Пелена | The Veil

Серая мгла окутывала холодные английские берега. Ветер беспощадно проносился над лугами, растрёпывая первые весенние цветы и принося с собой ледяное дыхание моря. Гермиона закуталась в тонкую мантию, пытаясь хоть немного удержать в себе тепло. Она сжимала обветренные сухие губы, ощущая, как сильно замерзала, и медленно шла по узкой тропинке, ведущей на большой, поросший травой, холм. Туман окутывал всё вокруг, создавая обманчивое чувство, будто мир погружён в призрачное безвременье. Гермиона посмотрела вниз и не увидела своих ног, таким густым он был, застилая своим мягким молочным одеялом промёрзшую землю. Её сердце билось учащённо, тревога сжимала грудь. Каждый шаг казался тяжёлым, как будто сама земля пыталась удержать её, не пуская вперёд. Но она знала, что должна была идти. Поднявшись на вершину холма, Гермиона, наконец, увидела Драко. Его фигура выделялась на фоне серых скал, он двигался уверенно и быстро, направляясь к краю утёса. Стараясь оставаться незамеченной, Гермиона держалась на расстоянии. Шорох её шагов растворялся в звуке ветра, и казалось, что сама природа скрывала её присутствие. Драко поднимался по крутым отвесным скалам, и Гермиона следовала за ним, преодолевая страх и озноб, вызывающий в ней крупную дрожь. Вдруг она услышала нечто ужасное. Страшный, безумный крик. Дёрнувшись от неожиданности, она поскользнулась на мокрой траве и чуть было не покатилась вниз с холма, но успела схватиться за камень. Этот крик был одновременно похож и не похож на человеческий, как будто сотня голосов, людей и русалок, сливались в одну жуткую мелодию. Ветер подхватывал этот звук, усиливая его, и крик становился всё громче и громче. Когда они оба — один открыто, другой тайно — наконец, достигли вершины скалы, открылся вид на мглисто-чёрное море. Чёрное настолько, что оно больше походило на нефть или сажу. Вода бушевала, волны яростно бились о камни, а из глубин доносился тот самый визг. Казалось, что само море вопило, рыдало, кричало в агонии. Гермиона, охваченная ужасом, отшатнулась назад, не в силах оторвать глаз от спины Драко. Кровь стыла в жилах. Почему он здесь? Почему всё это так страшно? Что за магия заставляет море издавать этот леденящий душу вопль? Словно отвечая на все вопросы, так и не сорвавшиеся с её губ, Драко обернулся. Его взгляд пронзил её. В нём читалось понимание и что-то ещё, что она не могла разгадать. Что-то знакомое… За долю секунды осознав его намерение, Гермиона бросилась к нему в резком рывке. Но он лишь грустно улыбнулся ей, закрыл глаза и упал спиной назад, в кричащую чёрную бездну. Гермиона подбежала к обрыву, ища Драко в волнах. Её пронзительный крик слился с криком вопящего моря, и она соскользнула с мокрого камня, падая вниз. Мгновение — она открыла глаза, придя в сознание и дрожа всем телом от холода. И снова мрак, скрывающий её в недрах новых кошмаров. — Выживет ли она?! — кричал Драко, обращаясь к колдомедикам. Один из лекарей, держа в руках фиал с ярко-зелёным зельем, нервно взглянул на Драко. — Мы делаем всё возможное, мой Лорд. Ампула Неревус, дозировка пятьдесят миллилитров, — он показал на мерцающую жидкость, — может стабилизировать её состояние. Почему-то мы не успеваем её отлечивать, организм теряет силы быстрее. — Если нужны ещё целители, скажите мне, я их приведу, — хрипло произнёс Драко. — Нет, сэр. Нужно только время… — У нас нет времени! — глухо пробормотал Драко, мучаясь от ярости и беспомощности. Он наклонился поближе к уху коренастого врача. — Если она не выживет — вы тоже. Колдомедики в ужасе переглянулись и продолжили