13–573890 (defuse the error)

— Осталось последнее взрывное устройство, — говорит в наушник Сынмин и почти матерится. — Я больше никогда не поеду на такую операцию. Легче обезвредить десять мин, чем это. Джисон стоит рядом с Минхо и осторожно вскрывает устройство, пока солдаты даже не дышат рядом с ними. У всех уже давно взмокла внутренняя подкладка снаряжения. И уже давно истратились все силы на эту операцию. — Сколько у нас осталось времени? — спрашивает Минхо, пока командир обезвреживает предпоследнюю взрывчатку. — Меньше пяти минут. — Все спускаемся вниз и оставляем последнее устройство, — отдает приказ Джисон и встаёт на ноги, смотря на законченную работу. — Командир, если мы не обезвредим её, то провалим тренировку. — Лучше так, чем подвергать вас опасности на тренировке, — холодно отвечает Джисон и кивает всем начать спускаться к машинам. — Это приказ. Всем выстроиться на расстоянии от первого дома и ждать меня. — Командир, мы успеем. — Следуйте приказу, — не выдержал Джисон и повысил голос. Некоторые даже замерли на месте, когда он произнёс это. — Мы сделали достаточно. Собираемся. — Так точно. Минхо показал солдатам следовать по лестнице в самый низ, чтобы выйти из здания. Хан шел сзади всех и о чем-то думал. Как будто решал какую-то неизвестную головоломку в голове. Ли старался идти рядом и не мешать. Все собрались около грузовиков и выстроились в ряд. Джисон пробежался глазами и пересчитал всю группу, но пятерых не оказалось на месте. — Кого не хватает? — Последнее взрывное устройство обезврежено, — донеслось с седьмого канала связи. — Командир, мы справились! Джисон снял с головы защитный шлем и убрал черную маску с носа, чтобы прижать палец к уху и раздраженно рявкнуть: — Живо в строй. Минхо рядом с ним выпрямил спину и посмотрел куда-то вперед, пока пятеро бойцов подбегали к безопасной линии и выстроились в шеренгу перед Джисоном. — Какой был приказ? — четко спрашивает мужчина и подходит к каждому солдату, чтобы сорвать с их груди спецназовские номера с именами. — Отвечать, когда командир вас спрашивает. — Мы должны были оставить взрывное устройство и спуститься вниз, — ответил мужчина посередине и дёрнулся, когда Джисон встал перед ним и взглянул черными глазами на его шлем. — Командир, мы... — Самовольство на тренировках приводит к непоправим последствиям. И сейчас я вам предельно четко о них доложу. Во-первых, вы подвергли опасности всю группу. Во-вторых, если бы вы не успели обезвредить устройство, то вы бы погибли. В-третьих, погибли бы ваши товарищи. В-четвертых, ваши близкие и родные не смогли бы попасть на ваши похороны, так как вы действовали на свое усмотрение. Вы действовали не по приказу вашего командира. А это одна из начальных стадий дезертирства в армии, — холодно говорит Джисон и смотрит на пятерых солдат по очереди. — Вы будете наказаны по всей строгости. Тренировка окончена. Всем разойтись по машинам и вернуться обратно. Выполнять приказ. — Так точно. Все возвращались на военную базу в полном молчании. Джисон сразу же ушел в свой кабинет, пока Минхо следил за амуницией и оружием. Он взял со всех расписку. Автоматы были сданы, и форма сложена обратно в отсеки. Джэхо помог ему закрыть помещение и сдать ключи. — Он абсолютно безжалостен. Тебе так не кажется? Мы же хорошо справились с тренировкой, — устало произнёс лейтенант, пока Минхо покупал себе воду из автомата на первом этаже здания. — Тут всегда две стороны медали, Джэ. Он командир, который берет ответственность сначала за жизни солдат, а уже потом за прохождение тренировки. Если бы они не успели или обезвредили бы взрывчатку не так, то погибло бы пять офицеров. Пять, — спокойно объясняет ему Минхо и садится на пол, прижимаясь спиной к холодной стене. — Риск имел бы смысл, если бы в домах оставались гражданские. Или было бы чуть больше времени. Но рисковать так на тренировке – полная чушь. Мы и так отлично справились со сложным заданием. — Ты прав, — соглашается Джэхо и садится рядом с Минхо, доставая пачку сигарет. Мимо них быстрым шагом пробежал Тэву, а потом он случайно заметил их двоих и вернулся обратно. — Какой псих испортил настроение Джисону? Я, как всегда, захожу к нему весь вразвалочку, а потом получаю за это по башке. Не в прямом смысле, но... — пытается разрядить обстановку Тэву, но лишь кашляет, потому что никто ему не отвечает. — Что случилось? — Солдаты решили поиграть в героев и пошли разминировать взрывное устройство, когда оставалось меньше пяти минут, — упускает все подробности Минхо и пьет воду, пока Тэву садится перед ними на корточки и вздыхает. — К нему ещё нельзя? Я должен доложить о том, что вся амуниция и оружие сданы. — Капитану операции всегда можно, — слабо улыбается Тэву и протягивает ладонь молчаливому Джэхо. — Не угостите сигареткой, лейтенант? — Нет. — Какой же ты поганец, — без злости фыркает Тэву и смотрит с легкой улыбкой на Минхо. — Иди. У нас завтра будет увольнительный. Джисон хочет съездить в город, чтобы угостить вашего сапера пивом. Он все-таки сегодня сделал для операции слишком много. Заслужил. — Хорошо. Джэ, а ты иди на ужин. Я приду чуть позже, — встаёт на ноги Минхо и выкидывает пустую бутылку, смотря на друга сверху вниз. — Эй, не спи. — Дай покурить сначала, — просит тихо Джэхо и нервно сжимает в пальцах пачку сигарет. — Сегодня без пробежки, капитан? — Без. Хватит с нас сегодня тренировок. Минхо быстрым и твердым шагом направился вдоль коридора, чтобы свернуть за лестницу и скрыться от двух пристальных взглядов. — Он мой, — вдруг серьезно говорит Джэхо и переводит взгляд на странное выражение лица Тэву. — И мне все равно на то, что вы старше меня по званию. Но не лезьте к Минхо. — Не понял, — почти смеётся Тэву и поднимается на ноги, скрещивая руки на груди. — Ты влюбился в него, что ли? Как интересно. Но не на того ты нападаешь. — Я предупредил, — тоже встаёт на ноги Джэхо и гордо вздергивает подбородок выше, смотря точно в глаза мужчины перед собой. Разница в их росте небольшая, но ощутимая. — Уф, аж страшно стало, — взялся за сердце Тэву и все-таки украл из чужой пачки одну сигарету. Он положил её за ухо. — Удачи. И он с улыбкой уходит в другую сторону коридора, пока Джэхо смотрит ему в спину и хмыкает.

...

Минхо заходит в чужой кабинет только после разрешения. Он встаёт в стойку и отдает честь командиру. Джисон сидит за столом и курит. Впервые за все это время Минхо видит его с сигаретой в пальцах. — Докладывайте, капитан, — немного уставшим голосом просит Хан и тушит сигарету в пепельницу, а потом убирает её куда-то вниз. — Вся амуниция и оружие находятся на своих местах. Ключи сданы. Солдаты отправились на ужин, — докладывает в стойке Минхо и смотрит вперед, пока Джисон смотрит только на него. — Могу ли я спросить? — Им сделан выговор. Они написали объяснительные. И они отстранены от моих последующих тренировок, — отвечает ему Джисон, будто уже заведомо зная вопрос, который Минхо хотел ему задать. — Ответьте мне, капитан, правильно ли я поступил? — Не могу подвергать сомнению приказы командира, — отвечает по уставу Минхо и убирает руки за спину, когда Хан кивает и молчит. — Могу ли я идти? — Завтра у нас будет увольнительный. За успешное прохождение тренировки. Хочу угостить капитана Кима. Можешь пригласить и лейтенанта Пака тоже, — говорит без эмоций Джисон и встаёт с места, подходя ближе к мужчине. — Вольно, капитан. Ты отлично справился с этой тренировкой. — Благодарю, командир, — отвечает тихо Минхо и переводит взгляд на лицо Джисона. — Было приятно стоять рядом с вами. — Ты мне очень помог со всем этим, — показывает на все пространство мужчина и слабо улыбается. — Иди на ужин. — Могу узнать причину отсутствия капитана Чхве на тренировке? — Он не совсем хорошо себя чувствует. И мы всё ещё очень ждём нашу команду. Я дал ему немного отдохнуть от тренировок, — объясняет Джисон и делает глубокий вдох. — Тэ будет в строю, но чуть позже. — Все в порядке. Я могу подменить его, если это будет необходимо, — кивает Минхо и делает шаг назад, чтобы вновь отдать честь командиру. — Здравия желаю. Джисон молча вернулся за свой стол, пока мужчина хотел уже выйти из кабинета, но остановился и сказал: — Ты поступил правильно. Он быстро вышел за дверь, пока Джисон смотрел на пять объяснительных на своем столе. Мужчина провел ладонью по щеке и впервые за этот день закрыл глаза.

...

— Джэ, просто возьми кошелек и телефон. И всё, — сидит на чужой койке Минхо и ждёт, когда друг прекратит ходить туда-сюда. — Хорошо-хорошо, пошли, — кивает Джэхо и протягивает Минхо ладонь, но тот игнорирует её. — Эй, капитан, я готов за вас сегодня заплатить. — Платит сегодня за всё наш командир, поэтому просто оставь это, — вздохнул Минхо и вышел в коридор, встречаясь с ленивым выражением лица Сынмина. — И почему ты не рад? — Нужно куда-то идти... И правда. Вот же ленивый сапер. — Капитан Ким, — отдает честь Джэхо и улыбается так сильно, что ямочки придают ему некой невинности. — Я сегодня собираюсь развести на деньги подполковника, — говорит без улыбки Сынмин и идёт за Минхо, когда тот начинает движение по коридору. — Мы едем на его машине? — Он мне не докладывал. Я не знаю всех подробностей, — отвечает достаточно отстраненно Минхо и спускается на первый этаж, встречаясь глазами сначала с Джисоном и уже потом с Тэву. — Здравия желаю. — Отставить формальности, — почти опережает его Джисон и смотрит на двух мужчин около Минхо. — Я буду за рулем. Никто не против? — Никак нет, — отвечает за всех Ли, потому что у его друзей выработалась какая-то особая неприязнь к его мужчине. Хотя Джисон совершенно не плохой командир, солдат и человек. Просто сначала нужно поработать с ним, узнать его совершенно иную сторону. Ту самую сторону, которую он открывает не всем. Но Минхо досталась самая крепкая привилегия. И он боится её разрушить и потерять. — А вы языки съели? Или Джисона боитесь? — как-то сухо спросил Тэву и подошел к двум мужчинам сзади, чтобы положить руки на их плечи. — Он не кусается. Я бы заметил. — Заткнись, — цокает на него Джисон и выходит первым из корпуса. Минхо догоняет его и равняется рядом. — Что хочешь сделать сегодня? — Мне все равно. Я не думаю о таких вещах, — отвечает тихо мужчина и старается не цепляться взглядом за Джисона. Но тот без утайки впитывает глазами его лицо. — Хоть иногда стоит формулировать свои желания и мечты, капитан. Вдруг они начнут сбываться. — Я возьму это на заметку, командир. Джисон хрипло смеётся на это и смотрит назад. Тэву говорит о чем-то с Сынмином, пока Джэхо странно косится на него. Словно Джисон забирает сейчас из его рук что-то драгоценное. — Он все ещё не знает о нас? — вдруг спрашивает серьезно Хан и щелкает ключами. Минхо отрицательно качает головой. — Ладно. — Это проблема? — Для меня нет. Но для доверия – да. И я сейчас не про нас с тобой говорю. А про вас с ним, — как-то очень спокойно отвечает Джисон и смотрит прямо в глаза задумчивого Минхо. — Друзья должны делиться чем-то таким? Но, возможно, у тебя другой взгляд на дружбу. — Тэву первый узнал о том, что я тебе интересен? — спрашивает у него Минхо и сразу же замолкает, когда к ним подходит их компания на сегодняшний вечер. — Да, — коротко отвечает Джисон и обходит внедорожник, чтобы сесть за руль. Ли смотрит на Джэ и слабо улыбается ему, садясь вперед. Они впятером умещаются в салоне и молча выезжают из КПП. Тэву сидит между Сынмином и Джэхо. Он скрещивает руки на груди и закрывает глаза, потому что дорога приятно влияет на него. Он мог ездить несколько долгих часов. Это означало, что он все ещё живет. Все ещё дышит. Двигается. И не остается на одном пункте. — Существует несколько видов пива. Эль, лагер, крафтовое, гибридное и ламбик, — вдруг начинает говорить Сынмин куда-то в окно. Минхо усмехается на это и даже расслабляется. Он привык к таким лекциям со стороны друга. — Эль варится из ячменного солода с использованием пивных дрожжей верхнего брожения. Например, пшеничное пиво. Или трипель. Лагер варится тоже из ячменного солода, но из низшего брожения... — Сынмин, это, конечно, очень увлекательно... — начинает перебивать его Джэхо, но Тэву бесцеремонно затыкает его рот ладонью. — Тихо. Я только сейчас просек фишку того, что пиво бывает разным. — Ты идиот? Конечно, оно бывает разным, — говорит сердито Джэхо и отпихивает от себя мужчину. — Эй, сопляк, я тебя старше. Почему ты не хочешь вести себя немного поспокойнее, — почти смеётся Тэву, когда видит на себе его заостренный взгляд. У Джэхо глаза глубокие и светлые. Невероятно блестящие. — Не злись. Я куплю тебе что-нибудь сладкое. В твоем возрасте люди все ещё едят сладкое? — Ты назвал меня истеричкой и ребенком? — почти ударил его Джэхо, но Минхо прокашлялся и посмотрел на него с переднего сиденья. — Он первый начал. — Вот в такой манере примерно мой младший брат и разговаривает, — усмехнулся Тэву и вновь вернул свое внимание на Сынмина. — Прошу, продолжай. Что там с видами пива? — Эй, тупица, мне двадцать девять, — дёргает его за плечо Джэхо, но он игнорирует его. — И я почти капитан. — Почти? В армии это не считается, — хмыкает Тэву и все ещё смотрит на Сынмина. — Эй, кэп, сколько лет тебе было, когда ты получил майора? — Тридцать три. Кажется, — вздыхает на их перепалку Джисон и добавляет с усмешкой: — Но ты не далеко ушел, Тэву. Тебе тридцать шесть. А ты даже с лейтенантом справиться не можешь. — Командир, ты что-то попутал. Я не занимаюсь таким, — поднимает руки в капитуляции Тэву и вновь дёргает молчаливого Сынмина за плечо. — Эй, сапер, продолжай. — Мне стало лень, — коротко ответил ему Ким и закрыл глаза, пока Тэву тяжело вздохнул и вернулся донимать Джэхо. Но тот тоже его игнорировал. — Эй, Минхо, каково тебе было работать с Джисоном? Он сильно тебя донимал? — перебрался к другому Тэву и получил за это укоризненный взгляд со стороны сразу двух людей в этой машине. — Он меня не донимал, — коротко отвечает ему Минхо и дёргает пальцами ремень, а потом залезает в чужой бардачок и вынимает оттуда влажные салфетки. — Как же с вами скучно... Боже, даже не покурить, — вздыхает Тэву и закрывает глаза, откидываясь назад спиной. — Товарищи-сослуживцы, мы же не на похороны едем. — Я бы пошутил про то, что без тебя в машине стало бы в разы спокойнее, — бурчит Джэхо себе под нос и дёргается, когда мужчина берет его за шкирку и тормошит. — Эй. — Ты чего там сказал, лейтенант? Давно по шее не получал? — Довольно, — не выдержал Джисон и тяжело вздохнул, выруливая на городскую дорогу. — Тэ, оставь всех в покое. Если очень скучно, то поспи. — Согласен с командиром, — выдавил из себя смешок Джэхо и оттолкнул от себя мужчину. Тэву вздохнул и замолчал. — А мне нравилась его болтовня, — вдруг говорит через несколько секунд Сынмин, и хрипло смеяться уже начинает Минхо. — Веселая компания собралась, — вздохнул Джисон и припарковался возле незнакомого бара. — Давайте здесь попробуем купить пива. Я пить не буду, потому что за рулем. Но вы можете заказать себе что-то. Только имейте грань. Капитан Ким может напиться вдоволь. Готов понести даже на руках. — Какая честь. И почему же? — усмехнулся Сынмин и скрестил руки на груди. — Если бы не ты, то те пятеро солдат не вернулись бы с тренировки живыми. Я знаю, что ты подстраховывал их по связи. Они доложили мне об этом, — говорит спокойным голосом Джисон и поворачивается к трем мужчинам сзади. — Больше командовать не буду, но будьте аккуратны. И давайте не будем влезать в драку с гражданскими. Они все были одеты не в военную форму. Но все ещё в таком строгом фарсе, что офицерство из них нельзя было просто так вытащить. Это легко можно скрыть, если ты служишь всего два или три года. Но после шести или даже десяти лет – ты перестаешь видеть грань. Ты полностью поглощен этим. И обычному человеку сразу это заметно. Привычки. Слова. Действия. И ещё несколько десятков проводов. Они соединяются в бесконечное устройство системы. Они все живут в ней. Они исправляют ошибки в ней. Они и умрут в ней.

