Пелена | The Veil

— Драко, поздравляю тебя с рождением Эйрвен! Она уникальна во всех смыслах! Её происхождение делает её не только редкой, но и невероятно мощной... Я должен рассказать тебе о нескольких важных вещах! Тео так любил говорить о своих любимых существах, что, казалось, мог затянуть это на долгие часы. Малфой, не отрывая взгляда от драконицы, кивнул. — Что за магия, о которой ты упоминал на днях? Я чувствую что-то необычное с тех пор, как она родилась. Тео улыбнулся. — Это древняя магия связи между драконом и его хозяином. Она установилась между вами, когда она открыла глаза и увидела тебя. В ту же секунду. Это вызывает в хозяине сильную эмоциональную привязанность к дракону, и в драконе — к хозяину. Драко нахмурился. — Как это будет влиять на нас? Как это вообще работает? Тео продолжил, его голос стал более серьёзным. — Эта магия делает характер дракона сильно зависимым от характера и поведения хозяина. Точно так же, как дети формируются под влиянием своих родителей, драконица будет перенимать твои черты. Если ты будешь спокоен и уверен в себе, Эйрвен будет такой же. Если ты будешь агрессивен или жесток, она тоже станет такой. Драко посмотрел на детеныша, её большие глаза внимательно следили за ним. — Значит, моя ответственность перед ней ещё больше, чем я думал. — Именно, — кивнул Тео. — Она будет отражать тебя. Это может быть как благом, так и проклятием, в зависимости от твоих действий. — Я не слышал об этом раньше, — задумчиво пробормотал Малфой. — Ты просто не интересовался, — ответил Тео с улыбкой. — Связь между волшебниками и драконами уходит корнями в глубокую древность! С самых первых дней существования магии драконы привлекали внимание волшебников своей мощью и неукротимым духом. Даже магглы неоднократно были свидетелями проявления их силы! — Но ведь драконы магические существа… — возразил Малфой. — Всё так, но до Статута о Секретности взаимопроникновение миров волшебников и магглов практически не контролировалось. Поэтому даже после введения Статута и опровержения маггловскими учеными факта существования драконов, они сохранились во многих культурах магглов и в их искусстве. Где-то они считались воплощением силы и мудрости, где-то — символами разрушения и хаоса. — Так, а что, все-таки, с появлением магии этой связи? — нетерпеливо перебил Драко, стараясь хоть как-то структурировать друга. — Ну, согласно истории, первым эту магию нашёл, исследовал и применил Мерлин со своим драконом Альбионом, что дало ему огромную силу. Причём после смерти Альбиона Мерлин на некоторое время потерял своё могущество и был близок к смерти. — Ого. То есть смерть Эйрвен угрожает и моему состоянию? — Это сложный вопрос. Очень зависит от меры вашей взаимозависимости. От того, насколько часто ты будешь пользоваться силами Эйрвен. И от того, как ты будешь ими пользоваться. — Поясни. Если можно, на реальном примере, — Драко был заметно напряжён, всё ещё не выпуская Эйрвен из рук. — Хм, конечно. Вот, скажем, Доминик де Лакруа, французский волшебник, который был одним из основателей Шармбатона… Малфой закатил глаза и покачал головой. — Да-да, французский, но пример релевантный, дослушай! В общем он успешно установил и поддерживал связь с Китайским огненным шаром, уже взрослой особью, которая помогла ему защитить свою родину от врагов. Однако, из-за его несдержанного темперамента дракон стал агрессивным и разрушительным, и в итоге уничтожил своего хозяина. — Да уж, твои истории одна оптимистичнее другой, — вздохнув, процедил Драко. — Послушай, все эти истории говорят лишь об одном: всё зависит от тебя. — Я думал, дракон это в первую очередь огромное преимущество, но что-то пока не улавливаю этого в твоих словах. Нотт-младший затряс головой в отрицании. — Что ты, ещё какое! Твоя магия рядом с Эйрвен усиливается. Чем она старше и сильнее, тем больше она будет повышать твою мощь! — Это интересно. А какие ещё есть риски? Вижу по твоим глазам, что ты по этой части не закончил, — Драко в свойственной ему манере буквально прощупывал Тео взглядом. — Эм, да. Во-первых, эмоциональное выгорание, — неловко начал Нотт. — Что? — усмехнулся Малфой. — Постоянное ощущение эмоций друг друга может привести к психологическому выгоранию у обоих. Волшебник начинает чувствовать себя подавленным из-за непрерывного влияния эмоций дракона, и наоборот. — Салазар, мне как раз не хватало психологических сложностей в жизни, — пробормотал Драко, вглядываясь в уснувшего дракона в своей ладони. — То, что я уже упоминал косвенно. Магия связи делает вас обоих и сильнее, и уязвимее одновременно. Если один из вас погибнет, второй может получить сильный урон по магическому отпечатку вплоть до полного искажения или смерти. — Это напоминает… — Да, это напоминает созависимость с крестражем, — прошептал Тео, с содроганием