде.              — Папенька устал, Рози. — Филипп ущипнул сына за щеку. — Давай, мы с тобой посмотрим на птичек, а папенька сам пойдет в кроватку и отдохнет.              — Оми не посмотрит на птичек?              — Мы с ним только что смотрели на них, а теперь настала очередь Рози, да?              Филипп быстро унес Роуз в сад через распахнутые двери, оставив Ханде одного в полумраке гостиной. Приглушенные лампы освещали только лестницу и кресла, стоявшие полукругом у камина. Ханде оглядел темные стены и прикусил задрожавшие от обиды губы. Иногда у него совсем опускались руки.       

      

***

      

      Воспоминания о прошлом все чаще беспокоили Ханде, как и вернувшиеся кошмары. Ночами ему снилась сжирающая тьма и страх, доводящий до истерики. Филипп тоже просыпался и, ругаясь сквозь зубы, пытался успокоить Ханде и напоить его водой.              Узкие улочки Старого города, магазинчики и кафе постоянно напоминали о днях, проведенных с Сириллом. Их разговоры часто сворачивали к острым темам, были интересными и возмутительными, но никогда не походили на речи террористов. Ханде читал детям толстую книжку про приключения смелого принца Эмре и не мог перестать думать об Эмре Лорано, так бесцеремонно вторгшегося в его жизнь с разговорами о забытом друге и его предательстве. Ханде сходил с ума от навязчивых мыслей и каждый день искал контакты Эмре.              С членом благородной Семьи почти невозможно было связаться без его на то воли. У благородных не было секретаря, которому можно было оставить свои контакты, и не было входящей открытой почты, куда обычно отправляли письма. Ханде много времени провел около бассейна, куря самокрутки и перебирая страницы в сети, ища возможность втайне от Филиппа договориться с этим альфой о встрече.              Но это было невозможно!              Наблюдая из тени за тем, как рядом резвятся дети, Ханде уже почти решил сдаться и зашел на свой второй аккаунт, зарегистрированный еще в прошлом году. У него не было официальной почты и страницы, потому что благородным омегам все это было не нужно, но Ханде все-таки активно пользовался возможностью общаться в сети. С первого аккаунта, где было указано его настоящее имя, Ханде был подписан на электронные библиотеки, сайт университета и оставался активным участником клуба литературоведов. Иногда он переписывался с кем-то из знакомых, хвалил детей Луиссиана и по просьбе Филиппа скидывал деньги на благотворительные проекты.              Со второго аккаунта он смотрел порнуху и заказывал траву.              Но именно пользователю с именем «Золотая птичка1105» был открыт доступ к личным сообщениям Эмре Лорано. Ханде очень долго смотрел на зеленую галочку и почему-то ухмылялся, чуть нервно похихикивая. То, что чужой благородный альфа и, к тому же, офицер третьего отделения военной полиции узнал о его тайных увлечениях, Ханде почти не беспокоило. Наверное, Эмре Лорано и без этого знал достаточно постыдных тайн. Такая вот мерзкая у него была работа.              — Оми, — крикнул Роуз, — а Кемаль кусается!              Ханде посмотрел на детей, плескавшихся под присмотром Латти в своем собственном детском бассейне, и улыбнулся. Вряд ли Кемаль мог загрызть брата, но Ханде верил, что в случае чего нянька предотвратит эту трагедию.              Для смелости Ханде отпил из запотевшего стакана холодный травяной чай и быстро написал Эмре Лорано короткое сообщение, не подписываясь под ним. Отправив его в порыве неожиданной смелости, Ханде поспешил отложить в сторону планшет как улику своего преступление и закрыть глаза. С одной стороны, Филипп следил за его сообщениями и поездками, а с другой — это была переписка с членом благородной Семьи. Их тайна охранялась законом.              — Оми, — снова закричал Роуз, — Оми, я утонул!              Ханде ушел к детям и проверил ответ только через час, почти не удивился, увидев короткое приглашение на встречу в Императорских садах. Весь день проведя в волнении дома и даже не выходя на прогулку, Ханде встретил вечером Филиппа на пороге и внимательно проследил за его настроением. Супруг поцеловал его в щеку и ничем не выдал недовольства. Ханде понял, что Филипп ничего не узнал.              — Завтра тебя опять не будет весь день? — уточнил он за скромным поздним ужином.              — Да, дела в парламенте.              На улице стемнело, а дети уже были в своих комнатах. Ханде распустил волосы, избавившись от украшений и заколок, и теперь почти с удовольствием наслаждался вином и прохладой.              — Я хочу утром посетить Императорские сады. — Осторожно сказал Ханде. — Хефес уже водил меня во время приема во дворце, но мы обошли только небольшую часть.              Филипп отложил в сторону телефон и внимательно посмотрел Ханде в глаза.              — Пойдешь один? — уточнил он.              — За ворота пускают только благородных. — Напомнил Ханде.              — А дети? Рози хотел посмотреть.              Ханде поджал губы и покачал головой. Роуз и Кемаль не могли туда попасть, потому что наследовали статус отца. Ханде сам уже считался скорее исключением из правил. Его дети точно не имели права претендовать на привилегии благородных.              — Грязная кровь, да? — презрительно протянул супруг. — Неужели, там что-то такое особенное?              — Это всего лишь традиции, Филипп, не нужно преувеличивать.              Супруг долго выдерживал его взгляд, играя в какую-то неведомую Ханде игру характеров, но потом отвлекся на полупустой бокал с вином. Допил все за один раз.              — Я был бы рад, если бы в нашем обществе все были равны. — Ханде старался говорить спокойно и без лишних эмоций. — Если бы для каждого были открыты двери и сада, и университета, например, было бы замечательно, да? Если бы никто не смотрел на твое происхождение или биологический пол?              Филипп фыркнул и поднялся на ноги.              — Только не дразни Рози. — Неохотно проговорил он сквозь губы.              В саду запела златка, а Ханде чуть улыбнулся, празднуя свою маленькую бессмысленную победу.              — Роуз — омега, мой дорогой. У него впереди еще целая жизнь подобных разочарований.              

***

             Вспоминая свои давние детские исследования поместья Кайял и всех его тайных уголков, Ханде в одиночестве подошел к высоким старинным воротам. Впервые он был на улицах Арсалана без сопровождения и красивого одеяния, отчего чувствовал себя почти голым. Нервно поправил воротничок рубашки, остановился, чтобы восстановить дыхание. Волосы были убраны в хвост и не мешали, а из украшений остались только кольца на пальцах. Обычные горожане, которых он встретил по пути от парковки, даже не обратили на него внимания.              Один из кирпичей был заметно светлее остальных. Любопытство победило, и Ханде осторожно потрогал его, понюхал, попытался разглядеть сенсорные датчики или что-то подобное. Кирпич не спешил открывать свои секреты, но быстро среагировал на прикосновения Ханде и отпер перед ним ворота, известив об этом громким щелчком.              Встретил его снова омега, но другой, не тот, который был в ночь приема во дворце. Этот был старше и держал в руках чистую садовую лопаточку.              — Что вы делаете? — с подозрением спросил омега.              Он даже не поклонился, хотя и понимал, что перед ним благородный. Ханде смутился, спрятал руки за спину и не решился сделать шаг вперед.              — Доброе утро, — сказал он, — я бы хотел посетить сады.              Слуги Императора оставались единственными хозяевами этих мест и ревностно хранили сад и дворец от разрушения или забвения. Они жили обособленно, своим закрытым кланом, и мало уважали благородные Семьи. Своим единственным хозяином слуги считали Императора. Которого уже давно не было.              Омега пропустил Ханде и указал лопаткой в сторону широкой дорожки.              — Она ведет к пруду. — Подсказал он и склонил голову.              — Спасибо. — Ханде оглядел цветы при свете дня и обернулся к воротам. — Это же какой-то сенсор, да? Сканирует ладонь?              