...

В баре было довольно спокойно. Только какая-то группа парней разместилась чуть дальше барной стойки. Они спокойно пили свой прозрачный алкоголь в стаканах и даже не шумели. — Я не буду пить, потому что плохо себя чувствую после алкоголя, — слегка заторможено оповещает всех Джэхо и указывает ладонью на свободный столик. — Я пока займу место. — Мне любое светлое пиво, — сразу же говорит Сынмин и плетется за лейтенантом. — Буду то, что и Минхо, — отсалютовывает Тэву и показывает на пачку сигарет. — Я быстро покурю и вернусь. Не против, кэп? — Свали уже с моих глаз, — хмыкает Джисон и идёт вместе с Минхо к барной стойке. Ли спокойно смотрит на пузатые бутылки сзади взрослого бармена со смешными усами. — Что будешь, капитан? — Соджу. — Без вкуса? — Без. Я все равно не пьянею, командир. — Но краснеешь после алкоголя? — спрашивает слегка надменно Джисон и замечает на себе сверкающие глаза Минхо. — Твой язык тела всегда сильнее тебя. — Вы флиртуете со мной прямо сейчас? — спрашивает осторожно капитан и почти прижимается бедром к бедру мужчины. — Эм, Минхо? — внезапно вклинивается в их разговор Джэхо и как-то странно смотрит сначала на Джисона, а уже потом на Минхо. — Хочешь кофе? Я могу купить, пока мы здесь. Я увидел недалеко кофейню. Она все ещё открыта. — Кофе? — удивлённо переспросил у него Минхо и резко посмотрел на спокойного Джисона. — Я не хочу. Спасибо. — Уверен? — Да, потому что мне купит его мой любимый человек, — прочищает горло Минхо и утыкается глазами на меню с напитками. — Точно-точно. Любовь всей твоей жизни, — неловко смеётся Джэхо и нервно чешет затылок. Эта фраза заставляет его почувствовать жар в животе от неловкости. — Любовь всей вашей жизни, капитан? — тихо спрашивает Джисон и будто пытается прожечь дыру в виске Минхо. — Вау, вы так влюблены. — Но, знаете, командир, его любимый человек даже кофе не может ему купить. Минхо так давно его не пил. Это ужасное упущение. — Джэ, — почти скрипит зубами Ли и поворачивается лицом к другу. — Давай не сейчас говорить об этом. — Так точно, капитан, — кивает Джэхо и вновь сверкает своими ямочками. — Я хотел попросить купить мне что-нибудь газированное. Спасибо. И он уходит обратно к столику, пока Минхо неловко смотрит в глаза Джисона и молчит. — Я думаю, что он прав. Я просто ужасный человек, если давно не покупал тебе кофе... — Джисон, просто забудь. — Я обещаю, что куплю тебе его, — искренне говорит мужчина и подзывает к себе бармена. — Добрый вечер. Две бутылки соджу, три бутылки светлого пива и любую газировку, пожалуйста. Счёт будет на... девятый столик. — Будет сделано, — кивнул бармен и принялся вытаскивать из холодильников бутылки. Минхо взял в руки соджу, пока Джисон почти жонглировал пивом. Сынмин один сидел за столиком и читал что-то в телефоне, но когда он увидел пиво, то сразу же убрал мобильное устройство в карман и зубами открыл крышку алкоголя. — Он удивляет меня постоянно, — честно признается Джисон и садится рядом с Минхо. — А где два балбеса? — В туалете, — легко ответил Сынмин и начал пить. Тэву зашел в помещение с мигающей лампочкой и начал мыть руки, замечая возле раковины знакомое лицо лейтенанта. Он старательно намыливал руки, пытаясь будто бы содрать с них кожу. И совершенно не замечал рядом с собой капитана. — Ты в порядке? — интересуется почти небрежно Тэву и видит в зеркале легкую заминку со стороны Джэхо. Он сразу же прекращает мыть руки. — Как давно они вместе? — вот так просто спрашивает. — И не говори, что сам не знаешь. Они встречаются. Я прав? Джисон и Минхо. — Лейтенант, ты же не будешь закатывать истерики и начинать всем об этом болтать? Если да, то я вынужден буду испортить тебе жизнь, — хмыкает серьезно Тэву и поворачивается к мужчине, чтобы взглянуть на него сверху вниз. — Это уже ответ, — усмехается совершенно устало Джэхо и берет в руки бумажное полотенце, чтобы убрать капли воды с краснеющих пальцев. — Как ты понял? — интересуется Тэву и садится на край раковины, складывая руки на груди. — Это нельзя не заметить, когда ты знаешь Минхо. И находишься рядом с ним довольно долгое время, — пожимает плечами Джэхо и спокойно поднимает взгляд на мужчину перед собой. — Вы тоже в него влюблены? — Упаси Боже влюбиться в мужчину. Я безумно люблю женщин, — усмехается Тэву и слышит смешок со стороны лейтенанта. — Не веришь? Серьезно? — Мне все равно, — двигается к двери Джэхо и выходит в коридор. За ним осторожно плетется капитан. Они тихо доходят до столика. Но Джэ не садится за него. Он поворачивается к Джисону и серьезно смотрит на него. — Хочу прогуляться. Можно? — Почему ты спрашиваешь? — не совсем понимает Хан и наклоняет голову набок. — Просто не пропусти момент, когда мы начнём собираться. — Так точно, — усмехается почти раздраженно Джэхо, но потом лишь тихо добавляет: — Но не забудьте купить Минхо кофе. Он все-таки его заслужил. И Минхо резко замирает со стопкой в руке. Он поднимает голову в сторону Джэхо и приоткрывает губы. В глотке жжется сожаление. — Я пойду. — Джэ, — подрывается с места Минхо и быстрым шагом идёт за ним к выходу из бара. — Джэ, я хотел тебе сказать. Но просто... — Я понимаю, что этот факт лучше никому не говорить, потому что в части начнут ползать слухи. Да? Но я твой друг. И я думал, что ты доверяешь мне. Хотя бы немного... — почти срывается на него Джэхо и останавливается на месте. Почти под самой вывеской бара. — Сначала я думал, что это тот капитан. Потому что он говорил про фотографию. А ты обещал прислать фотографию только своему любимому человеку. Но я не тупой. И не дурак. Это же видно. — Прости, — шепчет хрипло Минхо и хочет подойти ближе. — Я не умею говорить о чувствах. Но я считаю тебя своим другом. Правда. И я бы сказал тебе. Рано или поздно. — Спасибо. Полегчало, — хмыкает Джэхо и крепко сжимает пальцы. Почти до самой боли. — Ты мне нравишься. Конечно, мои слова уже не имеют смысла. Но я думаю, что мне нужно это сказать. — Почему ты так говоришь? — Не знаю. Я просто хочу прогуляться. Прости, — отворачивается от него Джэхо и с прямой спиной уходит в другую сторону, пока из бара выходят Джисон и Тэву. — Я присмотрю за ним, — говорит почти мягко Тэву и убегает за лейтенантом. Джисон подходит ближе к Минхо и касается до его руки, чтобы осторожно сжать её. — Он остынет. И поймёт. — Знаю. Я просто не совсем понимаю, что мне говорить в таких случаях. Я много раз ему отказывал, но я не думал, что у него для меня столько чувств сохранилось, — выдыхает тяжело Минхо и хочет прижаться ближе к Джисону, но одергивает себя от этого. — Тебе кто-нибудь признавался в любви, командир? — Тэву иногда в шутку говорил, что любит меня, — кивает мужчина и засовывает руки в карманы штанов, смотря куда-то на небо. — Но я пресек любую попытку найти себе любимого человека, когда поступил на службу. — Почему? — Ты и сам знаешь, что в этом месте это почти невозможно. Ты никогда не будешь готов к смерти своего любимого человека. А если это гражданский, то у вас почти нет никаких шансов сохранить отношения. Вы совершенно разные. Это два разных мира. Две разные проекции любви, — начинает говорить тихим голосом Джисон. — Ты будешь вечно на операциях или тренировках, а он будет ждать тебя дома. Ждать и ждать. Как мама ждала отца. И так пройдут целые годы. И ты уже устанешь ждать человека. Ведь дети растут. Ты тоже растешь. Чувства угасают. Вы просто становитесь никем друг для друга. — Ты сейчас так говоришь, будто мы с тобой ничего не значим, — почти цедит сквозь зубы Минхо, но встречается взглядом с глазами Джисона и задыхается. — Ты – исключение. Всегда будешь им. Но я все ещё боюсь, что потеряю тебя. Это у меня не отнять. Никогда. Это стойкое чувство потери, которое не вытравить ничем. — Мы оба солдата. — И я не могу назвать это плюсом для нас. Но в жизни не бывает ничего проектного. Ты не можешь с уверенностью знать всё. А если уже чувствуешь, то нет смысла бегать от этого. Я могу быть не прав, но я просто плыву по течению. Если я могу быть рядом с тобой, то я буду рядом. Если не могу, то буду только молиться, чтобы ты дождался меня, — пожимает плечами Джисон и почти улыбается, когда Минхо кивает. — А ты просто по-другому построен. Из-за этого Джэхо тебя не понимает до конца. — По-другому построен? — не понимает. — Тебе нужно менять одну палочку с человеком, чтобы чувствовать его. Как в тот день, когда мы ели вместе лапшу. И тогда ты сияешь, — вспоминает тот день с легкой улыбкой Джисон и вновь смотрит на темное небо. — И с тобой хочется искать точки соприкосновения каждый день. Пока есть время. Ты именно такой. — Спасибо, — шепчет еле слышно Минхо и дёргается, когда дверь в бар открывается и оттуда выползает Сынмин с несколькими мягкими игрушками в руках. — Это откуда у тебя? — В баре есть игровой автомат. А я умею обезвреживать даже такие вещи, — говорит совершенно серьезно Сынмин и кидает в двух офицеров по мягкому зайцу. — Подарок за хорошее пиво. Но вы меня бросили. — Мы уже возвращаемся, — отвечает ему Джисон и сжимает мягкую игрушку в одной ладони. — Если я отправлю это своей сестре, то она прекратит на меня злиться? — Не знаю. Но попробовать стоит. Заяц клевый подарок в любом виде. Вы знали, что некоторые едят мертвых зайцев… — Заткнись, Сынмин.

...

— Почему ты идёшь за мной? — почти психует Джэхо и резко садится на бордюр, доставая пачку сигарет из кармана ветровки. — Я хочу побыть один. Без тупых шуток с твоей стороны. — У тебя очень острый язык, лейтенант, — кривится Тэву и садится чуть дальше солдата, чтобы тоже достать пачку сигарет из куртки. — Почему ты служишь? — Хочешь сказать, что я не похож на солдата? — чиркает зажигалкой Джэхо и протягивает её мужчине. Тэву почти удивляется такому жесту, но берет её в руки. — Здесь платят достаточно, чтобы я помогал своей семье. Этот ответ тебя устроит? — Почему ты выбрал спецназ, а не что-то попроще? — тоже закуривает Тэву и смотрит на задумчивое выражение лица лейтенанта. — Я всегда мечтал пойти в военный следственный отдел. У меня были хорошие оценки на юридических курсах, — вдруг отвечает Джэхо и трет кожу на пальцах, словно она чешется. — Но я все ещё не уверен в том, что могу туда пойти. — Или не хочешь остаться один. Джэхо резко поворачивает голову в сторону капитана, который смотрит куда-то вперед и выдыхает сигаретный дым в чуть сторону. — Я бы давно уже бросил службу, если бы не Джисон. Он мой брат. И я не могу его просто так бросить. Было бы слишком эгоистично оставлять его со всеми армейскими проблемами справляться в одиночку. И ты можешь думать, что он не заслужил Минхо, но я тебя переспорю в этом вопросе. Он заслужил наконец-то открыться кому-то. И заслужил полюбить кого-то. Даже в этом убогом месте, — совершенно больше не шутит капитан и выглядит теперь достаточно взросло для своих лет. — И это не значит, что твои чувства к Минхо сейчас неправильные. Неразделенная любовь тоже существует в наше время. Даже в армии. — Вы собираетесь меня жизни учить? Понятно, капитан, — зло цедит Джэхо и смотрит на ботинки, которые шуршат на дороге. — Не совсем. Просто решил поделиться мыслями. Иногда это полезно. Люди в какой-то момент прекращают думать, если долгое время поглощены какой-то проблемой или каким-то чувством, — легко отвечает Тэву и закидывает руку на плечо лейтенанта. — Можешь даже поплакать. Смеяться не буду. — Иди ты к черту. — Грубо, но ладно, — кивает капитан и тушит сигарету рядом со своим ботинком. — Когда началось ОКР? — Что? — покрылся мурашками Джэхо и так резко повернулся лицом к Тэву, что чуть носом не задел его щеку. — Как ты... — Я могу казаться скупердяем, но я сразу такие вещи замечаю. Можешь не отвечать. — Когда надо мной издевался старший сержант в моей части, — все-таки отвечает Джэхо и сбрасывает чужую руку со своего плеча. — Я мечтал поскорее оттуда убраться. Но я не мог уйти. Генерал не одабривал перевод долгое время. — В этом нет твоей вины... — Я знаю. Просто не надо меня жалеть. Я уже давно об этом не думаю. И стараюсь избавиться от этой проклятой привычки, — бормочет нервно Джэхо и вновь дёргается, чтобы потрогать свои руки. Но чужие пальцы осторожно одергивает его от этого жеста. — Не приставайте только ко мне. — Дурак ты, Джэхо, — выдыхает Тэву и сразу же убирает руки на свои колени. — Раз и навсегда тебе повторяю, что меня интересуют только девушки. Самая невероятная часть человечества. — Ага. Я знаю многих солдат, которые тоже так говорят, а потом дрочат на своих же сослуживцев, — морщится Джэхо и слышит хриплый смех со стороны капитана. — Это не смешно. Это мерзко. — Ты забавный, — кивает сам себе Тэву и прекращает улыбаться. — Если ты поделился своими проблемами, то я тоже хочу сказать тебе кое о чем. В недавней операции я потерял очень хорошего друга. И я до сих пор не могу поверить в это, потому что не смог присутствовать даже на его похоронах. Он повесился. — Что? — Так вышло. Он не был в нашем основном составе. Но он всегда так ярко улыбался и старался разрядить обстановку в нашей группе, что никто даже не подумал об этом. И если бы я был с ним рядом, то смог бы помочь ему. Но нас с Джисоном там не оказалось. И я даже не успел с ним попрощаться, — смотрит куда-то в небо Тэву и сжимает пальцы в кулаки. — Нет смысла тратить столько времени на то, что тебя приведет куда-то не туда. Если ты хочешь попробовать пойти в следственный отдел, то сделай это. Ты не будешь один. Минхо все ещё твой друг. А ты сможешь помочь кому-нибудь. Ты так не считаешь? — Мне жаль, — выдавил из себя Джэхо и резко выпрямил спину. — Я бы никогда не подумал, что вы скорбите. — Кто-то плачет, а кто-то держит это в себе. Но каждый все равно думает об этом и не забывает, — говорит тихо Тэву и вдруг резко поднимается на ноги. — Что ж. Знаешь, что я делаю, когда мне грустно? — Откуда мне знать? — цокает Джэхо и тоже поднимается на ноги. — Курите? — Покупаю мармелад своим друзьям. Каждому по пачке, — улыбается Тэву и указывает рукой на круглосуточный магазин. — Давай что-нибудь купим, пока у нас есть такая возможность. И Джэхо впервые показывает ему свои красивые ямочки на щеках.

