Пелена | The Veil

Париж, Франция За восемь часов до событий в скрытом штабе Удивительно, но весна во Франции начинается позже, чем во всём остальном мире — лишь двадцать первого марта волшебники и маглы приветствуют её, ожидая начала чего-то прекрасного, света новых надежд. Париж ранней весной был симфонией цветущей красоты и элегантности. Его улицы и проспекты были окутаны мягким теплом солнца, ещё совсем робким и юным, мириадами нежных лучей. Сена искрилась, извиваясь через сердце города, отражая яркие оттенки цветов, украшающих её берега. Кафе выливались на мощёные улицы, где посетители потягивали chocolat magique и nectar de prairie. Воздух был наполнен запахом свежеиспечённых escargots caramélisés Lumière и мягким ропотом разговоров. Великие бульвары, усаженные высокими деревьями, которые только начинали распускать свои лепестки, воплощали вечное очарование старинного города. Бутики выставляли новейшие веяния в своих витринах, где каждое изделие было произведением искусства. Магазины высокой моды на улице Фобур-Сент-Оноре и авеню Монтень ослепляли изысканными платьями и сшитыми на заказ мантиями, их элегантные манекены позировали в сценах роскоши и грации, зазывая искушённых волшебников в свои двери. Но подо всей этой оболочкой нормальности и утончённости скрывалась неприглядная, страшная реальность. Листовки и плакаты, развешанные на стенах и столбах, были неприятным напоминанием о надвигающейся тьме. «Вступай в армию!» — кричали они большими, настойчивыми буквами. Бумаги трепетали на ветру, словно пытаясь сбежать от своего мрачного послания. Заголовки газет говорили лишь о Драко Малфое, Тёмном Лорде Британии, чьё имя стало синонимом тирании и лицемерной политики. Его молодое, мрачное лицо искажалось гримасой злости, сменяющейся ледяной улыбкой. Некогда далёкие рассказы об ужасах его силы стали пугающе близки, повествуя о варварском массовом убийстве сотни молодых волшебников в горах, где их тела были оставлены ледяным предупреждением всем, кто вздумает идти против Тёмного Лорда. Газеты пестрели обещаниями щедрых выплат семьям погибших и ещё живых добровольцев — мрачный стимул, подчёркивающий цену растущего конфликта. Плакаты и заголовки нелепо и странно соседствовали с шикарными ресторанами и роскошными магазинами, их послания игнорировались многими волшебниками, погруженными в свои миры пока доступных удовольствий и отрицания. Арно Клеман, генерал французской армии, шёл по улицам в окружении нескольких своих офицеров к Министерству магии, с тяжёлым сердцем от диссонанса между внешним спокойствием города и настоящим положением дел. Его униформа, безупречная и украшенная медалями, вызывала уважительные кивки у прохожих, но его суровое выражение лица останавливало любые попытки завязать разговор. Идя по улицам города, он размышлял о тревожном противопоставлении красоты и ужаса, которым стал Париж. Он наблюдал за людьми вокруг — прогуливающиеся парочки, держащиеся за руки, не замечающие войны; семьи, наслаждающиеся первым теплом весны, их смех звенел в воздухе удивительной беспечностью; модно одетые женщины, оживлённо болтающие о последних слухах светских раутов. Казалось, что город завернулся в кокон отрицания. Его жители убеждали себя, что надвигающаяся буря их не коснётся. Арно резко вышагивал по мостовой, его разум кипел от раздражения. Он видел отчёты, был на передовой. Он знал реальность угрозы, с которой они столкнулись. Имена и лица павших товарищей преследовали его — их жертвы казались забытыми на фоне стремления города к удовольствиям. Министерство магии возвышалось над крышами домов, его величественный фасад резко контрастировал с мрачной реальностью внутри. Здание с высокими колоннами и внушительной архитектурой было символом порядка и власти. И здесь воздух был насыщен напряжением и тревогой. Авроры патрулировали вход, внимательно сканируя каждого прохожего с подозрением. Подходя ближе, Арно не мог не заметить большой плакат, приклеенный на стены Министерства. На нём был изображён молодой волшебник, едва вышедший из подросткового возраста, одетый в военное снаряжение, его палочка была высоко поднята в знак неповиновения. Он вскидывал руку вверх каждые несколько секунд. Слоган под ним гласил: «За честь, за страну, за свободу!». Арно повёл челюстью. Сколько ещё молодых жизней будет потеряно, прежде чем страна осознает реальность их положения? Войдя в Министерство, он тут же окунулся во всепоглощающую суету. Волшебники и ведьмы спешили по коридорам, порой так быстро, что он успевал увидеть лишь полы мантий. Обстановка казалась резким контрастом с вялостью снаружи. Арно направился к кабинету Министра, не обращая внимания на многочисленные взгляды в свою сторону и кивки приветствия. Комната ожидания Лафонтена теперь стала своего рода штабом, её стены были уставлены полками с книгами по военной стратегии и магической истории. Большая карта Европы занимала одну из стен, булавки и маркеры обозначали перемещения войск и места недавних стычек. Пока его офицеры рассматривали интерьер, Арно опустился в кресло. Его взгляд устремился на карту. Булавки, представляющие французские силы, казались удручающе малочисленными по сравнению с растущим влиянием Армии Теней Малфоя. Он нервно провёл рукой по волосам. Тяжесть ответственности давила на него. Как он мог сплотить страну, которая отказывалась видеть опасность у своего порога? Его подчинённые перешёптывались, стоя у стены, по обыкновению не отвлекая его от своих мыслей. Их общение прервал стук женских каблуков. Это была помощница Министра Лафонтена, молодая ведьма Элоди Вилар. — Генерал Клеман, офицеры, — сказала она, кивнув всем с мягкой улыбкой на губах, — господин Министр готов принять вас. Через минуту Арно стоял в большом зале заседаний Министерства магии, окружённый Марком де Зордо, Матьё Лера и Пьером Виалле. Величественная люстра над ними освещала полированный стол из красного дерева, за которым сидел министр Жан Лафонтен, державший в руке палочку. Как всегда шикарно одетый и немного небрежный, с россыпью седых всполохов в жёстких, непослушных волосах, он смотрел на всех присутствующих с ноткой высокомерной снисходительности. Лишь по волшебной палочке Клемана, видневшейся в нагрудном кармане, он скользнул завистливым взглядом. Взмахом руки он налил Charmes de Charmeur в изящные хрустальные фужеры, которые зависли в воздухе, а затем мягко опустились перед каждым гостем. — За успешную кражу яйца дракона! — провозгласил Лафонтен, поднимая бокал. — Тост за вашу изобретательность и смелость! Арно поднял бокал с мерцающими золотом пузырьками и сделал небольшой глоток. Его офицеры обменялись напряжёнными взглядами и вежливо отказались. — Министр, — начал Арно, плохо скрывая раздражение, — можем ли мы перейти сразу к делу? — Конечно, генерал. Яйцо, которое вы захватили, открыло интересную возможность. — Я в курсе, — сухо бросил Арно. — Ц-ц-ц… Как вы нетерпеливы, генерал, — недобро улыбнувшись, протянул Жан. — Перебивать нехорошо. Он встал из-за стола и вальяжно облокотился на спинку резного стула. — У нас есть шесть молодых драконов в стране, отличные экземпляры, которые могли бы стать грозной силой в бою. Однако они зарегистрированы в «Реестре редких магических существ», и их использование в войне строго запрещено. — Так что вы предлагаете, Министр? — спросил Марк де Зордо, нахмурив брови. — Мы уже работаем над лоббированием исключения из международных законов об обращении с магическими существами, — объяснил Лафонтен, даже не глядя на Марка. — Хотим добиться послаблений этих ограничений специально для Франции. Но должен признать, что найти дракона столь же смертоносного, как тот, что у Тёмного Лорда Британии, невозможно. Он теперь наш, и, — Министр хитро улыбнулся, — он нигде не зарегистрирован! Арно слушал, сохраняя бесстрастное выражение лица, но в голове роились скептические мысли. Это не было его стихией — политические маневры и тайные поправки, продвижение выгодных законов… Он был человеком действия, и это многословное обсуждение казалось ему неподходящим. Наконец, его нетерпение прорвалось наружу. — Министр, что ещё вам нужно от нас? Лафонтен достал курительную трубку. Его любезность уступила место более настойчивому тону. — Вам и вашим офицерам предстоит участие в серии важных дипломатических встреч. Сегодня. Клеман вздохнул и покачал головой. Этот театр был ему противен. — Лучше бы нам дали заниматься нашим делом! — Франция запросила время для