Бесстыжие

От Лица Саши...

      Вы когда-нибудь видели человека с мёртвой душой? Человека, искавшего себя среди теней одиночества, но нашедшего лишь пустоту. Мне казалось, что через день или два станет легче. Думала, как проснусь, открою глаза и услышу вой собственной души. Сколько дней прошло? Я даже и не помню. Время — странная штука. Вот совсем недавно, ты пьешь чай, сидя на подоконнике и листая книжку, рядом Ярик. Из портативной колонке доносится знакомая мелодия. Завтра ты идёшь на зачисление в университет. За цветным витражом окна на кухне идёт дождь, на дворе август, но в твоей душе весна. Но стоит тебе только моргнуть, как ты оказываешься в спальне, где впервые поцеловала Ярослава. Смотришь в своё отражение в оконном стекле и видишь в нём человека с мёртвой душой. На дворе май, а в сердце поселилась чёрная зима. Бардовая помада на губах, дорогой браслет на запястье, а вот души нет. Она скончалась от очередного приступа удушья. Понадобилось меньше года, чтобы близкие люди перестали смотреть мне в глаза. Никакого зрительного контакта, только отвращение, которое легко можно прочитать по их лицам. Когда-то я была умницей, отличницей и серой мышью. Сейчас же меня с лёгкостью можно назвать сукой.       Шумно выдыхаю и закрываю глаза. Чёрное сердце ломает рёбра в грудной клетке. Больно? Невыносимо. Каждый удар разносится эхом по пустой комнате, где когда-то мы танцевали вдвоём. Теперь Ярик танцует с другой. Он счастлив, но не со мной. Ему даже не понадобилось время, чтобы прийти в себя. От чего ещё больнее. Он не страдал, как я. Орлов просто ушёл. Вычеркнул меня из собственной жизни словно пустое воспоминание. Я была лишь её тенью, не более того. Замена на короткое время. Задыхаюсь каждый раз, думая об этом. Лёгкие обливаются кровью, а пальцы на руках дрожат. Сжимаю челюсть, беспощадно прикусывая губы. Пусть останутся синяки. Пусть хоть что-то напомнит окружающим о моей боли. Ярик теперь жертва неверной жены. А я? Просто блядь.       Никого не интересует моя правда. Всем плевать на мои чувства. Открываю глаза и не узнаю в отражение оконного стекла себя. Глаза те же. Черты лица не изменились, но я вижу чужого человека. Без эмоций и масок. Просто кукла с холодным взглядом. Она способна на улыбку, но, кроме боли, больше ничего не чувствует.       Голоса в квартире давно стихли. Тимур и Тася уехали, а Максим и Андрей ушли спать. Я не хотела снова ночевать у Ковалёва, да и мне пора найти новое место жительства. Найти новое убежище для того, чтобы спрятаться и наконец-то порыдать. У моей судьбы странное чувство юмора. Она вернула меня в место, где всё началось. Тут так холодно и одиноко, как и тогда. Ничего не изменилось, только я уже другая. Отталкиваюсь пальцами от подоконника и иду босиком по чистому полу к открытой двери, ведущей в коридор. Я навряд ли смогу уснуть в этой самой комнате, где когда поверила в искренность симпатии Ярослава. К Максиму в спальню мне идти не стоит. Я помню тот самый вечер после свадьбы мамы, как будто это было вчера. Вербицкий выгнал меня из своей комнаты, он толкнул меня в объятия Яра, сам того не понимая. Призраки из прошлого, воспоминания, что отпечатались в сознании, преследуют меня на каждом шагу.       Вхожу на кухню и бреду на цыпочках к холодильнику мимо дивана, где спит Андрей. Он лежит на животе и я не вижу его лица. Одеяло сползло со спины, мелкие капельки покрывают все открытые участки кожи. В квартире душно. Май, ещё три недели и наступит лето. Долгожданное время года, о котором мечтают все студенты. Открываю дверцу холодильника и тянусь за бутылкой шампанского. Я вообще не собиралась сегодня пить, но Тимур решил отметить мой развод. Для него сегодняшний день был праздником.       Закрыв холодильник, на ощупь нахожу на столешнице пустой бокал. Стараюсь не шуметь. Разбудить Леонова мне совсем не хочется. Пусть спит, а я побуду в тишине, как и планировала ещё в загсе, когда подписывала заявление на расторжение брака. Обхожу диван, чтобы поскорее оказаться на балконе.       Здесь также душно, как и в квартире. Окна на глухо закрыты. Ставлю бутылку шампанского и бокал на подоконник. Смотрю на огни ночного города. Всё те же серые дома и освещенные фонарями улицы. Симфония мёртвой души звучит где-то рядом. Открываю одно из окон, чтобы впустить свежий воздух. Срываю обёртку с горлышка бутылки и оглядываюсь назад. Я оставила дверь открытой. Зачем? Не знаю. Тишина. Андрей всё также спит на кухне.       Сжав зубы, обхватываю пальцами пробку. Главное не шуметь и окно случайно не разбить. Как назло пробка вылетает с характерным свистом и ударяется о подоконник. Срикошетив, она попадает мне прямо в лоб.       — Блять! — закусываю губы, осознав, что матюгнулась вслух. Снова оглядываюсь. Тишина. Похоже, что кто-то очень крепко спит. Наполняю бокал до краёв и устраиваюсь на подоконнике у закрытого окна, подальше от двери.       Спящий город. Дома-коробки и лишь парочка автомобилей на пустых улицах. Я давно не писала о своих чувствах в дневнике. Сложно сформулировать мысли в слова. Сложно объединить фразы в предложениях. Бессилие. Крайняя степень одиночества. Искала себя и нашла лишь горстку пепла. Я разучилась мечтать. Не знаю, что делать дальше. Прислонившись к холодному стеклу виском, отпиваю глоток игристого. Моя жизнь стала похожа на сонный паралич. Я уже давно не сплю, но кошмар меня не оставляет. Не могу пошевелиться, испытывая животный страх перед грядущим. Я ничего не исправлю. Мне не у кого просить прощение. Вместо души пустота, а сердце не отзывается на тёплые прикосновения. Вчера я поцеловала Ковалёва, но ничего не почувствовала.       Отпив второй глоток из бокала, замечаю открытую пачку сигарет и зажигалку перед собой. Может начать курить? Говорят помогает от нервов. Обломова начала. Сбросила парочку килограммов. Тянусь к пачке, чтобы взять одну сигарету и зажигалку. Ставлю бокал на подоконник. Чиркнув по колёсику зажигалки, замираю с приоткрытым ртом. Огонь так завораживает. Зажав в губах фильтр сигареты подношу зажигалку к лицу. Вдох. Едкий дым попадает в горло. Неприятное ощущение. Оно обжигает гортань, а затем отравляет лёгкие. Я подавляю в себе желание выплюнуть сигарету. Лучше задохнуться. Отказываюсь дышать. Просто держу дым в лёгких. По щеке стекает жгучая слеза. Память поворачивает время вспять. Мне семнадцать, я просыпаюсь в старой квартире и чувствую запах подгоревших сырников. Моё сердце ещё не разбито. Из него не торчат кровавые осколки стекла.       — Что ты делаешь? — воспоминания тают в воздухе и я возвращаюсь в настоящее. Андрей Леонов стоит передо мной и хмурит густые брови. Очередной брат Вербицкого. Ещё один родственник Макса с тараканами в голове. Я заметила ещё вечером, с каким собственническим взглядом он смотрел на свою невесту. Любовью там даже и не пахло. Она — кроткая, тихая, милая. Он же властный и упрямый. Андрей мысленно отдавал Тасе приказы, что ей говорить и что делать. Таисия же лишь покорно подчинялась. Её взгляд говорил о слепой безоговорочной любви. Она напомнила мне меня, чем и вызвала в моём чёрном сердце отвращение.       — Курю, — откашлявшись, отвечаю.       — И бухаешь в одиночку, — Леонов ухмыляется так, что я в буквальном смысле чувствую кожей его неприязнь. Только мне не понятно, она адресована в мою сторону, или же причина в алкоголе и сигаретах. В следующую секунду меня отвлекает вид парня. Он забыл надеть футболку и вышел на балкон в одних шортах. Надо сказать, что очередной брат Вербицкого не плохо сложён. Широкие плечи, крепкие руки, хорошо развитые грудные мышцы и, Господи, прости... Неосознанно мой взор застывает в районе пресс. Кажется, я только что покраснела. От смущения отвожу глаза в сторону. Этого мне ещё не хватало. Я не блядь! Хватит с меня Вербицкого и Орлова. Мама охренеет, если узнает о мыслях, что посетили мою голову сегодняшним вечером. Не то, чтобы Леонов мне понравился. Спортсмены никогда не относись к типажу парней, к которым я могла испытывать симпатию. Мне хотелось побесить Максима. И сделала вид, что Андрей меня заинтересовал.       Неловкая тишина. Она затянулась. Я всё ещё смотрю в окно. Леонов стоит рядом. Мы играем в молчанку. Кто первый заговорит — тот проиграет.       — Отмечаешь развод в одиночестве? — слышу его хриплый голос и неосознанно поворачиваю голову, чтобы взглянуть парню в глаза. Его сложно назвать мальчишкой. Хотя его губы такие пухлые, что ему может позавидовать даже Катя Обломова. Карие глаза, слегка раскосые. Чётко выраженные скулы и острый подбородок. Между нами чуть больше метра и я легко могу разглядеть каждую черту его лица. Кожа не идеальная, заметны несколько мелких шрамов от подростковых прыщей. Не могу сказать, что они портят его внешность. Скорее только подчёркивают индивидуальность.       — Скорее запиваю горе в одиночестве, — тихо отвечаю, не разрывая зрительного контакта с брюнетом. Он похож на весьма упрямого человека. Его плечи расправлены, а локти разведены в стороны, а руки упираются в бока. Взгляд прямой, безэмоциональный. Я не испытываю комфорта, находясь так близко к практически незнакомому мне человеку, но и страха не чувствую. Скорее любопытство. Не нахожу на его лице даже маленькой родинки. Опускаю взгляд ниже, на груди темные волосы, а вот родинок нет. Я ищу сходство с Ярославом, но не могу отыскать даже намёка.       — Может не стоило разводиться? — Андрей произносит вопрос с упрёком. Усмехаюсь. Мы не так хорошо знакомы, чтобы говорить искренне. А для желающих прочитать мне нотации нужно сначала встать в очередь.       — Я изменила Ярику, — сухо отвечаю, надеясь на то, что парень от меня отстанет и уйдёт спать. Сначала замечаю в глазах Леонова осуждения. Он поджимает губы и надувает щёки. Выглядит даже забавно. Словно смотрю на взрослого ребёнка. Физически развитого, но с багажом детских обид. Мне не привыкать выслушивать говницо в свою сторону. Мама постаралась. Она мне высказала всё, что обо мне думает ещё на прошлой неделе.       — Почему? — слышу вопрос и моргаю. Мне показалось? Вспоминаю, что в моих пальцах дымит сигарета. Подношу её к губам и затягиваюсь второй раз. Дым уже не кажется таким едким, но неприятные ощущения ещё остались.       — Не знаю, — сглатываю вязкую слюну, — может потому, что... — так и недоговорив замолкаю. ... потому, что он не любил меня. Говорил одно, а на самом деле... Выпускаю дым из лёгких, чтобы снова не задохнуться от боли. Думать о нём — всё равно, что глотать осколки стекла.       — Не отвечай, — Андрей качает головой, а затем добавляет довольно обидную фразу: "Неважно "почему", я бы тоже не простил".       Подавляю в себе желание схватить бокал и выплеснуть содержимое на парня. Вместо этого лишь усмехаюсь. Тоже мне праведник!       — Ну, ну! — издав истеричный смешок, делаю глубокую затяжку. Пепел с сигареты падает на подоконник. На лице парня внезапно проявляются эмоции. Капелька агрессии и недоумение. Даже забавно.              — Ты что-то хочешь сказать? — он наклоняет голову в бок, проговаривая вопрос, а затем скрещивает руку на своей раскаченной груди. Я замечаю, как каждый мускул его тела замер в напряжение. Не думаю, что мне прилетит за следующую фразу, но на всякий случай беру в левую руку бокал.       — Когда Тася прыгнет к кому-то в постель, ты об этом даже не узнаешь, — с безумной улыбкой на устах, смакую каждое изречённое мною слово. Андрей сжимает челюсть, но без характерного скрипа. Он не двинулся с места, не произнёс и звука. Я слышу лишь его громкое, животное, прерывистое дыхание. Кажется в воздухе запахло тестостероном. Либо мой оппонент вспотел от злости.       — Тася не способна на измену, — брюнет наконец-то решается заговорить. Он качает головой из стороны в сторону, но его сверкающие от ненависти глаза продолжают прожигать дыру в моём лбу.              — Тася рано или поздно поймет, что она для тебя удобная, а не любимая, — с язвительной усмешкой отвечаю. Мне интересно, как далеко может зайти его злость. Не то чтобы я мечтаю о взбучке. Скорее хочу почувствовать острые эмоции. Невыносимо ощущать пустоту вместо души.       — Строишь из себя психолога? — нахмурив брови Андрей задаёт очередной вопрос. Молча киваю. — А может это ты для Ярика была удобной? — его слова ранят моё чёрное сердце. Я не ожидала, что в итоге проиграю этот раунд. Спрыгиваю с подоконника, прихватив с собой бутылку. Хочу сделать шаг, но парень преграждает мне путь и качает головой. Такое ощущение, что он решил меня добить. Однако он молчит. Делаю шаг влево, но он разводит руки по сторонам и усмехается. Издевается, гадёныш...              — Я недоговорил, — Андрей снова усмехается. Между нами не больше полуметра. Мне приходится слегка поднять подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза. Он чуть выше среднего роста. Но есть одна странная мысль, которые мне стоит гнать из своей головы. Я ощущаю его запах и непреодолимую тягу сделать глупость. Перехватив пальцами свободной руки фильтр сигареты, замираю. Мне нужна секунда, чтобы набраться смелости. Приподнимаюсь на носочки и вытягиваю шею, чтобы коснуться этих ну нереально пухлых губ своими. Леонов отстраняется раньше, чем я успеваю его поцеловать. Его карие глаза вот-вот выпадут на холодную кафельную плитку. Он что-то хотел сказать, но позабыл слова из-за моего необдуманного поступка. За окном погас фонарь и мы погрузились в полную темноту.       — Ты не в моём вкусе, — брезгливо произносит он, после недолгой паузы. Обидно? Хм! Наверное, нет. Даже не знаю, почему я вообще попыталась его поцеловать. Может быть потому, что перестала испытывать тёплые чувства. С Тимуром мне хорошо, но... Сложно объяснить. С тех пор как Ярослав узнал правду, всё изменилось. Ничего не сказав, обхожу парня и ухожу с балкона. Тушу сигарету в пепельнице, что стоит на столе. В бывшей спальне родителей мне совсем не хочется спать. Слишком много воспоминаний. На ощупь нахожу на диване одеяло и иду в ванную, где когда-то решила заночевать, но не стала. Оглядываясь на собственное прошлое, я бы всё поменяла. Осталась бы в ванной и не пошла на звуки знакомой мелодии.

