Цирк, да и только

Когда они на следующий день завтракали за огромным столом, Акутагава чувствовал себя как-то странно. Он не мог уснуть большую часть ночи, потому что слышал какие-то звуки и пытался сильнее укутаться в одеяло. Все остальные выглядели ещё хуже, обстановка была явно так себе, поэтому он старался не шуметь, а лучше совсем создать вид, что его здесь нет. - Достоевский изменил условия.. - Дазай говорит негромко, у него, кажется, очень болит голова, но голос и без того удручённый. Такая новость заставляет невольно проснуться окончательно. - разве он не согласился помочь вам по дружбе? - скажем так.. - он отвёл глаза в сторону, явно на ходу придумывая, какими словами обозвать ситуацию, в которую они попали. - говоря о нашей с ним "дружбе", я, может быть, слегка преувеличил.. - Фёдор продал нам поезд, а потом долгое время хотел забрать назад. - перебил его Чуя, морщась от громкости собственного голоса. - что он хочет? Дазай потёр шею, начиная нервничать, ему явно не хотелось признавать, что сейчас нет другого выхода, кроме как исполнить новое требование. - человека. Думаю, проще отдать Изуми, она маленькая, быстрее привыкнет к новым условиям.. Вилка выпала из тонких пальцев, привлекая взгляды старших своим звонким ударом о посуду. Акутагава выглядел так, словно ему только что выстрелили прямо в сердце, он часто дышал, сжав дрожащие руки в кулаки, и удивление становилось всё более свирепым с каждой секундой. Ради этого он спасал девочку? Ради этого рисковал своей жизнью? Чтобы просто оставить её в чужой стране, потому что "своих" жальче?! - почему..? Разве нельзя просто отдать ему больше денег? Это.. Безумие! Расплачиваться живыми людьми.. - сердце стучало так, что он уже начинал задыхаться, от волнения рвался наружу противный кашель, от одного только вида еды уже начинало тошнить.. - ты хоть представляешь, сколько стоит одна душа? Мы не можем выступать в такие морозы, да и задержались бы тут на несколько лет, чтобы отбить цену! - Дазай злился, он внешне ещё был спокоен, но уже стал говорить чуть громче, по спине пробежали мурашки, выступил холодный пот. - или ты сам заработаешь, а? У тебя ведь так много подходящих талантов, Рюноске. Резко отодвинув стул, Акутагава упёрся руками в стол, тяжело дыша сквозь зубы, от злости и обиды у него вскипала кровь. - и заработаю. - прошипел он, выходя из-за стола так резко, что опрокинул стул. - заработаю, потому что мне не плевать на них! - Рюноске! Но юноша не слушал, он быстрыми шагами направляясь к выходу и так громко хлопнул дверью, что бокалы на столе жалобно звякнули. - жестоко ты с ним.. - Чуя, что всю их ссору не подавал голоса, сейчас вполне спокойно возвращается к еде. - и так выкачиваете бедного, он нервничает. - мы в его время мечтать не могли о такой жизни. Рю просто нужно немного времени, чтобы научиться не привязываться к каждому. Рыжий лишь хмыкает. "А сам-то".. Но это их с Акутагавой дело, решат как-нибудь без его участия. Сейчас же у Накахары дела, он намерен для начала отыскать ту милую официантку, что вчера приносила им напитки. Кажется, это было сразу после того, как он привёл к Дазаю его дорогого в прямом и переносном смысле " Рю".. Тогда всё сложнее, в прошлый раз он не успел. Осаму же созрел для разговора с учеником только с наступлением сумерек. Обычно тот сам приходил, всё же выдрессировать в этом зайчонке послушность не составило труда, но сейчас не тот случай. Юношу не видать с утра, в груди невольно закрадывается тень сомнения. Он ведь не смог бы.. Да? Нет-нет, это было бы полнейшим бредом, Рюноске слишком зависим от него, чтобы творить какую-то мракобесию прямо за спиной директора! Наверное, просто обиделся и сидит где-то, переваривает его слова. Дазай много всего обидного ему говорит, больше, чем остальным, хоть до этого момента плевать хотел на данный факт. Ему было хуже! Мальчишка ещё в ногах у него ползать должен за то, что не получает так, как мог бы... Так, наверное, думал и его учитель тоже. В комнатах было пусто, в большом зале, где они танцевали вчера, - тоже. И в груди что-то неприятно клокотало. Всё же перегнул вчера? Это странно, если Осаму всё верно помнит, между ними не случилось ничего такого, чтобы юноша мог воспринять его слова слишком близко к сердцу. Поймав за руку смутно знакомую горничную, он, едва не забыв говорить на русском, весьма сбивчиво описал ученика, к великому счастью получая лучший из ответов, что мог желать. Та напугалась немного, однако смогла всё объяснить весьма отчётливо. - да, он спрашивал меня около часа назад, где находится читальная зала.. Однако, она сейчас закрыта, наверное, он в самой библиотеке, вас проводить? - та робко заправила прядь волос за ухо, но получила отказ. По лицу девушки сложно было сказать, обрадовало её это или