Моя тень больна

***

Посреди ночи Шэнь Цзю очнулся на полу, свет луны сочился в окно и был как никогда ярким. Он сглотнул, вспоминая вчерашний вечер. Ощущения копошащегося живого омерзительного нечто переполнили рот. Его вырвало прямо на осколки. Не в силах встать, он отполз и кое-как, цепляясь за стену, поднялся. Шэнь Цзю прополоскал рот, умыл лицо, причесал волосы, убрал осколки, помыл пол, вернул стол на место, свернулся на кровати. Тело ощущалось ватным, в голове выла пустота. Ничего не чувствуя он погрузился в беспамятство. Остаток ночи ему снилось бушующее пламя. Никто не разбудил Шэнь Цзю на завтрак, и он проспал до обеда. Тысячи маленьких злых птиц пели в его голове злые песни. Помимо невыносимой мигрени, снова поднялся жар. Он не мог встать, не мог сесть. Чтобы как-то отвлечься от головной боли, Шэнь Цзю начал царапать запястье. Когда расцарапал кожу до крови, спохватился, что измажет постельное белье, и слизал выступившие капли. В забытье лег назад под одеяло и снова заснул. Неделя пролетела как горячечный бредовый сон. Шэнь Цзю был так голоден, что готов съесть коня. Больному на завтрак неизменно подавали кашу. В каждой миске ему мерещились шелкопряды. Шэнь Цзю закрывал рот ладонью, и под ласковые слова Цю Хайтан «А-Цзю, что-то не так?» сидел с зеленым лицом. Цю Цзяньло милостиво разрешил не есть кашу, и за него объяснил Цю Хайтан, что это нормально при слабом желудке. Он мог взять что-нибудь с кухни, но шелкопряды поселились в голове, и в каждой миске супа, овощах, салате они неизменно напоминали о себе серо-зеленой шевелящейся бесформенной массой и тонкой паутиной лапок-усиков. — А-Цзю, выпей чай с пряным медом и янмэй (1), он очень вкусный, — Цю Хайтан суетилась в его комнате целый день, — скоро придет лекарь, а ты выглядишь едва ли не хуже, чем в первый день. Багряно-красные пупырчатые ягоды заполнили половину чайника. Красные круглые плоды плавали в широкой пиале. Свежесобранные ягоды, сорванные прямо с веткой с листьями, картинно лежали на блюде. Алое варенье размазалось по губам Шэнь Цзю. Маленькая невеста не врала, было так вкусно, что Шэнь Цзю зачерпнул варенье пальцами и блаженно слизывал красный сок. Цю Хайтан задержала на нем пристальный взгляд, и Шэнь Цзю стало стыдно за свой голод. Но он продолжил давиться кисло-сладкими сочными рубиновыми и пурпурными ягодами. —…я рада, что тебе нравится, вкусно же? — Цю Хайтан сама раскраснелась как ягоды на столе. — Вкусно, — кивнул Шэнь Цзю, облизывая, запачканную карминным соком ладонь, и прикусывая губу. Он знал, что вышел за рамки приличий, но голод брал свое. А красный сок так красиво переливался на бледной коже… — Ешь, ешь, я еще принесу, — Цю Хайтан сидела удивительно притихшая. В тишине были отчетливо слышны звуки лопающихся на зубах ягод и сглатываемой слюны. Его маленькая невеста, кажется, не возражала против такой вульгарной трапезы. Шэнь Цзю с упоением отпил чай, прокатывая на языке круглые шершавые плоды. Сладость и горчинка приятно обжигали горло. Наевшись ягод янмэй, варенья и красного сока, Шэнь Цзю блаженно потянулся. — Хочешь обняться? — Цю Хайтан подсела к нему, Шэнь Цзю настороженно отодвинулся. С недавних пор он начал замечать, что отношение Цю Хайтан к нему изменилось. Раньше, когда Шэнь Цзю прятался в ее комнате после встречи с Цю Цзяньло, та громко смеялась, прижимала к себе как мягкую игрушку, расчесывала