***

      Уснула не сразу, а когда допила бутылку шампанского. Провалилась в темноту несмотря на неудобное положение тела. Ванная не лучшее место для сна. Сыро. В воздухе витал запах штукатурки. Максим затеял ремонт. И в старой родительской ванной совсем недавно положили новую плитку. Я засыпала с мыслями, что не должна была покидать в ту самую ночь этих стен. Как бы сложилась моя жизнь, если бы не та песня? Возможно, мне бы и не захотелось соглашаться на полиаморию. Максим и Дима рано или поздно от меня отстали. Я познакомилась бы с парнем. И есть маленькая, но вероятность, что он полюбил бы меня по-настоящему. Но история не знает сослагательных наклонений. Жаль.       Я проснулась примерно в полдень и обнаружила себя на кровати в той самой спальне, где не хотела засыпать. Проспала две пары и на третью навряд ли успею. Голова раскалывается, напоминая мне о вчерашнем эпизоде запоя в полном одиночестве. Собрала себя в кучу и поднялась с постели с мыслями о том, что мне предстоит трудная неделя. Дни притворства и апатии.       Я потеряла себя, остались только осколки от прежней личности. Устала от необходимости подниматься по утрам. Одно меня радует, что в эпизоде апатии время проходит незаметно. Сегодняшнего дня я даже не запомню. Отсижу две пары и поеду в библиотеку. Тимур занят по вторникам. Вечером схомячу бутерброд и уйду в бывшую комнату мамы и Константина. Спать я там не буду, снова спрячусь в той самой ванной, прихватив в этот раз не только одеяло, но и подушку. Так и будет. Завтра у меня доклад на занятиях по логике. Послезавтра я еду с Обломовой в театр на репетицию. В пятницу буду помогать Кате на конкурсе, а в субботу — сходить с ума от одиночества, даже если Тимур будет рядом. Мне нравится проводить с ним время, притворяясь нужной и любимой. Смотреть ему в рот и делать вид, что я верю каждому слову. Но на самом деле Саша Орлова не так наивна. Красивая картинка влюбленной пары — лишь иллюзия безоговорочного счастья. Мне приятно внимание главного красавца факультета, но я уже сомневаюсь, что любовь существует. Есть вероятность, что её придумали люди, дабы избежать одиночества.

***

      Пятница настала даже быстрее, чем ожидалось. Я предсказала своё будущее, с одной лишь ошибкой. Надо сказать, что с весьма странной ошибкой. Каждую ночь я уходила в ванную, чтобы заснуть, а на утро оказывалась в той самой спальне. К четвергу мне стало интересно, кто же каждую ночь относит меня на кровать. Но как назло отрубилась к трём часам ночи. Вчера вообще уснула, стоило мне закрыть глаза. Максим или Андрей? Скорее второй, чем первый. Хотя даже странно, что Леонов решил проявить ко мне заботу. Он с ночи понедельника перекинулся со мной лишь парой фраз. Не могу сказать, что моё соседство его смущало, скорее напрягало. Андрей всю неделю смотрел на меня с каким-то осуждением. Я определенно ему не нравлюсь.       Вербицкий сходит с ума. Бесится от необходимости принимать лекарства. Каждый вечер устраивает истерики брату по любому поводу. Но как бы Максим не сопротивлялся вынужденной опеке, я ещё никогда не видела, чтобы кто-то заботился о нём так, как это делал Леонов. Ярик тоже любил брата, но не стремился его исправить. Андрей же упрямо пытался навязать Максу желание лечиться. В среду вечером, я застала на кухне комичную картину. Леонов зажал Вербицкого в углу и насильно разжал ему пальцами челюсть. Как бы Максим не брыкался, Андрей заставил его проглотить таблетки. Эта эпичная сцена напомнила мне один старый мем из соцсетей.       После занятий я с Катей отправилась в местный драматический театр. Она всю дорогу трещала без устали. Очередная порция сплетен об участницах конкурса, к моему сожалению, не застряла у Обломовой в глотке. Она рассказала мне всё в ярких деталях и не очень приятных подробностях. Кто с кем спал, кто баловался булимией, чтобы сбросить вес. Я пыталась прервать словесный понос Екатерины, но её было невозможно остановить. Уж слишком долго она находилась в токсичной атмосфере, которая сопровождала подготовку к конкурсу. Но особенно меня раздражало то, что находясь за рулём, Катя не-нет да поглядывала на экран своего смартфона. Она ждала уведомление о выходе новой серии очередной мылодрамы от латино-американских продюсеров. Да, такие ещё выходят и их смотрят, что довольно удивительно, учитывая разнообразие контента в интернете.       Ну, вот и я оказалась за кулисами театра. Всё бы ничего, но мне приходится туда-сюда бегать, дабы не видеть Ярослава и Арину. Меня выворачивает наизнанку, стоит им оказаться в моём поле зрения. Это невыносимо больно. Смотреть на них, когда они вместе. Чёрное сердце кровоточит, каждый раз, стоит мне заметить, с каким взглядом он смотрит на неё. Каждый раз меня накрывает желание выколоть себе глаза. Он счастлив, я нет. Ему не нужно искать себя, он уже нашёл. Мне же ничего не остаётся, кроме как пережить свою ненависть и боль.       — Саш, я потеряла косметичку, — писклявый голос Обломовой, в очередной раз напоминаем мне, где мы находимся. Перевожу взгляд на подругу и пытаюсь вспомнить, в какой из пакетов она положила свою косметичку. Катя же залипла. Она держит в правой руке свой телефон, а левой пытается отыскать наушник в кармане джемпера. Похоже новая серия всё-таки вышла.       — Сейчас найду, — шумно выдохнув, киваю и иду к левой кулисе, где замечаю Максима. Выглядит он как окончательно свихнувшийся поэт. Взъерошенные волосы и помятая рубашка. Вербицкий похож на человека, который только что упал со стога сена. На котором ещё пять минут назад совокуплялся с девицей, что страдает от низкой социальной ответственности. Даже не буду с ним говорить. Просто пройду мимо. Мне хватает его яда дома. Я ожидала того, что от регулярного приёма лекарств ему станет легче, но результат пока противоположный.       