Ангел Дьявола

      Возвращаться в Элеферию, зная, что Миа там больше нет — больно и странно. Внутри звенит тихая пустота, отдавая колющей болью, словно маленькие иголки протыкают кожу изнутри.       Это боль в груди, о которой он раньше не задумывался.       Вместо чувства полной свободы и успокоения, только мертвая тишина. Джинни почти не покидает дом, сидя вместе с Джеймсом. Он так и не заговорил. Блейз приходит к ним каждый чертов день, скрываясь в своей части.       Они почти не встречаются, только тепло браслета напоминает о том, что из дома уходят и приходят. Драко почти не задерживается внутри, в очередной раз отправляясь в чужой дом, чтобы найти Миа.       Ангел ждет его. Но не здесь.       Он знает это. Она знает это. И он придет за ней. Вернет домой. К себе. К ним. Потому что без нее у него нет дома. Без нее нет света в его темноте.       Драко замирает на входе, поднимая взгляд на пустующую лестницу. Ком встает в горле. Он пытается сглотнуть. Ничего не получается. Находиться в этом доме без нее самое худшее. Он уже давно привык к встречающей тьме Мэнора, но видеть почти то же самое в месте, где был только свет, невыносимо.       Место, которое было его островком безопасности, превратилось в пустоту души и открытое пространство одного большого воспоминания. Миа принесла в Элеферию чистоту собственной души и свободы.       До нее здесь все было по-другому. Была мягкая тишина, нарушаемая присутствием кого-то из них в разные дни. Была музыка, которую часто включала Валери, выпивая бутылку вина в трудный день. Был шум на кухне и голоса в гостиной во времена их ежемесячного просмотра фильма.       Здесь был звук, но не было ожидания. Тихое спокойное одиночество, которое не высасывало силы, а давало нужный покой души.       Они приходили и уходили. Задерживались, а потом исчезали, иногда пересекаясь друг с другом на пороге двери или за чашкой кофе на кухне.       Здесь никто никого не ждал.       А она ждала…       Драко проходит мимо последней ступени, не задерживаясь на ней. Но внутри все равно отдает резкой фантомной болью. Кажется, что только вчера она ждала его, сидя на этих ступенях в одной лишь футболке.       Кажется, что все это было только… пять дней, десять часов, тридцать три минуты, сорок четыре… сорок пять секунд… назад… Потому что время никогда не останавливается.       Известно сколько прошло, неизвестно сколько еще осталось. Время — единица, которая измеряется прошлым, а не настоящим или будущем. Оно идет вперед, но исчисляется назад. Шаг вперед. Две секунды назад.       Драко открывает дверь кабинета, проходя внутрь. Александрия уже сидит на кресле за большим столом. Она отвлекается от прочтения чего-то в руках, встречаясь с ним взглядом. Драко слегка наклоняет голову, наблюдая за ней.       Александрия опять в белом, почти домашнем. Он привык видеть ее такой, но теперь она еще больше напоминает о Миа. О том времени, когда она носила ее слишком большую одежду.       Дрия проводит ладонями по волосам, пробираясь пальцами сквозь пряди, пытаясь убрать их назад. Несколько белых локонов успешно застревает на макушке.       — Ты проебался, — произносит она, пронзая его взглядом. Это ее констатация факта, о котором они все знают. Он действительно проебался.       Драко сглатывает. Слюна во рту слишком вязкая и застревает в горле.       Блядь.       — Я знаю, — тихо, признавая.       Это только его вина и ничья больше. Это его собственное напоминание.       Александрия выдыхает. Ее плечи заметно опускаются.       — Ты нашел ее у Долохова?       Ее…       Она имеет в виду девушку. Не Миа.       С силой сжимая челюсти, он почти скрипит зубами. На лице выделяются скулы, делая лицо более жестким. Он сжимает руки в кулаки, пытаясь расслабиться. Разжимает.       — Валери перенесла ее к Северусу.       Очередной слишком заметный выдох с ее стороны.       — Отлично.       Они оба молчат. Драко не знает, что говорить. Александрия предпочитает не смотреть на него. Они оба понимают, что у него была одна задача, — Защитить ее, — и он не справился с этим.       Опять…       Он опускает взгляд вниз.       Опять.       — Его не было среди тех, кто был в зале, — спустя минуты тишины произносит Александрия, заставляя Драко поднять на нее глаза. Их взгляды пересекаются. Ее почти полностью черный, без намека на жизнь внутри, и его серо-белый, запечатанный мощной пленкой окклюменции. — Можете вычеркнуть их фамилии из списка, но… — Александрия прижигает его взглядом к месту. — Это не значит, что никто из их семей или окружения этого не сделал. И у меня есть пара вопросов к некоторым, но это не про нее.       — Зачем ты это делаешь? — его голос надламывается едва заметно.       Александрия прикрывает глаза и встает со стула. Она подходит к нему, останавливаясь почти вплотную, и лишь тогда возвращает взгляд черных глаз, заглядывая в самую темноту души.       — Потому что играясь с судьбами, можно ненароком стать заложником своей. — Драко хмурится, не понимая, что все это значит. Его зрачки бегают по ее лицу, пытаясь найти нужные ответы. — И потому что я хочу, — легче добавляет она. — Скажем так: это личное. И ты мне дорог, Драко, правда. Также, как и Валери, и все остальные. Также, как и Миа. Считай это женским долгом. Мы своих в беде не бросаем. И, помилуйте леса, Миа будет жива после всего этого.       Александрия касается своей рукой его лица, и Драко чувствует легкое прикосновение природной магии. Оно теплое и мягкое. Оно само жизнь и существование.       — Мы найдем ее, Драко. Ты. Найдешь. Ее. И пока бьется ее сердце, будет биться и твое. Ваша магия будет поддерживать вас. Она поддерживала вас тогда, будет и сейчас. Пока где-то там она будет думать о тебе, даже если не будет осознавать этого, она будет жить. Магия будет поддерживать Ангела пока Хранитель не сможет обрести ее, — она заглядывает ему в душу, даря надежду и такое нужное успокоение.       — Откуда… — голос хрипит. — Откуда ты это знаешь?       Губы Александрии трогает едва заметная улыбка.       — Магия, подаренная Богами знакома Богам.

***

                    — Как она? — это первое, что спрашивает Драко, стоит Валери появиться в кабинете.       Вал останавливается в проходе, наверняка замечая фигуру Александрии за столом. Ее рука остается на двери. Проходит пара секунд, прежде чем она наконец заходит внутрь, прикрывая за собой дверь.       — А ты умеешь эффектно появляться, — произносит Вал, продолжая смотреть на Дрию.       Александрия отрезает очередной кусок яблока. И Драко поворачивает голову, как раз в тот момент, чтобы заметить небольшую ухмылку на ее лице. Она подмигивает Валери.       — Это семейное, — спокойно произносит она, а затем засовывает кусок яблока себе в рот, начиная хрустеть.       Дрия продолжает нарезать яблоко, не используя нож, просто проводя пальцем по зеленому плоду. Валери усмехается, проходя внутрь. Дрия протягивает ей кусок яблока, и Валери закидывает его в рот, садясь на кресло напротив Драко.       Его серые глаза внимательно следят за этими двумя. Он ждет, пока они соизволят отдать ему свое внимание. Видит Салазар, Драко никогда не понимал динамику между этими двумя. Они слишком похожие, но слишком разные.       Дрия протягивает ему кусок яблока.       — Ешь, — ее голос отдает приказ, которому он не собирается противостоять.       Драко аккуратно обхватывает пальцами небольшой кусок яблока. Он подносит его ко рту и немного откусывает, продолжая держать остатки в пальцах. У него нет аппетита. Он даже не помнит, когда в последний раз ел. Спал…       — Девушку, что была у Долохова, зовут Сандра, и она магл. Провела у Долохова около пяти месяцев. Работала учительницей в младшей школе Брэдфорда. Двадцать семь лет. Жила одна. Шла после уроков домой, когда Долохов увидел ее. Но… по словам Хуйняка до этого у него было ещё в районе двадцати девушек, может больше. — Драко замирает. Он медленно поднимает взгляд на Валери. — Все, кроме нее, мертвы. — Валери переводит на него взгляд, заставляя выпрямиться в спине. Он знает, что то, что скажет Вал дальше, ему не понравится. — У всех них были каштановые кудрявые волосы, — добавляет она медленно. — Рост в районе метра шестидесяти. Британки. Глаза в основном карие. — Драко прикрывает глаза, сжимая кулаки. Яблоко в его пальцах сминается, с хрустом выделяя сок. — У Сандры они были голубыми. Думаю, поэтому он решил их убрать.       — Что с ее показателями?       — Северус говорит, что она почти в норме. Если это можно так назвать. За исключением глаз и общего состояния шрамов. Долохов с ней просто развлекался… Что ему будет?       Драко наконец открывает глаза, смотря на собственные руки. Он очищает их от яблока легким заклинанием. Переводит взгляд на Валери, затем на Александрию.       — Пара веков Ада, — почти спокойно отвечает Дрия. — Его душа в нашем вечном заточении. А там посмотрим.       — Думаешь его когда-нибудь очистится?       Хищная улыбка появляется на губах Дрии.       — О нет, я уверена, что от его души ничего не останется.       — Прекрасно.       Драко знает, о чем они.       