вспомнив о предыдущем Тёмном Лорде. Малфой жестом беспалочковой магии поднял Эйрвен в воздухе, освободив руки, и прикрыл глаза. Он опустился на стул, резко обессилев, словно придавленный весом своих эмоций. В сознание врезалась сцена из прошлого, которая сковала его ужасом, что это может произойти и с ним. Той далекой ночью тёмные коридоры Малфой Мэнора, казалось, ожили от жутких криков и рёва, которые разносились эхом по всему дому. Шестнадцатилетний Драко, сжавшись от страха, замер, когда услышал эти душераздирающие звуки. Его сердце заколотилось в жуткой тревоге, к которой он никак не мог привыкнуть. Не в силах сопротивляться внезапному порыву, он бросился к источнику звуков. За окном выл холодный ветер, терзая ветви деревьев и стуча по стёклам замка. Его ноги скользили по каменному полу, становясь с каждой секундой всё более ватными и неподатливыми. — Драко, стой! — раздался громкий голос Люциуса, пытающегося схватить его. — Тебе не нужно видеть это! Но Драко не мог подчиниться. Он оттолкнул руку Малфоя-старшего и продолжил свой путь, спускаясь в подземелья. Стены вокруг казались живыми, впитывая ужас и отчаяние, крики становились всё громче. Наконец, он добрался до тёмного угла, где пламя факела еле освещало каменные ступени. В подземельях, в самом сердце тьмы замка, он увидел то, что навсегда останется в его памяти. Волдеморт, великий Тёмный Лорд, корчился от боли, его лицо было искажено агонией. Казалось, что его мучения исходили не только из физической боли, но и из какой-то глубокой, необъяснимой душевной раны. Конечно, Тёмный Лорд моментально почувствовал чужое присутствие. Его глаза, кровавые узкие щели, впились в темноту, где стоял Драко. Он разогнулся, превозмогая боль, и поднял свою костлявую руку, в которой мгновенно вспыхнул шар наэлектризованной взрывной магии. Его крики перешли в тяжёлые хрипы. — Кто посмел… приблизиться… ко мне?! — мощный голос разнёсся ударом грома по всему подземелью. Драко хотелось сжаться до невидимой точки от животного страха перед Волдемортом. Но он понимал, что такое состояние Тёмного Лорда — это угроза всем, кто находился в доме, включая маму. Нужно было выяснить, во что бы то ни стало узнать, что произошло. Дрожа, Драко вышел на слабо освещённое пятно темниц. Сердце его билось так, что казалось, оно вот-вот выскочит из груди. — Ты… Уходи немедленно! — тяжело дыша и изнемогая от боли, уже тихо прошептал Волдеморт, схлопывая шар молний в руке. Он отвернулся от Малфоя, цепляясь за каменную стену рядом с собой. — Что… что происходит с вами, мой Лорд? — пробормотал Драко в ответ, поддавшись необъяснимому порыву остаться. Волдеморт запрокинул голову, прикрыв глаза. Казалось, что его боль утихает, или он стал её изо всех сил контролировать. — Надеюсь, ты никогда этого не узнаешь, Драко, — произнёс он в ответ со смесью горечи и угрозы. Новый приступ боли в то же мгновенье заставил его взорваться мучительными стенаниями. Его тело содрогалось, а агония казалась бесконечной. Драко, охваченный ужасом, попятился назад и убежал. Той ночью он, напуганный видением страданий Волдеморта, долго не мог уснуть. Его мысли снова и снова возвращались к этому жуткому образу. Ему не нужно было объяснений, чтобы понять, что что-то пошло не так. Позже, отрывки разговоров в доме помогли сложить картину воедино: кто-то уничтожил один из крестражей Тёмного Лорда, и это нанесло ему серьёзный удар. Вспоминая ту ночь, Драко снова и снова видел перед глазами искажённое болью лицо Волдеморта. Этот образ навсегда остался в его памяти, как напоминание о том, что даже самые сильные могут оказаться уязвимы. В те дни Волдеморт по необъяснимым причинам не пускал к себе никого, кроме Нарциссы, и она носила ему зелье Тенебрис Пактис, приготовленное Северусом, пытаясь смягчить его страдания и укрепить его магические силы. Он был одним из самых могущественных волшебников в истории и, конечно, он восстановился, но не полностью. Сейчас Драко отчетливо представил, что может оказаться в том же состоянии, утратив Эйрвен. И всё же, она не была крестражем, а он не был Волдемортом. Малфой поднял взгляд на Тео, замершего в ожидании рядом с его столом. Надев маску сосредоточенности и вежливости, и обратился к другу с очередным вопросом, никак не комментируя эту странную паузу. — Что ещё мне нужно знать? Нотт встрепенулся и растянул причудливый цветастый платок на шее, вдохнув побольше воздуха. — Во-первых, питание, — начал он. — На ранних стадиях жизни драконы нуждаются в богатой белком диете. Это могут быть мясные продукты, те же кролики, птицы или даже рыба. Но важно следить за тем, чтобы пища была свежей и разнообразной. Драко кивнул, запоминая каждое слово. — Что касается условий содержания, — продолжил Тео, — Эйрвен потребуется достаточно пространства для свободного