...

— Вы долго, — комментирует чужую вольность Джисон и слышит шуршание пакета. — Ты купил еду? Тебя на КПП не пропустят. — А мы съедим это в машине, — фыркает на своего друга Тэву и раздает каждому по пачке мармелада. Он достает чипсы и даже какие-то конфеты в глазури. — И откуда у вас мягкие игрушки? — Мне нравится с лягушкой, — почти смеётся рядом с его плечом Джэхо и берет из рук Сынмина зеленую игрушку. — Ты взломал игровой автомат? — И не жалею, — кивает слегка пьяный капитан Ким и закрепляет на шее Тэву игрушечную обезьяну. — Идеально. Теперь все солдаты в сборе. Кстати, вы знали, когда была разработана первая водородная бомба? — Сынмин, тихо, — ругается на него Джэхо и подталкивает залезть его в машину. — Пожалуйста, давай без твоих вставок из Википедии. — Какая Википедия? Я лично руководил научными экспериментами... — Да? Восхитительно. Расскажешь об этом мне через десять лет, — кивает Джэхо и открывает пачку чипсов, но вовремя останавливает себя от того, чтобы начать её есть. — Подполковник, а если мы случайно испачкаем ваш салон, то вы будете злиться? — Нет. Вылизывать его будет все равно Тэву, — качает головой Джисон и пристегивается под недовольные возгласы своего лучшего друга. — Ещё я твою машину не драил. Совсем стыд потерял? — Тогда я все-таки намусорю, — кивает Джэхо и начинает есть, но матерится, потому что Тэву забирает у него пачку. — Эй, вам не должно быть жалко. — Ай, почему вокруг меня одни невыносимые солдаты? Ешь, — цокает капитан и отстегивает мягкую игрушку со своей шеи. — Эй, я даже бутылки пива не выпил, а мы уже возвращаемся. — Не надо было шляться по круглосуточным, — мычит себе под нос Джисон и протягивает одну ладонь Минхо. Мужчина кладет на неё несколько химозных мармеладных медведей. — Я пытался помочь лейтенанту не умереть от разбитого сердца. — Тэву. Он слышит это сразу с трех сторон, поэтому поднимает руки в капитуляции и замолкает. В этот раз они едут до их кампуса в полной тишине. Только шуршание мармеладных пакетиков нарушает их спокойную обстановку в салоне. Но этот звук согревает их всех до самого приезда в часть.

...

Ровно через два месяца Джэхо перевели в следственный отдел. Минхо узнает об этом почти самый первый. Лейтенант сам пришел к нему и показал подписанный документ о переводе. И Ли впервые так сильно крепко его обнимал, что у мужчины хрустнуло сразу несколько позвонков. Джэхо ярко улыбался. Так сильно ярко, что даже его собственных глаз не было видно из-за такой теплой улыбки. Его глаза превратились в полумесяцы. И он даже хотел отпраздновать это на следующих увольнительных. — Я знаю, что я теперь крутой, — усмехнулся Джэхо на пробежке и указал двумя пальцами на себя. — Видишь? Твой парень мог бы быть следователем. — Очень верю, — кивает ему Минхо и хлопает его по плечу. — Но ты только его помощник. Поэтому не зазнавайся. — Какие люди, — догоняет их знакомая фигура капитана с одной сигаретой за ухом. — А Джисон куда потерялся? — У него важный выезд. Вернётся через несколько часов, — отвечает ему Минхо и останавливается, когда к нему подбегает неизвестная девушка вместе с двумя близнецами. — Вы Ли Минхо? Я майор Ким Соныль. Служу в 707-ой группе специального назначения, — отдает ему честь девушка с короткой стрижкой рыжих волос и с невероятно черными глазами под козырьком кепки. — Здравия желаю, — встаёт в стойку Минхо вместе с Джэхо. — Капитан Ли Минхо. Служу в 13-ой команде специального назначения. — Лейтенант Пак Джэхо. Служу в 13-ой команде специального назначения. Переведен с прошлой недели в военный следственный отдел номер семь. — Вольно, — хищно смотрит на них двоих Соныль и вдруг расплывается в улыбке. — Рада встретиться лично с солдатом, который залез в сердце моего командира. И рада встретиться с вами тоже, лейтенант. Тэву уже рассказал о вашем переводе. Поздравляю вас со вступлением в следственный отдел. Надеюсь, что вы будете помогать майору Киму со всеми делами. У него их целая куча собралась. — Ты так официально представилась, что даже у меня мурашки прошлись, — вклинился в разговор Тэву и положил руки на плечи Джэхо, чтобы повиснуть на нем. — Минхо, они так долго мечтали сюда попасть, что тебе лучше начать говорить. — Лейтенант Пан Вон Иль и лейтенант Пан Духён, здравия желаем, капитан, — хором ответили два близнеца и приставили руки к вискам. — Служим в 707-ой группе специального назначения. — Я тоже рад с вами встретиться, — слегка опешил Минхо и познакомился хотя бы с маленькой, но частью команды Джисона. — Мы ещё успеем на ужин. — Я должен отвезти некоторые бумаги к следователю. Но я ещё вернусь, — улыбнулся Джэхо и скинул чужие руки со своих плеч. — Капитан Чхве, отставить вольности. — Так точно, лейтенант, — поднял руки в капитуляции Тэву и сразу же прищурился. — Я отвезу вас в ваш отдел. Заодно вместе покурим. — Что? — удивлённо переспросил у него Джэхо, но мужчина уже подталкивал его идти вперед. Минхо с интересом уставился на них, но решил спросить об этом позже. Для начала ему стоило поужинать вместе с его новыми знакомыми.

...

Джисон возвращается только поздно вечером. Он заходит в свой кабинет и начинает сразу же снимать с себя ветровку, чтобы остаться в темной футболке с нашивкой на спине. — Как же ты долго, подполковник, — встаёт с его места Соныль и расплывается в ухмылке. — Отец вновь устроил тебе взбучку? — Есть такое. Опять пытался сказать мне о том, что пора уже заводить семью. Мне почти сорок лет. А детей все ещё нет, — сдержанно отвечает Джисон и разувается, кидая берцы куда-то в сторону холодильника. — Как тебе часть? Познакомилась с Минхо? — Я должна была увидеть человека, ради которого ты у себя на коже выцарапал номерной знак, — кивает девушка и садится уже на стул за переговорным столом. — И что скажешь? — спрашивает Джисон и достает из холодильника две бутылки воды, чтобы протянуть одну из них майору. — А тебе нужно мое благословение? Я не уверена. Но он хорош собой. Довольно крепкое тело. Я бы затаскала его на тренировках, чтобы сделать из его бедер машину для убийств... — Притормози, — искренне просит у неё Джисон и садится напротив, прикладывая бутылку воды ко лбу. — У меня не слабое сердце, но если ты хочешь занять мое место подполковника, то ты выдерживаешь правильную стратегию для уничтожения своего соперника. — Да? Это было так просто? Возьму на заметку, — совершенно серьезно говорит Соныль и вдруг расслабляется. — Я рада, что ты нашел его где-то здесь. Довольно интересный стимул работать ещё больше, когда под боком находится твой любимый человек. Но ты все ещё не хочешь, чтобы он перешел в нашу команду? Совсем скоро мы возвращаемся обратно на нашу базу. Скучать не будешь? — Ты же знаешь, что я не могу сделать сейчас перевод... — Из-за самоубийства Ённама? — бьет без ножа Соныль и кивает, будто бы обдумывая что-то. — Ты прав. Генерал не даст разрешение на перевод для Минхо, пока не уляжется тема с его смертью. Мы потеряли хорошего солдата в той операции. Но ты должен откинуть мысли о том, что капитан Ли не справится. Он сможет стать хорошей частью нашей команды. И я говорю это честно. Ты знаешь меня. — Знаю. И твое мнение важно для меня, — кивает Джисон и откручивает крышку, делая несколько глотков холодной воды. — Но я больше не хочу никого терять. — Знаешь, командир, я тебе скажу такую интересную вещь. Но ты теряешь его в любом случае. Ты уезжаешь и пропадаешь на операциях, хотя он покорно ждёт, когда ты примешь его в свою команду и дашь ему шанс стоять рядом... — Смерть и служба в разных частях – не равнозначные вещи, — перебивает её стальным голосом Джисон, но девушка будто бы не ведется на это. — Я подумаю над этим. Но не сейчас. Все равно перевод на данном этапе невозможен. Разговор окончен, майор Ким. — Принципиальный, — кивает Соныль и поднимается с места. — Хорошо. Мне уже пора. Здравия желаю, подполковник. — Ты в каком корпусе? — Меня направили в четвертый, — хмыкнула девушка и повернула голову куда-то в сторону темного окна. — Мало у вас девушек собралось. Даже печально. — Будто ты не знаешь, что пробить этот потолок слишком трудно... — Я-то знаю. Очень знаю, — отдает честь майор Ким и уходит из чужого кабинета, плотно закрывая за собой дверь. Джисон посмотрел туда, куда смотрела его подруга и ничего в окне не заметил. Но почему-то странное ощущение тревоги засело в его сердце с этого момента намертво.

...

— Хочу познакомить всех с майором Ким Соныль, — громко говорит Джисон и выдерживает стойку с прямой спиной. — Сегодняшняя тренировка пройдёт под её началом, пока я буду наблюдать за ней. Поприветствуйте вашего командира на сегодня. — Здравия желаю! — Встаньте в три шеренги, — говорит девушка и снимает с себя ветровку, чтобы остаться в черной майке. — Капитан Ли Минхо, выйдете вперед. — Так точно, — вышел из строя мужчина и отдал честь майору. — Не против, если мы с вами разомнемся? Я собираюсь оценить вашу боевую силу и поставленный удар, — говорит Соныль и застегивает на запястьях черные перчатки. Она встаёт в стойку и прищуривает глаза. — Не против, — кивает мужчина и тоже встаёт в стойку, чувствуя затылком темный взгляд Джисона возле стены. Он прижался к ней и скрестил руки на груди. — У вас же нет проблем в том, чтобы драться с женщинами? А то я знаю некоторых солдат, у которых есть принципы не начинать нападать первыми, — остро улыбнулась майор и поманила Минхо четырьмя пальцами. — Начинайте. Минхо решил не отвечать на вопрос, а сразу перейти к тренировке. Он нацелился лишить своего оппонента зрения и запутать его, поэтому ударил Соныль по плечу, а второй рукой нанес удар по животу. Но девушка отзеркалила его стойку и качнула головой. — Превосходно, но все ещё не на уровне бойца элитной группы. Вы боитесь меня ударить, капитан? — Никак нет, — холодно ответил Минхо и вновь сделал выпад, но в этот раз блокируя чужие удары. Девушка даже на секунду нахмурилась, но после нажала на точку около плеча и повалила Ли на пол. — Превосходно, капитан, — усмехнулась Соныль и протянула ему ладонь, чтобы поднять его. Но Минхо проигнорировал чужую руку, поднимаясь сам. — Не любите просить о помощи? — Что? — Я вижу насквозь солдат-одиночек. Это тот тип офицеров, которые не часто работают в команде и не умеют координировать людей. Группа – это всегда несколько человек. Команда – слаженный механизм, от которого зависят итоги операции. Вы – одиночка. Человек, который всегда работает сам в системе и поэтому не доверяет никому, — считывает его психотип Соныль и уже не встаёт в боевую стойку. — Поработаем над этим. Не против? — Для чего? — не совсем понимает Минхо, наблюдая за пристальным взглядом девушки. — Вы же хотите попасть в 707-ю группу? Для этого вам стоит начать работать над этим, чтобы я не разочаровалась в вас. Я солдат, который координирует людей. Стараюсь выявить слабые стороны команды и делаю отчеты после операций, — вот так легко говорит ему майор и вновь встает в стойку. — Докажите мне, что вы готовы работать в команде, капитан. И я составлю для вас список тренировок, который исправит все ваши слабые места. И только идиот будет думать, что у него нет уязвимостей. Надеюсь, что вы не идиот. — Нет, майор, — твердо отвечает Минхо и тоже встает в стойку, чтобы вновь начать их тренировку.

...

— Что скажешь? — спрашивает Джисон и подходит после тренировки к Соныль. Она вытирает полотенцем лицо от пота и облизывает губы. — Сразу видно, что все солдаты из разных частей. Но если ты спрашиваешь о Минхо, то он хорош. Очень мало мужчин, которые видят во мне сначала солдата, а уже потом женщину. Но он не жалел сил, когда пытался победить меня. Но он мало смотрит назад. А сзади всегда нападают больнее всего, — начинает докладывать майор и пить воду из бутылки, которую Джисон принёс ей. — Но я думаю, что с ним будет легко сработаться. Приказы он исполняет так, будто... — Будто он исполнит даже приказ о любом убийстве без сожалений, — говорит за неё Джисон и прижимается к стене, складывая руки на груди. — Сначала я подумал, что он солдат, который идёт наперекор приказам. Но сейчас я не уверен, что он вообще может справиться без них. И я сейчас не про то, что он не может брать командование в свои руки. Он может. На операции, которая проходила в десятой части, он доказал это. — Но он не поддает сомнению ни один приказ, — договаривает Соныль и облизывает нижнюю губу. — Верно. Идеальный психотип солдата, которого хотят видеть где-то наверху. Таким легко управлять. Сделать из него машину для убийств. Безжалостную машину. Джисон молча нахмурился и до боли сжал пальцы в кулаки, смотря куда-то на потолок в спортивном зале. — Он раньше не служил где-то... — девушка замолкает и больше ничего не говорит. Она будто задумывается над чем-то. — Продолжай. Мне интересно услышать твои предположения. Для этого я и попросил тебя посмотреть на него. — Ты можешь и сам у него спросить про это. — Майор Ким, отвечайте. — Есть предположение, что он мог служить в строго секретной группе быстрого реагирования – GTS. Но ты же знаешь, что оттуда невозможно уйти. Это солдаты, которых просто так не отпускают... — прочищает горло девушка и смотрит на Минхо, который о чем-то говорит с одним солдатом в дальней части зала. — Они чистильщики нашей армии. — Верно. Они убирают мусор, который неугоден для командования. Для нашей великолепной верхушки генералов. Лучшие солдаты из лучших. И об их именах ничего неизвестно. Чаще всего это люди, у которых нет дома, нет семьи и есть безудержная преданность командованию, — говорит довольно спокойным голосом Джисон и тоже смотрит на Минхо. — Он – идеальный кандидат для GTS. Джисон встречается взглядом с Минхо через весь спортивный зал. Они смотрят друг на друга одну долгую минуту. И Ли уходит вместе с солдатами, пока Хан глушит в себе странное чувство тревоги ещё сильнее.

...

