Место девочки — в политике

Вальбурга Блэк

      За всё время жизни на Гриммо Вальбурга заглядывала в комнату Сириуса всего пару раз. Даже когда её мучали кошмары, именно он приходил к ней и оставался на ночь: обнимал, помогая уснуть, а потом караулил до самого пробуждения с книгой в руках. Но несмотря на это, Вал знала, что и где было в его спальне — их комнаты были одинаково спланированы.       Входные двери спален сразу выходили на кровати в правой части, а в левой у стены пригрелись камины. Напротив огня начинались первые различия: у Вальбурги там располагался бежевый диван, у Сириуса — два чёрных кресла. У неё на столике рядом всегда стояли свежие фрукты, иногда цветы в вазе и лежала какая-нибудь умная книга, а у него — коньяк, коробка с горькими конфетами и шкатулка с сигаретами. Книги, впрочем, у лорда Блэка тоже были, но он всегда предпочитал убирать их после чтения за стеклянные дверцы книжных шкафов. У стены напротив окон, где у Вал располагался длинный платяной шкаф, у Сириуса за годы жизни аж до трёх особей размножилось семейство хранителей знаний — и оно наглым образом вытеснило в угол его малюсенький гардероб, расширенный с помощью магии.       Вал же обходилась одним-единственным книжным шкафом, а вот её одежда хранилась без всяких магических штучек, занимая изрядно больше места. Но зато она могла распахнуть высокие прозрачные дверцы от пола до потолка и сразу обозреть все варианты для выхода в свет, а не крутиться в искусственном освещении гардероба.       Ещё у Сириуса не наблюдалось трюмо между окон: вместо него стоял низкий комод с закруглёнными боками и выдвижными ящиками, о содержимом которых она могла лишь догадываться… до начала этого долгого лета. Теперь же Вальбурга прекрасно знала, что там — верёвки, верёвки и некоторые крайне интересные вещи, назначение которых ей лишь предстояло выяснить в далёком будущем.       И, конечно, цветовая гамма комнат разительно различалась. Комната Вальбурги была откровенно девчачьей: лёгкой, воздушной и светлой. Даже довольно тяжёлые тёмно-вишнёвые шторы на окнах имели весёлую вышивку из белоснежных птиц и розоватых цветов. Цветы вообще были везде: на ковре в центре комнаты, на шёлковых бежевых обоях и, конечно, на настоящих кустах роз у окон. Из-за этих двух высоких кустов, цветущих багряно-алым почти круглый год, в её спальне всегда пахло весной.       Комната же лорда Блэка была тёмной, но отнюдь не гнетущей. В горько-шоколадных обоях прослеживались в вышивке японские мотивы: цапли, Фудзи и узловатые ветви деревьев. То же самое можно было сказать и о гардинах, и о пологе кровати, имевших однотонный тёмно-зелёный цвет: он вызывал ассоциации отнюдь не со слизеринским изумрудным, а с лесом, с запахами хвои и ощущением блаженного одиночества… И забавно, что несмотря на покой и расслабление, которой так и дышала эта комната, спальня Сириуса вызывала ещё одно однозначное желание — сексуальное желание, — но осознать это Вал смогла только в этом году.       На чёрной коже кресел напротив камина хотелось трахаться. На угольных медвежьих шкурах на полу и на кровати — тем более. Даже сам запах комнаты, — запах кожи, звериной шерсти и самого Сириуса с привкусом полыни и табака, — соблазнял и требовал подчиниться животной сущности живущего здесь мужчины.       А ещё на стене рядом с кроватью висели подозрительные, слегка выбивающиеся из общей атмосферы оленьи рога, также выкрашенные в чёрный. И Вал теперь знала, зачем они там — к ним, намертво приклеенным к стене чарами, можно было привязывать людей, пожелавших стать добычей лорда Блэка.       Это было логово хищника. Логово чудовища, которое вовсе не тряслось над волшебной розой, надеясь, что однажды кто-то сможет снять с него злые чары. Этот зверь не желал быть расколдованным, его всё устраивало: он затаскивал женщин в свою берлогу, делал с ними всё, что желал, а потом, когда они ему наскучивали, выбрасывал не только за дверь, но и за пределы своего мрачного замка — родового особняка тёмных магов.       