передвижения и полётов, когда она подрастёт. Поместье должно быть оборудовано специальным вольером с укреплёнными стенами и магическими барьерами, чтобы предотвратить её побег и защитить окружающих от её возможной несдержанности. Драко задумался. — Значит, мне придётся перестроить часть поместья для её нужд. А что насчёт зелья роста, о котором ты говорил? Тео кивнул. — Да, зелье роста. Это специальное зелье, которое ускоряет процесс взросления дракона. Его можно начинать давать уже сейчас, но важно соблюдать дозировку, чтобы не навредить Эйрвен. Зелье должно быть приготовлено по особому рецепту, включающему редкие ингредиенты: чешуйки дракона, кровь феникса и эссенция мандрагоры! — Где я могу достать всё это? — Я обратился к Кими, и мы заранее обо всём позаботились. На первые пару порций ингредиентов хватит, — ответил Тео. — Новые придётся искать у торговцев магическими существами или в специализированных лавках. Но я помогу тебе с этим. Эйрвен слегка пошевелилась, её белоснежные крылья задрожали. Драко погладил её по голове, и она ответила мягким урчанием. — Она такая маленькая, — сказал он тихо. — Трудно представить, что она станет огромным драконом. Тео улыбнулся. — Это произойдёт быстрее, чем ты думаешь. Особенно с зельем. Но помни, что её развитие будет зависеть от твоей заботы и внимания. Ты должен быть готов взять на себя эту ответственность. Драко взглянул на друга. — Спасибо, что помогаешь. — Ты знаешь, что я всегда буду рядом, — тепло ответил Тео. — Теперь, когда у тебя есть Эйрвен, твоя жизнь изменится. Но я уверен, что ты справишься. Они продолжали обсуждать детали ухода за Эйрвен, и Драко задавал множество вопросов, пытаясь понять все тонкости. Как и в любой сложной магической задаче, требовалось внимание к деталям и преданность делу. — Драко, — сказал Тео после долгой паузы, когда обоим казалось, что они всё уже обсудили, — есть ещё одно важное замечание. Драконы, как и люди, требуют не только физической, но и эмоциональной заботы. Они тоже чувствуют одиночество, страх и тоску. Постарайся проводить с ней как можно больше времени, особенно в первые месяцы её жизни. Это укрепит вашу связь и поможет ей адаптироваться к этому миру. Драко кивнул, впитывая всю информацию. — А что насчёт её магических способностей? Как они проявятся? — Магия драконов уникальна и мощна, — объяснил Тео. — Её способности будут развиваться по мере роста. Она может использовать огонь, лёд или другие элементы в зависимости от её происхождения и твоего влияния. Важно наблюдать за ней и помогать ей контролировать свои способности. Она первый известный миру метис Норвежского горбатого и Венгерской хвостороги, это будет тот ещё коктейль. — Ты думаешь, она сможет защитить себя? — спросил Драко. — Абсолютно, — ответил Тео. — Но она также будет нуждаться в твоей защите и воспитании. Помни, что ты для неё не только хозяин, но и наставник. Эйрвен тихо зарычала, и Драко вновь почувствовал прилив незнакомых ему эмоций. — Я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы она была защищена. Тео кивнул. — Я в этом не сомневаюсь. Теперь нам нужно подготовиться к её росту. Давай начнём с приготовления зелья. Или поручить это Кими? — Почему вы не позаботились об этом заранее? — строго спросил Малфой. — А, видишь ли, оно должно быть свежим, не более двух часов до употребления! — объяснил Нотт. — Не надо звать Кими, мы с тобой и сами ученики лучшего зельевара в Британии, — улыбнулся Драко, приглашая Тео к выходу. Они вместе отправились в лабораторию, где начали готовить зелье для драконицы. Драко внимательно следил за каждым шагом, учился и запоминал. Он понимал, что перед ним стояла новая глава его жизни, полная ответственности и заботы. Процесс приготовления был сложным и требовал точности. Тео объяснял каждый ингредиент и его значение. — Кровь феникса добавляет силу и жизненную энергию, — сказал он, осторожно добавляя каплю в котёл. — Чешуйки дракона усиливают магическую связь, а эссенция мандрагоры ускоряет рост тканей. Когда зелье было готово, Тео осторожно налил его в маленькую чашечку. — Теперь мы можем начать давать ей это по капле каждый день. Драко взял сосуд и подошёл к Эйрвен. Она посмотрела на него своими большими глазами, и внезапно его охватило желание защитить её. Он забрал Эйрвен в свою ладонь, отводя её от Тео. — Драко, что ты делаешь? — удивился Нотт. — Я думаю, что дам ей это зелье в другой день. Сегодня ей и так достаточно всего, — сказал Драко, избегая взгляда друга. Тео попытался успокоить его. — Драко, я понимаю твои опасения, но зелье совершенно безопасно, если соблюдать дозировку. — Я в курсе, — отозвался Драко, направляясь к выходу. — Но я хочу убедиться сам. Мы обсудим это позже. С этими словами Драко ушёл из лаборатории, держа Эйрвен на руках, и оставляя Тео в недоумении.