кропотливую работу. Другой лекарь подошёл к кровати с бутылочкой светлого раствора и быстрым, отточенным движением налил несколько капель на губы Гермионы. — Зелье Сакеротуса, двадцать миллилитров, для укрепления сердечной мышцы, — произнёс он. — Эпидермия Рекувера. В комнату ворвался Гарри. Его лицо было всё ещё в кровоподтёках, плечо и живот перевязаны. Он хромал. Гарри медленно подошёл к Драко, тут же резко обернувшемуся на звук шагов. Злоба на его бледном, словно восковом лице сменилась болью. — Она сильная, Малфой, — тихо сказал Гарри. — Она очень сильная и справится. Неожиданно для самого себя, Драко почувствовал, как его сердце замедлило свой бег. Присутствие Поттера произвело на него странный эффект. «Она справится» — эти слова как будто лишь подчёркивали вероятность, что Гермиона может погибнуть, что это всё — реально. Угроза реальна. У Драко потемнело в глазах. Он прикрыл веки и почувствовал, как его ведёт куда-то в сторону. Выставив руку вперёд, он постарался устоять на ногах, но головокружение было слишком сильным. Поттер схватил его под локоть. Они отошли от постели Грейнджер и осторожно сели на пол: один был сильно ранен, другой едва держался на ногах. Немного придя в себя, они какое-то время в тишине наблюдали за колдомедиками, хотя на уровне глаз были только их ноги. — Что вы делаете сейчас? — с тревогой спросил Драко, как только смог говорить. — Применяем заклинание Эпидермия Рекувера, — ответил медик. — Это поможет восстановить повреждённые ткани. — Она была такая холодная, — бормотал Драко, с ужасом глядя перед собой. — Как…как… Гарри тихо ответил, тоже невидяще уставившись в одну точку: — Она не любит холод, никогда не любила. Всегда жаловалась на морозные зимы в Хогвартсе. Замок плоховато отапливался. Драко закрыл глаза, острее ощутив горечь и сожаление. Ему совершенно не хотелось говорить с Поттером и выслушивать его. Будто каменная стена отделяла его и ту кровать, окруженную целителями, от всего остального мира. Казалось, что ничто больше не могло проникнуть в его сознание. Однако, слова Гарри режущим клинком прошли прямо меж его рёбер. Малфой вспомнил, как плохо Гермионе было в Мэноре. Как она хотела уйти хотя бы на время, а он держал её здесь как в тюрьме. Она говорила, а он не слушал. И здесь тоже было очень холодно по весне. Если бы только она выжила, он перенёс бы её в любое место в мире — куда угодно, в самое тёплый город или самый любимый и желанный для неё. Когда-то Грейнджер рассказала ему про Камакуре и Киото в Японии. Он представил, как был бы счастлив перенести её туда. Прерывая его фантазию, в тишине раздались глухие удары, словно кто-то пытался пробиться сквозь стекло залы. Все в комнате на секунду замерли, прислушиваясь. Удары становились всё громче и настойчивее, и в следующее мгновение одно из стёкол разбилось, осколки разлетелись в разные стороны. Драко знал причину этих разрушений и, с трудом поднявшись на ноги, направился к южной части комнаты. Когда Малфой подошёл ближе, то увидел, как его драконица бьётся о стёкла, раня свои крылья и нос. — Ну что же ты делаешь, Эйрвен? — прошептал он, очищая окно от осколков с помощью палочки. — Что с тобой? Драконица села на подоконник и уткнулась мордой в Драко, издавая жалобные хрипы, и беспокойно забила крыльями. Её морозно-голубые глаза были полны страха и боли, которые она инстинктивно разделяла со своим хозяином. Драко протянул руку, пытаясь успокоить её. Невербальной магией он очистил её от крови в порезах. — Тише, тише, — говорил он, гладя её по голове. — Всё будет хорошо. Эйрвен, которая уже была