Добравшись до стола, на котором Обломова разложила свои вещи, замираю на месте. В нескольких метрах от меня стоит Тимур и мило болтает с незнакомкой. Она чем-то напоминает мне Арину. Они похожи чертами лица. Макаров сразу же замечает мой озадаченный взгляд, он поднимает руку и машет мне. Я не чувствую укола ревности, но испытываю любопытство. Выпрямив позвоночник и задрав подбородок, направляюсь к воркующей парочке.       — Машунь, это моя девушка, её зовут Саша, — стоило мне только приблизиться к парню, как он начал вещать певучим, приятным слуху тоном. Честно признаюсь, что меня немного покоробило от того, каким образом он произнёс её имя. Машунь...       — Очень приятно, — улыбнувшись, киваю. Мне не стоит показывать незнакомой девушке истинных эмоций. Я не знаю, кто она и почему Тимур на неё так смотрит. Как? С неприсущим ему искренним теплом. Не той похотью и желанием, что он смотрит на меня. Он улыбается глазами.       Внезапно Маша бросает взгляд через моё плечо и, не скрывая злости, произносит следующие слова: "Бля! И Леонов здесь!"       Сказать, что она меня удивила — ничего не сказать. Я перевожу взгляд на Тимура, он поджимает губы, а в его глазах загорается странная искра. Меня накрывает осознание. Макаров знал Андрея. И они познакомились отнюдь не в прошлый понедельник. Нет. Маша резко разворачивается и уходит. Даже невежливо как-то.       — Почему ты не сказал, что знаешь Леонова? — неосознанно усмехаюсь, а затем касаюсь левой брови костяшкой указательного пальца. Тимур меняется в лице, облачаясь в маску хитрого кота, который уже спёр палку колбасы с кухонного стола, но отыгрывает роль невинного котёнка.       — Андрей сам сделал вид, что мы не знакомы, — ответ меня не устраивает, но я не собираюсь давить на парня. Предчувствую, что правды мне не услышать. Пожимаю плечами и делаю шаг в сторону, дабы пропустить работника сцены. Бедолага весь вспотел от тяжести декорации, что несёт в тонких ручонках. Молчу, но продолжаю смотреть в зелёные глаза. Тим определенно что-то скрывает от меня. За четыре дня он мог рассказать мне о том, что был знаком с Леоновым. Маша. А не эту ли Машу упоминал Максим? Слишком странное совпадение.       — Что ты хочешь услышать от меня? — шатен наклоняет голову к левому плечу и мягко улыбается. Хочу услышать правду, но сомневаюсь. С искусителями всегда так. Ты не захочешь знать, какова на вкус истина из его губ. Они прекрасные любовники, но счастье с ними мимолетно. Я это хорошо понимаю, но во мне рождается желание кое-что проверить.       — Поцелуй меня, — озвучиваю свои слова практически шёпотом. Странная просьба. Но я хочу, чтобы он поцеловал меня именно в минуту сомнений. Тимур наклоняется и уже через секунду наши уста соприкасаются. Чёрное сердце не дрогнуло. Я ничего не чувствую. Ни трепета, ни тепла. Где-то внизу живота отзывается только похоть. Пустота же лишь разрастается в груди. Макаров сминает мои губы и я отвечаю. Этот поцелуй подобен сладкой лжи. Красиво, складно, но опять-таки иллюзия. В какой-то момент Тимур отстраняется и смотрит на меня, прищурив глаза. Моргаю несколько раз, изображая куклу. Кем мне ещё быть?       — Саш, ты нашла мою косметичку? — в этот момент к нам подходит Обломова, и я благодарна ей за своевременное появление. Мне показалось, что Макаров хотел что-то сказать, но вместо этого он перевёл свой магнетический взгляд на мою подругу. Катя всегда млела от Тимура, но сейчас она была увлечена новой серией.       — Блин, прости, забыла, — шумно выдохнув через рот, бормочу под нос. Меня отвлекла Маша и из моей головы вылетели все мысли о косметичке.              Ухмыльнувшись, Макаров кивает, а затем касается пальцами браслета на моём запястье, чтобы через секунду уйти. Тим довольно тактильный человек, хотя сам не особо любит чужие прикосновения. Ему нравится трогать, но оставаться нетронутым.       — Ты странная, — оторвавшись от экрана смартфона, произносит Катя. Она хлопает длинными, подкрученными ресницами, словно фея из старого мультфильма. Её образ Мерлин Монро мне не особо нравится. В случае с Обломовой подобный образ выглядит чересчур вульгарно. Декольте на грани риска. Риска засветить соски на публике. Ткань белого платья почти прозрачная. Не думаю, что кто-то из деканата утверждал наряды Екатерины.       — Всё нормально, не парься, — отмахиваюсь рукой, чтобы не продолжать тему разговора. Хотя наш диалог сложно назвать разговором. Через мгновение Катя снова возвращает своё внимание к экрану телефона. Я же вспоминаю, зачем сюда пришла. За косметичкой. Прохожу к столу и ныряю практически с головой в самый большой пакет.       — Пиздец! — слышу громкий возглас за спиной и неосознанно вздрагиваю. Резко оборачиваюсь и вижу, как Обломова кусает свои наманикюренные ногти.       — Что случилось? — адресую вопрос подруге, чьи глаза словно сумасшедшие бегают по экрану телефона.       — Всё нормально, — она кивает, а затем отрывается от смартфона, чтобы объяснить: "Алонсо чуть не застал Марисоль и Хулио в оранжерее".       Закатываю глаза. Ну, какие ещё Алонсо и Хулио? Тебе скоро выходить на сцену! Я вспоминаю те времена, когда Обломова дико раздражала меня в школе. Её инфантильность переходит любые границы дозволенного. Другие участницы конкурса носятся за кулисами, повторяют свои номера, переодеваются.       — Кать, мне кажется у тебя сейчас есть более важные дела, чем смотреть этот глупый сериал, — тон с которым, я говорю сложно назвать милым. Скорее он похож на шипении змеи. Перед глазами мелькают красные вспышки и гнев тут не причём. Просто осветитель проверяет лампы на сцене. Возвращаюсь к поиску косметички. В этом пакете можно найти всё что угодно, кроме того, что действительно нужно.       — Это не глупый сериал. По сюжету Дон Педро приютил на своей усадьбе художника по имени Алонсо и его молодую жену — Марисоль. А она влюбляется в садовника, его зовут Хулио, — Обломова начинает тараторить с явной обидой в голосе. Она уже неоднократно пыталась подсадить меня на этот сериал. Каждый день присылает мне отрывки. Там в основном пошлятина, от порнографии данное "произведение искусства" не далеко ушло. Актёры конечно красивые, но это единственный плюс.       Наконец-то нахожу косметичку, Катя продолжает трещать. Я мысленно выключаю звук в своей голове. Разворачиваюсь на каблуках и протягиваю девушке косметичку. Она открывает рот и бурно жестикулирует руками. Улыбаюсь и неоднократно киваю. Обломова же не останавливается. Принимаю решение уйти.       — Прости, мне нужно в туалет, — произношу стандартную отмазку для таких ситуаций и спешу ретироваться в ближайший коридор. Марисоль, Хулио и Алонсо подождут. У меня и своих проблем предостаточно. Ни один латино-американский сценарист не догадается написать сценарий к фильму про полиаморию. Жаль, конечно. Сюжет бы вышел не плохой.       Обещаю себе, что через десять минут вернусь к подруге. Успокоюсь и вернусь. Я стараюсь держаться, вести себя нормально и сдержанно, но Катя меня провоцирует на грубость. Моя жизнь катится в ад. Я реально думала, что полиамория мне поможет. Что мне снова удастся испытать весь тот фейерверк чувств, как почти два года назад. Мой рассудок воспалён. В моих поступках больше нет логики. Погнавшись за эмоциями я заблудилась. Оказалась посреди безжизненной пустыни, где царит только холод. Мне казалось, что я на правильном пути, пока дело не дошло до развода. Стоило подписать это дурацкое заявление, как интерес ко всему пропал. Адреналин больше не смешивается с кровью. Я не хожу по лезвию бритвы босиком. Может быть причина в том, что Ковалёв взял паузу, пока Максима штормит из-за биполярного расстройства? Мне мало одного Макарова. Эти отношения ничем не отличаются от брака с Ярославом. Секс, забота и поддержка. Поддельные эмоции и стоны по ночам. Мои планы по восстановлению полиаморных отношений застряли на первом этапе. А сейчас я вообще не уверена, что игра стоила свеч. Есть вероятность, что и полиамория мне наскучит.       Прохожу по длинному коридору и оказываюсь на улице. Похоже, что я нашла запасной выход. Оглянувшись по сторонам замечаю Максима. Он стоит недалеко от двери, оперившись лопатками о шероховатую поверхность стены. Наверняка на его рубашке останутся пятна от штукатурки. Ему плевать, что странно. Вербицкий всегда был чистюлей.       — Что ты тут делаешь? — прочистив горло, задаю вопрос. В голове ещё стоит жужжание роя мыслей. Мы так и не смоги нормально поговорить после того, что случилось на дне рождения его бабушки. Константин переживал за сына, а я не поверила в то, что Макс мог бы расстаться жизнью. Очередное дешёвое представление, не более того.       — Наслаждаюсь социальными сетями, пока Леон не видит, — бросив на меня короткий взгляд, с ленцой в голосе отвечает блондин. Он морщит лоб, я подхожу ближе и замечаю, как парень листает подушечкой большого пальца свою страницу в одной известной социальной сети. Вербицкий явно не настроен на беседу. Молчит. Он разрешил мне пожить у себя скорее из любопытства. Макс наверняка ждёт от меня очередной выходки, которая потешит его безумие.       — Тебе что-то нужно? — блондин отрывает глаза от телефона и проговаривает вопрос сдержанным тоном. Он определенно чем-то взволнован. На его шее виднеются алые пятна. Его дыхание прерывистое, словно несколько минут назад Максим пережил приступ удушья.              Я же вспоминаю об одном социальном эксперименте. Психологи считают, что поцеловав человека, можно определить, какие чувства ты к нему испытываешь. В моём случае надежды не велики, но попробовать стоит. Я уже практически утонула в море апатии.       — Поцелуй меня, — облизываю губы, ощущая пресный вкус помады. Макс убирает телефон в карман, не отрывая от моего лица ртутных глаз. Его неодобрительный взгляд мне не нравится. Неужели он до сих пор дуется?              — Ты долбанулась? — блондин едко усмехается. Замечаю, как на его предплечьях напрягаются мускулы. Он скрещивает руки на груди, мысленно пряча от меня путь к его сердцу. Даже забавно. Раньше мне не приходилось уламывать Вербицкого на поцелуи. Похоже, мой горький мальчик решил поиграть со своей мышкой.              — Из нас двоих справка от психиатра есть только у тебя, — обнажаю зубы в коварной улыбке. На лбу парня появляется та самая венка, которая выдаёт его злость. Я скучала. Скучала по нашим перепалкам и желанию разорвать друг друга на части. Так может дело именно в нём, а не в самой полиамории? Максим никогда не давал мне шанса расслабиться. Напряжение всегда сопровождало наше совместное безумие.       — Ты сожгла фотографии моей мамы, — выплюнув свою фразу, Вербицкий продолжает сверлить меня взглядом. Его ресницы дрожат, а глаза говорят о ненависти. Чистой ненависти. Неподдельной.       — Ты рассказал о моей измене всей семье, — растягиваю гласные, имитируя привычку Максима. Коварная улыбка украшает мои уста. Блондин наклоняется и я пользуюсь моментом, чтобы поцеловать его, пока он не успел передумать.       Сладкий яд на его губах не доводит меня до отчаяния, как прежде. Что-то изменилось, оборвалось внутри. Жадно сминаю его дрожащие уста. Не могу насытиться и заполнить пустоту в груди. Я чувствую только яд. Он растекается по венам вместо крови. Отравляет, но не убивает. Заглушает боль отчасти. Ненасытная. Властная. Холодная. Однако, среди прилагательных, которыми можно описать мою суть нет места для "счастливой". Потерянная. Химия между нами прекрасна, но она пахнет лишь животными инстинктами. Я не чувствую тепла, что способно согреть моё чёрное сердце. Даже пульс не участился. Отстраняюсь, разрывая наш поцелуй. Делаю один шаг назад и подношу руку к лицу, чтобы коснуться пальцами своих губ. Неужели я стала нимфоманкой, которая будет до конца дней гоняться за новыми ощущениями?

