Пелена | The Veil

Гермиона и Луна бежали обратно к замку, боясь опоздать, их дыхание прерывалось быстрыми, резкими вдохами. Грейнджер нужно было забрать палочку и выпить зелье из лаборатории штаба, чтобы усилить свою магию на ближайшие пару часов. Холодный ночной воздух обжигал их лица, но мысли Гермионы были далеко отсюда. Она не спала толком, всё тело было словно налито свинцом, кости ломило, голова трещала — в общем, хуже не придумаешь. И всё же, несмотря на то, как сильно болело её сердце от всего сказанного и всего потерянного, от чувства вины за случившееся с замком и людьми вокруг — что-то внутри неё неумолимо тянуло её вперёд, к ответам. Беспокойный ум Гермионы никогда не давал ей останавливаться, как бы ни было плохо, как бы ни была изранена душа. Сердце прокручивало снова и снова его слова, набатом бившие в ее голове: «У нас ничего не было, Грейнджер. Это просто смешно». И ей хотелось рассыпаться, раствориться, вскинуть руки и упасть в ту холодную постель в чужой комнате. И застыть, и лежать, и не существовать вовсе, и, растягивая секунды, медленно дышать, сливаясь с простынями. Но ум, подсознание, накопленный опыт — они спорили с сердцем, вот незадача. Они помнили тысячи выражений лиц, сотни движений глаз, анализировали, хлопали стопкой пергамента перед её носом и решительно говорили: «Здесь что-то не так. Не сходится!» Его поведение вчера и на протяжении последних двух месяцев просто-напросто не сходилось, не стыковалось, и Гермиона хотела убедиться. Кроме того, она не могла отделаться от паранойи после слов Арно, сопоставленных с информацией, которой все здесь располагали. Что они в сущности знали о начале войны? Что убили другого генерала? А кто его убил? А как его звали? Почему этого не было в прессе? Что-то здесь было не так, и Грейнджер решила во что бы то ни стало узнать, что именно. Они с Луной ворвались в двери замка, и Гермиона поспешила за своей палочкой и зельем. Она откупорила флакон и опустошила его одним глотком, чувствуя, как тёплый поток магии разлился по венам. Тем временем Драко стоял, оперевшись на один из каменных столбов на веранде замка, и курил, размышляя о войне. С ним поравнялась тёмная фигура: — Я готов выступать, мой Лорд. — Достал все свои старые игрушки? — прищурившись, спросил Драко. — Так точно, сэр. — Старик Билли? — Да, как обычно, сэр. — А дополнительные люди? — Оплачены. — Хорошо, — Малфой вздохнул, чуть опустив плечи в расслаблении, как вдруг замер. — А как ты узнал, где они сейчас? — Пьер. Он подобрался очень близко к центру принятия решений. Жаль, только сейчас. — Не жалей. Это они ещё пожалеют. Кивок. Поворот. Шаг. — Эй. Удачи! — Спасибо, мой Лорд. И тёмная фигура растворилась в ночи. Драко выбросил окурок и направился к тренировочной площадке. Он снова носил броню безразличия и контроля, все эмоции были спрятаны так глубоко внутри, что не ощущались. Открытая лужайка возле фонтанов поместья Малфоев была слишком великолепной декорацией для занятий, красота садов резко контрастировала с напряженностью в воздухе. Ночное небо, усыпанное звёздами, молча наблюдало за разворачивающейся сценой. Гарри и Невилл что-то обсуждали, ожидая Малфоя. Он нахмурил брови: — Я не буду тратить время на половину этой и без того мелкой группы. Словно отвечая на его замечание, в эту же секунду послышалось сбившееся дыхание Луны и Гермионы. Они подбежали к друзьям и встали прямо, выравнивая пульс и доставая свои палочки. Взгляд