ему по плечо, взмахнула широкими крыльями, стукнувшись о стены, и взмыла прямо под потолок. Её тень тут же закрыла большим летящим полотном головы колдомедиков. Она приближалась к постели Гермионы, сделав пару широких кругов. Они в ужасе расступились, не зная, что делать. Драко вмешался, чувствуя свою ответственность и боясь потерять время Гермионы. — Сейчас заберу её, — сказал он врачам. — Продолжайте работать. Он снова сел на пол, но на этот раз подальше от Гарри, чтобы предотвратить возможные последствия, и позвал к себе Эйрвен. Драконица сразу же подлетела к нему, клацая когтями по полу. Головой она приподняла ладони Драко одну за другой и уткнулась носом в его бок, издавая жалобные стрекочущие звуки. Малфой видел, что она чувствовала его боль, его отчаяние, и пыталась разделить с ним эту ношу. Он смотрел на неё опустошённым взглядом, его сердце было переполнено тоской. Он снова начал гладить её по голове, борясь с комом в горле. «Почему это должно было случиться? — пронеслось в его голове. — Почему всё должно было пойти именно так?» Эйрвен продолжала говорить с ним, как могла, обнимая его крыльями, словно пытаясь защитить от мира, который причинял ему боль. Гарри заворожённо наблюдал за этой сценой. Вряд ли он когда-нибудь видел, чтобы дракон был настолько привязан к волшебнику. Колдомедики уже вновь сосредоточились на Гермионе, трудясь быстрее прежнего. Они знали, что каждое мгновение было на вес золота. Малфой не сводил с них глаз, опустив голову к крылу Эйрвен. Его ждала долгая-долгая ночь.

***

Большой зал Малфой Мэнора в тот вечер скрывал в своих стенах раненых и изнурённых волшебников, вернувшихся после боя. В воздухе витали звуки стонов, крики боли и шёпоты колдомедицинских заклинаний. Высокий тёмный потолок, соседствующий с мрачными гобеленами и портретами предков Малфоев, казался давящим и угрожающим. Повсюду были расставлены импровизированные постели, на которых лежали бойцы Сопротивления. Свечи едва освещали помещение, и темнота усиливала эффект от звуков боли и запахов снадобий. Это больше походило на военный госпиталь, чем на роскошную обеденную залу. Вдруг двери распахнулись, и внутрь ворвалась Джинни Уизли, за которой с нахмуренным лицом следовал Альфред, дворецкий замка. Её лицо было залито слезами, глаза горели от ярости и боли. Она кричала, не разбирала дороги, спотыкаясь о раненых друзей и едва держа равновесие. — Это не наша война! — кричала она с отчаянием и гневом, обращаясь одновременно ко всем и ни к кому конкретно. — Это ОН ее начал, это ЕГО война и ЕГО амбиции!!! Как вы могли поверить этому человеку? Чего это стоило нам?! Её крик эхом разнёсся по залу, заставив всех замереть. Волшебники, кто был в состоянии, подняли головы, наблюдая за этой сценой. Невилл и Луна, тоже потерявшие родителей в юные годы, опустили глаза, понимая её боль. Макгонагалл и Грюм выглядели более сдержанно, повидав уже слишком много смертей, но слова Джинни в этот тёмный момент проникали в сердце каждого. Она бросилась к телу своего отца, лежавшему на одной из постелей. Артур Уизли, в мирное время всегда весёлый и добродушный, теперь неподвижный. Лицо его было бледным и безэмоциональным. В едва различимом мерцании свечей можно было подумать, что он просто спит. Джинни упала на колени рядом с ним, обняла его, как будто пытаясь вернуть к жизни своими прикосновениями. — Папа, нет… — шептала она сквозь рыдания, гладя его волосы, словно ребёнок. — Пожалуйста, папа… В этой комнате не было людей, не видевших смерть. Не было людей, не знавших потери. Но там были люди очерствевшие от извечной