волосы и плела прически словно кукле, и ему было спокойно от ее невинно-восторженного обращения. Она не причиняла физической боли, ее еда была безопасной, в ее присутствие с ним никогда не случалось ужасного. Его маленькая невеста действительно много знала, читала стихи, увлекательно рассказывала о растениях из сада и со знанием дела перебирала ткани, мечтательно интересуясь у Шэнь Цзю, в каком платье он хочет ее видеть на свою свадьбу. То что у Шэнь Цзю не может быть ничего своего, Цю Хайтан было неведомо, но слушать о своей свадьбе и кивать не сложнее, чем плакать на улице, выпрашивая еду. Теперь во взгляде Цю Хайтан стало проявляться что-то большее, не одностороннее обращение госпожи к любимому слуге, а будто Цю Хайтан хотела от Шэнь Цзю личную вовлеченность. В мягких глазах Цю Хайтан формы персиковой косточки появился пронзительный блеск, похожий на огни в глазах Цю Цзяньло. И когда он появился? Шэнь Цзю всполошился, быстро допил чай, слизывая с ложки мед, и не зная как скрыть замешательство, неловко улыбнулся. — Милая сестрица, мне бы хотелось отведать еще зрелых налитых соком ягод, — Шэнь Цзю отвел глаза от Цю Хайтан, стараясь игнорировать ее протянутую руку, она все еще предлагала объятия. — Надо тебя чаще кормить сладким. От сладкого у тебя и голос звучит слаще. Жди, скоро вернусь, — Цю Хайтан смерила Шэнь Цзю странным взглядом и убрала руку. — Милая сестрица, не утруждайте себя, я сам схожу. — Лежи уж. Цю Хайтан вышла за дверь, не успела прогореть и палочка благовоний, как дверь снова открылась. — Господин Ши, прошу вас сюда, — щебетала Цю Хайтан. Увидев незнакомца в сопровождении Цю Хайтан, Шэнь Цзю нервно замер, пиалу он успел отложить, когда только услышал шаги, иначе бы точно пролил на себя. — Вы уже видели моего жениха Шэнь Цзю, — Цю Хайтан кивнула на Шэнь Цзю. — А это господин Ши, лекарь. Шэнь Цзю сложил руки в поклоне, осторожно оценивая чужака из-под опущенных глаз. — Господин Шэнь, рад с вами познакомиться, я Ши Чуньтянь (2), мы с вами уже виделись, но вы тогда были без сознания. А теперь, молодая госпожа Цю, мне надо осмотреть господина Шэня, — Ши Чуньтянь развернулся к Цю Хайтан, тесня ее к двери. — Пожалуйста, господин Ши, осмотрите быстрее, мне надо знать, что творится с моим женихом. В последние дни он почти не ест, может, ваше лекарство ему не подходит? — Госпожа Цю, вижу, вы очень беспокоитесь за господина Шэня. Тогда прошу вас быстрее оставить нас наедине. Осмотр больного это таинство, что должно происходить между лекарем и пациентом. Вы ведь понимаете? — голос Ши Чуньтяня звучал вежливо, но настойчиво. — Да, да, понимаю, конечно, — согласно закивала Цю Хайтан, которая, судя по лицу, еще мгновение назад собиралась негодовать, но передумала, словно ее зачаровали. — Не волнуйтесь, я не съем вашего жениха, — Ши Чуньтянь сладко улыбнулся, — осмотрю и верну вам под опеку. На Шэнь Цзю улыбка Ши Чуньтяня не подействовала, каждый чужак, особенно ступающий за порог дома Цю, вызывал в нем неконтролируемую волну беспокойства. Он с надеждой бросил взгляд на Цю Хайтан. — Молодая госпожа, — «не уходите» Шэнь Цзю не просил, даже когда она оставляла его с Цю Цзяньло, не попросил и на этот раз. — А-Цзю, все хорошо, лекарь тебя только посмотрит, а потом я вернусь. Вы мне подробно расскажите, что с ним, — Цю Хайтан требовательно взглянула на Ши Чуньтяня. — Разумеется, молодая госпожа, — Ши