Грейнджер немедленно нашёл Малфоя. Сердце снова бросило её в их последний разговор, боль от которого была ещё слишком свежа. Она всматривалась в его лицо, пытаясь хоть как-то определить, говорил ли он правду или просто отталкивал её. Понять его казалось невозможной задачей. И эта неопределённость была мучительной и выматывающей. Драко стоял в центре группы, обводя всех холодным взглядом. Железная маска безразличия была прочно на своём месте, его поведение соответствовало настоящему Тёмному Лорду — одно только присутствие давило своим весом на всех четверых друзей. Голос Драко, когда он заговорил, был таким же мрачным, как и его взгляд: — На днях у вас была возможность увидеть французскую армию в бою. Мы были сильнее, но не обольщайтесь — нас было больше, и мы были на своей территории. Они обладают недоступными нам магловскими средствами, а их генерал — незнакомым нам стилем боя. Члены Сопротивления переглянулись. Каждый из них обратил внимание на то, как необычно, странно бился Клеман, как он обращался с палочкой. Это действительно пугало. — Но мы должны концентрироваться на том, что мы можем контролировать, — продолжил Малфой. — Сегодня ночью мы сосредоточимся на невербальных заклинаниях. Способность колдовать без слов имеет решающее значение в бою, так как даёт вам элемент неожиданности и усложняет противнику возможность контратаковать ваши заклинания. — Это очевидно, — пробурчал Невилл. — Всё так. Но отчего-то я слышал твои визги с каждым заклинанием вместо тишины человека, очевидно владеющего невербальной магией, — Драко улыбнулся. Так, как умел только он. Снисходительно и раздражающе. Невилл стиснул зубы и отвёл взгляд. Малфой сделал паузу, его глаза пробежались по группе. — Итак, помните, точность и контроль — это ключ. Невербальное заклинание сложнее освоить, но оно мощнее обычного, если выполнено правильно. Вам нужно контролировать поток магии, восполняя тот ресурс, который вы давали бы голосом. Обычно, когда мы выкрикиваем заклинание, мы смотрим либо в глаза противнику, либо на ту часть тела, которую хотим поразить, — он прокашлялся, продолжая. — Сегодня будем метить в части тела. Смотрите на меня внимательно. Драко поднял палочку, его движения были плавными и точными. Взмахом кисти он произнёс безмолвное заклинание «Ступефай», красный луч света вырвался из его палочки и с точностью поразил манекен в живот. Манекен отлетел назад, хотя мог бы и выставить защиту, поскольку был для этого зачарован. — Теперь ваша очередь, — сказал Драко. — Встаньте в линию и лицом к мишеням. Первая попытка на них, потом на мне. По очереди, слева направо. Первым шагнул вперёд Гарри. Он поднял палочку, его лоб нахмурился от концентрации. Драко внимательно наблюдал за ним острым взглядом серых глаз. Губы Гарри беззвучно шевельнулись, и луч красного света выстрелил, поразив мишень, но не обладая силой заклинания Драко. — Неплохо, Поттер, — удовлетворённо проговорил Драко. — Но тебе нужно сосредоточиться. Представь себе уже конечное воздействие заклинания в уме, прежде чем его произнести. Мысленно визуализируй поражённую часть тела. Следующим был Невилл. Он явно нервничал, но был полон решимости доказать свои способности. Глубоко вздохнув, он поднял палочку и одними губами беззвучно пробормотал заклинание. Луч был значительно слабее чем у Гарри, лишь мерцая, когда достиг мишени. — Лонгботтом, паршиво. Движение рваное, палочку повело, — прокомментировал Драко. — Уверенность — это половина успеха. Попробуй ещё раз на манекене. Луна последовала за ним, её лицо, как всегда, было спокойным. Она очертила заклинание легким взмахом кисти, и луч поразил мишень с неожиданной силой. Драко кивнул, в его глазах мелькнуло одобрение. — Хорошо, Лавгуд. Сохраняй этот уровень фокуса. Следующее на меня. Наконец, настала очередь Гермионы. Она шагнула вперед, её сердце бешено колотилось. Она взглянула на Драко: он следил за её рукой, не смотря ей в лицо. Глубоко вздохнув, она подняла палочку и закрыла глаза, чтобы перевести дыхание и сосредоточиться. Грейнджер сконцентрировалась на мишени, представляя себе воздействие заклинания, как Драко советовал минутами ранее. Её губы беззвучно шевельнулись, и луч красного света выстрелил, поразив мишень с идеальной точностью. Сила заклинания была настолько велика, что оно пробило мишень, оставив глубокий порез в манекене. Тренировочная площадка застыла в тишине. Сердце Гермионы замерло, когда она поняла, что её заклинание отрикошетило от каменного фонтана и попало в Драко, рассёкши его щёку. Кровь потекла по его бледному лицу, и глаза Гермионы расширились от ужаса. — Драко, прости! — вскрикнула Гермиона, подбегая к нему. Она протянула руку, её пальцы дрожали, но он отшатнулся от её прикосновения. — Всё в порядке, — холодно сказал Драко, отворачиваясь. Его безразличие резало больнее любого заклинания. Гермиона прошептала: «Тергео», и кровь исчезла с его щеки, порез мгновенно очистился. — Я сказал, всё в порядке, — устало повторил он, накидывая пальто. Малфой избегал её взгляда, его стены были непроходимы. — Продолжайте без меня, — объявил он громко. — По двадцать повторений, я буду приглядывать из замка. Динамика группы заметно изменилась, все обменялись взглядами. Глаза Гарри сузились от беспокойства, поза Луны смягчилась с пониманием, а Невилл выглядел разрывающимся между сочувствием и раздражением. Все они ощущали невысказанное напряжение между Гермионой и Драко, невидимую нить, связывающую их и дрожащую от чего-то необъяснимого. Гермиона ничего этого не заметила. Её сердце сбросило ещё один листок надежды, оголяя мёрзлые ветви одиночества. Она смотрела, как Драко уходит, как жёсткой линией была сведена челюсть, вторя нахмуренным бровям. Неужели это он успокаивал её на допросе? Неужели он фотографировал на тесной кухне её скромной квартирки? Неужели он помогал ей с Альбусом? Как удивительно недостижимыми могут оказаться люди, с которыми однажды был близок. Рвани навстречу, протяни руки, коснись пальцами — не достанешь.

***

Драко возвращался с тренировочной площадки, его разум был охвачен бурей противоречивых эмоций. Контакт с Гермионой потряс его сильнее, чем он хотел бы себе признаться. Эмоциональная защита и стена, которую он выстроил, трескалась, и он ненавидел это. Он ненавидел и то, как Гермиона смотрела на него, как пронзала его оборону своим проницательным взглядом и искренними словами. Порез на его щеке, хоть и заживший, казался такой живой метафорой её постоянного вмешательства в его мир: отрикошетила, ранила и залечила. Эти колебания лишь мешали. «Такому не место на войне», — снова повторял он себе. Когда Драко приблизился ко входу в поместье, он заметил фигуру, ожидавшую в тени. Пэнси Паркинсон вышла вперёд, её лицо было бледным, а глаза широко раскрыты от тревоги. — Драко, — позвала она, её голос слегка дрожал. — Драко, подожди! Малфой кивнул и попытался пройти мимо, давая