И лишь одной особе прекрасного пола удавалось долгие годы заходить и выходить из этого логова всё такой же невинной — Вальбурге. Вначале по причине малолетства, а позже лишь потому, что чудовище влюбилось в неё и не желало "портить" свою красавицу. Своё сокровище, которое однажды лорд Блэк собирался скрепя сердце подарить другому мужчине… Собирался — но так и не смог.       Вальбурга всегда принадлежала только ему одному, Сириусу Кастору Блэку. И не важно, кого она любила, только он один по-настоящему владел каждым сантиметром тела, каждым вздохом и каждым тёмным уголком разорванной в клочья души Вальбурги.       Маленькая девочка, какой была Вал, не должна была даже пытаться заполнить лорда Блэка. Это он должен был заполнить подводные извилистые пещеры, в которые её превратили родители и долгая болезнь. Спрятать в ней всю боль, сделать её, свою девочку, хранительницей тайн, чтобы вместе смело идти вперёд. Но понять это Сириус смог только лишь после того, как почти потерял её.       Взрослая Вальбурга, наблюдающая за маленькой собой, застывшей у двери, с границы сна, почувствовала пугающее дыхание пустоты за плечом. Голос, которого она не слышала долгие годы, вновь говорил с ней на полузабытом языке образов. На языке потерянных, запертых им же самим воспоминаний.       Вот только в этот раз он звучал: мягко, нежно, заботливо. И сопровождающий его водоворот кошмаров сам собой растворялся, уступая место солнцу, песку и бирюзовым волнам, которые она познала на необитаемом острове лишь на пятом десятке лет. В объятиях мужа, которого, наконец, смогла по-настоящему полюбить. Смогла поверить, что любые трудности в их отношениях временны. Что они со всем справятся.       Голос звучал. Дарил ей покой и надежду. Был её Богом.       Здравствуй, Вальбурга. Я так рад, что ты вновь позвала меня, что ты снова нуждаешься во мне и моём совете. Так слушай же. Слушай внимательно. Мы движемся к концу нашей долгой истории, к концу сна — и к новому началу.       Ты должна вспомнить всё. Вспомнить — и рассказать Ориону. О Сириусе. Обо мне. Обо всём — или хотя бы о малой, но такой важной части твоего "всё". Иначе у тебя с ним ничего не получится. Он может не простить тебе молчания, когда он сам вывернулся наизнанку. Орион абсолютно твой сейчас — лишь протяни руку и возьми, столь же храбро распахнувшись перед ним.       Ты всегда будешь моим сосудом, Вальбурга. Ты моя несостоявшаяся невеста, вошедшая в тёмное море маленькой девочкой, исполненной сомнений и страхов. Ты в глубине души всегда зовёшь меня, хочешь того или нет. И я не могу не слышать тебя, слышу каждую секунду твоей хрупкой, короткой жизни. Не могу не помогать тебе.       А сейчас настал час, когда и ты можешь помочь мне.       В твоей судьбе было всего трое по-настоящему важных и подходящих тебе мужчин: Сириус, Том Риддл и Орион. Я всегда подталкивал их к тебе, когда они были готовы и достойны.       Я пришёл поговорить о них. Я пришёл поговорить о самом сложном из них, Томе Риддле, чья история начинается задолго до вашего знакомства в Хогвартсе — в твоих отношениях с Сириусом. Ведь не будь тебя и лорда Блэка — и Тома Риддла, как великого тёмного мага и лорда Волдеморта никогда бы не существовало.       Та незримая магия, что притягивала к тебе мужчин — это я. То "безумие", что влекло Тома Риддла к тебе на четвёртом курсе вопреки любому здравому смыслу — это тоже я. Он полюбил тебя в свою первую ночь Рождества в Блэк-мэноре, когда ты обняла его — так он обратил мой взор на себя. И я одарил его храбростью, с которой он противостоял всему миру ради твоего расположения. Я раскрыл все его таланты, спящие в крови, как раскрыл и твои собственные когда-то.       