борьбы. Сквозь пелену их сознания пробивался дрожащий голос Джинни, напоминая о том, что это было только началом. Рядом с ней появилась Молли. Её лицо было искажено горем, но она заметно старалась сохранять спокойствие ради дочери. Она обняла Джинни, пытаясь утешить, но сама не могла сдержать слез. — Это не его война, мама… — застонала Джинни, уткнувшись в плечо матери. — Он не должен был погибнуть из-за Малфоя! Не должен был! Не так! Молли гладила дочь по голове, закрыв глаза, будто в попытке забыться, чтобы не видеть, где она и кто лежал на этих холодных простынях. — Милая, — прошептала Молли, слезы катились по её щекам. — Это просто война. Её нельзя выбрать. Услышав эти слова, Джинни вырвалась из объятий Молли и вскочила на ноги, обращаясь к членам Сопротивления. — Как вы могли поверить этому человеку?! — снова закричала она, подняв голову. Её взгляд был полон ненависти, обращённой ко всем, кто стоял на стороне Малфоя. — Сколько ещё жизней должно быть потеряно? Ради чего?! Её крики эхом разносились по залу, отражаясь от стен и роняя зёрна сомнения в головы бывших орденовцев. Она была на грани истерики, но то, что она говорила, красной нитью проходило через размышления присутствующих. — Здесь нет выбора, — повторила Молли, оцепенело глядя на дочь. — Но мы должны быть сильными ради тех, кто остался. — У нас был выбор, и вы, — она указала пальцем в сторону друзей и бывших преподавателей, — послушали Гермиону Грейнджер и перешли на сторону того, с кем сами боролись! В помещении повисла гнетущая тишина, прерываемая лишь шёпотом заклинаний и стонами раненых. — Где она? Почему её нет здесь? И где… где же Гарри? — всхлипывая, Джинни оглядывалась по сторонам, пытаясь найти мужа и подругу. — Мисс Грейнджер тяжело ранена, — сталью прозвенел голос Авишая Бернстайна, скрытого мраком отдалённого угла зала. — Тёмный Лорд и Гарри Поттер сейчас с ней и колдомедиками. Джинни остолбенела от услышанного. Молли протянула к ней руку, но та лишь резко её отбросила. — Ах вот что. Ну конечно… — она истерически засмеялась, вскинув голову к потолку. — Конечно же, он с Гермионой! — Джинни, пожалуйста… — пробормотала Луна, аккуратно подходя ближе. — Не трогай меня, — покачала головой младшая Уизли. — Мама, я займусь организацией похорон. А ты сообщи моим братьям. Она схватила пальто, лежавшее на полу, и на дрожащих ногах направилась к двери. — Вы не получите ответа от Рональда Уизли, — холодно произнёс Руквуд, стоявший рядом с Бернстайном. — Заткнись! Заткнись, сволочь!!! — прогремел Аластор, выступая вперёд. Джинни замерла у дверей, не оборачиваясь. Молли медленно перевела взгляд на Грюма. — Аластор… Аластор, прошу… — она прерывисто вдохнула и прижала стиснутые кулаки к векам. Грюм тяжело дышал, всё ещё не отрывая разъярённого взора от Августа Руквуда, ухмыляющегося ему в ответ. — Аластор, скажи, что это неправда… — глухо пробормотала Молли. Секунды, которые он молчал, казались всем невероятно долгими. — Это правда. — Молли, дорогая! — Минерва оттолкнула колдомедика, залечивавшего её руку, и подбежала к Молли. — Рональд Уизли был убит вместе со своей семьёй в Париже два дня назад французскими националистами, — процедил Руквуд. — А до этого они его пытали. Джинни схватилась за ручку двери, согнувшись и хрипя какие-то слова. Луна и Невилл побежали в её сторону, но она отскочила от их прикосновений как ошпаренная и выбежала за дверь. Большой зал Мэнора наполнили стенания жены и матери, потерявшей так много. И никто в тот вечер так и не смог ответить себе на вопрос: «Чья же война это теперь была на самом деле?».

