Пелена | The Veil

Он скользил по небу, пронзая густые облака и оставляя за собой чёрный дым — техника, которой он старательно учился у Волдеморта, чтобы не отставать от других Пожирателей, когда был ещё школьником. Его тревога и решимость смешались в неугомонную бурю внутри, подстёгивая его к этой быстрой и тяжёлой дороге. Время было не на его стороне, оно утекало неумолимо, и каждый миг, проведенный в воздухе, казался вечностью. Гермиона. Её образ стоял перед его глазами, а морозь от режущего кожу весеннего воздуха повторяла жуткое ощущение от прикосновений к её обмороженной коже всего несколько часов назад. Ужас сковывал ему рёбра, и в голову лезли страшные, параноидальные мысли: ведь она могла прямо сейчас, пока он здесь, умирать, могла прямо сейчас проживать свои последние секунды, одна, в холодном чёртовом холодном Мэноре. Но Малфой повторял себе снова и снова: она должна выжить. Она должна. Она действительно очень сильная, она снова стала той Гермионой, которую он всегда знал. И она убила одного из двух сильнейших офицеров французской армии. Последнего он убьёт собственными руками. Небо перед ним было мрачным и беспросветным, как его мысли, тяжёлые тучи полностью заволакивали горизонт. Смеркалось. Далеко внизу мелькали тёмные контуры лесов и полей, порой пересекаемых узкими лентами дорог. Драко не обращал внимания на эти детали, ловя их лишь периферийным зрением, его взгляд был устремлен вперёд — туда, где на возвышении должен был стоять Хогвартс, школа, которая стала сценой стольких побед и поражений для всех, кого он знал. Когда вдали начали вырисовываться контуры замка, Драко замедлил полёт, обвивая башни и крыши чёрным вихрем. Хогвартс стоял перед ним, величественный и мрачный одновременно. Малфой знал каждую башню и каждое окно этого места, но теперь, когда он смотрел на него сверху вниз, что-то казалось ему неправильным. Школа выглядела такой же, как и раньше, но всё же странной. Хогвартс был восстановлен средствами семьи Малфоев после войны, внешне не было никаких разрушений, и всё же что-то сильно тревожило его разум. Много окон оставались без света, хотя в это время обычно ученики ещё не спали. Одна из башен вообще не использовалась. Возникало необъяснимое чувство, что школа изменилась, что она практически заброшена. Драко приземлился перед массивными воротами Хогвартса. Он огляделся: вечерняя мгла окутывала окрестности, и школа тонула в полумраке. Ворота были закрыты, и на мгновение Драко ощутил отчуждение и одиночество. Он приложил пальцы к горлу, используя магию без палочки, чтобы усилить свой голос. Громоподобный звук разнёсся по округе: — Это Драко Малфой. Я здесь по срочному делу. Ваш директор сейчас находится в моём доме и отправил меня сюда. Откройте ворота! Ответом ему была лишь тишина. Драко сосредоточился, направив мощную волну легилименции в сторону школы. Он задрожал от напряжения, лоб покрылся испариной. Пытаться считывать мысли и чувства, сознание целой группы волшебников, не видя их, не фокусированно — это очень сложная и энергоёмкая задача. Закрыв глаза, Драко, наконец, продрался сквозь пелену плохо различимых ощущений и гомона мыслей, и почувствовал явный страх за стенами замка. Это сбило его с толку. Почему они его боялись? Но прежде чем он успел найти ответ, раздался крик: — Открыть ворота!!! Тяжёлые створки начали медленно отворяться, скрипя на старых петлях, которые раньше не издавали и писка. Драко шагнул вперёд, проникая в обитель своих воспоминаний и амбиций. Когда он вошёл в школу, преподаватели, которых он не знал, всего секунду постояли у входа и тут же расступились перед ним. Они кланялись и молчали, явно стремясь как можно скорее уйти, избегая его присутствия. — Объявите, что все ученики должны находиться в спальнях факультетов ближайшие несколько часов. И я прошу вас не мешать мне. Малфой жестом отпустил их. Вестибюль встретил его мрачной тишиной. Огромные двери, ведущие в Большой зал, были закрыты, и лишь слабое свечение просачивалось из-под них. Величественная лестница, ведущая на верхние этажи, в нескольких местах обросла паутиной и тёмно-зелёными пятнами плесени. Люди в портретах выглядели встревоженными, их обычно радостные лица были омрачены унынием. Драко направился на восьмой этаж, его шаги гулко раздавались по мраморному полу. Он ощутил подавленность магии, которая обычно пронизывала стены школы. Скользкими пальцами подозрения пробегали по его рёбрам. Возможно, Гермиона была права, включение Пожирателей в преподавательский состав изменило Хогвартс. Но сейчас было важно сохранять самообладание и не поддаваться страхам и сомнениям. Была только цель. Хогвартс, его когда-то дом, теперь был местом, где решится его судьба. Поднявшись туда, где он надеялся найти решение самым очевидным способом, Драко трижды прошёл рядом с Выручай-комнатой. Он зажмурил глаза, сосредоточившись на том, как ему нужна была помощь. — Приведи меня туда, где есть то, что мне нужно для неё, — шептал он, вкладывая в эти слова всю свою надежду и отчаяние. Он не был уверен, уничтожило