Но омега молча ушел, оставив Ханде в компании полянки цветов, яблонь и безумных златок, поднявших тревожный свист. Наверное, перепутали утро с вечером, бедняжки. Стайка птичек пронеслась мимо, поиграла солнечными лучами в своих перышках и исчезла за густыми кустарниками. Вскоре утихли и их трели. Ханде быстро зашагал по дорожке, больше не теряя времени на любования. Он сильно волновался. Ладони потели.              Эмре Лорано ждал его все на той же скамейке и так же лениво курил. Ханде с минуту мялся на краю полянки, прячась в кустах, пока альфа резко не обернулся и не посмотрел ему прямо в глаза.              — Проходите, раз пришли. — Сказал он, снова отворачиваясь.              Ханде, медленно ступая по траве, подошел ближе к скамейке. С каждым шагом он все ярче ощущал запах альфы: морская соль, горные травы. Этот запах был до смешного чужд цветущему саду. Сам Эмре Лорано в этой своей черной военной форме казался чужаком среди цветов и бабочек.              — Вы хотели со мной говорить.              — Я? — Эмре посмеялся. — Это вы мне написали.              — Давайте говорить прямо, пожалуйста. Без ужимок и двойных смыслов.              Ханде посмел присесть на скамейку рядом с альфой. Благо, она была достаточно длинной, чтобы сохранить дистанцию. Он поймал любопытный взгляд слишком ярких синих глаз альфы и поспешно отвернулся в сторону пруда, немного смущаясь.              — Вы хотите узнать о своем друге? — напрямую спросил Эмре.              — Да.              — И даже не отрицаете слово «друг»?              — А вы теперь не очень любезны. Служба в армии сделала вас таким?              — Отчасти.              Прохладный ветерок прошелся по поляне, поиграл густой листвой деревьев и вызвав рябь на водной глади. Цветочки олеандра тоже мелко задрожали, закивали своими головками. На ногу Ханде села бабочка.              — Начну с начала, — заговорил Эмре, — что вы знаете об Истинной Армии?              — Террористы с юга.              — И только?              — А нужно что-то еще?              — Истинная Армия не существует как единая структура и поэтому нам очень сложно ее уничтожить. Десятки отдельных ячеек могут даже не знать о планах друг друга. У них нет общей конкретной цели и нет общего руководства. Одни лишь образы. Ухватиться практически не за что.              — Децентрализованная система. — Ханде кивнул. — Я это понимаю.              — Там уже почти не осталось системы. Но не в этом дело, а в том, что с ней происходит в последние годы.              Синие глаза снова посмотрели на Ханде, с интересом оценивая его скромную фигурку, одетую в простую рубаху. Возможно, Эмре Лорано привык видеть благородных омег в более нарядных одеждах и с обилием украшений. Или он ожидал определенный уровень поведения и воспитания, на которые Ханде этим утром был пока что неспособен.              — Самый большой интерес у нас вызывает группа Графа, вторая ячейка. Они несут ответственность за большинство известных терактов, за убийство наследника Кайял, вашего Атэ. Поэтому Мило Графа фактически считали лидером всей Армии.              Ханде сглотнул неприятный комок в горле и потянулся в карман за сигаретами, но вовремя себя остановил. Как и любой приличный омега, он не курил в общественных местах и самокрутки с собой не носил. Все, рассказывая про преступления террористов, говорили «убийство наследника Кайял». Как будто речь шла и не про его родителей вовсе.              — Знаю. — Ответил Ханде. — Группу Графа уничтожили три года назад. Вы убили Мило Графа, а мой брат Симон сам руководил зачисткой в Мантуй. Мне сказали, что все мертвы.              — Не все, конечно же.              — Как же так?              — Район Мантуй весь пронизан старыми туннелями. Если бы тогда Семья Кайял не действовала самостоятельно и поделилась информацией, я бы помог.              В голосе Эмре слышалось неприкрытое раздражение.              — В группе давно назревал раскол, и на Мантуй в ловушку попались только остатки сторонников Графа, а остальные спокойно ушли по туннелям. С ними был и ваш друг. Долго считалось, что омега — это всего лишь мальчишка с промытыми мозгами, который очень сильно не хотел замуж. Но я думаю, что он у них в центре принятия решений. Он умен и образован, этого как раз и не хватало террористам — ума и стратегии. Теперь у бывшей группы Графа все это есть. Они последние остались. Остальные ликвидированы.              Эмре снова закурил, а ветерок принес в сторону Ханде крепкий табачный дым, засвербевший у него в носу. Солнце поднялось уже высоко, как и головки цветов, распустивших свои лепестки. Златки улетели, но появились небольшие серые птички, ставшие с радостным щебетанием купаться в пруду. Только сам Эмре Лорано все еще не вписывался в красочную картину проснувшейся природы. Даже его холодная внешность отталкивала. Черные блестящие волосы, бледная кожа, слишком нереальные синие глаза и резкие движения вызывали неприятное чувство страха. Эмре Лорано был похож на ту жуткую куклу, которую однажды Филипп привез для Роуз. Ханде довольно быстро сумел от нее избавиться, но воспоминания остались до сих пор.              — Хорошо. — Сказал Ханде тихо. — Я понял ваши мотивы, но у меня все еще есть вопрос.              — Какой же?              — Зачем я вам нужен? Я дружил с Сириллом, но совсем ничего не знал о его планах.              — И словом не обмолвился?              — Не более чем другим.              — Сирилл выделял вас среди своих знакомых, и вы с ним очень близко общались. Он, мне кажется, не из тех людей, кто любил заводить друзей среди местных омег, и на тот момент Сирилл уже держал связь с группой Графа. Он прекрасно понимал, что творил, когда сближался с вами.              — Сирилл был идеалистом, — ответил Ханде, чуть подумав, — вот и все, что я могу сказать про него. Ему не нравилось нынешнее общество и положение омег в нем, и он не хотел выходить замуж по принуждению. Возможно, он даже ничего не имел против своего жениха. Дело было именно в давлении со стороны. Но он прямо говорил об этом всем, не только мне. Спросите любого омегу с района Мантуй или его родственников, и они подтвердят мои слова.              — Я спрашивал, конечно же. Ваша характеристика самая мягкая, хотя именно ваши чувства были задеты.              Ханде прикрыл глаза.              — Может, я лучше понимал Сирилла.              — И соглашались с ним?              — Не соглашался. Мое субъективное мнение не важно, когда речь заходит об общей справедливости и порядке, так что я не ищу оправданий террору. Вас учили тому же, так что не делайте вид, что мои мотивы вам непонятны.              Эмре Лорано не ответил сразу же, а Ханде не хотел отрывать взгляд от полупрозрачной спокойной воды, чтобы еще раз посмотреть на альфу. Запахи многое говорили и так, и Эмре Лорано испытывал какие-то сильные эмоции, раз аромат трав и соли снова сгустился вокруг их скамейки.              — Сначала мы служим своей стране, потом своей Семье, а после нее Императору. Себе мы не служим.              Ханде кивнул на эти знакомые с детства слова и покрутил на пальце тяжелую печатку Семьи Кайял. После замужества у него остался статус. Снова вопреки правилам, но Ханде был рад, что где-то там за спиной у него все еще стояли его братья и его Семья.              — Но вы все это говорите по учебнику. — Сказал Эмре.              — Вы тоже.              Альфа снова приятно засмеялся. Ханде казалось, что этим смехом Эмре Лорано выражал некоторое одобрение его слов.              — Зачем Сириллу понадобилась дружба с вами? — вдруг спросил он, резко оборвав смех и все намеки хоть на какую-то доверительную беседу.              Ханде все-таки пришлось снова посмотреть в эти хитрые глаза, так хорошо подходящие к черной форме военной полиции и запаху Семьи Лорано. Лорано — хитрые лисы, скользкие змеи и властные интриганы, стремящиеся сконцентрировать всю власть в своих руках. Уже через несколько десятилетий их всех ждала новая правящая Семья. Император уничтожен — да здравствуют Лорано!              — Зачем вам понадобился разговор со мной? — задал встречный вопрос Ханде. — Я ничего не знаю, в отличие от вас. Не кажется ли вам, Эмре, что Сирилла лучше можете понять вы, а не я? Мне думается, у вас больше информации, на которой можно построить выводы.              — У меня нет ее совсем.              — Вы меня в сочувствии подозреваете? Из-за дружбы с Сириллом или даже из-за происхождения моего Оми? Я и такие сплетни за спиной слышал!              — Мы не доверяем друг другу. — Вздохнул Эмре.              Ханде глубоко вдохнул свежий воздух вместе с сильным феромоном альфы. Хорошо, что Эмре не спешил пользоваться своим превосходством, не давил запахом, иначе бы Ханде и не выдержал. Лорано всегда были сильны, очень сильны и напористы.              — Не доверяем. Конечно же, не доверяем.              — А почему?              Эмре посмотрел на него синими глазами.              — Вы — Лорано!              — А вы — Кайял!              Альфа осторожно пробовал терпение Ханде на зубок. Лорано и Кайял враждовали в борьбе за власть — старая сказочка. Эмре Лорано, будь он даже идиотом, никак не мог рассчитывать на лояльность. Он сам по себе казался опасным человеком, слухи про него ходили разные.              — Может, заключим союз? — спросил Эмре. Они все еще пялились друг на друга. — Если мы оба хотим сохранить мир и спокойствие в нашей стране, может, вы поможете мне найти этого омегу с его группой, м? Пока в Арсалане не взорвали какой-нибудь торговый центр? А мы уже близки к этому, поверьте.              Ханде приоткрыл рот.              — Вы вместе провели с ним полгода, общались и встречались почти каждый день. Я не стану вас допрашивать, но могу ли я рассчитывать на несколько рассказов про вашу дружбу? Может быть, был какой-то странный разговор или неизвестный нам знакомый?              — Прошло больше трех лет.              — Я понимаю.              — Я не помню ничего странного.              — Расскажите то, что помните. Не бойтесь, вы же не верите в то, что я вас в чем-то обвиню? Не учиню же я скандал между нашими Семьями, кидая такие подозрения на благородного омегу.              Ханде кивнул. От вкрадчивого голоса и внимательного взгляда он терял всю свою решимость противостоять этому альфе до конца. Доводы Эмре были логичны и понятны. Террор оставался злом, а Ханде все еще обладал иммунитетом члена благородной Семьи. Без неоспоримых доказательств никто не имел права обвинять его в преступлении.              Альфа манипулировал, пытаясь добиться симпатии, но мотивы его казались благородны. Ханде снова посмотрел на воду, успокаивая разыгравшиеся нервы. Ему опять хотелось курить, и когда игривый ветерок подсовывал под нос запах табака, становилось особенно невыносимо.              В молчании прошло несколько минут.              — Я могу сообщить вам, если что-то вспомню. — Медленно проговорил Ханде. — Обещаю, что постараюсь. Только такую помощь могу предложить.              — Я бы мог все-таки вас допросить при желании.              Ханде пожал плечами.              — Допрашивайте. — Равнодушно бросил он. — Результат будет тот же.               — Хорошо. — Эмре кивнул. Взгляд его несколько потух. — Хорошо, я согласен поверить вам пока что.              Он стянул перчатки с рук и протянул открытую ладонь в сторону Ханде. Тонкие бледные пальца у этого альфы больше подошли бы музыканту или художнику, чем военному. Ни печатки, ни других колец у него не было.              Ханде еще немного сомневался, чувствовал внутренний страх и настороженность. Стоило обо всем рассказать Филиппу и Дилану. Нельзя было вести дела с представителем другого Дома за спиной Главы и нельзя было скрывать общение с чужим альфой от своего супруга.              Но Ханде медленно протянул руку и пожал открытую ладонь, скрепляя договор. Свидетелей в этом саду не было. С Эмре Лорано пока что стоило дружить, а безмолвный уговор можно было и нарушить.