понять, что спешит, но Пэнси схватила его за руку, её хватка была на удивление сильной. — Как они узнали местоположение замка? — спросила она требовательно, её глаза горели страхом и подозрением. Драко бегло скользнул по ней взглядом, мягко пытаясь вырваться. — Я не знаю, Пэнси. Отпусти. Но она держала его, её ногти вонзились в его руку. — Посмотри на меня! — настаивала она, срываясь на крик. — Ты вообще больше не смотришь на меня! Что с тобой случилось? Ты сам на себя не похож! Драко остановился, впервые встретившись с ней взглядом. Он увидел отчаяние и паранойю, отпечатанные на её лице, и на мгновение почти почувствовал укол сочувствия. — Пэнси, идёт война. У меня в жизни могут наблюдаться некоторые перемены, знаешь ли. — С тех пор, как они пришли в Мэнор, ты изменился, — продолжала Пэнси, звуча уже смесью досады и отчаяния. — Что они сделали с тобой, Драко? Они тебя прокляли? Ты под каким-то заклинанием? Драко покачал головой, прикрывая глаза и пытаясь вернуть себе самообладание. Он просто не узнавал её, мысленно усмехнувшись зеркальности обоюдных ощущений. — Пэнси, это глупо. Я не под заклинанием. Нам нужно сосредоточиться на войне и французах, а не на бывших однокурсниках. Но Паркинсон не была убеждена. Она металась взад-вперёд, её руки дрожали. — Нет, что-то не так. Как французы могли нас найти здесь? Это место должно быть неприступным! Оно всегда таким было… Что если среди нас предатель? Что если… — Пэнси, хватит! — резко оборвал Драко, его терпение истощалось. — Мы не можем начинать сомневаться во всех вокруг сейчас. Это именно то, чего хотят наши враги. Но его слова мало успокоили её. Она перестала метаться и повернулась к нему, её глаза сузились. — Может, это Тео, — прошептала она. — Может, он изменился за то время, что жил вдалеке. Может, ты был прав в большом зале, и это он предатель… Драко отшатнулся, как будто его ударили. — Да как о нём всерьёз можно так подумать? Прекрати это, ему уже от меня досталось. Тео чист. Пэнси отступила на шаг, её лицо исказилось от неуверенности и страха. — Я больше не знаю, что думать, — тихо сказала. — Всё разваливается, и я не могу… Я не могу потерять и тебя. Малфой глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться. Он мягко схватил Пэнси за плечи, смотря ей прямо в глаза. — Пэнси, послушай меня. Мы все под огромным давлением. Но мы должны быть сильными. Мы должны доверять друг другу. Если мы этого не сделаем, наша армия развалится. Глаза Пэнси наполнились слезами, но она кивнула, ослабив хватку на его руке. — Прости, Драко. Я просто так боюсь. — Я знаю, — мягко ответил он. — Но мы не можем позволить страху управлять нами. Мы выясним, как они разнюхали о поместье, какими инструментами они пользуются, и разберёмся с этим. Пэнси глубоко вздохнула и снова кивнула, вытирая глаза. — Хорошо. Только вместе. Драко отпустил её плечи и отступил на шаг, его собственная решимость укреплялась. Встреча с Гермионой потрясла его, а паранойя Пэнси очень насторожила, но он не мог позволить себе показать слабость. Не сейчас. Ему нужно было быть лидером, в котором они нуждались, даже если это означало похоронить свою собственную боль и путаницу глубоко внутри. Малфой слабо улыбнулся Пэнси напоследок и скрылся в темноте замка. Где-то на периферии сознания скользила холодком мысль: «С Пэнси что-то не так. С ней что-то очень всерьёз не так». Он пообещал себе поговорить с ней снова, когда решит самые срочные и сложные задачи.