переговоров, и у нас запланировано несколько обсуждений с главами министерств стран Оси, их военными лидерами и советниками, — проигнорировав реплику Клемана, продолжил Лафонтен. — От Британии будет Кантанкерус Нотт. Это имя сразу изменило настроение в комнате. Матьё Лера обменялся тревожным взглядом с Пьером, в то время как Марк де Зордо нахмурился и скрестил руки на груди. — Нотт? Тот самый? — Арно прищурился. — Тот самый. Я не могу предугадать его поведение, но точно знаю, что… — Так в чём наша роль, Министр? — перебил Арно. — Ваша роль, — ответил Лафонтен, — это олицетворять силу и величие французской армии. Вы будете готовы к переговорам, вы должны блистать, отражая стойкость и могущество нашей нации. Эти переговоры жизненно важны — они дадут нам время подготовиться к следующему удару Малфоя и, возможно, перетянуть на нашу сторону некоторых его союзников. Арно понимал важность этих встреч, но мысль о церемониальной роли шла вразрез с его приоритетами. — Хорошо, Министр, — сказал он коротко. — Парни, оставьте нас. Я выйду к вам через пару минут. Клеман стоял перед Жаном Лафонтеном, сжимая кулаки. Неприязнь между ними стала более ощутимой. Их предыдущие разговоры и так были напряжёнными, но теперь, когда они остались наедине, проявилась истинная, острая природа их конфликта. — Клеман, — начал Лафонтен, его тон был резким, — вы должны понять важность дипломатии в этой войне. Мы не можем полагаться только на грубую силу, кроме которой вам, увы, ничего не известно. — Дипломатия, Министр? — ответил Арно с раздражением. — Пока вы заняты переговорами, наши солдаты гибнут на передовой. Нам нужны действия, а не пустые слова! Глаза Лафонтена сузились. — И что вы предлагаете, генерал? Бросаться в бой без плана? Это верный способ потерять ещё больше наших людей. — По крайней мере, они бы погибли в бою, — ответил Арно. — Вместо того чтобы быть пешками в ваших политических играх и давиться алкоголем, который стоит дороже их домов. Лицо Жана Лафонтена покраснело от гнева. — Вы переходите границы, Клеман. Дело не только в сражениях, речь идёт о стратегии. Нам нужны союзы, ресурсы. Вы думаете, мы сможем победить Малфоя без поддержки? — У нас есть драконы, — твёрдо сказал Арно. — Если бы мы использовали их сейчас, мы могли бы изменить ход войны. — Использование драконов незаконно, — резко ответил Министр. — Если мы нарушим международное право, мы потеряем моральное превосходство. Мировое волшебное сообщество обратится против нас. — Ну да. Пока мы играем по правилам, Малфой набирает силу. Его не связывают никакие законы, и он побеждает благодаря этому. Лафонтен наклонился вперёд, подойдя ближе к Клеману, его глаза горели огнём злобы. — Думаете, я этого не знаю? Думаете, я не понимаю ставки? Кого вы строите из себя, Клеман? — А как насчёт наших шпионов в Британии? — настаивал Арно, сделав вид, что пропустил последнюю реплику мимо ушей. — Они передают нам важную информацию, но вы не действуете достаточно быстро. Каждый день задержки даёт Малфою время для укрепления своих сил! — Мы используем эту информацию, генерал, но мы должны быть осторожны. Если мы двинемся слишком рано, мы рискуем разоблачить наши источники и потерять преимущество. — Осторожны? Или трусливы?! — вскрикнул Арно. — Мы не можем позволить себе ждать! Нам нужно нанести удар, пока он не сделал это первым! Он не простит нападение на свой дом, почему до вас не доходят такие элементарные вещи? Голос Лафонтена понизился, став смертельно холодным. — Следите за тоном, Клеман. Я понимаю ваше разочарование, но эта война не так проста, как вы думаете. — А что насчёт магических существ? — не унимался Арно. — У нас есть ресурсы, которые мы не используем. Если бы мы взяли их силу, то могли бы получить значительное преимущество. — Мы не можем рисковать ответной реакцией, — сказал Лафонтен, его тон был бескомпромиссным. — Использование магических существ в войне может спровоцировать ответ от других наций. И тогда мы будем противостоять не только Малфою и странам Оси, но и коалиции врагов во всём мире. Арно сделал шаг вперёд, его кулаки сжались. — И что тогда? Мы сидим сложа руки и даем Малфою выиграть? Жертвуем нашими людьми ради внешних приличий? Где ваш хвалёный план? Его