Ангел Дьявола

      Тело в его руках слишком крошечное и хрупкое. Оно почти не ощущаемо, но все равно давит своей тяжестью на плечи. Темная магия обволакивает со всех сторон, оставляя лишь путь впереди.       Под ногами хрустит снег, на котором остаются следы от их сапог. Они, как единственное напоминание о жизни вокруг. Кажется, что ни он, ни Вал больше не дышат, легкие все еще не принимают в себя горький дым дальнего огня.       — Здесь, — сухим, тихим голосом произносит Драко, останавливаясь в нескольких метрах от обрыва, за которым бесконечные просторы открытого моря.       Валери ничего больше не спрашивает. Она выходит вперед, вставая чуть сбоку, и опускается на колени, дотрагиваясь открытыми ладонями до промозгшей земли. Она знает, что делает.       — Liquesce, — начинает шептать она. Драко знает, что ей необязательно это делать, но здесь, с ним, она не лишает его шанса на знание черной магии, к которой сейчас прибегает. Она дает ему путь внутрь себя. Делает то, что сделал бы наставник. — Intus veni. Sume animam alterius ad terram tuam patriam.       Драко знает каждое слово. И теперь все они выжигаются на его душе тяжелым отпечатком познания. Открывают путь тому, что когда-нибудь обязательно случится.       Миа никогда не узнает об этом.       Под руками Вал начинает шевелиться земля. Она трясется под его ногами, но он продолжает уверенно стоять на месте с Роуз в своих руках. Валери сказала ее зовут… звали Роуз.       Рози       — Ее надо во что-то завернуть, — слышит он голос Валери и поднимает на нее бессмысленный взгляд. Драко ничего не отвечает, но Вал кивает ему и исчезает.       Проходит не больше пяти секунд, как она появляется перед ним с едва заметным шевелением ветра вокруг себя. Если бы он моргал, то, возможно, даже не заметил всего этого. Но он не моргает.       — Давай, — мягче, как только может, произносит Валери, вытягивая руки, покрытые тяжелой светлой тканью одеяла. — Ты сделаешь все сам, — она знает, что говорить. Всегда.       Драко медленно вкладывает тело малышки в руки Валери, а затем аккуратно перехватывает снизу, чтобы она теперь была в одеяле. Вал поправляет мягкую игрушку в ее хватке и концы одеяла, сворачивая ее, как маленького ребенка на его руках. Он непроизвольно начинает покачивать малышку. Руки сами немного опускаются вниз, а затем поднимаются.       Думал ли он когда-то, что сам окажется на этом месте. Ему приходилось убивать детей, но… хоронить их — никогда.       В отличие от нее. По крайней мере Драко так кажется. Это заметно в деталях и мыслях, на которые он бы никогда не обратил внимания. И это никак не связано с тем, что она женщина, а он мужчина. Сейчас и именно с ней это бессмысленно.       Она понимает и осознает это на каком-то другом уровне, близкому ее собственному пониманию. Драко почти уверен, что спроси он ее об этом: много ли она раз это делала за все время? Ответ был бы: слишком много.       Тяжелый вздох. Со всей тяжестью костей на руках. Дышать по-странному легко и незаметно. Здесь нет старого напоминания, только едва заметный ветер и шум моря, волны которого бьются о скалы в десятках метрах внизу.       Лунный свет и звезды освещают их. Где-то вдалеке проступают едва заметные намеки на не такой и скорый рассвет чистого неба.       — Прости, что не смогли защитить тебя, — тихо шепчет он и наклоняет голову, касаясь губами холодной, разглаженной на черепе кожи. Но Драко не обращает на это внимания, предпочитая вспоминать то живое воспоминание, которое он видел в последний раз. Тогда, на празднике. Когда они еще ничего не знали, и малышке ничего не угрожало.       Они виноваты в ее смерти. Не на прямую. Но именно они запустили цепь необратимых событий, которые привели к этому. Но он загоняет себя. Копается слишком глубоко, когда не стоит этого делать.       Александрия бы сказала, что она в любом случае умерла. Это закон жизни — судьба. Ее судьба… в этом мире она неизбежна. В другом… в другом все могло бы быть иначе. Ее вообще могло бы не быть. Ничего из этого. Даже его самого.       — Там ей будет лучше, — слышит он голос Валери. Тихий, мягкий. — Добрые духи позаботятся о ней. Они всегда заботятся о них, — добавляет еще тише.       Ты права…       Там явно лучше, чем здесь. Для них лучше, не для него и не для таких как Вал. Для детей. Беззащитных созданий, которые не знали, что такое темная сторона этого мира, и даже не осознавали, когда напрямую сталкивались с ней.       Драко медлит. Всего пара секунд, чувствуя холодный ветер, что обдувает кожу лица, заставляя краснеть щеки от своего мороза. Тело больше не ощущает льда, сделавшись с ним одним целым. Это он. Здесь и сейчас.       — Она никогда не узнает о ней, — говорит он, смотря в низ. — Никогда не узнает об этом всем. — Драко уверен в этом. Он точно не будет рассказывать ей обо всем. — Она не будет помнить собственную дочь, которую вынашивала девять месяцев.       Он чувствует руку Валери на своем плече, она слегка сжимает пальцы, даря странное спокойствие и силу.       — Но ты будешь помнить о ней. Ты и я. Она не останется пустым местом, которого никогда не существовало. Такое не забывается, — добавляет она пустым голосом.       Она не забыла. Никого из них. Он знает.       Драко просит Валери взять ее, а затем сам спускается в метровую яму. Под ногами скрипит земля, вея холодом. Но он здесь везде. Здесь нигде нет тепла. Ни в земле, ни в воздухе, ни в них.       Вал бережно передает Рози ему, и он аккуратно забирает ее обратно себе на руки. Колени сгибаются, и он оседает внизу вместе с ее малышкой на руках. Малышкой, которую она не помнит и не знает. Малышкой, которой никогда не было…       Драко кладет ее на землю, устраивая поудобнее. Он аккуратен и бережен, будто боится навредить ей еще больше, чем уже сделал.       — Спи сладко, Рози, — шепчет он, а затем закрывает уголком одеяла ее лицо, пряча малышку от этого страшного мира.       Драко не замечает слез на своих щеках. Не обращает на это ни малейшего внимания. Но они есть. Спускаются тонкими дорожками по коже и почти слепляют ресницы от холода.       Он выпрямляется во весь рост, смотря на белую ткань, что скрывает тело. От этого через года ничего не останется. Только кости, как вечное возможное напоминание. И больше ничего.       Проходит пара минут, прежде чем он поднимается оттуда, оставляя Рози одну. Руки теперь испачканы грязной землей, когда он опирался ими, вылезая. Он даже не сразу замечает, как Валери что-то протягивает ему. Видит это лишь на периферии и только спустя пару секунд прищуривается, поворачивая голову. Вал спокойно протягивает ему лопату. Небольшую чертову лопату.       И Драко берет ее без малейших слов.       Шаг, еще один и еще, к той куче земли, что когда-то была на месте вырытой могилы. Первый клочок дается тяжело. Грязь слишком пачкает белое одеяло, но Драко знает, что должен это сделать.       Именно он. Именно так.       Это его бремя.       Он не замечает, как белый быстро скрывается в темноте. Не замечает, как последние участки перестают просвечивать за слоями земли. Не замечает, пока в куче почти ничего не остается. Та, что есть, когда-то занимала ее место. И тогда он понимает. Осознает, что все закончилось.       Не для них. Для нее.       Странный всхлип срывается с его губ, и он прикрывает рот грязными руками, оставляя следы на лице. Запрокидывает голову, поднимая взгляд вверх. Прямо в открытые звезды созвездий. Прямо в самый эпицентр северного сияния, что окрашивает небо в зелено-фиолетовые краски, переходя в белый, скрываясь затем в темноте.       В сотни метрах от маленького домика, на возвышенном холме, с обрывом впереди и дальними просторами морских вод. Здесь не будет ни памятника, ни деревянного основания. Здесь не будет ничего кроме пустоты и его воспоминаний.       Но здесь всегда будет она. Ее дочь.       Один метр под землей.              2 часа назад.       — Я убью его, — кричит Драко. Его кулак встречает хрупкую стену, оставляя за собой след, проламывая старое перекрытие. — Я… — он лихорадочно оборачивается. Взгляд вновь цепляется за единственное в этой комнате, что отдаленно напоминает детскую. Он вновь смотрит на нее.       — Она была его балластом, — безэмоционально произносит Валери, смотря туда же куда и он. Драко лишь на миг переводит свой безумный взгляд на фигуру Вал, чтобы убедиться, что она действительно здесь, рядом. — Найди мы ее живой, она бы привела нас к Миа. — Она едва заметно вздыхает. — Ублюдок, — шепчет себе под нос, но Драко все равно слышит. — Здесь больше никого нет, — обращается к нему, поворачивая голову в его сторону, сверкая черными, горящими глазами.       — Мы должны похоронить ее, — слова вырываются прежде, чем он успевает подумать обо всем этом.       Но это так. Это надо сделать.       Они не могут просто оставить ее здесь. Не ее. Не Ее дочь.       Он не может.       Валери лишь кивает. Едва опускает голову в слабом кивке понимания. О, она как никто все понимает. Она, стоявшая в начале создания Великой Магической Империи. Она, придумавшая большую часть законов и мер. Она… Валери, мать ее, Селвин.       — Я знаю место, — сухо говорит он, смотря на труп маленькой девочки, не желая смотреть на Вал. В памяти всплывает запах и шум соленого моря, которое всегда принадлежало ему и ей. Он действительно знает место. Место, где опасное море скрывает за собой спокойствие души.       Драко подходит к кровати, не обращая внимания на пульсирующую боль в руке, костяшки которой разбиты в кровь от удара. От его ярости и злости. От его неспособности сдержать это все в себе.       Руки почти не дрожат, когда он дотрагивается до холодной, скорчившейся кожи, и поднимает Рози с кровати, на которой та когда-то уснула. Спокойным детским сном. Тем самым, когда во снах только единороги и волшебные существа, а вокруг летает беззаботный громкий смех. Тем самым, который никто из них не видел.       Драко забирает ее из этого дома. Дорога к главному выходу наполнена лишь звуком шагов и тяжелым молчанием, повисшим в воздухе между ними. Холодный ветер окутывает их сразу, как они покидают пределы поместья, ступая на белый снег.       Здесь они в своей природе и власти. Здесь они живы. Не внутри. Снаружи.       Он не ощущает тяжести в руках, идя вперед по старой подъездной дорожке, очертания которой почти стерлись со временем и теперь захоронены слоем снега и развалин.       Валери тенью следует за ним, охраняя и оберегая их.       Она здесь Хозяйка.       Этот мир больше ее, чем его. Это ее Царство.       Сейчас. Ее…       Драко останавливается перед старыми кованными воротами с эмблемами родового дома и больших букв «Р" в самом их центре. Но все это покрыто старыми стеблями засохших на зиму растений.       — Откроешь? — голос отдает хрипотой.       Секунда. Две. Ворота перед ним со скрипом раскрываются, подчиняясь магии. Драко не медлит, выходя в едва образовавшийся проем, скорее надеясь уйти с территории смерти и гнили.       Он останавливается, пройдя метров пять. Замирает, не чувствуя больше Валери за собой, и только поэтому поворачивается.       Валери стоит к нему спиной на самом пороге участка. Вокруг нее играют фиолетовые, едва заметные линии блокирующей границы магии. Они перемешиваются с темнотой, что исходит от нее нарастающими волнами.       Проходит несколько минут, как они так стоят, и только тогда Драко замечает, что от нее начинают исходить зеленые искры. Она подчиняет себе магию. Она контролирует.       Призывает.       Драко не совсем понимает, что именно она делает, и лишь тихо, с заворожением смотрит на то, что разворачивается перед ним. На то, как обращаются с магией те, кто был создан из темноты.       До него не долетает ни слов, ни обрывков фраз. Ничего, что свидетельствовало бы о ее намерениях. Он всего лишь зритель с ребенком на руках.       Но когда искр становится больше, ему приходится отступить дальше назад. С каждым мгновением темнота все больше отходит от нее, выделяясь ярким свечением зеленого пламени, которое прорывается из преисподней.       Темнота ночи не сравнится с кромешной чернотой магии смерти.       А перед ним именно она.       Валери раскрывает руки, будто выпуская всю себя на волю. Все ее тело подсвечивается темно-зеленым ярким огнем, становясь только сильнее. Проходит секунда. Две. Молнии зеленого цвета разбрасывает с громом в стороны, а затем раздается мощный волчий вой.       И только тогда Драко замечает смертельных псов, что витают в воздухе, паря над землей. Они намного крупнее обычных волков, почти превышая в холке человеческий рост.       Они Адские Псы.       И они ее.       Она держит их сейчас под контролем.       — Фас! — единственное, что слышит Драко за все время.       Адские псы, окруженные всплесками зеленого пламени своего дома, вонзаются в ночное небо, устремляясь в сторону поместья. Им требуется не много времени, чтобы достичь старых стен, а затем они врезаются в него.       Земля сотрясается под ними мощными толчками. В стены дома ударяют зеленые молнии, проходя их насквозь, разрушая целостность. В небо ударяет столп зеленого цвета, разрывая завесу границы, освещая на секунды все на несколько километров вокруг них.       Адским Псам требуется не больше пяти минут, чтобы оставить за собой лишь зеленый огонь на развалинах некогда великого дома Реддлов. До того как он стал ничем.       Драко все еще смотрит на оставшиеся развалины, когда Валери подходит к нему, будто ничего не случилось, и только тогда он отмирает от этого зрелища. Ее глаза горят, но никаких эмоций кроме этого.       — Идем.       Кажется, Драко должен ее боятся.       Кажется… но он не будет этого делать…       Она могла бы убить Волан-де-морта в одиночку.       

***

      Сейчас       Под ногами не хрустит снег, скорее они просто разъезжаются в грязи подъездной дорожки, по которой они возвращаются. Справа, со стороны моря, бьет сильный холодный ветер, обжигая часть лица. Он треплет волосы, отчего пряди порой впиваются в глаза.       Валери идет за ним, отдавая в спину наполняющей все вокруг темнотой. Он знает, что она от него хочет, но не собирается этого делать. По большей части потому, что не может. Не сейчас. У него кажется больше нет сил буквально ни на что. Провести бы оставшиеся часы душевной темноты, сидя на диване, уставившись в одну бессменную точку.       Но Вал не дает.       — Давай! — почти рычит она, выходя вперед, становясь напротив.       Драко не останавливается, идя прямо в нее, заставляя Валери отступать. Он лишь одаривает ее холодным взглядом, смотря в горящие глаза.       — Давай! — прикрикивает она, но Драко лишь обходит ее в этот раз, направляясь прямиком в свой маленький домик на берегу холодного моря. Артемида мирно лежит рядом с дверью, почти светясь в стоящем сумраке. Она поднимает на него голову, внимательно смотря, навострив уши. Драко легко кивает ей в знак приветствия, но даже она чувствует холодность своего Хозяина.       — Малфой!       — Я сказал: нет! — громко выкрикивает он, резко оборачиваясь. Дышать становится тяжело, а пальцы сжимаются в крепкие кулаки, собирая в себе магию.       Вдох. Выдох.       Он пытается взять это все под контроль. Контролировать самого себя. Контролировать собственную темную магию.       Но Валери знает, что делает, провоцируя его. Она хочет, чтобы он выплеснул свою темную энергию. Сделал что-то для разгрузки, как когда она запустила Адских Псов.       Она делает из себя грушу для битья ради него.       Драко не замечает ее руки, лишь боль, что расходится от челюсти, когда Валери ударяет его хуком с правой. Голову заметно ведет от неожиданности, а глаза на миг прикрываются. Он тянется пальцами к лицу, выпрямляясь, чтобы одарить ее злым взглядом. Но Валери лишь улыбается странным оскалом, отдаленно напоминающим насмешку.       За спиной слышится шуршание, наверняка Мида поднялась со своего места, осторожно чувствуя ситуацию.       Драко сжимает челюсти, не обращая внимания на боль. Скулы прочерчиваются особенно сильно от силы, с которой он сжимает зубы, чтобы не сорваться.       — Я не стану этого делать, — голос надламывается от усталости.       Но Валери всегда делала то, что хотела, или считала нужным. Поэтому она не слушает его. Не обращает абсолютно никакого внимания на его слова.       В этот раз он успевает перехватить ее левую руку, ловя ее почти на самом подходе к своей голове. Вал вырывает ее быстрее, чем он успевает применить хоть какой-то прием.       В животе раздается боль. Он не замечает ее удара прямо в почки и не успевает напрячь мышцы пресса. Он не ожидает от нее всего этого, не в такой момент. Он не готов. Уязвим.       