***

Высокий широкоплечий мужчина в порванной на плечах тёмно-болотной мантии, пыльной, с пятнами крови, стоял перед высоким напольным зеркалом. Его стальной взгляд обводил собственное отражение. Водянисто-зелёные глаза, длинный крючковатый нос, округлые щёки, родинка над бровью. Он хрустнул шеей несколько раз, сделав наклоны головой. Правая рука на автомате потянулась к растрёпанной причёске и замерла, одёрнувшись вниз. Он повернулся к небольшому железному столику, на котором было расстелено кипенно-белое полотенце. Слева направо в мерцающем свете лампы сверкали аккуратно разложенные вровень предметы: коллекционный обоюдоострый Fairbairn-Sykes, чёрный Eickhorn, два M1911 сорок пятого калибра, и Орёл Пустыни. За его спиной открылась дверь. Десять человек толпились у проёма, один из них сделал шаг через порог. — Мы готовы. Он аккуратно складывал оружие, не оборачиваясь. — Выступаем. Стройтесь. Через несколько минут эта группа оказалась в районе Стрэтема. Ночь была безлунной, идеальной завесой для фигур, перемещающихся через густые заросли. Заброшенный дом маячил впереди, его силуэт чётко выделялся на фоне горизонта, тусклые огни мерцали внутри. Он вёл свою небольшую, тщательно отобранную команду через тьму. Каждый член отряда был вооружен до зубов магловским оружием, их волшебные палочки оставлены позади, чтобы избежать обнаружения защитных чар штаба. Он поднял руку в чёрной кожаной перчатке, сигнализируя своим людям остановиться. Присел на корточки, его стальной взгляд устремился на дом. Несколько поочерёдных указаний соединёнными указательным и средним пальцами на северо-запад, северо-восток и ещё левее, чтобы безмолвно отдать приказ своим солдатам рассредоточиться и окружить здание. Их движения были быстрыми, дисциплинированными, словно тени, сливающиеся с ночью. Напряжение было ощутимо, тишину нарушали лишь отдалённые порывы ветра. За кроной самого ближнего к дому дерева он глубоко вдохнул, готовясь к роли, которую ему предстояло сыграть. Такие вещи давались ему очень тяжело. Отточенным движением закрепил нож в рукав, поправил кобуру на бедре и перекинул окровавленную руку через плечо, подогнув колени. Шатаясь, он подошёл к дому и издал низкий, мучительный стон, царапая дверь слабыми, отчаянными пальцами. Ручка заскрипела, и коренастый блондин выглянул наружу. В его глазах вспыхнуло узнавание, и он закричал по-французски: — Jérôme! Tu as survécu, Jérôme! Frère! Allez, appuyez-vous sur moi! Скрывая своё облегчение, раненый рухнул в объятия человека, позволяя втащить себя внутрь. Тепло и свет внутри резко контрастировали с холодной, тёмной ночью, откуда он пришёл. В воздухе висел запах алкоголя и дыма. Было душно. Здесь явно праздновали. Комната взорвалась криками, когда его привели в гостиную, где солдаты пили у камина. Они вскочили, окружив его, выкрикивая слова поощрения и облегчения на разговорном французском. Он держал голову опущенной, притворяясь измотанным, его тело дрожало, словно от слабости, хотя на деле это был адреналин, бурлящий в его венах. Глаза исподлобья пробежались по комнате, отмечая выходы, подсчитывая головы. Всего одна дополнительная комната, откуда лился странный неоновый свет. Скорее всего, пустая. Всё остальное открыто. Его люди были снаружи, готовые действовать в любой момент. Внезапно к нему бросилась высокая блондинка в узких облегающих джинсах и простой белой рубашке. Она обвила его руками в крепком объятии. Запах выпитого вина, табака и цитрусового парфюма ударил в нос, когда она припечатала его щеку алыми губами, щекоча наэлектризованными прядями. Девушка отстранилась, чтобы ободрить его, похлопав по плечу. В её чертах промелькнуло что-то странное — смесь интуиции и зарождающегося в подсознании подозрения. Его глаза. Жёсткий, режущий взгляд холодной стали. В это мгновение она поняла, что это не Жером Клушо. Её рот