Ангел Дьявола

Валери напоминает ей Кару. Может они и не похожи внешне, но их внутренний характер — да. Ей кажется, что Гудкайнд описывал Валери, когда прописывал Кару, что была Морд-Сит дома Ралов. Она находит сходств все больше, потому что в книге самого персонажа появляется больше. Ее имя все чаще мелькает на желтоватых страницах. Странно, но она не находит сходства между главной героиней и самой собой. Она не похожа на Мать-Исповедницу ни внешне, ни внутренне. А Драко далеко не напоминает Искателя Истины, хотя его белые волосы почти отличительная черта Ралов. Из них всех она пока нашла только Валери. И это интересно. Искать других в написанных кем-то персонажах. Но на сколько это интересно настолько же это страшно. Потому что если Валери и Кара так похожи характерами, значит в жизни Вал было что-то такое же, что пережила Кара. А Кара была Морд-Сид. Ее готовили убивать. Валери сказала, что ее тоже. Тоже готовили убивать. 5.08.2004 Он проходит в кухню. Артемида ступает позади него. Ее мощные лапы с острыми когтями клацают по деревянному покрытию пола. Неяркие лучи солнца проникают в помещение сквозь многочисленные французские окна, наполняя комнату летним рассветным солнцем, что озаряет голубое небо. Сквозь одно открытое окно проникает легкий ветер, колыша белый тюль, посылая тот волнами внутрь. В воздухе перемешаны разные сладкие ароматы. Драко не удивляется тому, что Валери уже что-то готовит, перемешивая какую-то массу в железной миске деревянной лопаткой. В последнее время она готовит больше обычного. На кухонном острове уже стоит несколько тарелок наполненных какой-то едой. А это значит, что она так и не ложилась. Драко неодобрительно цокает и качает головой. Сейчас всего шесть утра. Может чуть больше. Он проснулся от непонятного ощущения в груди где-то час назад. Но так и не понял, что это было. С Миа, что спала рядом, уткнувшись в его плечо носом и перекинув руку и ногу через него, было все в порядке. Он даже проверил на всякий случай, что ей не снится какой-то кошмар или что-то такое. Но он все равно долго не мог перестать смотреть на нее будто загипнотизированный тихим дыханием, что теплом задевало руку. Она казалась такой нежной, что он не мог сдержать улыбки. Но это не остановило странное чувство внутри. Ему пришлось лишь закрыть его. Также, как и многое другое. Они все еще не перешли черты. Не ушли дальше нескольких поцелуев. Он не знает, сможет ли сделать это. После стольких лет? Стольких лет, когда он хранил верность лишь одной. Но он обещал, что сделает это. Обещал это самому себе. Обещал, что попробует быть счастливым. И она… Миа действительно делает его счастливым. И это главное. Драко откашливается, привлекая внимание, хотя это бессмысленно. Он уверен, что Валери знает о его присутствие. Но это делает все более живым. Валери смеряет его секундным взглядом, прежде чем возвращается к своей работе. Он проходит дальше, останавливаясь рядом с островом, и опирается о него локтями, нагибаясь. Драко внимательно смотрит на девушку рядом. Валери отвлекается от перемешивания какого-то жидкого теста в миске и разворачивается, делает два шага к основным кухонным поверхностям и достает из одного из шкафчиков турку. Он знает, что она собирается делать, когда Валери достает пачку кофе. Драко выпрямляется. — Стой, — его серьезный голос не останавливает ее, и Драко быстро подходит к ней, обхватывая худоватые руки, облаченные в черную тонкую кофту, своими. — Стой. Хватит, Вал. Хватит. Она напрягается. Ее руки так и застывают удерживаемые его собственными. Турка для кофе стоит на столешнице, и она размыкает пальцы. Упаковка кофе приземляется рядом с легким хлопком. — Хватит, Вал, — спокойнее произносит он, смотря на ее профиль. — Иди сюда. И вот так просто. Он