Место девочки — в политике

Вальбурга Блэк

      Вал поджала губы и, жалким щитом прижимая фотоальбом к груди, медленно поднялась. Сириус осоловевшими, но всё такими же голодными глазами следил, как она подошла к его шкатулке и, отложив альбом на край стола, вытащила сигарету, которую он позволил ей курить в прошлый раз. На мгновение её рука вздрогнула: кроме скальпеля внутри теперь лежала ещё и та самая заколка с сапфирами, покрытая её запёкшейся кровью.       Вал и Сириус зацепились взглядами и целую вечность смотрели друг на друга. Пытались понять, кому же теперь делать ход. Вальбурга шагнула первой. Она наклонилась к Сириусу и, удерживая сигарету одними только губами, впервые прикурила, сама вдохнула в себя его душу, извращённую до предела. Его ресницы затрепетали от удовольствия.       Вальбурге снова захотелось стать Вальбургой-морем, но у неё совсем не было на это нет сил. Она могла только медленно выдыхать из себя яд, что Сириус впрыснул в неё. В голосе её слышалась не злость и сарказм, а лишь усталость и разочарование.       — Ты правда совсем-совсем не хочешь быть моим? После всего этого? — указательным пальцем она ткнула в альбом так сильно, что он покраснел у ногтя. — И даже если ты сделаешь всё остальное со мной, что так хочешь, ты всё равно никогда не будешь моим и не сдержишь свою клятву?..       Вал жадно следила за войной, разворачивавшейся внутри Сириуса. Она — в окопах морщин на его лбу. Она взрывалась в его глазах алыми искрами непростительных заклятий.       Алкоголь и сигареты больше не спасали, а может, они и вовсе никогда не помогали ему. Лорд Блэк просто давил в себе эти чувства, пока они не разорвали его на сотни осколков: здесь, в гостиной, в театре, в её собственной спальне. Он пытался быть нежным, но голос его был больше похож на хрип умирающего.       Опять играет на жалости. Не поддавайся.       — Вал… Встань на моё место, прошу тебя. Пойми. Я никогда не сделаю ни того, ни другого. Я должен заботиться о тебе и нашей семье, и потому я никогда не женюсь на тебе. Это единственная возможность для нас, ибо растлевать и делать тебя своей шлюхой я не стану. Но то, что ты творишь сейчас со мной, с нами — это нас разрушает. Ты должна прекратить, если ты и правда любишь меня, если уважаешь мои чувства.       Сердце Вал в разорванной груди покрылось корочкой льда. Он опять посмел говорить об уважении, хотя сам совершенно не уважал её?       — Да, я тоже тебя люблю. Наверное, никого и никогда так не любил — потому-то и обезумел настолько, что всерьёз хочу быть твоим, очень хочу. Но не буду. Не могу, — он залил коньяком бурлящий в нём огонь, и посмотрел не на неё, а на блики пламени на бокале. — Я не хочу к тебе прикасаться. Умоляю тебя, пожалуйста, Вальбурга, не играй со мной. Сдержи свои чувства, ибо я себе совсем не доверяю.       Горечь на губах Вал становилась всё сильнее — никакой дым не мог перебить её.       — Мариус всё верно говорит, я в ловушке. Сейчас, когда я пытаюсь представить, что ты с кем-то ещё, что ты рано или поздно выйдешь замуж, я схожу с ума. Я просто отвратителен, все мои поступки этим летом — ужасны. Но я знаю, что от этого можно убежать. Я так уже делал — отпускал женщин. Это больно, но возможно. Пожалуйста, дай мне всё сделать правильно и отпустить тебя.       Сириус уперся затылком в спинку кресла, блуждая взглядом по потолку. Вальбурга стряхнула с сигареты на пол пепел, в который медленно превращалось её сердце. Он не понимал, что происходило. Не понимал, что творил. Продолжал медленно убивать её своими попытками оставить всё, как есть, вновь запутать в паутине ласковых слов.       — Я делал это уже трижды. Я любил в Хогвартсе девушку, которую в Блэк-мэноре не одобряли. Я поссорился с лучшим другом из-за неё, и так и не вернул эти отношения. Наломал дров. Но в итоге сумел отпустить и друга, и девушку.       Сириус устало закрыл глаза.       — Потом женился на Хэспер, потому что так было правильно. Жрал эту сраную амортенцию, чтобы разбудить в себе желание — Хэс ведь у нас высокая и статная, а вовсе не хрупкая и маленькая, совершенно не в моём вкусе… Но зелья плохо помогали. Тогда я привёл к нам Пандору, что могла исполнить любые наши фантазии, удержать наш брак на плаву — но ничего не получилось.       