приоткрылся на выдохе от внезапного осознания. Прежде чем она успела отреагировать, Авишай молниеносно схватил её и развернул к себе спиной. Его тело выпрямилось и напряглось в боевой стойке, железными тисками прижимая Селесту к себе. Быстрым, отточенным движением он вытащил Fairbairn-Sykes из рукава и прижал к её горлу. Лезвие было настолько острым, что тонкая струйка крови тут же потекла из пореза. Комната замерла, и солдаты замерли в шоке. Дыхание Авишая было горячим на её шее, она ощущала телом, как от напряжения налиты сталью мышцы на его груди. — Одно лишнее движение, и я перережу ей горло, — прошипел он сквозь зубы. Комната превратилась в картину застывшего ужаса, каждый солдат стоял в оцепенении, боясь совершить ошибку. Глаза Авишая бегали по комнате, отмечая выходы и ещё раз подсчитывая головы. Его люди были снаружи, оружие нацелено на окна, готовые нанести удар в любой момент. — Отдайте то, что украли у Тёмного Лорда, и никто сегодня не умрёт, — потребовал он холодно. Селеста закричала: — Tais-toi tout le monde! Ne lui dis pas!!! Её голос эхом отражался от стен. Авишай усилил хватку, закрывая ей рот перчаткой. Она безумно укусила его палец, но он даже не дрогнул. Бернстайн очень давно потерял чувствительность на руках и большей части тела. — У вас мало времени, — сказал он холодно. — Дом окружён моими солдатами с вашим любимым магловским оружием. У них приказ стрелять на поражение, если я не выйду с яйцом через полторы минуты. Французские солдаты шептались между собой, их глаза метались от Авишая к Селесте, обмениваясь нервными взглядами. Дюссолье была лучшей подругой, практически сестрой генерала Клемана, они страшились его гнева, если её убьют. Ещё больше они боялись дестабилизации Клемана от такой потери. Напряжение в комнате было густым, каждая секунда тянулась, каждый вдох был борьбой. Один из солдат, суровый мужчина со шрамом на брови, вышел вперёд, подняв руки, в одной из которых он сжимал палочку. — Яйца здесь нет, — сказал он на ломаном английском, его глаза были прикованы к лезвию у горла Дюссолье. — Оно в подвале. Глаза Бернстайна сузились, оценивая правдивость слов волшебника. Он чувствовал, как пульс Селесты учащался под его хваткой, её страх был ощутим. Значит, это была правда. — Веди меня туда, — приказал он. Мужчина кивнул, жестом указав Авишаю следовать за ним. — Все остальные остаются здесь, — добавил Авишай, усиливая хватку на Селесте. — Любой признак шума или след магии, включая попытку отправки патронуса Клеману или аппарации — и она умрёт. Так же, как и все вы. На лицах французских волшебников задрожали красные мушки прицелов. Это было не менее доступно для их понимания, чем слова Авишая. Они двинулись к подвалу, напряжение росло с каждым шагом. Сердце Авишая медленно билось в груди, успех миссии висел на волоске. Дверь подвала заскрипела, открывая тёмную лестницу, ведущую вниз. Солдат пошёл первым, за ним следовали генерал Бернстайн и его пленница. Воздух становился холоднее, запах сырого камня наполнял ноздри. Внизу лестницы тяжёлая дверь преграждала им путь. Солдат дрожащими руками отворил её, толкнув внутрь, и открыл маленькую, тускло освещённую комнату. В центре помещения, на каменном пьедестале, лежало яйцо дракона. Его поверхность мерцала в слабом свете, тени танцевали по замысловатым узорам его чешуи. Дыхание Авишая перехватило при виде этого, кульминация его миссии была на расстоянии вытянутой руки. — Шевелись, — прошипел он, толкнув Селесту вперёд. Она споткнулась, её глаза были полны ужаса, когда она приблизилась к яйцу. Нож теперь располагался прямо на её затылке, колющим краем едва заметно проткнув новый участок кожи, выпустив ещё несколько капель крови. — Подними его, — велел он, его голос был ледяным. — Медленно. Она подчинилась, руки дрожали, когда она взяла яйцо с пьедестала. Авишай внимательно