И она пользуется этим.       Ее ноги согнуты в коленях, и она пружинит на них. Несмотря на все еще остатки ночной темноты, он прекрасно видит ее, но она пользуется своей стихией так, чтобы остаться в тени незамеченной.       Давай       — Да ты оказывается жалок, Малфой, — вдруг выдает она, резко останавливаясь, обводя его взглядом. — И ты говорил мне, что сможешь остановить все это? Ты?! — она провоцирует его. Он знает. Валери презрительно фыркает, кривя губы. — Ты не способен справится даже с магией внутри себя. На что ты надеялся, когда делал все это, а? Играл с тем, что тебе не под силу? Ты же знаешь, что это сожрет ее! Ты самолично убьешь ее, Малфой.       — Заткнись, — рычит он, чувствуя жар в руках.       Валери усмехается.       — Что? Правда глаза колет? Ты слабак, Малфой. Слабак, в которого я вселяла слишком много веры. Ты убьешь ее, Малфой. Ты будешь причиной ее смерти!       — Замолчи! — скрежет сквозь сомкнутые зубы.       Но Валери не останавливается.       Ее фигура заметно расплывается в его сознании, делая ее силуэт более черным, переливающимся в красках темной магии. Он моргает, пытаясь снять эту завесу, но не может.       — Ты теряешься, — ее голос доходит каким-то криком из-под толщи воды.       Ногти впиваются в кожу ладоней, и на мгновение она вновь появляется перед ним в своем человеческом виде. Но этого недостаточно, магия быстро вырывается вперед, беря контроль.       Она злит его, наполняя тело яростью и ненавистью, для которых неважно спрятаны ли эмоции и воспоминания в своих библиотеках или нет. Это просто фактические истины о которых она знает. И знает, как управлять ими.       — Это ты, Малфой. Ты… Ты причина по которой она вновь у Бернарда.       От ее слов ее собственное тело подсвечивается зеленым, пламя прямиком вырывается из силуэта, будто из самой темноты.       — Заткнись! — выкрикивает он, раскрывая ладони.       Магия вырывается из его рук без контроля. Он не знает, что творит. Магия сама отбрасывает Валери на десятки метров назад, возвращая ему зрение, чтобы он видел, что она может творить.       Вал катится пару раз по земле, прежде чем останавливается. Драко замирает. Сзади раздается низкое рычание Миды, которое он ни с чем не перепутает. Даже она защищает ее. Потому что Валери не двигается.       Секунда. Две. Три.       Драко делает заметный шаг вперед. Чувство вины заполняет ненависть и ярость, перекрывая их. Что он, блядь, наделал? Это же Валери…       Кажется, что он даже больше не шевелится, когда до него начинает доноситься смех. Сначала тихий, но с каждой секундой становящийся все громче и громче, пока Валери не начинает шевелиться, поднимаясь сначала на руки, а затем и вовсе вставая во весь рост.       — Вот это уже по-нашему, — громко говорит она, поворачиваясь к нему. На ее лице виднеются полосы грязи и царапин от скольжения по снегу и гравию под ним.       Она проводит тыльной стороной руки по щеке, а затем бросает оценивающий взгляд вниз, наверняка смотря на кровь, что осталась на коже. Даже с расстояния Драко видит, как она усмехается.       Фамильное кольцо на большом пальце разогревается, напоминая о себе, когда Валери делает взмах рукой, и ему приходится ставить щит, чтобы ее заклятие не затронуло его. Волна магии проходит волной по щиту, слегка содрагая его, но не пробивая насквозь.       За первой молнией почти сразу же следует вторая. Выброс заклинаний на каждые два шага Вал, пока она идет к нему. Драко едва успевает применять ответные заклинания, что скользят мимо нее.       — Еще! — доносится до него ее громкий крик.       Он привык вымещать злость на груше и ринге с Блейзом или Тео, но не так. Так все вымещать привыкла лишь она.       Драко делает резкий взмах правой рукой вниз, чувствуя скольжение черных нитей магии, что волной выбрасываются с кончиков пальцев, оставляя за собой почерневшие участки кожи.       Это задерживает Валери на пару мгновений, пока она не группирует его магическую силу со своей и не отбрасывает ее к своему изначальному владельцу. Драко едва успевает защититься, принимая магию внутрь себя. Она обжигает вены, возвращаясь на место с примесью чужеродного отпечатка.       Он рычит от внезапного приступа боли, сквозь сомкнутые зубы. Открывает рот, начиная медленно задыхаться. Язык быстро замерзает, почти засыхая. Дышать становится тяжело, а внутри кажется все растекается обжигая.       Он пытается сделать глубокие вдохи, смотря мутным зрением, как Валери становится все ближе и ближе, пока не оказывается в паре сантиметров от него. Драко не успевает ничего сделать, понять, как она хватается руками за его грудь и резко переносит их на берег.       Вал отталкивает его сильным толчком, стоит им приземлиться у моря. Горло саднит, и он откашливается, падая от толчка на одно колено. Драко упирается рукой о правую коленку, пытаясь сфокусировать зрение. Получается не с первой попытки, но когда это происходит, он замечает отчетливо почерневшие пальцы на руках, от которых идут черные полосы магии вверх по руке.       Он сжимает пальцы в кулак, концентрируя внимание на семейном кольце, что украшает большой палец правой руки. Оно тоже отдает чернотой, как и его хозяин.       — Вставай, — приказ.       Драко лениво поднимает взгляд вверх. Выдыхает. А затем медленно поднимается, расправляя спину, возвышаясь над ней. Это забавляет ее. Он видит это по ее глазам и слабом подрагивании губ.       Другой бы решил, что она похожа на сумасшедшую, но не он.       Драко расправляет руки ладонями вниз, призывая магию. Ему не нужно произносить заклинаний, не нужно двигать палочкой. Ему нужно лишь подумать о том, что он хочет, и магия выполнит это за него. В этот раз он поднимает мелкие камни из-под ног и на скорости направляет их в Валери, зная, что те могут пробить ее насквозь, но также зная, что она отразит их, рассыпая в порошок в воздухе. Ему лишь остаётся наблюдать за тем, как она это делает.       В следующую секунду она уже группирует руки у груди и вычерчивает круг, делая резкое движение руками вперед, выбрасывая поток воздуха, который сбивает его, поднимая в воздух, и отбрасывает на метров десять в сторону моря.       Драко зависает в воздухе над водой, даже не смотря вниз. Он превращается в собственный дом, подлетая к ней на безумной скорости, сшибая ее с ног, и их вместе отбрасывает на несколько метров. Они прокатываются пару раз по земле, пока Драко не оказывается сверху.       Он не дышит, тянется левой рукой к ее горлу и сжимает. Валери лишь успевает слегка приоткрыть рот, когда он перерезает ей доступ кислорода. Ее глаза заметно расширяются, а руки вцепляются в его. Он чувствует слабое жжение, но не отдает этому должного внимания.       Драко прижимает ее ногами к земле, сидя поверх нее. Видит, как ее глаза наливаются знакомой чернотой, что иногда проявляется в его собственном зеркале, а затем ее губы растягиваются в знакомой ухмылке.       Драко, Драко, Драко… Посмотри на себя…       Валери спокойно проникает ему в голову, потому что его собственное подсознание пропускает ее даже несмотря на защиту магии. И тогда он видит себя. Монстра, которым на самом деле является и существует сейчас. В этом самом моменте.       И тогда его срывает.       Он кричит, все еще впиваясь рукой в горло Вал, вжимая ее глубже в мерзлую землю. Истошный крик рвет горло, но не от боли, а ярости, что копилась в нем все это время и не видела своего выхода. Он кричит так, что все ближайшие деревья склоняются от звуковой волны его голоса, а птицы в километре от них в испуге взлетают со своих деревьев.       Он кричит так, что от холодной ярости вода в море замерзает толстым слоем льда на сотни метров в округе, оставляя после себя лишь вечную мерзлоты смерти и души.       Осознание случившегося появляется внезапно. В тот момент когда его плечи наконец-то опускаются, будто с них сняли тяжелое бремя магии, а дышать становится в разы легче и живее. Его рука тут же покидает горло Валери, и он в испуге смотрит на красные полосы, которые перерастут в сильные синяки. А затем поднимает такие же ошарашенные от испуга глаза и осматривается, замечая мерзлоту и тишину вокруг. Замечая Артемиду на слегка согнутых передних лапах наверху.       Он замечает все.       