***

Малфой быстрыми шагами пересекал тёмные коридоры Мэнора. Его мысли вихрем проносились в голове, он размышлял над тем, где проходит грань между магией связи и его собственными чувствами. И какие события его ожидают теперь, с появлением Эйрвен. Он держал её в руках и направлялся к садам поместья, чтобы познакомить её с другим дорогим его сердцу существом. Проходя мимо высоких окон, Драко заметил, как лунный свет скользил по каменным стенам, создавая иллюзию спокойствия и нетронутости лишь недавно восстановленного замка. Ночь была тихой, и только его шаги раздавались эхом по пустым коридорам. Оказавшись у входа в сады, он замедлил шаг, позволив себе ещё несколько минут прохладного ночного воздуха и звуков природы. Сады были великолепны даже в тёмное время суток. Мягкое сияние луны освещало цветущие кусты и изящные статуи, окружённые роскошной зеленью. Драко шёл по извилистой дорожке, пока не достиг скрытой ветвистыми деревьями поляны, где стоял Альдарон, его величественный единорог. Драко подошёл к нему и остановился. Вздохнув глубоко, он осторожно поднял Эйрвен на уровень глаз, чтобы она могла увидеть единорога. — Альдарон, — тихо сказал Драко, — это Эйрвен. Она очень особенная. Единорог повернул свою жемчужную голову, его большие глаза внимательно смотрели на маленькую драконицу. Эйрвен, испуганная, медленно зашевелилась в руках Драко, затем вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть его. — Всё хорошо, — прошептал Драко, мягко поглаживая её по голове. — Это твой друг. Эйрвен, словно понимая его слова, не спеша подползла к краю ладони и наклонила голову набок, изучая Альдарона. Он, в свою очередь, осторожно потянулся к ней носом, пытаясь распознать необычный запах. Драко тихо наблюдал за ними. — Она такая маленькая, Альдарон. Мне нужно, чтобы ты помог ей привыкнуть к нашему дому. Эйрвен, почувствовав уверенность благодаря присутствию Драко, тихо прорычала, показывая что-то вроде приветствия. Единорог ответил мягким фырканьем, подтверждая свою дружелюбность. Драко с улыбкой смотрел на взаимодействие двух магических существ. Его мысли снова вернулись к магии связи и к тому, как она влияла на него самого. Он чувствовал глубокую привязанность к Эйрвен, но одновременно и беспокойство за её будущее. — Я боюсь за вас обоих, — тихо произнёс он, поглаживая Эйрвен. — К сожалению, вы не сможете жить под мирным небом. Внезапно его охватило сильное желание показать драконицу Гермионе. Он знал, что в этом нет необходимости, но не мог устоять перед этим порывом. Подняв Эйрвен к груди, Драко жесткими шагами направился обратно в замок. Поднявшись к комнате Грейнджер, он медленно подошёл к её двери и, помедлив, постучал. Гермиона проснулась от стука, её сон был тревожным. Она нащупала палочку под подушкой, взмахнула ей и произнесла «Люмос», осветив свою постель. Она накинула мягкую ночную мантию из серебристого шелка, которую ей оставили в здешнем комоде. Открывая дверь, она ожидала увидеть за дверью кого угодно, но только не Малфоя. Его появление сразу насторожило её и сковало волнением. — Драко, что-то случилось? — спросила она. Драко, стоя в дверном проёме, наполовину скрытый тенями замка, выглядел величественно и внушительно в своём чёрном одеянии. Его лицо оставалось непроницаемым, но глаза выдавали скрытое напряжение. Он сложил руки за спиной, пряча там уснувшую Эйрвен. — Можно и так сказать. Она молча отошла от двери, приглашая его войти. Тишина в комнате была такой оглушающей, что ей казалось, он сможет услышать биение её сердца. Он впервые пришёл к ней с того дня, как оставил её здесь в слезах. Впервые инициировал разговор. Но анализируя его холодный взгляд и замкнутый вид, она не ждала ничего кроме плохих новостей. Возможно, это была новость о конце переговоров и переходе к военным действиям. Он встал спиной к стене, осматривая её медленным, проверяющим и обеспокоенным взглядом, словно изучая, нет ли на ней ран или увечий. — Ты очень бледная. — Возможно, у меня снова анемия. — У тебя что? — непонимающе нахмурился Малфой. — Анемия — это состояние, при котором уменьшено количество эритроцитов и гемоглобина в крови. Ничего серьёзного, но мне стоит посетить маггловскую клинику в Лондоне. Мы ведь уже можем уехать из