Закон душ номер один: новые души создаются из частей душ других, превращаясь во что-то новое, неизведанное. Закон душ номер два: души могут воскреснуть в других, во имя судьбы или боли. Такие души подарены Судьбой на перерождение. Закон номер три: перерождение души — процесс полного исцеления прошлой и прощения. Закон номер четыре: души могут умирать, если от души ничего не остается.       Драко помнит, как учил все это по приезде в Россию, сидя в одной из больших библиотек Колдовстворца с французскими окнами, из которых открывался вид на озеро и лес вокруг.       — Что насчет мальчика? — тихо спрашивает Драко, смотря на Валери.       Она сглатывает и отводит взгляд.       — Его забрали… Темный Лорд отдал его Пиритсу, — тише добавляет Валери. — Здесь ничего нельзя сделать.       — Он вырастит из него убийцу…       Валери одаривает его жёстким взглядом.       — Нет, если все это закончится раньше, чем у Пиритса дойдут до этого руки. Он не начнет подготовку, пока мальчику не будет лет шесть. А пока он наверняка будет проводить все время со служанками. Не смотри на меня так, будто я могла что-то сделать. Это сын Долохова. До-ло-хо-ва… которого Темный Лорд дал показательно казнить на глазах у всех. Спасибо Дрии…       — …Всегда пожалуйста…       — …В его глазах это лучшее, что он мог сделать. Не будет же он отсылать ребенка одного из своих первых соратников в чертов детский дом…       — …Да, пожалуй, мы обойдемся без повторений истории…       Вал бросает Дрии короткий суровый взгляд, когда она в очередной раз вставляет свое слово.       — …В любом случае я бы ничего не смогла сделать для этого мальчика.       Драко поджимает губы, внимательно смотря на Вал. Он знает это. Он, блядь, знает это.       Но помимо этого он прекрасно знает, кто такой Магден Пиритс. Один из первых соратников Темного Лорда и по совместительству его учитель по пыткам — Один из самых страшных людей Магической Британии наравне с Темным Лордом и Карателем.       Это имена, при виде которых первой мыслью будет смерть. Кровавая и ужасная.       — Что будет с девушкой… Сандрой?       — Виктор заберет ее к себе.       Драко кивает, понимая, что так будет лучше. Виктор сквиб, он должен будет понять.       — А что насчет зрения?       — Он лишил ее полностью? — интересуется Дрия, откидываясь о спинку кресла.       Валери кивает.       — Ты сможешь что-нибудь сделать?       Драко переводит взгляд на Дрию, пытаясь понять ответ на вопрос Валери.       — Возможно… — Александрия начинает постукивать пальцами по дорогой столешнице из дерева. — Я позвоню ему, узнаем, что можно будет сделать. Может кто-то из Мастеров сможет помочь.       Слова Дрии заставляют Драко выдохнуть. Они смогут помочь невинной девушке, которая была просто слишком похожа на… Гермиону. Больной чертов ублюдок…       — Когда заберешь Чарли?       Александрия перестает отбивать ритм пальцами. Указательный палец замирает в воздухе в миллиметрах от стола.       — Потом. Не тогда, когда у меня почти нет времени. Вот не живется вам спокойно, да?       Валери едва заметно усмехается.       — Ты сама знаешь, что спокойствие это не про нас.       — Да знаю… знаю я. Как любит говорить дедушка: Даже Боги не играют с судьбой.       — Тебе не кажется, что из уст одного из Темных Магов это звучит слишком пафосно?       Александрия фыркает.       — Скажи это этому «Темному Магу», который никогда не появлялся во Дворце, зная, что у бабушки плохое настроение, и предпочитает отсиживаться на островах, играя в шахматы.       Драко хмурится, переводя взгляд с Валери на Александрию и обратно. За все два года, что он провел в России, он никогда не слышал и не встречал дедушку Александрии.       — И кто твой дедушка? — вопрос напрашивается из чистого любопытства.       Две пары глаз сразу обращаются к нему, черные, как сама смерть, и зеленые, как сама жизнь. Валери одаривает его знающей ухмылкой, а затем забирает остатки яблока со стола, не отрывая своего пронзительного взгляда. Она откусывает яблоко, издавая сочный хруст.       — Та еще заноза в заднице, вот что я тебе скажу.       Он складывает руки на груди, откидываясь о спинку кресла. Смотрит на Александрию исподлобья, пытаясь вытащить у нее ответы. Он натягивает струны в ее голове. Раз за разом встречая легкое сопротивление, которого достаточно, чтобы выбить его из ее головы.       — Это очень не по-дружески с твоей стороны, Драко.       Он лишь пожимает плечами.       — Скрывать секреты тоже не совсем по-дружески, — сухо произносит он.       Дрия вздыхает.       — Все скрывают секреты, Драко.       — Ой, да ладно тебе, скажи ему, — встревает Валери, — дай хоть немного посмеяться с выражения шока на его лице, когда он узнает. Хоть что-то хорошее за все эти дни.       — Ты наслаждаешься, да?       — В жизни слишком много тьмы, чтобы пропускать такие моменты. Давай. Он все равно никому ничего не скажет, — Вал откусывает очередной кусок яблока, врезаясь в светлый плод зубами.       Александрия закатывает глаза, пока Драко продолжает выжидающе смотреть на нее. Но он больше не пытается пройти сквозь защиту в ее голове.       — Геллерт Грин-де-Вальд мой дедушка, но теперь он предпочитает просто Гера.       Драко моргает. Веки медленно опускаются, а потом поднимаются обратно. Он ждет, что она скажет что-то еще. Ждет улыбку от собственной шутки.       — Ты его сломала, — шепчет Валери.       — Драко?       Он моргает еще раз.       Геллерт Грин-де-Вальд       — Геллерт Грин-де-Вальд, — медленно произносит он имя Темного Волшебника, которого боялись почти все в начале двадцатого века. Имя волшебника, который мертв.       — Единственный и неповторимый.       — Хочешь, — он откашливается. Голос хрипит. — Хочешь сказать, что твой дед… дедушка — Геллерт, мать твою, Грин-де-Вальд?       Александрия спокойно кивает, внимательно смотря на него.       — Но он, — Драко облизывает губы, качая головой. — Он же, блядь, провел большую часть жизни в тюрьме, а потом умер. Темный Лорд убил его в Нурменгарде.       — Ага… в тюрьме, которую построил он сам. Так что он жив и здоров.       Он опирается локтями о колени и подносит руки к лицу, закрывая его. Тяжелый вдох наполняет легкие таким нужным кислородом. Дышать. Он пытается контролировать дыхание. Оно теперь подчиняется, а не происходит, как обычная функция организма для существования.       Драко слегка наклоняет голову, выглядывая из-за пальцев руки. Он смотрит на Александрию, не отрывая рук от лица. Теперь ее серо-белые волосы имеют больше смысла.       — Темный Лорд знает?       — Знает ли он то, что убил в Нурменгарде не того? — Александрия пожимает плечами на свой же вопрос. — Думаю, что нет. Не многие и так знают, что он жив. Справедливости ради дедушка долго смеялся, когда узнал про свое «убийство».       Выдох.       — Что-нибудь, что я еще должен или мог бы знать? — почти устало интересуется он.       Александрия поджимает губы.       — Нет, — твердо отвечает она.       Драко только кивает, зная, что ее ответ был бы таким. Он прикрывает глаза, закрывая лицо руками полностью, оставаясь наедине с собственной темнотой. Она почти ласкает его.       — Иди спать, Драко, — доносится до него слабый голос Валери.       Он качает головой.       — Да, Драко, — добавляет уже Дрия. — Ты хоть видел размер собственных синяков под глазами. Твои чары, конечно, хороши, но ты же знаешь, что меня не обманешь.       Драко вздыхает. Сон одно из последних, о чем он вообще может думать. Это не важная вещь для его существования. Он пользуется ей исключительно, когда организм самостоятельно отключается. Не по собственной воле. Делал так всегда.       — Давай, Драко, — он чувствует тепло исходящее от тела Валери, когда она встает и подходит к нему, становясь почти вплотную. — Ты не спал уже несколько дней. Зелья ото сна не могут поддерживать тебя вечно.       Он складывает руки в молитвенном жесте, касаясь указательными пальцами кончика носа, а большими подбородка. Драко поднимает свои глаза наверх, смотря на Валери. Она переживает за него, он спокойно читает это в ее взгляде, потому что она позволяет.       — Как я могу спать, зная, что сейчас может происходить с Миа, а, Вал? — голос слегка надламывается и хрипит. — Зная, что этот ублюдок может с ней опять сделать. Ты же видела все это, Вал. Видела, что он делал с ней. — Валери прикрывает глаза от его слов. — Как, по-твоему, я могу спокойно спать, зная, что она где-то там совершенно одна, ждет, что я приду за ней, что мы все придем за ней. Как я могу спать, когда она ждет меня, а? — Он прищуривается, смотря на нее пустым взглядом. Кивает, когда Валери ничего ему не отвечает. — Так я и думал…       Драко встает с кресла, заставляя Валери сделать шаг назад. Она не смотрит на него. Ее зеленые глаза плотно закрыты, скрывая жизнь от света. Драко возвышается над ней, смотря пару секунд на нее сверху вниз, затем бросает короткий взгляд Дрии, слегка кивая, а потом разворачивается и уходит.       Он почти скрывается за дверью, когда ледяной голос Валери доносится в спину.       — Если ты истощишь свой организм раньше, чем найдешь Миа, то умрешь, так и не найдя ее. Ты должен жить ради нее. Ты обещал жить ради нее!       