Минхо выходит на пробежку в полном одиночестве. Он переворачивает армейскую кепку задом наперед, а потом выбегает на дорожку и делает несколько кругов вдоль кампуса. В мыслях пустота. Ничего не крутится и не вертится. Даже мысли о тренировке теряются в беге. Это очень успокаивает его сердце. Мужчина и не пытается заставить себя хотя бы что-то почувствовать сейчас. Джисон уехал час назад в город, чтобы встретиться с кем-то лицом к лицу. И Минхо не спрашивал у него ничего, потому что если захочет, то сам поделится. Если не захочет, то это не было чем-то важным. Минхо восстанавливает дыхание и задерживается взглядом на дальней части стены корпуса. Он видит двух солдат, которые вместе курят и о чем-то разговаривают. Тэву и Джэхо довольно крепко переплелись за все это время. И у Минхо нет сильного интереса, чтобы спросить у них об этом. Потому что они всегда оба будут говорить, что ничего такого не происходит. Но Ли может считывать чужое желание лучше всех. Когда все тело хочет показать, что человек именно для него и создан. Как кислород. Минхо возвращает кепку в правильное положение и решает сделать ещё несколько кругов вокруг кампуса. Тэву смотрит на мужчину перед собой и внимательно слушает о некоторых деталях дела, которое сейчас расследует Джэхо со своим командиром в отделе. — У нас есть доказательства, что этот полковник воровал достаточно крупную сумму денег и прикрывал это тратами на ремонт корпусов. Мы совсем скоро разоблачим его вместе с прокурорами. Суд назначен на следующую неделю, — обрывочно говорит Джэхо и тушит сигарету, складывая руки за спиной. — А у тебя что нового? — Ничего такого. Просто чепухой занимаюсь, — мычит себе под нос Тэву и медленно опускает пальцы с сигаретой вниз, чтобы пристально взглянуть на ямочки лейтенанта. — Красиво. — Что? — не понял Джэхо и поднял на него светлые глаза. — Ты о чем вообще? О тебе. — Не бери в голову, — вздыхает Тэву и прижимается спиной к холодной каменной стене. — Ты молодец. — Спасибо тебе за то, что слушаешь весь мой бред насчёт работы. Знаешь, мне вообще-то подняли жалованье, и я могу теперь не переживать о родителях, — с улыбкой говорит Джэхо и забирает их чужих пальцев сигарету, чтобы докурить её самостоятельно. Тэву слегка ошеломленно смотрит на губы лейтенанта и промаргивается. — Я слушаю, потому что хочу слушать. Иначе давно бы тебя уже заткнул, — фыркает Тэву и аккуратно трогает чужое плечо. — И не воруй мои сигареты. — Мои закончились. Не будь жадным. — Я куплю тебе новые. Но ты у меня её изо рта вытащил, — закатывает глаза капитан и отводит взгляд на забор. — Ты заразный? Сразу надо было сказать, — хрипло смеётся Джэхо и тушит сигарету, а потом выпрямляется и смотрит на наручные часы. — Не поможешь мне отнести несколько коробок с документами? Там вещественные доказательства и кое-какие дела, которые я брал смотреть из архива. Там около пяти коробок. — Помогу, — кивает Тэву и закидывает руку на шею лейтенанта. — И могу тебя отвезти даже в отдел. — Не надо. Я там останусь до утра. Надо ещё раз всё проверить, — качает головой Джэхо и идёт вперед, скидывая с себя тяжелую руку капитана. — Если бы я не знал, что ты всегда такой прилипчивый, то подумал бы, что ты ко мне пристаешь. — Пристаю? Какое противное слово, — морщится Тэву и отходит на приличное расстояние от солдата. Но Джэхо на это только усмехается. — Есть объяснение лучше. Например, ты единственный, к кому я прилипаю. Джэхо сначала думает, что это шутка, поэтому смеётся и доходит до своей комнаты. Но Тэву на это лишь вздыхает и молча помогает ему перенести все коробки в рабочую машину. — Спасибо, капитан, — с благодарностью говорит Джэхо и стоит перед мужчиной, протягивая ему руку для рукопожатия. Тэву крепко сжимает ладонь лейтенанта и не отпускает её некоторое время. Она сухая, с довольно сильными и мозолистыми пальцами. На них никогда нет колец, потому что они всегда мешаются. Но их хочется держать в своих. Почему-то безошибочно хочется. Ведь он так упорно пытается отучить Джэхо каждый раз сдирать кожу с рук. Прекратить искать в этом выход и спасение. — Как насчёт того, чтобы съездить после твоего суда куда-нибудь? Хочу показать тебе одно место. Я думаю, что тебе оно понравится, — предлагает через несколько секунд капитан и смотрит в блестящие глаза Джэхо. — Свидание? Серьезно? А как же твое любимое: «я люблю только женщин»? — все ещё списывает все в шутку лейтенант, но не видит никакого веселья на лице мужчины перед собой. — Капитан? Ты серьезно? — Стараюсь быть серьезным. Время от времени, — кивает Тэву и все-таки отпускает чужую ладонь, вынимая пачку из кармана и засовывая одну сигарету за ухо Джэхо. — Буду ждать ответ. И хорошей дороги. — Мы можем сделать это когда-нибудь... — сразу же отвечает ему лейтенант и трогает сигарету за ухом, а потом почему-то неловко кашляет и садится в машину. Но дверь за собой не закрывает. — Спокойной ночи, Тэ. — И тебе, — улыбается краешком губ Тэву и отходит от чужой машины, чтобы не мешать ему выехать с парковки. — Объяснишься? Резкий голос Джисона сзади спины заставляет Тэву прикрыть глаза. Он неохотно поворачивается лицом к другу и отдает ему честь. — Никак нет. Объяснений не будет. — Серьезно? Лейтенант? — почти устало усмехается Джисон и хлопает мужчину по плечу. — Как неожиданно и приятно. Как ты там издевался надо мной? Напомни мне. — Кэп, ну чего ты начинаешь... — Идем. Расскажешь всё. — Я? Тебе? Ни за что, — возмущается Тэву, но все-таки берет Джисона под руку и начинает все рассказывать.

...

Время 03:46. Минхо смотрит на экран телефона и чувствует бешеный стук сердца в ушах. Кажется, ему снился темный и удушающий сон. Он откинул одеяло в сторону и включил светильник, чтобы взять в пальцы футболку и вытереть ей лицо. Нужно вновь лечь спать, чтобы проспать хотя бы бы до шести утра. Он должен будет провести тренировку, так как Джисон попросил у него об этом поздно вечером. Минхо сделал глубокий вдох и хотел уже лечь обратно, но услышал грохот тяжелых ботинок в коридоре этажа. И их становилось все больше и больше. И стук ботинок смешался со стуком в дверь его собственной комнаты. Он резко подорвался с места и надел на себя футболку, а потом открыл дверь и встретился с пустыми глазами Джисона. Минхо ещё никогда не видел его глаз такими черными и безэмоциональными. За его спиной стояли двое военных полицейских в форме. И Минхо не до конца проснулся, поэтому не сразу отдал ему честь. — Виноват. Здравия желаю, подполковник. — Приношу свои извинения за то, что врываюсь в вашу комнату так поздно, капитан. Но я должен доложить о смерти лейтенанта Пака, — говорит сквозь ком в горле Джисон и стоит с прямой спиной, пока Ли не до конца понимает его слов. — Пак Джэхо умер в больнице десять минут назад. Причина смерти: внутричерепное кровотечение. Черепно-мозговая травма в результате автомобильной аварии. — Что? Минхо не понимает. Чужие слова тушатся где-то на островке сознания и не могут никак проникнуть внутрь, чтобы найти себе хотя бы какое-то место. Этого не может быть. Джэхо уехал в отдел сегодня вечером. Минхо видел, как Тэву провожал его с коробками из корпуса. Он видел их во время пробежки. Что случилось за это время? — Капитан, зайдите в комнату и я все объясню вам лично, — говорит все ещё в строгой формальности Джисон и приказывает военным полицейским оставаться за дверью. Минхо делает шаг назад и слышит хлопок двери. А потом чувствует осязаемые руки Джисона, которые притягивают его в крепкой хватке к себе и обнимают. — Мне очень жаль. — Это не может быть правдой... Как это произошло? — все ещё не понимает Минхо и даже не двигается в чужих объятиях. Как будто время остановилось. Лишь стук сердца отматывал какую-то собственную единицу времени. Тук. Тук. Тук. — Он столкнулся с другой машиной на выезде из города. Почти рядом с его отделом. Его успели доставить в военный госпиталь, но... он он уже был мертв, — объясняет ему Джисон и встряхивает мужчину за плечи. — Минхо, я ещё не сказал об этом Тэву. Он ушел спать в двенадцать. И он мне сказал кое-что, когда мы шли в мой кабинет. — Что он к нему что-то чувствует? — спрашивает очень тихо Минхо и ощущает противную тошноту, которая подступала к его горлу. — Да, — коротко говорит Джисон и открывает дверь в ванную, помогая мужчине наклониться над унитазом. — Мне жаль. Мне очень жаль. Ты можешь не идти со мной. — Я пойду, — отвечает Минхо и вытирает бледные губы тыльной стороной ладони. На языке ядовитая желчь. — Он правда мертв? Я не могу вложить это в свою голову. Что я должен чувствовать? — Ты никогда не терял своих товарищей? — Нет. Я не заводил ни с кем близких отношений, чтобы чувствовать скорбь, — честно отвечает ему Минхо и поднимается на ноги, укладывая руку на чужое сердце. Оно билось в болезненном темпе. Но такое спокойное, что хотелось задохнуться. — Как это можно пережить? — Я буду рядом, — говорит твердо Джисон и укладывает свою ладонь на руку Минхо. — Я мог сказать тебе об этом утром, но мне нужно в срочном порядке оповестить всех. Его семью. Его друзей. Его товарищей... — Знаю. Но я не знаю, как отреагирует на это Тэву. — Я знаю его очень давно, но даже я не знаю, как он отреагирует на это... — говорит почти шепотом Джисон и прикрывает уставшие глаза, чтобы сделать глубокий вдох. — Но ему нужно рассказать. Нам двоим. — Да, — кивает Минхо и в какой-то прострации идёт к шкафу. Он достает форму и начинает переодеваться. Джисон стоит рядом, пока Ли завязывает шнурки на ботинках. Он стоит рядом, когда Минхо выключает свет и берет в руки телефон. Он идёт рядом, когда они направляются на нижний этаж. Вокруг снуют встревоженные солдаты, которые не понимают, что происходит. И Джисон молча останавливается возле знакомой двери, приказывая военным полицейским остаться чуть дальше по коридору. Минхо стучится первым. Хан делает глубокий вдох и выпрямляет спину. Тэву открывает неохотно. Это видно по его слипшимся глазам и по мятой футболке на груди. Он опирается рукой на косяк и слегка не понимает, что происходит. — Вы пришли сюда за благословением? Как мило, — почти смеётся Тэву, но видит два безликих лица своих друзей и резко выпрямляется. — Что-то случилось? — Да... — говорит твердым голосом Джисон и чувствует крепкую руку Минхо на своем запястье. — Пак Джэхо умер около двадцати минут назад в военном госпитале. Причина смерти: внутричерепное кровотечение. Черепно-мозговая травма в результате автомобильной аварии. Уже дважды за эту ночь докладывает Джисон и видит непонятное выражение лица Тэву. Он словно не верит. Как и всегда бывает, когда идёт доклад об очередном умершем товарище. Всегда без эмоций. Всегда четко по уставу. Как будто умер не человек, а очередной. Просто очередной. — Что? — переспрашивает почти бесцветно мужчина и дрожащей рукой касается пальцами до военной ветровки на груди Джисона. — Ты никогда не шутишь на такие темы. Но... пусть это будет розыгрыш. Ты же не серьезно? Джисон, ты же не... Как? — Мне жаль. — Тебе жаль? — почти задыхается Тэву и смотрит в глаза Джисона с таким отчаянием, что хотелось самому рассыпаться где-нибудь в серых стенах. — Как? — Автомобильная авария. На выезде из города машина столкнулась с его автомобилем. Слишком серьезные травмы, которые не совместимы с жизнью... — пытается объяснить ему Джисон, но резко хватает мужчину за плечи и тормошит его. Тэву чуть ли не падает на пол. — Мне жаль. И это «мне жаль» заставляет грудную клетку сдавить такими жесткими тисками, что от реберной части внутри ничего не остается. Там теперь пусто.

...

Минхо проводил тренировку на автомате, пока Джисон давал показания вместе с Тэву, потому что они последние видели Джэхо живым. Видели живым. Минхо последний раз разговаривал с ним вчера за завтраком. Он ему рассказывал о том, что родители наконец-то купили себе новые телефоны на те деньги, которые он им отправил. Потом он обещал, что они съездят на увольнительных и поедят той вкусной и сырной картошки около заправки. И он всегда много говорил. О каких-то обычных вещах. Это заполняло пространство. Сейчас оно стало до холодного пустым. Даже Сынмин ничего не говорил, когда они занимались построениями. Все вокруг знали об этой новости. И все ходили в невероятно противоречивых чувствах. Ведь давно не было таких случаев. Солдаты умирали на операциях. Но вот так быстро и случайно – редко. И это невероятно душит. Минхо уже несколько раз харкался в туалетной желчи. Его мутило. Глаза слипались. Руки становились холодными. Вокруг слишком много незнакомых и нелепых лиц. И нет рядом его друга. Это странное чувство душило всех в кампусе. Оно разъедало черепные коробки солдатам и оставляло после себя лишь горечь утраты. И теперь никакого солнца больше не будет рядом с Минхо. Оно исчезло. Теперь уже навсегда. Без прощания.

...

Минхо сидит в машине Джисона и вертит в руках зажигалку, пока мужчина отвечает на звонки возле КПП. Похороны Джэхо назначены ровно через два дня. Его родители звонили подполковнику и спрашивали о ходе расследования. Он лично сказал им обращаться к нему по всем вопросам, хотя это не входило в его обязанности. Сейчас они должны поехать к Тэву. Он спрятался в своей квартирке где-то в трех часах езды от военной базы. Джисон лично выдал ему несколько официальных увольнительных по причине болезни. Минхо ещё никогда не видел, чтобы Тэву не улыбался так долго. Он следовал за Джисоном, словно призрак. Давал непонятные показания, курил по четыре сигареты за один раз. Почти не говорил. И умолял Джисона отпустить его в город. Он задыхался в кампусе. И винить его за это нельзя было. Даже Минхо устал делать вид, что все в порядке. Хотя он все ещё не понимал, что должен чувствовать. И это запуталось в его голове так сильно, что он тоже замолчал. Даже разговоры Сынмина не давали ему прежнего спокойствия. Как будто не хватало чего-то важного для полноты картины. И это забрали. Так просто забрали и не спросили разрешения. — Ты голоден? — спрашивает серьезно Джисон и садится за руль, прикрепляя пропуск на грудь. — Нет, — коротко отвечает ему Минхо и продолжает крепко сжимать в пальцах зажигалку, пока они выезжают из КПП. — Ты завтракал сегодня? Чем? — Тем, что давали в столовой. На вкус... как дрянь, — мычит себе под нос Ли и до боли царапает кожу ногтями. — Как Тэ? — Купим по дороге нормальную еду и поедим вместе с ним. Он ответил на мой звонок и сказал, что ждёт нас. Но он не в порядке, — тяжело выдыхает Джисон и внимательно следит за дорогой. — Мне жаль, что я не могу быть все время с вами двумя. Мне жаль, что все так случилось. Мне очень жаль, что я ничего не могу сделать. — Ты не виноват в этом, чтобы жалеть, — говорит ему слегка устало Минхо и прикрывает глаза. — Сколько человек ты потерял за все это время? — Сто одиннадцать. Если считать всех заложников, моих командиров и моих товарищей. — Поэтому ты сейчас так спокоен? Джисон молчит. Он прочищает горло и качает головой. — Я должен быть сейчас собран. Но к смерти никогда нельзя привыкнуть. Тем более, если это был человек, который дорог для двух моих любимых людей. И я не знал его близко, но мне тоже тяжело далась эта новость, — неспешно отвечает мужчина и смотрит на серебряный крестик, который все ещё висел на зеркале автомобиля. — Я не могу поверить, что он больше не цепляется ко мне. Не подбегает ко мне по каким-то пустякам. Не просится выйти из кампуса и покурить... — пытается объяснить Минхо и опускает голову на сомкнутые руки. Его губы тоже сжимаются. До крови. — Это нормально. Это и есть чувство утраты, — объясняет ему Джисон и забирает из его рук зажигалку, чтобы засунуть её себе в нагрудный карман. — Поспи, капитан. Нам ехать достаточно долго. Минхо молча прикрывает глаза и тяжело выдыхает, чувствуя себя так, будто он это и не он вовсе.

...