***

             Драко делает жадный глоток водки прямо из горла бутылки. Он не совсем понимает, где Валери успела ее найти, но не препятствует горечи пройтись по горлу, обжигая. Вал протягивает руку, и он вкладывает в нее бутылку.       Они передают ее так уже полчаса. До этого передавали другую, что теперь лежит рядом совершенно пустая.       В спину впиваются неровности камня, о который они облокотились. Впереди виднеется заметная полоса рассветного солнца, а волны, которые ему пришлось разморозить, не прекращая опускаются набегами на берег.       Он откидывает голову назад, упираясь затылком в камень, и протягивает не смотря руку. Валери тут же отдает ему полупустую бутылку. И он, не теряя времени, делает еще один глоток.       — Если что, — тихо произносит он, опуская голову и облизывая пересохшие губы, чувствуя участок засохшей крови. Драко прерывает их вечное молчание. Вздыхает, делая глоток свежего соленого воздуха. Он кажется спасительным. — Если что, похорони нас с ней.       Она должна быть с ней, а я не могу быть без Нее.       Когда Валери ничего не отвечает, он слегка поворачивает голову, смотря на нее исподлобья. Она не смотрит на него, предпочитая рассматривать собственные ноги, опустив взгляд вниз. На ее щеке виднеются полосы с засохшей кровью от скольжения по снегу, а в уголке лба запеклась кровь от рассечения кожи, когда она видимо ударилась о камень, борясь с ним. Она выглядит воином после битвы, сидя здесь. Он выглядит не лучше.       — Что? Не скажешь мне, где хоронить тебя? — спрашивает он почти с пьяной усмешкой.       А он пьян. Кажется, так же как и она.       Она едва поворачивает голову в его сторону и как-то странно усмехается. Драко почти уверен, что знает, что это значит.       — Тот кому надо давно знает, — тихо произносит она, а затем забирает у него бутылку и одним разом выпивает всю оставшуюся в ней водку, будто всю жизнь пила ее в российской деревне.       И Драко знает. Знает, что Тео знает об этом.       Потому что он единственный, кому бы она об этом сказала.       Но Драко не говорит об этом, предпочитая пойти в другую сторону.       — Значит, Крестный знает, — говорит он, и Валери тут же усмехается. Тихий смешок слетает с ее губ, заставляя его слабо улыбнуться. После всего сегодня он смог ее хоть немного насмешить.       — Северус точно знает, — тихо улыбаясь, произносит она, поворачивая голову в его сторону. — Пошли. — Вал толкает его в плечо. — Нам надо привести наши безупречные лица в порядок.       Драко пьяно усмехается.       — Поможешь дойти?       — Мы не настолько пьяны, — фыркает она, а затем пытается встать, но у нее ничего не получается. — Или настолько, — досадно произносит она и вздыхает, облокачиваясь обратно о камень. — Посидим еще так немного?       — Ты знаешь какие-нибудь пьяные истории?       Валери растягивает губы в хищной ухмылке.       — Слушай…              01.03.2005       Шаг. Два. Тихий хруст веток под ногами вперемешку со старыми листьями.       — Аккуратней! — доносится из-за деревьев мелодичный женский голос, заставляя Драко на мгновение замедлиться.       Он знает, кому тот принадлежит. Заметил его обладательницу еще наверху холма и решил спуститься вниз, чтобы… Он не знает зачем точно, но они просто… он давно ее не видел…        — Лия!       Драко старается идти тихо, незаметно. Пытаясь скрыться за стволами деревьев и елей, которые скрывают дорожку к краю Черного озера. Он слишком давно здесь не был, но пейзаж так и не изменился за все эти года. Он давно не спускался вниз.       — Мама! Мама! Мама! — доносится громкий, веселый детский голос.       — Да, Элли?       — Смотли.       Драко не знает, что Элара показывает матери, находясь все еще в тени старых вечных деревьев. В тени того, где он часто скрывался будучи ребенком. В тени того, откуда часто наблюдал за Грейнджер, пробираясь сквозь деревья чуть ближе к кромке озера, уходя с тропинки.       Элара… он знает их имена. Элара и Лия, которым не так давно исполнилось четыре года. Где-то там же должен быть Эллиот, если он, конечно, не со своим отцом или дядей. Ему всего два.       — Я знала, что это ты, — ее голос, кажется, никак не изменился. Она произносит это, стоит ему выйти с тропинки на заросший берег озера.       — Привет, Луна, — говорит он спокойно, ловя на себе четыре пар глаз.       Одна из девочек, Драко не уверен кто именно, потому что они близняшки и копии друг друга, стоит неподалёку от своей матери и теперь смотрит на него. Вторая девочка стоит с палкой в руке на берегу озера, лед на котором медленно начал исчезать. Недалеко на пледе сидит мальчик с игрушками в руках, а рядом с ним большая черная кошка с фиолетовым отливом и длинными ушами с золотыми кисточками на концах. На лбу у кошки виднеется яркое пятно, и она внимательно наблюдает за Драко, готовясь к возможному нападению. Она их фамильяр.       — Я вижу ты неплохо выглядишь, — как можно более мягко произносит он, обводя взглядом вполне себе счастливых детей, которые переводят вопросительные взгляды на свою мать.       Луна улыбается, когда наконец поворачивается к нему. Ее лицо заметно сияет особенно на фоне оставшихся льдов озера. И ее улыбка. Не измученная, не сломанная и не наигранная. Она живая. Настоящая.       — Мам, кто это? — тихо спрашивает девочка, стоящая рядом с ней. Элара. Ему не составляет труда найти ответ в голове Луны.       — Друг, — спокойно отвечает она, продолжая улыбаться ему. — Это друг, Эла.       — Здравствуйте! — как можно более важно произносит она, улыбаясь ему. — Я Эла, — говорит своим мягким голосом. Она всего на год младше Джеймса…       — А я Лия, — громче произносит вторая, подходя к сестре с матерью.       Драко медленно подходит к ним и присаживается на корточки, внимательно смотря на них. На таком расстоянии он без проблем может попасть в их прекрасные головы, которые ничем не защищены. И не удивительно, что Рабастан почти никогда их никуда не выводит. Узнай кто-нибудь лишний, что Рабастан Лестрейндж самостоятельно кормит ложечкой своего сына и поет ему колыбельные на ночь, как самый лучший отец, а затем целует девочек в лобики после прочтения книжек, никто бы этого не понял.       Это слишком опасные знания в их мире. Хоть Легилементов и не так много…       Опасные знания для незащищенных. А Рабастан Лестрейндж заботится о безопасности своей семьи…       Мягкая ухмылка трогает его губы, и он протягивает девочкам руку, по очереди пожимая их маленькие ладошки.       — Приятно с вами познакомиться. Меня зовут Драко.       — Как… дядя Драко? — слегка наклонив голову спрашивает Элара, и он усмехается.       — Как дядя Драко.       Девочки широко улыбаются, обмениваясь своим каким-то тайным взглядом друг с другом.       — А ты не страшный! — восклицает Лия с улыбкой, и Драко усмехается.       — Да! Ты хороший, — подхватывает ее сестра, и они обе кивают. — Да, мама? — Эла поднимает взгляд на свою маму, а затем вновь переводит его на Драко. — Хороший. Мы знаем. Только это секрет.       — Да. Секрет, — повторяет Лия. Обе девочки прикладывают указательные пальчики к губам и тихо шикают.       — Наш секрет, — произносит Драко, повторяя за девочками. Они копии Луны. Такие же воздушные и непосредственные, как когда-то была она сама. Может, более приземленные в отличие от матери, но все же…       — Элли! — Маленькие ручки бьют его по штанине, привлекая к себе внимание, и Драко переводит взгляд на малыша, который за это время успел подойти к ним. На нем голубая тёплая шапка, из-под которой торчат темные завитки волос. Младший сын пошел в отца.       — И тебе здравствуй, Элли.       Малыш улыбается ему широкой улыбкой, демонстрируя свои маленькие ровные зубки, а затем переводит взгляд на маму, разворачивается и уходит обратно к себе на плед, продолжая играть с игрушками в окружении фамильяра.       — Девочки, поиграйте, пожалуйста, кажется, нам с дядей Драко надо поговорить, — ласково произносит Луна, подходя к девочкам сзади, кладя руки им на волосы.       — Хорошо, мам, — отвечают они синхронно.       Девочки убегают, помахав ему рукой, на что Драко отвечает им тем же. Кажется, он привык к такому поведению с детьми. Они делают его заметно мягче, хоть он и не может долго находиться с ними рядом. Не сейчас. Не в ближайшем будущем.        — Драко, — Луна мягко произносит его имя, улыбаясь своей странной улыбкой.       Драко поднимается, не отрывая от нее взгляда, а затем она делает то, что он не ожидает от нее. Луна бросается ему в объятия и крепко сцепляет руки за спиной, сжимая его. Он замирает, мышцы в теле на мгновение напрягаются от удивления. Он не привык к этому. Не привык, что кто-то его не боится, и он им не противен.       Не привык к чужим.       А Луна знает о его репутации, не может не знать.       