Место девочки — в политике

      

Вальбурга Блэк

      Вал внимательно разглядывала изображения. Некоторые оказались застывшими, магловскими. Но большинство, конечно, были колдографии: на них бережно подвешенная Вальбурга медленно двигалась вокруг своей оси. Гипнотическое и пугающее зрелище — хрупкая бессознательная девочка в верёвках.       Будто бы и не она вовсе.       Вал невольно кинула взгляд в сторону кровати и медвежьих шкур, а потом перевела его на довольно высокий потолок, теряющийся в темноте. Раньше она никогда не разглядывала его, но теперь её щёки вспыхнули огнём: на нём были едва заметные, выступающие железные рейки, которые выглядели естественной частью интерьера, а на деле…       Они застыли над головой Вальбурги прямо сейчас. Взглянув на них, она ощутила себя привязанной к ним невидимыми верёвками. Словно марионетка. Если не в руках лорда Блэка — так Голоса.       Монстр из чёрного моря весело захохотал, но в его смехе не было и намёка на обиду. Даже наоборот — одобрение. Ему будто нравилось, что она такая осторожная с ним.       Нет, Вальбурга, я не играю с тобой. Я и правда подталкиваю тебя к некоторым мыслям и действиями, но не более. Я полностью серьёзен в отношении тебя.       Любовь — моя единственная зависимость, и потому для меня нет ничего важнее тебя и твоих чувств. Если ты решишь, что не хочешь быть со мной, что Сириус, Мариус и Альфард важнее, я соглашусь с тобой. Лишь одно условие ты должна будешь выполнить: сказать мне об этом в лицо. О большем я не попрошу.       Я уважаю тебя. И надеюсь, что ты тоже будешь уважать меня и мои чувства.       "Но я боюсь тебя, — вдруг призналась Вальбурга, тронутая до глубины души его словами. — Когда во сне или в полуяви ты лишь слегка касаешься меня, я схожу с ума от ужаса. Ты словно кошмар наяву, если говоришь о чём-то ином, кроме своей любви… Почему так?"       Он, кажется, умолк на целое тысячелетие. А отвечая, осторожно подбирал слова, и Вал тут же почувствовала — недоговаривает.       Я не могу это остановить. Если бы мог, разве не спрятал бы я этот ужас, чтобы не пугать тебя? Но я не могу.       Я слишком огромен, а ты — слишком хрупка. Ты чувствуешь себя на ладони великана и боишься, что он в любой момент может стереть тебя в пыль… И это так и есть. Но я стараюсь, маленькая Вальбурга, для тебя и всего мира. Постарайся и ты для меня.              —...да ты хоть на себя посмотри!       Вальбурга вздрогнула над альбомом — это Сириус повысил голос. Они с Мариусом тихо, но очень эмоционально о чём-то препирались, пока Вал, не замечая их, плавала в хаотичной тьме. Но теперь она резко пришла в себя и вслушалась со всем вниманием в их разговор.       — Сколько магловских девок ты перепортил в этом году, м? И с чего ты взял, что она хоть чем-то отличается от нас? — Сириус каркающе рассмеялся. — Не равняй её с робкими девочками Форт-Уильяма и Лондона! Мы растим из своих детей правителей и правительниц, королев и королей, и всегда берём всё, что нашей душе угодно. Вальбурга выросла, и она — королева, которая не слышит слова "нет". Правда, не так уж и часто она его теперь будет слышать.       Сердце Вал пропустило удар от этого комплимента.       — Однако ей придётся принять мой отказ. Я не буду ждать ребёнка, — из Сириуса так и сочилось снисхождение и раздражение. — Даже если я соглашусь на абсурдное требование о верности, пройдет буквально годика три, — а то и меньше с её-то энергией, — и внезапно из ниоткуда выпрыгнет первая любовь… Не важно, кто будет этот счастливчик и где это случится, в Хогвартсе или в Блэк-мэноре — прямо за моей спиной. Но в итоге я, промучившись несколько лет, останусь не у дел, всё такой же старый и никому не нужный. Да ещё и преданный самой близкой, самой любимой девочкой на свете… Нет уж, спасибо, я даже начинать не стану. Пусть лучше всё идёт своим чередом.       А вот теперь сердце Вал застыло, пронзённое ледяными осколками его слов. Почему он совсем не верил ей после всего, что между ними случилось? Если уж кому и не стоило доверять, так это лорду Блэку! Она-то как раз всё это время была весьма прямолинейна! И верна!       