ли Адское пламя Выручай-комнату много лет назад, когда он был здесь в последний раз. Но почти сразу стена начала трансформироваться, образуя дверной проём. Открыв глаза, Драко увидел перед собой вход. Он медленно потянулся за ручкой и открыл её, готовый к любому повороту событий. То, что он увидел, заставило его застыть в немом изумлении. Перед ним была гостиная Гермионы в маггловском Лондоне. Он узнал это место сразу: деревянный пол, уютный диван, книги, аккуратно расставленные на полках. И, словно издеваясь над его памятью и чувствами, мягкий солнечный свет «золотого часа» проникал через окна, заливая комнату тёплым светом. Заворожённый, Драко медленно шагнул вперёд, слыша под ногами скрип половиц. Он присел на знакомый диван. Его руки дрожали, когда он наблюдал, как солнечные лучи играют на его пальцах. Воспоминания нахлынули на него, как волна, накрывая с головой. Он вспомнил, как Гермиона в тот день готовила ему чай, их беседы об изменениях школьной программы. Они говорили о будущем, о том, как сделать Хогвартс лучшим местом для учеников. Это было так давно, словно в другой жизни. Тогда казалось, что впереди у них много времени, чтобы всё исправить и построить новый, светлый мир. — Если бы я тогда не пришёл к ней… Возможно, она не была бы сейчас на грани жизни и смерти, — прошептал он сам себе, чувствуя, как на сердце опускается тяжёлый камень вины. Сомнения разъедали его изнутри: правильно ли он поступил, выбрав этот путь войны и разрушений? Возможно, всё, за что он боролся, было неправильно с самого начала. Что хотела сказать ему эта волшебная комната? Что было в этой гостиной такого нужного Гермионе? Спокойствие? Мир? Тревога за её жизнь внезапно выдернула его из оцепенелого состояния. Ладони стали холодными, как лёд. Он понимал, что это всего лишь иллюзия, созданная магией Выручай-комнаты. Здесь ему нечего делать. Времени было всё меньше. Драко встал с дивана, оглядываясь в последний раз на этот простой и уютный интерьер, и стремглав вышел из комнаты, закрывая за собой дверь и оставляя несбывшиеся надежды позади. Малфой направился туда, где он когда-то привык прятать все секреты, где вершились заговоры, где таилось запретное и где созревало его тщеславие — в подземелья Слизерина. Это место когда-то было для него домом, как и для всех слизеринцев. В юности он не раз отмечал иронию в том, что детей с факультета Слизерин, априори осуждаемых за не самые лучшие человеческие качества, детей с ярлыками на спине, определяли жить туда, куда даже не проникал солнечный свет. В тёмные холодные коридоры, где и через каменные стены просачивался густой запах сырости и плесени, перемешанный с вибрацией тёмной магии. С непривычки передёрнувшись от тяжёлой, давящей обстановки своего факультета, Драко вернулся к рою беспокойных мыслей, терзающих его разум. Каждый шаг вниз сопровождался нарастающей тревогой. Малфой не мог избавиться от чувства, что следующий способ тоже может не сработать. Что если всё, что он делает, окажется напрасным? Что если он не сможет достать желаемое? Драко остановился перед старинной аркой, украшенной символикой Слизерина. Глубоко вдохнув, он вкрадчиво произнёс: — Кровавый Барон, я требую твоего присутствия. Ответом была гробовая тишина. Но Малфой был терпелив и умел ждать. Не произнося больше ни слова, он занял место у тлеющего камина в слизеринской гостиной и закурил. Через несколько минут воздух стал ощутимо холоднее, и он спиной почувствовал, как позади начал проявляться призрак. Кровавый Барон, с его страшными пустыми глазами и лицом, покрытым серебристыми следами крови, всегда появлялся так — медленно, вселяя ужас в тех, кто его видел. Его история была известна всем: когда-то он был живым человеком, но однажды в приступе бешенства убил Елену Когтевран — свою любимую, а когда осознал, что натворил — покончил с собой. Теперь он был проклят вечно скитаться в облике призрака, покрытого кровавыми пятнами, напоминающими о его грехах. Драко стоял неподвижно, не испытывая страха перед этим жутким существом. Он знал, что Барон вызывает ужас у призраков других факультетов и у всех студентов, но не у него. — Мне нужно твоё руководство, Барон, — твёрдо сказал Драко. — Я ищу то, что может вернуть жизнь. И я знаю, что это в стенах школы. Барон, не сказав ни слова, повернулся и поплыл по воздуху вглубь коридоров Хогвартса. Драко шёл за ним, чувствуя, как холод пробирается под кожу, и напряжение нарастает с каждым шагом. Коридоры казались бесконечными, их пустота и мрак давили на него, заставляя сердце биться чаще. Не было слышно ни единого шороха от учеников, школа продолжала казаться вымершей, вся эта атмосфера резонировала с угасающей жизнью в Гермионе, и это сводило его с ума. Наконец, они остановились перед призраком, которого Драко сразу узнал — Почти Безголовый Ник, привидение Гриффиндора. Ник, с его вечно самодовольным и несколько нелепым выражением лица и головой, держащейся на одной-единственной полоске плоти, тут же встрепенулся и затравленно посмотрел по сторонам. — О, Барон, что