нет! Лафонтен стоял на своём, его взгляд был непоколебим. — Мы сражаемся мудро, Клеман. Мы сражаемся головой, а не сердцем. Если вы этого не понимаете, то вы становитесь обузой. Глаза Арно сверкнули вызовом. — Обузой? Вы угрожаете мне? Лафонтен скривился в ухмылке и отвернулся. — Так снимите меня с должности! Если вы думаете, что я цепляюсь за место генерала, вы глубоко ошибаетесь. — Я не собираюсь вас заменять. На вас потрачено слишком много ценных ресурсов. — О, вы имеете в виду этот кровавый ритуал Старейшин, которого вы так боитесь? Это поэтому меня нельзя заменить? — Клеман, я повторяю в последний раз, держите дистанцию. Незаменимых людей нет, — он приблизился к Арно на шаг. — Уж вам это должно быть известно. — Что вы имеете в виду? — нахмурился генерал. — Это вы бросили своих солдат на верную смерть и пытки тёмной магией в поместье Малфоев. Это вы спасли только свой отряд и не пришли на помощь, когда наши люди захлёбывались в крови и огне в Альпах. — Замолчите!!! — Клеман дёрнулся в сторону Министра, и тот тут же вскинул свою палочку. — Вы хотите попасть в Сорсьемагот? Вы забыли своё прошлое? — прошипел Лафонтен. Арно сжал кулаки, тяжело дыша. Его грудь высоко вздымалась и опускалась, заставляя медали на форме издавать тихий звон. — Вы всё время играете со мной! Вы вообразили себя чёртовым кукловодом! — Я? — Министр усмехнулся. — О, генерал, если бы вы знали, насколько вы далеки от истины. Лафонтен опустил палочку. — Не играйте в святого храбреца, Клеман. Сегодня вы должны присутствовать на переговорах и вечернем приёме. Прощайте. В комнате воцарилась тяжёлая тишина. Арно резко повернулся и покинул комнату с чувством мрачной решимости. Конфликт между ними был далеко не завершён, и по мере того, как война с Малфоем разгоралась, ставки становились всё выше. Он решил, что будет действовать по-своему. Это всегда приносило ему результаты. Но он не знал, что ещё за несколько часов до этой встречи Пьер Виалле отправил патронуса об их отбытии во Францию главе Британской Разведки — Авишаю Бернстайну.

***

Сутки спустя, Малфой Мэнор В самой светлой комнате поместья, превращённой в святилище интеллекта и стратегии, Гермиона Грейнджер вышагивала из угла в угол, накручивая кудрявый локон на палец левой руки. Она размышляла вслух, говоря невероятно быстро, а её волшебное перо парило рядом с головой, яростно чёркая на свитке пергамента, пытаясь угнаться за её мыслями. Мягкие лучи весеннего солнца бликами играли в очках её лучшего друга. Гарри сидел в удобном кресле неподалёку, его глаза следили за каждым движением Гермионы. Лицо было задумчивым и сосредоточенным. Гарри всегда был более интровертным в их трио, нуждающимся во времени, чтобы обработать информацию и проанализировать каждую деталь, прежде чем озвучить собственные мысли. Он слушал внимательно, впитывая слова Грейнджер. — Гарри, взгляни на это, — воскликнула Гермиона со смесью возбуждения и разочарования, показывая на расходящиеся на пергаменте волшебные линии, растущие в разные стороны. — Драко утверждает, что война началась, когда французы убили его первого генерала, верно? Но в его рассказе что-то не сходится. Хронология не совпадает. Гарри кивнул, побуждая её продолжать. — Что ты имеешь в виду? Гермиона остановилась и указала на стопку документов на столе. — Я рылась во всех записях, во всех найденных сведениях. Согласно версии Малфоя, французы атаковали без предупреждения. Но есть информация, которая говорит об обратном. Например, сообщения о волнениях в рядах Малфоя до предполагаемой атаки. Гарри нахмурился. — В рядах Малфоя? — Да! Несколько свидетелей утверждали, что у него была ссора с Ноттом-старшим, а потом закрытое совещание с Бернстайном, после которого они сразу начали расширять армию, — с горящими глазами воскликнула она. — То есть ты говоришь, что война могла начаться на нашей стороне после внутреннего конфликта? Что он начал собирать армию ещё до убийства первого генерала? — Именно! — воскликнула Гермиона, её взгляд зажёгся возбуждённым размышлением. — Подумай об этом. Драко было бы удобно создать внешнего врага, чтобы увеличить свои силы. Это объясняет несоответствия, пробелы в его рассказе. Гарри наклонился вперёд, упёршись локтями в колени. — Но