Драко опускает взгляд вниз, смотря на светлую макушку, которая напоминает ему Ее. Луна едва ли выше Миа, утыкаясь лицом ему в грудь. Но в ее волосах заметны странные вплетения символов, которые держатся на некоторых прядях и отблескивают на редких лучах солнца.       Проходит пару минут, прежде чем он наконец осмеливается обнять Луну в ответ. Его объятия легкие, почти незаметные, но они есть.       — Как ты? — он и так знает, но ему нужно, чтобы она сказала об этом сама.       Луна слегка ослабляет хватку, поднимая свои голубые глаза на него. Ее лицо буквально сияет и светится.       — Уже хорошо. Не волнуйся за меня, Драко, — волшебным, тихим голосом продолжает она с улыбкой. — Но я буду волноваться за тебя. — Она касается его лица своей крохотной рукой, кладя ладонь ему на щеку. — Слишком много тьмы… А твой свет всегда рядом. — Он хмурится, не понимая ее. Но в этом нет ничего необычного. — И ближе, чем ты думаешь. Ты должен искать ее в себе, а не где-то далеко.       Ее слова не имеют смысла. Относительно не имеют смысла. Ведь его Ангел всегда с ним. Внутри его холодного сердца. Внутри его души.       — Я бы советовал тебе отпустить мою жену, племянник, — раздается за спиной холодный голос, в котором Драко узнает Рабастана. Драко выпрямляет спину, ослабляя хватку.       — Папа! Папа! Папа! — выкрикивают радостно дети.       Ты слишком легко себя выдаешь, счастливый семьянин…       — Луна… — он явно собирался сказать что-то еще, но не стал. Его голос изменяется на мгновение, прежде чем вновь становится жестким и таким привычным. — Иди сюда.       Луна виновато улыбается Драко и отходит, идя в сторону мужа. Драко медленно поворачивается на месте, смотря как дети теперь стоят возле отца, а фамильяр трется вокруг его ног. Он прищуривается, видя, что Луна подозрительно держит руку на животе, когда идет. Рабастан держит сына на своих руках и, не отрывая взгляда, наблюдает за Драко.       — Что он хотел? Он тебя не тронул? — продолжая смотреть на Драко, тихо спрашивает он Луну, стараясь, чтобы Драко его не услышал, но у него не получается.       Рабастан Лестрйендж знает, кто он. Не удивительно, что он боится всего этого. Того, что может последовать за одним из главных последователей Темного Лорда, которого тот всегда держит рядом.       Того, что может сделать Каратель.       Где убийство — это лучший вариант из всех возможных.       Луна мягко кладет Рабастану руки на грудь и что-то шепчет ему, привлекая к себе внимание. Но Рабастан все равно едва лишь прекращает свое наблюдение за ним, периодически смотря на него из-под бровей. Всегда начеку. Всегда готовый к защите. Не себя. Семьи.       Драко понимает его.       — Зачем ты здесь? — настороженно спрашивает он, зная, что Драко нечего делать на территории Хогвартса. Сейчас не май, его Провинция находится далеко и даже Карателя никогда не вызывали на работу сюда.       Здесь учатся дети. И здесь, несмотря на все, что происходит в стране, относительно безопасно. Его дядя тщательно следит за всем этим.       — Возникли дела, — спокойным, холодным голосом отвечает он.       Рабастан прищуривается, смотря на него.       — Дела?       — Обычная проверка. Рудольфус знает.       Рабастан прищуривается, смотря на него.       — Он мне ничего не говорил.       Драко лишь пожимает плечами. Не так важно, говорил ли он ему об этом или нет. Не то, чтобы Рудольфус пока и сам не знает, что у него намечается проверка школы. Драко нужны ее подземелья и тайные комнаты. Ему нужно все.       Но это информация не для них, поэтому он легко меняет тему.       — Кстати, Валери передавала привет.       Эта фраза заставляет Рабастана на мгновение остановиться. Драко едва успевает заметить, как его глаза на секунду расширяются в понимании, но этого достаточно. Достаточно, чтобы он все понял.       — Валери? Ты не говорил, что виделся с ней, — тихо произносит Луна, смотря на мужа. Рабастан ничего ей не отвечает, но его взгляд заметно смягчается, когда он опускает глаза вниз и касается правой рукой ее лица.       — Нам пора!       — Но…       — Нам пора, ma Luna, — тон его голоса не дает права на отказ, но все равно пропитан нежностью, которую сложно не заметить. — Идите, я скоро вас догоню, — договаривает он, переводя взгляд на Драко.       — Пап? А можно дядя Драко пойдет с нами?       — Pas aujourd'hui, ma petite sorcière.       — Eh bien, s'il vous plaît.       — Alors, chérie.        Драко понимает все, что они говорят, но сдерживается. Он наблюдает за тем, как дядя проводит рукой по волосам дочери и одаривает ее небольшой улыбкой. Лия заметно куксится, но слушает своего отца.       — Пока, дядя Драко! — выкрикивает она, поворачиваясь к нему.       — Пока! — повторяет за ней ее сестра.       Они обе машут ему, на что он отвечает тем же, пока Раб передает сына обратно Луне. Эллиот тоже машет ему своей маленькой ручонкой на прощание.       Луна забирает детей, но, стоит им пройти пару шагов, как она поворачивается с Эллиотом на руках и улыбается ему.       — Свет всегда прячется в темноте забытых старых мест, — мелодично произносит она. — А искать там, где не думал искать, всегда приводит к моментам истины.       Ее слова не имеют смысла.       Совершенно никакого смысла.       Она не дожидается его ответа, Драко просто одаривает ее небольшой улыбкой, будто все понял. Он часто делал так в прошлом, боясь обидеть ее своим непониманием. Она слишком выходит за грани их простого мира.       — Придет время, и ты поймешь, — выкрикивает она, не смотря на него. — Все понимают, — говорит тише, не оборачиваясь.       — Мам, а я пойму?       — Ты уже поняла.       — А я нет.       — А ты поймешь потом.       Драко наблюдает за тем, как Луна уходит от него, скрываясь за стволами деревьев, что растут вдоль тропы, как делал он, идя сюда. Их голоса становятся все тише и тише, пока вовсе не исчезают, оставляя их с Рабастаном одних. И это, кажется, первый раз, когда они с дядей действительно одни.       — Как она? — неожиданно спрашивает Рабастан, делая пару шагов вперед.       Драко слегка приподнимает брови.       — Кто?       — Валери. Как она?       Он наклоняет голову, смотря на дядю, и прищуривается.       — Хорошо.       — Значит, все в порядке?       — Мгм.       — Хорошо, — коротко произносит Лестрейндж, кивая головой. — И да, Малфой, — холодно продолжает он. — Еще раз подойдешь к моей жене, то я забуду, что ты мой племянник и все остальное.       — Пойдешь на все ради нее? — удивленно, с усмешкой спрашивает он.       — Даже не сомневайся.       — Тогда один вопрос.       Рабастан приподнимает подбородок.       — Какой?       — Знаешь, где Министр?       — Я так понимаю, тебя интересует не его появления на каждом собрании Министерства? — Драко растягивает губы в заметной ухмылке. — Тогда, боюсь, ты знаешь больше меня. Все, что известно, было передано Валери.       — Спасибо…       — За что? Мы Пожиратели Смерти, а не Монстры. По крайней мере не все из нас.       — Все равно.       — Она стоит всего этого? — тише спрашивает Раб, подходя еще ближе, бегая глазами по лицу Драко. — Стоит всего того, что ты делал?       — Она стоит всего, дядя.       Рабастан впервые за долгое время улыбается ему настоящей небольшой улыбкой, едва затрагивая уголки губ. Он находит в нем себя, Драко уверен в этом. Потому что все, чтобы ни делал его дядя, он делал ради семьи. Сначала той, а теперь этой. И эта стоит намного больше…       — Ты должен зайти к нам как-нибудь. Дети буду рады с тобой увидеться на подольше. Предложение только для тебя, Драко. Приходи без своей жены, — договаривает он с явным презрением.       — Я постараюсь.       — И… — Рабастан подходит к нему почти вплотную, понижая свой голос. — Если что-то… Что-то случится, и ты должен будешь выполнить свою работу. Забери ее и детей. Я бы попросил об этом ее, — Драко знает, что он о Валери, — но дети это нее.       Глаза Драко незаметно расширяются в удивление.       — А как же твой брат? Дети будут…       — Им будет лучше с тем, кому моя жена беспрекословно доверяет, а не шарахается от каждого движения, — прерывает он его.       — Он…       — Мы все делали то, что должны были.       — Хорошо.        — Хорошо. — Рабастан облизывает губы, поднимая уголки в подобии улыбки. — Передавай ей «привет».       — Обязательно.       — Ты молодец, Драко, — с гордостью произносит он, осторожно кладя руку на его плечо. — Знаю, твой отец нечасто говорил тебе это, но он бы гордился тобой. Гордился всеми вами.       — Всеми нами?       Он не знает кто они, но знает, что они есть…       — Теми, у кого хватило смелости в отличие от нас. — Он заметно сжимает его плечо. — Но не забывай, Темный Лорд это самая последняя из проблем. Он, в отличие от других, действительно может править…              05.03.2005       — Да, да. Где-то здесь, — быстро произносит Фредерик Вильянс, роясь в кипе бумаг на маленьком кофейном столике, сидя на кожаном диване. В один момент он смачивает пальцы слюной, чтобы было удобнее перелистывать гору документов.       