привело вас сюда? — начал Ник, его голос дрожал, но он пытался сохранять достоинство. — Тёмный Лорд кое-что ищет, — проскрипел Барон. — Я… я не уверен, что понимаю, о чём вы говорите… — Раскрой нам местоположение Воскрешающего Камня, — прямо сказал Малфой, не сводя прямого взгляда с привидения. Почти Безголовый Ник замешкался, его фигура рябила от страха. — Воскрешающий Камень? Это… это… — он пытался найти слова, но страх перед Кровавым Бароном явно затруднял ему мыслительный процесс. — МакГонагалл сама велела раскрыть это, — солгал Барон, манипулируя и пугая призрака Гриффиндора, нависая над ним. — Неужели ты осмелишься ослушаться приказа директора школы? Почти Безголовый Ник выглядел настороженным и испуганным. Его колебания длились недолго, он явно не мог противостоять давлению Кровавого Барона. — Я… я не уверен, Барон, — он пытался сохранять свой невозмутимый облик, но его страх был очевиден. — Директор МакГонагалл никогда бы… — он осёкся, будто осознавая, что его слова только усугубляют ситуацию. Барон приблизился к нему, его баритон стал ещё холоднее. — Тебе лучше не пытаться скрывать информацию от Тёмного Лорда и от меня. Почти Безголовый Ник нервно посмотрел на Малфоя. — Хорошо, — наконец сдался он. — Камень спрятан в одной из тайных комнат за портретом Салазара Слизерина на третьем этаже. Но… я умоляю вас, будьте осторожны. Это место охраняет мощная магия. Драко выдохнул. Он кивнул Барону и, не теряя ни секунды, поспешил к указанному месту. Кажется, что напряжение достигло своего апогея, но теперь у него была надежда. Надежда на возвращение Гермионы. Она всегда будет с ним. Что бы ни случилось. Первый шаг внутрь лабиринта напоминал погружение в иной мир. Каменные стены возвышались с обеих сторон, покрытые паутиной и древними символами, испускающими слабое свечение. Впереди простирались узкие коридоры, извивающиеся и исчезающие в темноте. Они ветвились как буйно растущее дерево, где ни одна ветка визуально не отличалась от другой. Каждый шаг эхом разносился по лабиринту, создавая ощущение, что Малфой здесь был не один. Едва он сделал несколько шагов, как перед ним появилась первая ловушка. Из стен вырвались длинные острые шипы, стремительно направляясь к нему, как лианы. Он резко отступил назад, поднимая руку и произнося заклинание, чтобы остановить их. Шипы замерли в воздухе, но продолжали угрожающе шипеть. — Мобиликорпус! — прошептал он, и шипы медленно отступили, скрываясь в стенах. Продвигаясь дальше, он встретил магических существ, которых ранее видел только в книгах. Сборище инферналов, тени давно умерших волшебников, пытались схватить его своими костлявыми руками, сочащимися гноем, в струпьях и нарывах. — Инферно Арденте! — прошептал он, направляя кисть в сторону существ. Чёрное пламя поглотило их, оставив за собой лишь золу. Густой запах горелой плоти наполнил коридор, но Малфой не остановился. В следующий момент пол под его ногами начал трескаться, и он едва успел отскочить назад, когда под ним разверзлась бездна. Что-то зловонное, кипящее кроваво-красное и с белёсыми прожилками бурлило среди трещин. Мост, появившийся из ниоткуда, был единственным путём вперёд. Он выглядел хрупким и ненадежным, но Драко знал, что другого выхода просто нет. Осторожно ступая, он пересек мост, ощущая, как тот качается и скрипит под его весом. Когда он добрался до центра лабиринта, перед ним возникла ещё одна преграда — массивные двери, украшенные древними рунами и заклинаниями. Он знал, что здесь потребуется много усилий. Вместо светлой или нейтральной магии, он решил использовать тёмную, полную силы и разрушения. Его глаза вспыхнули холодной решимостью, когда он поднял левую руку, сжал безымянный и большой пальцы, и произнёс заклинание: — Clavis Mortis. В воздухе появился чёрный ключ, который проник в замок двери и открыл её с громким щелчком. Тёмная магия разнеслась по воздуху, словно вихрь, обволакивая двери клубящимся дымом. Руны начали переливаться зловещим зелёным светом, и затем с оглушительным треском двери распахнулись. — Это было так просто… — разочарованно прошептал Драко. В центре комнаты на пьедестале лежал Воскрешающий Камень, испуская слабое свечение. Но не обычное. Камень мерцал чёрным и зеленоватым светом, словно впитал в себя мрачное волшебство, обнаружившее его местоположение. Драко подошёл к пьедесталу, ощущая, как магия камня проникает в него. Он протянул руку, и его пальцы коснулись холодной гладкой поверхности камня. Первый Дар Смерти медленно проплыл в ладонь Малфоя. На мгновение ему показалось, что мир вокруг застыл. Хогвартс словно замер перед тем, как разрушиться. Стены начали покрываться мелкими трещинами, свет в коридорах стал меркнуть, из-под пола разносился грохот. Драко не мог отвести заворожённого взгляда от камня — такого красивого, такого манящего. И всё же он осознавал, что тёмная магия оставила свой след не только на школе, но и на самом артефакте. Это было тревожным предзнаменованием, но времени на раздумья не было. Все вокруг него рассыпалось, время