Его голос становился всё тише и тише, в нём появлялось всё больше боли, но Вал чувствовала лишь онемение в том месте, где у неё должно было быть сердце.       — Дора слишком сильно влюбилась в меня, меньше внимания уделяла ей. Хэспер начала ревновать… Между ними случилась жуткая ссора, я едва оттащил их друг от друга. У Хэс до сих пор шрам, — он затянулся и выдохнул, крылья его хищного носа и уголки губ дернулись. — А когда Хэспер осознала ошибку, было слишком поздно — Дора обиделась и сбежала от нас, выскочив замуж. Мы потеряли её вот так глупо на долгие годы.       Но Хэс… Она сдаваться не хотела. Боролась за наш брак ради детей. Привела в нашу жизнь и постель новое лекарство, Ранкорна. Он сразу честно признался, что любит её ещё с Хогвартса, но, как и я, в своё время был вынужден жениться на другой — Хэспер отвергла его ради меня, дурочка. А когда мы с ним сердечно подружились, я принял для себя решение: если вдруг что-то случится с нашим браком, я не позволю больше женщине разбить мою дружбу… И не позволил. Снова отпустил. Юфи, Дора, Хэс. Все ушли. Но с Хэспер это было ужаснее всего. Она родила мне детей! Но всё равно ушла.       По виску Сириуса скатилась одинокая слеза, которую он резко стёр.       — Я так полюбил её, начал носить на руках, но всё равно любил как-то совсем не так, как ей хотелось. Что с Пандорой, что с Ричардом — для нас это был путь в бездну, но без них мы тем более не продержались бы так долго. Я с тех пор совершенно не понимаю, что верно. Но точно знаю, что ревность Хэспер вызвала всего лишь ссору. А вот моя… Она нас разрушила. Даже вернувшаяся помочь нам Дора сказала, что я псих и встала на сторону Хэс, когда я ей плакался. Но я поверил в это слишком поздно, когда они все покинули меня. С тех пор всё совсем не так, как я хочу…       — А как ты хочешь? Сидеть и жаловаться на судьбу, как сейчас? — от неожиданной резкости в голосе Мариуса Вал вздрогнула, а Сириус распахнул глаза. — Вначале стонать о том, как тебе хочется настоящей любви и она для тебя — высшая ценность, а потом безнаказанно потрахивать чужих жён и чуть ли не рушить их браки, потому что твой не удался? А приходящую к твоим дверям любовь отвергать раз за разом в угоду наркоте, безопасным магловским шлюхам и нытью о том, как тебя никто не понимает? — на ожесточившемся лице Марса проступило самое настоящее презрение. — А когда умудриться, пусть и на эмоциях, дать клятву верности Вальбурге, —нашей Вальбурге!— то тут же бежать её нарушать к прежней любовнице, всё ещё где-то в глубине души любящей тебя, мучающейся и надеящейся на взаимность… Так ты хочешь? Утонуть окончательно во лжи и собственных соплях?       У Сириуса, казалось, эти обвинения застряли в горле, иначе почему он так надсадно начал кашлять? Вальбурга посмотрела на взорвавшегося Марса, словно на незнакомца.       А в её голове что-то в очередной раз неприятно щёлкнуло.       Вот она порезала Сириуса скальпелем — и ей от этого стало ужасно больно, потому что клятва верности дому Блэк обожгла её. А когда она в довесок ударила тростью, то и вовсе чуть не потеряла сознание.       Но вот спустя всего лишь месяц Вальбурга в лицо прошипела Сириусу, что он старый козёл, и со всей силы пнула его ногами вначале в пах, потом в грудь, и отшлифовала заклинанием обездвиживания — и ничего не почувствовала, никаких предупреждений.       Она была в своём праве, ведь он свою клятву верности нарушил.       Сигарета из ослабевших пальцев Вальбурги упала на пол и вспыхнула, испаряясь. Всё. Нет у неё больше никакого сердца. Она видела в глазах лорда Блэка, полных ярости и стыда, что всё сказанное Мариусом до последнего слова — правда.       Искуснейший из лжецов не смог удержать лицо, когда его ткнул в собственную грязь человек, которому он по-настоящему доверял.       "Забери меня прямо сейчас, — прошептала Вальбурга про себя. — Забери меня отсюда, голос. Иначе я убью его. Его, а потом себя".       Чудовище из чёрного моря хищно улыбнулось.       Как пожелаешь… моя долгожданная самка…       Моя королева.