Особенно когда просила Мариуса о поцелуе… И хотела продолжения.       Вальбурга вспыхнула.       "Я никогда не желала его, как Сириуса! — Вал захотелось ударить своего ехидного советчика. — И у меня была стёрта память! Если бы я только знала, то никогда бы не подошла к Мариусу! Сириус сам во всём виноват!"       Несомненно, он один и виноват. Но ты растёшь, Вальбурга. А рост — это всегда развитие, изменение. Завтра всё может перевернуться с ног на голову — и ты возжелаешь от Мариуса не только поцелуя. Так что страхи Сириуса вполне обоснованы.       Именно поэтому ты не сможешь убедить его. Он трус и слабак, слишком рано постаревший и разучившийся рисковать. Он не согласится быть твоим на тех условиях, что ты ему диктуешь.       Только я могу любить, как ты хочешь. Только я навсегда твой…       Вальбурга разозлилась аж до пелены перед глазами. Она хорошо понимала, что не так с голосом. Он надеялся, что Вал поверит, разочаруется и сбежит. Последует его плану вместо того, чтобы думать собственной головой.       …но всё же он был прав, прав, прав — и от этого Вал распадалась на части. Она не сможет, просто не сможет больше ни с кем делить Сириуса!              — Ты сдохнешь без Вальбурги, — Вал снова вслушалась в их разговор. — Или выдашь замуж, а потом убьёшь её мужа. Или проклянёшь её избранника, чтобы вернуть всё обратно. Кстати, ты это уже делал, забыл? — Марс издевательски растягивал слова, потешаясь над лордом Блэком. — И дед Сигнус, как ты рассказывал… Ты уже с ума сходишь, а что будет дальше?       Мариус фыркнул, а потом в его насмешливом тоне прорезалось явное неодобрение:       — Также напоминаю, раз ты у нас внезапно решил впасть в старческий маразм: и дед Сигнус, и дед Ликорис — оба убили себя, когда лишились своих женщин. Самоубийство деда Ликса — это вообще самое безумное и впечатляющее, что я видел. А Вал чуть не повторила подвиг деда Сигнуса… Из-за тебя, — всегда спокойный Мариус едва сдерживал злость за маской сарказма. — Милые у нас семейные традиции — пытаться убить себя из-за неудач в любви. Так что прекращай, иначе сдохнешь — не от верёвки, так от очередной бутылки.       Сириус надолго замолчал. Затянулся и, наконец, выдохнул:       — Ну и пусть. Пусть сдохну. Зато относительно хорошим человеком, который хоть и передёргивал, — о, магия! — на собственную внучку, но зато не трахнул её.       Мариус откинулся в кресле и обречённо застонал в потолок.       — Да в чём твоя сраная проблема?!.. Она уже девушка, да ещё и любит тебя! У вас всё по согласию. Сделай, как хочешь, а потом повинись, поставь Блэк-мэнор перед фактом, ты в этом мастер. Ну, поскрипят зубами, и что? А потом просто дождись пятнадцати, заяви о помолвке официально и делай с ней, что хочешь… Ждать два года всего! И никто не посмеет у тебя её украсть.       — Всё-то у тебя просто! — передразнил не менее раздражённый Сириус. — Нет в этом ничего простого… Хотя чего я ждал от двух Блэковских щенков? Уважения к морали и законам? Ха, очень смешно.       В его голосе заплескалась тоска.       — И я со всеми рассорюсь, и Вальбурга… Ты что, думаешь, я им в лицо лгать буду, какой я замечательный и хороший, и это всё роковая случайность? А они, конечно же, поверят! Да и не снимает это основной проблемы — воздержания и отсутствия хоть каких-то гарантий.       — Как будто при обычной помолвке они есть! — Марс и не думал сдавать позиций, и у Вал потеплело на сердце от того, что он на её стороне. — Это всё просто отговорки. И уж прости, но я не верю, что она возьмёт и разлюбит тебя! Это же Вальбурга! Так что будь я на твоём месте или даже собой, но магом… Никакая Ирма бы меня не остановила, а ты бы, наверное, даже смирился, случись между нами подобное.       Слова Мариуса едва можно было разобрать, но Вал прекрасно всё услышала — и невольно спряталась за волосами, чтобы никто не увидел её горящего лица.       — Или мы с тобой этим летом наперегонки б искали шанса залезть к ней в трусы?..       Мгновение ошарашенной тишины — и Сириус тихо засмеялся в кулак.       — Вот сучонок, а!       