почему мы не слышали об этом раньше? Почему французы не представили эти доказательства? Гермиона вздохнула, её лицо приобрело мрачное выражение. — Потому что это всё скрыто под слоями пропаганды и страха. Контроль Малфоя над информацией в нашей стране почти абсолютен. Но я нашла эти фрагменты в старых отчётах, личных письмах… вещах, которые не предназначались для общественности. Восхищение Гермионой стало ещё глубже. Она была не только самой умной ведьмой своего поколения, но и самой храброй. Она проникла в глубины запретных знаний, рискуя своей безопасностью ради раскрытия правды. Хотя порой ему казалось, будто что бы она ни делала, Малфой по неясным причинам защитит её от любых последствий. — Ты проделала невероятную работу, Гермиона, — мягко сказал Гарри. — Я чувствую, что это впервые за много лет, когда я вижу тебя по-настоящему живой. Как ни странно это звучит, эта война вернула тебя к жизни. Глаза Гермионы встретились с его, в них мелькнула тень печали. — Я понимаю, о чём ты, Гарри. Это ужасная реальность, но в этой войне мы снова находим силы. И ты тоже. Гарри кивнул и снял очки, начав протирать стёкла. Гермиона знала, что он так делает, когда нервничает. Ей захотелось его отвлечь. — Слушай, тебе покажется странным, но… — М? — Одновременно с тем, что я копаю правду о начале войны, даже если она будет очень неприглядной, я… Ну, я всё равно работаю над идеями по улучшению Армии Теней… — Это не странно. Я бы сделал то же самое, тут нет противоречия. Ты просто хочешь знать правду, Герм. Грейнджер благодарно улыбнулась и засучила рукава на своей рубашке, снова перемещаясь по комнате с пергаментом. Ей явно не терпелось начать. — Ну так что ты придумала? Лицо Гермионы загорелось решимостью. — Во-первых, нам нужно улучшить наши заклинания связи. Текущий способ передачи сообщений слишком медленный и уязвимый для перехвата. Я разработала серию зашифрованных патронусов, которые могут передавать сообщения непосредственно адресату без возможности перехвата. Глаза Гарри широко раскрылись от изумления. — Гермиона, это гениально. Как это работает? Она улыбнулась. — Я модифицировала традиционное заклинание Патронуса, добавив слои шифрования. Только получатель может раскрыть сообщение, и оно исчезает сразу после прочтения. — Это невероятно, — сказал Гарри, явно впечатлённый. — Что ещё? — Во-вторых, — продолжила Гермиона, — нам нужно укрепить наши защитные заклинания. Я работала над новой формой Protego Totalum, создающей многослойный щит, способный выдержать даже самые мощные тёмные проклятия. — А… Стой! Что-то похожее было при защите Мэнора, да? — Верно. Но для создания более мощной версии щита требуется команда волшебников. Зато он практически непроницаем какое-то время. — Какое? — Пока трудно сказать. Надо сначала попробовать, — улыбнулась Грейнджер. Гарри задумчиво кивнул. — Это может спасти множество жизней на поле боя. А что насчёт наступательных мер? Не верю, что ты и тут не придумала что-нибудь! Гермиона скорчила рожицу и повеселела, отмахнувшись от назойливого пера, едва не запутавшегося в копне её волос. — Я исследовала древние боевые заклинания, те, которые были забыты или сочтены слишком опасными. Всё нашла в этой библиотеке, — ответила она, махнув рукой себе за спину в сторону книжных стеллажей. — Я нашла несколько, которые могут изменить ход битвы в нашу пользу, но нужно быть осторожными. Их использование связано со значительными рисками. Гарри откинулся назад, обрабатывая всё услышанное. — Ты потрясающая, Гермиона. Ты подумала обо всём. — Я просто стараюсь внести свой вклад, Гарри. Нам нужно каждое преимущество, чтобы иметь шанс против Франции. — Вместе мы справимся. Мы сталкивались с невозможными трудностями раньше и всегда находили выход. — Правда раньше мы были втроём, — тихо ответила она. — Рон… Он выйдет на связь, вот увидишь, — мягко сказал он. Грейнджер отвернулась к окну, как будто только сейчас услышав пение птиц в ветвях деревьев. Провела пальцами по стеклу, рисуя ей одной ведомый узор. — Здесь как в Хогвартсе. Иногда мне так кажется, — пробормотала она. Гарри ничего не ответил, с тревогой рассматривая её силуэт. Как отчаянно её душа хотела разглядеть что-то тёплое в этом замке изо льда.