Мэнора? Драко вздохнул, сведя брови на переносице. — Вам не запрещено покидать замок. Но мне нужно, чтобы все члены Сопротивления были здесь и ежедневно тренировались. Я не вижу смысла в том, чтобы постоянно подвергать себя опасности при аппарации. — Но… — Оставайтесь здесь. Если тебе нужно в Лондон, тебя сопроводят, — отрезал он. Грейнджер тихо выдохнула, стараясь взять себя в руки и не выдать агрессии, которая камнем встала в груди. Контроль. Вот чем больше всего Малфой сдавливал лёгкие всех, кто был в зоне его досягаемости. Драко явно был своего рода «территориален». Он был привязан к Мэнору, это было для неё очевидно. Но ещё он старался всех держать при себе, на виду, ему было важно, чтобы все приближенные к нему люди были в замке, чтобы он знал, где они спят и где едят, где бродят, какие книги читают, как колдуют. Ему нравилось, чтобы все они, такие разные, — и Гарри, и Авишай, и Луна, и Пэнси, и Нотты, и Гермиона, — чтобы все взаимодействовали у него на глазах и оставались при нём. Гермиону же это душило. Она прекрасно понимала, что после окончания расследования причин и способов проникновения Клемана в Мэнор он найдет другие поводы, чтобы не выпускать их отсюда, но в глубине души она надеялась на обратное. Ей очень хотелось в свою маленькую лондонскую квартиру, ей хотелось хотя бы ненадолго принадлежать себе, спать в своей постели, создать иллюзию свободы, пусть даже кратковременный мираж. Но Малфой, подобно огромному василиску, кольцами сжимался одновременно вокруг всех, кто от него зависел. — Но в замке стало меньше знакомых лиц, — вкрадчиво произнесла она. — Да, в момент нападения мы эвакуировали маму и Блейза, они оба вернутся в ближайшее время. Нотт-старший в отъезде, он прибудет завтра. — Отлично. Но мне тяжело находиться тут. Здесь столько лестниц, столько темноты, я ощущаю будто растворяюсь во всём этом. — Я не понимаю аргументы, основанные на ощущениях и абстракциях. Идёт война, Грейнджер, — холодно процедил он. — Ты хочешь сказать, что не замечаешь, насколько здесь мрачно? Насколько давяще? — спросила она, ввинчивая в его лицо свои тёмные радужки. — Это мой дом. Я могу смотреть, как облупляется краска, как растут сорняки, я могу вдыхать запах сырости и гниения, и всё же это моё. На меня ничего не давит, — сухо подытожил он. — А ваше нахождение здесь — необходимость. — Как долго? — Столько, сколько потребуется, — с нажимом ответил Малфой, сверкнув сталью во взгляде. В этот момент проснувшаяся Эйрвен, услышав напряжённый голос Гермионы, начала карабкаться по его спине, чтобы увидеть, откуда исходит звук. Она взобралась на плечо и выглянула из-за его головы. Гермиона ахнула в шоке, отпрянув назад: — Это… это дракон?! Драко вздохнул, улыбаясь. — Да, — ответил Драко, осторожно протягивая руку за детенышем и поднося ближе к Грейнджер. — Это Эйрвен. Нам удалось вернуть её. — Но… как? Кто участвовал в операции? — настороженно спросила она. — Авишай. Я не буду вдаваться в подробности, — коротко ответил он. Гермиона поджала губы, осёкшись. Он уже не доверял ей. Уже? А доверял ли когда-нибудь? И всё же, как им удалось выкрасть яйцо? А главное, чего это стоило им и чего — французам? Мог ли Авишай Бернстайн что-либо подобное реализовать без крови? Гермиона хорошо знала ответ. Очередная событийная дыра добавилась к растущему списку белых пятен на карте этой войны для Грейнджер. Но, услышав тихое свистящее дыхание драконицы, она тут же вернулась в комнату всеми своими мыслями. Всё ещё в недоумении, Гермиона осторожно подошла ближе. Она протянула руку, чтобы прикоснуться, её лицо выражало восторг и удивление. — Она такая красивая, — прошептала Грейнджер, не отрывая глаз от Эйрвен. Та, недолго посмотрев на Гермиону, тут же переползла обратно к груди Драко, явно не желая общаться. — Мне кажется, она ревнует, — сказал он, впервые слегка улыбнувшись. Гермиона улыбнулась в ответ, на этот короткий миг её глаза осветились радостью. — Это удивительно, Драко. Я никогда не видела такого маленького дракона. Как ты справляешься с ней? — Пока не берусь судить. Она появилась на свет всего пару часов назад. — Ты знаешь, я всегда думала, что драконы — это опасные существа с самого рождения. Но сейчас я вижу, что они могут быть и милыми в