Нахохотавшись, он заговорил уже нормально:       — О, видят черти, будь ты магом, всё и правда было бы проще… Поллукс и Сигнус не пришли б в восторг, но смирились бы. Очень рискованный брак, но я б одобрил. Нужно же как-то травить грязь в крови? — он покачал головой. — Вот только именно ты и есть второе доказательство ущербности линии Сигнуса. Так что хватит бесполезно мечтать, мальчишка. Не дразни меня.       Тишина стала неприятной, напряжённой. Сириус всегда говорил, как есть, мало беспокоясь о чувствах Марса. А тот послушно делал вид, что привык.       — И ты вроде как умный у меня, — Сириус сменил тон и чуть ли не заворковал с отеческой нежностью. — Я тебе даже воспоминания нужные показал о том, почему я так осторожен. И как ранний секс со старыми, злобными манипуляторами влияет на неокрепшие мозги. Особенно когда этот манипулятор авторитетен для тебя настолько, что может принудить к любым практикам… — он ласково погладил подлокотник кресла, о который Вал однажды самозабвенно тёрлась. — Я вот, например, тот ещё фетишист и извращенец. Как думаешь, сколько понадобится времени, чтобы я снова вспомнил о своей ярой любви к следам от конкурного хлыста, нагайки или просто от плети? Как быстро эти следы украсят одну весьма определенную нежную жопку?..       Земля ушла из-под ног Вальбурги от одной только мысли, руки загорелись от воспоминаний о розгах. А где-то в голове забился первобытный ужас и немой вопрос: как ему вообще может нравится подобное?!       Вот только почему-то знакомо закружилась голова, и Вал крепко сжала ноги. Может, это разные вещи, и в сексе всё по-другому?              Картинка возникла перед глазами словно сама собой: лорд Блэк в своём кожанном кресле и с хлыстом в руках. Вот он поводит бровью, встаёт, хватает Вал за горло. Бросает с силой на меха. Ставит ее на колени, задирает шлюший сарафан. Стягивает с ягодиц колготки, а потом…       Яркая, острая боль! Иллюзорная Вал всхлипывает, кусая подушку. Всё внутри сжимается от того, какая она маленькая и беззащитная, а он — большой и страшный…              Вальбурга поскорее перелистнула страницу, скрыв в шелесте страниц участившееся дыхание.       Голос ухмыльнулся.       Так это и работает. Игра на любопытстве и сексуальной неопытности. Ты бы никогда об этом даже не задумалась. Ты ещё не знаешь, что тебе нравится, а уже готова послушно исполнять его фантазии.       Чувствуешь, как он заманивает тебя в свои сети, но при этом совершенно не хочет нести ответственности за то, что делает с тобой?..       У голоса прекрасно получалось пугать Вальбургу.       "О чём ты?"       Сириус говорил, что ему "кажется", будто он совращает тебя каждым своим словом и действием, помнишь? А ты принялась убеждать его в обратном.       Моя милая, наивная девочка. Хочешь я расскажу, что будет дальше?       Вальбурге вовсе не хотелось. Но она кивнула чёрному ничто, окружившему её со всех сторон.       Он знает, что ты сейчас подслушиваешь. Он неосознанно прощупывает, что может сделать с тобой, не попортив товар и не сломав все свои принципы окончательно. Ищет, к чему ты сама потянешься, лишь бы удержать его внимание — им он и будет с тобой расплачиваться.       "Он не такой!" — Вал закричала, но Ужас из моря лишь понимающе прижал её к себе… А ей от этого стало ещё страшней.       Такой. Ты знаешь Сириуса-доброго-дедушку, Вальбурга. Сириуса-мужчину ты не знаешь. Этот человек годами избегал любви и брака. И сейчас этот мужчина на перепутье.       Если ты не отвергнешь его, как отвергла летом, попытавшись сбежать ко мне, он медленно, но верно получит от тебя всё, что захочет. Он будет всё также пить и курить, валяться у тебя в ногах и молить о прощении… Резать себя, наказывать. Клясться, что никогда больше к тебе не прикоснётся. А ты будешь прощать, лишь бы только он нарушил эту клятву и прикоснулся снова. Будешь надеяться, что рано или поздно он изменится и поймёт, что только ты ему нужна.       Но он не поймёт.       Вальбурга едва сдержала слёзы отчаяния из-за того, насколько точно голос описал Сириуса в наркотическом опьянении. Но ведь всегда существовал и её Сириус: добрый, умный, нежный и прекрасный…       Он мастерски лжёт. Но лучше всех он научился лгать самому себе.       Не поддавайся, Вальбурга.