Тэву открывает дверь только после третьего стука. Он забыл поставить код-пароль, поэтому сейчас матерился из-за этого. — У меня бардак, — говорит тихо мужчина и пропускает двух друзей пройти в коридор. На его лице видна щетина и недосып. В обычной одежде он похож на моток оголенного провода. Минхо смотрит на него слишком пристально, пока Джисон разувается и шуршит пакетами. Вокруг разбросаны пачки чипсов и каких-то бутылок. Но это не похоже на алкоголь. На какой-то сок с экстрактами. Ещё разбросаны жалкие сухие цветы. И даже книги. Словно здесь прошелся ураган. Хан не реагирует на это, пока Минхо ступает по полу и встаёт на одно место. Рядом с диваном в гостиной. — Похороны пройдут через два дня. Мы поживем с тобой это время, а потом поедем все вместе, — заходит в гостиную Джисон и притягивается ближе к другу. Тэву свернулся на диване и сжимал в пальцах маленькую подушку. Его глаза пусто смотрели в одну точку на плече Хана. — Я не хочу идти на его похороны. Я не хочу... видеть это всё, — шепчет слишком устало мужчина и почти стискивает зубы. — Джисон, я так устал терять. — Я знаю. — Я даже его потерял. Представляешь, даже его потерял. Сначала лучший друг. Потом ещё один старый товарищ. Потом ещё один и ещё один... И ещё один. А теперь ещё и человек, которому я не успел сказать, что он для меня значит. Я проклят, скажи? — резко подрывается на месте Тэву и почти дрожит от злости. Все его тело болит. И это скользко цепляется за занавески в темном пространстве. — Я не верю, что это просто так. Я не верю, что этот идиот случайно в него врезался! И при этом у него всего пару царапин, а он умер. Он умер. Черт побери, он умер... — Тэ... — Заткнись. Прошу тебя. Я не хочу ничего слышать, — кричит на него Тэву и берется пальцами за свои сальные волосы. Он до боли сжимает их в пальцах и смотрит куда-то в пол. — Я больше не вернусь в часть. Я больше не хочу. Мне плевать, если меня запишут в дезертиры, а потом повесят. Мне уже на все плевать. — Тэву, — говорит стальным голосом Джисон и резко берет его за плечи, чтобы встряхнуть. — Ты можешь скорбеть, злиться и даже плакать. Ты можешь. Но не смей причинять себе боль, которую потом ничем не заштопаешь. — Сказал мне тот, кто у себя на коже выцарапал номерной жетон своего любимого человека, чтобы не сойти с ума от боли, — с горькой усмешкой сказал Тэву и дёрнулся, когда Джисон ударил его ладонью по щеке. Не со всей силы, но чтобы привести его в чувства. — Заслужил. Прости. Пожалуйста, не слушай меня. Я схожу с ума... Я уже просто... — Вставай, — рявкает на него Джисон и почти за шкирку ведет его в ванную комнату. Он помогает ему сесть внутрь ванны, а потом включает ледяную воду и направляет ему на лицо. — Назови свое имя и звание. Живо. — Капитан Чхве Тэву, — говорит дрожащим голосом мужчина и обнимает себя за плечи, чувствуя вокруг себя один холод. — Ещё раз. — Капитан Чхве Тэву. Эта тактика приводила в чувства солдат, которые проходили тренировки по допросам. Она возвращала их в реальность и давала понять, что они все ещё имеют личность и звание. Все ещё имеют имя. Даже если допросы велись на протяжении двух дней без еды или воды. Даже если все тело изнемогало от боли. Они все ещё солдаты. Не безликие существа. — А теперь ты можешь позволить себе заплакать, — говорит ему совершенно серьезно Джисон и садится на бортик ванны, выключая воду и накрывая мужчину полотенцем. — Мне так больно, что я не могу. — Знаю. Но попробуй сделать это. Ты пережил слишком много дерьма за последнее время, чтобы продолжать держать эту боль в себе. Я тебе разрешаю. Как твой командир. — Джисон, я его больше никогда не увижу? — спрашивает почти надрывно Тэву и смотрит куда-то вперед. — Я ничего не успел. Я не успел сказать ему. Я не успел. Я не успел... Если бы я знал... — Ты не виноват. — Это я сказал ему, чтобы он перевелся в следственный отдел. Если бы не я, то он бы оставался рядом. Он бы не умер... — не выдерживает Тэву и задыхается от холода и слез. Хотя ему внутри невыносимо жарко. — Если бы каждый наш шаг определял судьбу других людей, то мы бы были Богами. Он сам хотел туда все это время. Или я не прав? — пытается достучаться до него Джисон и крепко держится за его плечо. — Ты не виноват в том, что хотел сделать его счастливым и не успел. Ты не виноват в том, что все так произошло. Ты не виноват, Тэву. Это случайность, которую теперь никак не исправить. — Я хотел отвезти его в тот вечер. Я хотел поехать вместе с ним. Но он поехал один... — Если ты думаешь, что смог бы спасти его, то ты не знаешь этого наверняка. — Ты очень жесток... — шепчет тихо Тэву и пытается вылезти из ванны. Джисон помогает ему сделать это. — Я больше никогда не смогу угостить его сигаретой. Кажется, я никогда больше не смогу найти таких же ямочек, как у него. И Тэву прижимается ближе к Джисону, чтобы обнять его. — Ты все ещё можешь сказать ему обо всём и попрощаться. Это то, что у нас не может никто отнять. И ты это знаешь. Я устрою лучшую процессию. Я тебе обещаю. Как твой лучший друг. — Я больше не хочу никого терять, Джисон. И его я не хотел терять... — Ты должен называть его по имени, потому что у него есть имя и посмертное звание, Тэ, — шепчет тихо Джисон и прикрывает глаза, когда друг ещё сильнее начинает дрожать в его руках. И солдаты никогда не должны показывать своих эмоций. Но сейчас на них нет формы. Сейчас они обычные люди, которые скорбят и чувствуют. В этом и была та самая грань, которую никому нельзя было перешагивать просто так. — Лейтенант Пак Джэхо. Помощник следователя седьмого следственного отдела, — отвечает ему через несколько долгих минут. — Человек, которого я всегда буду помнить и любить. Они выходят из ванной комнаты и оставляют после себя мокрые следы. Минхо стоит на смежной кухне и что-то готовит. Тэву смотрит на мужчину и осторожно подходит к нему. — Прости меня. Ты тоже его потерял. А я даже... — Все нормально. Не извиняйся, — говорит ему бесцветным голосом Минхо и нарезает тонкими кольцами лук. — Он тоже к тебе что-то чувствовал. Я думаю, что тебе стоит об этом знать. — Что? — Я сразу это заметил, потому что ко мне он перестал относиться как к человеку, в которого он влюблен. А с тобой он даже курил, — выдыхает Минхо и продолжает спокойно готовить на чужой кухне. — А он ни с кем просто так не курит. Это одна из его форм любви. — Ты безжалостнее Джисона, — говорит ему тихо Тэву и устало садится за стол, пока его друг убирается в гостиной. — Ты уверен? — Да. Это видно. Всегда видно. А я вижу то, что многие видеть не хотят. — Его все равно больше нет рядом... — горько усмехается Тэву и берет в руки пачку сигарет, чтобы сразу же закурить. — Все бессмысленно, когда человек умирает. — Наверное, ты прав. Мне тоже его не хватает. Я знал его больше года, но этого хватило, чтобы почувствовать привязанность, — отвечает ему Минхо и поворачивается лицом, доставая из кармана жетон с номерным знаком. Он кладет его перед мужчиной. — Джисон сказал мне его тебе не отдавать. Но я не Джисон. И я хочу, чтобы он был у тебя. Можешь отдать его родителям или оставить себе. Решать только тебе. Но это твое. — Спасибо, — бормочет сквозь ком в горле Тэву и смотрит на номер «13-785982». — Я буду носить его. — Это запрещено. — Мне все равно. Я больше не хочу возвращаться в армию. Я больше не хочу служить, — устало отвечает Тэву и дёргается, когда Минхо берется за его мокрую футболку и тянет на себя через стол. — У тебя все ещё остался живой Джисон. И твоя команда. У тебя осталось то, что стоит беречь. И если ты собираешься это так просто оставить, то ты чертов слабак, — говорит ему предельно четко Минхо и резко отпускает. — Я не буду тебя жалеть, как это делает Джисон. Ведь я тоже потерял его. Как и ты. И я знаю, что чувства у нас с тобой к нему разные. Но это все ещё чувства. И тебе можно сейчас скорбеть. Но ты должен помнить, что Джисон без тебя не справится. Никто не справится. И Джэхо не хотел бы для тебя такого исхода. Он бы не хотел видеть тебя сломанным и одиноким. Потому что ты останешься одиноким, если бросишь все так просто. И это впервые, когда Минхо говорит так много. Поэтому Тэву молча замирает с жетоном в руке и не двигается. — Спасибо. Но сейчас я бесполезен. Я очень устал и иссяк, — докуривает сигарету Тэву и видит в арке Джисона с огромным мусорным пакетом. Он кидает его в коридор и заходит на кухню. — Ты отдал ему жетон? — Все нормально, — отвечает ему Тэву и вешает чужой номерной знак на шею. — Я собираюсь напиться. Можно? — Да, — прочищает горло Джисон и постукивает пальцами по запястью. — Я принесу тебе соджу, если ты поешь. — Так точно, — говорит ему без улыбки капитан и смотрит на острую спину Минхо около плиты. Он жарит овощи и рис. — Мне жаль, что вам приходится делать это. — Все нормально. — Ничего не нормально, Джисон. Теперь ничего не нормально, — встаёт с места Тэву и хлопает друга по плечу. — Я переоденусь и вернусь. И если ты боишься, что я случайно выпрыгну в окно, то ты так просто от меня не отделаешься. Веришь? — Верю, — резко кивает Джисон и цепляется пальцами за его предплечье. — Я всегда буду на твоей стороне. — Я тоже, кэп. Я тоже. И он уходит в комнату, оставляя Хана вместе с Минхо на кухне. — Я схожу нам всем за соджу и отнесу мусор, — говорит почти еле слышно Джисон и подходит ближе к Минхо, чтобы обнять его со спины. Он давно уже не обнимал его так спокойно. Когда вы оба никуда не спешите. Ведь сейчас они оба немного изранены, чтобы спешить куда-то. Ведь время в этом месте перестало идти, потому что теперь в голове крутился лишь один страх – потерять. А люди вечно что-то теряют. Но солдаты могут терять ещё больше, чем просто обычные люди. Джисон невесомо касается губами до чужого затылка и отпускает Минхо из рук, потому что он весь похож на натянутую тетиву. Ещё чуть-чуть и точно прекратит быть похожим на скалу. — Я могу приготовить все сам, когда вернусь. Если ты устал. И если тебе тяжело. — Я спал всю дорогу и мне стало лучше. И я не собираюсь вешать на тебя все дела, потому что это эгоистично. Даже в такое время, — говорит сквозь сухость во рту Минхо и берет в руки чашку, чтобы налить в неё воду. Он пьет и пьет и пьет, словно хочет залить что-то внутри. — Мы поговорим об этом позже, но я не собираюсь оставлять тебя с этим тоже, — так безжалостно отвечает Джисон, что Минхо совсем на одну секунду теряет свою стальную маску на лице. Хорошо, что он стоит спиной к мужчине. Иначе потерялся бы сразу же. — С чем? — Ты и сам знаешь. — Не знаю. Я ничего не знаю, Джисон, — почти без эмоций отвечает Минхо и поворачивается лицом к мужчине, чтобы вцепиться в него взглядом хотя бы на секунду. — Иногда мне кажется, что я ничего не испытываю. Вообще. А иногда мне снятся кошмары, и я думаю о том, что я чувствую слишком много. Но я не умею чувствовать скорбь. — Я тоже разучился, — вдруг отвечает ему Джисон и делает шаг навстречу, чтобы оставить на его лбу короткий поцелуй. Он не спасает, но отрезвляет грудную клетку. — Просто оставь себя в покое. Хотя бы сейчас. Чуть позже мы вернёмся к этому и со совсем разберёмся. Договорились, капитан? — Так точно. Джисон кивает и уходит в коридор, доставая звонящий телефон из кармана. Он прикладывает его к уху и выходит из чужой квартиры с мешком мусора. Минхо прекратил двигаться и замер на одном месте, чувствуя вязкий ком в горле. Ему начало казаться, что его ударили по голове. Он резко подорвался с места и побежал в комнату к Тэву. Его руки быстро дотронулись до ручки, чтобы взглянуть на одинокого мужчину на краю кровати. Он сидел с согнутой спиной и смотрел куда-то на мягкий ковер. — Тэ, ты что-нибудь знаешь о деле, которое вел Джэхо? — Ты издеваешься? — устало хмыкает мужчина и берется пальцами за голову, чтобы вздохнуть. — Он говорил что-то о полковнике, который крал деньги из бюджета. Я почти все прослушал, потому что хотел пригласить его съездить куда-нибудь после его работы. — Ты знаешь имя полковника? Это дело продолжится? Его не замяли? Следователя допрашивали насчёт этого? — почти задыхается в вопросах Минхо и замолкает, когда Тэву встаёт и подходит к нему ближе. — Зачем тебе все это? Скажи? Он уже мертв. Какой смысл во всём этом? — вновь не выдерживает мужчина и весь дрожит. Минхо думает о том, что если сейчас выскажет предположение, то это будет иметь непоправимые последствия для Тэву. Поэтому он молча делает шаг назад и качает головой. Словно этого странного разговора сейчас и не было. — Я ничего не знаю. Я знаю лишь то, что он любил свою работу... — Прости, — говорит серьезно Минхо и крепко сжимает пальцы. — Еда почти готова. Джисон сейчас принесет алкоголь. — Я никогда ещё не чувствовал себя так паршиво. Я всегда мог стойко переносить все похороны. Но у всего есть предел, верно? Даже у солдат есть пределы, — вновь садится на кровать Тэву и проводит пальцами по волосам, а потом скручивается в дугу и замолкает. — Ты хотел отвезти его куда-то. Покажи ему это. Все равно покажи, — говорит Минхо и садится рядом, чувствуя чужое плечо рядом со своим. — Обещай мне, что покажешь ему. За нас двоих. — Обещаю, — шепчет хрипло Тэву и кивает несколько раз. — Я обещаю, что сделаю это. — Хорошо. Спасибо. — А ты обещай мне, что не оставишь Джисона. Обещаешь? — Обещаю, Тэ, — твердо отвечает Минхо и берет его руку в свою, чтобы скрепить их мизинцы. Словно им по десять лет. — Я тебя тоже не оставлю. Я просто так это все не оставлю. И Тэву не понимает, о чем идёт речь. Но просто соглашается с ним.

...