детстве. — Всё зависит от того, как к ним относиться, — ответил Драко. — Эйрвен чувствует моё настроение и эмоции. Она отражает меня. Гермиона посмотрела на него с пониманием: — Эйрвен? Какое красивое имя… Уверена, ты позаботишься о ней так, как никто другой не смог бы. Малфой тихо вздохнул, стараясь скрыть свои эмоции: — Я должен. Они стояли молча, боясь спугнуть этот момент. Гермиона ощущала, как её сердце согревается от этого трогательного зрелища. Драко же думал о том, что впервые за долгое время почувствовал себя спокойно. — Спасибо, что показал мне её, — сказала Грейнджер, наконец нарушив тишину. Драко промолчал, отводя взгляд в сторону двери. Гермионе казалось, что она могла рукой дотронуться до столь знакомого ей желания Малфоя сразу же уйти, стоило льду между ними хоть немного оттаять. Эйрвен тихо зарычала, свернувшись на груди Драко, и Гермиона улыбнулась: — Мне кажется, она счастлива. — Надеюсь, что так, — ответил он, глядя на свою маленькую драконицу. — Надеюсь, что так. Он отвернулся к двери, мазнув взглядом по грудам книг, сложенных всюду, куда только падал свет — на столе, тумбах, комоде, кровати, подоконнике. Гермиона было смутилась, но потом решила, что ей даже нравится, что он увидел, с каким рвением она использовала часть его библиотеки. Мог ли он догадываться, сколько у неё идей для улучшения Армии? Мог ли он знать, сколько у неё тревожных мыслей обо всей истории этой войны? Его низкий, хриплый голос вырвал её из раздумий, вдруг разрезав тишину комнаты. Драко тихо произнёс, уже выходя и не оборачиваясь: — Грейнджер, я не виню тебя. Она замерла, как замер и его стан в дверном проёме. Кровь запульсировала в висках. Глаза испытующе очерчивали его затылок. Волосинка к волосинке. Белая кожа. Так уязвимо открытая шея. Иссиня-чёрный опущенный ворот. Стальная чешуя на плечах. Едва вздымающаяся от дыхания спина. Секунда. Вторая. — Ты не виновата в том, что армия Клемана напала на мой дом. Ты не виновата в краже яйца и разрушении замка. Ком тут же встал в её горле. Как сильно, как, оказывается, до одури важно ей было услышать эти слова. Она хотела ответить, но все слова обеззвучились на губах. — Ложись спать. Завтра с утра сложные тренировки, — бросил он тихо, закрывая за собой дверь.

***

Пять часов спустя, Париж, Франция Мраморные колонны устремлялись к высокому потолку, где мерцали тысячи свечей, парящих в воздухе, копируя звёздное небо. Огромные окна с витражами пропускали утренний свет, наполняя зал призрачным сиянием. Белоснежные скатерти на длинных столах, уставленных утонченными угощениями и винами, придававшими обстановке явную помпезность. Члены делегаций из магических сообществ Великобритании, Японии, Италии и Германии с одной стороны, и Франции, Швейцарии и Канады с другой, сидели напротив друг друга, делая вид, что они хотят договориться. В центре стола возвышался изящный франт Жан Лафонтен, Министр Магии Франции, по правую руку от которого сидели его ближайшие военные представители: генерал Арно Клеман с Марком де Зордо, Матье Лера и Пьером Виалле. Напротив Лафонтена восседал Кантанкерус Нотт, представлявший Великобританию, соседствующий с Министрами Магии Японии, Италии и Германии. Лафонтен и Нотт начали разговор, стараясь сохранять внешнюю вежливость, но напряжение в зале было ощутимым. — Месье Нотт, подскажите, почему ваш Министр Кингсли Бруствер не смог посетить Совет Семи? — иронично спросил Лафонтен с ухмылкой на лице. Сотрудничая с Бруствером не первый месяц, он прекрасно знал, что с ним творилось, и как с ним обошёлся Тёмный Лорд. — К моему великому сожалению, мистеру Брустверу не здоровится, — спокойно ответил Нотт, откидываясь на спинку стула. — Я имею все полномочия представлять Великобританию на сегодняшнем Совете. — О, в этом у меня нет никаких сомнений, — жеманно улыбнулся Лафонтен. Внезапно к нему подошёл коренастый волшебник и что-то нашептал на ухо. Лафонтен не изменился в лице, лишь слегка напряг челюсть. Но Клеман, сидящий рядом, тоже услышал произнесённую реплику, и вдруг тяжело задышал. — Что-то не так, генерал Клеман? — с поддельным участием спросил Нотт. — Да, что-то не так, — злобно ответил Арно, сжимая кулаки под столом. — О, не принимайте всерьез, месье Нотт, это всё горячий нрав