огорчило. - библиотека находится в северном крыле, занимает первый и второй этажи.. Этого было достаточно. Дазай хотел быть уверенным на все сто в том, что Рюноске не натворит какую-то дичь, хотя руки уже чесались вмазать пару раз за такую вот беготню. Немыслимо, почему он должен волноваться, пока этот сорванец где-то сказки читает? И, ладно бы, обижался, но нет! Он как раз подходил к большой дубовой двери с резной картинкой над ней, как оттуда вышел довольный, как чёрт, Достоевский. Тут же всполыхнуло чувство, что его сейчас разорвёт от злости, а русский тем временем подошёл к нему со своей противной змеиной улыбочкой, останавливаясь на пути. - я рад вашему приезду, как никогда, Дазай. - оповестил он шатена с долькой самомнения. И тут же фиолетовые глаза стали холоднее сегодняшней ночи на улице. - ты был прав, у этого мальчишки действительно очень много талантов.. Не хочешь чашечку чая? - с радостью бы, но спешу.. - через скрежет в зубах процедил он, пряча за веками ядовитый взгляд. - жаль, жаль.. Я вот пожалуй пойду и выпью одну. - и, как обещал, Фёдор достаточно быстро удалился. Он всегда быстро и бесшумно ходил, это некая особенность русских людей, которую шатен заметил уже давно. Дверь с грохотом открывается, из-за чего жалобно звенят стёклышки книжных полок там, где они для чего-то были. Витражные окна окрашивают комнату в бордовые и фиолетовые цвета: шкафы, книги, свитки и перья, письменный стол в самом центре, где и сидел Акутагава. От резкого звука мальчишка вздрогнул, и небольшие блестящие блинчики покатились по полу в разные стороны. Один успел достичь ботинка директора, так что тот наклонился, сам не веря в то, что это происходит, и поднял.. Золотую монетку. Все оставшиеся Рюноске подбирал, ползая у стола. Кучка значительная: десять рублей.. Обычный человек стоит около тридцати, ему же стоит скопить почти восемьдесят, дорого даже по меркам целого цирка (по правде говоря, сумма вполне подъёмная, при условии, что он не будет кормить людей и животных, заказывать билеты для продажи и следить за состоянием поезда). - и за какие такие заслуги ты это получил? - остатки спокойствия испарились, когда тёмные глаза уставились на него с ненавистью, да такой, что любой актёр позавидует. - прислушался к вашему совету. - Акутагава злой, но не глупый. Он отступает, упираясь в стол, когда директор стремительно подходит ближе, становясь почти вплотную. Что сейчас будет происходить, он мог представить, но не угадал.. Рука директора плотно сжалась на тонком горле, пока тот яростно шипел себе под нос то, что даже не особо походило на слова, а другой рукой расправлялся с его одеждой. Брюки, и без того плохо держащиеся на худых бёдрах, слетели во мгновение, а то, что в России было принято носить вместо нижнего белья - тем более. Рюноске отпустили, заставив пошатнуться и почти вцепиться руками в столешницу, а потом сухо приказали на неё же и лечь. Звякнула пряжка ремня, серые глаза полные обиды и лёгкого страха, который, как ни странно, был неотъемлемым атрибутом любого такого момента "воспитания", поднялись на него но всё равно пришлось повиноваться. Холодная кожа ремня опустилась на голую поясницу - рубашка была задрана почти до лопаток, - и словно огладила, извиняясь, мягкое тело, но тут же оторвалась и опустилась уже со свистом, чтобы оставить яркую красную полосу. Рюноске только тихо заскулил. Второй удар - кусает губу и тихо мычит. Странные ощущения,обычно он хотя бы в курсе, за что получает.. Он ожидал худшего, хотя и чувствовал в движениях Дазая немое отвращение. Словно он разочарован настолько, что не хочет даже трогать его, а только бьёт, и бьёт, и бьёт.. Уже сильнее, так остервенело, будто сам сейчас находится в истерике, игнорируя, что давить вскрики уже не получается, и им везёт лишь с тем, что они находятся в глухой части поместья, где нет жилых комнат. На спине и бёдрах уже нет светлого участка кожи, некоторые области постепенно синеют, пока Дазай продолжает. - ты идиот, Акутагава, ты даже не понимаешь, с каким дьяволом подписываешь сделку.. Да я скорее убью тебя, чем позволю остаться с ним, ты меня понял?! - после очередного удара он словно очнулся, сразу же отбрасывая ремень. Он убирает на лоб вспотевшую чёлку и одёргивает чужую рубашку. - если ты начитался его книг и решил, что так можно легко заработать, предупреждаю, я не потерплю у себя в труппе такую мразь. Акутагава не отвечает. Он пару секунд просто переваривал эти слова, пока его плечи вдруг не начали мелко вздрагивать. Уткнувшись лицом в руки, он разрыдался в голос, утирая слёзы и размазывая по лицу пудру. Тело трясло, как в лихорадке, он судорожно сжимал пальцы на своих волосах, издавая нечто больше похожее на жалобные хрипы. Лицо уже начинало опухать от слёз, намокла даже рубашка, а от противного