уходило, а Гермиона, возможно, проживала свои последние часы. Стиснув камень, он стремглав направился обратно, оставляя за собой след уничтожающей всё живое магии, которая теперь навсегда изменила место, когда-то называвшееся его домом. *** Семь лет назад, среди грязных и узких улочек Марселя, молодой Арно Клеман был лишь одним из множества бедных детей, которые пытались выжить в этом равнодушном мире. В свои юные годы он был решительным и неугомонным, стремящимся к знаниям и власти, которые могли бы вырвать его из нищеты. Магия была его единственным спасением, и он был готов на всё, чтобы овладеть ею в совершенстве. Каждый вечер, после тяжелой работы среди магглов, Арно бродил по улицам Марселя, наблюдая за уличными магами и ведьмами, изучая их заклинания и техники. Он украдкой подглядывал за дуэлями, собирал выброшенные свитки и книги, и по ночам, прячась в заброшенных домах среди наркоманов и бездомных, пытался повторить увиденное. Его самообучение было хаотичным, но каждое новое знание он впитывал, как губка, не останавливаясь ни перед чем. Однажды, случайно услышав разговор двух старых волшебников на рынке, Арно узнал о древнем и запретном искусстве — анимагии. Возможность превращаться в животное, быть незамеченным, скрытным, использовать эту силу для достижения своих целей, захватила его разум. Но путь к анимагии был долгим и трудным, требующим не только силы воли, но и невероятных магических знаний. Клеман начал искать любые упоминания о процессе превращения. Он перелистывал старые тома, краденные из лавок книготорговцев, слушал легенды и байки пьяных магов и сквибов в кабаках. Каждый новый кусочек информации приближал его к цели. Процесс был опасен и требовал невероятной самоотдачи. Молодой Арно понимал, что одна ошибка могла бы стоить ему жизни или разума. Но он ни разу не слышал о том, что анимагия — врожденный дар, а значит, этого можно было достичь прилежанием и упорством, чего у Клемана всегда было в избытке. Его первые попытки были неудачными. Он пробовал разные зелья, читал заклинания и медитировал часами, пытаясь сосредоточиться на внутреннем образе своего животного. Но каждое разочарование лишь усиливало его решимость. Арно знал, что не должен остановиться. Он отчаянно хотел иметь хоть что-то, что выделит его среди сотен тысяч других волшебников. В течение целого месяца он держал во рту лист мандрагоры, несмотря на все трудности его работы — разгружая рыбу и помогая на стройке, в постоянном присутствии свидетелей-магглов, не расслабишься. Лист нельзя было ни вынимать, ни проглатывать, и каждое утро Арно стиснув зубы, продолжал свои занятия, тщательно следуя всем инструкциям. Когда настало полнолуние, он вынул лист и поместил его в хрустальный фиал, наполненный его собственной слюной. Затем добавил туда свой волос, собранную ночью росу и куколку бабочки «мёртвая голова». Фиал был спрятан в тёмном углу, и Арно знал, что теперь ему оставалось только ждать грозы. Но этот процесс был долгим, и каждое утро и вечер он накладывал на себя заклинание, прикасаясь палочкой к сердцу и повторяя: «Amato Animo Animato Animagus». Прошли недели, и Арно почувствовал, как внутри него бьётся второе сердце — слабое, но ощутимое. Он знал, что близок к успеху. И вот, однажды ночью, гроза разразилась над Марселем. Вспышка молнии озарила небо, и Клеман, дрожа от волнения, поспешил к своему фиалу. Внутри он обнаружил кроваво-красное зелье. Затаив дыхание, он отправился в безопасное место, поднёс палочку к сердцу и, произнеся заклинание, выпил зелье. В следующую секунду его тело охватила обжигающая боль, и он почувствовал, как второе сердце забилось с удвоенной силой. В голове появилась ясная форма — маленький чёрный барсук. Он знал, что это его анимагическая форма. Боль усиливалась, но он не поддался панике. Его тело начало изменяться — кожа стала шерстью, а руки и ноги превратились в лапы. Первая трансформация была болезненной и пугающей, но Арно сосредоточился на цели, не позволяя разуму животного захватить контроль. Когда трансформация завершилась, Арно, теперь в облике чёрного барсука, почувствовал удивительное чувство силы и свободы. Он понял, что сделал это — стал анимагом. Со временем он научился контролировать эту форму, превращаясь и возвращаясь обратно с лёгкостью. Эта способность стала его тайным оружием, спасая его в самых опасных ситуациях. И теперь, когда Лафонтен спрашивал его, как он пересёк границу магической Британии, Арно лишь улыбнулся. Ни один человек не пересекал границу, потому что её пересек не человек, а маленький чёрный барсук, с легкостью миновавший все преграды. В тускло освещённой комнате Министерства Магии Франции со скупым интерьером, где стены были выкрашены однотонной и унылой серой краской, напротив друг друга стояли двое мужчин. Министр Жан Лафонтен, высокий вальяжный щегол, но удивительно властный и осторожный, с проницательными голубыми глазами, внимательно смотрел на генерала Арно Клемана, чьё лицо было жёстким и беспокойным. В воздухе витало напряжение, тяжелое и плотное, словно