тянет ее на себя, и ей большего не надо. С ней всегда так. Валери обхватывает его талию руками, скрепляя те в замок на спине, и кладет голову ему на грудь. Драко упирается подбородком в макушку, слегка приподнимая голову. Драко удерживает ее в своих руках, пока Валери делает глубокие вдохи. Их слышно в тишине кухни. Он держит ее столько сколько нужно. Это редкость. То, что они делали несколько раз за всю жизнь. Объятия принятия и легкого утешения. Не слова. Для них играют роль лишь действия. Вал не нужны пустые фразы. Она лишь должна знать, что он рядом. Драко знает, что та боится, хотя и не показывает этого. Ее броня намного сильнее его собственной. Жестче. Но он хорошо ее выучил. — Он идиот если думает, что у него получится, — спустя время произносит она, смотря куда-то вдаль. Драко лишь сильнее прижимает ее к себе, позволяя воспользоваться им, потому что ей это нужно. Они не пересекались с Тео. Почти не виделись после того вечера. — Он сделал то, что должен. Валери фыркает, и он слышит ее усмешку. — Он идиот. — Но он твой идиот, Вал. И он лишь пытается защитить тебя. Ее тело напрягается. Он чувствует, как оно вмиг холодеет от его слов, но она не ослабляет хватку и не отталкивает его. Будто впитывает его слова в себя. Пропускает их сквозь тело. — Я не просила меня защищать, Драко. Я не просила его. И он совершил ошибку. Это была ошибка. Соглашаться на это. Он думал, что убережет меня, но ничего не получится. Она не привыкла, чтобы ее защищали. Насколько он знает, это всегда была Валери против всего мира. Она одна. Возможно Северус защищал ее в каком-то роде. По крайней мере, у этих двоих достаточно хорошие отношения. И он, наверное, единственный человек, который знает настоящую Валери Селвин. Даже Тео, скорее всего, знает меньше. Может и нет. Драко может лишь догадываться. Но Валери ему как сестра, которой у него никогда не было. Лучший друг, которому он доверит собственную жизнь. Она первая отпускает его. Ее руки расцепляются и падают, отпуская его, но Драко держит ее еще немного. Еще чуть-чуть, будто говоря этим, что все хорошо. Несмотря ни на что все будет хорошо. — Спасибо, — тихо говорит она, делая очередной глубокий вдох, немного приподнимая плечи, а затем опуская, выдыхая воздух из легких, когда он тоже отпускает ее, но продолжает внимательно наблюдать. Она не улыбается. Просто смотрит на него, а затем проводит руками по волосам, слегка приглаживая растрепанные пряди, что торчат из не тугого низкого хвоста, чтобы просто держал волосы на месте. — Завтрак? Он не отказывается. Слабо улыбается, слегка приподнимая уголки губ, и отходит за столешницу, усаживаясь на барный стул. Валери поглаживает Миду по голове, когда та упирается носом ей в живот, а затем начинает готовить ему кофе. Драко осматривает тарелки, что стоят под стазисными чарами, не давая еде на них испортиться или охладиться. Сырники. Горячие бутерброды. Круассаны с сытной начинкой. Большой яблочный пирог лежит на круглой тарелке ближе всего к нему. Он разрезан и посыпан сахарной пудрой. Драко берет один кусочек теплой шарлотки. Она оказывается мягкой и нежной, и он быстро расправляется с первым куском, чувствуя небольшую кислинку на языке от зеленых яблок. Мида уходит на улицу сквозь французские двери, оставляя их вдвоём. Вал заканчивает готовить кофе и наливает ему половину чашки, протягивая ту через стол. Драко с благодарностью забирает ее и ставит рядом. Валери возвращается к своей миске, проверяя тесто на комочки. Она проводит пару раз по ней лопаткой, а затем приподнимает ее, позволяя бежевой жидкости мягко спускаться вниз. Она добавляет туда замороженных ягод из морозильника, заодно доставая шоколадное мороженое. Валери отставляет готовое тесто поближе к плите, а сама берет