Джисон вызвался наливать всем алкоголь. Но сначала проконтролировал, чтобы оба офицера в первую очередь съели еду и уже потом принялись пить. Хан тоже хотел бы выпить, но он все ещё за рулем на все экстренные ситуации. И ему не хотелось гасить себя сейчас в алкоголе. Это не поможет исправить то, что вышло. Но для своих близких людей ему ничего не жалко. Он подливал им обоим соджу, когда они молча выпивали. Разговаривать не хотелось. И ни у кого не было сил. Только номерной жетон Джэхо лежал на середине стола. И этого было достаточно, чтобы отдать ему честь за этим небольшим столом. Здесь собрались почти все его близкие люди. Тэву не выдержал после пятой рюмки. Он забрал с собой жетон и сказал, что пойдёт спать. За столом остались только Минхо и Джисон. Они молча выкинули одноразовую посуду и бутылки, а потом пошли в сторону гостиной, чтобы раздвинуть диван и вытащить из него постельный комплект. — Ты первым пойдёшь в душ? — тихо спрашивает Джисон и кидает на поверхность дивана две маленькие подушки вместе с одним пледом. — Мы можем поговорить? Джисон останавливается и смотрит на Минхо, который сел на край дивана и уставился с прямой спиной на стену напротив. — Да. Можем. — Я бы не выдержал, — вдруг начинает говорить мужчина и дергать жетон в руке. — Я бы не выдержал твоей потери. — Минхо... — проглатывает ком в горле Джисон и садится рядом со своим близким человеком, чтобы взять его руку в свою. — К этому никто не готов. И никто не застрахован. — Нет. Ты не понял. Я бы пошел за тобой, — говорит совершенно серьезно Минхо и чувствует на лице темный взгляд своего командира. — Не смей так говорить, — почти приказывает ему Джисон и тянет на себя, чтобы Ли посмотрел ему в глаза. — Никогда не говори мне таких вещей. — Ты серьезно думаешь, что я бы это не сделал? Я бы это сделал. Как ты сделал это со своей рукой, — цедит сквозь зубы Минхо и приподнимает чужую футболку, чтобы взглянуть на номерной шрам. — Ты соврал мне. — Я не врал тебе, — вздыхает Джисон и трет другой рукой свой лоб. — Все сложнее, чем ты думаешь. — Можешь не говорить, если не хочешь. Но я бы не вынес, если бы держал в твоих руках твой жетон и не держал тебя при этом за руку. Можешь назвать меня идиотом, если я говорю тебе такие вещи. Но я не выдержу. Даже одна мысль об этом заставляет меня чувствовать себя так плохо, что вылезти из тела хочется, — шепчет почти на грани Минхо и чувствует крепкие руки на своем теле. Джисон обнимает его и не дает даже двинуться. — А теперь сделай вдох и выдох. И послушай меня. Я никуда не денусь, — твердо говорить ему Джисон и держит так защищенно, что Минхо все-таки поднимает глаза на его лицо и задыхается. — Страх ведет нас на глупые вещи. Но ты не глупый, чтобы бояться. Ведь так, капитан? — Так точно. — Не надо за меня умирать, капитан. Это приказ. И я знаю, что против моих приказов ты никогда не пойдёшь. — Ты... — горько хмыкает Минхо и утыкается носом в его подбородок. — Внутри так больно. — Это чувства. И это тоже пройдёт, — все ещё успокаивает его Джисон и добавляет: — Мне тоже было больно. Поэтому я перекрыл её шрамом. Никогда так не поступай. Солдаты не должны так делать. Люди – тем более. — Я тебя люблю, — говорит еле слышно Минхо и почти зарывается лицом в его плечо. — Хочу, чтобы ты знал. Просто знал об этом. — Я уже знаю. Можешь никогда не повторять мне ничего дважды. И Минхо кусает губы, вдыхая запах чужой кожи. Чтобы запомнить все детально. Чтобы картинка сама по себе всегда оставалась цельной. И никогда не исчезала из его памяти. Запомнить. Связать. Сохранить. — Я хочу повторять тебе это всегда… — все-таки отвечает ему Минхо и закрывает глаза, чувствуя чужую улыбку даже на макушке. — Пожалуйста, никогда не уходи от меня. Я могу быть таким... только с тобой. — Не только со мной. Это ты особенный, а не я, — качает головой Джисон и гладит ладонью по его спине. — И я всегда на твоей стороне. Я хочу, чтобы ты это знал. — Спасибо, командир. — Не так. — Спасибо, Джисон. И Минхо впервые за эти дни чувствует, что его боль внутри медленно рассасывается.

...

— Мы собрались здесь отдать честь лейтенанту Пак Джэхо, — начинает говорить Джисон в официальном мундире подполковника. Он стоит один и держит в руках написанную речь. Пришедшие люди стояли на зеленой траве и ещё не подходили к закрытому гробу. Они все выстроились в небольшом порядке. Сюда приехали друзья и родственники погибшего. Тэву стоял в самом конце вместе с Минхо. Он держался за плечо Ли, чтобы не упасть. — Лейтенант Пак Джэхо. Посмертно награжден за отличную службу в 13-ой группе специального назначения. Посмертно награжден за отвагу и за службу ради Республики Корея, — читает твердым голосом Джисон и продолжает смотреть в лист. — По приказу высшего командования семья погибшего будет посмертно получать выплаты за его службу. Теперь давайте отдадим честь солдату, которого теперь нет с нами, но который всегда будет в наших сердцах. Солдаты выстроились в ряд и отдали честь. Все молчали около минуты, а потом Джисон опустил руку и кивнул. — Теперь все желающие могут официально попрощаться с лейтенантом Пак Джэхо, — произнёс спокойным голосом Джисон и отошел чуть дальше, чтобы семья смогла положить на темный гроб цветы. Он тоже взял в руки одну маргаритку и положил её сверху других цветов. Самым последним подошли попрощаться Минхо и Тэву. Минхо осторожно положил на гроб стаканчик с кофе, который всегда хотел выпить вместе с ним Джэхо. И он бы принёс сюда ещё картошку с тем мерзким соусом, но так нельзя делать. Даже стаканчик пришлось убрать почти сразу же, а потом крепко сжать в пальцах и уйти. Тэву подошел самым последним. Он сел на колени и сжал в пальцах чужой жетон. — Прости меня за то, что не успел тебя отвезти посмотреть кино. Я знаю, что ты хотел сходить на ночной сеанс, — начинает тихо говорить Тэву и пытаться не плакать. Он уже выплакал все свои слёзы солдата. А сейчас он в форме. И не может выглядеть слабым перед чужой семьей. — Я обещаю тебе, что твои родители не будут ни в чем нуждаться. Я знаю, что ты всегда боялся лишить их денег. Но это малая часть того, что я могу дать тебе. И я знаю, что сейчас бы ты назвал меня глупым или тупицей... Ну и пусть. От тебя это слышать было даже приятно. Это странно? Не знаю. Но я отвезу тебя туда, куда я планировал тебя отвезти. И ты мне нравишься, Джэ. Я должен был сказать тебе это ещё перед машиной. Но не успел. Я думаю, что теперь буду всегда говорить то, что думаю, чтобы потом не жалеть. Люди будут меня ненавидеть ещё сильнее за это. Но мне все равно. Я больше не собираюсь быть трусом. И ты молодец. Как я тебе всегда это и говорил. Ты молодец. Мой молодец. Пожалуйста, не думай там, что я сдамся и буду вечно страдать. Может, чуть-чуть буду. Но это просто потому что... я тупица. А ты поганец. Ведь ты оставил меня. И Минхо. Ты знаешь, что он тебя тоже очень любит? Знал. Конечно, знал. Теперь отдыхай. Он поднялся с колен и надел на себя чужой жетон, а потом коснулся губами до темного гроба и похлопал по нему. Джисон и Минхо ждали его чуть дальше ограждения. Он подошел к ним ближе и отдал честь, доставая пачку сигарет и смотря только на нее. Тэву вдруг развернулся и побежал обратно, укладывая одну сигарету сверху цветов. — Прости. Я обещал купить тебе целую пачку. Но давать тебе по одной было привычкой, — ещё раз говорит сам себе Тэву и смотрит на фотографию парня с красивыми ямочками и светлыми глазами. Джисон специально не разрешил брать старую военную фотографию. Они с семьей Джэхо выбрали эту. На ней парень ещё молод. И улыбается так ярко, что его хочется крепко обнять и никогда не отпускать. Тэву почувствовал горечь в горле и качнул головой, уходя обратно к своим друзьям. Джисон крепко сжал его плечо в попытке поддержать. Но ему хотелось лишь одного. Чтобы это все оказалось дурным сном.

...

Минхо вернулся обратно в корпус и переоделся из строгого офицерского костюма в обычную военную форму. Он чувствовал привкус кофе на языке все время. Вкус был таким дряхлым, что сразу же вспомнилось первое знакомство с Джэхо. Это был единственный раз, когда Ли вообще подпустил к себе какого-то лейтенанта. Просто от него исходило то, что никогда нельзя было найти в других солдатах. Его ямочки. И язык без костей. Он начал флиртовать с ним почти сразу же. Конечно, сначала совсем аккуратно. Но уже потом понял, что ему можно делать это в качестве нового друга Минхо. — Всем нужны друзья, капитан. Я буду вашим другом. Буду защищать вашу спину. Минхо закрыл руками глаза и сделал глубокий вдох, слыша стук в дверь. Этот звук заставил его грудную клетку сдавить чем-то опасным. Страх. Это то, что он хотел вытравить из себя очень долгое время. Но сейчас он почти пожирал его. Минхо поднялся с места и открыл дверь, встречаясь взглядом с неизвестным рядовым. В его руках была коробка с именем Джэхо. — Здравия желаю. И прошу прощения, но тут остался кошелек. Не хотите забрать его? Минхо кивает почти пугающе резко, протягивая руку, и принимая старенький кошелек из рук солдата. Тот сразу же уходит, пока Ли закрывает дверь и смотрит на вещь в своих пальцах. Он открывает кошелек и видит в нем фотографию. Их общую фотографию. В тот день они с Джэхо зашли в фотобудку, чтобы сделать вместе шесть совместных фотографий. Минхо ещё сказал ему тогда, что они останутся им двоим на память. И свою карточку Ли оставил в другой комнате. В другой части. Пока Джэхо носил свою в кошельке. В этот момент всю грудную клетку так сильно сдавило, что Минхо сел на пол и закрыл рот рукой. Он сразу же достал телефон из кармана и начал набирать единственный номер, который ему всегда ответит. Пока он не станет совсем недоступен. — Капитан? Что-то случилось? У меня встреча с подполковником Гвоном... — Джисон, я могу поехать в твою студию? Пожалуйста. На один день, — просит сквозь ком в горле Минхо и смотрит на фотографию, где он улыбается вместе со своим лучшим другом. — Всего один увольнительный. Я хочу туда. — Это около пяти часов на машине. Вы уверены? — говорит почти по уставу Джисон, но было слышно, что его голос слегка дрожит. — Подождёте меня? Всего час. — Да. Если это будет приказ, — безжалостно отвечает Минхо и сжимает зубы до скрипа. — Это будет просьба. Я буду через тридцать минут. И он отключается, пока Минхо ложится щекой на пол и закрывает глаза. Он умеет определять время и без часов. Полчаса. Он подождёт.

...

— Какие-то очередные проблемы? — цедит сквозь зубы Гвон и держит в пальцах чашку чая, пока Джисон убирает телефон обратно в карман и выпрямляет спину. — Никак нет. — Знаете, подполковник, мне иногда кажется, что вы приносите всем несчастье, — честно отвечает ему мужчина и с грохотом ставит чашку на блюдце. — В моей части не происходит таких вещей, но как только вы вступаете в командование, то умирают люди. Причем это не единичный случай. Или я не прав? — Там, где я служу, часто будут умирать солдаты, — коротко отвечает ему мужчина и даже не двигается, будто замирает на месте. — Но если вы считаете, что я некомпетентен, то у вас есть право подать на меня жалобу. — Ещё одну? Или вы не знаете, что майор Ён Иль сделал это ещё несколько месяцев назад. Просто доказательств не было, чтобы возбудить дело. — Если они найдутся, и если военный суд посчитает меня причастным, то я понесу наказание, — продолжает спокойно отвечать Джисон и даже не вестись на чужие едкие слова. — Мой солдат умер под твоим командованием. Ты понимаешь, что это значит? Опять проверки. И опять мелькаешь ты. Я тебе честно скажу, но все уже устали. Ты на каждой операции теряешь солдат. На каждой. Не устал ещё? — рявкает на него мужчина и вновь принимается пить чай. Джисон молча смотрит вперед и медленно переводит темные глаза на подполковника рядом с собой. Он старше по возрасту, поэтому нужно было говорить строго по уставу. Иначе наткнется на проблемы. — Вы правы. Я устал. Поэтому мне стоит немного отдохнуть, — говорит холодным голосом Джисон и поднимается с места, отдавая честь подполковнику. — Честь имею. Можете допить чай. А мне нужно проведать солдат. — Джисон, мой тебе совет, но постарайся сейчас не влезать ни в какие неприятности. Иначе засосет по самое горло. — Спасибо. Буду иметь ввиду, — отвечает бесцветно мужчина и выходит из кабинета, чтобы выйти из этого корпуса и двинуться к комнате Минхо.

...

Минхо слышит чужие туфли в небольшом коридоре. Он поднимается с пола и ждёт, когда Джисон зайдёт в его комнату. Мужчина коротко стучит, а потом сразу же заходит, когда не слышит протеста. Ровно десять минут. Никаких тридцати. Хан застает капитана на полу с неизвестным кошельком. И он понимает, что для Минхо это стало конечной точкой. Весь его собственный фарс, что все нормально и все в порядке, превратился в это. — Я хочу кофе. И ту лапшу, которую мы ели в круглосуточном, — шепчет почти невнятно Минхо и чувствует родной парфюм рядом с носом. Джисон притягивает его в объятия на полу и не отпускает больше. Ведь они переплетены. Своими шрамами, любовью и одиночеством. Такие пустые и наполненные одновременно. Такие связанные детали, которые невозможно собрать в другую картину. Как две палочки из разных пар. Как два разных номерных жетона на шее. — Хорошо. Я отвезу тебя туда. И мы сделаем это. Как Минхо и Джисон, — говорит такие правильные вещи мужчина. И ему хочется верить. Минхо хочет верить, что так и будет. Но этого не будет. Ведь они не могут уехать так просто и так далеко. Они не могут оставить часть. Подполковник не может. А Минхо может взять увольнительные. И Джисон сам это прекрасно знает. — Когда? Скажи день. И я доживу до него... — Сегодня. Мы сделаем это сегодня, потому что ты уже не выдерживаешь того, что ты сам внутри себя построил. — И что же я там построил? — Стену. Минхо хочет смеяться, но лишь молчит. Он поднимает голову и смотрит на Джисона так пристально, что от этого взгляда можно было почувствовать сквозную пулю во лбу. — И как же мы уедем отсюда? Скажи... — Я оставлю подполковника Гвона за главного. Он все равно здесь будет до обеда завтрашнего дня. А мы успеем все сделать за ночь. Если ты позволишь мне поехать с тобой, — говорит очень убедительно Джисон и поднимается с пола вместе с Минхо. — Да или нет, капитан? — Всегда да, если это ты, — прочищает горло Ли и протягивает мужчине ту самую фотографию с Джэхо. — Я хочу сделать с тобой такую же. Чтобы носить её с собой. — Я помню. И я сдержу обещание, — кивает Джисон и берет его за руку, чтобы крепко сжать её. — Я верю тебе, командир. — Не так. — Пока что... только так.

...

Они купили в круглосуточном лапшу, взяли две пары палочек, две пачки мармелада и два стаканчика кофе из автомата напротив дома Джисона. На улице уже давно темно и немного холодно. Но Минхо даже не замечает этого, потому что они сразу же заходят в ту самую студию, в которой они были больше года назад. Здесь пахнет пылью. Но даже этот запах не ощущается противно. Минхо скучал по этому пространству. И все равно, что он здесь был всего лишь один раз. Этого было достаточно, чтобы скучать. Джисон подтолкнул его пройти чуть дальше, а сам положил бумажный пакет с едой на пол и закрыл дверь. — У нас есть время до утра, — говорит почти с улыбкой на лице мужчина и проходит дальше, чтобы проветрить квартиру и убрать шторы с окон. В углу лежит свернутый матрас. На полу все ещё виден прожженный след от сигареты. И две вымытые чашки лежали на небольшом подносе. Минхо кладет пакеты на барную стойку и садится на стул, вытаскивая пачку сигарет из кармана. Он тяжело смотрит куда-то вперед и больше не двигается. — Хочется остаться здесь жить, — говорит через несколько минут Минхо и чувствует шершавые пальцы Джисона на своем подбородке. Он гладит его кожу на верхней губе и целует. Почти невесомо. Как будто пробует на вкус сигаретную пленку горького фильтра. Но губы все ещё пахнут кофе чуть больше, чем табаком. Джисон прижимает его спиной к стойке и углубляет поцелуй, убирая дрожащую сигарету из пальцев Минхо. Он почти потерялся в этом поцелуе, потому что чувств стало слишком много где-то в этом спертом пространстве. — Сначала уборка и душ, потом еда и уже потом все остальное, — командует в приоткрытые губы Джисон и убирает пальцы с чужого подбородка. — У нас так мало времени... — устало шепчет Минхо и горько усмехается. — А ты собираешься потратить лишний час на это? — Никакого секса, пока ты в таком состоянии, — хмыкает Джисон и зарывается пальцами в темные пряди волос мужчины. Они немного отрасли за это время. — Тебе же будет больнее. — Может, я просто хочу тепла от тебя? — почти хрипит Минхо и сжимает пальцами чужой армейский ремень. — Я тебя научу не убегать от того, что ты чувствуешь, — слишком серьезно отвечает ему Джисон и делает шаг назад, начиная вытаскивать из пакетов еду и их сменную одежду. — Мы всегда убегаем от того, что мы чувствуем. Нам положено, — пытается объяснить ему Минхо. Но пальцы отчаянно ищут свой собственный жетон, чтобы сжать его. Ведь ему не дают даже попытки сжать чужую руку. — Ты сейчас Минхо, а не солдат. Ты сам просил у меня об этом. Тогда забудь, что ты где-то служишь и подумай о том, что ты человек, который потерял своего лучшего друга, — говорит ему Джисон и вкладывает в его руки ванные принадлежности. — Душ в твоем распоряжении, пока я убираюсь и готовлю еду. — Я могу помочь. — Не надо. Иди, — качает головой Джисон и убирает чужую руку с жетона, чтобы переплести их пальцы. Будто мужчина читает его мысли о том, что ему нужна чужая рука прямо сейчас. — Минхо, доверься мне. — Я всегда доверяю тебе, командир, — твердо отвечает Ли и видит в темных глазах небольшие огоньки. — Не так. Я доверяю тебе, Джисон. — Тогда отпусти то, что сидит внутри тебя, — указывает пальцем на чужую грудную клетку Джисон. — Сделай это для себя. И Хан притягивает мужчину к себе ближе, чтобы помочь ему встать на ноги. Минхо молча отворачивается от него и уходит в душ. Джисон начинает уборку.