Драко не сильно обращает на него внимания, позволяя ему концентрироваться на своей работе. Не то, чтобы он боялся Малфоя так, как это делают остальные, но сейчас… Его поведение как минимум может напрягать. И Драко это знает.       Он ведет взглядом по заставленному рабочему столу, останавливая свое внимание на трех фотографиях на краю. Три коричневых рамки разных размеров с магическими фотографиями внутри. На самой большой — его семья. Они вчетвером где-то в парке. На второй поменьше — жена. На третьей, самой маленькой — двое детей с их собакой и котом.       Это пахнет семьей. Настоящей.       Не то, чтобы у Люциуса никогда не стояло фотографии Нарциссы. Но, наверное, в этом и есть какая-то разница. На столе его отца никогда не было его фотографий. Или просто с ним. Только Нарцисса. Как самый важный цветок и свет его жизни. Единственное, что имело значение.       Теперь Драко его понимает. Он не понимал тогда, но сейчас…       Он понимает. И принимает.       Вильянс все еще шелестит бумагами на фоне, периодически вздыхая и делая странные звуки, находя нужные ему документы в этих огромных пачках, что хранят историю Провинции.       Драко вновь принимается рассматривать место, где он находится, и стол, за которым сидит. Ведет взглядом по периметру, замечая под очередной папкой фрагмент красок на белой бумаге. Он аккуратно поднимает папку, открывая миру детский рисунок. Что-то похожее на людей с размазанными лицами и странными очертаниями тел. Рядом с их ногами есть каких-то два пятна, которые, как предполагает Драко, изображают их питомцев. За несколько лет жизни с ребенком, он немного научился разбирать эти художества.       Рука сама тянется к детскому рисунку, и он берет его, критически оценивая. Этим он, кажется, привлекает к себе внимание, потому что спустя несколько секунд Вильянс отвлекается от своего занятия.       — Это Люси нарисовала, — с гордостью произносит он, и Драко поднимает взгляд. Вильян улыбается, смотря на рисунок в его руках. — Подарила мне сегодня утром, еще не успел убрать к себе в ящик. Первый справа, — добавляет он и кивает, предлагая сделать это Драко.       И он делает.       Драко открывает правый ящик справа от него и на момент останавливается, понимая, что ящик наполнен лишь детскими рисунками. Рисунками его детей. Вильянс хранит рисунки своих двух детей в самом близком и удобном для него месте.       Драко кладет рисунок внутрь к остальным и закрывает ящик. Вильянс одаривает его благодарной улыбкой и возвращается к своей работе, а Драко еще несколько минут почти неотрывно смотрит на чертов ящик.       — Вот! Нашел, — спустя время восклицает Вильянс, и Драко поднимает на него взгляд.       Вильянс встает с дивана и подходит к Драко, сидящему за большим рабочим столом. Фредерик протягивает ему нужные документы с отчетами за месяца, сделанные специально для него, и данные об участках и поселениях. Обычно у Фредерика всегда все готово, но это не запланированный визит.       Драко аккуратно берет бумаги к себе, быстро перелистывая их.       — Они хотят открыть лагерь для новобранцев на территории провинции, — произносит он, не смотря на Фредерика. Об этом он узнал на днях после собрания, когда его вызвали на Мэн.       Приказ Пиритса, одобренный Темным Лордом и Генералом Рашвил.       — Это же… Хорошо? — слегка недоуменно спрашивает Вильянс.       Драко работает с ним уже три года. Он буквально почти его правая рука в управлении всей Провинции, когда Драко слишком занят. Последний год все в основном держится на Фредерике.       — Нам расширят бюджет, — медленно добавляет он.       — И контроль, — сухо произносит Драко, поднимая взгляд на своего помощника.       Он замечает, как тот сглатывает.       — И контроль, — тихо повторяет он.       Вильянс далеко не часть Пожирательского культа, что развелся в стране еще десять лет назад. Он человек. Волшебник, но человек. Ему всего лишь тридцать два года, есть прекрасная жена, с которой они сыграли свадьбу восемь лет назад, и двое детей.       Он никак не относится к политике и не поддерживает в открытую Темного Лорда. Его существование здесь, в спокойствии своего имения, заслуга исключительно Драко.       Вильянс поправляет свои очки, что немного съехали на нос, а затем подставляет стул к столу и садится напротив Драко. От этого на диване просыпается их небольшая белая собака и поднимает свою мордочку, смотря на хозяина темными глазами. Матильда. Ее зовут Матильда. Или Мати, как часто слышал Драко, наведываясь сюда.       — Им что-то нужно?       — У тебя остались старые документы по территории? Те, в которых были представлены все объекты Провинции.       — Должны быть, но…       — Они нужны мне к понедельнику.       — Хорошо. Но все подписи с документами хранились у вашего отца. Там должны быть остальные. И магические печати.       Драко поджимает губы от этой информации. Фредерик знал его отца, потому что Люциус уже привлекал его порой к работе. Но идея того, что ему вновь придется отправиться в Мэнор не выглядит такой привлекательной.       — Могу я спросить, что именно они хотят? — настороженно спрашивает он, на что Драко едва заметно вздыхает, откидываясь в кресле, больше не смотря на врученный ему документ.       — Открыть лагерь для новобранцев пятого дивизиона.       — Но это… Это же люди.       Драко коротко кивает, понимая, что имеет в виду Вильянс. Пятый дивизион — это собрание новобранцев, которые не являются действующими волшебниками, но имеют незначительный магический потенциал. Кто-то кто больше, чем просто магл, но намного меньше, чем волшебник или сквиб.       — А на людей магия воздействует по-другому, я знаю, — сухо произносит он. — Они хотят запад Провинции под лагерь.       — Когда?       — К началу лета.       — Мерлиновы Панталоны. И сколько человек планируется размещать на базе?       Драко прикрывает глаза, откидываясь головой немного назад, и лишь затем произносит окончательные цифры:       — Примерно тысяча.       — Но почему мы? — повышая голос, спрашивает Вильянс, смотря на Драко широкими глазами. От такого всплеска голоса Матильда широко зевает и поднимается с нагретого места. Она спрыгивает вниз, подбегая куда-то к ногам хозяина. Драко лишь слегка приподнимает бровь на его вопрос. — Потому что мы находимся без всего, — тихо, на выдохе, заключает он.       — Бинго.       — Должно быть мы давно должны были это предположить. Жить столько лет на рабочих — это редкость.       — Ладно. — Драко устало машет рукой, прерывая все мысли об этом. — Лучше скажи, было ли что-то за это время, что мне нужно знать?       По тому, как Вильянс резко белеет и поджимает свои губы, Драко уже понимает ответ. Тот самый, что ему не понравится. Он наблюдает, как Фредерик сглатывает, а затем пытается ослабить воротник рубашки.       — Было… Две недели назад в рабочем поселке… — он облизывает губы и откашливается. — Некоторые решили поднять небольшой восстание…       — Поднять восстание? — ледяным голосом переспрашивает Драко, выпрямляясь в чужом кресле.       — Они… они немного напали на охрану и заявили, что не будут работать на славу вашему… нашему, — оговаривается он, — волшебному миру.       — И?       — И охрана применила на них магию.       — Какую?       — Круциатус.       Драко делает глубокий вдох, пытаясь набрать кислорода в легкие. Пальцы сжимаются в крепкие кулаки так, что костяшки начинают белеть на бледной коже.       — Но мы все уладили. Правда, — тут же быстро начинает договаривать Вильянс. — Они сейчас находятся в нашей больнице под наблюдением, и им всем уже стерли память о случившимся.       — Почему они это сделали?       — Что?       — Я спрашиваю. Почему. Они. Это. Сделали?       Вильянс в очередной раз сглатывает.       — Вероятно, потому что…       Драко не слышит последующую часть предложения, потому что голос Фредерика становится слишком тихим.       — Еще раз, — жестче произносит Драко.       — Были слухи, что некоторые из охраны насилуют молодых девочек, — шепотом быстро отвечает он.       — Слухи? — медленно уточняет Драко.       — В их памяти нет подтверждения, Командор Малфой.       — И как давно ты это узнал?       — Только после мятежа.       Драко медленно кивает.       — И что ты сделал?       — Сделал так, чтобы никто дальше рабочего поселка не узнал об этом. Я не мог сделать больше, Командор Малфой, — быстро добавляет он.       — Какой это поселок?       — Второй.       Драко встает, поправляет свою одежду и подзывает рукой свой черный кожаный плащ.       — Давно я не был на службе, не думаешь? — Драко не ждет от него ответа. — Передай Саре, что мне жаль, что я не смогу остаться на обед.       — Хорошо. Всего доброго…       Драко не дожидается того, чтобы Вильянс договорил, и аппарирует прямиком из его кабинета на территорию Рабочего Поселка номер II, который располагается на севере его Провинции.       