***

Нарцисса Малфой сделала глубокий вдох, распрямляясь после многоуровневой и неприятной аппарации из Испании. Её охватила необъяснимая тревога. Как только до неё дошли новости о битве в Косом переулке, она сразу же воспользовалась порт-ключом, чтобы добраться до дома. Оглядев свою комнату, Нарцисса прислушалась. Тут не было ошибки — откуда-то снизу доносились женские крики и плач. За десятки лет жизни в Мэноре она стала воспринимать замок как живое существо — со своими законами, реакциями и магией. И она была убеждена, что чувствовала настроение Малфой Мэнора, его тревогу или, напротив, спокойствие. Сейчас её связь с домом подсказывала ей, что творится нечто страшное. Что-то, что скрыто от глаз, и не слышно в тех криках. Подойдя к высокому шкафу, Нарцисса взмахнула палочкой и выудила оттуда свои привычные тёмные, элегантные вещи. Солнечный свет, ласкавший её бледную кожу, вместе с яркими красками остался далеко позади. Рефлекторно поправив через тонкий шёлк маленький амулет, прикреплённый к её коже в районе солнечного сплетения, она посмотрела в зеркало, возвращая себе маску абсолютного спокойствия и равнодушия — её щит и меч в мире других людей. Нарцисса спустилась к большому залу. Первая, кого она встретила — пулей вылетевшая оттуда Джинни Уизли, за которой тут же засеменили встревоженные слуги. Не сказав гостье ни слова, она остановилась перед входом в зал. Резкий запах экстракта бадьяна ударил в нос, когда Альфред, поклонившись, открыл перед ней двери. Колдомедики тщетно пытались справиться с лечением членов армии, в то время как их пациенты были в эпицентре вспыхнувшего здесь конфликта. Грюм и Руквуд направили друг на друга палочки, Минерва призывала Грозного Глаза успокоиться, Авишай стоя нашептывал что-то перу, быстро строчащему для него на левитирующем пергаменте. Молли Уизли сгорбилась над мёртвым мужем, произнося имя своего младшего сына, а Невилл и Луна Лонгботтомы пытались её утешить. Нарцисса знала, что с Драко всё в порядке, но на сердце было неспокойно. Ответ пришёл сам собой. Что-то привлекло её внимание, периферийным зрением она уловила ещё один силуэт. Нарцисса прищурилась и увидела Пэнси Паркинсон, оторопело смотрящую в едва приоткрытую дверь комнаты слева от дальнего выхода. Почувствовав на себе чужой взгляд, она тут же отвернулась и зашагала прочь. Выждав с минуту, Нарцисса отправилась за ней, сохраняя дистанцию. Пройдя ещё немного по западному коридору, уходящему из большого зала вглубь замка, она поняла, что потеряла Пэнси. Комнат в Мэноре было великое множество, и найти Паркинсон было непростой задачей. Тревога, объявшая Нарциссу изнутри, усиливалась с каждым её шагом по изумрудному ковру коридора. Наконец, после бесплодных поисков, она увидела мелькнувшую в гардеробной иссиня-чёрную макушку. Неслышно пройдя внутрь, Нарцисса застала страшную картину: Пэнси с силой прижимала палочку к запястью, и вся её левая рука постепенно заливалась кровью. — Пэнси! — строгий голос матери Драко заставил Паркинсон дёрнуться. Она резко опустила рукав платья и вымученно улыбнулась. Губы дёргались как в тике, под глазами залегли глубокие тени, а взгляд метался с миссис Малфой к двери и обратно. Точно она была диким зверьком, рассчитывающим улизнуть от охотника в сию же секунду. — Сядь на диван, — приказала Нарцисса, заняв место в кресле напротив. Она не хотела подходить и осматривать рану. Она не могла бы себе позволить такое даже с Паркинсон, которую помнила ещё совсем ребёнком. Пэнси нехотя села. Она