***

В мрачных, угнетающих коридорах подземелья Малфой Мэнора висела тяжелая, словно саван, тишина. Воздух был пропитан запахом сырого камня и тонким, едва уловимым запахом крови. Каменные своды бесконечной вереницей углублялись в замок, освещённые лишь факелами на стенах. Авишай Бернстайн с выражением холодного безразличия на лице вёл Селесту Дюссолье вперёд, в недра этого адского места. Его хватка на её руке была железной, его присутствие — властным и беспощадным. Селеста, связанная и лишённая волшебной палочки, была вынуждена следовать за ним, её сердце колотилось от смеси ярости и страха. Крики её захваченных товарищей, французских волшебников, которые выжили только для того, чтобы столкнуться с невыносимыми мучениями, эхом разносились по коридорам, создавая зловещие стаккато боли и страданий, и сводили её с ума. Авишай специально вёл её через все камеры французских пленных, в самую последнюю камеру, медленно и безжалостно. Ни один мускул на его лице не пошевелился за это время, он, казалось, даже не моргал, смотря прямо перед собой и сохраняя абсолютное равнодушие к мучениям заключённых. Проходя мимо каждой новой решётки, Селеста сжимала зубы, её тело дрожало от ярости. Слёзы текли по щекам, не из-за собственной участи, а от страданий своих друзей и союзников в таких ужасных условиях. Узники, завидев её, протягивали руки через прутья, их глаза молили о помощи, а сорванные хриплые голоса были полны отчаяния. — Селеста! Селеста, помоги нам! — Генерал Клеман вытащит нас? — Пожалуйста, не дай им сделать это с нами! — Селеста, борись! Борись за нас! Стражи стояли по стойке смирно, их лица были бесстрастными, их глаза смотрели прямо перед собой, словно они были статуями, вторившими своему генералу. Авишай привёл Селесту к самой дальней камере, особенно мрачному и изолированному месту, от которого веяло настоящим ужасом С жестоким толчком Авишай бросил Селесту на прутья. Заколдованное железо словно ощутило её присутствие, расширяясь ровно настолько, чтобы пропустить связанное тело Дюссолье, прежде чем с громким лязгом снова захлопнуться. Селеста упала на пол, её крик злости и боли эхом разнёсся по подземелью. Глаза Авишая сузились, его губы скривились в злобной усмешке. — Прикройся! — рявкнул он. Смотря на него сквозь слёзы, она вдруг с жуткой ухмылкой прошипела: — Ммм, боишься женского тела, генерал? Её рубашка была разорвана, грудь обнажена, но она выпрямилась насколько могла, выпячивая тело с вызовом. — Что, не привык видеть женщин, Бернстайн? — насмешливо произнесла она с ядовитой ноткой в голосе. — Заткни свой поганый рот! — процедил Авишай. Быстрым, отточенным движением он вызвал большую чёрную мантию, которая покрыла все её тело, его движения палочкой были резкими и хлёсткими. — Я знаю, что в прошлом ты была шлюхой. Твоё личное дело развлекло многих наших солдат, — он приблизился к камере, наклонившись над ней возле прутьев и растягивая слова. — Интересно, как они обрадуются, когда узнают, что такая опытная птичка сидит связанная в нашей камере? Глаза Селесты горели яростью. Она бросилась к прутьям, её связанные руки вытянулись, чтобы схватить его пальцы, но он тут же брезгливо отдёрнул их от камеры. — Если хоть один из твоих вонючих солдат прикоснётся ко мне, Клеман заставит их проглотить свои собственные члены! Улыбка Авишая была холодной, лишённой всякого тепла или человечности. — Боюсь, ты сама проглотишь их первой, если не удержишь свой грязный язык за зубами. С презрением в глазах, она вдруг плюнула ему в лицо. На мгновение время словно замерло. Слюна медленно стекала по его щеке, и в воздухе вокруг них повисла угнетающая тишина. Даже крики пленных товарищей для неё стихли. Лицо Бернстайна оставалось неподвижным, глаза холодно блестели. Он медленно поднял руку и стёр плевок с лица, его движения были пугающе спокойными. — Ты совершила большую ошибку, — тихо произнёс он, его голос был настолько ледяным, что казалось, воздух вокруг похолодел. Затем, внезапно и без предупреждения, он схватил её за волосы через расширившиеся для него прутья и рывком притянул её голову вниз, так что её лицо оказалось на уровне его колена. Доля секунды, и внезапно, жестокий удар его колена в её лицо. Звук ломающегося носа эхом отозвался в подземелье. Кровь хлынула из её ноздрей, заливая губы и подбородок, но она всё равно не издала ни звука, лишь закрывшись руками. Бернстайн медленно выпрямился, его дыхание оставалось ровным, и он смотрел на неё сверху вниз, как на сломанную куклу. Он отпустил её волосы, позволяя ей рухнуть на холодный каменный пол. Её тело содрогалось от боли, но она не показывала ни капли страха. — Ты заплатишь за это, — он шагнул назад, его взгляд оставался прикованным к её обезображенному лицу. — Ты будешь умолять меня о пощаде, — добавил он. — Но я не дам тебе этой привилегии. Селеста, несмотря на боль, посмотрела на него с нескрываемой злобой и вдруг расплылась в улыбке. — А ты силён против беззащитных, Бернстайн. Каков генерал! — расхохоталась она. — Оставь эти манипуляции, Дюссолье, — протянул он. — Ты напала на дом Тёмного Лорда и выкрала его вещь. Это только начало, я тебе обещаю. Авишай медленно повернулся и зашагал прочь, его плащ развевался позади него, словно тень. Он знал, что вернётся, и что следующий раз будет ещё более жестоким. Но пока он оставил её в этом мраке, позволяя ей осознать всю глубину её ошибки. Когда эхо шагов Авишая стихло, мысли Селесты обратились внутрь. Она снова и снова прокручивала события, приведшие её к этому моменту, пытаясь найти утешение в том, что она сражалась храбро и не выдала никакой важной информации. Крики её товарищей всё ещё эхом разносились в её ушах, напоминая о ставках и жестокости их захватчиков. Она осознала, кем был генерал Бернстайн. И надеялась на Арно. Очень, очень надеялась.