само пространство между ними становилось ареной невидимого сражения. — Генерал Клеман, — холодно начал Лафонтен, — ваше недавнее нападение на мирную часть Лондона вышло за рамки допустимого. Ваши действия не просто нарушили все нормы международного права — вы совершили военное преступление. — Я этого не отрицаю, — пробормотал Клеман. — Трибунал — вот что вас ждет, генерал. Если бы не интересы и связи Старейшин, вы бы уже стояли перед дементором, а не передо мной. Арно, стиснув кулаки, пытался сохранить самообладание. Ему было противно зависеть от милости этих людей. — Я действовал в интересах страны. Пока вы отсиживались в своих кабинетах и на сборищах со скрытыми лицами! — И к чему привели ваши действия? — с насмешкой спросил Лафонтен. — Лондонская операция была необходима для… Министр прервал его, не давая закончить: — В интересах страны? — он вновь усмехнулся, но в его глазах не было и намека на юмор. — Вы нарушили приказы, генерал. Вы принесли больше вреда, чем пользы. — Тогда почему я всё ещё здесь перед вами? — Не забывайте, что мы на вас потратили значительные ресурсы. Ваши действия бросили тень на нас всех. Но я здесь не для того, чтобы выслушивать ваши оправдания. — Да, я жду не дождусь, когда вы перейдете к делу, — процедил Арно. — Вас лишат звания генерала, и больше вы не получите официальной государственной поддержки. Вы станете никем, Клеман. Арно вдруг рассмеялся. — Я всегда был никем. И я всегда был без поддержки. Вы смешны, Лафонтен, как и все зажравшиеся чиновники и сильные мира сего, — он перевёл дух, сдерживая новую волну хохота. — Нашли чем меня напугать! — И всё же… — голос Лафонтена стал мягче, почти убаюкивающим, — несмотря на ваши грубые ошибки, вы приобрели определённую репутацию среди новобранцев. Вы стали символом для многих. — К чему эти сладкие речи? — Арно подошёл ближе, с вызовом глядя в глаза министру. — Ну же, что вы от меня хотите? — Вам больше не будет позволено служить официально, но у вас есть возможность продолжить своё дело… в другом качестве. Арно сдвинул брови, и улыбка сползла с его лица. Он сосредоточенно посмотрел на Лафонтена, скрестив руки на груди. — Старейшины готовы предложить вам шанс. Вы создадите частную армию. Действовать будете под их тайным протекторатом. — Протекторатом? В чём смысл этого? — Вам будут предоставлены люди и средства. — Ах вот как. — Но помните: если вы снова ошибётесь, никакой формальной поддержки вы не получите. Любая выходка вроде боя в Косом Переулке будет расценена как государственная измена. Вы окажетесь под трибуналом, и никто вас не спасёт. Клеман задумался, его сердце стучало в ушах. Он почувствовал, как его загнали в угол. Но он также понимал, что это его последний шанс, и сдаваться он не хотел. — А если я откажусь? — спросил он почти шёпотом. — Тогда, — произнёс Лафонтен, откинувшись назад, как хищник, выжидающий удобного момента, — вы откажетесь ото всех полномочий, уедете из страны и обеспечите себе безбедную старость. Ваши заслуги на войне ещё позволяют вам уйти достойно. Арно стиснул зубы, его горячность и гнев снова вспыхнули в нём. Выбор казался ему насмешкой. Он вновь не управлял своей жизнью и уж точно не управлял ходом этой войны. Но он знал, что выбора нет. Жан Лафонтен умело расставил свои сети, и отказаться было невозможно. Но Клеман не собирался уходить без боя. — Я приму ваше предложение, министр, — произнёс он медленно. — Рад помочь, генерал, — язвительно ответил министр. — Но в таком случае я действую по-своему. Если я рискую всем, то и согласовывать я ничего не обязан. Лафонтен лишь кивнул, улыбаясь. Ему будто было достаточно согласия, а остальное уже не имело для него никакого значения. — И в чём же ваш ближайший план, могу я осведомиться? — иронично протянул Жан. — Драконы. Раньше я не мог на них рассчитывать, потому что вы твердили мне о правилах и политике. Лафонтен закашлялся, выпучив глаза. — Что… что вы собираетесь… — Теперь я вне закона. Я могу их украсть. *** Гарри и Джинни стояли в старом, слегка обветшалом доме. Той самой Почти-Норе, где каждая трещина и каждая скрипучая доска навевали воспоминания о лучших временах, прожитых в Норе настоящей. В комнате висела тяжёлая тишина, прерываемая лишь их прерывистым дыханием. Глаза Джинни сверкали гневом и болью, её руки сжимались в кулаки, а Гарри стоял напротив, пытаясь найти в себе силы, чтобы утешить её. — Как ты мог, Гарри? — Джинни начала, её голос дрожал от переполнявших её эмоций. — Как ты мог оставить меня одну в тот момент, когда я узнала о смерти Рона? И где ты был, скажи мне? Где? Гарри вздрогнул, но не отступил. Он знал, что этот разговор неизбежен. — Послушай, Гермиона была на грани смерти… — Гермиона, Гермиона, Гермиона! Я больше не могу слышать это имя! — выплюнула она в ярости. — Она твоя подруга, — с укором произнёс Гарри. — Она разрушает нашу семью! — закричала Джинни. — Она нуждалась в помощи… — А я не нуждалась?! — Джинни уже срывалась на вопль. — Ты всегда ставишь её на первое место! Я потеряла отца и брата, а ты не был