постукивала дрожащими пальцами по подлокотнику, продолжая улыбаться и рассматривая подол своего платья. — Что происходит? Паркинсон усмехнулась, отворачиваясь к двери и закрывая лицо волосами. — Я каждый раз жду его, а он… — она запнулась и выдержала паузу, явно стараясь сконтролировать дрожь в голосе. — …он не ценит свою жизнь. — Он никогда её особенно не ценил, к сожалению, — ответила Нарцисса, не сводя пристального, пронизывающего взгляда с девушки. — В этом ли в сущности дело, Пэнси? Паркинсон шумно вздохнула и покачала головой, пряча лицо в тёмных прядях. Но не вымолвила больше ни слова. — У меня есть такие же следы. Пэнси резко подняла голову, наконец, встретившись взглядом с Нарциссой. — По той же причине, что и у тебя. — По какой? — сдавленно спросила Паркинсон. — Гнев. Тишина воцарилась в комнате, ни с чем не сравнимая — когда двое понимают друг друга так ясно, так отчётливо, как будто можно слышать мысли человека напротив тебя. — На кого вам гневаться? Мистер Малфой… Он… так любит вас, — робко произнесла Пэнси, словно боясь перейти личные границы хозяйки дома. — Это сейчас не имеет значения, — холодно ответила Нарцисса. — Простите, я никогда не видела… — прошептала Паркинсон. — Шрамы на внутренней стороне бёдер и на животе. Она достала палочку из кармана мантии и сделала несколько коротких движений. Тонкая сигарилла в мундштуке опустилась аккурат между её пальцев, и Нарцисса медленно втянула в себя дым. Она очень редко позволяла себе это удовольствие, но сейчас курение было её единственным способом удерживать моральное равновесие в этом непростом разговоре. — Знаю, всё кажется испорченным и погасшим, — тихо начала она. — У всех нас есть голос в голове, который говорит: «Ты недостаточно хороша», «Ты неудачница», «Ты — разочарование». Паркинсон закрыла лицо руками. — Но когда приходят суровые времена, этот голос превращается в крик, и нам становятся нужны крепкие мечты. Настоящие, не наивные, — Нарцисса сделала паузу, выдыхая клуб дыма. — Не такие нереальные, как Драко. Она знала, что это будет больно. Знала, что это будет чересчур. И так же верно, как она видела перед собой эту сломанную девочку, смотрясь в неё как в зеркало, она понимала, что должна говорить правду, какой бы горькой она не была. Пэнси заплакала. Её колотило так сильно, будто всё, что она держала в себе, подобно демону терзало её тело, чтобы не дать прогнать себя прочь. — Вокруг слишком много смертей и разрушения, — продолжила Нарцисса, не решаясь подходить к ней. — Но любящие друзья могут согреть тебя как солнце. Паркинсон резко замотала головой, всё так же закрывая лицо. Коричневые пятна крови уже проступали через рукав её платья. — Не отрицай. Нам всем нужна забота. Близкие люди позволяют нам ощутить тепло внутри себя вместо одной сплошной ненависти ко всем и к себе самим. Нарцисса ощущала, что не может достучаться до неё, но старалась всё же сказать ей самое важное. — Обида и злость — это то, из-за чего ты, я и тысячи, десятки тысяч других женщин причиняют себе физическую боль. Но это не выход, Пэнси. Будет только хуже. Она встала и медленно приблизилась к Паркинсон. Занесла руку над её макушкой в отчаянном желании просто и нежно погладить её по голове. Но ладонь так и замерла в воздухе. С годами Нарцисса впитала в себя ту же инвалидность в способности проявлять близость, что отравляла весь род её мужа и её собственную семью Блэков. Парализованная ощущением чужой боли, она с усилием отдёрнула руку и вышла, оставив Пэнси в одиночестве.