***

             — Еще раз, — медленно произносит Драко, продолжая вытирать белым платком кровь со своих пальцев, окрашивая его в красный цвет. Он специально не применяет магию. — Правило номер один, Сэнддерс.       — М-м-мы… — голос парня дрожит, но Драко не обращает на это внимания. — Мы-ы-ы… н-н-нее т-р-р-ро-г-г-га-е-м…       — Громче.       — М-м-мы н-н-е тр-р-рог-га-ем р-р-ра-б-б-бо-ч-ч-чих.       — Правильно. Вы не домогаетесь рабочих. За нарушения правил вас ждет…       Он выжидающе поднимает голову, смотря на бедного парня, который весь трясется от страха, стоя рядом с телами его бывших начальников. За его спинами собраны все рабочие заключенные поселка.       — Смерть, — тихо и быстро проговаривает Сэнддерс, а затем заметно сглатывает. Его лицо белее местного снега от страха.       — Замечательно. Предлагаю вам хорошенько выучить правила и не забывать их.       — Да, Командор Малфой.              6.03.2005       Тихий вздох покидает горло, стоит ему приземлиться на границе Мэнора. Холод проходит волной по коже, а затем растворяется в тепле, когда магия крови проникает в тело. Это его территория, как бы он не хотел, чтобы это было не так.       Здесь давно не пахнет теплом, а залы слишком долго не были наполнены смехом и когда-то витавшей в воздухе любовью его родителей. Этот дом когда-то был центром всего, центром его собственного существования.       Его крепостью.       А теперь кажется, что у него больше ничего нет. Даже Элеферия не ощущается прежним домом. Не ощущается ничем без нее. Без его Ангела. Смысла его существования. Без нее все это не имеет смысла.       Ни война. Ни проигрыш. Ни такая долгожданная победа.       Все это не имеет никакого смысла.       Только она.       Как бы эгоистично это все не звучало. Хотя… он всегда был эгоистом. Порой даже к ней. Особенно в тот момент, когда пытался убрать ее с войны и месячных поисков крестражей. Только, чтобы она была цела. Он бы сам запер ее где-нибудь в доме, лишь бы она осталась живой.       Потому что, даже несмотря на магию, что течет в их крови, Драко Малфой никогда бы не смог и не хотел бы жить без своей Гермионы Грейнджер. Она его все.       Центр его существования. Даже если бы магии Хранителей и Ангелов в их семье никогда не существовало.       Ибо в каждом мире. В каждой чертовой вселенной и повороте времени, Гермиона Грейнжер всегда принадлежала и принадлежит по-настоящему лишь одному человеку в мире — Драко Люциусу Малфою. Так же как и он принадлежит ей.       Это судьба написанная тысячелетия назад древними мойрами. Это то, что всегда приходит к одному знаменателю. Даже в мире, где никто и никогда не слышал о магии.              Даже тогда…       Они всегда найдут друг друга.       Драко старается не обращать внимания на зловещую пустоту и тишину вокруг него. Фонари подъездной дорожки не горят в светлое время суток, но темный лес, что окружает Мэнор, навевает свою волну тьмы.       Вдох. Выдох.       Он мысленно проходит внутри по лабиринтам собственной библиотеки, дергая за закрытые двери, зная, что те не поддадутся и останутся закрытыми до тех пор, пока он не сделает иначе. Он абстрагируется от всего, что его окружает.       От того, что здесь когда-то цвела жизнь. От того, что по газону ходили павлины, а при входе росли еще бабушкины розы. От того, что в окнах почти всегда горел свет, а теперь большая часть из них навеки закрыта тяжелыми шторами. От того, что там, за домом, на фамильном кладбище, лежит его мать, на могиле которой всегда цветут живые цветы. Даже зимой.       Драко чувствует на себе взгляд всеми фибрами души. Знает, кому он принадлежит, но все равно поднимает глаза и ведет ими вправо. На ее половину. На то немногое, что он отдал ей.       Его законная жена стоит в окне второго этажа одной из малых гостиных. За ее спиной виднеется лишь белый тюль, что только сильнее выделяет на своем фоне ярко-розовый костюм, что она надела. Астория внимательно наблюдает за ним, скрестив руки на груди. Ее прямые светлые волосы распущены и спадают на плечи.       Но она ему неинтересна. Поэтому он опускает взгляд вниз, продолжая идти к главному входу в Малфой-Мэнор. Большие двери открываются перед ним, стоит ему подойти к ним ближе. Они чувствуют своего хозяина и подчиняются ему.       Все, что здесь есть слушает истинных Малфоев. Но они должны знать об этом. Должны знать о том, что этот дом принадлежит им. Внутри его создания течет их кровь на протяжении веков.       Мэнор никогда не принимал Асторию. Никогда не мог ее принять, потому что у него уже есть хозяйка. Хозяйка, которой он верен. Та, в которой течет несколько капель крови Драко от их магического союза брака. Та, что не знает, что Мэнор принадлежит ей.       Стоит Драко перейти порог, как рядом раздается всплеск магии.       — Херри, — сухо произносит он, смотря на неопрятного домовика Астории.       — Хозяин Драко! — голос домовика разносится эхом по холлу, отражаясь от пустых нынче стен. Он слишком высокий и нервный. — Чем Херри может помочь?       Драко опускает голову вниз, сканируя взглядом бедное существо, что принадлежит Астории. Замечает не залеченные следы от тонких порезов, похожие на тонкий прут или плеть. Пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки.       — Передай своей Хозяйке, что я ненадолго, — безэмоционально произносит он, обходя домовика по направлению одного из широких коридоров, чтобы попасть в старый кабинет отца, который он так и не смог назвать своим.       — Да, хозяин, — раздается ему в спину.       — А. — Драко останавливается, медленно снимая перчатки, будто обдумывая свои слова. — Передай ей, чтобы в следующий раз нашла себе кого-нибудь лучше, чем командир моего поселка. Женщине ее статуса это неприемлемо…       — Да, хозяин Драко, — попискивает Херри, а затем с хлопком исчезает.       Драко почти уверен, что домовик не сразу побежит к своей Хозяйке. Он слишком ее боится, но ничего не может сделать. Боится пойти против ее воли, хотя может, если сильно в это поверит.       Преданность работает в обе стороны.       Особенна та, что не построена на магии крови.       Его обувь знакомо стучит о дорогие полы Мэнора, разнося звуки его шагов на десятки метров вперед. Безжизненный пустой дом дает о себе знать.       Гостиная. Первая. Вторая.       Вход в малую библиотеку.       Малый музыкальный зал.       Столовая.       Он проходит все комнаты либо мимо, либо насквозь. Кабинет его отца находится ближе к концу здания, не уходя в отдельное крыло. Комната. Одна. Вторая. Проход в один из внутренних холлов с дверью на улицу. Вход в подземелья. Белый кот.       Стоп. Что?       Драко резко останавливается, уверенный, что ему явно померещилось что-то белое в углу комнаты. Он медленно ведет головой и моргает, пытаясь осознать то, что на полу у лестницы в подземелья Мэнора действительно сидит белый кот.       Белый кот…       «— Порой ангелы отправляют нам других ангелов. Или приходят в других вещах. Знаешь, после смерти твоего отца… ко мне забежал кот, представляешь? Белый такой.»       Фраза его матери тут же всплывает в голове, и он сглатывает.       — Ты настоящий, — тихо произносит он, все еще не веря собственным глазами. Голос кажется ему слишком глухим.       Он был уверен, что этого никогда не существовало, даже несмотря на слова Нарциссы. Сон, галлюцинации, побочные эффекты от зелий, что он давал ей. Все что угодно кроме правды.       Но кот действительно здесь. Будто в доказательство, что он существует, кот подходит к Драко и обходит его. Он не мяукает и не произносит ни звука, просто садясь напротив, слегка склоняя голову набок.       — Ты что здесь делаешь?       Вместо ответа на такой глупый вопрос кот встает и поворачивается, идя в сторону лестницы в подземелья, а затем начинает спускаться по лестнице вниз.       Какого черта?       