***

Над землёй ночь была бархатным покрывалом, окутывающим Малфой Мэнор в эфемерные объятия. Высоко над тщательно ухоженными садами Драко Малфой лежал на каменной балюстраде уединённого балкона. Лунный свет каскадом падал вниз, освещая просторы угодий замка, но Драко выбрал место, которого не касался свет, словно желая слиться с тенями. Одетый в чёрные узкие брюки и чёрную рубашку, он уже дополнил одежду экипировкой. Поверх униформы он носил мантию главнокомандующего Армией Теней. Серебряные доспехи, сделанные так, чтобы напоминать чешую дракона, едва заметно поблёскивали на его плечах, в то время как его предплечья украшали наручи с драконьими когтями, каждый коготь был отравлен ядом мантикоры. Он лежал на самом краю балюстрады, его тело было вытянуто опасно близко к обрыву, но он оставался совершенно неподвижным. Ведь падение и пропасть предлагали ему утешение. Война поглощала все его мысли. Он смотрел в бесконечную темноту ночи, его разум был лабиринтом стратегий, жертв и неизбежных потерь. «Куда приведёт нас эта война?» — размышлял он. «Сколько жизней она поглотит своим ненасытным голодом?» Драко знал, что война — это неудержимая сила, слепой и глухой монстр. Она двигалась с тяжёлым шагом, не обращая внимания на мольбы о пощаде тех, кто был напуган, измучен и сломлен. Он видел это в стольких пар глаз — отчаяние, мольбу остановиться. Но война продолжалась, не обращая внимания на их страдания, решившая забрать всех жертв, которые ей были нужны. Ночной ветер шептал что-то в его светлые волосы, и он закрыл глаза, чувствуя тяжесть своих доспехов, молчаливую силу, которую они олицетворяли. Он так хотел перемен, так хотел влияния, и в итоге стал Тёмным Лордом, фигурой ужаса и власти. И в этот момент, одинокий и невидимый, он вновь ощущал глубокую изоляцию, своего постоянного спутника. Сады внизу были морем спокойствия, их безмятежная красота резко контрастировала с хаосом в его разуме. Цветы тихо покачивались на ветру, и мягкий шелест листьев был колыбельной для беспокойных умов. Но мысли Драко были далеки от мира. Он представлял себе поля битв, реки крови, которые потекут на французской земле, бесконечный цикл смерти и мести. Он открыл глаза и посмотрел на звёзды, красивые и холодные. Они казались такими далёкими от земной суматохи, безразличными к борьбе тех, кто сражался и умирал под их светом. Драко чувствовал странное родство с этими звёздами, изолированными и равнодушными свидетелями страданий мира. Он слегка пошевелился, чувствуя край балюстрады под собой, напоминание о тонкой грани, по которой он шёл каждый день. Внезапно его охватило воспоминание о Волдеморте, чья тень всегда нависала над его жизнью. — Я наследовал твою тьму… — прошептал Драко в пустоту, осознавая, как сильно изменился с тех времён. Но несмотря на тяжесть своих обязанностей и ужасы войны, была часть его, которая жаждала чего-то большего. Чего-то за пределами бесконечного конфликта и беспощадного марша смерти. Он вспомнил о Гермионе Грейнджер, её чистом взгляде, её твёрдом духе. Она была всем, что его учили ненавидеть, но она представляла искру жизни среди его тьмы. Малфою не нужно было говорить с ней или даже видеться, чтобы ощущать этот свет. Но ему было важно, что даже в этот самый момент она спала в своей комнате в его доме. Она была где-то рядом. И этого было достаточно. Драко вздохнул, и звук потерялся в ночи. Он продолжит сражаться, командовать, жертвовать. Но здесь, в тени, он позволил себе мгновение уязвимости, момент, чтобы задуматься о том, что могло бы быть, но чего никогда не будет. Внезапно его размышления прервал звонкий и возбуждённый голос Нотта-младшего. — Драко! Драко, Салазар, ты же упадёшь! Драко медленно повернул голову к Тео, его