***

К утру колдомедики, на негнущихся ногах и с затекшими спинами, наконец, дали себе передышку. Гермиона боролась за свою жизнь вместе с ними, и спустя девять часов её вывели из критического состояния. — Опасность ещё велика, мой Лорд, вы должны это понимать. Что-то постоянно высасывает из неё силы. Ткани также сильно повреждены, — медленно проговаривал старший целитель, без страха глядя на Малфоя. – Но сейчас она стабилизирована. Поттер, который трижды на ночь выходил в большой зал, чтобы попытаться наладить ситуацию с семьёй Уизли, простонал что-то невнятное, сползая всем телом от усталости и внезапно отступившего стресса. Драко проигнорировал слова колдомедика и медленно подошёл к Гермионе. Её грудь едва заметно вздымалась от тихого дыхания, лицо всё ещё оставалось очень бледным. Как только страх за её жизнь немного разжал свои цепкие лапы на его горле, это место заняла ярость, кровью застилающая ему глаза. Драко Малфой выражал себя через жестокость и иначе не умел. — Поттер, подойди к Авишаю. Скажи, что я велел собрать Военный совет. Все должны присутствовать, — отчеканил он, надевая кожаные черные перчатки. Гарри молча направился к двери. — Послушай, — окликнул его Драко. — А Гермиона общалась с Клеманом только один раз? Тогда, в парке? Этот вопрос загнал Гарри в ступор. — Да, — коротко сказал он. — А что? Малфой медлил с ответом, подгоняя Эйрвен к выходу через окно. — Когда он увидел, что она умирает, он попытался её спасти, — процедил Драко. — Даже подумать не успел. Молниеносно. Гарри нахмурил брови и, видимо решив ничего не говорить, коротко кивнул и вышел в большой зал. Через пять минут все члены Совета кроме Кантанкеруса Нотта были в ожидании. Это помещение Малфой Мэнора всё ещё сильно напоминало больничное крыло. В воздухе витал запах гари и зелий, смешиваясь с предчувствием чего-то ужасного. Стены, украшенные древними гербами Малфоев и фолиантами фамильных книг, казалось, наблюдали за происходящим с холодной безучастностью. Драко Малфой стоял в центре, его лицо было жёстким и безэмоциональным — в знакомом для всех присутствующих выражении. Он поднял руку, призывая к молчанию, и в зале мгновенно воцарилась гробовая тишина. Лидеры Сопротивления и его собственные соратники собрались вокруг, их взгляды были полны тревоги и ожидания. За дверьми зала явно скапливались тёмные волшебники, их присутствие ощущалось, как тень надвигающейся бури, их магия фонила настолько сильно, что глаз Грюма бесконечно вращался с жутковатой быстротой, сканируя каждое движение. — Поступок Клемана — то, что он напал на мирных жителей Лондона, — непростителен, — начал Драко. — Это терроризм, и это развязывает нам руки в войне. Теперь мы открыто ударим по Франции. Он сделал паузу, его слова эхом разнеслись по залу, проникая в сознание всех присутствующих. По толпе пронёсся шёпот, который тут же стих под взмахом руки Малфоя. — Мы объявляем военное положение сегодня в 8 утра во всей магической Британии, — продолжил Драко. — Все границы перекрыты и надежно патрулируются — ни один человек не пройдет мимо нас. Мы разворачиваем три полигона на территории Мэнора. Как я и говорил, всем вам будут присвоены военные звания в соответствии с уровнем владения боевой магией, и вы будете проводить в тренировках каждый свой день. Драко перевел взгляд на Авишая, который стоял в стороне. — Бернстайн, позаботься о выплатах семьям погибших и раненых, — приказал он. — И найди потомков семьи Игнатии Уилсмит, которые сейчас являются хранителями рецепта летучего пороха — если еще не слишком поздно. Также в твои задачи входит осуществление серии взрывов на территории производства компании G4. Это должны осуществить наши разведчики. — Да, мой Лорд, будет исполнено. — И ещё, некролог с фотографией Артура Уизли и интервью с пострадавшими в Косом Переулке должны выйти в сегодняшнем «Пророке». Люди должны видеть это. Авишай кивнул