мороженое и садится рядом с ним. — Как у вас с Миа? — спрашивает она, когда он подносит кружку к губам и делает небольшой глоток. Драко смачивает кофе внутри. Немного горьковато-кислый привкус обжигает полость рта, прежде чем он проглатывает его. — Все хорошо, — облизывает губы, и Вал слабо улыбается. — Я рада за тебя. За вас обоих. — Не хочешь тоже попробовать? А? Как говорится: Счастье можно найти даже в темные времена… — Если не забывать обращаться к свету. Да, да, да, — Вал усмехается. — Тебе не кажется, что можно собрать целый сборник цитат от Альбуса Дамблдора. Драко поджимает губы в ухмылке. — Можно еще добавить цитаты крестного, чтобы сделать из этого два тома. — Или цитаты Северуса о Дамблдоре. Знаешь, мне даже жалко того мальчика. Вот кого растили как свинью на убой. — Прекрасное подмечание крестного. — У него всегда было хорошо со сравнениями. — Но я до сих пор не понимаю почему ты выбрала его. — Ты не знаешь, потому что ты не спрашивал. Но, — сразу добавляет она, обрывает, когда он открывает рот, чтобы спросить. Впервые в жизни задать вопросы, которые так его интересуют, — я бы все равно не рассказала. — Но ты верна ему. — Нет, — она усмехается, слегка качая головой. — Это не верность, Драко. Это благодарность. — И за что благодарен тебе крестный? Он спрашивает это, потому что видел. Знает, как крестный возился с Валери. В конце концов, она была лучшей на курсе по зельям. Часто проводила время в классах после уроков и имела безграничный доступ к его кладовке, что было привилегией всего нескольких студентов. Из других он общался лишь с Блейзом, которому тоже дали допуск в эту святыню. А потом он видел их вместе. После того как вернулся. Он бы сказал, что Снейп благодарен Валери за спасение, но это началось задолго до визжащей хижины. Поэтому он не знает. Валери улыбается, смотря вперед. Ее уголки губ немного приподнимаются. И она не смотрит на него, когда отвечает. Продолжает смотреть вперед. — Наверное за рыжие волосы и зеленые глаза. Валери проводит языком по губам, и Драко хмурится, не понимая, что это значит. Вал поворачивается к нему и встает. Ответов больше не стало. Лишь вопросов почему-то появилось еще больше. Рыжие волосы и зеленые глаза. При чем тут это? У ее матери были рыжие волосы и зеленые глаза, но не такие, как у Валери. Он никогда не видел ее мать вживую или даже на фотографиях. Илисса Селвин умерла, когда Драко было чуть больше трех лет. Но Нарцисса Малфой знала ее. Илисса Шафик училась на три курса младше на Слизерине. Нарцисса часто сравнивала Валери с ней, когда Айган приводил ее к ним в Мэнор, что бывало не так часто. Валери уходит, оставляя его одного, лишь желая всего хорошего. А Драко продолжает пить свой уже почти остывший кофе, все еще не понимая, почему крестного должны волновать рыжие волосы и зеленые глаза. Что он не знает о своем крестном? Чего еще он не знает? Тот всегда был скрытным человеком. Но, кажется, Драко даже не представляет на сколько… 10.08.2004 Миа спокойно плетет очередную фенечку, аккуратно делая небольшие узелки. Это уже привычно. Она научилась плести очень даже неплохие браслеты, а Джеймс давно поделился с ней несколькими моточками ниток, которые ей понравились, чтобы она могла плести где и когда удобно. Теперь она плетет узоры. Плетет надписи. А ее фенечки разных размеров. Ей не страшно их делать. Каждый узел крепко держится на месте. Но пока они только для нее. Она собирает их в небольшую коробочку, что хранит в верхнем ящике тумбочки у своей кровати. На ее левом запястье до сих пор висит самая первая фенечка, что сделал для нее Джеймс. Она выцвела, но совсем немного. Фенечка выглядит так, будто ее носят все время, а не иногда. И это правда. Она ни разу не снимала ее со своего запястья. Миа свыклась