молодого генерала. Новость не влияет на повестку, — попытался сгладить ситуацию Лафонтен. — Мы не терпим секретов за этим столом, — резким, лающим голосом произнес Хироки Танака, Министр Магии Японии, его глаза сверлили Лафонтена. — Нас ограбили, — злобно прошипел Клеман, его глаза налились кровью. Министр Франции прикрыл веки с тяжелым выдохом. Этого человека невозможно было держать в узде. — О, правда? Какое совпадение! Нас тоже, совсем недавно, — растягивая слова, произнёс Кантанкерус, накалывая на вилку стремящуюся улизнуть креветку. — А что украли, генерал? По лицу и шее Лафонтена пошли красные пятна. На лбу Клемана набухла вена, он смотрел на Нотта с такой ненавистью, что казалось, ещё секунда, и он бросится через стол. — Простите меня и моих офицеров. Мы должны идти, — процедил Клеман, его голос дрожал от сдерживаемой ярости. — Нас нигде не ждут ближайшие несколько часов, — сквозь зубы пробормотал Лафонтен, пытаясь удержать контроль над ситуацией. — Может быть, вас не ждут, Министр, но нас ждут наши товарищи, чья судьба теперь неизвестна, — оборвал его Клеман и вскочил из-за стола. Нотт-старший лишь снисходительно улыбнулся. Вышедший из себя противник — ослабший противник, это он знал очень хорошо. Как и судьбу товарищей Арно Клемана. — Это… это недоразумение, месье Нотт, — забормотал Лафонтен, забормотал он с тревогой. — Я сейчас же верну их в комнату, — он вскочил за удаляющимися военными, пока все глаза в зале смотрели им вслед. — В этом нет необходимости, Министр, — мягко и уверенно ответил Нотт. — Впрочем, нам есть что обсудить и в ожидании наших друзей, не правда ли, господа? — широко улыбаясь, он окинул взглядом присутствующих. — Давайте поговорим о стратегических запасах полезных волшебных веществ, которые наша страна готова предложить к торговле с большой скидкой всем, кто поддерживает нас в этом конфликте. Тем временем Лафонтен пытался спасти лицо и вернуть Клемана к переговорам. Он торопливо догнал своих офицеров и резко зашипел: — Мы не можем просто уйти. Это будет выглядеть как признание слабости! — Это и есть слабость, Министр, — злобно процедил Клеман, не оборачиваясь. — Вы понимаете, что произошло? Они вернули яйцо! А значит, они нашли наш штаб! Все могли погибнуть! — Я прекрасно понимаю, что произошло, — слова Лафонтена сочились ядом. — Вы не смогли удержать самое драгоценное, что было в ваших руках, и недели! И за это расплатимся мы все! А если кто-то и умер из ваших бравых дружков, что ж, это война, на ней умирают! — Что?! — взревел Арно. — Может, вы тогда присоединитесь к нам? В полях? — Клеман, послушайте, возьмите себя в руки! Немедленно! Вы должны вернуться за стол переговоров! — Нет, это вы меня послушайте, — Арно ткнул пальцем в белоснежный ворот мантии Министра. — Ваше Министерство не позаботилось о подготовке сильных военных, всех своих я взращивал сам, и каждый из них — на вес золота. Уйдите с дороги и не мешайте мне спасать вашу трусливую задницу! Клеман отпихнул Лафонтена в сторону и тяжелым, резким шагом направился к камину, чтобы уйти. Его офицеры последовали за ним, не поднимая глаз. Лафонтен нервно поправил волосы и вернулся в зал. Он сел на своё место, пытаясь сохранять самообладание. Его лицо было напряжено, но он знал, что должен продолжать переговоры, поэтому вежливо улыбнулся всем присутствующим. — Прошу прощения за это недоразумение, — сказал Жан, стараясь говорить уверенно. — Давайте продолжим наши переговоры. Кантанкерус же, чувствуя свою силу и уверенность, вновь заговорил: — Конечно, Министр Лафонтен. Как вы знаете, наша главная цель — найти взаимовыгодные условия для полной деэскалации конфликта. Мы готовы предложить вам щедрые условия для заключения мира. Министр Франции кивнул, прекрасно понимая, что это ловушка. Он знал, что Британия хочет войны, и они готовы пойти на всё, чтобы достичь своих целей. Франция, напротив, пыталась тянуть время, чтобы подготовиться к удару более сильного противника. — Мы тоже стремимся к миру, — сказал Лафонтен, его голос был сдержанным. — Но нам нужно обсудить детали. Министр Магии Италии, Анджело Равенна, вмешался в разговор, его глаза внимательно следили за Лафонтеном: — Мы понимаем вашу позицию, Министр. Но независимо от деталей сделки нам