Чуньтянь закрыл за Цю Хайтан дверь, и Шэнь Цзю вжался в стену. — Господин Шэнь, — от одного непривычного обращения у Шэнь Цзю побежали мурашки, — не бойтесь, если вы не захотите, я не буду вас касаться, — прикосновение к себе было последним, чего хотел Шэнь Цзю, но разве не подозрительно для лекаря вовсе не касаться пациента? Шэнь Цзю нервно осмотрел Ши Чуньтяня с ног до головы. В белом ханьфу, с благородным лицом то ли ученого, то ли заклинателя, он, пожалуй, не выглядел угрожающе. Из примечательного на нем была шляпа доули, красная вуаль откинута с лица. Поймав взгляд Ши Чуньтяня, Шэнь Цзю успокоился, этот чужак смотрел на него с куда большей добротой и теплом, чем Шэнь Цзю видел в доме Цю. — Если вы не будете… — «меня трогать» не договорил Шэнь Цзю, — давайте сядем за стол, молодая госпожа наверняка распорядилась принести чая, — ему не хотелось оставаться в кровати. — Хорошо, — согласился Ши Чуньтянь. Служанка и правда скоро подала чай, ягоды, варенье и маленькие пирожные с ягодным джемом цвета спелых черно-бордовых плодов тутовника. При Ши Чуньтяне Шэнь Цзю стеснялся набрасываться на ягоды, но не отпускал пиалу с чаем; от того, что он был за столом, а не в постели, ему было спокойнее, а осмотр лекаря походил на чаепитие. — Господин Шэнь, по правде сказать, — начал Ши Чуньтянь, Шэнь Цзю всполошился пуганной птицей, — я уже знаю, чем вы болеете. Успел осмотреть вас еще в прошлый раз. Шэнь Цзю побледнел. — Не волнуйтесь, для осмотра мне было достаточно вашего вида и коснуться руки. — Так вы заклинатель! — сердце Шэнь Цзю забилось быстрее. — Не совсем, кое-что умею, не более. В основном я лекарь и занимаюсь исследованием довольно любопытного явления. Хотите, расскажу о родственных душах? — Родственные души? — неуверенно переспросил Шэнь Цзю. — Что вы имеете в виду? — от любопытства и странного предчувствия, страх перед Ши Чуньтянем совсем утих. — Да, да, родственные души, — Ши Чуньтянь кивнул. — В нашем мире иногда рождаются люди, у которых есть предопределенная родственная душа, то есть другое существо, которому суждено быть ему ближе всех. — Кем же предопределено? — Шэнь Цзю неожиданно для себя очень заинтересовался. — Скажем, юаньфэнь (3). Совершенно точно, пара родственных душ была связана еще до рождения обоих. Понимаете, от такой связи нельзя отмахнуться. И как итог, родственные души обязательно должны встретиться в подлунном мире. — А зачем вы мне про них рассказываете? — Ваша так называемая болезнь имеет прямое отношение к этому необычному явлению. Вот скажите, что вам понравилось на вкус больше — это замечательное варенье или лекарство? Переход темы от родственных душ к варенью поставил Шэнь Цзю в тупик. — Простите, господин Ши, когда я принимал ваше лекарство, я был не в себе и не запомнил его вкус. Ши Чуньтянь хмыкнул, достал из заплечной сумки флягу и протянул ее Шэнь Цзю. — Мне нечем заплатить, — Шэнь Цзю покачал головой, отказываясь от фляги. — Берите, господин Шэнь, это подарок. Думаю, у нас с вами тоже есть юаньфэнь, так что не отказывайтесь. Попробуйте и скажите как вам. Раньше с Шэнь Цзю никто не говорил о юаньфэнь, благородные заклинатели, если они существовали, могли бы выглядеть как Ши Чуньтянь, так что если принять подарок, то от такого человека. Шэнь Цзю кивнул, взял флягу и вдохнул аромат; пахло приятно, сладко, пьяняще. К сравнению вкуса лекарства и варенья Шэнь