с абсолютно нечитаемым выражением, как обычно вытянувшись в военной стойке и глядя прямо перед собой. В зале начали собираться Пожиратели Смерти и другие тёмные волшебники, их присутствие вызывало у членов Сопротивления ужас и отвращение. Макгонагалл, Грозный Глаз, Невилл, Луна и Гарри не переставая обменивались встревоженными взглядами. — Война заставила нас вступить в новый мир, — произнёс Драко, словно отвечая на их реакцию. — Мир, где светлые волшебники и Пожиратели Смерти будут сражаться плечом к плечу. Где тот, кто борется за свободу, и тот, кто жаждет признания лишь чистоты крови, смогут стать соратниками. Эти слова повисли в воздухе, наполняя зал зловещей тишиной. Минерва, которая всегда в совершенстве владела собой и отличалась абсолютной выдержкой, сейчас дрожала. Она сжала губы, пытаясь скрыть страх и недоумение. Все, что она знала и во что верила, казалось, рушилось вокруг нее. Глаза Драко горели зловещим огнем, и в его голосе звучала неумолимая решимость. — Теперь мы покажем миру, на что мы способны, — сказал он, и почему-то эти слова прозвучали, как приговор. — Мы объединим силы, чтобы раз и навсегда покончить с врагами. Мы будем сражаться до того момента, пока не услышим их последний вздох. Все в этой комнате понимали, что этот момент стал началом чего-то необратимого. — Вы можете поспать около трёх часов, после чего мы приступим к тренировкам. Едва последние шаги отзвучали за дверью, он резким движением поднес руку к горлу, усиливая свой голос. — Минерва Макгонагалл, вернитесь в зал. Она остановилась, выпрямив спину, и повернулась к нему лицом. В её глазах читалась встревоженность, но она не позволила себе проявить слабость. Двери за ней закрылись, и они остались одни. Не церемонясь, Драко сразу задал ей вопрос: — То, что было спрятано после битвы за Хогвартс, где оно? Макгонагалл замерла на месте. Она сжала губы в тонкую линию, ее взгляд стал еще твёрже. — Даже если бы я знала, мистер Малфой, я бы не сказала вам. Еле заметная улыбка коснулась его губ. Внезапно лицо Минервы исказилось от боли, обжигающей, как раскаленное железо. Она схватилась за голову, стараясь подавить крик. Драко не жалел её, он резко вторгся в её сознание с помощью легилименции, пробивая заслон её защиты. — Мистер Малфой, прошу… — захрипела Минерва, сжимая виски. Драко рассмеялся, но в его смехе не было ни капли радости. Это был жестокий, зловещий смех, который заставил бы содрогнуться любого, кто его услышал. — Неужели после стольких лет, стольких ошибок… Салазар. Неужели после всего, что произошло, вы сделали это вновь? Он не мог поверить в то, что увидел. Это казалось ему ужасно злой шуткой. Видения, открывшиеся ему в голове Макгонагалл, были настолько невероятными, что он на мгновение задумался о ее здравомыслии. — Мистер Малфой! Одумайтесь! Вам нельзя туда! Вы поступаете точно как… Но Драко не дал ей договорить. Словно ударом хлыста, он замахнулся правой рукой, и его магия обеззвучила Минерву. Теперь она могла только смотреть на него с немым отчаянием. — Я делаю то, что должен, — прошипел он. — Следите за языком. Драко приблизился к ней, нависая над её головой и впиваясь зрачками в её лицо. Поток магии от его эмоций был настолько явным, что она могла увидеть искривление воздуха от этой вибрации. Минерва почувствовала, как её сила покидает её и схватилась за сердце. — Вы думаете, что знаете, что лучше, — прошептал он. — Но ваше время прошло. Вы совершаете одни и те же ошибки, и вам повезло, что это буду я. Он отступил, и она рухнула на пол, тяжело дыша и пытаясь собрать остатки своей силы. Драко, не оборачиваясь, направился к выходу, оставляя её лежать на холодных каменных плитах. Гробовая тишина снова окутала зал, и только тяжелое дыхание Макгонагалл раздавалось в этом мрачном, пустом пространстве. Чёрный вихрь вылетел из окон Мэнора в холодное свинцовое небо. Драко Малфой направлялся в Хогвартс.