с ней. Та уже как родная. Слишком значимая, чтобы просто развязать маленький узелок, на котором она держится. Миа поднимает глаза от ниток, продолжая интуитивно перебирать пальцами, завязывая узелки, и смотрит на Джеймса, который почти кричит на Зевса, что забрал его футбольный мяч себе в пасть и теперь убегает от мальчика, таща тот во рту. Даже издалека можно понять, что Зевс прокусил мяч, и тот начинает потихоньку сдуваться в сильной пасти пса. — Зевс! Зевс! — выкрикивает Джеймс, пытаясь догнать Зевса, который легким бегом бежит в ее сторону. — А-ну стой! Пап! Миа даже оборачивается, не зная, что Блейз вернулся. — Пап! Он украл мой мяч! Зевс подбегает к Блейзу, что только что вышел из французских дверей, которые ведут в крыло Джинни, держа в руке небольшую плетеную корзиночку. От нее идут небольшие полосы пара, развеиваясь в воздухе. Миа замечает, что в другой руке у него тоже что-то есть. Небольшая тарелка с чем-то на ней. Блейз грозно смотрит на пса, что выплевывает сдувшийся мяч к его ногам и упрямо поднимает свою морду на мужчину. Он лишь неодобрительно качает головой, что-то тихо бросая, видимо, на итальянском, и пес, задрав хвост, скрывается в кухне, проходя сквозь белый тюль. Джеймс добегает к Блейзу, пока он идет к уличному столу. Мальчик быстро обнимает отца, заставляя того остановиться, и что-то быстро произносит, вызывая у Блейза улыбку. — Я привезу тебе новый мяч, — доносится до нее голос Блейза, и Джеймс радостно вскрикивает. — Не переживай. Джеймс широко улыбается. С его лица пропадают какие-либо намеки на недавнюю обиду на пса. Будто ничего плохого не случилось. Будто присутствия отца достаточно, чтобы все снова стало хорошо. Блейз прекрасный отец. — Привет, — мягко произносит он, улыбаясь уголками губ, и Миа отвечает ему тем же. — Привет. С Блейзом приятно. Тихо. Он немногословен. Обычно. Он не надоедает с расспросами, и его не волнует почти ничего кроме сына. С Блейзом тихо и… спокойно. Обычно тишина растягивается. Натягивается, как струна, которая почти давит на мозги. Но не с ним. С ним тишина приятная. Та, в которой можно спокойно дышать и расслабиться. Она любит побыть в тишине. Блейз порой составляет ей компанию. — Обед? — Блейз ставит на стол небольшую корзинку, в которой лежит поломанный на небольшие кусочки белый хлеб. Миа не совсем уверена, что это за вид хлеба, потому что никогда такой не видела. Он поделен на почти квадратные кусочки, из от него идет пар, будто его только что достали из печи. В маленькой тарелке рядом оказывается какое-то сливочное масло с добавками. — Скорее просто перекус. Миа кивает. Джеймс быстро садится на стул напротив и берет кусок белого хлеба. Мальчик успевает откусить кусочек, когда Блейз почти вырывает его из детских рук. — Ну па-а-п, — протягивает Джеймс, и Блейз строго смотрит на него. — Руки, джентльмен. Джеймс закатывает глаза, и Миа прыскает от смеха, быстро поджимая губы, когда Блейз вопросительно косится на нее, но от этого становится лишь еще смешнее. Джеймс вытягивает руку вперед, и Блейз быстро достает из кармана брюк влажные салфетки, протягивая их сыну. Мальчик быстро забирает их и достает салфетку, одновременно доставая несколько вместо одной, заставляя Блейза впихивать остальные обратно. Джеймс быстро вытирает руки, и отдает грязную салфетку отцу, а другую вытягивает вперед ладошкой вверх, прося обратно кусок хлеба. Блейз закатывает глаза, точно также как сын, и отдает кусок Джеймсу. Мальчик широко ухмыляется и, внимательно смотря на отца, откусывает очередной кусок. Миа почти видит, как у него закатываются глаза от наслаждения. — Что это? — наконец спрашивает она, когда Блейз присаживается на стул в центре стола. — Фокачча. — Это какой-то хлеб? — она хмурится, смотря, как Джеймс