...

На полу валяются открытые мармеладные пачки. Минхо доедает лапшу и пьет остывший кофе, пока Джисон смотрит на него и молчит. Его порция давно съедена. Поэтому он просто вертит в руках мармеладного медведя. Он уже давно стал бесформенным. Это всё ещё химозно, странно и с привкусом какого-то фрукта. Если бы Джисон составлял топ странных вещей, то туда бы точно вошли эти мармеладные существа. Но Минхо они нравились. Это уже вычеркивало их из топа странных вещей. — Теперь ты можешь меня поцеловать? — спрашивает тихо Минхо и убирает весь мусор в пакет, отодвигая его чуть дальше стола. Джисон прекращает издеваться над мармеладом и смотрит на мужчину слишком цепко. Его глаза всегда невероятно красивые. Но когда он смотрит именно так, то Минхо прекращает существовать не только в своей голове. Еще где-то во всем пространстве. — Идем, — он раскрывает руки так, чтобы Минхо сам обнял его. Ли тянется ближе и утопает в чужой теплоте. — Как ты себя чувствуешь? — А как я должен себя чувствовать? — не понимает вопроса Минхо и закрывает глаза, когда Джисон гладит его по позвоночнику вверх-вниз. — Я просто хочу быть эгоистом. Хочу остаться здесь ещё. Не только на эту ночь. — Ты можешь остаться здесь. — Не так. Только с тобой. Ведь это наше место. — Это не в последний раз. Веришь? — спрашивает тихо Джисон и приподнимает чужой подбородок двумя пальцами. Минхо кивает и молча двигается вперед, чтобы поцеловать. И Джисон никогда бы не остановил его, поэтому целует в ответ. Он гладит его щеку и висок, переходя на шею. А второй рукой спокойно обнимает его поперек спины. Он его никогда не отпустит. Минхо почти садится на него и тянется пальцами снять с него футболку. Но Джисон перехватывает его запястья и останавливает, тяжело выдыхая в поцелуй. Они смотрят на друг друга и почти оба не понимают, почему они остановились. — Минхо, что ты сейчас чувствуешь? — вновь спрашивает Джисон и укладывает ладонь на щеку мужчины. — Я не знаю, — говорит почти раздраженно Минхо и отстраняется, усаживаясь на пол чуть дальше Джисона. — Отвергнутым? — Нет. Я не про то, что ты отчаянно хочешь убежать, скрыться и забыться. Проблема в том, что ты, Ли Минхо, не умеешь показывать себя настоящего. — Какого черта? — выдавливает из себя смешок Минхо и зло смотрит в чужие глаза, хотя никакого раздражения внутри не чувствует. Он лишь ощущает огромную дыру внутри себя. — Мы все по-разному любим, ненавидим и скорбим. И я знаю это лучше всех. Тэву уже почти свыкся с мыслью, что Джэхо умер. Но ты – нет, — встаёт на ноги Джисон и протягивает руку Минхо. — Идем. Если доверяешь. Минхо без раздумий берется за вытянутую ладонь и встаёт на ноги, ступая обратно в ванную комнату. Джисон включает свет и заводит его в душевую. Минхо думает снять футболку, но не успевает. Мужчина включает воду и прижимает его к стенке, а потом кладет теплую ладонь на грудную клетку и смотрит в глаза. — Ты же знаешь, что ты можешь плакать. Ты сейчас обычный гражданский. Ты всего лишь Минхо. Не капитан. Не солдат. Не мой подчиненный, — говорит сквозь шум воды Джисон и ведет ладонью выше, чтобы теперь согреть ей всю грудь мужчины. — Ты можешь чувствовать. — Не могу... — шепчет еле слышно. — Можешь. — Джисон, я не знаю, что я чувствую. Ясно? Я не знаю, что ты от меня хочешь... — не выдерживает Минхо и перехватывает его руку, чтобы крепко сжать её у себя на груди. Джисон так близко. И будто бы везде. Внутри из-за этого так тепло и странно, что ком в горле начал давить даже на глаза. — Я ничего от тебя не хочу, — улыбается мягко Джисон и наклоняется ещё ближе. — Но я знаю, что ты боишься. Минхо на секунду ощущает противные мурашки на спине. Его глаза крепко зажмуриваются, потому что Джисон делает шаг назад. Будто хочет уйти. Но Ли отчаянно хватается за его запястье и пытается удержать рядом. — Не уходи, — просит шепотом Минхо и открывает глаза, когда Джисон делает ещё один маленький шаг назад. Сколько ему позволяет пространство. — Да, я боюсь. Что все вокруг меня умрут. Ты тоже умрешь. — Что ещё? — держит его за руку Джисон и почти нежно гладит большим пальцем по тыльной стороне ладони. — Что я все разрушу. В итоге все разрушу. Потому что я... просто... — не выдерживает Минхо и резко садится на пол, закрывая глаза ладонями. Джисон садится напротив и крепко держит его за плечи. — Он был моим лучшим другом. А я даже не попрощался с ним нормально. — Злишься на себя? — Нет. Я просто хочу ударить себя, — выдавливает из себя смешок Минхо и тянется обнять Джисона за шею, чтобы задохнуться в его объятиях. — Он больше никогда не сделает со мной фотографию? — Больше нет. — И не будет есть рядом свою холодную картошку? — Не будет. И Минхо плачет, хотя никогда не умел делать этого. Никогда даже не пытался. Даже за закрытыми дверьми, когда можно было. Не стыдно. Не открыто. Не для кого-то. Он никогда никого не терял, чтобы плакать. И никогда так сильно не боялся, что из его жизни что-то уйдет, испарится или станет ничем. — Почему... Это он. Почему именно он. — Такое случается, — говорит тихо Джисон и целует его влажные волосы, когда тянется выключить воду. — Мы часто теряем то, что любим. — Тебя я терять не хочу. И плакать я тоже больше не хочу. Мне не нравится. Глаза жжет, — шепчет хрипло Минхо и не может остановиться дрожать. — И чувствую я себя ещё хуже. Это нормально? — Нормально. Но станет легче. Обещаю. — Ладно. Тебе я верю точно. Джисон встаёт на ноги вместе с Минхо и вытирает его лицо полотенцем, а потом мягко целует его в щеку. — Ты прошел ещё одну тренировку, капитан, — говорит с легкой улыбкой Хан и смотрит в покрасневшие глаза мужчины перед собой. — И что теперь? — устало хмыкает Минхо и чувствует себя так опустошенно, что хочется просто лечь и закрыть глаза. — Теперь всегда позволяй себе выдыхать, когда уже не можешь держать это в себе. И ты научишься не бороться с собой, а принимать себя с любыми чувствами и эмоциями. Ведь не только ты принимаешь себя таким, но и люди вокруг тебя начинают принимать тебя. Я, например, — отвечает совершенно серьезно Джисон и помогает Минхо вылезти из ванны. Он помогает ему переодеться в сухую одежду и даже сушит ему волосы, когда они возвращаются на тёплый пол. Минхо берет в руки пачку сигарет и закуривает. Теперь внутри ничего не болит. Как будто целый кусок льда кто-то резко растопил. Так странно. Даже кончики пальцев не могут понять, что держат сейчас сигарету. А не чужую руку. — Теперь мы можем лечь, — говорит ему Джисон и раскладывает матрас, умещая на нем подушку и старый плед. Минхо тушит сигарету и цепляется пальцами за шею мужчины. Он почти выдыхает ему сигаретный дым в лицо, но вовремя прокашливается и потом тянет на себя, чтобы поцеловать. Джисон слегка морщится из-за противного вкуса, но потом привыкает и углубляет поцелуй. Чужие губы горят от перепада температур. И Джисон чувствует, что в Минхо что-то изменилось. Что-то переломилось. И теперь он невероятно открыт, словно снял чертов пароль с грудной клетки. И это притягивало. Хан прижал мужчину ближе к себе и помог ему сесть на свои колени. Он осторожно вплел свои пальцы в темные волосы на затылке Минхо и прижался к его губам, словно ещё чуть-чуть и он исчезнет из его рук. — Ты уверен... — бормочет сквозь поцелуй Джисон и смотрит на Минхо снизу вверх, умещая вторую руку на его бедре. — Ты уверен, что ты хочешь ещё заняться сексом после стольких эмоциональных потрясений за последнее время? — Да. Это нормально? — прочищает горло Ли и облизывает губы, проскальзывая пальцами под футболку на мужчине. Он скользит ими выше и касается до чужого жетона. — Вполне. Физические нагрузки помогают снять стресс. Но подумай ещё раз, — кивает Джисон и почти игнорирует любимые пальцы на своем теле. — Я не знаю, когда мы ещё сможем приехать сюда. Я не знаю... сколько времени есть у нас с тобой. И я хочу взять от нашего времени абсолютно всё, — говорит совершенно честно Минхо и видит такую восхитительную улыбку на лице Джисона, что он замирает. — Ты наконец-то открываешься мне, капитан. И это влюбляет ещё сильнее, — вот так просто. — Спасибо. Минхо снимает с него футболку и касается губами до его шрама на руке. Он целует цифру 13 и движется дальше до 573890. И Джисон впервые задыхается. Как будто касаются его собственного сердца. По кускам оставляя на нём поцелуи. — Я навсегда вплетен в твою кожу, — шепчет хрипло Минхо и снимает с себя футболку, хватаясь пальцами за шею мужчины. И смотря только на него. — А ты навсегда вплетен в мою голову. Это сильнее, чем быть вплетенным только в сердце. — Даже не буду спорить... — шепчет хрипло Джисон и дёргает его за жетон, чтобы притянуть к себе ближе и поцеловать. Теперь уже поцеловать без слов. Им они не так уж и нужны.

...

Минхо крепко засыпает до самого утра. Его будит мягкий поцелуй в лоб и лёгкое щекотание на груди. Он открывает слипшиеся глаза и смотрит на уже собранного Джисона. Ли почти подрывается с места, но мужчина осторожно останавливает его. — Почему ты меня не разбудил? — Ещё есть время. Но я предлагаю тебе остаться. Если хочешь. Я приеду за тобой через несколько дней. Отдохнёшь пока что, — предлагает тихо Джисон и приглаживает чужие волосы на макушке. — Нет. Я всегда последую за тобой, — качает головой Минхо и встаёт с матраса, чтобы взять с собой вещи и пойти в душ. — Мы успеем купить кофе? — Успеем. Не торопись, — кивает Джисон и сжимает в пальцах ключи от машины. — У нас есть всё время впереди. — Я буду в это верить. И Минхо скрывается за дверью ванны, пока мужчина убирает матрас обратно в угол и берет в руки пачку недоеденного мармелада. Он засовывает её в карман ветровки и делает глубокий вдох, чтобы унять что-то огромное внутри груди. Как будто бы лучше остаться здесь ещё на две жизни вперед вместе с Минхо. А не ехать обратно в кампус. Было бы здорово. Но они не могут позволить себе этого. Не так просто. Не в этой жизни. Может быть, в следующей будет такая возможность.

...

Они расстаются в коридоре, отдавая друг другу честь. Минхо даже слабо улыбается, потому что на языке все ещё чувствуется вкус кофе, который Джисон купил ему по дороге. На вкус всё ещё так, будто выпил рухлядь. Но Минхо уже начал привыкать к этому ощущению. Ведь этот кофе купил ему любимый человек. Джисон ушел обратно в кабинет. У него много работы накопилось за эти дни. А Минхо вернулся в комнату и начал составлять план тренировок. Нужно возвращаться в темп их армейской жизни. Иначе здесь быть не может. Иначе просто нельзя.

...

Без Тэву было как-то даже непривычно. Минхо знал, что Джисон тоже по нему очень сильно скучает. Не хватает этого капитана, как и не хватает лейтенанта. Минхо повесил на скотч их общую фотографию с Джэхо. И ему уже не так сильно больно смотреть на неё, поэтому он мягко прощается с ней каждое утро. Хотя прошла всего неделя. Но как будто уже целая вечность без этого ходячего солнца над душой. Сынмин зовёт его выпить на выходных. И Минхо соглашается. Хотя сапер и молчит в последнее время, но будто боится сделать какой-то неверный шаг и взорвать бомбу. Как будто Минхо единственная бомба в его арсенале, которую трогать боишься больше всего на свете. Но Ли успокаивает его одной лишь улыбкой, и Сынмин начинает читать ему очередную новую статью на тему, которая совершенно не понятна Минхо. Но это успокаивает. Почему-то очень. Минхо возвращается в комнату после тренировки в тире и принимает холодный душ. Ему нужно пойти сейчас на пробежку. Без Джисона. Он разгребает последнюю отчетность и подписывает приказы о некоторых переводах. После смерти Джэхо несколько командиров захотели вернуть многих солдат обратно в военные части. И он не переубеждал их. Молча подписывал приказы о переводе и желал хорошей службы. Зачем держать тех, кто служить под его командованием не хочет? Правильно, незачем. Минхо вышел из ванны и услышал шорох рядом с собой. Он почти повернулся, чтобы встать в стойку и защититься, потому что рефлексы у него не отнять. Они въелись в его кожу. Но чья-то темная ладонь в перчатке кинула ему в нос тряпку с чем-то знакомым. Хлороформ. Нужно больше не вдыхать. И если в фильмах люди засыпают мгновенно, то Минхо знает, что хлороформ вызывает резкое головокружение, тошноту, головную боль и слабость. Их учили на тренировках противостоять многим химикатам. Но сейчас не тренировка. Сейчас совершенно иной случай. Минхо почти падает на ноги и ударяется затылком о койку, но чье-то лицо в маске и в темной форме маячит перед слезящимися глазами. Ли пытается что-то сказать, но только лишь мычит. И он знает, что можно сопротивляться даже в таком состоянии, но чужая рука мгновенно блокирует его ноги и втыкает в его брюшную полость охотничий нож. Мужчина чувствует острую боль и сжимает зубы, пытаясь вырваться из хватки и встать. Но его грубо впечатывают в пол и сильнее сжимают рукоять на ноже. — Ещё чуть-чуть и я задену в твоей брюшной полости селезенку. И это приведет тебя к смерти. Но мы ведь этого не хотим, капитан Ли Минхо? — шепчет чужой голос рядом с ухом. Он незнакомый. И как будто далекий. Голова кружится. И ниже груди очень горячо. — Какой приказ тебе был дан? Разрушить репутацию Хан Джисона. Мы ждали достаточно долго. Теперь мы начали действовать самостоятельно. И это наше первое и последнее предупреждение для тебя. В следующий раз я убью тебя, если ты не начнёшь выполнять приказ. А теперь отдыхай. Чужая фигура поднимается на ноги и при этом вытаскивает нож. Минхо пытается резко зажать рукой место кровотечения, пачкая все пальцы в собственной крови. Его тошнит. Голова кружится. Во рту неприятно сухо. Он пытается подняться, чтобы выйти в коридор. Но когда доползает до двери и дергает её, то закрывает глаза и погружается в темноту.

...