***

      Я вернулась к Обломовой, испытывая терминальную стадию смятения. Катя была недовольна моим отсутствием. Она получила люлей от Тани Титовой за то, что не смогла вспомнить очередность выходов на сцену. Меня не волновали её проблемы. Я решила, что после конкурса уеду домой. Хотя домом квартиру Вербицкого было сложно назвать. Но мысли о возвращении в место, где мы прожили с Ярославом, изображая семью, вызывали у меня приступ паники. Слишком болезненные воспоминания.       После начала концерта за кулисами воцарился настоящий хаос. Все куда-то бегали, что-то искали. Толкались, шипели друг на друга. Меня парочку раз чуть не сшибла с ног самая рослая участница. Кажется, она была капитаном университетской сборной по аэробике. Тимур определенно был с ней знаком. Ну, либо у меня новый приступ паранойи. Удивляться не стоит. У Макарова был длинный список "знакомых" и "подруг".       Несмотря на сумасшествие в кулисах, на сцене всё шло идеально. Организация мероприятия была на высоте. Я уходила в коридор каждый раз, когда ведущие появлялись на сцене. Смотреть, как блистает девушка моего бывшего — всё равно, что пытаться содрать с себя кожу. Невыносимо.       К моменту, когда Обломова должна была выйти на сцену с творческим номером, у меня закончились силы. Я устала от суеты. Хотела поскорее покинуть театр и оказаться в той самой ванной комнате.       — Пожелай мне удачи! — поправив подол пышной юбки, ко мне обращается Катя. Её уста украшает хитрая улыбка. Не придаю этому значению.       — Удачи! — произношу то, что она хочет услышать.       Занавес сдвигается и я замечаю озадаченный взгляд Титовой. Невысокая брюнетка стоит в противоположной от меня кулисе. Шесть девушек выходят на сцену. Обломова же уже устроилась на акробатической трапеции. Эм! Мне кажется, или именно этот номер так и не был согласован? Моргаю. Арина Харламова выходит в центр сцены. Её губы шевелятся, но я не слышу, что именно она говорит. Одно могу сказать — председатель волонтерского отряда в бешенстве.                    — Слезай! — тихим злобным шепотом приказывает Арина Кате.              — Тимур обо всем договорился, — милым голоском отвечает Обломова. Специальный механизм уже поднял её над сценой.              — Слезай! — вторит Харламова. Катюша же лишь хихикает. Я же обращаю внимание на побелевшее лицо Титовой. Качнувшись на трапеции, Обломова почти теряет равновесие. Я всё ещё не понимаю, что происходит. Тимур ничего не говорил про номер с трапецией. Я не просила его помогать подруге.              — Арин, не переживай, у меня есть страховка, — беззаботно улыбаясь, произносит Катя. Её укладка смотрится странно из-за переизбытка лака. А подол пышной юбки собрался на бёдрах.       — Смотри, что я умею, — блондинка продолжает раскачиваться на трапеции. Усмехаюсь, выпучив глаза.       — Только вот страховка не закреплена, — слышу дрожащий голос Тани. Страховка не закреплена? Чёрное сердце дрогнуло в груди, а после упало на грязный пол и стало задыхаться у моих ног. От испуга Катя теряет равновесие, заваливается назад и слетает с трапеции. Я ни сразу поняла, что произошло. Обломова не упала, а повисла в воздухе. Она болтается между полом и потолком, согнувшись пополам. Дрыгает руками и пытается дотянуться до трапеции. Оглядываю противоположную кулису и замечаю Титову. Она успела схватиться за страховочный трос. Арина срывается с места, запинается, чуть не падает. В этот момент около Тани оказывается Леонов. Обалдеть! Похоже, что реальные герои не носят плащей. Они предпочитают свободные шорты и белые футболки с символикой спортивной школы, в которой работают.              Харламова наконец-то оказывается у страховочного троса. Я не слышу о чём она говорит с Андреем, поэтому поднимаю глаза, чтобы понаблюдать за Катей. Она кряхтит, пыхтит и болтает ногами. Внезапно Обломова начинает подниматься на тросе всё выше и выше. Ничего не понимаю. Почему они не отпустят её на пол? Занавес расходится по сторонам и начинает звучать музыка. Меня толкает одна из танцовщиц, что спешит выйти на сцену. Поменять номера местами — кажется мне странным и нелогичным решением. Катя до сих пор болтается на страховочном тросе под потолком. Может ещё минуту я продолжаю наблюдать за тем, как моя подруга висит в воздухе, а после отхожу назад.       Кто-то дёргает меня за запястье, оборачиваюсь. Передо мной стоит Максим и Дима. Если в полумраке, лицо Вербицкого кажется мне багровым, то лицо Ковалёва выглядит неестественно бледным.       — Это ты? — хрипит блондин. Что я?              — Не понимаю твоего вопроса, — качаю головой, дёрнув рукой, чтобы высвободиться из стальной хватки его пальцев. Он сжимает моё запястье ещё крепче. Больно. У меня наверняка останутся синяки. Дима же продолжает молчать.       — Это ты нахимичила со страховочным тросом? — сквозь зубы Макс произносит вопрос.       Он издевается? Или реально думает, что я способна подвергнуть человеческую жизнь опасности. Зачем мне это?       — Вы серьёзно? — неоднократно моргаю, не могу поверить в то, что они оба обвиняют меня в подобном. Максим же продолжает испепелять меня своим безумным взором. Я смотрю в его ртутные глаза и вижу только бездонную пропасть ненависти. Перевожу свой взгляд на Диму и снова пытаюсь вырваться из его жестокой хватки. Безумие. Ковалёв застыл. Он молчит и не двигается. Не спешит защитить меня от друга. В нём определенно что-то изменилось и не в лучшую сторону.       — Вы обвиняете меня? — задыхаясь, проговариваю вопрос. Боль ноет груди, но к сердцу, она не имеет отношения. Обида.       — Мышонок, ну кто ещё мог подставить Арину? — сменив тон на более снисходительный, проговаривает блондин. Меня пугают его ртутные глаза. Абсолютно обезумившие глаза. Одержимые иллюзией справедливости. Упоминание имени мании Максима ставит всё на свои места. Я начинаю понимать, что происходит. Яд заменяет кровь в моих венах. Ненавижу. Она отняла у меня Ярослава, а теперь и Макса. Он не задумываясь выбрал сторону, предал. Моя жизнь медленно трансформируется в подобие ада.       — А при чём тут Харламова? Вы не думаете, что это могла сделать любая участница конкурса? — пытаюсь говорить спокойным голосом, но не получается. Зубы стучат от злости. Мне больно, я улыбаюсь. Странная реакция на предательство. Однако ненависть не способна заполнить пустоту внутри. Моя ненасытная сущность остаётся голодной.       — Мальчики, идите в жопу! — вырвав своё запястье, разворачиваюсь на девяносто градусов и спешу исчезнуть в ближайшем коридоре. Дойдя до двери останавливаюсь. Сердце колотится о рёбра. Я слышу, как в коридоре распевается одна из участниц конкурса. "Как же так получается? Земля всё же кончается. Тот, кого ты нежно любил, Сейчас от тебя отрекается".*              Ловлю себя на мысли, что должна обернуться. Повинуюсь своему мимолетному желанию и вижу, как целуются Ярослав и Арина в противоположной кулисе. Пол исчезает под ногами и я оказываюсь в настоящем аду. Это похоже на сонный паралич. Я уже не сплю, а кошмар ещё продолжается. Не могу сдвинуться с места или закрыть глаза. В мёртвом сердце кровоточат старые раны. Почему я до сих пор жива? Горькая слеза скатывается по щеке. Кусаю губы, чтобы не закричать от боли. Не хочу дышать, мечтаю задохнуться. Упасть замертво на грязный пол. Человек, которого я любила, целует другую. Он обнимает её, а не меня. Знала ведь, что этот момент рано или поздно наступит, но не смогла подготовить себя морально. Я не чувствую больше ничего, Я никак и ничто, больше ничего. Я не чувствую больше ничего, Я никак и ничто, больше ничего...*       

***

      Сбежала. Не вынесла картины чужого счастья. Вызвала такси и уехала домой. Всю дорогу проклинала себя за слабость, за неспособность вытерпеть боль. Я не была готова к такому. Разрыдалась в такси. Водитель попытался меня утешить добрыми словами, но его попытки были тщетны. Оказавшись в квартире нашла в холодильнике бутылку красного вина. Спряталась в ванной и завыла в голос. Мне казалось, что я больше не испытаю что-то подобное. Похоже, что моя душа вовсе не мертва. Она проста перестала отзываться на внутренний голос, обессилила от мучительных страданий. Терпеть боль больше не имело смысла.       Прорыдала больше часа, изредка отпивая по глотку вина из бутылки. Допив одну, пошла на поиски второй. Хорошо, что Максим припрятал любимый виски в своей спальни. Вернулась в ванную и продолжила сеанс алкотерапии в одиночестве.       Я смотрю в потолок, а слёзы стекают ручьём, размазывая чёрную тушь по щекам. Подношу к губам горлышко бутылки виски и делаю глоток. Морщусь каждый раз, когда крепкий напиток полощет мой язык. Я опьянела, но не сильно. Чётко осознаю, где нахожусь и почему рыдаю без остановки.              — Опять бухаешь? — услышав знакомый голос, не спешу поворачивать голову в сторону, где должна быть дверь. Дело не в том, как я выгляжу. И не в том, что меня застали за распитием виски из горла. Мне всё равно. Не хочу никого видеть, слышать и терпеть.       Чувствую на себе тяжёлый взгляд. Шумно выдыхаю. Неохотно поворачиваю голову вправо. В дверном проёме стоит Андрей. Он спрятал свои руки в карманах чёрных шорт. Леонов по привычке поджал свои пухлые губы. Его карие глаза внимательно изучают девушку, что устроилась в ванной с бутылкой вискаря, то есть меня.       — Скорее страдаю, — хриплым голосом отвечаю.       — Не знал, что от блядства можно страдать, — его взгляд приобретает саркастическое выражение, он не усмехается, а подавляет в себе это желание. Я замечаю, как уголки его губ дрогнули. Мне кажется, или время по какой-то причине замедлилось?       — Какой же ты конченный, — озвучиваю в слух то, что первым приходит на ум. Не жалею о собственной грубости. Меня воспитывали в строгости и учили не ввязываться в словесные перепалки, но... Вы сами знаете, кем я в итоге стала. Андрей шагнул в крохотную комнату и остановился. В его движении не было ничего угрожающего. По какой-то причине мои слова его не задели.       — Я хотя бы не бухаю в ванной, — он снова взглянул в мои глаза с присущим ему упрёком. Мистер "я всё делаю правильно". Не понимаю, почему он не уходит. У него должно быть полно забот и хлопот. Брат с биполяркой, невеста.       — Ты тоже думаешь, что именно я испортила страховочный трос? — подумав о причинах, из-за которых Леонов решил задержаться в ванной, задаю парню прямой вопрос. Мне всё равно, что он ответит. Или нет? Не знаю. Алкоголь даёт о себе знать. Все чувства смешались в кипящем котле.       — Неа, — Андрей качает головой.       — И почему же? — наклоняю голову к правовому плечу и отпиваю глоток из бутылки. Мой голос всё такой же хриплый. Я слышу в коридоре шаги, вероятно они принадлежат Максиму. Но через несколько секунд они стихают.       — У тебя бы силёнок не хватило, — Андрей корчит насмешливую гримасу. Мне кажется, или Леонов лишь снизошёл со своего трона мудаков, чтобы поиздеваться надо мной? Не похоже, что ему не плевать на мои страдания. Чему я удивляюсь? Он родственник Вербицкого. Однако его ответ наводит меня на мысль.       — Ты думаешь это сделал кто-то из парней? — проговаривая свой вопрос, отвожу глаза в сторону. Шмыгаю носом и усмехаюсь. Я бросила Обломову в театре. Она навряд ли поймёт "почему".       — Может и девушка, но явно не твоей комплекции, — прочистив горло, отвечает брюнет. Возвращаю своё внимание к парню, что до сих пор не исчез в дверном проёме. Он переносит вес на левую ногу, а правую подтягивает к груди, чтобы шагнуть в ванную. Я вздрагиваю. Предательский и испуганный вздох выдаёт моё волнение с потрохами. Сгибаю ноги в коленях, пока Леонов утраивается напротив меня. Сердце забилось в груди, быстро, но пропуская удары через раз. Шумно втягиваю воздух через ноздри, чтобы прийти в себя.       — И какая же у меня комплекция? — я шевельнула губами еле заметно и не была уверена, что он услышал мой вопрос.       — Хочешь ещё больше испортить себе настроение?       Опять эта издевательская и высокомерная усмешка. Я замечаю некую схожесть между Леоновым и Вербицким. Внешне они разные, а вот в повадках есть что-то общее. Оба холодные, но тот, что сейчас сидит напротив, не такой импульсивный.       — Ты не спортивная, — немного подумав, отвечает брюнет. Мне кажется, что он долго подбирал правильное слово в своей голове. Не спортивная. Я и так это знаю. Сглотнув вязкую слюну, принимаюсь изучать его глаза. Они не выражают интерес. Зрачки не расширены. Не понимаю, зачем он залез в ванную? Тишина повисла в крохотной комнате, где витает запах алкоголя. Должно быть со стороны мы смотримся ну очень странно. Я с размазанной тушью и красными глазами. Он. Такой, словно меня и нет рядом.       Андрей наклоняется ко мне, моё сердце падает в живот. Я закрываю глаза от испуга. Однако вместо поцелуя, он забирает бутылку из моих рук. Размечталась, ну или с ума сошла. Распахнув ресницы, вижу как Леонов отпивает сразу несколько глотков. Он не морщится. Его лицо ничего не выражает.       — Ты же не пьёшь? — иронично усмехаюсь.       — Хреновый выдался денёк, — брюнет не смотрит мне в глаза. Его больше интересует этикетка на бутылке. Отстранённый и загадочный. Одному Богу известно, что сейчас творится в его мыслях.       — Это ты меня каждую ночь переносишь из ванной в спальню? — сама не знаю, зачем задаю ему именно этот вопрос. И практически сразу жалею о том, что посмела открыть свой рот. На что я надеюсь? Мы можно сказать два незнакомца, что временно проживают в одной квартире.       — Максим, — Андрей качнул головой, оторвав свой взгляд от этикетки на бутылке. Он сделал ещё один глоток. Откинув голову назад, опираюсь затылком о край ванной. Смотрю в потолок и осознаю, что несмотря на тяжелый характер моего собеседника, не испытываю дискомфорта. Мыслей много, но ни одна не дает мне ответа на мои вопросы.       — Может мне имя сменить и уехать в другой город? — не сразу понимаю, что произнесла вопрос вслух. Моих пальцев касается стекло бутылки.       — Зачем? — его короткий вопрос отражается эхом от холодных стен.       — Я натворила столько ошибок и теперь все считают меня чудовищем, — обхватив горлышко бутылки, отвечаю и делаю глоток. Снова морщусь. Не могу привыкнуть к вкусу чистого виски. Слишком крепкий для меня.              — Не обязательно менять имя и уезжать из города, чтобы начать новую жизнь, — цокнув языком, Андрей проговаривает слова с лёгкой ленцой в голосе. На самом деле у него очень приятный и необычный вибрирующий тембр. Он входит в консонанс с моим состоянием души. Она всё-таки жива, однако спряталась где-то очень глубоко внутри.       — И что ты предлагаешь? — отталкиваюсь лопатками от ванной и выпрямляю позвоночник. Хочу видеть его лицо, когда он будет отвечать. Может мне удастся считать его эмоции, если получится сосредоточиться.       — Займись спортом, — он пожимает плечами. Я ожидала более продуманного совета, чем занятие спортом. Закатываю глаза. Делаю глубокий вдох и выдыхаю. Очевидно, что Леонов не лучший советчик. Он меня плохо знает.       — Это не моё, — качаю головой и усмехаюсь. Отпиваю ещё один глоток, не разрывая нашей зрительной связи. Андрея трудно назвать общительным человеком. Он не стремиться быть ведущим в беседе. Это отличает его от брата. Вербицкому нужно внимание, овации. Леонов же скорее всего интроверт.       — А ты попробуй, — он опять говорит с присущей ему вибрирующей интонацией. Я не знаю, что ответить. Спорт для меня что-то малознакомое и почти чужое. Не думаю, что это хорошее решение. Я не ходила по секциям в детстве и терпеть не могла физкультуру.       Молчание затянулось. Мы сидим в полной тишине и смотрим друг на друга. Если в моём взгляде читается любопытство, то в его... Я не знаю. Леонов слишком закрытый и отстраненный, чтобы разглядеть что-то в его глазах. Аномалия, а не человек. Он снова тянется за бутылкой и я пользуюсь моментом. Вот так за долю секунды мой мозг отключил всякий стыд. Не надо быть профессором по психологии, чтобы объяснить мотивы данного поступка. Саша слетела с катушек. Подогнув ноги под себя я умудряюсь перенести вес тела вперёд, чтобы успеть коснуться пухлых губ своими. Моё сознание озаряет ослепительная вспышка света. Сердце пугающе громко начинает биться в груди. Мне кажется или комната перевернулась? Я чувствую тепло, но лишь на короткий миг. Андрей отстраняется, округлив глаза до неестественных размеров. Это был тот самый взгляд срущей кошки.       — Завязывай с бухлом, — он шмыгает носом и отбирает у меня бутылку.       Мой мозг завис на перезагрузке. Что это было? Патология разума. Моё больное воображение начинает рисовать картинку вероятного будущего. Новый роман, крепкий брак с этим упрямым остолопом, рождение детей. У нас будут мальчик и девочка. Сын будет похож на меня, а дочка на него. Мне стоит остановиться. Со мной определенно что-то не так.       — Ты что-то почувствовал? — озвучиваю вопрос и краснею от стыда. Зачем? Саша, зачем? Задыхаюсь, но уже не испытываю боли.       Леонов кивает, и теперь уже я округляю глаза. Неужели он что-то почувствовал?       — Запах перегара, — своим ответом Андрей возвращает меня с небес на землю. Моргаю несколько раз и чувствую себя глупо. Испытываю желание провалиться в ад и сгореть в котле с грешниками. Леонов улыбается. Я же замираю, словно где-то рядом в пол ударила шаровая молния. Не помню, чтобы он вообще улыбался. Не моргаю, дабы насладиться редким явлением. На меня будто кто-то наслал сладостный морок. Я снова чувствую теплую негу, что разливается в груди. Странно, но приятно.       — Ты зависла? — сохранив улыбку, Андрей изгибает брови. Он наверное думает, что я долбанутая. Если честно, то мой мозг всё ещё не может включиться.       — Не знала, что ты умеешь улыбаться, — ну вот опять! Мои уста выдают очередную глупость, даже не понимаю, как это происходит. У меня возникает ощущение, что тараканы вышвырнул логику из моей голову. Мне стоит прикусить свой язык. Он продолжает смотреть на меня с высока ещё минуту в полной тишине, но уже без улыбки. После чего брюнет поднимается на ноги и очень быстро покидает крохотную комнату, прихватив с собой бутылку. Он ничего не сказал. Просто ушёл, оставив меня в объятиях холодного одиночества. Я же не могу забыть те ощущения, которые воскресли во мне стоило только коснуться его губ своими.