опускает кусок этой самой фокаччи в масло. Набирает немного, а затем быстро съедает. Масло успевает лишь немного расплавиться, прежде чем попадает мальчику в рот, и он облизывается, продолжая жевать. — Это скорее итальянский вид лепешек. Хочешь? Бери, — он пододвигает корзинку с фокаччей ближе к ней, потому что она сидит почти на другом краю стола, и Миа с благодарностью улыбается, беря одну штучку. Она откусывает небольшой кусочек, пытаясь распробовать на вкус. Во рту сразу чувствуется пряный и слегка островатый привкус розмарина, а само тесто оказывается довольно мягким и приятный на вкус. Миа ловит себя на том, что ей нравится это. И Блейз лишь понимающе усмехается. Она держит нитки в правой руке, пока ест левой. Джеймс пододвигает ей тарелку с маслом, говоря, что так еще вкуснее, и Миа следует совету ребенка, набирая немного масла на лепешку. И Джеймс прав. Так действительно вкуснее. Тесто почти расплавляется во рту. Скользит по горлу, даря тепло. Она почти мычит от удовольствия. Они продолжают сидеть так. Джеймс периодически что-то рассказывает Блейзу. В этот раз что-то про динозавров и ужасный фильм, где эти самые прекрасные динозавры съели людей и вырвались на свободу из своих вольеров. Миа кажется, что это варварство — держать динозавров в больших вольерах. И, когда она об этом говорит, то Блейз и Джеймс с ней соглашаются. Она продолжает плести свою фенечку, когда Джеймс заканчивает со своим перекусом и убегает за своим велосипедом. Малыш выезжает на нем из-за угла дома, громко смеясь, и уносится на поле, пока Блейз выкрикивает ему быть осторожным. Они остаются одни. С Блейзом. Сидят в приятном молчании, пока она продолжает плести фенечку, аккуратно завязывая один ряд узелков за другим, а Блейз присматривает за сыном, развернув стул в сторону поляны. 12.08.2004 Звуки совокуплений, женских криков и мужских пыхтений, когда те пытаются кончить, смешиваются в одну чертову какофонию звуков. Драко почти чувствует, как эти звуки проникают под кожу, оставляя маслянистый отпечаток. Он ненавидит это место. Ненавидит, что должен сидеть здесь, попивая огневиски столетней выдержки и вести себя так, будто ему не противно здесь находиться. Лишь один человек разделяет его настроение. Тео. Нотт сидит на кресле рядом с точно таким же выражением лица, как и у него самого. Губы немного поджаты. Челюсти напряжены, как и каждая частичка тела. А глаза пустые, поглощенные пленкой щитов окклюменции. Но об этом знают лишь они. Другие думают, что они выглядят так всегда. Громкий мужской смех, доносящийся из главного зала в котором стоят несколько столов и бильярд, примешивается в общую какофонию. Там слишком весело и громко, а обои пропитаны запахом сигарет, пота и спермы. Этот мужской клуб в центре Лондона, напоминает простой бордель со слишком дорогими проститутками. Вот только те здесь бесплатные. Работают просто потому, что должны. Маглы не могут противостоять непростительному. Не все маги могут. Золотое кольцо на его пальце поблескивает в светящихся повсюду лампах, что навеивают похотливую атмосферу, пока в воздухе витает запах секса. Так заканчиваются почти все собрания Командоров в Министерстве: прямым проходом через камин Министра в Pure Men Club. У него получается ходить не на все. Но не всегда выходит. Как в этот раз. Он сильнее сдавливает пальцы в кулак, чувствуя, как кольцо врезается в кожу от напряжения. Он ненавидит то, что должен его показывать. Не может скрывать. Здесь. Не может. Драко предпочитает не крутить головой, чтобы не смотреть на то, чего не хочет. Предпочитает сфокусироваться на терпкости алкоголя, что обжигает горло при глотании, и фигуре Тео, который делает то же самое. Но ему приходится это сделать, когда он чувствует, как кто-то подходит к ним. Он