Ее слова заставляют прикрыть глаза. Он не оборачивается, позволяя голосу разбиваться о сильную спину, не подставляя грудь и душу. Драко стоит еще пару секунд, прежде чем делает первый нерешительный шаг в коридор. Потом второй. И третий.       Дверь за ним закрывается со слышимым щелчком благодаря магии.       Он обещал жить. Он должен жить.       Ангел не может жить без своего Хранителя…       Драко доходит до ступеней, что ведут вниз на площадку, которая соединяет две части дома. Замирает. Его взгляд упирается в противоположную половину, останавливаясь на двери почти напротив точно такой же небольшой лестницы.       Эта комната принадлежала Миа всего несколько месяцев. До этого и после она принадлежит Александрии. Но, кажется, для его сознания этого недостаточно. Эта комната принадлежит Миа.       Он бы отдал все, чтобы она вновь была там, чтобы она оказалась за этой чертовой дверью и лежала на кровати. Или сидела в своем кресле, смотря на погоду за открытым окном. Она любила это делать. После того, как она почти стала жить в его спальне, она все равно продолжила делать это. Это была ее жизнь.       Драко ловил ее на кожаном диване под окном с книгой в руках, когда ее взгляд исчезал со страниц и поднимался за окно. Миа любила смотреть на жизнь за пределами дома.       Миа любила жизнь... любит...       Шаги вниз даются ему тяжело. Он не переходит, как прежде, злополучную лестничную площадку. Драко вообще предпочитает больше не бывать в собственной комнате. Там все еще слишком живо… Даже цветы на ее тумбочке…       — Драко. — Он замирает, когда Александрия касается его плеча со спины. Он не слышал, как та подошла к нему. — Ты должен знать кое-что еще, — она на пару секунд замолкает, и Драко сглатывает. — Она невидима для магии, — тихо произносит Дрия, стоя на ступень выше и слегка возвышаясь над ним. — Для магии она словно призрак. Я бы хотела помочь, правда, но здесь я почти бессильна.       Почти… потому что Боги не играют с судьбой.       — Спасибо, — тихо шепчет он, действительно будучи благодарным.       Рука Александрии исчезает с его плеча.       — Я не знаю, как именно он это сделал, но ты должен знать, что есть вероятность, что магия будет утеряна для нее навсегда.       — Главное, чтобы она была жива…       — Она будет, Драко. Она сильная, — от Александрии это действительно значит многое. Это не простые слова утешения, а правда. Александрия действительно считает Миа сильной…       — Я знаю, — прикрывая глаза, произносит он.       Гермиона всегда была его храбрым воином… Миа всегда была им.       Он спускается по лестнице, ничего не чувствуя. Ступенька под его весом опять скрипит, но это ускользает от его внимания. Его шаги тяжелые. Мягкий ворс ковра совершенно их не смягчает, пока он продолжает спускаться.       Драко проходит в малую гостиную, прикрывая за собой дверь. Это комната с наименьшим количеством воспоминаний о ней. Он подходит к стеклянному серванту, в котором они хранят алкоголь, и наливает себе полстакана виски.       Он выпивает терпкий напиток залпом, не морщась. Повторяет так еще раз. И еще. Пока жидкость разносится холодным жаром по организму. Драко делает последний глоток в тот момент, как на улице раздается гром, и его взгляд в ту же секунду обращается к окну напротив, за которым поднялся сильный ветер с ливнем. Сверкает молния, и проходит меньше двух секунд, как раздается очередной раскат грома.       — Блядь, — слетает с его губ, потому что Миа любит дождь.       Он закрывает за собой шкафчик. Подходит к ближайшему светлому дивану и ложится на него, одновременно с этим проводя рукой в воздухе, заставляя окна в комнате открыться. Ему приходится закинуть ноги на подлокотник дивана, потому что иначе он не влезает.       Драко складывает руки на груди, чувствуя, как та все еще продолжает подниматься и опускаться. Он проводит языком по губам, слизывая едва заметный горький привкус и сглатывая.       Он позволяет себе прикрыть глаза, чувствуя холод гуляющего сквозь комнату ветра, запах дождя в воздухе и темное присутствие грома и молнии в ауре. Он даже не понимает, когда его организм сдается, и он засыпает, окружённый дикостью дождя и природы. Засыпает с надеждой увидеть ее вновь.       12.10.2004       Над столом висит абсолютная тишина. Стол, который всегда наполняли звуки детского голоса, теперь молчит. Драко уверен, раньше все здесь было по-другому. Он никогда не ел вместе с Джинни и Джеймсом в их части, но он может поклясться, здесь все было иначе.       