Драко следует за ним. В подземелье от присутствия кота тут же загораются настенные светильники, освещая дорогу между старых каменных плит.       — Кот. Белый кот. — Драко больше всматривается в кота, что идет перед ним. — Кошка, — вдруг произносит он, понимая, что это кошка, а не кот. Белая кошка.       В Мэноре никогда не было котов.       Кошка порой оборачивается на него, будто проверяя, что он все также слепо и глупо следует за ней. Но Драко не останавливается, проходя мимо знакомых железных камер, в которых содержались заключенные при Темном Лорде.       Но они уходят дальше. В почти самую глубь подземелья, находясь теперь где-то между зимней оранжерей и домом. Драко никогда не заходил так далеко. Здесь пахнет сыростью, а на полу местами виднеется стухшая вода. На потолках висят множественные паутины со своими владельцами.       И здесь невозможно нормально дышать.       Кошка останавливается на повороте коридора, а затем подходит к нему и пару раз проходится между его ног, обтираясь об ткань штанов, оставляя белую шерсть на черной одежде.       Драко не понимает ничего в поведении кошек. Первая и последняя, что у него была, принадлежала Грейнджер. Ее рыжий Живоглот, который прожил намного больше обычного кота.       Кошка садится напротив него и внимательно смотрит на него своими голубыми глазами, оттенок которых кажется ему до боли знакомым. Слишком правильным и родным. Она будто выжидает чего-то. Подтверждения с его стороны или намека на что-то. Чего-то, о чем Драко даже не догадывается.       — И? — наконец спрашивает он у бедного создания. — Зачем мы здесь?       И тогда он чувствует это. То, что не чувствовал уже несколько месяцев. Биение в своей груди, что не принадлежит его собственному сердцу. Магия, что нечаянно отзывается на свой немой призыв.       Нет…       Нет.       Просто нет.       Он не говорит. Кошка проходит вперед, а его окаменевшее тело следует за ней. Даже не так, теперь он идет самостоятельно. Чувствуя, как биение с каждым шагом усиливается в его груди, а вены наполняются привычным огнем темной магии.       Дышать становится тяжело, тело будто больше не подчиняется его приказам. Но он чувствует это. Каждой чертовой клеточкой собственного тела. Это почти неуловимо. И от слабости становится только страшнее.       Это пугает.       Пугает так, как никогда и ничто еще не пугало.       Это обезоруживает. Заклинает.       Лишает собственной воли. Жизни.       Она будто высасывается из него, идя туда, где она нужна больше. Туда, где все еще должно биться чужое сердце. Та самая половина его души. Тонкие нити магии в воздухе, что не видны человеческому взгляду.       И его собственное сердце уже не бьется. Он не больше, чем сама ходячая смерть. Ни души, ни жизни.       Кошка подходит к одной из дверей, и Драко не уверен, открывается ли она потому, что к ней подошел он, или это все она. Белое существо в его ногах. Но это происходит.       Железная дверь с небольшим отверстием из прутьев на уровне глаз со скрипом открывается внутрь. Внутри загорается свет, а белая кошка пробегает к дальней стене и садится.       Садится, смотря на него. Садится спиной к ней…       Его ноги трясутся, когда он делает неловкий шаг внутрь. Биение становится сильнее, но оно все равно далеко от идеального и живого биения сердца. Его почти нет.       Шаг. Второй. Третий.       Внутри слишком воняет мочой и испражнениями, которые перемешались с тухлятиной и сыростью.       Здесь… Все это время она была здесь… в подвалах его собственного дома.       — Нет, — судорожно слетает с его губ.       Гермиона. Миа.       Ангел.       Его Ангел лежит перед ним.       Ее руки и шея прикованы железными кандалами к стене клетки. Белая ночнушка вся в грязи и порвана во многих местах. На груди виднеется странное зараженное месиво, а правая нога в районе икры почти разодрана в клочья.       Миа…       Его ноги не выдерживают, и он падает на колени, не чувствуя боли от удара. Земля уходит из-под ног, и он не знает, как жить дальше. Легкий взмах руки и кандалы исчезают с ее тела, повисая на стене.       Она могла бы… она не знала…       Она здесь. Перед ним.       Настоящая, а не больной плод его воображения.       Или он сошел с ума.       Драко даже не знает, какой вариант лучше.       Знать, что все не могло быть так плохо, или то, что она действительно лежит на холодном полу подземелья его дома. Ее ничего не защищает, ничего не скрывает заметной наготы. Ничего…       — Миа, — тихо зовет он, чувствуя слезы на своих щеках. Биение становится только тише…       И тогда он знает, что делает. Драко делает то, что может, выпуская собственную магию из рук. Черная паутина окутывает ее, а затем медленно отрывает хрупкое тело от пола и подносит к нему. Прямо в его раскрытые руки.       — Моя маленькая, — тихо шепчет он, забирая Миа в свои объятия. Такую легкую и невесомую. Такую же, как чуть меньше года назад. Сломанную. Разбитую. Еле живую…       Она слишком холодная. Слишком.       Драко начинает укачивать ее на своих руках. Она не выглядит живой. Она выглядит м… Он не дает себе верить в это. Не дает признать, что все слишком поздно. Он опоздал. Опоздал, потому что сказал себе, что не придет сюда. В этот дом.       — Моя маленькая. Мой Ангел. Шшшш. Все будет хорошо.       Драко напитывает ее тело собственной магией. Ее вены окрашиваются в черный, принимая в себя часть его силы, а затем краснеют, впитывая теплоту его жизненной энергии.       — Я нашел тебя. Я пришел за тобой. Я нашел тебя. Я пришел за тобой… Я… Все будет хорошо. Живи, хорошо? Только живи. Я прошу тебя. Сейчас я тебя согрею. Сейчас, моя хорошая, — словно сумасшедший шепчет он.       Она ледяная. Слишком холодная и синяя.       Драко прикрывает глаза, отдавая ей все. Все, чтобы только она смогла. Все, чтобы она начала дышать, а ее сердце не переставало биться хотя бы два раза в минуту. Все, чтобы кто-то смог ей помочь. Не только он.       — Мы пойдем домой. Домой. Я заберу тебя домой. Все будет хорошо. Все…       Драко поднимается с ней на руках, а затем… Он не совсем знает, что происходит. Как действует его магия. Секунда. Две. И он все еще держит ее в своих руках, летя вверх на бешеной скорости, прорываясь сквозь толщу земли и камня, оставляя за собой развалины, шум и огромную дыру в земле. Он не обращает на это никакого внимания, облаченный во все темное, что сейчас скрывает их.       Тепло. Ей нужно его тепло. Это все, что он знает. Все, что делает.       Драко дарит ей собственную часть жизни, что проходит из его рук, окутывая тело Миа белыми линиями магии жизни, пропуская внутрь темноту подземелья, наполняя кровь таким нужным теплом.       Он делает все, даже не зная, что именно. Магия сама выбирает свой путь, вырываясь на помощь от отчаяния своего Хозяина. Драко даже не совсем понимает, куда они направляются, зная лишь то, что куда бы они не летели, там будет помощь.       И это точно не дорога в Ад. Несмотря на то, что состоит она из черноты, что буквально облизывает нежную кожу, чувствуя живое существо внутри себя.       Он ее Хранитель. И сейчас он единственное, что удерживает ее на краю мира живых. Единственное, что не дает ей уйти в Рай…       Драко удерживает ее в своих руках, светясь оранжевым огнем, как тот, которым кричат настоящие Драконы, выжигая все на своем пути. Но только сейчас этот огонь внутри него спасает жизнь, а не убивает.       Спасительный огонь, который проникает внутрь, а не сжигает тело снаружи. Не то самое адское пламя на чужом теле шесть лет назад. Это огонь жизни.       И Драко не знает, как это. Что именно он делает, что позволяет себе магия. Не знает, что вместо легкого очертания облака на земле под ними навсегда остается отпечаток большой черной тени, размеры которой меняются со взмахами крыльев.       Потому что, не зная этого, сейчас для всех остальных он не просто сгусток несуществующей магии. Он — Дракон. Большой черный Дракон.