Цзю подошел серьезно. Сначала съел несколько ложек варенья, сдерживаясь при Ши Чуньтяне, чтобы не облизать ложку, варенье бесспорно повару удалось, но потом отпил из фляги и обомлел от восторга, вкусовые впечатления дразнили язык и будоражили голову. — Господин Шэнь, не пейте все сразу, оставьте на потом, — если бы не слова Ши Чуньтяня, Шэнь Цзю забылся бы и выпил все залпом. — Что это? Алкоголь? Вино? Какое-то дурман-зелье из туманящих голову растений? А может нектар из персикового источника бессмертия? — если Ши Чуньтянь подтвердит, Шэнь Цзю поверит. Распробовав лекарство, он понял, почему зелье стоило так дорого, потеряв голову, за такой вкус можно многое отдать. — Нет, господин Шэнь, вы не угадали, — с улыбкой покачал головой Ши Чуньтянь. — И хотя оно не из источника бессмертия, у вас в руках чистый эликсир, который очень сложно добыть. — Но в чем его секрет? — Шэнь Цзю поразился собственной смелости, но лекарство не давало покоя, а Ши Чуньтянь, казалось, совсем не возражал против вопросов. — Эликсир благословлен лунным светом, — с серьезным лицом ответил Ши Чуньтянь. — Этот Шэнь слышал, что лунный свет сводит с ума… — пролепетал Шэнь Цзю, ему не хотелось уличать господина Ши в сумасшествие, но слова Цю Хайтан невольно всплыли в голове. — Кто сказал вам такую чушь, господин Шэнь? — Шэнь Цзю сжался, испугавшись, что за неосторожные слова господин Ши разозлится и уйдет, но тот не разозлился и спокойно продолжил. — На луне есть лунное царство, там живет лунное сиятельное божество, оно распространяет свой сострадательный свет на всех, кто в нем нуждается. Лунный свет — это дар, доступный всем нам подлунным жителям, и бояться его так же нелепо как собственной тени. На последнем слове Шэнь Цзю вздрогнул и вцепился во флягу. Как же ему хотелось спросить про его тень! Но господин Ши сказал же, что бояться тени нелепо. Если Шэнь Цзю скажет еще какую глупость, господин Ши точно может в нем разочароваться и позовет господ Цю. Шэнь Цзю прикусил язык и спросил другое. — Господин Ши, вы сказали, что дали мне чистый эликсир, а есть еще грязный? — он был не уверен, что хорошо сформулировал вопрос, но господин Ши его понял. — То что вы получили от меня, могу дать только я. Но это лекарство не лечит ваше состояние, а лишь дает время. Вам теперь постоянно будет требоваться лекарство, и за его редкостью, вы не сможете себе позволить все время пить чистую эссенцию. Поэтому в будущем вам придется обходиться грубым аналогом. Шэнь Цзю обомлел. Заслушавшись про лунное царство, он успел позабыть, что причиной их встречи было его недомогание. Но то, что сказал Ши Чуньтянь, повергло его в ужас. — Постоянно? — Да. К сожалению, то что с вами происходит, нельзя вылечить никаким лекарством. Мы можем лишь поддерживать ваше физическое тело. То, что с вами происходит — это болезнь души. Точнее правильнее сказать, проснувшаяся жажда вашей души, из-за которой вы будете испытывать постоянное недомогание. Теперь вы должны будете следить за запасом лекарства, иначе душевная боль может стать невыносимой. — Я теперь инвалид? — Нет, это не инвалидность. Душевная жажда может напугать вас, но не надо ее бояться. Вы научитесь с ней жить. Возможно, вам не придется терпеть ее слишком долго. То что избавит душу от боли — это встреча с родственной душой и установление связи. — Но… я не понимаю, как у такого как я может быть родственная