Джинни не произнесла ни слова, с того момента, как выловила его на кухне за чашкой кофе сегодня утром. Она почти приказала ему пойти к ней. Драко не может быть в этом уверен, но догадывается, что Александрия имеет к этому какое-то отношение.       Ее чертова забота… но он не противится.       Джеймс заканчивает есть свою кашу и вытирает рот небольшим полотенчиком. Драко наблюдает за крестником, который всегда состоял из одних лишь улыбок, и в его взгляде читается сочувствие и боль за мальчика. Едва заметные, но они там есть. В глубине серо-белых глаз, за плотной пленкой окклюменции.       Джеймс слезает со стула, забирая за собой тарелку. Он уносит ее к раковине, кладя внутрь, слегка приподнимаясь для этого на носочки, а затем проходит мимо и скрывается на лестнице. Взгляд Драко цепляется за запястье мальчика. Рукав кофты слишком сильно поднялся, оголяя цветные полосы фенечек. Его взгляд цепляется за полосы цвета в темноте…       Джинни тихо вздыхает, стоит Джеймсу покинуть кухню, привлекая внимание Драко.       — Я не знаю, что делать, — тихо шепчет она, смотря в почти полную тарелку собственной геркулесовой каши с добавлением замороженных ягод.       — Он так и не произнес ни слова? — Он знает, что это так, но все равно спрашивает.       Джинни ставит локти на стол, облокачивая голову о руки. Она скрывается за ними, как в домике, опираясь указательными пальцами в верхнюю часть лба, а большими поддерживая виски. Ярко-рыжие волосы каскадом спускаются вниз, доставая до стола.       Она отрицательно мычит, вместо ответа на его вопрос. Слышен тяжелый вздох, который она делает, а затем протяжный выдох, будто она пытается успокоить саму себя.       — Блейз говорит, что все наладится, что все будет хорошо, но, — она убирает руки, поднимая на него взгляд. Драко замечает слезы в ее карих глазах и сглатывает. — Ты тоже так думаешь? Что все будет хорошо? Что все наладится?       Драко поджимает губы и откладывает ложку на стол. Он откидывается на спинку стула, бросая быстрый взгляд в направлении лестницы на второй этаж.       — Все будет хорошо, Джин, — серьезно говорит он, потому что он сам должен в это, блядь, верить всем чертовым сердцем. Значит, будет верить и она. — Все это закончится, я обещаю.       Джинни поджимает нижнюю губу и быстро вытирает рукавом кофты одинокую слезу, что успела скатиться на щеку. Она быстро кивает, принимая его ответ.       — Думаю мы уедем отсюда, — тихо произносит она. — Не хочу здесь больше оставаться после всего этого.       Драко кивает, а затем слегка наклоняет голову и прищуривается.       — Блейз?       Джинни вздыхает, вытирая лицо руками. Поднимает взгляд вверх, и лишь затем опускает его, смотря на Драко.       — Мы оба знаем, что он меня не оставит.       — Он любит тебя, — спокойно говорит Драко, — и Джеймса.       — Знаю, — тихо произносит Джин, опуская взгляд вниз. — Но все равно порой я думаю, что лучше бы никогда не пряталась в том чертовом кабинете. И все было бы по-другому.       Драко поджимает губы, а его пальцы смыкаются в кулаки.       — Порой я думал, что лучше бы никогда не влюблялся в Гермиону, но потом понимаю, что это было лучшее, что произошло со мной за всю мою жизнь. Даже без магии, что нас объединила. Я бы не стал ничего этого менять.       — Даже зная, какую боль ей это принесло?       — Лучше знать, что такое любить и быть любимой, чем всю жизнь прожить с тем, кого не любишь, и понять, что никогда так и не жил, тратя время на бесполезное. Любовь стоит того, чтобы ее прожить, какую бы боль она не приносила.       Драко замолкает, обдумывая свои слова. Джинни с интересом смотрит на него. Наверное, за все время их сожительства, это их самый длинный диалог. Драко вздыхает, опуская взгляд на левую руку.       — Я бы отпустил ее, если бы был уверен, что без меня ей будет лучше, что она сможет жить без меня, или бы я был не тем вторым кусочком пазла в ее головоломке. Но это не так… Мы были предназначены друг другу судьбой, Джинни, — поднимает взгляд на нее, чувствуя фантомное жжение на фаланге безымянного пальца. — Самой чертовой магией. Она бы всегда и везде сводила бы нас друг с другом. В любом мире, вселенной, измерении и времени. И она бы сводила нас по-разному. Но в этом мире судьба решила так… мы сами ее выбрали, когда согласились. Когда ты искала утешения в объятиях Блейза, потому что твоего Избранного не было рядом, и я, когда увидел эту чертову копну кудрявых волос на перроне и понял, что все слова моего отца могут идти нахер. Мы сделали свой выбор, сами свершили свою судьбу, и мы не можем жалеть о ней. Я бы забрал ее боль, если бы мог, но не оставил бы ее. Я бы перерыл весь чертов мир, если бы знал, что она где-то там и еще жива. Еще тогда после битвы. Я бы изменил это, но не оставил ее. Но я не могу изменить прошлое. Я Каратель, а не Бог. — Драко резко поднимает со стула. Ножки скрипят об пол от резкого движения. — Но боюсь, даже Бог не может изменить прошлое. Спасибо за еду, но я, пожалуй, пойду, — добавляет он ледяным голосом, резко разворачивается и уходит, проходя сквозь тайный проход в главную гостиную.       