рядом! Ты был с ней, а не со мной! Гарри стиснул зубы, чувствуя, как внутри него нарастает гнев и боль. — Ты думаешь, ты одна потеряла кого-то? — выпалил он наконец, его голос дрожал от эмоций. — Ты думаешь, тебе одной больно? Уизли покачала головой. — О нет, даже не думай идти в эту сторону. — Да, у меня давно нет отца и никогда не было брата! Но Артур был мне как отец, а Рон был мне как брат! Джинни осеклась, её глаза наполнились новыми слезами. Она осознала, что их утраты одинаково велики, и почувствовала вину за то, что хотела обесценить переживания мужа. — Прости меня… Это всё моя вина, — прошептала она, едва слышно. Гарри нахмурился, его взгляд смягчился. — Что? О чём ты говоришь? — Если бы я продолжала писать Рону, если бы я убедила его уехать раньше… этого бы не произошло… если бы я… Гарри не дал ей договорить, притягивая её к себе и обнимая крепко, словно боясь отпустить. — Знаешь, — прервал он её, — я всё своё детство думал, почему я не умер тогда, вместе с ними или вместо них. Джинни затихла, её глаза расширились от шока. Она подняла взгляд на Гарри, не в силах поверить в его слова. — Гарри… — Я никому не говорил этого, — продолжал он. — Но я всё время чувствовал, что виноват. Что я жив, а они нет. — Ты же был ребенком… — Знаю. Но логика не помогает в таких вопросах. Так вот, в детстве у меня были периоды, когда я не говорил неделями. Я всё время молчал. И тогда Вернон стал водить меня к психиатру. — К кому?.. — Это как наши колдомедики в Святом Мунго. И это помогло мне. — Чем же это помогло? — Я научился отделять скорбь от вины. Джинни закрыла глаза, переваривая эти слова. Она прижалась к груди Гарри, чувствуя, как его тепло и искренность возвращают ей силы. Он всегда был замкнут и немногословен, но он умел сказать такие важные редкие слова, которые направляли её к корню любого переживания. Их скорбь объединила их, позволяя преодолеть пропасть, возникшую между ними. Вдруг она отошла от него на шаг. — Эта война теперь стала моей войной, — прошептала Джинни, пристально всматриваясь в его глаза. — Это личное, и я не приму никаких возражений. Мы заберём Альбуса и я перееду в Мэнор. — Джинни… Мэнор это не место для ребёнка… — тихо возразил Гарри. — Другого выхода нет. И я, и мама будем сражаться вместе со всеми против французов. *** Драко Малфой стоял в натопленной комнате, окружённый колдомедиками, его взгляд был прикован к лежащей на кровати Гермионе. Она выглядела так, словно спала, но его сердце сжималось от страха и беспомощности в осознании, что она всё ещё далека от нормы. В руке он параноидально сжимал Воскрешающий Камень, врезающийся до крови в его ладонь, словно присутствие Дара Смерти могло каким-то образом ускорить её выздоровление. — За эти часы ничего не изменилось, — осторожно сказал один из колдомедиков. — Она стабилизировалась, но риск летального исхода сохраняется. Её организм восстанавливается слишком медленно для её возраста и силы магического отпечатка, — сухо констатировал второй. Драко нахмурился, его взгляд стал ещё мрачнее. Он знал, что это не ответ, который он хотел услышать, но целители всегда отличались цинизмом и рациональностью, не очень боясь расстроить других волшебников, даже таких могущественных, как он. — Скоро приедут колдомедики из Австрии, — объявил он. — Вы должны подготовить расширенное больничное крыло к завтрашнему дню, чтобы они могли провести полную диагностику на своём оборудовании. Колдомедики переглянулись и кивнули, их лица выражали дискомфорт перед нарастающим контролем Драко. — Да, милорд, — сказал один из них. — Мы сделаем всё возможное. Молча они отошли к столу с зельями, оставив Драко наедине с его мыслями. Он посмотрел на Гермиону, на её бледное лицо и закрытые глаза. Её дыхание было слабым, но равномерным. В душе Драко бушевала буря ужаса — он хуже всего переносил ситуации, в которых оставалось только ждать и бесполезно было действовать. Он покинул крыло, пытаясь унять нарастающее беспокойство. На выходе он наткнулся на Пэнси, которая стояла у двери со странным и очень нервным выражением лица. — Я… я подготовила все необходимые отчеты, которые ты просил, — сказала она, заикаясь. Драко схватил её под руку и завёл в ближайшую комнату, закрывая за собой дверь. — Что с тобой происходит, Пэнси? — спросил он. Его голос был тихим, но полным напряжения. — Почему ты такая взвинченная? Случилось ли что-то в Министерстве? Пэнси посмотрела на него дикими глазами, её голос дрожал. — Я всё слышала! Я всё поняла! — О чём ты говоришь, Пэнси? — Почему их генерал спас Грейнджер? Ты думал об этом? — Ты не должна подслушивать, — холодно сказал Малфой. — Скажи, ты думал или нет? — она проигнорировала его обвинение и подошла ближе, схватив его за запястье. — Думал. — И что же ты понял? — Что генерал французской армии к ней неравнодушен. Пэнси истерично рассмеялась, её смех был полон безумия и отчаяния. — Ха-хах-ах! Да кому она нужна? — Пэнси, прекрати. — Она некрасивая, она не сексуальная, она заучка, помешанная на войне! — Пэнси, избавь меня от этого