Ты всегда в глубине души знала и верила, что он не притворялся. Что каким бы ни было прошлое, за его поступками скрывался не хитрый расчёт, а лишь горячее мальчишеское сердце, жаждущее любви и способное на всё ради тебя. И что если бы Сириус был другим человеком, если бы он был просто заботливым дедушкой, угождающим желаниям любимой внучки, Том Риддл стал бы тебе идеальной парой, идеальным мужем. Сириус воспитал бы вас в уважении друг к другу, и, возможно, глядя на вас научился бы уважать и сам себя…       Про таких людей, как вы с Томом Риддлом, говорят, что их браки пишутся на небесах — в вашем случае этот союз был бы рождён во тьме океанских глубин. Вы б вышли из моря в этот мир, взявшись за руки — вот какими бы вы были. И вы накрыли бы его, словно цунами…       Но ты всегда была Блэк, а он — Гонт. Словно Ромео с Джульеттой, вы не могли быть вместе. Однако невозможно легко умереть или просто превратиться в посредственную историю о несчастной любви, когда за вашими судьбами незримо наблюдает кто-то столь древний и неравнодушный, как я.       Если бы Сириус был дерьмом и мудаком, подобным Финеасу, Том Риддл рано или поздно просто убил бы его. Даже когда мальчишке везло, как утопленнику, это всегда открывало перед ним лишь новые двери, расширяло горизонты. Ведь не только я, но и весь мир словно сговорился и подкидывал ему лишь козырные карты…       Вот только Сириус, несмотря на все свои недостатки, дерьмом не был. Он заботился о мальчишке, как о собственном сыне. И Сириус любил тебя, подходил тебе. Пусть по началу гораздо хуже юного Тома Риддла, но судьба часто смеётся над нами: в твои двадцать три Сириус ведь стал гораздо лучше, не так ли?.. Лорд Блэк расцвёл рядом с тобой, Вальбурга. Рядом с тобой расцветают любые цветы, стоит лишь тебе пожелать этого.       Том Риддл был слишком юн и не готов биться против столь серьёзного противника, как Сириус. И ему нужно было пройти через все лишения, получить все свои жестокие уроки, чтобы в будущем вновь хоть немного стать достойным тебя. Но он всё ещё не достоин. Его очень тяжело учить, но он учится — и через пару лет он будет готов.       Осталась лишь пара уроков — и Том Риддл тоже будет твой.       Ты можешь оттолкнуть Ориона, подождать. Можешь взять лишь Ориона. А можешь найти третий путь. Они оба достаточно пережили, настрадались и поумнели, чтобы по-настоящему оценить то, что ты им даришь. Да и на самом-то деле они всегда умели договариваться друг с другом… Просто в прошлом они были гордыми мальчишками, которых научили только соревноваться и ненавидеть, а не любить.       Решать, что ты выберешь, только тебе.       …но позволь мне высказать и моё собственное мнение. Из того же рога изобилия я одаривал Ориона, что и Тома Риддла — и он пришёл к тебе гораздо раньше. Я пробудил дремавшие в нём способности, и Орион научился шевелить мозгами так, как он никогда не шевелил до влюблённости в тебя. А в это время Риддл, имея блестящий разум с самого начала, так и не понял самого главного: сколько волков гордыни и эгоизма не корми, они не станут от этого тёплой, мурчащей и нежно свернувшейся на груди любовью. Не принесут счастья. А цена, которую они запросят за каждый момент триумфа, будет непомерно высока.       Орион, в отличие от Тома Риддла, очень поддатливый и чуткий, и вся его жизнь была подчинена одной-единственной цели — быть с тобой, делать тебя счастливой. Но ты и без меня прекрасно знаешь об этом, не так ли? Даже его предсказание, которое не смог удержать под контролем весь Орден, движимо одной только его любовью к тебе.       Одна беда — я не способен защитить ни тебя, ни их от ошибок. Орион пока что ближе всех к тому, чтобы больше не совершать их — глупых, сделанных лишь из гордыни, тщеславия и эгоизма. Он больше не хочет сбегать от тебя, как это сделал Риддл на Гриммо. Риддл ведь мог тебя тогда забрать, он хотел и любил тебя. Я вовремя сумел подтолкнуть его, чтобы спасти тебя — однако он не был готов.       