Он оставляет Джинни наедине с его словами и болью, что они могли принести. Они точно принесли боль ему...       15.10.2004       Нож звенит о металлическую поверхность, когда Драко бросает его на стол, не собираясь отмывать. С острого лезвия, которое еще две минуты назад скользило сквозь человеческую плоть, стекает алая кровь, образуя небольшое пятно на металле. Его черно-золотая маска летит следом.       Драко не смотрит на собственные руки, испачканные в крови. Запах железа приелся на легкие и больше не заметен в какофонии других запахов.       Он почти методично подходит к небольшой грязной раковине, включая вентиль крана. Холодная вода слишком сильно хлещет, но Драко не обращает на это внимание, подставляя руки под сильный напор струи. Скользкий кусок старого мыла почти вылетает из рук, окрашиваясь в розоватый цвет от крови, что въелась в кожу.       Над раковиной висит старое зеркало. Оно с несколькими трещинами на углах, а его поверхность украшают грязные разводы. Драко отрывает взгляд, переставая разглядывать то, как плохо засохшая кровь сходит с кожи, и поднимает его вверх, заглядывая в пустое отражение зеркала.       Его больше нет.       Это заметно в пустующем сухом взгляде. Его глаза совсем тусклые. Правый теперь мало отличается от поврежденного левого. Лицо поросло слишком сильной щетиной, напоминая настоящую бороду. А под глазами, если хорошо посмотреть, можно заметить очертание глубоких синяков от недостатка сна. Еще немного и его скулы начнут слишком сильно выделяться.       Драко выключает воду, скрипя ручкой из-за налета ржавчины на соединении. Он хватает небольшую тряпку, промачивая в ней руки. Серая тряпка, которая играет роль полотенца, вся в разводах от непонятных субстанции и неприятная на ощупь от сырости.       Драко кидает ее на стол рядом с другими инструментами, которые использовал. Забирает маску и делает шаг в сторону двери.       Он одаривает свою жертву прощальным взглядом, оценивая то, что успел сделать. Его взгляд на мгновение смягчается. На одно единственное мгновение, которое он себе позволяет. Ни секундой больше.       Драко быстро подмечает лужу крови на полу, в которую он успел вляпаться, и теперь на бетонном полу виднеются кровавые отпечатки его обуви. Отрубленные куски пальцев виднеются в разных местах. Он отрезал лишь по фаланге. Все ради Пиритса и его чертова шоу, которое тот решил организовать.       Казнь на всеобщее обозрение.       Драко переводит быстрый взгляд на специальную камеру, что стоит на штативе рядом с дверью. Она выключилась, стоило Драко закончить. Последний взгляд на мужчину, которому явно было не больше сорока. На кровавую надпись на его груди «Traitor».       В ушах все еще стоят звуки его стонов и молитв, пока Драко не вырвал ему язык, бросив тот вниз ко всему остальному. Голову наполняет протяжный вой и стон, который следовал за всем этим, пока мужчина не отключился. Драко приходилось трижды приводить его в сознание, чтобы потом опять доводить до конца.       Драко натягивает маску на лицо, скрывая за ней лицо Карателя. Человека, который оставил вместо себя не труп, а одну сплошную кровь. Он даже не уверен, осталось ли хоть немного живого места на коже этого человека, после всего того, что сделал он сам.       Драко не разбирался в истории. Ему было абсолютно плевать на то, как и что сделал этот мужчина, которого Пиритс почти отдал ему в руки. Он чувствовал лишь бурление темноты под кожей и желание выплеснуть ее наружу.       Он чувствовал тьму, которой дал пройти сквозь тело на свободу. Тьма, на ровне со смертью, помогает играть с жизнью.       Металлическая дверь скрипит. Не смазанные петли отдают эхом по пустому подземному коридору. Его уверенные шаги наполнены силой и властью, что он держит в своих руках.       Драко оставляет дверь незакрытой, идя в направлении небольшой комнатки, где должны быть молодые парни на службе. Он не стучит, подходя к ней и слыша разговоры внутри.       Удар двери о стену, заставляет парней внутри подпрыгнуть от испуга. Драко не обращает на их испуганные лица внимания. Газета, вылетев из рук одного из них, падает на пол, приземляясь лицевой стороной.