разговора, — процедил Драко. — А что не так? Тебе нужна, да? Тебе? — она срывалась на визг, всё сильнее сжимая его руку. — Я не хочу больше об этом говорить. — Да, ты не хочешь, и ты слеп! Ты слеп! Она работает на них! Она — предатель! Драко был ошеломлён её словами, он не мог поверить, что Пэнси могла подумать такое. Он схватил её за плечи, заставляя её смотреть ему в глаза. — Пэнси, что ты говоришь? Ты понимаешь, что это бред? Пэнси тряслась, её взгляд метался из стороны в сторону, словно она искала выход из этого кошмара. — Ты думаешь, я не узнала, как они нашли Мэнор? — Это не новость, — прошипел Малфой. — Это не новость, а у меня есть настоящая новость! — Говори, Пэнси. И видит Салазар, я надеюсь, что ты скажешь хоть что-то серьёзное. — Я видела, как она разговаривала с ними! Я видела, как она передавала информацию! Драко резко отпустил её, как ошпаренный. — Ты лжешь. — Я никогда, никогда тебе не лгала! Так или нет? — с вызовом бросила Паркинсон. Малфой молчал. Они оба знали ответ. — Я с самого начала ей не поверила. Когда она вдруг притащила сюда всех этих орденовцев. С чего бы им присоединяться к тебе? Они боролись против тебя годами! — С того, что мы объединены внешним врагом, Пэнси, — постарался возразить Малфой. — Не-е-ет, нет, Драко, — быстро качая головой, прошептала Паркинсон. — Они хотят свергнуть тебя! Вспомни, как они поступили с Блейзом!!! Эти слова резанули Малфоя по больному. Он тяжело задышал, закрывая лицо рукой. — Пэнси, Гермиона не участвовала в сговоре Кингсли. — Откуда ты знаешь? Откуда? — Пэнси дотронулась до его лица, фокусируя на себе его взгляд. — У тебя есть доказательства? — Я просто знаю это, — пробормотал он. — Я знаю. — Нет, Драко, ты не знаешь этого. Она изначально против нас, как ты не понимаешь! Это всё шито белыми нитками. Она работает на Клемана! — Это невозможно, — Малфой прикрыл глаза, отшатываясь в сторону стены. Самым сложным для него было доверять людям, довериться Гермионе. И сейчас его самая близкая подруга, родной и проверенный годами человек, камень за камнем выбивал из него душу. — Почему она встречалась с их генералом в парке? Скажи мне? — Пэнси, оставим это, — сказал он наконец, его голос был едва слышен. — Мы должны идти. Через две минуты Большой военный совет. — Можно я пропущу в этот раз? Мне нужно отправить срочные письма в США по распоряжению Кантанкеруса. — Да, конечно… — пробормотал Драко, уже не слушая. Он остолбенел, глядя прямо перед собой в невидимую точку за окном. *** Малфой Мэнор, обычно величественный и изысканный, казался зловещим под покровом тьмы, окутавшей замок. В огромной слабо освещённой зале собрались самые влиятельные и опасные люди магического мира Великобритании. Атмосфера была настолько тяжёлой, что казалось, будто стены сами сжимались, не выдерживая напряжения. За массивным дубовым столом сидели представители новой Армии Теней и приближённые Тёмного Лорда. Грюм, Макгонагалл, Бернстайн, Нотт-старший, Нотт-младший, Нарцисса Малфой, Гарри, Джинни, Молли, Луна, Невилл и Симус — все они были в странном соседстве друг с другом, настороженно поглядывая на окружающих их Пожирателей смерти, коих было уже больше десятка, возглавляемых Руквудом. Бернстайн, как и приказывал Малфой, разбил всех на чины по магическому потенциалу, и Август был одним из новых офицеров. И, несмотря на то, какие они были разные, их кое-что объединяло: их лица были полны скрытой тревоги, а взгляды — настороженности. — К сожалению, ситуация обострилась, мой Повелитель, — начал Нотт-старший, прервав гнетущую тишину. — Соединенные Штаты преследуют свои интересы и желают воспользоваться этой войной, чтобы усилить своё мировое влияние и подорвать вес Британии и всей Оси. Они собираются финансировать и поддерживать Францию. Эти слова разнеслись по комнате, как удар грома. Шепот прокатился по рядам, лица участников Совета выражали недоверие и страх. Гарри и Джинни обменялись встревоженными взглядами. Грюм тяжело вздохнул и достал из мантии фляжку с огневиски. Драко, тяжело дыша, впился взглядом в стол, словно пытаясь найти ответы в древесных узорах. Он явно был поражен этой новостью не меньше остальных. Кантанкерус только вернулся из путешествия и не успел рассказать ему раньше. — Я не думал, что до этого дойдёт так рано, — сказал Малфой с мрачной решимостью. — Но у нас нет другого выхода. В зале воцарилась ледяная тишина. Все ждали, что он скажет дальше, ощущая нарастающее напряжение. Казалось, сама магия в воздухе стала более вязкой и угрожающей. — Поттер, выйди вперёд, — скомандовал Драко, поднимая голову и устремляя свой пронзительный взгляд на Гарри. Гарри встал из-за стола, его лицо было каменным, но в глазах читалось беспокойство. Он остановился напротив Драко, ожидая его приказа. Драко замер, его глаза потемнели, когда он заговорил: — Ты должен отдать мне мантию-невидимку и вскрыть могилу Дамблдора, чтобы забрать Бузинную палочку. Эти слова, как удар молнии, прошли через комнату. Начался шёпот, сначала тихий, а затем всё более громкий, пока не превратился в