наблюдал за ней, готовый к любому признаку атаки со стороны комнаты наверху. Когда она повернулась к нему, он увидел в её глазах боль. — Уходим. Они вернулись на поверхность, напряжение в воздухе было почти невыносимым. Достигнув вершины лестницы, Авишай остановился, прислушиваясь к любым звукам, выдающим подвох. Дом был зловеще тихим, солдаты слишком ошеломлены и напуганы возможной смертью Дюссолье, чтобы реагировать агрессивно. — Открой дверь, — приказал Авишай, пройдя через комнату, его хватка на Селесте не ослабевала. Солдат выполнил приказ, и они вышли на холодный ночной воздух. Люди Авишая держались в тени, держа оружие наготове. Когда они выходили из дома, Бернстайн вдруг почувствовал странное ощущение, пробежавшее по его венам. Его зрение затуманилось, и тело конвульсивно сотряслось. Эффект оборотного зелья начинал спадать. Через несколько мгновений его истинная форма стала проявляться, черты Жана растворялись, уступая место собственному лицу Авишая. Один из французских солдат, оправившись от шока, воспользовался моментом. — C’est lui! C'est le général! — закричал он, поднимая палочку и произнося какое-то заклинание на их языке. Оно попало в локоть Авишая, вызывая жгучую боль в его руке. Он вскрикнул от боли, сжимая кровоточащий локоть. В этот момент адреналин заполнил его. Глаза загорелись яростью, когда он выхватил свой Desert Eagle и открыл огонь. Его прицел был смертельно точен. Пули пронзали ночь, и французские солдаты падали один за другим, их тела рушились на землю. Кровь брызгала, смешиваясь с грязью, и воздух наполнился запахом пороха. Несколько солдат скрылись в доме. Бернстайн отшвырнул Селесту в руки своих людей и механическим, неумолимым шагом направился в дом. Кто-то явно хотел аппарировать, ища порт-ключ в деревянных шкафах. Трое прошмыгнули в подвал. Ещё один стоял с палочкой наготове и уже занёс руку для проклятья, но бордовая струйка крови прямо между глаз не дала этого сделать. Резким ударом ножа он вспорол горло второму солдату. Авишай подошёл к подвалу и склонил голову набок, вглядываясь в темноту под углом с безопасного для себя расстояния. Он резким движением завёл руки за спину и выставил вперёд оба M1911, целясь прямо сквозь деревянные доски. Секунда, задержанное дыхание. Два выстрела, два хлопка — и разрывные пули убили троих, проходя насквозь. Бернстайн подошёл к лестнице и увидел их разорванные части тел, стеклянные глаза и лужи крови на дне подвала. — Привет от Тёмного Лорда. Снаружи Селеста тряслась в руках его людей, её лицо побелело, глаза широко раскрыты от ужаса. Голубые радужки бегали по окнам дома — она пыталась понять, остался ли кто-то в живых. В дверях дома показался Авишай. Он спрятал оба пистолета за спину, вытер нож и направился к ней навстречу. Всё стало ясно в это мгновение. — Тварь!!! Британская вонючая крыса!!! — заорала она на английском, выбиваясь из рук наёмников Авишая. — Рад знакомству, сука, — выплюнул он, проходя мимо. Крики и стенания Селесты за её павших товарищей эхом разносились в ночи, создавая ледяную симфонию отчаяния и ужаса. Авишай игнорировал её, будто и не слышал, оборачиваясь к своим людям. — Сожгите всё вместе с телами и избавьтесь от следов, — бросил он через плечо, хватая скованные запястья Селесты. Его солдаты действовали быстро, вынимая канистры с бензином и обливая дом и тела внутри. Запах был удушающим. Щелчком зажигалки пламя вспыхнуло, охватывая дом в яростном пламени. Огонь трещал в сухих деревянных перекладинах дома и распространялся, пожирая всё на своём пути, отбрасывая клубы дыма в ночное небо. Авишай несколько мгновений наблюдал за пламенем, отражавшимся в его зрачках, полных холодного удовлетворения. Затем, с последним взглядом на горящий дом и плачущую Селесту, он аппарировал вместе с ней, исчезнув в ночи, пока пожар бушевал позади него. Миссия была завершена.