Ты тоже много ошибалась, не была готова принять Ориона, когда он был готов: ни в двадцать шесть, ни в тридцать два. Ты не смогла открыться ему, рассказать совершенно всё и полюбить. Лишь играла в любовь и семью — и доигралась.       Надеюсь, ты усвоила все уроки и готова стать дыханием океана, сметающем всё на своём пути?..       Орион вырос, повзрослел. Обрёл храбрость и научился брать ответственность за себя и других. Теперь он может научить тебя не ошибаться так глупо, как прежде. Он может научить вас всех. Важно лишь слушать и слышать.       Из всех мужчин, что были у тебя, его я люблю больше всех. Наверное, потому что он чем-то смутно напоминает мне меня самого в те времена, когда мир был бесконечно юн? И пусть обычно я не выбираю ничьей стороны, — я всегда лишь на твоей стороне, — я буду крайне рад, если Орион всё же подарит тебе свою любовь. Мне будет не боязно оставить тебя с ним — он как никогда готов защищать тебя и ваших общих детей.       Я прошу услышать его, Вальбурга. За свои поступки, за свои измены он будет достаточно наказан тем, что ты поведаешь ему о Сириусе. И если он не нужен тебе, останься с ним хотя бы друзьями. Не ломай его больше.       Хватит осколков на Гриммо 12.       Времена изменились. Ты видишь, как тучи над морем становятся всё темней. А у меня вновь есть невеста, к которой иду я… И я впервые прошу тебя: даже если ты решишь ошибиться, не дашь Ориону узнать о себе всё — он нужен мне, и как можно быстрее. Ведь Том Риддл, которого я столь любовно одаривал для тебя, теперь мешает мне. Однако Орион способен решить эту ситуацию не только бескровно, но и с максимальной пользой.       Том Риддл глупо и бесславно погибнет, если попытается взять у меня то, что ему не принадлежит. Но ты можешь помочь ему. Спасти его.       Отблагодари меня за то, что я принёс в твою жизнь, Вальбурга. Отблагодари за всех этих великолепных, прекрасных мужчин, что любили и будут любить тебя — позволь мне поговорить со своим мужем.       Я не хочу убивать столь прекрасное и удивительное творение, имя которому Том Риддл.       Когда Орион станет молиться Праматери, будь с ним, посмотри в его глаза. И я найду Ориона по шелесту твоих мыслей на устах той, кого он называет своей Богиней.       Я не желаю зла ни тебе, ни твоим мужчинам, Вальбурга. А также ни одному человеку, носящему фамилию Блэк. В этой семье ты не первая женщина, благославлённая мной. Я давно слежу за вами. Я знаю о вас всё. А эти сны — мой подарок тебе.       Однажды мы встретимся с тобой. Однажды я выйду на берег из моря. Однажды любви станет так много, что мир изменится навсегда.       Я счастлив приглядывать за тобой все эти годы, Вальбурга.       Я люблю тебя.       Совершенно растерявшуюся взрослую Вальбургу вновь затянул водоворот сновидения. Голос играл с её сознанием, будто ему это ничего не стоило. Он выбирал за неё, и это было пугающе приятное ощущение откуда-то из глубокого детства. Когда ты всё ещё веришь, что родитель способен решить любую твою проблему, и чувствуешь себя в абсолютной безопасности.       Но голос не был родителем. Вальбурга знала, что он выбирает и учит её лишь в пространстве сна, а там, "на земле", вся её жизнь — результат лишь её сомнений и ошибок. И когда она проснётся, ей предстоит очень сложный выбор, который она никогда не желала делать — между Орионом и Риддлом.       Ведь когда-то у неё был Сириус. Её неидеальный, натворивший столько зла, но такой любимый лорд Блэк, кроме которого ей никто не был нужен. Вальбурге хотелось запомнить заново каждый миг. Вдохнуть запах, обнять, почувствовать…       Хоть на мгновение поверить, что всё было возможно. И отпустить.