солёного вкуса во рту тошнило.. Рюноске чувствовал себя жалко, не из-за его внешнего вида, не из-за поведения, а потому, что тогда утром посмел подумать, что всё то, что творит с ним директор, было как раз ради сегодняшнего дня.. Он усомнился в Дазае, решил, что его просто используют, а тот опасался этого настолько сильно, что.. Когда он поднялся, наступая на холодный деревянный пол босыми ногами, и содрогаясь от того, как же сильно болело тело, пришлось медленно осесть на колени, с трудом добиваясь позы, в которой не чувствовал немедленного желания вскрыться из-за ужасной боли. Осаму сидел рядом, опершись о стол спиной, и поддерживал голову руками. Он смотрел вперёд, игнорируя происходящее вокруг, и пребывал в ужаснейшем шоке, а потому нечаянно вздрогнул, когда беспорядочные завывания и всхлипы превратились в нечто, похожее на членораздельную речь. - г-господин.. - он прокашлялся, утирая слёзы, которые набегали с новой силой, и стыдливо опустил голову. Тут же помимо его возни тишину нарушил звон капель об пол. - господин Д-дазай, я бы.. Я бы никогда..! Клянусь, господин Дазай, пожалуйста.. Простите, простите меня, я..! Сердце остановилось ненадолго, когда его внезапно повлекли к себе, обнимая как-то неумело и остро, словно для Дазая такой простой жест нежности был чем-то невообразимым. Он просто прижимал Рюноске к груди за голову, зарывшись пальцами в волосы и опустив щёку на макушку. Юноша почти перестал дышать, только изредка всхлипывал, что бы не испортить его одежду. - ты ужасно меня напугал.. - в итоге произносит тот почти шёпотом, слушая какой-то невнятный скулёж в ответ. - никогда больше такого не говори.. Они сидели там ещё почти двадцать минут, пока Акутагава полностью не успокоился. Он тяжело переваривал происходящее и только и мог, что дышать шумно через приоткрытый рот, ведь нос забился. И всё же это было что-то совсем не то.. В голове ни одной мысли, директор не похож на холодного и злого дьявола.. Он что, и правда всё это время ходил и переживал о том, не решит ли Рюноске пойти по пути "лёгкого" заработка? Осаму снял плащ, укрывая парня, и забрал его одежду, после чего бережно поднял того на руки. Он всё равно не дополз бы даже к утру своим ходом, да и сейчас старые принципы наказаний шатена волновали в последнюю очередь. Он укладывает Рюноске в кровать и переодевает рубашку на ночную, после чего собирается уйти, но юноша ловит его за штанину, удержав секунд пять пристыженного молчания, и просит остаться сегодня с ним. - мне кажется, тут так холодно, даже внутри, я ничего не могу сделать.. - Дазай понимает прекрасно, что под холодом Акутагава имеет в виду одиночество. Он никогда прежде не находился ночью один, и незнакомое пугающее место ещё сильнее нервирует и без того слабую голову мальчишки, раз уж он согласен даже лежать рядом с тем, кто собственными руками показывал ему ад. Он ложится к стене, позволяя юноше к себе прижаться, пока тот свернулся в какую-то неестественную позу, поджимая ноги и утыкаясь носом в тёплую ткань рубашки. Акутагава с удовольствием укутался в одеяло, чувствуя, как по телу пробегают мурашки, стоит Осаму щекоткой выдохнуть ему в макушку, и кусает губу, размышляя, стоит ли объясниться до конца но его опережают. - так и что за работу ты нашёл? - тон у Дазая какой-то полувиноватый, словно он намекал, что напрямую не скажет ничего, но Акутагаве никто не запрещал читать между строк. - Фёдор предложил мне роль в его театре.. Он сказал, что текст на французском, поэтому я легко всё выучу, а оплата будет стоящей.. Господин Дазай, от вас пахнет вином. Тот на это замечание лишь тихо посмеялся. Ну а от какого выпившего человека не пахнет алкоголем? Но вот стеснённая прямолинейность мальчишки его всегда подкупала. - значит, вы правда не хотели, чтобы я сделал это.. - нет. - твёрдо и весьма громко говорит он, заставляя юношу ненароком вздрогнуть. - я ни за что не отдам тебя Достоевскому, предложи он мне даже мировое господство. Акутагава краснеет до состояния, что на голой щеке можно приготовить мясо - ему самому так кажется, - и ещё сильнее опускает голову, словно в темноте можно разглядеть его стыдливую улыбку. Да, это слышать куда приятнее, чем обещания выбросить его на улицу или скормить заживо "зверушкам Накаджимы", если не будет безупречно выполнять новый трюк. - почему тогда вы сами делали это? - голос Рюноске подрагивает, когда вопрос достигает кульминационной темы. "За что он так с ним?", "почему именно он?".. Если бы парень задал их все сразу, ушла бы неделя. Интересоваться таким черевато новой порцией наказания хотя сейчас ему кажется, что проблем можно будет избежать.. Но Дазай не отвечал достаточно долго. - я тоже не всегда поступаю правильно. Это не повод для тебя торговать своим телом, так что не думай об этом.