нужны гарантии. Лафонтен кивнул. — Разумеется, месье Равенна. Мы готовы предложить вам доступ к нашим стратегическим запасам редких ингредиентов для зелий и артефактов. Это может существенно усилить ваши позиции. Срок права доступа гарантирован на восемнадцать месяцев. Хироки Танака, Министр Магии Японии, скептически поднял бровь: — И каковы будут наши обязательства в ответ? Лафонтен знал, что каждая его ошибка может стать фатальной. Он должен был быть осторожен: — Мы ожидаем вашей поддержки в деэскалации конфликта и гарантий, что вы не будете вмешиваться в наши внутренние дела. Нотт вновь вмешался: — Это интересное предложение, Министр Лафонтен. Но мы должны быть уверены, что Франция действительно готова к миру. В противном случае, любые договорённости будут бессмысленны. Мы лишь наблюдаем вероломство в отношении нашей страны и Тёмного Лорда лично. Лафонтен почувствовал, как его затягивают в капкан. — Мы готовы к миру, месье Нотт. Но нам нужны гарантии с вашей стороны, что вы прекратите покушения на независимость Франции. Нотт улыбнулся, его глаза блестели хитростью: — Разумеется, Министр. Мы лишь хотели протянуть руку помощи. Переговоры продолжались, и Лафонтен ощутил, что ситуация полностью вышла из-под его контроля. Он понимал, что Франция теряет своих союзников, и ему было трудно скрыть своё волнение. Он пытался что-то предпринять, чтобы вернуться к изначальному положению, но его ум был затуманен тревогой. Зал наполнился тихими разговорами и обсуждениями, каждый участник ощущал напряжение, висящее в воздухе. Кантанкерус продолжал уверенно вести танец, его слова звучали как приказы, и все присутствующие прислушивались к нему, теряя расположение к Франции. Драко Малфой хотел победы в войне, и, несмотря на всю свою дипломатичность, Кантанкерус Нотт сделал всё для того, чтобы приблизить исполнение желания Тёмного Лорда.

***

Арно Клеман находился в тёмном и холодном подземелье своего парижского военного штаба. Вокруг него стояли офицеры — Марк, Матьё и Пьер. Низкие своды помещения были уставлены многочисленными экранами, на которых мелькали изображения, словно куски кошмарного пазла. Клеман лихорадочно набирал что-то на клавиатуре, его пальцы дрожали. — Мы ведь можем вернуться в штаб… — боязливо пробормотал Матье Лера. — Да не можем мы туда вернуться! Не можем! Границы Британии уже закрыты и защищены армией этих тварей! Мы можем только найти нужные камеры и увидеть, что происходит! — яростно ответил Клеман, его глаза не отрывались от стены с экранами. Руки Клемана дрожали, он еле попадал по кнопкам. Каждое нажатие давалось с болезненным усилием. — Ну же, ну же, давай! — бормотал он, стараясь удержать контроль над своим страхом. Его била крупная дрожь. Никто из его солдат никогда не видел его таким. Марк де Зордо сжал плечо Клемана, его голос был тихим и мрачным: — Генерал, все камеры не работают. Это значит… — Молчи!!! Мы не проверили их все! Не проверили! Лучше бы ты делал что-нибудь!!! — заорал Арно, его вопль пронзил тишину подземелья, как крик раненого зверя. Состояние Клемана было близким к истерике. Страх за жизни своих людей сжимал его сердце в железный кулак, не давая дышать. И прежде всего за одного конкретного человека. На фоне его криков офицеры стояли абсолютно поникшие, понимая, что надежды уже нет. Внезапно один экран загорелся черно-белым изображением. В помещении повисла гробовая тишина. На экране появилась ужасающая картина — огромное пепелище, на котором не видно ничего, кроме выжженной земли. — НЕТ! Нет!!! Нет! — Клеман разбил экран ударом кулака и швырнул стул в стену. — Селеста!!! Селеста!.. Нет!.. — он выл как раненый зверь, сгибаясь на пополам и раскачиваясь на месте. Его крики эхом разносились по подземелью, наполняя его ужасом и отчаянием. Он рыдал и бился в агонии, которая пугала каждого в комнате. — Я УБЬЮ ЕГО! Убью! Убью своими руками!!! Я убью их всех! — кричал Клеман, дрожа всем телом. Он вылетел из комнаты, как ураган, оставив за собой разрушение и хаос. На разбитом экране продолжала мигать сожженная дотла картина разрушенного дома, символизирующая полное уничтожение и гибель его товарищей. А Пьер Виалле тихо вышел, следуя в противоположном направлении, чтобы связаться с Авишаем Бернстайном.