душа? Зачем мне родственная душа? Зачем вообще кому-то нужна чужая душа? И даже если она есть, у меня нет сил и времени на поиски. Что вообще значит эта связь? И почему я должен из-за нее терпеть? — Господин Шэнь, я не буду скрывать, люди, у которых просыпается потребность в родственной душе, в какой-то мере очень несчастные люди, и несчастными их делает не наличие связи. Сейчас вы только начинаете осознавать свою скрытую потребность, лекарство временно снимает душевную боль. Но когда вы в полной мере прочувствуете, то поймете, что ее нельзя игнорировать. Голова Шэнь Цзю погрузилась в клокочущий хаос, и он не мог понять, почему стоит в эпицентре. Родственные души? Связь? Болезнь души? — Вижу, вы пока в смятении, это нормально. Я не прошу вас верить мне, прошу только выслушать. Пока остановимся? Или хотите услышать больше? — Пожалуйста, подождите немного. Шэнь Цзю был вовсе не против слушать дальше, Ши Чуньтянь стал единственным за последние годы, с кем он мог вот так просто говорить, хотя от темы беседы у него щемило сердце. Он еще не решил верить или нет, но слова воздействовали на него странным образом. Еще никогда он не чувствовал себя так волнительно. Хрупкая не пойми на что надежда мокрой после дождя птицей залетела погреться в его окно. На время беседы с Ши Чуньтянем Шэнь Цзю показалось, что жизнь в доме Цю остановилась, мгновение могло длиться вечность, и в эту вечность он был недосягаем и для длинной тени Цю Цзяньло. Даже бремя пить лекарство, напугавшее поначалу, отошло в сторону, уступив место образу загадочной родственной души. Он много знал о физической боли, знал и о душевной, боль его не пугала. Но почему-то от слов Ши Чуньтяня ему представилось, что родственная душа — это кокон из лунного света, который окутывает и забирает всю боль. — Я вас все-таки утомил. От голоса Ши Чуньтяня Шэнь Цзю выплыл из дремы и путанных мыслей. — Давайте, вы ляжете отдохнуть? А мы продолжим завтра? — Вы точно придете завтра?! — Шэнь Цзю запаниковал, ему хотелось и спать и послушать еще, но вдруг завтра Ши Чуньтяня не пустят в дом? — А вдруг вы не сможете? — Господин Шэнь, я приду, спите сегодня спокойно. — Если не придете, я больше и слову вашему не поверю. — Хорошо, — Ши Чуньтянь улыбнулся. — Спрячьте мой подарок и используйте, когда будет сильная нужда. Но на первое время вам должно хватить предыдущей порции. Едва Ши Чуньтянь вышел за дверь, Шэнь Цзю спрятал флягу за кровать к предыдущей и забрался под одеяло. Еще было светло, но от напутствия Ши Чуньтяня веяло приятными снами, и Шэнь Цзю, не успев обдумать услышанное и манящие лунные образы, быстро заснул.

***

(1) Янмэй 杨梅 yángméi — плодовое дерево из Восточной Азии; она же восковница красная, восковая ягода, китайская земляника, китайская клубника; Плоды темно-красные с шершавой поверхностью, вкус похож на сочетание вишни, ежевики и клубники. Изображение: https://avatars.dzeninfra.ru/get-zen_doc/3414416/pub_5eecf4720c54162f7f45f051_5eecf64eae77d62e1d40e6c4/scale_1200 (2) Ши Чуньтянь 氏淳甜 shìchúntián — Ши — ученый (фамилия); Чунь — без примеси, чистый, совершенный; Тянь — красивый, сладкий, вкусный. прим. имя Ши Чуньтяня уже знакомо читателям «Оды пустоте». Фамилия у них одинаковая, однако имя сменило иероглифы и значение. (3) Юаньфэнь 缘分 yuánfèn — можно перевести как «судьба», «счастливый случай», «предопределение» (обычно о людских отношениях).