ведет взгляд лишь слегка, замечая фигуру Аниана Розье. Аниан единственный сын Эвана Розье, которого убили во время Первой Войны. Вроде это был Грюм, но Драко может ошибаться. Ему мерзко смотреть на то, как Аниан, который всего три года старше, удерживает голову совсем молодой девушки, пока та почти блюет от его слишком толстого члена во рту. Мысль, что Миа могла быть в таком же месте, заставляет тело в секунду напрячься. Он почти ощущает, как мышцы сковывает от этого. Как они натягиваются, покрывая кожу напряжёнными выступами. — В наше время редко встретишь верных мужей, — холодный голос Министра раздается почти рядом с ним. Тео напротив него выпрямляется в спине, прожигая Министра взглядом, и поддается вперед. А Драко с силой сжимает стакан с алкоголем в правой руке. Так, что костяшки на и так почти алебастровой коже белеют. — Что же, похвально, Командоры. Хоть кто-то из нового поколения проявляет немного благоразумия. Драко краем глаза смотрит на Аниана, который ударяет девушку рукой, и та немного откидывает голову. Да… Драко знает, о чем тот говорит. Тобиас Бернард садится на одно из пустующих кресел с высокой спинкой и красной обивкой, закрывая собой Драко обзор. — Сожалею о вашей потере, Министр, — сухой голос Тео привлекает внимание. Брови Драко слегка дергаются в непонимании. Совсем немного. Едва заметно. Он смотрит на Тео, пытаясь прочитать его мысли, но засранец не дает. — Ах да, спасибо, мистер Нотт. — Ваша жена была прекрасной женщиной. Элизабет? Его жена? Она умерла на днях. А раньше не мог сказать? … Тео! Блядь. — Да, — с выдохом произносит Министр и призывает себе бутылку огневиски вместе со стаканом. Быстро наливает, заставляя бутылку повиснуть в воздухе, и тут же отпивает хороший глоток. — Элизабет была прекрасной женщиной. — Когда снова свадьба? — интересуется Драко, смотря на Бернарда. Министр смеряет Драко взглядом своих черных глаз и проводит языком по губам. Вокруг внезапно становится тихо, и Драко понимает, что он наложил заглушку на их небольшой анклав, за пределами которого продолжаются веселья. — Вы же не будете пренебрегать своим же законом, не так ли? Тео лишь слегка приподнимает уголок губ в ухмылке. Министр поджимает губы, а потом расслабляет их и откидывается в кресле, чувствуя себя чертовым королем мира. Драко почти знает какого это. Его учили вести себя так. Малфои, блядь, были почти королями. — Скажем так: у меня есть на примете одна женщина, которую я бы хотел сделать своей женой. Но, пока я могу этого не делать. Его Императорское Величество дало мне время на траур по моей жене. Драко почти передёргивает от того, как он называет Темного Лорда. Он почти всегда забывает, что Тобиас Бернард не носит татуировки на своем предплечье и не хранит маски где-то дома. Он почти всегда забывает об этом, потому что подонок имеет слишком много власти для того, у кого ничего нет. За все время никто из них так и не смог понять, как ему все это удалось. Он был никем. И за небольшой промежуток времени стал одним из самых значимых людей в Великой Магической Империи. Как он смог достичь этого, не получив кровавую метку, проведя несколько часов в агонии. Что он смог предложить взамен такого, чего не смогли предложить они… — Кстати, Командор Малфой, Элизабет говорила, что вы собираетесь завести ребенка. Это так? Неужели спустя столько лет? Он отрежет Астории язык. Драко облизывает губы, слегка улыбаясь. — Боюсь моя жена слишком много думает о детях. Мне пока не до этого. — Время идет, мистер Малфой. Вам осталось каких-то два года для этого. И поверьте мне, дети — это цветы жизни. — Вы говорите так, будто у вас есть ребенок, — произносит Драко заметно хмурясь. Бернард усмехается. — Мало кто знает. Но да. Скоро будет три года. Это заставляет Драко