глаза молча спрашивали: «Ну, что тебе нужно?». — Она вот-вот вылупится! Нам надо идти! Пора! Вставай! — крикнул Нотт, его возбуждение было ощутимым и даже милым. Драко поморщился от громкого звука, вновь подняв брови в раздражении. — Яйцо вот-вот вылупится! Эйрвен скоро появится! Пойдём быстрее! Лёгким движением Драко спрыгнул с балкона как кошка, чтобы последовать за Ноттом. — Ты не рад? Ты не ждёшь? — с недоумением болтал Тео, пока они спешили к восточной башне. — Я очень рад и действительно с нетерпением жду, — ответил Драко с полуулыбкой, пытаясь изобразить хоть какой-то энтузиазм. — Но от такого количества слов у меня болит голова. Вскоре они оказались в красивой тёмной комнате, освещённой лишь одной старинной настенной свечой. В центре залы, на круглой деревянной столешнице, покрытой мягким шёлком, лежало драконье яйцо, его поверхность мерцала слабым, эфирным светом. Глаза Тео засияли восхищением и радостью, когда он подошёл к яйцу. Он осторожно погладил его, говоря с невероятной нежностью. — Малышка, тебе пришлось пережить так много, но теперь ты снова дома. Скоро этот мир примет тебя, и мы будем рядом. — Он сел за стол и положил подбородок на сложенные руки, не сводя глаз с яйца. — Драко, садись. Ты должен быть прямо перед яйцом, чтобы она увидела тебя первым. Я буду немного подальше, — мягко и почтительно сказал Тео. Драко глубоко уважал его, не только как друга, но и как сильного драконолога. Страсть Тео к драконам была непревзойдённой, и его знания оказались бесценными. Драко сел рядом с ним. — Как скоро это произойдёт? — спросил Малфой, прерывая тишину. — В течение 24 часов, она у нас весеннее дитя, — уверенно ответил Тео. — Но нам не следует уходить. Если она вылупится одна, она может заболеть и умереть в младенчестве. Важно, чтобы она была рядом со своим хозяином. Драко вздохнул и настроился на долгую стражу. По мере того как часы тянулись, его одолела усталость, и он, наконец, заснул в тускло освещённой комнате. Однако Тео остался бдительным, его глаза не отрывались от яйца. Так прошло ещё два часа. — Эй, эй! Просыпайся! Просыпайся! — голос Тео прорвался сквозь сон Малфоя. — Оно трескается! Драко вскочил, его сердце бешено колотилось. — И что мне делать? — Ничего, — успокаивающе улыбнулся Тео. — Просто будь рядом. На поверхности яйца появилась маленькая трещина, за ней последовала ещё одна. Медленно, но верно скорлупа начала разрушаться, открывая крохотное существо внутри. Драконица, белая как снег, с большой головой и любопытными глазами, появилась на свет. Она осмотрелась, её взгляд остановился на Драко. — Слушай, она и правда Эйрвен, — прошептал он. — Белая как снег. — Да. Но она потемнеет потом, как станет старше, — мягко сказал Тео. Маленьким, неуверенным движением она вдруг укусила Малфоя за руку. Его глаза наполнились теплом, и он посмотрел на неё со смесью любви и удивления. — Так вот как это? Только вылупилась и уже причиняешь мне боль? Ну, это определённо мой ребёнок. Тео сжал его плечо, улыбаясь. Его глаза блестели от слез. Маленькая драконица моргнула и зацепилась лапкой за руку Драко. Он почувствовал прилив эмоций, которых не ожидал, смешение яростного защитного чувства и глубокой, всепоглощающей любви. Он понял, что их связала магия, и он готов сделать все, чтобы защитить её, так же как он готов был бороться за защиту своей страны. Тео наблюдал за этим взаимодействием с довольной улыбкой. — Она такая красивая, Драко. — Да. И мы сделаем все, чтобы она выросла сильной и в безопасности. Они сидели там, и связь между Драко и Эйрвен крепла, становясь маяком надежды в мире, раздираемом войной. Он взял её в свою большую ладонь и невесомо, осторожно погладил. — Ну привет, Эйрвен. Добро пожаловать домой.