Джисон устало прикрывает глаза, когда последний приказ о переводе летит в очередную стопку. Кто-то отчаянно ломится в его закрытую дверь кабинета. Он хочет уже громко рявкнуть проваливать тому, кто мешает ему работать. Но он лишь встаёт с места и подходит к двери, открывая её и хмуро смотря на солдата перед собой. — Здравия желаю, подполковник. Виноват. Но это срочно, — задыхается в панике сержант и почти весь дрожит. — Докладывай уже. Что случилось? — не выдержал Джисон и кивнул на дверь. Сержант сразу же закрыл её за собой и сделал глубокий вдох. — Одного из капитанов нашли в крови около двери в свою комнату. Он лежал без сознания. Ножевое ранение в брюшную полость. Повезло, что мимо проходил дежурный. Он сразу же позвал медицинскую бригаду на этаже. Сейчас его везут в военный госпиталь. — Блять, — почти злится Джисон, закрывая уставшие глаза. — Черт, что за проклятая часть. Какой именно капитан? — Капитан Ли Минхо. 13-ая группа особого назначения... Джисон резко открывает глаза и чувствует в ушах острый шум. Как будто ему налили в голову воду и заставили бултыхаться в ней несколько часов. — Подполковник? Вы в порядке? Джисон молча остается стоять на месте. — Подполковник? — Да? — выдавливает из себя одно единственное слово Джисон и отмирает, начиная отчаянно собираться. Он берет в руки телефон, пропуск, ключи от машины и ветровку. — Ты поедешь со мной и поведешь машину. Хорошо? — Так точно. — Расскажешь мне всё по дороге, — приказывает ему бесцветным голосом Джисон и выходит из кабинета, даже не закрывая дверь и не выключая нигде свет.

...

У него дрожат руки. Это замечает даже сержант. Но он тактично молчит. Ведь не каждый день находишь капитана с ножевым ранением в части. — Военная полиция следственного отдела оцепила место нападения. Они начнут немедленно искать нападавшего, командир. — Хорошо, — коротко отвечает Джисон и сидит с бледным лицом в машине, пока они едут в военный госпиталь. Он нервно касается пальцами до руки, где находился его шрам. Чужие цифры горят в сознании, словно молитва. И Хан не верующий, но сейчас бы начал молиться. Пустой взгляд цепляется за крестик на зеркале машины. — Подполковник? Мы приехали. Он выходит из машины и с прямой спиной идёт вместе с сержантом до госпиталя. Внутри помещения бегают медсестры. Кто-то кого-то зовёт, пока у Джисона в горле ком застрял такой огромный, что он хотел бы его оттуда убрать. Причем немедленно. Любыми подручными средствами. — К вам должен был поступить капитан Ли Минхо, — начинает говорить Джисон и держаться за стойку. Заведующая ищет в компьютере всех поступающих. Она кивает, будто бы самой себе. — Сейчас идёт операция. Вам придется подождать на первом этаже, так как внутрь вас не пустят. — В каком он состоянии поступил? — прочищает горло Джисон и смотрит куда-то сквозь медсестры. — Не могу сказать точно, но с сильным кровотечением. Возможно, понадобится переливание крови. Но вы не переживайте. У нас с этим все строго. И есть запасы, — говорит серьезным голосом женщина и указывает рукой в сторону коридора. — Хирургическое отделение номер два. Дальше по коридору будут стулья и лавочки. Подождите там. Как только будет доступна новая информация, то мы сообщим вам об этом. — Благодарю, — шепчет Джисон и идёт по коридору, пока за ним плетется солдат. Хан останавливается на месте и поворачивается к нему бледным лицом. — Сержант, вы можете подождать меня в машине? Даже не приказ. Лишь жалкая просьба. — Так точно, — кивает парень и отдает ему честь, уходя обратно к стойке и сворачивая в сторону выхода. Джисон сел на лавочку почти рядом с операционной и опустил голову вниз, сжимая в пальцах крестик, который он успел забрать из машины. И это просто очередная провокация мозга, но ему нужно держать что-то в руках. Ведь его держал Минхо. Ведь эту вещь он сам повесил ему на зеркало в машине. Джисон не знает ни одной молитвы. И он вряд ли когда-то узнает хотя бы одну. Но он повторял в голове раз за разом номерной знак Минхо. 13-573890. Как когда-то на операции. Только теперь в пустом больничном коридоре. И Джисон думает о том, что если сейчас потеряет здесь Минхо, то потеряет себя. И в голову сразу лезут чужие слова: «Я не выдержу и пойду за тобой». Джисон поползет. Если это будет нужно. Он не сразу слышит дребезжащий звук телефона. Приходится вытащить его из кармана военной формы. На экране светится «Генерал». Он сразу же отвечает на звонок. — Здравия желаю. — Подполковник Хан Джисон, где вы? — В военном госпитале, — говорит твердым голосом мужчина и смотрит на свой сжатый кулак. — Что у вас там происходит? Сначала авария, где погибает лейтенант из другой группы. Теперь ножевое ранение у капитана? Объяснитесь? — Так точно. Дело лейтенанта закрыто. Несчастный случай. Сейчас следователи будут расследовать дело о нападении капитана, — пытается держать себя в руках Джисон, но у него голос дрожит. Он все-таки сейчас близкий человек для Минхо, а не солдат. И это давит ещё сильнее на плечи. — Это не спишут на попытку самоубийства? Что? — Никак нет. Капитан Ли имеет первое медицинское освидетельствование. Он полностью здоров и психически стабилен, — цедит сквозь зубы Джисон и даже встаёт на ноги, чтобы начать шагать по кругу. — Генерал, я лично расследую это дело вместе с военными следователями и прокурорами. — Нет. Я звоню тебе по другому поводу. У 707-ой группы есть новое задание. Ты должен в срочном порядке возвращаться обратно в часть и доложить об этом своей группе. Слышишь? Живо уезжай из госпиталя и возвращайся. — Генерал… — Пострадал капитан твоей группы? — Никак нет. — Тогда возвращайся обратно. Это приказ. Я вышлю тебе все документы по электронной почте. Операция продлится несколько дней. — Генерал, я не смогу вести сейчас операцию. Я не смогу вести людей, — докладывает ему Джисон и слышит возмущенный возглас. — Ты с ума сошел? Подполковник Хан Джисон, что с тобой происходит? — Я докладываю это, чтобы не случилось непоправимой ошибки. Я не смогу сейчас командовать и вести за собой группу. — Возвращайся живо в часть! И приводи себя в чувства. Я даю тебе два часа. Иначе ты получишь наказание за неповиновение. И он отключается. Джисон смотрит сначала на экран телефона, а потом на закрытые двери операционной. И в ладони жжется серебряный крестик. Хан находит в контактах Тэву и звонит ему. Он садится обратно на лавочку и прижимает костяшки к губам. — Кэп? Ты чего так поздно звонишь? — Тэ, кое-что случилось. Какая-то мразь нанесла Минхо ножевое ранение. Он сейчас в операционной, — начинает медленно говорить Джисон, закрывая уставшие глаза. — И мне нужно сейчас уехать отсюда, так как у нас с группой назначена новая операция. Я… Лишь прошу тебя приехать сюда. Чтобы когда он проснулся, то он не был один. — Блять. Какого черта происходит? — Я не знаю. Я ничего не понимаю. — Я приеду. Не беспокойся об этом. Но ты в порядке? Как ты будешь руководить операцией? Хочешь я поеду с тобой? — Нет. Мне будет спокойнее, если ты останешься с ним, — качает головой Джисон и тяжело выдыхает. — Он все ещё в операционной… — С ним все будет хорошо. Слышишь? Джисон, иначе быть не может. Понял? Он сильный. И ты это знаешь. — Я просто… — не договаривает Джисон и трет щеку, чтобы привести себя в чувства. — Я хочу остаться с ним. Но не могу. Это убивает меня. — Я понимаю. Но я тебе обещаю, что достану его с того света для тебя, если это понадобится. Веришь мне, кэп? Но этого не будет. Ты должен сейчас пойти и выполнить свой долг. А я останусь и исполню твой долг лучшего парня. — Тэ, я впервые думаю о том, чтобы все бросить. И остаться. — Ты не можешь. Мне жаль, но ты не можешь, Джисон. Ты нужен не только Минхо, но еще и нашей команде. Они не смогут без тебя. И ты это знаешь. — А он сможет без меня? К нему сюда даже никто не придет, — горько усмехается Джисон и вновь опускает голову вниз. — Слишком много всего случилось за последнее время. — Я приду к нему. И буду сидеть рядом с его койкой, словно верный пес. Я тебе обещаю. Прошу тебя. Не переживай. — Хорошо, — коротко отвечает мужчина и отключается, потому что из операционной выходит ассистент. — Как он? — Заштопали, подполковник. Жить будет. Служить будет. Но нужно еще последить за ним ночью. Слишком много крови потерял, — говорит почти смело мужчина в медицинской маске. — У него есть родные или близкие, которых нужно оповестить об этом? Мы этим займемся, подполковник. — Сюда приедет капитан Чхве Тэву. Пропустите его. И ещё капитан Ким Сынмин. Больше никого не пускайте, — просит его Джисон и прочищает горло. — К нему можно? — Не положено. Но утром будет можно. — Я не смогу прийти утром, — шепчет Джисон и видит его странное выражение лица. — Он мой дальний родственник. — Понял, — заметно успокаивается ассистент и хмыкает. — Ладно. Могу вас пропустить. Но нужно будет пойти в медицинском халате и лучше без ботинок. И обязательно нужно вымыть руки. И ещё пущу только в маске. И всего на пять минут. Больше нельзя. — Так точно, — кивает Джисон и следует всем указаниям. Он заходит в тихое помещение реанимации и осторожно заходит за ширму, чтобы взглянуть на лицо Минхо в кислородной маске и с множеством громких датчиков рядом с его плечами. Джисон подходит ещё ближе и поднимает на секунду голову наверх, а потом молча снимает с себя свой номерной жетон и вкладывает его в перевязанную ладонь Минхо. — Капитан, я отдам тебе это, хорошо? Чтобы ты не думал, что я оставил тебя одного, — шепчет почти сквозь боль в глотке Джисон и старается не трогать больше мужчину, чтобы случайно не сделать хуже. — Я тебя никогда не оставлю. Но мне уже пора. А ты выздоравливай. Прошу тебя. Джисон смотрит на закрытые глаза Минхо. На его темные пряди волос на небольшой подушке. На его болезненный цвет вен и на бледное лицо. Хочется лечь где-то рядом. Можно даже на пол. Но Хан твердо отдает ему честь и уходит из реанимации, проглатывая противный ком в горле. И он царапает не только его глотку, но и сердце.

…

Джисона уже встречают в кабинете Соныль и два близнеца. Они смотрят на него грустными глазами, но он лишь делает глубокий вдох и подходит к своему месту. — Докладывай, майор Ким. Кратко, если можно, — просит уставшим голосом Хан и садится на кресло, проводя пальцами по спутанным волосам. — Ты уверен? — Сначала докладывай о капитане, а потом о предстоящей миссии. Пожалуйста, меньше вопросов и больше дела. — Предположительно, сначала его дезориентировали. Хлороформом. Часто используется при наркозе. А потом нанесли одно ножевое ранение в брюшную полость. Странность вызывает лишь то, что нападавший целился ровно в место, которое не может привести к смерти. Если бы было чуть глубже, то… — Соныль замолчала и прочистила горло. — Камер наблюдения в коридоре нет, но теперь будет ставиться вопрос об их установке. Новых солдат в кампус не въезжало и не выезжало. Это значит, что преступник до сих пор находится где-то здесь. Если бы остался нож, то можно было бы найти нападавшего. Но ты и сам знаешь, что спецназ работает очень аккуратно. Почти никак следов не найдено. Но группа криминалистов работает над этим. — Хорошо. Ещё что-то? — Никак нет, командир. — Теперь докладывайте о предстоящей операции, — отвечает холодным голосом Джисон и делает глубокий вдох, пытаясь вникнуть в чужой доклад. — Нужно будет провести осмотр заброшенной местности недалеко от границы. Одна из проблем заключается в том, что там могут остаться дезертиры или беженцы, — начинает докладывать Вон Иль. — Длительность операции варьируется от пяти до десяти дней. — Хорошо. Возьмем ещё восемь солдат, которые могут помочь нам на месте, — кивает Джисон и поднимается на ноги. — Майор Ким Соныль, вы будете помогать мне в проведении операции. В случае экстренных ситуаций отдаю вам полномочия на быстрое реагирование и отдаче приказов. — Так точно, — твердо отвечает ему майор и встаёт с места. — Разрешите идти готовиться к проведению операции? — Встречаемся возле грузовиков через тридцать минут, — командует Джисон и отпускает всех выйти, но Соныль подходит к нему ближе и кладет руку на плечо. — Я в порядке. — Командир, положитесь на меня. Я не позволю вам всё тащить только на ваших плечах. Ваша команда с вами. Всегда. Даже в такое тяжелое для вас время, — начинает говорить ему подруга. — Мы быстро справимся с этой операцией. — Это не наша сфера деятельности. Есть несколько бригад быстрого реагирования, которые занимаются очисткой территорий. Мы группа, которая занимается другими вещами, — начинает цепко говорить Джисон и сжимать кулаки. — Они просто хотят сделать так, чтобы я отсюда уехал, пока все не уляжется. Или они хотят сделать так, чтобы замять дело с Минхо. — Что? В каком смысле замять дело? — У генерала есть мысль, что он сам нанес себе эту травму. И я уверен, что здесь что-то не так. Все эти события как-то связаны. Все. До единого. — Но он не мог нанести себе такую травму. Это подтвердят все эксперты, — возражает девушка и резко хмурится. — Ты думаешь, что за этим всем кто-то стоит? — Я не думаю. Я уверен.

...

Тэву заходит в чужую палату. Здесь пахнет медицинским спиртом и бинтами. А ещё какой-то стойкой жидкостью, названия которой он никогда бы не выговорил. Мужчина вздыхает и берет в руки стул, садясь перед спящим Минхо. Он не просыпается уже третий день. И если бы Джисон об этом узнал, то давно бы сошел с ума. Но он, наверное, уже сходит с ума. Где-то на операции, где не разрешены телефоны. Поэтому Тэву лениво сторожит Минхо. Как и обещал своему командиру. Он даже старается не выходить курить. Боится. Почему-то отчаянно боится потерять кого-то ещё. Поэтому он дрожащими пальцами поправляет одеяло и номерной жетон Джисона на чужой шее (черт бы его побрал за такие вещи). Плохая примета номер один: оставлять свой жетон, когда едешь на операции. Плохая примета номер два: оставлять свой номерной жетон у близких. Ведь их отдают только после смерти. Но Джисон клал огромный… В общем, плевать ему на все правила и приметы. Захотел? Оставил свой жетон в руке Минхо. И уехал на операцию. Тэву ему потом по шее наваляет за это. Чтобы больше никогда так не делал. И теперь они с Минхо оба носят по два скрепленных жетона. Как особенный талисман от их близких людей. Тэву встаёт с места и чуть ли не пугается, когда замечает краем глаза чужое шевеление. Минхо дёргает датчиком на пальце и пытается снять второй рукой кислородную маску. Тэву сразу же подходит к нему и помогает её снять, чтобы он не сделал себе больно. — Где Джисон? И это первое, что он спросил, когда проснулся. Влюбленные люди удивительные существа. Тэву запишет их в какой-нибудь свой топ «идиотов». Обязательно. Когда сам прекратит любить. — Пожалуйста, только не волнуйся. Тебе нельзя. Он на операции. Вернётся через два дня. Может, немного раньше, — говорит почти с улыбкой Тэву и показывает пальцами на жетон, который висел на груди Минхо. — Он тебе подарок оставил. — Тэ, мне нужно тебе кое-что сказать. Это очень важно… — шепчет хрипло Ли и пытается подняться, но Тэву не дает ему сделать это. — Я должен выйти из этой больницы. И как можно быстрее. — Минхо, давай по порядку. Ты меня пугаешь, — очень волнуется Тэву и держится за чужое плечо, не давая Минхо шанса встать. — Тебе нельзя вставать. — Тэ, я служил в GTS. И мне отдали приказ уничтожить Джисона, — отвечает ему Минхо почти ледяным голосом. И Тэву очень хочет верить в то, что ему сейчас это послышалось. Но Минхо не смеётся. И не говорит, что это шутка. Блять. Это правда.