нахмуриться еще больше. Но внутри, не снаружи. Не показывая свое замешательство словами Министра. — Мои поздравления. — Тео приподнимает свой стакан с огневиски и чокается с Министром в воздухе. Драко делает то же самое. — Дети в наше время явление редкое. Это звучит почти как тост, и они все отпиваю из своих стаканов. Бернард почти лучезарно улыбается, переводя взгляд с Тео на Драко, заставляя обоих почти почувствовать, как тело покрывается мурашками от такого взгляда. — Жду не дождусь, когда наконец наши последние Командоры станут настоящими семьянинами. И, надеюсь, мистер Нотт уже побывал в отделе, — он смотрит на Тео, почти приковывая того взглядом, но Нотт просто ведет плечами. Он немного щурится, поджимая губы. — Естественно, Министр. Я понимаю риски. — Мы не можем лишиться одного из Командоров, мистер Нотт, надеюсь вы это понимаете. — Конечно. Бернард ударяет ладонями по бедрам и слегка проводит назад и вперед, улыбаясь. — Что же, пожалуй, я пойду. Работа не ждет, Командоры. Хорошего вам вечера. Бернард поднимается, и Драко следит за ним взглядом. — Всего хорошего, Министр. — Всего доброго, — сухо произносит Драко, и Министр удаляется, выходя из небольшого анклава, в котором они сидят. Крики и хлюпающие звуки тут же доходят до ушей, стоит заглушке слететь. Звук почти ударяет по ушной раковине, заставляя на секунду прикрыть глаза. Он никогда к этому не привыкнет. Это не для него. Не для них. Никогда не было. Сколько бы его не уговаривали — ничего. Ему это не нужно. Он выше всего этого. Он не чертово животное. Он не трахает все, что движется.

***

— Ты знал об этом? — спрашивает Драко Тео, стоит им выйти из камина в Мэноре Нотта. — О том, что у Министра есть ребенок? Нет. Сволочь, наверное, скрывает его. — Зачем он сказал об этом? — это единственный вопрос, что интересует его. Зачем, блядь, Министр сказал им об этом. — Не знаю. Мне это не нравится. Кстати, это правда, что ты пошел в проект? Они присаживаются на диван из черной кожи в самом центре гостиной, которая служит комнатой для встреч тех, кто пользуется каминной сетью. Драко почти чувствует облегчение, что спадает с плеч. — Этот придурок действительно это сделал, — голос Пэнси заставляет его широко улыбнутся, хотя он не торопится открыть глаза, зная, что та ему ничего не сделает. — Миссис Нотт, давно вас не слышали. Пэнси ударяет его рукой по голове, будто он провинившийся ребенок, и он позволяет ей это. Драко усмехается, открывая одни глаз. Смотрит на Пэнси, что нависает над ним. Ее волосы теперь длинные и спадают вниз, закрывая лицо. На ее губах все та же красная помада, как напоминание о том, кем она была раньше. Напоминание о старой версии себя. — Это потому что ты, Драко, перестал к нам приходить даже иногда. Я скучаю. — Пэнс, — на выдохе произносит ее имя, что легко слетает с губ. — Я знаю, Драко, что у тебя много дел и работа. Но я… Я скучаю, придурок ты этакий. Драко обхватывает ее тонкую руку своей и проводит из-за дивана, помогая сесть рядом с собой. Пэнси тут же забирается с ногами на диван и устраивается у него под боком, обнимая талию руками и кладя голову ему на плечо. — Вы такие милые я не могу. — Заткнись, Тео, — они произносят это одновременно. Его грубый и слегка суховатый голос и ее более высокий и уставший. Пэнси усмехается, а Тео издает небольшой смешок. — Как собрание? — тихо спрашивает Пэнси. Драко раздраженно вздыхает, но ничего не отвечает. — Паршиво. — Что на этот раз? — МАКУСА подтвердила сотрудничество. Они снимают все ограничения и санкции. — Они действительно смогли их убедить? Они что, Салазар тебя дери, совсем слепые. — Мы показали хорошую картинку. — Да? Труп женщины на показательной стене за побег… Это вы называете хорошей картинкой. Когда если что-то