Новый Пророк.

      На главной странице красуется фотография Блейза Забини в черной форме формального Пожирателя Смерти, на груди светится золотой знак змеи вместо медали.       Блейз не шевелится, позволяя думать, что это фотография не магической газеты, а обычная магловская. Драко почти уверен, что это был его род насмешки.       Над черно-белой фотографии висит огромный заголовок.

Блейз Забини новый Руководитель проекта Новая Жизнь.

      Драко не читал этот выпуск, которому уже два дня, но знает, что в нем, как и во всех остальных, нет ни слова про смерть Антонина Долохова, который был руководителем Новой Жизни до Блейза.        «Руководитель Новой Жизни» именно так называется эта должность для всего населения Великой Магической Британии, но ее настоящее название куда менее радужное и оптимистичное. Под шкурой черной овечки скрывается руководитель службы содержания и функционирования концентрационных лагерей — человек, который слишком любит играть с чужими жизнями.       Смерть Долохова имела свои последствия, и прямо сейчас Драко смотрит прямиком им в лицо, замечая жесткий профиль Забини на неподвижной фотографии.       Он переводит взгляд на двух парней в легкой военной форме. Темные свитера с кожаными погонами низшего ранга висят на них слишком свободно, напоминая о том, что они еще лишь мальчишки.       Они стоят по стойке смирно только из-за одного присутствия Драко, боясь пошевелиться, дернуться. Кажется, что они боятся даже дышать и моргнуть.       — Я закончил, передайте Пиритсу, что все готово, — жестко произносит он, почти сразу начиная разворачиваться обратно. Его работа здесь завершена. И задокументирована.       — Да, Сэр! — выкрикивают они почти хором, делая небольшой поклон головы.       Драко не задерживается больше необходимого. Он уходит, слыша, как парни внутри начинают копошиться. Кто-то из них поднимает газету с пола, пока другой выбегает в коридор почти следом за Драко, но их пути расходятся.       Один в тьму, другой на свободу.       Холодный ветер проникает под кожу, морозными порывами, стоит ему выйти наружу. Дверь за ним магически закрывается. Золотая магия щита встает на место.       Алексис, который сегодня стоит на охране, кивает, замечая его, и Драко отвечает ему тем же. Алексис не знает, кто скрывается под маской. Знает лишь легенды, которые покрыли имя Карателя.       Но Драко знает, что Алексис презирает то, что он делает. Он видел это в четких мыслях, а еще больше во взглядах, которые должны были остаться незамеченными.       Алексису почти под сорок, последние три года он отработал именно здесь, на этой должности, сменяясь с другими. Статус: полукровка. Мать ведьма, а отец хоть и магл, но военный, который передал военную подготовку сыну.       Алексис скрывает это, но Драко все равно знает.       Также, как и имена всех кто заходит за двери магического щита бункера. Он знает все, что творится за стенами. Кто кого ненавидит, презирает, а кто хочет попасть на место выше и горит идеями.       Тьма его место. Место, в котором он научился ходить в темноте, скрывая зрение и отрывая другие чувства. Это его собственный Ад, который он устроил самостоятельно. Даже Пиритс предпочитает не работать внутри.       Магден говорит, что ему надоела кровь, которую слишком часто приходилось убирать с белых перчаток. Хотя Пиритс всегда предпочитал магию, а не руки и искусство пыток в их человеческом виде.       Драко делает пару глотков свежего воздуха, который проступает сквозь отверстия в маске. Он призывает магию в себя, а затем аппарирует со смертоносной площадки.       Время замирает, позволяя секундам растягиваться в пространстве. Драко приземляется на пороге Элеферии. Маска испаряется с лица, позволяя сильному дождю ударить по сухой коже.       Небесная вода опустошает, снимая за собой слой пыли и грязи, слои темноты, очищая свободу внутри. Хотя бы ненадолго. Хотя бы на чуть-чуть.