панический ропот. Орденовцы были в ужасе, Пожиратели Смерти с трудом сдерживали радостное предвкушение. Джинни, не выдержав, рванула к Поттеру и схватила его за плечо. — Ты не можешь это сделать, Гарри! — её голос дрожал от отчаяния. Но Драко одним движением пальцев откинул Уизли в сторону, и Невилл едва успел поймать её, вскочив со стула. Резким, замыкающим движением руки Драко наложил заклинание обеззвучивания на всех присутствующих, кроме Поттера. Воздух стал ещё плотнее, подавляя всякую возможность сопротивления. — Мы не можем осквернить его могилу, — твёрдо сказал Гарри. — Осквернить? — Драко хмыкнул, его лицо искривилось в зловещей усмешке. — Да он использовал тебя как марионетку! Когда же ты повзрослеешь, Поттер? — Это сейчас неважно, — Гарри с трудом сдерживал гнев. — Дамблдор мёртв, и палочка покоится с ним по моему решению. — Эта палочка принадлежала мне! — Драко закричал, дрожа от злости. — Она моя!!! — Она не твоя, Малфой, — Гарри шагнул ближе. — Ты потерял над ней власть. Иначе ты не требовал бы её сейчас! — Она должна быть моей! — Драко взревел, его глаза горели маниакальным огнём. — Ты не обладаешь достаточно сильной магией, чтобы защитить всех присутствующих! — Да, а ты обладаешь. — Гарри кивнул и прищурился. — Но помогло ли это тебе защитить Гермиону? — Замолчи! — рявкнул Драко, его голос прогремел по залу, как раскат грома. — Не смей говорить об этом! — Прошу тебя, прекрати, — Гарри шагнул ещё ближе, пытаясь достучаться до него. — Ты ведёшь себя точно как… — Как кто?! — взревел Драко, его лицо исказилось от ярости. Гарри сглотнул, но не дрогнул. Он понял, что должен сказать это, даже если это будет стоить ему жизни. — Как Волдеморт. Эти слова, словно острый кинжал, вонзились в воздух. Волна магии, исходящая от Драко, отшвырнула Гарри к стене, его тело с грохотом ударилось о каменную поверхность, и он без сознания рухнул на пол. Драко стоял, тяжело дыша, его лицо было искажено ненавистью. Он медленно осмотрел всех присутствующих, а затем произнёс: — Если Поттер не отдаст мне то, что поможет нашей стране победить, я отниму это силой. Если кто-то ещё раз сравнит меня с Тёмным Лордом, вы отправитесь вслед за ним. Затем, смягчив тон, но не лишая его ни капли угрозы, Драко добавил: — Мне нужны Дары Смерти. Один у меня уже есть. И я получу их все. Если кто-то из присутствующих не понял, насколько ухудшилось наше положение, я готов вам популярно объяснить. А пока, — он обвёл всех глазами, намеренно быстро уводя взгляд от матери, — я буду делать всё возможное, чтобы усилить нас. Зловещая тишина нависла над залом, и все, кто находился в этой комнате, понимали: Драко Малфой уже не тот человек, которого они знали. Его душа поглощалась тьмой, и этот путь не сулил ничего хорошего для тех, кто встанет у него на пути. *** Тёплая, тихая комната больничного крыла Мэнора была окутана тьмой. Колдомедики склонились над Гермионой, осторожно вливая в её рот густое тёмно-синее зелье. Их голоса были тихими, почти шёпотом, как будто они боялись потревожить её. Старая кровать скрипела под её неподвижным телом, когда они опирались о ее изголовье, дыхание Грейнджер было едва слышно. — Её состояние стабильно, но восстановление идёт слишком медленно, — шепнул старший колдомедик. — Нужно проверить расчёты ещё раз. Если утром ничего не изменится, мы будем вынуждены… Он замолчал, услышав, как дверь тихо приоткрылась. В комнате послышались мягкие шаги. Старший лекарь обернулся, его глаза сузились в недоумении. — Мисс Паркинсон? — с удивлением произнёс он, увидев знакомую фигуру. — Да, доброй ночи, — ответила Пэнси, её голос был непривычно мягким и дружелюбным. — Доброй, — колдомедик кивнул, настороженно продолжая говорить. — Мы уже завершаем осмотр. — Спасибо, мистер Джефферс. Я останусь здесь ненадолго. Лекарь помедлил, его брови нахмурились. — Но Темный Лорд не велел пускать кого-либо к мисс Грейнджер… — возразил он с опаской. Пэнси тепло улыбнулась. — Ах, ну когда он так говорит, вы же понимаете, что это не относится к его близкому кругу, — елейно протянула она. — Мы с мисс Грейнджер давние подруги. Я глаз не сомкну, если не посижу с ней. А Тёмный Лорд меня сменит. Колдомедики переглянулись, колеблясь. Старший лекарь задумался, затем, казалось, принял решение и кивнул. — Конечно, мисс Паркинсон, — сказал он. — Мы не хотели обидеть вас недоверием. Мы уже уходим. Помощники-колдомедики завершали последние процедуры, их палочки бесшумно скользили над Гермионой, создавая вокруг неё невидимый магический купол, направленный на поддержание жизни. Прощаясь, они торопливо покинули больничное крыло, оставляя Паркинсон одну с Гермионой. Как только дверь за ними закрылась, Пэнси медленно подошла к кровати. Она остановилась, наклоняясь над Гермионой, её пальцы нежно касались кудрявых волос. — Ты просто продолжишь спать, — прошептала Пэнси, роняя слёзы на простынь. — Я мечтала бы оказаться на твоём месте. Она вынула из кармана мантии небольшой пузырек с тёмной жидкостью, поднесла его к губам Гермионы и аккуратно залила содержимое.