происходит не так, то имя Карателя первым красуется на первой странице Пророка. Это по-вашему хорошая картинка? Она не знает. Она не знает. Она ничего не знает, но его тело все равно напрягается. Пэнси не обращает на это внимания, но Тео — да. Зеленые глаза внимательно впиваются в него, но Драко лишь качает головой. Все нормально. Все, блядь, нормально. Вроде все как раньше. Кожаные диваны черного цвета, что немного потерты. Большой камин слева, в котором теперь горит пламя огня. Небольшой столик посередине. Пэнси, что сидит рядом, положив на него голову, потому что они всегда были друзьями. Порой казались чем-то большем, чтобы никто не узнал правды. И не хватает только прохлады подземелий, Блейза и постоянного присутствия Гойла или Крэбба, чтобы было почти как тогда. На всех курсах Хогвартса. Почти всех. — Слышали про смерть жены Министра? — тихо спрашивает Пэнси, видимо немного успокоившись. Она жмется ближе к Драко, и он вздыхает, позволяя подруге найти нужное спокойствие. — Мгм, — мычит он, и Пэнси немного приподнимает голову, заглядывая ему в глаза. Ее темно-зеленые кажутся почти черными в таком свете и темной отделке гостиной. — Ходят слухи, что он сам ее убил. — Да? Тео пододвигается вперед, опираясь локтями о колени. — Я была на недавнем книжном клубе. Между прочим твоя жена тоже там была, Драко. — Без разницы, продолжай. — Ну вот. И Мелисса сказала, что Элизабет в последнее время вела себя очень странно. Кажется, что Бернард избивал ее. По крайней мере, так показалось Мелиссе. — Кто такая Мелисса? — Жена Себастиана Фоули. — Ах эта Мелисса, — произносит Драко так, будто ему действительно есть до этого дело. Хотя он прекрасно знает кто это. Фоули входят в Священные Двадцать восемь семей в конце концов. Отец Себастиана был Министром Магии во второй четверти двадцатого века. Сейчас Фоули входит в палату Визенгамота, который, к удивлению Драко, хоть и изменился, но все еще продолжает свое существование. — В общем… Они с Элизабет учились почти вместе. Она сказала, что та перестала почти выходить на встречи, а когда приходила, выглядела плохо и даже зелья и чары макияжа не срабатывали. Думаете он мог это делать? Довести ее до смерти или убить? Они молчат. Не отвечают. Потому что… А мог ли? — Думаю, что мог, — спустя время произносит Тео, смотря на них. — Вопрос зачем ему это делать. Или почему он это сделал. — Может захотел себе новую жену? — предполагает Пэнси. — Ты знаешь много женщин, которые могут выйти сейчас замуж? — интересуется Драко, слегка нагибая голову вниз, чтобы заглянуть Пэнси в глаза. Пэнси прикусывает губу, а затем облизывает их, явно обдумывая. — Не так много на самом деле. Многие из них должны выпуститься из школы в следующем году. Есть пару девушек, что еще не вышли замуж. Есть такие, как Валери или те, что остались вдовами. Может быть девушек тридцать найдется. Но он может найти кого-то из-за границы, как эта Элизабет. — Она вроде из Франции. Нет? — Да. Закончила Шармбатон. Бернард же из Дурмстранга. — Да. Насколько нам известно то да. — Я всегда знала, что мужики там немного поехавшие. Еще с того времени, как они останавливались в нашей гостиной. Хотя формы у них… Салазар милостивый. О, эти формы. — Пэнс, — с усмешкой произносит Тео, и Драко посмеивается с почти мечтательных глаз Пэнси. — Что? Вы не можете отрицать, что у болгарцев были офигенные фигуры. Драко усмехается. — Не мы с ними спали, Пэнси. Пэнси хмыкает, слегка приподнимая свой небольшой носик, и складывает руки на груди, отпуская Драко. — Один из лучших сексов в жизни. Они знали, как доставить удовольствие женщине. — Не сомневаюсь. Помнится мне, ты потом всю неделю еле ходила, — она кидает в Тео небольшой подушкой, что лежат по краям дивана, и тот ловко ловит ее, посмеиваясь.